Блоги | Статьи | Форум | Дамский Клуб LADY

Twisted Reality of AngelusСоздан: 04.12.2012Статей: 25Автор: ValeryAngelusПодписатьсяw

Плохие девочки не плачут (глава 29, начало)

Обновлено: 08.01.17 01:49 Убрать стили оформления

Глава 29 (начало)

 

Люби меня, люби.

Жестоко. Жарко. Жутко.

Возвысь. Целуй. Боготвори.

Небрежно. Нежно. Не на показ.

Одурачь. Околдуй. Обмани.

Так умеешь только ты.

Люби меня, люби.

Молитва замерзает на устах, а в груди мучительно саднит. Стреноженное тревогой сердце не дает покоя ни на миг. Колючая пыль застилает глаза, горло сковывает немота.

Слова не идут, но и не размыкая губ, я отлично знаю, чего хочу. Желаю, жажду до безумия. До дрожи, до хрипоты. До зуда. Под кожей.

Скажи.

Что любишь меня.

Скажи.

Что я единственная. Одна такая. Что прощаешь. И всегда простишь. Что ничего и никогда не встанет между нами.

Скажи.

Прошу, пожалуйста.

Солги.

Не надо больше правды.

Умоляю.

Не разжимай мою руку, не отпускай. Держи. Не позволяй темным водам сомкнуться, не оставляй. Не уходи. Сожми до хруста костей. Сломай, сотри. Разрушь меня. Уничтожь. Только не бросай. Не отдавай. Сбереги, сохрани. Запечатай. Заключи. Глубоко внутри.

Lieb mich.

Люби меня.

Я тебя заклинаю.

Это не приказ.

Это истерика.

Срыв. Слом. Надрыв. Нарыв. Гниющая рана. Рваная, кровавая. Нутряная. Неизлечимая, сквозная. До краев наполненная ядом.

Это отрава.

Стальная игла. В разлом. Между позвонками.

Пульс угасает, по жилам струится жидкий азот. Не удается ни выдохнуть, ни вдохнуть. Пора привыкнуть, некоторые вещи нельзя вернуть.

Я иду ва-банк. Я ставлю all-in.

Все фишки на кон, в центр стола.

Я не играю.

Я сгораю.

Не блефую.

Просто падаю.

Безвольная и бездыханная. Жалкая, несчастная. Расколотая на части. Жертва собственной аферы. Изувеченная, покалеченная. Выпотрошенная. Прошитая насквозь.

Так темно, так пусто.

Парализующая тишина.

Я слепну от слез. Я собираю обгоревшие черепки.

Как же?..

Почему?

Я еще дышу, а внутри будто мертвая.

Вот что бывает, когда забываешь о главном. Не ценишь, не замечаешь. Воспринимаешь как должное, окончательно зажравшись, требуешь добавки. Травишь душу миражами, теряешь искры истины. Мчишься за призрачной победой, предавая мечту.

Взрываешься – и теряешь все.

Целое состояние. Прямо в бездну. Нет ни красного, ни черного. Нет даже зеро. Пальцы собирают только пепел. Вязкий, мерзкий. Ледяной.

Я остаюсь одна.

Хотя нет.

Тет-а-тет с пропастью.

Змеиное шипение будоражит, врывается в измученное сознание. Тугие кольца обвивают ребра. Изнутри. Скользкие, чешуйчатые. Они сдавливают и дробят в порошок, отнимают остатки надежды. Шевелятся, ворочаются, безжалостно полосуют плоть.

Слишком поздно.

Уже ничего не исправить. Не перечеркнуть, не переиграть. Не вернуть. Ставку не отозвать назад. Партия завершена.

Я ничего не говорю, лишь взором молю. Все что угодно сделаю. Все. Абсолютно. Я клянусь. Присягаю.

Разве не видишь? Не замечаешь?

- Я в ад за тобой пойду, - едва шевелю губами.

А ты усмехаешься.

И взгляд у тебя ледяной. В черных глазах больше не пылает мое отражение. Там клубится холод, таится вечная мерзлота.

Ты подходишь ближе, практически вплотную, резко поднимаешь руку, будто заносишь для удара.

Содрогаюсь, но не отступаю.

Твои пальцы скользят по воздуху. Нарочито медленно. В миллиметре от моего лица. Ладонь почти касается скул, обводит линию подбородка, опускается к груди. Только между нами нет никакого тактильного контакта.

- Мы уже в аду, - говоришь ты.

Глухо, ровно.

- Нет, все не может, не... - осекаюсь, нервно сглатываю, стараюсь собраться. – Давай заключим сделку.

На твоем лице не отражается никаких эмоций. И это жалит больнее кнута.

- Не хочешь меня наказывать? – спрашиваю надтреснутым голосом.

Ты усмехаешься. Криво. Скалишься. По-звериному. Кажется, совсем немного и вопьешься в глотку, но твой безразличный тон говорит о другом.

- Не хочу тебя.

Отрывисто. Сухо, хлестко.

Огонь гаснет. В твоем голосе слышится треск. Обгоревших до неузнаваемости надежд.

- Лжешь, - отвечаю с горечью. – Жестоко.

Лучше бы ударил, лучше бы убил. Изувечил, растерзал, задрал насмерть. Разорвал в клочья, распотрошил по частям. На куски.

- Уходи.

Тихо, четко.

- Уходи, - твоя ухмылка вдруг становится шире. – Или я сделаю с тобой то, о чем мечтал уже давно.

Я смотрю на тебя. Но не вижу, не понимаю. И не пелена слез тому виной.

Я смотрю на тебя и... Это не твои глаза. Холодные, пустые. Выцветшие. Это не ты. Далекий, равнодушный. Ледяной. Не ты.

Я не чувствую тебя. Не чувствую ничего. Я пытаюсь достучаться. Пусть не до небес, хотя бы до пекла. И кулаки разбиты в кровь. А стена остается целой.

- Алекс, - едва дышу, едва ощущаю собственный пульс. – Прошу.

Я подаюсь вперед, я нарушаю правила игры.

Мои дрожащие пальцы скользят по твоей щеке. Нервно, дерганными движениями, совсем неуверенно. Будто крадучись.

И ты вздрагиваешь, словно я тебя ошпарила, облила кипятком с головы до ног.

Если бы я могла заглянуть в будущее, я бы не допустила этого момента.

Но я никто. Горсть пыли. Простая смертная.

Больше никаких слов. Никаких угроз. Утробный рык – и ты без лишних церемоний хватаешь меня за горло, выталкиваешь за порог.

Прочь. Прямо в вечную ночь.

Дверь захлопывается.

Кредит доверия исчерпан, партия окончена.

Апокалипсис сегодня. Сегодня мой Армагеддон.

На пол. Медленно-медленно. Царапая ногтями равнодушное дерево, ломая себя до основания.

Пусть жесткий ковер впивается в голые колени. Пусть терзает, отрезвляет, избавляет от липких пут кошмара, ожившего наяву.

Я не ищу легкий путь. Я выбираю адское пламя. Создаю сама. И гибну. Всегда.

Я обречена. Я заточена быть игрушкой Дьявола.

 

***

 

Интересно, как люди выживают без богатого воображения и бурной фантазии, о чем они волнуются и чем терзаются, каким способом убивают нервные клетки.

Ох, не завидую этим беднягам.

Тоска зеленая. Ни трагедии, ни драмы. Ни единого повода, дабы устроить пафосный спектакль, закатить концерт с дикими воплями и битьем посуды.

Другое дело – я.

Мастер спорта по вдохновенному п*здостраданию. Мне даже повод не нужен, достаточно молчания. Или неосторожного вздоха. Рядовой улыбки. Вскользь брошенной фразы.

Я из любой мелочи сумею раздуть конфликт межгалактического масштаба.

Обращайтесь, постоянным клиентам – скидка.

Думаете, у вас все отлично? Не подпортить? Не придраться? Полны уверенности в своем совершенстве? Спокойны и веселы?

Пара минут в одной комнате со мной, и вам уже не поможет психиатр. Да что там. Даже вашему психиатру никто не поможет. Даже психиатру вашего психиатра понадобится срочная и принудительная госпитализация.

- Позвольте поинтересоваться, как долго вы намерены продолжать сие непотребство? – в  мрачные чертоги моего разума бесцеремонно врывается пронзительный голос Андрея.

Я не трачу силы на искрометное остроумие, не стараюсь давить авторитетом и блистать недюжинным интеллектом. Ограничиваюсь нечленораздельным мычанием. Для этого типа и так сойдет.

- Заперлись в четырех стенах, никуда не выходите, уперлись в экран телевизора, с утра до вечера объедаетесь, - он не собирается затыкаться, набирает обороты. – Прекратите жалеть себя!

Хватаю пульт и демонстративно повышаю звук.

- Смотрите всякую дрянь, - брезгливо заключает негодяй. – Омерзительное зрелище.

Нервно передергиваю плечами, но обет молчания не нарушаю.

Запустить бы в него едой. Однако жалко портить провиант. Столько полезных продуктов. Не стоит зря переводить копчености и пироженки. Чипсы тоже на дороге не валяются.

Стоп, где-то здесь мелькал мандарин. Или яблоко.

Врешь. Не уйдешь. Зараза такая.

Выгибаюсь, отчаянно пытаюсь подцепить верткий оранжевый фрукт кончиками пальцев, кривлюсь от дичайшего напряжения. Конечно, можно просто оторвать зад от дивана, взять необходимое без шума и пыли. Но это выбор слабака. Скукотища. Гораздо интереснее вот так пыхтеть, потеть, изгибаться.

Еще немного, совсем чуть-чуть, буквально капелька и...

И я бухаюсь на пол.

- Это все ты виноват! – угрожаю Андрею кулаком.

Ну погоди, доберусь, дотянусь и тогда тебе не поздоровиться. Сейчас. Минуту. Только перестану орать от боли в самой чувствительной точке моего тела. В копчике.

- Другого я и не ждал, - флегматично заявляет сутенер. – Вполне в вашем духе.

- Слова мудака, - запускаю в него пультом от телевизора. – Откуда тебе знать, что в моем духе, а что нет? Откуда? Я сама не подозреваю на какой идиотизм способна. Короче, за собой следи, а ко мне лезть не надо. Разберусь без твоих занудных нотаций.

- Не похоже, что разберетесь, - качает головой, обводит комнату выразительным взглядом.

Слежу за его глазами.

Ладно, не спорю, теперь я не в лучшей форме. Возвращение в Германию не очень радужно сказалось на моем психологическом состоянии. В Италии я была гораздо бодрее. А сейчас опустилась на дно. Пожалуй, даже на днище. Конкретно сдала позиции.

Обстановка сказывается.

Фон Вейганд пропадает на работе, практически не появляется дома, прописался в офисе и не уделяет мне никакого внимания. Поэтому снимаю стресс подручными средствами.

Хотите поделюсь рецептом?

Идеальное средство от депрессии – фильмы ужасов. Триллеры, трешевые боевики, кино про маньяков и отвязных психопатов, серийных убийц, жутких монстров, что таятся в темных коридорах сознания.

Наблюдаешь за тем, как семейка каннибалов загоняет очередную невинную жертву в угол, и на душе становится легче, теплее. Тебе повезло. Тебя хотя бы не сожрут. Каннибалы. Порой ты сам виртуозно справляешься с данной задачей. И уже не требуется никакой сторонней помощи.

Проклятье. В системе, которая прежде идеально помогала, наметились серьезные сбои, прорезались баги и косяки. Еда не спасает. Выпивка не отключает мозг, не вырубает до нужной кондиции.

Мир кино тоже выставил за дверь.

Приходится использовать тяжелую артиллерию. Если от нее не попустит, то наркота и транквилизаторы явно бесполезны. Нечего попусту переводить время и деньги.

- Что это? – пораженно вопрошает Андрей, глядя на широкий экран. – Дерьмо?

- Нет, - презрительно фыркаю. – «Званый ужин».

На полу лежит жирный голый мужик, вокруг него собрались гости, а хозяйка дома поливает импровизированный стол светло-коричневой жидкостью, щедро зачерпывает массу именуемую «основным блюдом» из ржавой эмалированной кастрюли.

- Это бананы взбитые с шоколадом, - деловито поясняю. – Где ваша толерантность? Не у всех людей есть возможность приобрести мебель и научиться готовке, они принимают гостей как умеют.

На заре моей юности «Званый ужин» был передачей про кулинарные таланты, а ныне превратился в арену для истеричек и фриков. Участники шоу дадут фору кому угодно, «Поворот не туда» и «Техасская резня бензопилой» блекнут на фоне того, что показывает данная программа. Фредди Крюгер нервно курит в сторонке, Джейсон Вурхис убегает, роняя тапки.

Спрос рождает предложение, поэтому не спрашивайте кто создает просмотры и держит рейтинг на высоте. Ответ как бы на поверхности. К сожалению, я далеко не единственный зритель.

Боже мой, деградация – это так приятно. Моя маленькая слабость. Разрушаю себя, но в тайне надеюсь зацепить существующий порядок. Задеть, затронуть обломками.

Я бунтую. На зло всем. На зло себе.

Я больше ничего не контролирую.

- Хватит, - строго заключает Андрей.

Выключает телевизор, распахивает шторы настежь, впускает в комнату свет.

- Нет, - жмурюсь. – Какого хрена? Проваливайте отсюда. Это несанкционированная атака на частную территорию.

Сутенер хватает меня за плечи, встряхивает.

- Очнитесь же наконец, - чеканит он.

- Копируете повадки хозяина? – спрашиваю издевательски. – Кстати, не слишком удачно. Вызываете смех, а не ужас.

- Вы действительно хотите все уничтожить?! – восклицает непривычно яростно.

- Что? – усмехаюсь с горечью. – Что – все?

- Все, чего достигли, - хмуро бросает он.

- Да нет у меня ничего, - вырываюсь из цепкой хватки, поднимаюсь на ноги. – С бизнесом не выгорело, полная лажа, чисто повезло. А дальше? Насрать на этот гребаный бизнес, не прет уже искать невест для престарелых иностранцев. Пусть лучше сами, собственными силами.

Беру объемную пачку чипсов.

- Вот моя жизнь.

Подбрасываю в воздух, ловлю.

- Бесполезнее чем гмо-говно.

Бью по яркому пакету. Сильно, резко. Чтоб разорвался, взорвался.

- Ни детей, ни семьи. Ни нормальных человеческих отношений. Никакого доверия.

Добиваюсь цели, стою вся в ошметках разломанных чипсов.

- Кому такое понравится?

Содрогаюсь от немых рыданий, оседаю обратно на диван.

- Я ничтожество. Разве не видно? Я представляю собой полный, абсолютный ноль. Вот он и ушел. Просто свалил в закат. Без скандалов, без претензий. Даже слова не вымолвил.

Сгибаюсь, склоняю голову. Горячий лоб утыкается в сухие ладони. В моих глазах нет слез, а внутри практически атрофировались эмоции.

- Он отправился искать новую дуру. Развлекается. Ему скучно. Я знаю. Я надоела. Я не какая-нибудь супер-модель. Не умница-разумница, знающая кучу языков. Не гимнастка, лихо усаживающаяся на поперечный шпагат.

В горле ком, но разрыдаться не выходит. Будто блок на истерику установлен.

- Я никто. Пустое место.

Андрей опускается рядом, кожаный диван слегка пружинит под его весом.

- Завязывайте ныть, - коротко произносит он.

- Что хочу, то и делаю.

- Естественно.

- Проваливайте, - толкаю его в бок. – Оставьте меня наедине со всем моим дерьмом.

Но сутенер-зануда не спешит послушаться и убраться восвояси. Видимо, намерен мстить за те давнишние ночные звонки.

Настал кровавый час расплаты.

- У господина Валленберга было очень много женщин.

- Точно. Спасибо, что освежили память, а то я периодически страдаю склерозом. И вообще, должна отметить, вы очень тонко чувствуете момент. Рассказы о его бабах. Именно об этом мечтаю сейчас услышать.

- Но такой как вы не было, - продолжает невозмутимо.

- Такой? – хмыкаю. – Какой?

- Непосредственной, - выдает вкрадчиво.

- И почему это прозвучало как синоним детской неожиданности?

- У вас богатое воображение, - пожимает плечами. – Выпьем?

Открывает «пепси», разливает по бокалам.

- Андрей, вы меня пугаете, - взираю на собеседника с опаской. – Теперь реально жутко, аж мороз по коже и пальцы на ногах поджимаются. Вы извращенно издеваетесь или серьезно пытаетесь успокоить?

- Я бы хотел вытащить вас из ямы, в которую вы добровольно сиганули.

Берет пирожное, нагло жрет. Протягивает мне бокал.

Втирается в доверие, сволочь. Посягает на святое, на мою еду и в то же время предлагает совместно распить божественный напиток, благословенный шипучий нектар.

Ходит по лезвию ножа. Больной ублюдок.

- Я вам вроде никогда особо не нравилась, - подозрительно щурюсь.

- Я не думал, что вы так долго продержитесь.

- Долго? – вопрошаю удивленно.

- Почти год.

- Других он отсылал пораньше? – осведомляюсь осторожно.

- Даже месяца не протягивали.

Подавляю в себе желание броситься на Андрея с пламенными поцелуями. Просто беру предложенный бокал и делаю глоток.

- Я слишком сильно ною, да? – нервно покашливаю.

- Нет, - посмеивается. – Вы ноете чудовищно.

- Ну это же того стоит. В смысле стоит потерпеть. Зато у меня очаровательная улыбка и непревзойденное чувство юмора.

- У вас очень странное чувство юмора, - поправляет мягко.

- Странное? Это что еще значит? Типа не смешно?

- Неужели переживаете по поводу моего мнения?

- Не особо. Главное – я собой довольна.

- Вам нужно меньше смотреть по сторонам. Направьте внимание на основное. Пока не стало слишком поздно, пока вы не довели ситуацию до точки кипения.

- В смысле? Я и так никуда не смотрю. Регулярно наматываю собственные сопли на кулак, рефлексирую, копаюсь в недрах души.

- Вы ревнуете к Диане Блэквелл, - задевает за живое.

- А вы бы не ревновали? – захлебываюсь от возмущения. – Их столько всего связывает, общие дела, темное прошлое, жажда мести. При этом у нее улетная внешность и мозг, соображающий покруче моего.

- Если бы господин Валленберг желал быть с ней, ему бы вряд ли что-то помешало.

Весьма резонное замечание.

- А остальные? Они же так и вьются вокруг. Я уверена, у него в офисе целый отряд сексуальных секретарш.

- Полагаете, это проблема?

Нет. Ну, не совсем.

Проблема в том, что он меня не трахает. Опять. И я слишком много думаю. Снова. Вот ведь запара.

Годы идут, а ничего не меняется. Мы вечно бродим по порочному кругу, без надежды разорвать стальную цепь. Мы застряли. Друг в друге. В своих иллюзиях. Или только я попала в ловушку? Он двинулся дальше. Без меня. К выходу из пылающей клетки.

- Почему он не приходит? – спрашиваю тихо. – Он и раньше много работал, но всегда находил время.

- Вам лучше знать, - ровно отвечает Андрей.

- И как это понимать? – шумно сглатываю.

- Что-то пошло не так.

- Благодарю за разъяснение, Капитан Очевидность.

- Вы скрываете от него важную информацию, - вдруг произносит Андрей. – Верно?

Липкий холодок ползет по моей спине.

- Возможно, господин Валленберг не желает усугублять ситуацию, предоставляет вам шанс самой во всем сознаться. Он не намерен выбивать исповедь, не настаивает, не оказывает давление. Пока что.

- Сами додумались или по его приказу вещаете? – бросаю отрывисто.

- Это моя личная инициатива, - и бровью не ведет.

- Столько тревоги о моей судьбе, - роняю насмешливо. – Заставляете краснеть.

- Лора, вы можете считать меня врагом, не верить ни единому моему слову. Но вы отлично понимаете, я прав.

- Не льстите себе. И мне тоже не надо. Я не настолько сообразительна.

- Я действую исключительно в собственных интересах. Никто не хочет иметь дело с бешеным зверем. Это просто небезопасно.

- Ох, не заливайте, - истерично хихикаю. – Я не такая грозная как кажется на первый взгляд.

- А я говорю не о вас.

Залпом осушаю бокал, ледяной шипучий напиток жжет горло, выбивает слезы, настоящие искры из глаз.

- Назревает буря, которую еще можно предотвратить, - продолжает Андрей. - Необходимо среагировать правильно и вовремя. Ни в коем случае нельзя упустить момент.

- Я не вполне...

- Господин Валленберг доверяет вам. Ровно настолько, насколько способен в принципе кому-то доверять. Никогда прежде он не менял свои планы. Не открывался ни перед кем, не прикладывал таких усилий.

- Да он и передо мной не открылся, - отмахиваюсь. – О каких планах речь?

- Вы держите нож у его горла.

- Бред. Скорее уж он рвет мою глотку. Когтями.

- Одно неосторожное движение – и все кончено.

- Пытаетесь намекнуть, что своей небрежностью я его прирежу?

- Вовсе нет. У него отменные рефлексы. Он успеет увернуться и переломать ваши кости прежде, чем вы нанесете удар.

- Тогда и волноваться не стоит, - мрачно подвожу итог. – Все довольны.

- Убить не сумеете, а ранить до крови способны, - холодно заявляет Андрей и ловит мой взгляд. – Хотите, чтобы вашим хозяином стал взбесившийся монстр?

- Ну вас он не тронет, - сдавленно выдыхаю. – Нечего переживать.

- Я уже служил такому однажды, - подтекст указывает на лорда Мортона. – Ничем хорошим это не кончилось.

- И что? – раздраженно взвиваюсь. – Что я должна сделать?

Сдать Стаса, выложить всю информацию в деталях, указать пароли и явки, совершить чистосердечное признание.

- Все, - следует лаконичный ответ. – Или будет бойня.

- Вам пора взять отпуск.

Я ставлю бокал на стол, поднимаюсь и покидаю комнату. Я бреду по коридору. Куда-то вперед. Вдаль. Наощупь. Я не разбираю дороги, не различаю грани и контуры.

Зачем держусь? Зачем терплю? Подвожу саму себя под монастырь. Ради чего? Ради кого? Ради человека, который меня предал? Нет. Ради фон Вейганда.

Я не вынесу, если он убьет Стаса.

Плевать. Будь что будет. Доведу до точки кипения, выжду, понаблюдаю. Окончательно деградирую, дабы не чувствовать ужаса. Онемею, околею изнутри.

Я могу контролировать взрыв. Могу, могу. Наверное. По крайней мере, я очень хочу в это верить.

 

***

 

Настоящая сила заключается в способности признать собственные ошибки. Не юлить, не отпираться, не делать вид а-ля «я это не я». А честно, смело и открыто заявить – виновен, накосячил, не отрицаю.

Именно по этой причине я отваживаюсь нанести визит фон Вейганду. Да, именно потому что я сильная, зрелая и самодостаточная личность. Вовсе не из-за первородного страха, не из-за тревоги, которая колотит все мое существо день за днем, пожирая жалкие остатки гордости и самообладания.

Я не знаю почему отправляюсь к нему в офис. Действительно ли собираюсь поведать о разговоре со Стасом, назвать адрес злополучного отеля в Мюнхене, где у нас назначена встреча.

Я пробую успокоить себя тем, что просто соскучилась.

Я тщательно привожу в порядок несколько запущенную внешность. Депрессия плохо сказывается на фигуре, а на лице проявляется еще во сто крат хуже.

Я старательно наношу макияж. Глаза выделяю ярче, выравниваю тон кожи.

Господи, какая бледная. Самой жутко. А ведь на дворе лето. Жаркая пора, позагорать бы, поплескаться в море, оттянуться по полной.

Я подбираю платье, которое успешно маскирует лишние килограммы, подчеркивает тонкую талию и скрывает объемные бедра.

Потом усаживаюсь в сверкающее авто, называю водителю адрес.

Я не вижу охраны, но четко понимаю: эти ребята не дремлют, постоянно рядом. Стоит выйти за порог, отправляются следом за мной. Я не представляю сколько их, как они все выглядят. Но я точно знаю – они всегда близко.

Меня без проблем пропускают в здание офиса. Не задают ни единого вопроса, не требуют назваться.

Любопытно, здесь где-нибудь есть моя фотография? Снимок в красивой витой рамочке с золотой подписью внизу.

Хозяйская шлюха. Новая подстилка Валленберга. Так они меня величают? Или более официально и строго? Любовница. Дама сердца.

А может им безразлично? Может просто не замечают.

Ага, как же.

Моя природная мания преследования обостряется под пристальными взглядами. Женщины и мужчины внимательно изучают меня, будто сканируют.

Что он в ней нашел? Зачем ему эта девка? Откуда ее выкопал? Почему такой влиятельный человек выбрал столь невзрачный экземпляр?

Я сталкиваюсь со своим отражением в зеркале лифта. Прямой контакт. Неожиданно. Я невольно отшатываюсь, будто обжигаюсь.

- Охренеть, - присвистывает внутренний голос. – Горячая штучка.

Длинные светлые волосы распущенны, струятся по обнаженным плечам. Разноцветное платье кажется откровенным вызовом в серо-стальных стенах сего офиса. Диковинные, яркие узоры буквально бьют по глазам. Красное и черное, зеленое и малиновое. Очень смелое и опасное сочетание. В миллиметре от безвкусицы.

- У тебя сейчас грудь вывалиться, - сурово замечает скептик. – Постыдилась бы идти на заклание в столь развратном виде.

- Это отвлекающий маневр, - поясняю терпеливо. – Люди пялятся в декольте, никто не обращает внимания на необъятную задницу. Все продумано.

Туфли на внушительной платформе, крохотная сумочка через плечо.

Надеюсь, я выгляжу достаточно мило, чтобы растопить ледяную глыбу? Хм, то есть господина фон Вейганда.

Не успеваю толкнуть дверь в его кабинет, створки разъезжаются сами. Быстро, как по команде. До чего техника дошла.

- Проходи.

Оперативно.

Покорно ступаю вперед. Не чувствую ног, но движусь довольно грациозно. Будто плыву. По колкому льду. Приближаюсь к невесомости.

- Хочешь фокус покажу? – маскирую смущение за нервной улыбкой. – Давай прочту твои мысли. Ты думаешь, чем обязан, чем заслужил мой визит, отказываешься верить своему счастью.

Я скрываюсь за показной бравадой. По привычке. Мой юмор горчит, и это чертовски необычный, неприятный привкус. Натужный, болезненный, вымученный.

Я иду дальше. Мерными, мелкими, неспешными шагами. Я замираю у огромного дубового стола. И я не вижу ничего вокруг. Обстановка теряется, очертания мебели расплываются, отступая на второй план.

Передо мной горят только глаза фон Вейганда. Бездна манит и зовет, побуждает склониться, нырнуть прямо в пылающую черноту.

- У меня встреча с японцами, - говорит он, отворачивается и разрывает зрительный контакт, начинает собирать документы. – Через три минуты.

Признаюсь, я надеялась на гораздо более теплый прием.

- Ничего, - с трудом отдираю язык от нёба. – Подождут.

Гребаное дежавю.

Сенатор Уокер ждал. Эти тоже потерпят. Или нет?

- Что произошло? – спрашивает фон Вейганд.

- Так, - инстинктивно передергиваю плечами. – Заглянула поболтать.

Он берет папку и выходит из-за стола, останавливается напротив, бросает выразительный взгляд на часы.

- Тогда приступим, - чуть ослабляет галстук. – У тебя есть сто двадцать секунд.

- Почему сто двадцать? – искренне удивляюсь. – Разве не сто восемьдесят? Прости, для миллиардера ты не слишком хорошо разбираешься в подсчетах и...

- Я учел время, уже потраченное тобой, и время, которое понадобится, чтобы добраться до конференц-зала.

Вроде совсем мало секунд прошло, а тянет врезать ему, влепить несколько увесистых пощечин, вмазать по первое число.

- Что можно успеть за сто двадцать секунд? – возмущению нет передела. – Послать тебя к черту?

- Будет достаточно затруднительно нанести визит самому себе, - усмехается. – К тому же, теперь не сто двадцать. Восемьдесят две.

Я хочу сказать ему, что он ублюдок. Подонок, скотина, беспринципная сволочь. Я хочу ударить его. Чтоб почувствовал. Мою боль. Хоть немного. Хоть на половину.

Я открываю рот, но мне не удается вымолвить ни слова.

Я застываю. Цепенею. Не могу пошевелиться.

Фон Вейганд выглядит усталым. Не замечаю ни седины, ни морщин. Только создается впечатление, будто он не спал несколько дней. Совсем. Не смежал веки ни на миг.

Он измотан. Под покрасневшими глазами обозначились мрачные тени. Взор искрит токсичным безумием.

Я подаюсь вперед. Цепляюсь за полы идеально-черного пиджака, льну к горячему, сильному телу. Зажмурившись, вдыхаю родной аромат.

Его запах нельзя спутать с другим. Уловлю, выхвачу. Всегда, везде. Безошибочно. Из тысячи, из миллиона иных.

Грешный, порочный. Ранящий насквозь. Пробирающийся под кожу. Порабощающий. Проникающий прямо в кровь, бегущий по стынущим жилам кипящей смолой.

Я не знаю, нужно ли ему это, но я перед ним на коленях. Иначе не умею.

- Ты пил? – улавливаю ноты алкоголя. – Перед важной встречей?

- Я выпью и после, - отвечает глухо.

- Ты пьян, - выдыхаю пораженно.

- Это не помешает заключить контракт.

- Серьезно?

Фон Вейганд перехватывает мои запястья, слегка сжимает, отстраняет, выстраивает между нами незримую стену.

- Будешь меня отчитывать? Жизни учить? – издевательски хмыкает. – Советую уложиться в оставшиеся десять секунд.

- Пошел ты, - роняю на автомате, яростно прибавляю: - К японцам.

Да, пожалуй, здесь пьяна только я.

Пьяна.

Им. От него.

И у меня сдают нервы.

Я хватаю его за горло. Обвиваю мощную шею ладонями. Действую неожиданно. Притягиваю ближе.

Я накрываю его рот. Своими губами. Я не дышу. Не живу. Я существую лишь ради ответа. Ради слабого, едва ощутимого движения уст.

Я не знаю, что это. Все что угодно. Только не поцелуй.

Мы примерзаем друг к другу. Крепко. Очень. И кислород перекрыт. Мы обесточены. Под ногами больше не существует никакой почвы.

Мы врастаем друг в друга. И поверьте на слово. Это действительно больно. Невыносимо. Угнетающе, нестерпимо.

- Пора идти, - отрывисто шепчет фон Вейганд.

Отступает, и ощущение такое, будто отрывает кусок плоти, вырывает с мясом. Самого себя. От меня.

Неужели я реально верю в победу? Как глупо и наивно. Играть против прирожденного шулера и надеяться на удачный расклад.

Я провожаю взглядом высокую, мрачную фигуру. Долго стою, не двигаясь, гипнотизирую закрытую дверь. Словно это может помочь. Словно хоть что-нибудь может помочь.

Не на краю обрыва. Посреди пропасти. Я балансирую на тончайшей стальной нити. Малейшая неосторожность – и сорвусь. Куда ни глянь – выбора нет. Любое решение окажется провальным.

Рано или поздно про Стаса станет известно. Разумнее действовать на опережение, не таиться, не жаться в углу. А потом? Как жить, когда на твоей совести чужая смерть?

- Ой, заладила, - фыркает внутренний голос. – Что если фон Вейганд не станет никого убивать?

Точно.

Простит и отпустит на все четыре стороны. Пожурит, посоветует никогда не появляться поблизости, не отсвечивать.

Как я могла забыть?

Он же просто воплощение гуманизма и человеколюбия. Милейший парень, от которого мороз по коже. И дрожь колотит каждый позвонок. Но это мелочи, побочный эффект.

Я стараюсь отвлечься от навязчивых мыслей. Исследую рабочий кабинет. Убеждаю себя, будто ищу компромат. А по факту пытаюсь отыскать то, что способно нас объединять. Общий интерес.

Я пробовала наладить собственный бизнес, и сайт знакомств опостылел еще на стадии производства. Нет ни малейшего желания повторять данный опыт. Даже с другими вводными данными.

Салон красоты. Бутик модной одежды. Уютное кафе. Торговый центр. Вариантов масса, только надо покопаться. Однако мотивации ноль.

Все лень, все влом.

Так что же свяжет меня с мужчиной моей мечты?

Я обхожу комнату несколько раз, изучаю каждую деталь. Стараюсь взглянуть на обстановку трезвым, отстраненным взором.

Здесь светло и просторно. Значительное количество квадратных метров, явно превышает габариты стандартной украинской квартиры. Высокие потолки, гигантские окна в пол. От вида на улицу захватывает дух. Однозначно круто.

Стекла пуленепробиваемые. Очень толстые. Повсюду установлены камеры. Отличная система безопасности. Не все вижу воочию, о многом лишь догадываюсь. Уверена, и звукоизоляция на уровне.

Современный стиль оформления, ненавязчивый дизайн. Несколько мрачный, абстрактных картин на стенах. Стеллажи с книгами.

Черт, я даже названия прочесть не в силах. Не знаю этих языков. А вот и по-английски, но от этого нелегче. Смахивает на ребус. Без пароля не разобраться.

Остро ощущаю собственную никчемность. Мой интеллектуальный уровень оставляет желать лучшего.

- Вряд ли фон Вейганд хочет трахать лауреата Нобелевской премии, - осторожно заявляет непривычно добрый скептик.

- Ну, среди тамошних ребят я вне конкуренции, - бросаю насмешливо. – Чисто внешне. Хотя кто знает? Вдруг и туда затесалась парочка длинноногих девиц?

Усаживаюсь в господское кресло, забрасываю ноги на стол. Предварительно снимаю обувь, ибо манерам научена, не желаю прослыть бескультурщиной.

Всегда мечтала об этом. Элегантно возлежать в главном офисе ‘BergInternational’. Еще бы обслуживание в номер заказать. Чай, кофе. Кино, вино и домино.

Ладно, сойдет и демо-версия.

Кайф какой, улетаю, держите меня семеро.

Блаженно прикрываю глаза, вытягиваюсь и потягиваюсь. Репетирую эротичный вид для фон Вейганда. Не встречать же его в позе полудохлой курицы.

Физическая нагрузка изматывает, особенно после длительного периода низкой активности, после многочасового обжорства перед экраном телевизора.

А может отсутствие секса даже к лучшему? Мне уже и не хочется. Как оно там вообще. Я и забыла. Что куда, что к чему.

Верно. Я слишком стара для этого дерьма.

Расслабляюсь, вжимаюсь в кресло, пропитываюсь запахом фон Вейганда, предаюсь сладким мечтам, представляю, будто он обнимает меня. Сейчас. Крепко-крепко. Впечатывает в широкую, мускулистую грудь.

Если сосредоточиться, могу услышать биение его пульса. В моем собственном. Ведь не надо далеко уходить, не надо искать. Он всегда рядом. Существует внутри. Наполняет каждую клетку бренного тела.

Я и не замечаю, как засыпаю. Проваливаюсь в темноту, отключаюсь от реальности. Измученное сознание жаждет отдыха.

Вдох-выдох.

Пусть грезы унесут все мои заботы вдаль, пусть утолят мою печаль. Омоют раны, исцелят, даруют новые силы.

Вдох-выдох.

Звучит как молитва. Немая, сбивчивая. Отраженная в сбившемся пульсе. Высеченная на костях. На грани, на лезвии ножа.

Я просыпаюсь от того, что меня подбрасывает. Резко, неожиданно. Тянет куда-то вверх. За голые плечи. Я выныриваю на поверхность, дышу прерывисто. Затравленно оглядываюсь по сторонам.

Черт побери. Проклятье. Где я?

Повсюду царит тьма. Клубится вокруг, стирает четкие линии, размывает контуры, обволакивает вязким, ледяным коконом. Опутывает, сдавливает до боли.

Сердце стрекочет у самого горла. Рвано, бешено. Тягучий свинец струится по вискам. К затылку. Достаточно толчка – и голова взорвется.

Морщусь от боли, содрогаюсь. Кажется, будто мои глаза кровоточат. Моргаю часто-часто, пытаюсь изгнать морок, развеять жуткое виденье. Касаюсь смеженных век. Дрожащими пальцами.

Я не чувствую слез.

Я понимаю, что не плачу. Но я определенно заплачу. По всем проставленным счетам. Отдам долги. До гроша.

Отмахиваюсь от непрошенных мыслей, стараюсь окончательно проснуться, вернуться к реальности. Оглядываюсь, но натыкаюсь только на кромешную темень.

Где же здесь включается свет?

Верчусь на кресле, шарю по столу, пытаюсь обнаружить лампу. Тут должно быть освещение. Я так и не понимаю, что именно срабатывает, но будто по мановению волшебной палочки, комнату озаряет мягкое, приглушенное свечение.

Скрытый механизм реагирует на движение? Или я случайно задеваю особенный датчик? Нажимаю на выключатель и сама не замечаю? Не столь важно. Интимный полумрак разом стимулирует мое больное воображение, толкает на подвиги, на более тщательный обыск кабинета фон Вейганда.

Шеф-монтажник развлекается с японцами, а мне совершенно нечем заняться.

Пытаюсь изучить содержимое ящиков, однако каждое отделение заперто на замок. Внутрь не пробраться. Напрасно пробую взломать, вскрыть. Ничего не выходит. Даже не посягаю на лэптоп, не надеюсь угадать заковыристый пароль. Нервно постукиваю по столешнице.

Что же делать? Не нахожу на поверхности никаких интересных предметов. Никто не держит свои жуткие секреты на виду. А зря. Скучно все это. Ноль интриги.

Рядовая канцелярия. Ручки и карандаши, нож для резки бумаги. Документы. Несколько аккуратных стопок. Толстенные папки. Деревянный глобус. Пара статуэток.

Стоп, на горизонте возникает любопытная штуковина. Странно, прежде не обратила на нее внимания. А вещица броская, необычная.

Маятник оригинальной формы? Ну, знаете, бывают такие устройства различной степени сложности, повторяют ход планет, мерно отбивают ритм, вечно пребывают в активном движении. А может инсталляция? Современное искусство не ведает границ.

Но нет, это нечто абсолютно новое, неизведанное, непривычное.

Квадратная рама. Небольшая, размером со стандартную тетрадную страницу. Выкованная из стали. И нити внутри нее тоже стальные. Переливаются, позвякивают, точно оживают под моим пристальным взором.

Я устремляюсь вперед. Поднимаюсь, покидаю кресло. Ступаю по полу босиком, не чувствую холода. Шаг за шагом. Сокращаю расстояние.

Как мотылек на пламя. Безумная. Прямо в огонь.

Чуть склоняю голову, прищурившись, рассматриваю предмет.

Мне кажется или передо мной паутина? Призрачная и невесомая, практически незримая. Искрит серебром, переливается, будоражит фантазию.

Выглядит завораживающе.

Переплетение тончайших нитей. Притягательное и пугающее. Ажурное, адски красивое и манящее.

Оригинальная безделушка? Подарок или выполнено под заказ?

Не могу отвернуться, отвести взгляд. Жадно изучаю мерцающее полотно, сотканное из миниатюрных цепей. Крохотные звенья мастерски вплетены в единое целое. Ювелирный труд невольно вызывает восхищение.

Потрясающе. Сплошной восторг. Дух захватывает.

Я протягиваю ладонь. Я не в силах удержаться от искушения. Не прикасаюсь, но провожу совсем близко.

Мелодичный звон – нити паутины оживают и натягиваются, будто чуют приближение добычи.

Я вздрагиваю всем телом, однако руку не отдергиваю. Не отступаю. Облизываю пересохшие губы, усмехаюсь.

Еще мгновение – и мои пальцы в центре рамы.

Тонкие цепи плотно обвиваются вокруг запястья, холодят кожу, смыкаются и держат крепко, погружают в зыбкий омут.

Эй, мы так не договаривались.

Я напрасно пробую вырваться. Дергаю, сперва осторожно, с опаской. Потом сильнее. Пытаюсь освободиться. Только все мои старания тщетны.

Глупая, наивная. Добровольно попалась, подписала смертный приговор, подставила шею под лезвие гильотины.

Боже, помоги.

Эти цепи только кажутся игрушечными. А на самом деле от них трудно избавиться. Чем больше стараешься, тем безнадежнее увязаешь.

Вскрикиваю, когда боль обдает руку. Точно кипятком. Запястье сдавливает будто в тисках, кость готова расколоться.

Я разом обмякаю, сползаю на пол. Дикий вопль замерзает в горле. Разум затуманен, одурманен агонией.

Я вижу себя со стороны. В подземелье. В каменных застенках особняка Валленбергов. В цепях. Или на цепи?

Боль пронзает грудь. Раскаленной стрелой. Жжет внутри. Без пощады, не ведая милости. Дышать не просто трудно. Дышать невыносимо.

Боюсь шевельнуться, усугубить положение.

Хотя... бл*дь, да куда уже хуже?! Железо стискивает и дробит по живому, выкручивает суставы.

Что это за дрянь?

Ловушка для воров. Магнит для наивных идиоток. Наживка. Орудие для изощренных пыток.

Нет. О, нет. Скорее лекарство.

Мигом отрезвляет, избавляет от лишних мыслей. Избавляет от депрессии. По щелчку. Пробуждает жажду жизни.

Теперь в мозгу пульсирует только желание выбраться. Дикое, отчаянное. Неистребимое, вскормленное животным ужасом.

- Frei (Свободна)!

Звериный рык вынуждает задрожать. Мелко. Судорожно. Озноб охватывает тело точно пламя, распространяется с молниеносной скоростью.

Краткий миг – и я действительно свободна.

От внешних оков. Не от тех, что внутри.

Звук этого хриплого голоса действует как кнут. Полосует спину, оставляет незримые, но очень ощутимые следы. Кровавые отметины глубоко под кожей.

Я прижимаю ладонь к губам, проверяю запястье трепещущими пальцами, тихонько постанываю. Осторожно ощупываю руку.

- Опять тянет на приключения, - говорит фон Вейганд, подступает ближе. – А стоило бы запомнить: детям нет места в играх для взрослых.

- Да что это вообще такое?  – постанываю, скривившись. – Пыточный агрегат? Играми тут и не пахнет. Так, постой. Почему штуковина ослабила хватку сразу после твоего приказа?

- Потому что все мне подчиняются.

В полумраке его ухмылка выглядит особенно зловещей. Хищный оскал, которому никогда не научусь противостоять.

- Почти все.

Горячие ладони опускаются на мои заледеневшие плечи. Просто и уверенно, привычным жестом. Обжигают, вынуждая содрогнуться и простонать. Уже не от боли. От токсичного вожделения.

- Все кроме тебя.

Он поднимает меня рывком. Резко отрывает от пола, прижимает к столу, впечатывает в прохладную, деревянную поверхность.

- Нет, я... нет, - запинаюсь.

Кажется, комната дымится. Осторожно – код «красный». Инстинкты обостряются, бьют тревогу, уведомляют об опасности.

- Как там, - закашливаюсь от волнения. – Как там с японцами?

- Скучно, - следует лаконичный ответ.

- А подробнее?

- Не изображай интерес.

- Совсем паршиво выходит? – истерично хихикаю. – Неубедительно?

Он молчит.

Сильнее стискивает обнаженные плечи. Смотрит сверху вниз. Смотрит так, будто жаждет сожрать. Содрать одежду, завалить на стол и оттрахать. Жестоко, жестко. Дико, неистово, бешено. Чтоб ноги не сдвигались, чтоб ломило мышцы, а низ живота сводила болезненная судорога.

Я тоже молчу.

Не спешу раздирать тишину в клочья. В горле сухо, а на устах застывает нервная усмешка. Кто я на шахматной доске? Всего лишь пешка. Жалкая рабыня у ног сурового господина. Выскочка, возомнившая себя крутой.

Я отвожу взгляд.

Не выдерживаю. Закрываю глаза. Физически ощущаю, как загорается на лбу единственное слово. Лгунья. Крупными, огненными буквами. Я понимаю, нужно признаться. Понимаю умом, но не сердцем.

Нельзя облегчить совесть, зная, что своим признанием отправляешь человека на верную смерть.

Проклятье, просто нереально. Бред. Безумие.

Между нами другой мужчина. Абсолютно чужой, посторонний. Тот, кого презираю, ни в грош не ставлю. Тот, кого давно похоронила и оставила в прошлом. Между нами тень, которая никак не желает исчезнуть.

Мы не враги. Но отныне наша близость под вопросом.

- Сука, - глухо выдыхает фон Вейганд. – Что же ты со мной творишь?

Встрепенувшись, устремляю взгляд в горящую черноту.

Его темные глаза взирают в самую душу. Пронизывают, пронзают насквозь. Срывают покровы, обнажают нутро.

- Люблю, - виновато улыбаюсь.

Он смеется. Долго, жутко. А по моим жилам струится жидкий азот. От этого надрывного хохота стынет кровь. Пульс дает перебой.

Делаю слабую попытку вырваться, разорвать контакт.

Горячие пальцы крепче сминают плоть. До жалобного всхлипа. До синяков. Не позволяют отстраниться даже на миллиметр. Впиваются, не ведая пощады.

Он может убить меня. Стереть в порошок. Буквально. По-настоящему. Без всяких там метафор, без шума и пыли, без пафоса.

Он может. Но не станет. Не станет же?

- Нет, - тихо произносит фон Вейганд, утыкается лбом в мою макушку, делает глубокий шумный вдох. – Никого ты не любишь. Только свое спокойствие. Лживое. Лицемерное. Ханжеское. Готова сдохнуть, лишь бы ни один ублюдок не пострадал.

- Я люблю тебя.

Льну к нему, упираюсь лбом в широкую грудь. Прижимаюсь губами. Плотно, еще плотнее. Ближе, теснее. Ощущаю его пульс в собственном горле.

- Я не хочу, чтобы ты убивал.

Легкий способ бросить курить. Мировой бестселлер. Легкий способ бросить любить. Не менее востребован, но почти неизвестен, непопулярен. Легкий способ бросить... убивать. Такое тоже где-нибудь есть. Очень сильно надеюсь.

- Я должен исправиться? Встать на путь истинный? – посмеивается. – В том и проблема. Я уже здесь. Другим не буду. Вот моя дорога.

- Ты не... не понимаешь.

Я цепляюсь за ткань его рубашки, будто пытаюсь поймать спасательный круг. Однако пальцы не слушаются. Скользят, соскальзывают.

Я и сама не замечаю, как расстегиваю пуговицы, добираюсь до гладкой, горячей кожи, касаюсь губами. Впитываю.

Я содрогаюсь. От его дрожи.

Господи, боже мой, я просто не верю в то, что это действительно происходит. Он дрожит от моих прикосновений. Когда прижимаюсь к груди, трусь щекой, ловлю пульс. Удар за ударом. Бьет прямо в рот. Мерно пульсирует. Наполняет, сшибает с ног.

Я опираюсь о мощное тело, будто о скалу.

Неукротимый. Несокрушимый. Буйный. Шальной.

Мой. Абсолютно мой.

- Это ты не понимаешь, как далеко я могу зайти, - говорит фон Вейганд. – На что способен.

- Я знаю главное, - шепчу. – Ты не причинишь мне боли.

Он ослабляет хватку. Ладони едва дотрагиваются, опускаются ниже. От локтей к запястьям.

Зверь на цепи. Надолго ли? Слышен лязг зубов. Опасный металлический скрежет. Прутья клетки уже основательно погнуты.

Он рвется на волю, жаждет вкусить свежей плоти.

- Почему бы тебе просто не убраться отсюда? – спрашивает хрипло.

- От греха подальше? – переплетаю наши пальцы. – В том и проблема. Я хочу быть ближе. Ты мой грех. И я хочу совершить тебя тысячу, миллион, миллиард раз. Я хочу войти в Ад легендой.

- А я хочу войти в тебя. Ты мой гребаный Ад. Дьявольское отродье.

Горячие пальцы обводят линию моих бедер. Ниже и ниже, неотвратимо. Цепляют тонкий материал. Небрежно, вроде бы невзначай, а потом резко дергают вверх, стягивают через голову.

Перед глазами все плывет. Не вижу ничего. Задыхаюсь.

- Алекс, - вспыхивает на устах.

Вкус его имени – мой любимый вкус. Я пробую каждую букву. Растягиваю, смакую. Наслаждаюсь процессом. Каждый звук оживает на моем языке.

- Алекс.

Желаю повторять вновь и вновь. Без остановок.

А он затыкает мой рот. Вгрызается жадным поцелуем. Сминает, выбивает приглушенный стон из горла. Усиливает напор, покусывает, вынуждает дернуться и вскрикнуть. После чуть отстраняется, медленно обводит истерзанные губы, заставляет жалобно хныкать и тянуться навстречу. Горячий и твердый язык дразнит, неспешно проникает глубже, легко проскальзывает между разомкнутыми устами. Вдруг резко увеличивает давление, почти насилует, пробуждает волну голодной дрожи.

Он овладевает мною, практически не касаясь. Долго, со вкусом. Растягивает удовольствие, выпивает мое дыхание, поглощает и пленяет в огне.

Но я требую большего. Жажду. Задыхаюсь от неудовлетворенности.

Я сжимаю широкие плечи, царапаю ногтями и льну плотнее. Хочу ощутить фон Вейганда. Крепче, сильнее. Хочу спаять наши тела в единое целое. Почувствовать кожей.

- Не терпится? – хрипло интересуется он.

Отступает. Стягивает с меня нижнее белье. Едва прикасается, намеренно избегает прямого контакта, не балует лаской.

- Да! – бросаю с вызовом, а кровь приливает к лицу, когда я подаюсь вперед и шепчу прямо в его ухмыляющийся рот: - Трахни меня. 

- Это приказ?

- Это мольба.

- Тогда умоляй. По-настоящему. Чтобы я поверил. Прояви фантазию, удиви. Скажи, чего ты хочешь, девочка.

Он подхватывает за талию, усаживает на стол, коленом раздвигает бедра, устраивается между широко разведенными ногами. Расстегивает ремень, достает из шлеек.

- Я хочу, - осекаюсь. – Хочу тебя.

- И все?

- Хочу твой член.

Он обхватывает мои запястья, заводит за спину, стягивает ремнем. Надежно фиксирует, окончательно отнимает свободу.

- Просто сделай, - выдаю с придыханием. – Возьми свое.

- Зачем?

Его пальцы проникают внутрь. Издевательски исследуют, принуждают выгнуть спину. Содрогнуться, затрепетать. Заставляют кричать. Однако дарить разрядку не намерены. Подталкивают к самому краю, держат на грани, не позволяют сорваться. Не позволяют упасть.

- П-прошу, - закусываю губу.

В глазах стоят слезы, плоть сотрясает озноб. Меня лихорадит. Температура далеко за сорок.

- Моя маленькая, - он проводит тыльной стороной ладони по щеке. – Маленькая сучка. Лживая, похотливая.

- Нет, - роняю чуть слышно. – Я не...

- Ангельское личико. Невинный ротик. Но мы оба знаем, на что этот ротик способен, где смотрится лучше всего.

Берет за горло, немного сдавливает.

- На моем члене.

Он склоняется, понизив голос, шепчет на ухо:

- Нет смысла развивать провальные бизнес-идеи, впустую тратить время и деньги. Ты не создана для серьезных дел. Не умеешь управлять, слишком быстро перегораешь. У тебя нет четкой цели.

Хватает, сгребает в объятьях, переворачивает, вынуждая больно удариться животом о столешницу. Тесно прижимается сзади, расстегивает брюки. Накрывает мускулистым телом, наваливается всей своей тяжестью.

- Зато есть природный талант отсасывать так, что яйца звенят. Заглатывать по самое основание и надсадно стонать. Хрипеть. Ох, как же сладко ты хрипишь, задыхаешься. И какая сладкая у тебя задница. Тугая, тесная. Такую приходится разрабатывать. В нее с размаху не вогнать. Нужно потрудится, приласкать. Только представляю – и сперма закипает.

- Ну, ты и ублюдок!

Вырываюсь, дергаюсь в удушающих тисках, отчаянно стараюсь освободиться. Руки связаны за спиной, и это едва ли облегчает борьбу. Хотя и без ремня шансы на успех равны нулю.

Фон Вейганд гораздо сильнее.

- Продолжай, - насмешливо заключает он. – Мне нравится, как твоя попа умоляет, чтобы ее отымели. Изголодалась, так и тянется.

Я каменею изнутри.

Замираю, осознав, что в процессе напрасных попыток выбраться из ловушки, только нарываюсь сильнее.

Огромный раскаленный член упирается пониже поясницы.

- Нет, - нервно сглатываю. – Не надо.

- Скажи, чего ты боишься сильнее? Что не войду без смазки? – смеется, а после холодно прибавляет: - Или что наскучишь? Что наиграюсь и выброшу? Избавлюсь от мусора?

- Хватит. Прошу. Твоя шутка затянулась.

Тяжелая ладонь опускается на задницу с таким шлепком, что все предметы на столе вибрируют. И я не исключение.

- Остановись, - умоляю сдавленно. – Ты же любишь меня.

- Люблю, - хмыкает, притягивает за бедра. – И отлюблю. С оттяжкой. На всю длину.

- Пожалуйста, прекрати. Давай обсудим, поговорим.

- Я найду собеседника поинтереснее.

- Отпусти, - цежу сквозь зубы.

- Что нового ты можешь сказать? Что интересного? Чем еще с тобой заниматься? Ты годишься только для ебл*. Очень соблазнительно извиваешься, вертишься на члене. Течешь, изнываешь. Такая мягкая, податливая.

- Это просто слова, - как заведенная повторяю: - Просто слова.

- Учитывая разницу в нашем интеллектуальном уровне, трахать тебя все равно, что глумиться над животным.

Отрицательно мотаю головой, мелко дрожу.

- Нет. Извини, не лучшее сравнение. Разброс между нами гораздо серьезнее. Это как спускать в куклу. Дрочить игрушкой высокого качества, - его пальцы накрывают лоно, поглаживают. – Влажная, горячая. Но без мозгов. В башке совсем пусто.

- Ты... ты серьезно?

- А ты как думаешь? – спрашивает вкрадчиво.

- Лжешь, - выдаю сдавленно.

- Ты выбрала свою роль, - произносит ровно. - У вещей нет права голоса. Даже у самых любимых. А у тех, которые провинились, и подавно.

Он втаптывает меня в грязь. Слова ранят больнее ножа. И разве он не прав? Разве я не заслужила все эти оскорбления? Предательство дает индульгенцию на любые зверства.

Сдохнуть бы сейчас. Прямо под ним. Под жаром сильного тела.

Но достойна ли я настолько идеального наказания?

- Не могу иначе, - роняю тихо. – Должна разобраться.

Даже если разрушу все, чего мы достигли.

- Понимаю, - запечатлевает небрежный поцелуй на моем плече, а впечатление такое, будто выжигает клеймо. – Только это тебя не спасет.

Иногда молчание убивает. Мое молчание убивает нас обоих. Одним выстрелом.

- Проклятье, - гневно бросает фон Вейганд, добавляет несколько ругательств покрепче.

Трель мобильного отвлекает его, заставляет отложить экзекуцию. Не звонок. Сообщение.

- Как тебе? – спрашивает он. – Хороша?

Кладет телефон перед моим лицом.

Я не сразу понимаю, что вижу на экране. Изображение расплывается, ведь я беззвучно рыдаю, сама не осознаю, как истерика завладевает разумом. Однако картинка все же выстраивается.

- Кто она? – спрашиваю пораженно.

Сообщение оказывается с фотографией. Перед моим взором предстает неизвестная девушка. Худая, темноволосая. Черты лица не различить, ведь ее голова склонена вниз. Тем не менее, она кажется мне красивой. У нее длинная шея, острые плечи, ключицы выделяются. Вырез просторной футболки позволяет многое рассмотреть. К тому же, я замечаю шикарную грудь. Контуры явственно проступают через тонкий материал.

- Мой подарок.

Фон Вейганд убирает мобильный. А потом вдруг отстраняется, избавляет запястья от ремня.

- Одевайся и отправляйся вниз. Водитель отвезет тебя домой.

Я на воле. Свободна. Но ощущение, будто все до единой кости раздробили. Обратили в пыль. В пепел. Медленно, методично, с садистским удовольствием.

- Подарок? – спрашиваю глухо. – В каком смысле?

- Я еще не решил, - он застегивает штаны. – Трахнуть ее самому, передать другому. Или выбрать вариант поинтереснее.

- Ты всерьез...

- Запретишь мне? – его брови издевательски выгибаются. – Правда?

- Я не понимаю, что за игру ты затеял.

- Натягивай тряпье, - повелевает отрывисто. – И проваливай.

- Я не собираюсь...

Он хватает меня за плечи, встряхивает настолько сильно, что мне кажется, будто голова оторвется. Тошнота моментально подкатывает к горлу, вокруг пляшут сверкающие точки, беснуются и кружат в безумном хороводе.

- Еще одно слово. Только одно короткое слово. Не важно, о чем. Почему. Для чего. Еще одно слово – и ты не то, что сидеть не сможешь. Ты ходить перестанешь. Будешь скулить, ползать в луже собственной крови.

Хриплый голос пропитан ледяной яростью, пронизан кипучей злобой. Сочится ядом, режет точно лезвием.

Я никогда не ощущала от фон Вейганда такой ненависти. Испепеляющей, токсичной.

Будь его воля, он бы меня убил. Растерзал голыми руками. И воля есть. Вижу по глазам. По зияющей черноте. Его демоны жаждут моей плоти.

Тогда зачем сдерживаться? Отступать, скрываться во тьме. Давать последний шанс исправить ситуацию, признаться.

Я ничего не решаюсь произнести. Не отваживаюсь протестовать. Я покорно одеваюсь, привожу себя в порядок.

Он действительно поедет к той неизвестной девушке? Прямо так? Возбужденный, на взводе?

Я не могу этого допустить. Или это очередное красивое оправдание? Попытка логично объяснить грядущее.

Я подхожу к фон Вейганду очень близко, стойко выдерживаю тяжелый взор, не разрываю контакт ни на миг.

Мне кажется, если я хоть на секунду отведу глаза, отвернусь, все будет кончено. Он меня уничтожит. Просто разорвет на куски.

И... мне не кажется.

Я беру его за руки, переплетаю наши пальцы. Мягко подталкиваю назад, к кожаному креслу. Не нарушаю рваную, пульсирующую тишину.

Я заставляю его присесть. Почти как тогда. В другом мире, в иной реальности. Когда он говорил по телефону, а после разбил мобильный о стену.

Я опускаюсь на колени между его широко расставленными ногами. Несколько нервных движений. Шумный вдох и сдавленный выдох.

Я теряюсь. Не разбираю, что и где. Из чьей груди вырывается гулкий стон.

Глаза в глаза.

Я будто проваливаюсь в омут. Вязкий, тягучий. Чернильный, сливающийся с давящей темнотой, которая окутала нас.

Не медлю, уверенно сжимаю раскаленный член. Беру в рот, погружаю глубоко, ласкаю языком.

Я делаю все то, чему он учил меня. Я делаю все так, как ему нравится.

Вены набухают, ствол твердеет, впечатление, словно под упругой кожей течет металл. Расплавленная сталь наполняет плоть изнутри.

Фон Вейганд рычит, и этот животный возглас отражается в каждой клетке моего тела.

Крупная ладонь опускается на затылок. Пальцы слегка поглаживают, зарываются в распущенные волосы.

Он ласкает меня, точно послушную зверушку.

- Я вырву твои гребаные глаза, - скалится, вкрадчиво прибавляет: – Когда-нибудь.

А я продолжаю начатое. Молча. Я сознательно беру глубже, практически до упора, неизбежно отвожу взгляд.

И он теряет контроль, звереет окончательно.

Трахает меня так, что гланды болят. Все тело сотрясается. Гигантский член насилует горло.

Фон Вейганд не позволяет отстраниться даже на миллиметр. Насаживает мою голову на вздыбленную плоть, беспощадно вколачивается внутрь, буравит будто поршнем. Кончает, вынуждая захлебнуться семенем.

Закашливаюсь, однако покорно глотаю. Подчиняюсь целиком и полностью.

Это не секс. Не унижение. И не насилие. Это битва, которую никому из нас выиграть не дано. Патовое положение.

Dead end(Тупик).

Выразительно облизываю распухшие губы, снова взираю в пылающие черные глаза.

- Я шлюха, - криво улыбаюсь. – Но только твоя. Разве ты не этого желал? Я стану всем, чем прикажешь.

Его челюсти рефлекторно сжимаются, желваки ходят ходуном.

- Мелкая дрянь, - вдруг ухмыляется он.

Поднимается, подает руку. Реагирую с долей опаски, но все же отзываюсь на жест, обхватываю ладонь.

- Я чую твое притворство, - продолжает холодно. – Разрешила выеб*ть в рот и ждешь поощрения.

- Ты всегда сводишь к...

Он так грубо хватает меня, отрывая от пола, что фраза тает на устах. Я вообще забываю о чем собиралась сказать. Разумные мысли моментально покидают разум.

- Я поеду к той девушке. Просто поговорить по душам. Но поверь, ничто на свете не помешает мне ее оттрахать. Если я захочу. Даже твои умелые губы, даже аппетитная задница.

- Тогда я отвечу тем же! – заявляю гневно. – Пойду и оттрахаю другого мужика. Нельзя терять сноровку. Попрактикуюсь. Отсосу кому-нибудь. Да хоть первому встречному!

- Давай, - бросает коротко.

- Разрешаешь? – спрашиваю возмущенно.

- Кто я такой, чтобы запрещать? – возвращает вопрос с нескрываемой издевкой.

- Ну приятного вечера, - едва подавляю истерику. – А я тоже скучать не стану, пойду искать подходящую кандидатуру. На ночь.

- Иди, - кивает. – Знаешь, порой дети бывают очень жестоки. Ловят насекомых, держат в морилке, отрывают им крылья и выбрасывают на помойку.

- Тонкий намек? Выдернешь мне ноги?

- Существуют гораздо более интересные части, которые я могу отнять. Физический аспект мы оставим на десерт.

- Ты не опустишься до такого, - мгновенно улавливаю подтекст. - Не причинишь вреда моей семье.

- Да, - выдыхает на ухо. – Семью любимой женщины я буду оберегать. Но сколько значит для меня семья какой-то грязной шлюхи?

- И я... - медлю. – Я любимая женщина или...

- Тебе решать.

Раскладывает передо мной карты и предлагает сделать ставку.

- Я думала, мы все выяснили.

- Я тоже так думал.

Но оба ошиблись. Сражение в разгаре. Ни Богу, ни Дьяволу неведомо, что за расклад нам выпадет. Пусть жутко поверить, однако мы сами единоличные властители своей судьбы. И некого винить. Ответственность несет лишь тот, кто отражается в зеркале.

 

________________________________________________________________________

Продолжение главы скоро появится! Очень жду ваши впечатления! Любые)))

Если продолжение понравилось, то жмем на "мне нравится"! И не забываем отметиться, ну, или остаемся анонимами)))

 

 

 



Комментарии:
Поделитесь с друзьями ссылкой на эту статью:

Оцените и выскажите своё мнение о данной статье
Для отправки мнения необходимо зарегистрироваться или выполнить вход.  Ваша оценка:  


Всего отзывов: 22 в т.ч. с оценками: 15 Сред.балл: 4.8

Другие мнения о данной статье:


[28.08.2020 14:54] MariaB
аааааа.... оба испытывают друг друга на прочность!!! Жесть(хотя вылетают маты))

[06.11.2020 17:36] VikaGupal 5 5
С каждой главой все жарче

  Еще комментарии:   « 1 3

Посетители, комментировавшие эту статью, комментируют также следующие:
Elenawatson: Комплекты для леди (2021 - 2022гг.) Charisma: Зараза Charisma: Это рок, детка! (черновик) Мирна: Любимое.

Список статей:



Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение