Город монстров. Глава 1

 Глава 1

Blue jeans, white shirt,

Walked into the room, you know you made my eyes burn,

It was like James Dean, for sure,

You're so fresh to death & sick as ca-cancer

Lana del Rey - Blue Jeans

Тревожный звонок разрезал тишину залитого солнцем кабинета.

— Да?.. — Молчание. — Да. — Пауза. — Сейчас буду.

Трубка, водруженная на место, издала слабый звон, и его мигом поглотило резкое:

— Твою ж мать, опять!..

— Что «опять», Павел Федорович? — оживилась девушка за столом.

Она уже несколько секунд, как замерла с бумагами в руках и теперь выжидающе смотрела на мужчину перед собой.

Ожила как приподнявшиеся стебли политых ею же цветов в кабинете, и это не нравилось старшему следователю.

— Очередной вызов, — проворчал он и, окинув помощницу суровым взглядом, сказал как отрезал: — Чур, никаких просьб, Ксюша: дело серьезное.

«Ксюша» поджала губы, но не сказала ни слова. Карпенко еще ни разу не поддался на ее уговоры, и она решила, что выжидание принесет больше пользы, чем назойливость.

Начальник покинул кабинет, а Ксения, выдохнула и взяла себя в руки. Она ведь все равно узнает о деле, ведь именно ей — и никому другому — придется заполнять отчеты, бланки и прочую вгоняющую в тоску документацию.

Не об этом она мечтала, когда поступала на юридический.

Тогда воображение рисовало картины погонь и арестов, впечатляющих историй и героических подвигов. На деле приходилось просиживать в офисе сутки напролет, а должность помощника следователя оказалась ничем иным как работой секретаря.

Ксения так и не определилась, стоила ли овчинка выделки — перевода на заочный. Просто надеялась — нет, чувствовала, — что главное дело еще ожидало впереди.

Однако спустя час оно так и не появилось на горизонте.

Спустя два Ксения наконец сосредоточилась на работе.

И только спустя три Карпенко вернулся в отдел, будучи мрачнее тучи...  Тогда-то Ксения и поняла, что удача не оставила ее, и принялась «дожимать» начальство, не желающее доверять материалы «молоденькой студентке».

Уже прочтя результаты первичного осмотра, Ксения поняла, почему Карпенко не хотел вмешивать ее в это дело.

Девушка двадцати-двух, двадцати-пяти лет. Одежда разорвана. Тело в кровоподтеках и ссадинах. Испещрено колото-ножевыми ранениями.

Ксения замерла, сдерживая комок, подступивший к горлу. Отрезвленная скупыми строками, констатирующими страшную смерть. Слишком скупыми, чтобы описать ее чувства в этот момент. Не имеющими ничего общего с холодком страха, пробежавшим вдоль ее позвоночника при виде изуродованного тела девушки, так похожей на нее саму.

— Старший следователь Карпенко. — Незнакомый голос прервал засасывающий словно в трясину ужас.

Высокий смуглый мужчина стоял облокотившись о дверь, словно находился в кабинете уже давно. Учитывая то, что та была закрыта, Ксения понятия не имела, как долго он здесь пробыл.

Никто его даже не услышал, не заметил. Не ощутил присутствия.

Девушка напряглась, чувствуя угрозу, словно их с Карпенко реакция была не больше чем формальностью, но начальник выдохнул с облегчением.

— Решил довести меня до инфаркта, Бередин?

Впору было успокоиться, однако Ксении не стало легче. То, что Карпенко знал этого мужчину, не давало ему право выглядеть так... Вызывающе расслабленно. Она никогда не чувствовала себя на работе свободно как он. Во всяком случае, незнакомец напротив производил именно такое впечатление.

Словно в подтверждение Бередин прошел вперед:

— При всем желании я больше не в органах. — Он замер перед Ксенией, словно натолкнувшись на живую преграду.

Секунда заминки перед тем, как Карпенко представил их друг другу, показалась вечностью.

Тяжелая, неудобная пауза.

Бередин стоял на расстоянии вытянутой руки, и этого было достаточно, чтобы не вторгаться в ее личное пространство, но Ксении показалось, будто он заполнил собой всю комнату.

Мужчина не выказывал интереса к ее персоне, словно одного короткого взгляда было достаточно для соблюдения минимальной вежливости или, — к чему Ксения склонялась в большей степени, — для того, чтобы составить окончательное мнение о ней.

— Это моя помощница, Ксения Велицкая,— представил ее Карпенко, — а это наш бывший сотрудник Глеб Бередин, — закончил он.

Новоиспеченный знакомый удостоил девушку лишь легкого кивка, окончательно укрепив Ксению в личной неприязни. А звание «бывшего сотрудника» только прибавило уверенности в собственной правоте.

— Как продвигается сыск? — поинтересовался старший следователь и опустился в свое кресло.

— По этому поводу я и пришел, — заявил Глеб, усаживаясь на место напротив.

Ксения продолжала ждать указаний Карпенко, а тот, по всей видимости, забыл о ее существовании, вызывая новый приток ревности по отношению к гостю.

— Мне нужно пробить одного человека, — тем временем продолжал тот.

— Не вопрос, — заверил Карпенко и весело добавил: — Только сам не лови.

— Да уж ваш хлеб не отниму, — в тон ему ответил Глеб, добавив уже прохладнее: — Это потеряшка[1].

Карпенко наконец вспомнил о помощнице и пригласил ее за стол, хотя девушка с большим удовольствием отправилась бы на свое рабочее место. Чувствуя себя лишней, она не хотела находиться рядом с Берединым, да только его темные брюки и белая рубашка то и дело оказывались в поле зрения.

— Ксюша поможет с документами, — «обрадовал» начальник, и заметив, как Глеб повернулся в ее сторону, Ксения сделала вид, что перекладывает бумаги.

Слишком долгим казалось немое молчание. Слишком долгим для сканирующего взгляда, вынудившего Ксению поднять глаза навстречу. К ее удивлению, Бередин смотрел вовсе не на нее, а на документы. Вряд ли он мог прочесть протоколы с такого расстояния, но одну из фотографий убитой видел наверняка. Захотелось неосознанно скрыть ее от чужих глаз, и Ксения не смогла бы объяснить, из уважения ли к умершей или из-за эгоистичного нежелания делиться делом, которое она по праву считала своим.

Было в этом что-то интимное. Понятное только ей одной.

Ксения задвинула бланк вглубь папки, и Глеб впервые перевел взгляд на нее. Девушка приготовилась хоть к какой-то реакции, но весь его внешний вид по-прежнему излучал спокойствие и даже безразличие. Нечто непостижимое, граничащее с высокомерием и оттого раздражающее.

Ксения никак не могла определить, что именно сбивало ее с толку в отношении Бередина. С самого первого взгляда. Хотя по виду он казался самым обыкновенным мужчиной. Лет тридцати, возможно, больше.

Худощавый, с болезненным серым оттенком лица. С видом наркомана или просто психа.

С лицом, от которого, тем не менее, было невозможно оторвать глаз. От тела, впрочем, тоже.

Ксения одернула себя, концентрируясь на том, что могло, по ее мнению, выдать в облике Бередина нечто сковывающее. Какое-то внутреннее напряжение, сквозившее в его силуэте с чрезмерно прямой спиной и одновременно широко расставленными ногами — типичным атрибутом мужской позы «я здесь хозяин».

Ксения поняла, что слишком пристально рассматривает его, только когда Бередин произнес:

— Уже готовы оказать мне посильную помощь, Ксения... Велицкая?

Усмехнись он — и его обращение можно было счесть издевкой, но Глеб по-прежнему выглядел спокойным и сдержанным. Прием, против которого у Ксении пока не было защиты.

< < <  > > >

Впервые за все время мужчина обрадовался присутствию блондинки в кабинете.

Останься они с Карпенко наедине — и тот обязательно бы завел старый разговор о возвращении в органы. И это после случившегося!

Впрочем, он начинал подозревать, что его помощь еще понадобится.

Бередина заинтересовала фото с места происшествия, ведь он давно не слышал о таких кровавых убийствах в городе. С той самой резни, которая все еще занимала его мысли...

— Я так понимаю, вам не нужно в архив, — прервала его рассуждения Ксения.

Глеб кивнул, хотя идущая впереди девушка не могла его видеть.

— Пропал два месяца назад, — сказал он.— Муса Алиев, пятьдесят четвертого года рождения.

— Да, это дело должно быть у нас.

Глеб мог бы показать ей, в каком кабинете и даже ящике искать, но решил не доставать девочку лишний раз. Она не знала его, зато воспринимала как потенциальную угрозу. Женщины всегда чувствуют это, особенно когда дело касается карьеры в мужском коллективе. А еще их бесполезно переубеждать в чем бы то ни было, от чего Глеб едва сдерживался от улыбки глядя на конкретный экземпляр перед собой.

Ему казалось забавным следовать за девушкой, которая всем своим видом, особенно размашистым шагом, пыталась демонстрировать уверенность и силу. Он должен был признать, что в здании она ориентировалась превосходно, вот только сложно было поверить в превосходство девушки на голову ниже его самого. Может, Ксения Велицкая и неплохо справлялась с функциями помощника, однако  пока Глеб не видел за мелькающей впереди макушкой ничего кроме студентки-практикантки.

— Пришли, — сообщила она, пропуская его внутрь, и их окутал полумрак кабинета, в котором Глеб когда-то проводил сутки напролет. Заливался кофе, укуривался пачками сигарет... Или чего покрепче.

Щелчок выключателя, неестественный голубой свет — и скрежет выдвигаемых шкафчиков развеял дымку ностальгических воспоминаний, снова обращая мужское внимание на девушку у стеллажей. Она не могла быстро найти нужную папку и оттого волновалась.

Глядя на ее потуги, Глебу захотелось курить. Вытащив сигарету, он просто зажал ее в зубах, наблюдая за хрупкой фигуркой. Одна сотрудница в прошлом находила эротичным копаться в нижних ящиках в позе «раком». Велицкая хотя бы не вела себя как деревенщина. Впрочем, задравшаяся юбка обнажила точеные икры и лодыжки, а, значит, и в этой позе она бы тоже смотрелась неплохо.

Глеб решил, что Карпенко стал жертвой старческого маразма, если в ущерб толковым специалистам стал принимать в отдел девушек модельной внешности.

— Нашла.

Ему показалось, или в ее голосе прозвучало облегчение и даже нотка радости?

Все-таки не показалось. Радость действительно была, правда, испарилась, стоило девочке столкнуться с ним взглядом. Тушуется словно школьница. Аж противно.

Он забрал папку из ее рук и прошел к невысокому шкафу, намереваясь использовать тот вместо стола.

— Вы же понимаете, что я не могу оставить вас здесь одного, — прошла за ним девочка, чувствуя, что уже запоздала с пояснениями.

— Можете постоять рядом, — глухо отозвался Глеб.

Уже с первой страницы он понял, что дело пустили на самотек и никаких толковых мер предпринято не было. Тем не менее, он не отчаивался и надеялся найти в нем хоть какие-то детали, которые были ему неизвестны.

Мужчина достал зажигалку, намереваясь полностью погрузиться в собственные мысли, когда до него снова донеслось назойливое:

— Здесь нельзя курить.

Запах женских духов раздался совсем рядом.

— Можешь запретить мне, — ответил он, продолжая пожирать взглядом черные строчки.

— Уже запретила. — Ксения стояла на своем, подходя еще ближе.

— Вот и замечательно.

Щелчок, вспышка — и необходимая как воздух дымка развеяла полумрак комнаты, наполняя легкие желанной дозой табака.

< < <  > > >

«Козел. Просто урод». — Ксения мысленно тушила сигарету о его же лицо. В реальности сделала несколько вдохов, пытаясь взглянуть на происходящее более трезво. Но то ли ее мышление не работало в этот конкретный день, то ли не «брало» конкретный рабочий случай — Бередина.

Да и как можно было думать, когда он обращался с ней как с пустым местом, сосредоточившись на своей сигарете и досье, словно самой Ксении в комнате не было?

Девушке стало интересно, уж не закурил ли он нарочно, чтобы «подсобить» помощнице следователя с проблемами?

Ксения хотела бы думать именно так, но Глеб продолжал ломать ее стереотипы, не выказывания ни малейших признаков насмешки или довольства собой. Черт побери, он действительно читал! Просто читал и курил...

Ксения отошла к стеллажам и опустилась на свободный стул. Она отказывалась понимать этого мужчину. Некоторое время девушка еще пыталась сверлить его взглядом в надежде, что тот почувствует это, но Глеб продолжал методично изучать дело, переворачивая страницы с практически идентичным интервалом времени. По нему стоило сверять часы.

— Ты занималась оформлением? — спросил он наконец.

«Не помню, чтобы мы перешли на «ты»», — хотела бы возразить Ксения, но скупо ответила:

— Нет, в то время я брала отгул, и мне нашли замену. Хотите встретиться с ней? — Уточнила, намеренно подчеркивая вежливость своего обращения.

Глеб покачал головой и снова погрузился в документ. Что можно было выискивать там так долго?

Ксения начала ерзать на стуле в попытках прогнать сонливость. Зимние дни были короткими, и за окном уже стемнело. Только рассматривать этот черноту за стеклом девушке было не так любопытно, как другой, не менее темный объект, в комнате.

Начищенная обувь, отглаженные брюки и рубашка — одет опрятно, прямо с иголочки. Гей или женат? Гомосексуализм мог бы объяснить идеально прямую спину и какую-то скованность в движениях, правда, геи выглядели более жизнерадостно. Этот же казался пациентом онкологии.

Обручального кольца на пальце вроде тоже не было. Ксения не особо присматривалась, но если заметила наручные часы на левом запястье, то не упустила бы и кольцо.

Вообще ему не надоело стоять вот так, не шелохнувшись?

Ксения уже не могла усидеть в одной позе даже на стуле. Стоять же вот так, не переминаясь с ноги на ногу, не умела вообще.

Ее взгляд снова скользнул по его фигуре.

Обычные черные брюки. Нет, брюки с очень удачным кроем, потому что в них не смотреть на его зад было невозможно. Ксения поморщилась, уличив себя в таких мыслях. Она не относилась к числу любительниц мужских задниц в отличие от многих подруг, но теперь, глядя на экземпляр напротив, начинала понимать причину такого их интереса...

Ксения перевела взгляд выше, чтобы избавиться от назойливых мыслей.

Глеб определенно был худощавым, стройным. Не качком. Только чувствовалась в нем какая-то сила... Девушка долго пыталась понять, какая именно, пока не пришла к сравнению со сжатой пружиной.

Должно было быть что-то под этой белой рубашкой, что пробуждало такие ассоциации, пусть одежда и ограничивала воображение или, наоборот, пробуждала его, когда способ ее носки этим конкретным мужчиной заставлял задумываться о собственной адекватности.

Девушка помнила о расстегнутом воротнике и сейчас могла частично видеть мускулистые руки, потому что в отличие от всех ее знакомых Бередин закатывал рукава... В этот момент Ксения поняла, что ей совершенно безразлично, кто дает ему советы при выборе одежды. Если бы не этот способ носки, она бы не увидела, какие красивые у него руки...

«Господи! — прервала себя Ксения.—О чем ты только думаешь?! О том, что он красив? Что этот козел красив?!» Она даже не помнила цвета его глаз! И вообще он был хорош только, когда молчал!..

Но несколько секунд тишины закончились лишь очередным глупым умозаключением: «Зима — и белая рубашка с закатанными рукавами?..»

— Вы оставили верхнюю одежду в... ? — Сорвалось у Ксении прежде, чем она подумала.

Глеб отвлекся от чтения и, очевидно, не сразу понял, что именно она имела ввиду, а главное — какое это имело отношение к его появлению в отделе.

— Скоро моя смена подходит к концу, а на улице холодно, — уточнила девушка. — У вас же есть верхняя одежда?

Ксения решила, что была достойна похвалы. Не только намекнула на то, что пора бы идти восвояси, но и красиво завернула интересовавший ее вопрос.

— В машине, — пробурчал он и снова вернулся к чтению. Наверняка сразу же забыл о ее вопросе.

— Если хочешь, могу подбросить до дома, — предложил, не оборачиваясь.

«Нет, не забыл».

В этот момент у девушки зазвонил телефон, и, увидев номер отца, она выдала скороговоркой:

— Я еще в отделе. Как только освобожусь — сообщу.

— Я думал, пора посылать Сергея, — ответил отец, и в тишине кабинета его хорошо поставленный голос был слышен даже в самом дальнем углу. — Снова задерживаюсь на работе.

— Хорошо, пап. Я позвоню, когда он понадобится.

Ксения всегда разговаривала с родными кратко и по делу, когда находилась на работе или была не одна. Отец знал об этом по ее тону и не нуждался в пояснениях.: сам поступал точно также. Недаром она была его почти точно копией.

Ксения вынырнула из задумчивости только, когда папка с делом в руках Бередина захлопнулась.

— Я закончил, — сообщил он и повернулся к ней. — Так подвезти или нет?

< < <  > > >

Вообще желания подвозить кого бы то ни было у него не возникло. Глеб просто знал, что еще не раз обратится в отдел к Карпенко и получит лучший доступ к информации, если помощница бывшего начальства перестанет от него шарахаться.

В таких случаях люди обычно стараются оказать мелкую услугу в расчете поиметь потом того, кому делают одолжение.

Желания иметь кого-либо вообще или иметь с кем-то дело  в частности у Глеба не было, но налаживание межличностных контактов являлось неотъемлемой частью социализации.

Если даже психопаты в состоянии носить «маску нормальности» [2], то сможет и он.

Только бы эта девица молчала...

< < <  > > >

Ксения в очередной раз убедилась в том, что Бередин не относился к числу приятных собеседников. На все ее вопросы отвечал односложно, а по итогам услышанное проще было нарыть в базах данных, чем выуживать у него лично. К тому же, девушка не собиралась распинаться перед каким-то посторонним мужиком, роняя свою гордость.

Может, он и относился к типу, который производил впечатление холодного красавца с загадочным прошлым, но Ксения знала, что в жизни такие чаще всего заканчивают пьяным нытьем о проблемах с жизнью и женой.

Она все же надеялась, что Глеб станет более сговорчивым, когда увидит, где именно она живет, но тот продолжал играть роль нигилиста, и девушка быстро выпорхнула из машины, стараясь не думать о минувших часах как о бесполезно потраченном времени.