Мальчик с открытки, глава XIII

Татьяна Медведева

Мальчик с открытки

Глава XIII

Разыгравшаяся с утра февральская пурга, которая снежными вихрями заполонила посёлок и намела на дороги сугробы, поставила было под угрозу празднование Милочкиного дня рождения. Её шестнадцатилетие выпало на удачное время - субботу, когда старшеклассникам разрешалось появляться на улицах до 11 часов вечера, а  в обычные дни только до девяти. Поэтому ещё большая брала именинницу досада, когда за окном разыгралась пурга. Из-за метели уроки отменили – к радости всех ребят, об этом объявили по местному радио. Пожалуй, одна Милочка сильно расстраивалась.

- День рождения придётся отменить! – печально сказала она матери на сообщение, что в школу вставать не надо. – Зря мы с Тинкой вчера начистили почти ведро картошки и сделали винегрета на полдеревни, никто из приглашённых из Караяра к нам не доберётся.

Однако переживания Милочки были напрасны, во второй половине дня пурга неожиданно стихла, а леспромхозовские тракторы успели к вечеру очистить от снега не только основные дороги, но и прилегающие к ним переулки. В пять часов почти все, кого ждала Милочка в гости, благополучно добрались без опоздания. Тинка с Алёнкой прибежали к Ланиным за два часа, чтобы помочь тёте Алине приготовить до конца всю еду и накрыть столы.  

Войдя вместе с Серёгой Петровым и Максимом Моисеенко в Милочкин дом, Вадим быстрым взглядом скользнул по собравшимся, отыскивая ту, которая жила в его мыслях постоянно и против его воли. Но в прихожей Тинки не было. Все возбуждённо галдели в предвкушении приятного праздника.

- Как я рада вас видеть! - приветствовала Милочка друзей. – Я так переживала из-за снегопада!

- Да мы б к тебе на карачках приползли, ни за что бы не пропустили такое пиршество! -  дурачась,  откликнулся Серёга.

- Проходите в комнату. – Сверкая подведёнными чёрным карандашом глазами, отчего они казались ещё больше и ярче, чем обычно, и мило улыбаясь, очаровательная именинница, одетая в шёлковое зелёное платье, так идущее ей, потянула долгожданную троицу к уже накрытым двум длинным столам, сдвинутым вместе. – Всё уже готово, мы не садились, вас ждали. Вот твоё место, Вадим. – И указала на стул рядом с собой.

Парню ничего не оставалось, как сесть туда, куда было сказано, то есть по правую руку Милочки, с торца одного из столов. Словно жених или великий гость сижу с хозяйкой, недовольно мелькнуло в голове у него. Он чувствовал себя неловко – был у всех как на ладони. Впрочем, постарался скрыть, что раздосадован непрошенным почётом. Вадим не прочь бы сесть с друзьями Серёгой и Максимом, занявшими места на другом конце второго стола, где, кстати, примостилась и Тинка, усевшись на углу.

После того как Вероничка уехала в институт заканчивать учёбу, театральные страсти в школе постепенно улеглись, и ореол удачно сыгранной Тинкой роли развеялся, как дым, осталось лишь лёгкое воспоминание. В глазах ребят она вернулась в прежнее обличье обычной девчонки, одной из многих, правда, больше, чем нужно, языкастой.

У Вадима с ней установились, если смотреть со стороны,  равнодушно-безразличные  отношения. Оба держались так, будто не было между ними задушевных разговоров, понимания с полуслова и обжигающего поцелуя под звёздным небом, также лёгкого, как дыхание, шёпотов с признанием...

 Ничего не было - каждый это доказывал всем своим  видом. При встрече холодно здоровались и отводили глаза. У Тинки решительно сжимались в полоску губы, словно вдруг вспоминала об очень важных делах, Вадим напускал на лицо безмятежность, как будто ему всё трын-трава.

С Милочкой он тоже держался отстранённо, хотя на танцах по субботам танцевать приглашал, но домой больше не провожал. Милочка была в растерянности, впрочем, нежелание Вадковского дружить она объяснила себе и подружкам его боязнью нарушить кодекс мужской дружбы, завязавшейся между ним, Максимом Моисеенко и Серёгой Петровым. Их часто видели теперь втроём – в школе, в кинотеатре и гуляющими по главной улице Караяра.

А девчонки вдруг увлеклись танцевальным кружком. Сманила  в него многих своих одноклассниц Люська Быкова. Руководитель кружка оказался её соседом по дому, он задумал поставить девичий танец к 8 Марта и попросил Быкову подыскать более или менее стройных и подвижных  девчонок и привести в РДК. Люська уговорила Милочку и её подружек пойти с ней, а за ними потянулись из класса и другие девочки. Записались в кружок и некоторые десятиклассницы, проживающие в леспромхозовском микрорайоне.

Почти каждый день по вечерам отрабатывался танец, чтобы успеть к концерту.  Прогуливаясь с друзьями по улицам, Вадим видел частенько шумную толпу девчонок, высыпавшихся из Дома культуры после танцевальных занятий. В центре её заметно красовалась Милочка в своей серой кроличьей шубке и голубой вязаной шапочке.

Только глаза парня в неярком уличном освещении улавливали другую девочку в скромном  кирпичного цвета пальто с коричневым цигейковым воротником, которая обычно сразу сворачивала с кем-нибудь из девчонок на дорогу к леспромхозовскому посёлку; в то время как её подружки Милочка с Алёнкой  могли пойти на 7 часов вечера в кино с компанией Вадима или прогуляться по улице Ленина, названной молодёжью Проспектом Любви.

За день до Милочкиного дня рождения Тинка, как всегда после кружка, отделилась на перекрёстке от группы одноклассников, собравшихся пойти на вечерний сеанс.

- Не забудь заглянуть к нашим, предупреди их, что мы пошли в кино! – крикнула ей  вслед Алёнка.

- Я ей напомню! – вдруг важно откликнулся Петька Мошкин, внезапно передумавший идти в кино. – Эй, Маслёна,  я провожу тебя! – окликнул он убегавшую девочку, той пришлось остановиться и подождать Мошкина, и они отправились домой вместе.

Вадиму это не понравилось. Он понимал, что не стоит расстраиваться по такому пустячному поводу: Тинке  Петька и даром не нужен, не будет она с ним дружить. Тем не менее непослушное его сердце завистливо сжалось. Ну почему он не может вот так же запросто, как ни в чём не бывало, не взирая ни на кого, пойти с ней? Чего боится? На это, похоже, у него нет ответа. Ведь Тинка Вадиму нравилась, и ему очень хотелось побыть с ней. И всё же не мог переломить себя, мешала задетая гордость, что ему предпочли кого-то другого, боялся показаться смешным.

Родители Милочки перед тем, как уйти из дома, выставили на стол бутылку вина. Тёмно-красную жидкость с запахом винограда разлили по стаканам, досталось всем понемножку. Как только наелись до отвала, начались танцы. Радиола заревела на всю громкость.

Около Вадима постоянно вертелась Милочка, она не выпускала из своих цепких ручек рукав его чёрной водолазки, ему невольно пришлось её приглашать несколько танцев подряд. Даже на улицу он не мог от неё смыться, потому что не курил, как Серёга Петров и некоторые другие ребята.

- Дамский танец! Дамы приглашают кавалеров! – громогласно объявила Люська Быкова.

Парни невольно напряглись в ожидании. Одно дело самим приглашать, другое – ждать, когда тебя выберут. Вадим, скорее почувствовал, чем увидел, как Тинка направилась в его сторону. Неосознанно повернул к ней голову и замер, тут только заметив, как необычно она одета, не как всегда. В тонкую голубую крепдешиновую кофточку с рукавчиками-фонариками, круглым воротничком и в расклешенную клетчатую юбку с широким поясом, делающую её в талии очень тоненькой. Такого чудесного наряда, воздушного, лёгкого и женственного, Вадим ещё не видел на Тинке.

 Как она хороша в нём – не оторвёшь глаз! Ну, иди же, иди ко мне, он с трепетом ждал приглашения Маслёны на танец, сердце сладостно билось; но она, не взглянув на него, остановилась около Максима Моисеенко и присела в старомодном книксене, которому девчонок обучила Вероничка.

- Позвольте вас пригласить. – Улыбнулась шаловливо, сверкнув зеленовато-голубыми глазами-огоньками, и, не дожидаясь ответа, потащила чуть упирающегося Максима в круг.

Эти лукавые огоньки вызвали у Вадима возмущение – да как она смеет кокетничать с его другом, и тот тоже хорош: обычно из-за своего превышенного веса ни с кем никогда не танцевал, а Тинку облапал, как родной, забыв о своих страхах наступить партнёрше на ноги. Смотрите, танцуют вместе уже второй танец и не собираются расставаться, разболтались, словно близкие друзья, Максим прямо цвел от удовольствия, а Вадиму всегда  казалось, что ему нравится Люська Быкова.

Весь вечер Тинка ощущала неприятную смутную тревогу. Она бы не пошла к Милочке на день рождения, если бы можно было без обид отказаться.

 Из-за Вадима не пошла бы.  После спектакля он вёл себя с ней  до обидного странно: то вообще не замечал, а то подчёркнуто выражал своё презрение холодной усмешкой, словно Тинка в чём-то перед ним провинилась или совершила что-то нехорошее.

 Лишь иногда она ловила на себе печальный взгляд его больших карих глаз, который ей был непонятен и вызывал в душе смятение. И тогда у неё мелькала крамольная мысль, что нравится ему. Но тут же яростно гнала её, как несусветную чушь, ведь всегда, когда ей казалось, что Вадим ею увлечён, оказывалось, он просто подбирается к Милочке и только от неё без ума.  А с Тинкой играет, как кот с мышью.

Неожиданно выяснилось, что проблема, в чём ей пойти на день рождения, легко разрешилась: старшая сестра Марина выслала посылку с одеждой, которая стала ей мала после родов, зато была в самый раз Тинке. Из всего она выбрала пышную юбку в мелкую синюю клетку из тонкой шерсти и крепдешиновую блузку, оттеняющую своей голубизной её похожие на морскую волну глаза. И хотя они не такие огромные, как у Милочки, но с подкрашенными ресницами, которые от туши становились гуще и длиннее, смотрелись даже очень ничего. Так ей говорило настенное зеркало в комнате.

Присутствие Вадима волновало и раздражало Тинку, особенно после того, как начались танцы. Он не отходил от Милочки ни на шаг, что-то ей нашептывал и танцевал с ней и  медленные, и быстрые танцы без разбора. Её, Тинку, не замечал. Это почему-то ей доставляло страдание, хотя она почти себя убедила, Вадковский – из Милочкиных поклонников, и пыталась  не думать о нём.

Тем не менее когда Люська объявила о дамском танце, в ней мелькнула шальная мысль, приглашу его, пусть будет что будет, и смело направилась в сторону Вадима, но, заметив, как тот то ли в испуге, то ли в удивлении  при её приближении округлил глаза,  свернула к стоящему у стены Максиму, пригласила его на танец. Этот уж наверняка ей не откажет, он относится к ней так же дружелюбно, как Серёга Петров.

С Максимом разговаривать было легко и интересно. Он много читал об открытиях путешественников, Тинка слушала с удовольствием и не заметила, что они топчутся в танце, хотя музыку Милочка выключила и предложила поиграть в фанты.

Все горячо её поддержали, Аленка принялась собирать у каждого предметы, а потом стала спрашивать у именинницы, сидящей к ней спиной, что этому фанту сделать. Тинка знала, что у них была договорённость о знаках, подсказывающих, чей возьмёт Алёнка фант. Вот в  её руках - Тинкин носовой платочек. Милочка приказывает ей прыгнуть на месте двадцать раз. Тинка с удовольствием попрыгала. Скоро подоспел и фант Вадима – красная расчёска.

- О, это, скорее всего, фант моей подружки Алёнушки, - игриво произнесла Милочка, - думаю, ей надо поцеловать меня крепко-крепко.

Ребята, довольно хихикая, загудели, наслаждаясь смущённым видом именинницы, попавшей впросак; та, увидев в руках подружки расчёску Вадима, растерянно захлопала длинными ресницами, бросающими тень на раскрасневшиеся тугие щёчки, и прикрыла рот в деланном изумлении ладошкой. И лишь Тинка с Алёнкой знали, что Милочка приставляется – всё получилось, как задумывалось.

Желание именинницы за фант Вадим принял с достоинством. Гордо расправив плечи, он  высоко вскинул голову и спокойно направился к ней, лицо его оставалось бесстрастным. Оказавшись рядом, нежно взял Милочкино хорошенькое личико в ладони, наклонился и поцеловал её в губы.

Наступила на миг абсолютная тишина. Или Тинке так показалось. Она отвела глаза в сторону, стараясь не смотреть, как Вадим с Милочкой целуются, а сама неподвижно застыла, пока кто-то из девчонок, хихикая, не подтолкнул её в бок, только тогда в сознание Тинки ворвались смех и хлопки ребят, поддерживающих поцеловавшуюся парочку.

Ей стало невыносимо душно, чувствуя себя подобно летнему вечеру перед грозой, выскочила на кухню, а затем в сени. Глубоко вдохнула морозный воздух, немного постаяла и, охладившись, вернулась назад. В комнате уже все опять танцевали. «Скорей бы уж вечер заканчивался! - с тоской подумала Тинка. – Чай бы разлить, как просила тётя Алина, и сбежать домой с чистой совестью, а посуду пусть Алёнка убирает!»

- Можно тебя пригласить? – Услышала она сзади мягкий голос и сразу почувствовала, как горячо стало щекам, медленно повернулась к Вадиму. На бледном лице глаза его казались совсем чёрными, как на открытке у Кавальери. Тинка хотела ему отказать и уже открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но, заметив растерянное лицо парня, передумала, вместо грубого отказа безмолвно пошла за ним.

Он нежно обхватил её руками за талию и прижал к себе. Сердце Тинки готово было, как пташка, выпорхнуть изнутри, а всё другое в ней как будто онемело и потеряло волю, она не могла оттолкнуть парня, расцепить его руки, просто этого не хотела делать. Ей нравилась близость Вадима.

 Вдруг свет мигнул и погас, проигрыватель, шипя, смолк, плотная темнота заполнила всё вокруг.

- На электростанции, наверное, авария! – раздался басовитый голос Серёги Петрова, в котором ощущалось разочарование. – Жди теперь, когда электричество включат!

- Я принесу сейчас с кухни лампу, - успокоила притихших ребят Милочка, - и мы будем пить чай.  Маслёна, ты мне поможешь? Где ты?

Тинка молчала, да и не могла откликнуться, даже если б хотела. Она находилась в крепких объятиях Вадима и была в полуобморочном состоянии. Когда погас свет, он не отпустил её, а ещё сильнее прижал к груди, его дыхание несколько мгновений грело ей ухо, потом вдруг она почувствовала, как тёплые губы парня нежно-нежно коснулись её щеки, и  по телу прошла приятная дрожь. Тинка едва дышала, её мысли путались.

- Маслёна, ты растаяла в темноте? – Наконец донеслось до неё Милочкино возмущение. А на кухне вспыхнул слабый свет керосиновой лампы, которую, скорее всего, зажгла Алёнка, он стал приближаться и вскоре ярко осветил жмурящихся ребят и разогнал собравшиеся по углам комнаты тени.  

- Я тут, - хрипло откликнулась Тинка, испуганно  отшатнувшись от Вадима, и опрометью бросилась на кухню. Там нашла ещё одну лампу и зажгла её, нащупав на знакомом месте спички. Слава Богу, чай ещё не  остыл. Взяв полный заварник в одну руку, а чайник с горячей водой – в другую, пошла в комнату. Алёнка с Милочкой уже расставили на столах чашки с блюдцами и испечённые тетей Алиной пироги, конфеты и печенье.

Разливая чай, Тинка смущённо,  краем глаза наблюдала за Вадимом. Тот снова выглядел отчуждённым, словно не было между ними объятий и поцелуя в темноте. Сидел рядом с Милочкой и не сводил с неё  сверкающего взгляда, даже когда принялся с аппетитом жевать протянутый кусок пирога. Милочка тоже смотрела на него. У Тинки мучительно заныло сердце. Сбитая с толку непредсказуемым отношением Вадима, она всё же  заставила себя сосредоточиться на обслуживании чаем ребят. Когда у всех оказались чашки полные, она тихо села на своё место, стараясь стать как можно незаметнее.

Но внутри неё уже разгорался огонь. Огонь досады и возмущения, на себя и Вадима. Да что с ней такое, почему позволяет над собой издеваться! Надо было лягнуть кое-куда, как учил двоюродный брат Толя, больше бы не стал приставать.

Впрочем, Тинка знала, что не смогла бы сделать больно Вадиму. И никому бы не смогла. Вот языком она может обидеть, но почему-то онемела, как кролик перед удавом. Так же было в прошлом году перед Русланом.

Неужели всю жизнь будет пасовать перед красивыми парнями? Ну, уж нет, хватит на ней испытывать мужское очарование, Тинка не тварь дрожащая, не насекомое, Раскольников у Достоевского, несмотря на то, что преступник, прав, у человека должна быть сила воли, чтобы изменить ситуацию.

 Ей не понятны намерения Вадима, и она уж никак не дура, чтобы их разгадывать. Пусть сам закручивает вокруг Милочки свою паутину обольщения, а её не впутывает. Не даст Тинка ему больше репетировать на себе. И она открыто, с вызовом посмотрела на Вадима, высоко подняв подбородок, и, когда поймала его взгляд, не отвела глаз, даже нашла в себе силы  насмешливо усмехнуться.

В неё как будто вселился неугомонный чертёнок или проснулся тот бесёнок, что жил в ней раньше и дремавший в последнее время, который делал её Маслёной-фантазёркой, умеющей завораживать своими выдумками и выходками всех вокруг.

С юмором принялась рассказывать забавные случаи из жизни караярчан, чем перевела внимание присутствующих с Милочки и Вадима на себя. Скоро все хохотали и дурачились, пока не зажёгся электрический свет. Но уже было одиннадцать вечера, и пора было расходиться по домам.

 Тинка с Алёнкой ушли от Ланиных последними. Они собрали посуду со столов,  Тинка  с усердием мыла её на кухне, невольно прислушиваясь, как Милочка с Алёнкой с восторгом рассказывали вернувшейся от соседей  тёте Алине о пристальном внимании, оказываемом Вадимом Милочке на праздновании дня её рождения.

- Он просто с неё глаз не сводил! – говорила, искренне восхищаясь подружкой, Алёнка. – Я думаю, тётя Алина, он влюблён в неё, он даже ей руку поцеловал на прощание! Им дружить указано судьбой! – При этих словах сердце Тинки словно провалилось в пропасть, ей стало ясно – с судьбой не поспоришь и, как в детстве, когда впервые узнала, что не ею, а Милочкой восхищались в магазине продавщицы, почувствовала тоскливую необходимость смириться с действительностью. Хотя Вадим ей нравится, но она теперь к нему ни под каким предлогом близко не подойдёт. Будет от них с Милочкой держаться подальше!