Татьяна Медведева
Стань светом моим
Глава XV
Валера стал ездить по командировкам и всё реже бывал у нас. «Чего и следовало ожидать, - скептически подытожила бабушка, невзлюбившая моего недавнего мужа (для неё, если разлюбил внучку – значит враг!). – Многие мужчины после развода сначала цепляются – родная кровь, не могу без детей, а проходит время – и не вспоминают о детках!»
Не могу сказать, что сильно расстроилась, поскольку Тошка не переживал, ведь Валера звонил по сотовой связи сыну каждый день.
На работе началась напряжёнка: перед Новым годом пришлось покрутиться в поиске интересных материалов. Перед тем, как мы с Тошкой вылетели на новогодние праздники по путёвке в Египет, где нас ожидали мама с Эдвардом, я, можно сказать, выдохлась подчистую. Тем приятнее оказался двухнедельный совместный отдых на море под тёплым солнышком.
Месяц спустя после нашего приезда из отпуска позвонила Ирина. Немного помявшись, попросила взять племянницу на выходные: будет день рождения у её мужа, придут его родители, а они, как я поняла по отдельным намёкам, не выносят Таю. Разумеется, я охотно согласилась и в пятницу забрала девочку на выходные.
Светло-голубой, отороченный белым мехом по капюшону комбинезон-пуховичок и белый шарф, закрывающий пол-лица, превратили мою маленькую тёзку в неповоротливого снеговичка. Едва хватило сил дотащить её от остановки такси до квартиры.
- Дай, мамочка, я помогу тебе раздеть Таю, - кинулся нам навстречу ждавший с нетерпением гостью Тошка. – Ой, какая она малюсенькая!
- Я босая! – первое, что заявила дочь Глеба, едва освободившись от одежды. Болячки на её личике зажили, и она могла даже показаться хорошенькой, если бы не по-детски настороженный хмурый взгляд.
Но, похоже, хмурости гостьи мой доверчивый сын не заметил, умильно засуетился около неё, словно она принцесса. Бабушке же, напротив, дочка Глеба не пришлась по душе. «Как зверёк, опасно к Антоше подпускать, ещё укусит», - пробормотала она недовольно себе под нос.
И, как говорится, накаркала. Где-то через час после ужина из детского уголка послышались визг и истошный Тошкин рёв. В испуге мы с бабушкой кинулись разнимать подравшихся детей. Хотела было я уж отругать Антона – гостей не следует обижать, а тем более девочек – как неожиданно увидела на ручке сына чёткий красный след от зубов. Возмущённая бабушка в гневе замахнулась, чтобы отшлёпать противную девчонку, но, увидев, как та сжалась в испуге, чертыхнувшись, опустила в бессилье руку.
- Боже, да разве можно, девочка, кусаться! – воскликнула она в сердцах.
- Мама, она не виновата! – заливисто заревел Тошка. - Таечка не хотела кусаться... Это я виноват, сделал ей больно. Решил волосики расчесать, а у неё на головке бобочки.
В субботу бабушка решительно собрала внука и увела из дома на весь день к подругам, а я занялась уборкой. Тая ходила за мной по пятам, то и дело о чём-то спрашивая. Я терпеливо отвечала. Потом мы с ней читали и играли, пока не пришло время послеобеденного сна. Вечером благодаря бдительному бабушкиному оку дети играли мирно, без конфликтов.
Как только в воскресенье отвезла Таю назад, к своему великому стыду, почувствовала такое же великое облегчение. Суета вокруг дочери Глеба, как бы себя я ни укоряла, следовало признать, вымотала нас с бабушкой. Скрепя сердце, увы, приходится согласиться, что своя ноша не тянет, а вот чужая... Тошку я готова весь день носить на руках, не замечая тяжести, он меня нисколько не напрягает ни играми, ни вопросами. Таю я тоже готова носить на руках, если понадобится, но, похоже, с заметными усилиями. Вообще-то, несмотря на её диковатость и упрямство, она мне нравится. Оттого и намного позорнее было ощущать облегчение после избавления от дочери погибшего друга. Наверное, я ещё не совсем к ней привыкла, старалась успокоить себя, подспудно испытывая угрызения совести.
- Не путайте божий дар с яичницей! – резко прекратил Марк на правах редактора все рассуждения сотрудников на летучке, стоит или не стоит писать об очередной американской авангардистской выставке-страшилке, организованной в Москве. – Мне сказали, в этот раз приличная выставка. Есть талантливые работы. Вот это Таисья Лебедева и определит, лишь она у нас свободно по-английски изъясняется, ей и карты в руки. Возьмёшь, Тася, с собой фотокора.
Удивительно, но выставка мне понравилась, хотя, по сути, во многом я консервативна, а уж в искусстве авангардистское направление вовсе не приемлю. Мне нравится, когда всё естественно, как в жизни.
Американец, представлявший выставку, оказался интересным собеседником. Показывая нам с фотокором Женей привезённые работы – картины с применением разных материалов - рассказал о них несколько забавных историй. Вдоволь наговорившись и сделав снимки, мы уже собирались распрощаться со словоохотливым янки, как неожиданно появился Валера с ультрасовременным фотоаппаратом в руках.
- Как здорово, Тася, что ты здесь! – обрадовался он. – Поможешь мне объясниться с американцем, мой-то английский на уровне «перевода со словарём», ты же знаешь... Скажи ему, что я всё снял для буклета, пусть выберет по компьютеру, какие снимки больше ему нравятся.
Мне пришлось отправить Женю одного с нашим редакционным водителем, а самой задержаться ненадолго – Валера обещал сам подкинуть меня до места работы, он был на машине.
Снимки картин у него получились просто класс – всё-таки он профессионал в фотосъёмке: и освещение как надо, и цвет не нарушен, и ракурс взят выигрышный. Ему всегда лучше удавалось фотографировать, чем писать материалы.
Валера сидел за ноутбуком, меняя фото на экране. Мы с Джейком стояли по обе стороны от него, чуть наклонившись и беспрестанно охая при виде почти каждого нового снимка. Отросшие чёрные прямые волосы моего бывшего мужа слегка растрепались, каре-зелёные глаза довольно сияли поразительной мягкостью – это делало его до боли близким мне. Когда наши руки ненароком соприкасались на мышке – я пыталась приостановить его на какой-то из фотографий - по мне пробегала волна нежности.
Конечно же, не к добру это, отлично понимала: от такой волны можно снова загореться надеждой. Но ничего с собой поделать не могла – вопреки всему, наслаждалась приятным теплом, исходящим от Валеры, оно пьянило и заставляло забыть обо всём. Чувство самосохранения исчезло напрочь ещё и потому, что по реакции Валеры казалось: он тоже упивается моментами общения со мной.
В таком же волнующем состоянии, как будто находилась на поле чудес в роли наивного, доверчивого Буратино, уселась с Валерой в его, вернее нашу с ним, машину. Не помню, о чём вели разговор, всего-навсего просто болтали о всяких глупостях да хихикали. Очнулась лишь у дверей редакции после того, как Валера, самоуверенно обняв меня и крепко прижавшись ко мне всем телом, поцеловал нежно в губы и нырнул в машину, чтобы отправиться к себе на работу.
После чего приятная пелена-эйфория, связанная с Валерой, стала спадать. Неожиданно захотелось завыть как иерихонская труба. Видимо, мои подспудные воззвания к собственному разуму, наконец-то, дошли до адресата. И ум мне теперь подсказывал, что нельзя цепляться за старое. Ничего в жизни не повторяется. Но у каждого тем не менее есть другой шанс. Он для меня может быть в Денисе. А почему бы и нет? Может, и не испытываю к нему глубокой любви и головокружительного волнения, но, несомненно, его прикосновения мне приятны, и мы можем вполне подружить какое-то время.
Внутренне я понимала, что не должна выходить за него замуж. Да и он, похоже, не из тех, кто уже нагулялся вволю и мечтает о семье. Напрасно бабушки раскатали свои почти всегда подкрашенные губки. Денис, как медоносный цветок, притягивает женщин-пчёлок лишь на короткое время, а, отдав им мёд своего сладостного обаяния, безмерно рад отправить их восвояси – на поиски другого цветка. Зачем они ему, тем более, одна на всю жизнь! Чтобы мелькать перед его красивым прямым носом туда-сюда, как говорил герой популярной новогодней комедии? Жить в паре с кем-то – нелёгкое дело.
Мне понравилось!