Глава 7
Shell we dance?
Белла
Дверь заведения напротив с шумом распахнулась. Из неё с громким смехом вывалилась четвёрка подвыпивших людей: трое мужчин и стройная рыжая девушка. Её огненные волосы, колыхались за спиной, словно дикое пламя. Руки троих мужчин тянулись к ней, но рыжеволосая красавица со смехом изящными движениями уворачивалась от навязчивых поклонников.
Я напряглась и отстранилась от Эдварда, почувствовав, как и его сковало напряжение.
«Пойдём отсюда», - одними глазами произнёс он.
«Пойдём», - так же безмолвно ответила я.
Мы, взявшись за руки, было, шагнули в сторону, когда Эдвард замер и плавным движением развернулся в сторону «четвёрки». Я наблюдала, как он наклонил голову к плечу и прищурил глаза, глубоко вдыхая плотный воздух.
Рыжеволосая тоже замерла, устремив взгляд на Эдварда, затем сделала несколько шагов в нашу сторону, ступив в полосу света, отбрасываемого фонарём. Зачем она идёт к нам?
- Добрый вечер, - проворковала она.
- Добрый, - ответил Эдвард.
- Меня зовут Виктория.
- Эдвард.
Она кивнула.
- Очень приятно, - продолжил он. – Я живу в соседнем городе со своей семьёй.
- С семьёй? – казалось, рыжую удивил этот факт.
- Нас шестеро.
Я определённо не могла уловить суть разговора. К чему были все эти подробности о семье? К чему вообще этот странный разговор? И почему Эдвард поддерживает его? Почему просто не развернётся и не уйдёт, уводя меня за собой?
- Крошка, мы заждались тебя, - выкрикнул один из мужчин, размахивая пивом так, что оно наполовину выплеснулось из бутылки.
- Не скучай, дорогой, - бросила она через плечо, послав воздушный поцелуй парню. – Я скоро вернусь.
- Нас перебили, прошу прощения. Эдвард, я не нарушила территориальных прав твоей семьи?
- Нет, - ответил он.
«Территориальных прав»?
Напряжение, сковавшее фигуру Виктории, ушло. – Ну, тогда могу я пригласить тебя на свою небольшую вечеринку? Я собираюсь слегка [i]поразвлечься[/i]. Джин, - она кивнула в сторону мужчин, - любезно предоставил нам в распоряжение свою квартиру.
Меня передёрнуло. Так вот в чём дело!
- Виктория, - это кричал уже другой мужчина. – Мой друг совсем поник без твоего внимание.
Вся троица дружно загоготала.
- Минутку терпения, - промурлыкала девушка. – Ни твой друг, ни друзья твоих друзей не останутся без моего внимания.
Троица восторженно заулюлюкала.
- Твоя спутница прекрасно дополнит нашу компанию.
Эта нахалка приглашала нас присоединится к ним? Я остолбенела, вцепившись в руку Эдварда, слегка потянув на себя, желая побыстрее уйти, окончив этот в высшей степени неприятный разговор.
- Спасибо, но у нас с моей девушкой уже есть планы на вечер, - вежливо отрезал он, заслоняя меня собой и чуть наклоняясь вперёд, смотря прямо в глаза рыжей.
- В таком случае, приятного вечера.
- И тебе тоже, - ответил Эдвард.
Он обнял меня за талию и увёл прочь от этой странной девицы и её компании.
Мы шли молча. Эдвард погрузился в свои мысли, а меня раздирали противоречивые чувства. Кто эта рыжая девица? Зачем она подошла к нам? Может, они знакомы с Эдвардом? Нет-нет, они же представились друг другу. Что за странный диалог произошёл между ними? С чего Эдварду рассказывать незнакомке о том, с кем он живёт и где? О каких «территориальных правах» они говорили?
- Кто эта женщина? Виктория? - наконец, прервала я наше молчание.
- Не знаю, - Эдвард пожал плечами.
- Почему она подошла к тебе?
- Обычная попытка познакомится на улице, со мной такое часто случается.
Я споткнулась на ровном месте.
- Но она уже была с тремя, - я ещё раз выделила это слово, - с тремя мужчинами, - у меня вырвался вздох отвращения. - А ты никогда её раньше не видел?
- Видел. Сегодня в клубе. Такие компании обычно ходят из бара в бар, постепенно накачиваясь алкоголем.
«Наверное, не только алкоголем», - мысленно добавила я. Это что надо принять, чтобы подойти к незнакомым людям на улице и в попытке завязать знакомство, предложить им «приятно и интересно» провести вечер вместе на квартире? Я снова вздрогнула и на секунду зажмурила глаза, пытаясь прогнать отвратительные картины, любезно нарисованные моим воображением.
- И ты сразу, обратил на неё внимание, среди стольких людей?
- Да нет, просто она выделяется из толпы, и, кроме того, она довольно пристально смотрела на нас, - ответил Эдвард.
- Конечно, она выделяется из толпы, она ведь так красива, - расстроено протянула я.
- Красива, - согласился со мной Эдвард.
Я развернулась в его сторону и закусила нижнюю губу, силясь не заплакать. Эдвард посчитал её красивой?!
- Знаешь, а она, пожалуй, красивее многих женщин, которых я видела в своей жизни, - произнесла я, как мазохист со стажем.
- Ты права Белла, - ответил Эдвард, даже не взглянув на меня.
Я чувствовала, как непрошенные слёзы застилают мне глаза. Если бы я была хоть капельку такой же яркой, как эта Виктория, я бы точно не растрачивала жизнь в поисках мимолётных удовольствий в компаниях сомнительных людей. Внезапное равнодушие Эдварда ранило. Господи, насколько близко я подпустила его к себе, насколько глубоко он поселился в моей душе и в моём сердце!
За пеленой слёз я не заметила, как мы остановились, оказавшись в тупике. Красные кирпичные стены домов тянулись к звёздному небу. Наверное, было уже около полуночи. Я выдернула свою руку из прохладной ладони Эдварда и отошла от него.
- Белла, что случилось? - в его голосе сквозило неподдельное удивление.
- Что случилось? - протянула я. «Да случилось». Я вздохнула и произнесла дрожащим от эмоций голосом. - Знаешь, по-моему, тебе лучше вернуться и принять приглашение Виктории на вечеринку.
- Почему ты так говоришь?
- Не стоит отказывать себе в удовольствии, провести время с девушкой, которую ты считаешь привлекательней многих других, - прошептала я, опуская голову. Я просто не могла сейчас смотреть на него. Иначе я замкнусь в себе и не смогу выдавить ни слова.
- Ты о ком? – поинтересовался Эдвард.
- О Виктории, - я с трудом заставила себя произнести её имя в слух.
- Почему ты решила, что она меня привлекает?
- Ну, ты же сам только что сказал, - я отвернулась, чтоб он не видел моих блестящих глаз, - что, она красивее многих женщин, которых ты видел в своей жизни.
- Я этого не говорил Белла, это ты сказала. Я лишь согласился с твоим мнением, - возразил он.
Я понуро покачала головой. - Какое, имеет значение, кто именно это сказал, важно лишь то, что это рыжеволосая красавица действительно совершенна, она красивее многих других и меня в том числе.
Ревность — ужасное чувство. Я никогда не испытывала её прежде. Но я почему-то всегда считала, что ревность сопровождается яростью, у меня же она вылилась в полное бессилие.
- Белла, посмотри на меня, - раздался твёрдый голос Эдварда за моей спиной.
Я подняла ладонь, смахивая предательские слёзы, и как маленький капризный ребёнок, отказывающийся выполнять просьбы взрослых, отрицательно замотала головой.
- Белла, посмотри на меня, - снова повторил он и добавил, - Пожалуйста.
Я не могла противиться этой тихой ласковой просьбе и развернулась к нему, робко глядя из-под полуопущенных ресниц.
- Послушай меня внимательно, Белла, для меня не существует на свете ни одной женщины кроме тебя. Ни красивых, ни уродливых. Ни молодых, ни старых. Ни блондинок, ни брюнеток, ни рыжих. Я не вижу их. Ни одну. Да, Виктория красива, и это не имеет ровным счетом никакого значения. Она для меня так же красива, как Венера Боттичелли - далекий абстрактный образ, не вызывающий во мне ровным счетом ни одного чувства. Белла, ты прекрасна. Но разве это главное? Ты часть меня. Без тебя, меня уже не существует. Нет таких слов, что бы передать тебе мои чувства...
Я не верила тому, что слышала. Это было слишком нереально. Минуту назад я была самым несчастным человеком на Земле, а сейчас счастье тёплым потоком разлилось по всему моему заледеневшему телу. Хрупкая стена льда, которую я уже успела возвести вокруг себя, треснула и рассыпалась.
Откуда-то полились звуки музыки, заполнившее тёмное пространство вокруг нас, превратившие его в чарующее место.
- Я не могу сказать тебе, что я чувствую, но я могу показать, - Эдвард протянул мне руку ладонью вверх. - Потанцуй со мной. - Его голос был ласков и вкрадчив как никогда.
- Эдвард, я не умею, - растерянно зашептала я.
- Положись на меня, хорошо?
- Хорошо, - сказала я. Почему-то хотелось ему верить. «Господи, я такая неуклюжая». Я возненавидела своё негибкое тело и, неподдавшиеся мне танцевальные классы, что посещала в детстве.
- Иди сюда, - сказал мне Эдвард. Я сделала несколько шагов в его направлении и оказалась в надёжном кольце его рук. Он притянул меня к себе. - Вот так. Просто держись за меня.
Моя правая рука легла в его раскрытую прохладную ладонь, левая покоилась на твёрдом плече. Между нами словно тёк ток, переливаясь из тела в тело, соединяя их общей невидимой паутиной. Я с трудом сдерживалась, чтобы не задрожать от пронзительных ощущений.
Когда я была с Эдвардом, мир вокруг нас словно замирал и прекращал своё существование. Наши взгляды встретились, и снова началось это взаимное поглощение, безмолвный диалог душ.
Я знала. Он знал. Но никто не смел, первым начать разговор, признать и принять свои чувства.
Вдалеке приглушённо зазвучала песня Шадэ и мы задвигались в такт тягучей мелодии.
Хриплый завораживающий голос вторил нашим чувствам.
«Ты думаешь, я могу покинуть тебя? Нет, ты же меня слишком хорошо знаешь».
Руки Эдварда, поддерживая, сильнее притянули меня к его телу.
«Когда тебе станет холодно, я приду, чтобы согреть тебя в своих объятьях».
Я закрыла глаза и прислонила голову к его плечу.
«Если ты заплачешь, я приду осушить твои слёзы».
Он наклонил голову и прижался щекой к моей макушке.
«Ах, если бы ты только мог видеть меня насквозь».
Мы медленно двигались. Вдвоём. В своём собственном мире. Только он и я. Только двое. Исчез посторонний шум: голоса людей, гул от проезжающих вдалеке машин, вечерние звуки засыпающего города, последние минуты тающих суток.
Мы полностью погрузились друг в друга.
Моё тело, наконец, расслабилось и поддалось музыке. Поддалось Эдварду. Меня затопила нежность к этому загадочному непостижимому человеку рядом со мной. Мне хотелось, чтобы и он чувствовал то счастье, что охватило меня.
Я глубоко вздохнула, полностью отдаваясь музыке и опытным рукам моего партнёра, направляющим наши движения.
«Если ты собьешься с пути, я помогу тебе найти дорогу к дому».
Я зажмурилась, сдерживая, откуда ни возьмись навернувшиеся слёзы. Эдвард, почувствовав перемены в моём настроении, прикоснулся губами к моим волосам в долгом поцелуе.
«Я докажу тебе, что ты лучше, чем думаешь о себе. Я буду рядом. Я буду рядом».
Последняя дрожащая нота, на несколько секунд повиснув в воздухе, растаяла. Мы замерли, слегка покачиваясь из стороны в сторону, приходя в себя, возвращаясь в реальный мир. Мне казалось, что всё за нас высказала музыка.
Я с трудом оторвалась от его тела. Ах, как мне не хотелось этого делать! Но я подумала, что сейчас подходящий момент прояснить некоторые вопросы, до сих пор не дававшие мне покоя.
Я отошла от него на пару шагов. Эдвард легко отпустил меня и теперь стоял, не зная, куда деть опустевшие руки, словно единственно правильное место, где они должны находится – моё тело.
- Эдвард, - начала я, - признайся, это твой подарок?
Я покрутила в пальцах хрустальное сердце. Он, не отрываясь, смотрел на кулон, наблюдая за блеском граней кристалла.
- Мой, - просто ответил он.
- И шкатулка?
- И шкатулка, - подтвердил Эдвард.
- Почему ты не признался мне в тот вечер, когда мы ездили в ресторан, что этот подарок от тебя? – Я снова дотронулась до хрустального сердца на серебряной цепочке. Я носила его, практически не снимая.
- Я не знал, как ты отреагируешь, если я скажу правду, - пожал плечами Эдвард.
- Ты мог бы попробовать сказать её. Или вот ещё о том, что наш поцелуй у меня в спальне вовсе не был сном.
- Ну, - он медленно с грацией хищника приближался ко мне, - я же намекнул, что мне приснилось то же самое.
- Это я поняла, - я инстинктивно сделала шаг назад и уткнулась в кирпичную стену позади.
Эдвард, подойдя ко мне вплотную, положил руки на стену с двух сторон от меня. Наши тела разделяла лишь пара сантиметров.
- А почему ты проник ко мне в комнату?
- Мне нравится смотреть, как ты спишь, - просто ответил он, словно в этом не было ничего из ряда вон выходящего.
- Ты и дальше собираешься так делать?
- Собираюсь, - серьёзно сказал Эдвард. – Есть возражения?
- Только одно.
Эдвард удивлённо вскинул брови.
- Слушаю.
- Когда окажешься у меня в спальне, будь добр, разбуди меня, чтобы я знала, что ты рядом, - на одном дыхании выпалила я.
- Принимается, - кивнул он.
Я тяжело задышала, близость его тела, воспоминания о сладости поцелуев, о недавних минутах нежности нашего танца заставили побежать кровь по моим венам с удвоенной скоростью. Жар испепелял меня изнутри. Я с трудом сглотнула и провела языком по сухим губам.
Эдвард пристально следил за тем, как язык оставляет мокрый след на губах. Он наклонился и прижался к моему лбу своим.
- Белла, что ты творишь, - прошептал он. – Когда я рядом с тобой у меня и так всё переворачивается внутри. Не делай так больше.
- Не делать как? – переспросила я.
- Не соблазняй меня.
- Я не соблазняю, - искренне удивилась я.
- Нет, соблазняешь. Одному Богу известно, к чему это приведёт нас! – не отрываясь от меня, он на секунду закрыл глаза. – Белла, я опасен для тебя. Каждую секунду, что ты проводишь со мной рядом, ты рискуешь собой.
- Я уже поняла, - мой голос дрожал, но вовсе не от испуга. Он дрожал от чувств и желаний, что переполняли меня. – Что с тобой я рискую лишь собственным душевным равновесием. Что ты за человек такой? Ты останавливаешь одной рукой грузовики, отрываешь дверцы машинам, кто знает, на что ты ещё способен! Ты говоришь, что ты опасен для меня? Так вот, слушай меня, Эдвард Каллен, - я смотрела прямо в его потемневшие глаза, - я тебя не боюсь. Я не боюсь того, о чём ты меня предупреждаешь. Я просто знаю, что нет для меня места безопаснее на свете, чем рядом с тобой.
- Белла, - начал он, словно втолковывая что-то несмышленому ребёнку.
- Ну что «Белла»? Что ты сделаешь? Закинешь меня на крышу этого здания?
Он усмехнулся.
- А ты думал, я всё забыла? Эдвард, придёт время и для этих разговоров, когда я захочу, наконец, получить ответы на свои вопросы.
- Не шути, что…
- Я не шучу! - Перебила я его.
- Не играй словами…
- Я не играю.
- Ты не знаешь к чему…
- Знаю, - снова прервала его я.
- Ты не понимаешь…
- Понимаю.
- Я говорю, что…
- Лучше не говори, - я не давала ему закончить ни одного предложения.
- Белла…
- Ну что?
- Помолчи, - выдохнул он и прильнул к моим губам неистовым поцелуем.
Он прижал меня своим весом к кирпичной стене, так что я не могла шелохнуться. Наши языки сплетались в каком-то древнем танце, играя друг с другом, соприкасаясь и отдаляясь.
Это был бешеный поцелуй. Это была борьба. Это было противостояние, в котором я постепенно проигрывала, сдаваясь на милость победителя.
Я почувствовала, как рука Эдварда скользнула к моему колену. Он резко закинул мою ногу себе на бедро, ещё сильнее вжимаясь в моё тело, приподнимая на несколько сантиметров. Я резко выдохнула, израсходовав последние остатки воздуха.
Он оторвался от моих истерзанных губ и скользнул к шее. Я ловила ртом воздух. Я была счастлива здесь и сейчас. Во мне бушевали сотни непонятных, незнакомых мне чувств. Меня затопила страсть, жажда по этому человеку рядом со мной. Я не разгадала его до конца, но в одном я была уверена. И подтверждение своей уверенности, я черпала в его поцелуях, ласках и словах.
Он замер, прижавшись к моей шее возле ярёмной вены, одна рука сильнее сжала моё бедро, другая заскользила от талии вверх по направлению к груди. Ладонь проехалась по лифу блузки и легла на другую сторону шеи.
Время прекратило свой бег. Мы так и стояли. Я с закинутой на его бедро правой ногой и он, прижавшийся губами к моей шее. Из груди Эдварда вырвалось приглушённое рычание.
Внезапно, он оказался в нескольких метрах от меня на противоположном конце переулка.
- Эдвард?! – пискнула я.
- Не приближайся ко мне, Белла. Ради Бога, стой, где стоишь.
Я сделала робкий шаг к нему.
- Эдвард…?
В его голосе слышалась неприкрытая мука.
- Не подходи ко мне! Прошу, не двигайся, Белла…
Эдвард
Я обвил рукой ее талию, опустил лицо в ее волосы и замер, наслаждаясь моментом.
На улице напротив отворилась дверь паба, и на свежий воздух вышла девушка, в сопровождении троих парней. Все четверо, похоже, были сильно навеселе, их пьяный хохот долетал до нас. Не люблю, как пахнут выпившие люди. Тихая улочка вдруг утратила все свое очарование, мгновенно превратившись в обычный грязноватый переулок. Я посмотрел на Беллу, на ее лице отразилось разочарование. Пойдем отсюда? - спросил я ее одними глазами. Пойдем - так же молча ответила мне она. Я взял ее за руку и уже собрался выйти с ней из-под укрытия арки, как вдруг ветер резко подул в нашу сторону. Я остановился как вкопанный. Среди них был вампир. Незнакомый. Чужак.
Судя по всему, он тоже почувствовал меня. От полупьяной компании отделилась фигура и направилась в нашу сторону. Когда она вошла в свет фонаря, я увидел, что это женщина. Ее глаза были рубинового цвета. Она была голодна. Очень голодна.
Вампирша приблизилась к нам. За ее спиной, трое мужчин, продолжали накачиваться алкоголем.
- Добрый вечер, - мелодично произнесла она, глядя только на меня. Черт возьми, как неудачно наткнуться здесь на вампира.
- Добрый вечер, - так же вежливо ответил я.
- Меня зовут Виктория, я приехала в Порт-Анджелес несколько часов назад. Интересно он здесь живет или охотится?
- Очень приятно, Виктория, я – Эдвард, - представился я. - Я живу в соседнем городе со своей семьей.
- С семьей? - встревожилась Виктория. Семья вампиров, большая редкость. Лучше с ним не ссориться.
- Нас шестеро.
На лице Беллы проступало недоумение. Она явно не понимала, что обозначает этот обмен любезностями с незнакомой женщиной.
- Крошка, мы заждались тебя! - крикнул парень из толпы.
- Не скучай дорогой, я вернусь, - прокричала в ответ Виктория и, послав мальчишке воздушный поцелуй, вновь повернулась к нам. На этот раз, она задержала взгляд на Белле. Хорошенькая восхитительно пахнет, пожалуй, девушка была бы не плохим десертом для сегодняшней вечеринки. От мыслей вампирши меня передернуло, а картины, промелькнувшие в ее воображении, заставили меня мысленно зарычать.
- Нас перебили, прошу прощения, - произнесла она, вновь переходя на безукоризненно вежливый тон. - Эдвард, я не нарушила территориальных прав твоей семьи?
- Нет, - холодно ответил я, изо всех сил стараясь держаться спокойно. Ее мысли приводили меня в бешенство.
- Ну, тогда, - в голосе Виктории явственно прозвучало облегчение, - могу я пригласить тебя на мою небольшую вечеринку. Я собираюсь слегка поразвлечься, - она сделала ударение на этом слове. – Джин, - кивок в сторону троицы, - любезно предложил нам свою квартиру.
На лице Беллы удивление сменилось отвращением. Могу себе представить, что она подумала о Виктории. Впрочем, она совершенно права, но ей даже в самом страшном сне не приснится, чем закончится эта вечеринка.
- Виктория, - не выдержал другой молодой человек, - мой друг совершенно поник, без твоего внимания, - он захохотал над своей отвратительной шуткой.
- Минутку терпения, - в голосе Виктории появились кошачьи нотки, - и я не оставлю без внимания ни твоего друга, ни друзей твоих друзей.
В толпе восторженно зашумели.
- Твоя спутница прекрасно дополнит нашу теплую компанию, - женщина вновь повернулась ко мне.
- Спасибо, - я изо всех сил старался не видеть картин, которые пылали в сознании голодной вампирши. Сдерживать свой гнев становилось все труднее. - У нас с моей девушкой уже есть планы на вечер.
Ха ха ха, Ромео, стоит таких ли усилий обычная жертва, жаль девчонка хороша.
- В таком случае - приятного вечера, - вслух произнесла она.
- И тебе тоже, - ответил я, увлекая Беллу за собой. Усилием воли, выныривая из сознания Виктории. Перекрывая поток ее фантазий, ее желаний, ее жажды.
- Удачной охоты, - прошептала мне в спину вампирша.
Она сказала это очень тихо, так тихо, что ни один человек, не мог этого расслышать. Но я явственно почувствовал, что Белла задрожала...
Я направился вниз по улице по направлению к огням, увлекая Беллу за собой. Дождь, которому надоело поливать запоздавших прохожих, прекратился. Мы шли по чисто умытой улице, полной восхитительных запахов, после дождя. Я молчал. Встреча с Викторией оставила во мне неприятный осадок. Кроме того, я был раздосадован на себя, прибытие вампира в город всегда требует от моей семьи особенно внимательного поведения. Стоило бы узнать о ней побольше, например, путешествует ли она одна или у нее есть компания.
- Кто эта женщина, Виктория? - прервала мои размышления Белла
- Не знаю - пожал плечами я. Все еще витая в своих мыслях. Как долго Виктория собирается оставаться в Порт-Анджелесе?
- Почему она подошла к тебе? - продолжала допытываться Белла.
- Обычная попытка познакомиться на улице, со мной такое часто случается, - попытался отшутиться я.
- И ты ни когда ее раньше не видел?
- Нет, видел,- честно ответил я, - сегодня в клубе. Вероятно, она с компанией переходит из заведения в заведение, постепенно накачиваясь алкоголем. - Надо предупредить Карлайла о том, что в соседнем городе появился вампир.
- И ты сразу обратил на неё внимание, среди стольких людей, - настаивала Белла.
- Да нет, просто она выделяется из толпы, и, кроме того, она довольно пристально смотрела на нас, - Вероятно, он захочет, чтобы я разыскал вампиршу.
- Конечно, она выделяется из толпы, она ведь так красива.
- Красива, - рассеянно подтвердил я. Надо объяснить ей, что в этом районе ей придется охотиться очень осторожно, все же мы живем здесь постоянно.
- Знаешь, а она, пожалуй, красивее многих женщин, которых я видела в своей жизни.
- Ты права, Белла, - Я безразлично пожал плечами. Да, теперь, пока я не узнаю, сколько их и не разъясню этой вампирше правила поведения, ни за что не отпущу Беллу гулять одну. Кстати, ее тоже привлек Беллин запах, выходит она пахнет так восхитительно не только для меня.
Мы дошли до конца улицы и уперлись в кирпичную стену. Я был настолько погружен в свои мысли, что не заметил приближение ссоры, пока мы не достигли ее критической точки.
Она неожиданно остановилась и вырвала свою руку из моей.
- Что случилось? - перепугался я.
- Знаешь, по моему тебе стоит вернуться и принять приглашение Виктории на вечеринку.
- Почему? - я был удивлен.
- Не стоит отказывать себе в удовольствии, провести время с девушкой, которую ты считаешь привлекательней многих других, - с ресниц Беллы уже готовы были сорваться слезы. Она была расстроена, подавлена, но почему?
- Ты о ком? - растерялся я.
- О Виктории.
- Почему ты решила, что она меня привлекает? - я уже окончательно перестал поспевать за событиями.
- Ну, ты же сам только что сказал, что она красивее многих женщин, которых ты видел в своей жизни, - в глазах Беллы тоска смешалась с безысходностью.
- Я этого не говорил Белла, это ты сказала. Я лишь согласился с твоим мнением.
- Какое, имеет значение, кто именно это сказал, важно лишь то, что это рыжеволосая красавица действительно совершенна, она красивее многих других и меня в том числе.
Когда до меня дошли ее слова, я чуть было не расхохотался от облегчения. Ох, люди такие странные. Она просто ревнует. Ревность - отвратительное чувство, но это когда ревнуешь ты, а вот когда ревнуют тебя – это, похоже, очень приятно. Выходит не я один собственник. Она решила, что привлекательность Виктории может хоть что-то значить для меня. Белла продолжала хмуриться.
- Белла, посмотри на меня - попросил я.
Она отрицательно покачала головой, продолжая изучать землю у себя под ногами. Ее рука взметнулась к ее глазам. Боже мой, она что плачет? Я и представить себе не мог, какую боль могут причинить слезы любимой девушки.
- Все богатства Земли, и слезинки не стоят твоей,
Все услады Земли не искупят неволь и цепей,
и веселье земли, всех семи ее тысячелетий
Бог свидетель, не стоит семи твоих горестных дней, - прошептал я.
Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня.
- Послушай меня внимательно, Белла, для меня не существует на свете ни одной женщины кроме тебя. Ни красивых, ни уродливых. Ни молодых, ни старых. Ни блондинок, ни брюнеток, ни рыжих. Я не вижу их. Ни одну. Да, Виктория красива, и это не имеет ровным счетом никакого значения. Она для меня так же красива, как Венера Боттичелли - далекий абстрактный образ, не вызывающий во мне ровным счетом ни одного чувства. Белла, ты прекрасна. Но разве это главное? Ты часть меня. Без тебя, меня уже не существует. Нет таких слов, что бы передать тебе мои чувства...
В это время, где-то над нашими головами раскрылось окно, и улицу заполнили звуки прекрасной мелодии. Темная улица, внезапно преобразилась, превратившись в волшебное место.
- Я не могу сказать тебе, что я чувствую, но я могу показать, - я протянул к ней руку ладонью вверх. - Потанцуй со мной.
- Но, Эдвард, я не умею, - прошептала она.
- Просто положись на меня, хорошо?
- Хорошо, - ее голос был еле слышен.
- Иди сюда, - я притянул ее к себе. Просто держись за меня.
В моей левой руке дрожали ее тонкие пальчики, правой я обнял ее за талию и повел в танце. Она послушно следовала за мной. Нежная мелодия затопила нас, унесла вдаль.
Слова песни как будто были написаны специально для нас.
«Ты думаешь, я могу покинуть тебя? Нет, ты же меня слишком хорошо знаешь».
Будто это я говорил ей.
«Ах, если бы ты только мог видеть меня насквозь»
Шептала она.
В этом медленном танце разговаривали наши души, дотрагиваясь, друг до друга, сквозь время и пространство. Мы были одним целым. Мы делили мысли, мечты, желания.
«Если ты собьешься с пути, я помогу тебе найти дорогу к дому».
Мне хотелось, чтобы музыка не кончалась. Так много было сказано сейчас без слов
«Я докажу тебе, что ты лучше, чем думаешь о себе. Я буду рядом. Я буду рядом».
Так много еще нужно сказать.
Последняя нота растаяла в вечерней темноте. Я отпустил ее, и мои руки безжизненно повисли.
- Эдвард, признайся, это твой подарок? - хрустальное сердце в ее руках... Мое сердце в ее руках...
- Мой.
- И шкатулка?
- И шкатулка.
- Почему ты не признался мне в тот вечер, когда мы ездили в ресторан, что этот подарок от тебя?
- Я не знал, как ты отреагируешь, если я скажу правду, - Белла, Белла, ну что я мог сказать тебе, что я все ночи провожу в твоей спальне? Что я принес тебе ее, пока ты спала?
- Ты мог бы попробовать сказать её. Или вот ещё о том, что наш поцелуй у меня в спальне вовсе не был сном. - Я оторопело смотрел на нее. Мне стало страшно. Что еще она знает? О чем еще догадывается? Отпираться было бесполезно, да и стоило ли? Я с разбегу нырнул в ледяную воду.
- Ну, я же намекнул, что мне приснилось то же самое, - ответил я, медленно приближаясь к ней. Она сделала шаг назад и уткнулась спиной в кирпичную стену.
- Это я поняла.
Я подошел к ней вплотную, положив руки на стену с двух сторон от нее. Она залилась краской.
- А почему ты проник ко мне в комнату?
- Мне нравится смотреть, как ты спишь.
Когда-то, один восточный мудрец сказал: боишься - молчи, сказал - не бойся. Я уже зашел в своей откровенности так далеко, что обратного пути уже не было. Я уже не боялся. Это была та критическая точка, после которой она должна была сбежать от меня. Или остаться... Со мной... Навсегда...
- Ты и дальше собираешься так делать?
- Собираюсь, есть возражения?
- Только одно.
Я был удивлен. Пока она воспринимала все очень спокойно.
- Слушаю.
- Когда окажешься у меня в спальне, будь добр, разбуди меня, чтобы я знала, что ты рядом, - ее реакция была самой неправильной, самой неестественной и самой желанной.
Напряжение отпустило меня.
- Принимается, - ответил я, внутренне содрогнувшись, вот это будет, пожалуй, испытание потруднее, чем все, что было до сих пор.
Все ночи, проведенные в ее обществе до сих пор, я провел наедине с ее снами. Ночь наедине с ней самой, представлялась мне самой изощренной пыткой, которую только можно придумать. И я не за что не откажусь от нее.
Ночь с ней наедине... Эта мысль сыграла со мной злую шутку, заставив проснуться мое воображение, разбудив во мне желание. Если бы я был человеком, то я бы сказал, что близость с ней необходима мне как воздух. Но я не человек. Поэтому я просто молча притянул ее к себе еще ближе.
Ее дыхание участилось. Она провела языком по губам. Время совершило свой излюбленный трюк: замедлило бег, а затем и вовсе остановилось.
Я, как завороженный, смотрел на ее влажные розовые губы, приоткрытые в немой мольбе поцелуя. Я хотел ее так сильно, что это желание оказалось так же тяжело сдерживать, как и жажду. Мне пришлось задержать дыхание, с трудом заставляя себя вернуться к реальности.
- Белла, что ты творишь? Когда я рядом с тобой у меня и так всё переворачивается внутри. Не делай так больше.
- Не делать, как? - Белла казалась искренне удивленной.
Она делает это не специально? Она что действительно не понимает, какие желания вызывает у мужчин? Этого не может быть.
- Не соблазняй меня, - мне было крайне трудно бороться с все возрастающим желанием.
- Я не соблазняю.
- Нет, соблазняешь. Одному Богу известно, к чему это приведёт нас! Белла, я опасен для тебя. Каждую секунду, что ты проводишь со мной рядом, ты рискуешь собой.
- Я уже поняла, что с тобой я рискую лишь собственным душевным равновесием. Что ты за человек такой? Ты останавливаешь одной рукой грузовики, отрываешь дверцы машинам, кто знает, на что ты ещё способен! Ты говоришь, что ты опасен для меня? Так вот, слушай меня, Эдвард Каллен, я тебя не боюсь. Я не боюсь того, о чём ты меня предупреждаешь. Я просто знаю, что нет для меня места безопаснее на свете, чем рядом с тобой.
- Белла, - мое терпение было на исходе. Близость ее тела пьянила меня.
- Ну что «Белла»? Что ты сделаешь? Закинешь меня на крышу этого здания?
Я криво усмехнулся.
- А ты думал, я всё забыла? Эдвард, придёт время и для этих разговоров, когда я захочу, наконец, получить ответы на свои вопросы.
- Не шути, что... ты делаешь со мной. Боже, как ты прекрасна...
- Я не шучу!
- Не играй словами... Не играй моими чувствами, не играй с огнем... Ни когда не видел, ни одного человека, которого гнев делал бы лишь прекраснее...
- Я не играю.
- Ты не знаешь к чему... это все может привести. Твои губы созданы для поцелуев...
- Знаю!
- Ты не понимаешь... если я только прикоснусь к тебе, где я возьму силы, что бы остановится? Твои руки, плечи, шея...
- Понимаю.
- Я говорю, что... тебе стоит оттолкнуть меня от себя, немедленно, пока я окончательно не забылся...
- Лучше не говори...
- Белла... я умоляю тебя, отведи взгляд, опусти голову ,разрушь хоть на секунду эту нить, которая привязала меня к тебе намертво. Дай мне прийти в себя пока не поздно...
- Ну что? - она обвила мою шею руками.
- Помолчи, - стена благоразумия, так тщательно возводимая мною, рассыпалась, как карточный домик. Я больше не мог противиться ей.
Я прильнул к ней бешеным поцелуем. Мои губы забыли о ласке, мои руки забыли о нежности. Я желал ее. Я требовал. Я настаивал... Мой язык скользнул в ее рот... восторг, с которым она приняла меня, лишил меня последних остатков самообладания.
Моя рука обхватила ее колено. Я резко закинул ее ногу себе на бедро, ещё сильнее вжимаясь в нее, ощущая каждый изгиб, каждую линию ее тела. Оторвавшись от ее губ, я приник к ее белоснежному плечу, раздирая пальцами ворот ее блузки, похоже, она этого даже не заметила. Я скользил губами по ее коже...
- Эдвард, - простонала она.
- Белла, - неосторожно вдохнул я. И остолбенел...
Ее аромат был таким сильным, что это сводило меня с ума. Он стал еще ярче, хоть это казалось уже невозможным, изменился, стал глубже. К нему примешивался совсем другой запах: терпкий, глубокий, неповторимый, обладающий не меньшей притягательностью, чем аромат ее крови... Это был запах ее страсти. Эти два запаха, слившись в один, причиняли мне почти физическую боль.
В этот момент я понял, почему мы убиваем свою жертву в минуту ее высочайшего наслаждения. Это делает вкус ее крови невыносимо прекрасным. Чем острее удовольствие, тем слаще ее кровь. В ту самую минуту в ее венах течет наслаждение в своем первозданном виде и остается все лишь прокусить тонкую кожу, что бы добраться до него.
Запах ее крови, замешанный на ее желании, изменил меня и мир вокруг. Я больше не был человеком, любящим девушку, нежной, трепетной любовью. Я стал тем, кем я был на самом деле. Вампиром, соблазняющим свою жертву, используя для этой цели все: страсть, силу, яд. И Белла сдалась.
Ее пальцы вцепились в мои плечи, грудь вздымалась от быстрого дыхания. Она судорожно вдыхала воздух в кратких перерывах между жаркими поцелуями и вновь припадала ко мне. Двигаясь как во сне, я прильнул к ее шее. Под моими губами призывно билась тоненькая голубая жилка. Но мне некуда было торопиться. Я мог насладиться ей медленно, не торопясь, маленькими глотками, как гурман пьет старое вино, различая в общем букете, сотни вкусов и оттенков... Я был пьян...
Я возьму ее прямо сейчас, здесь на земле и буду повторять это снова и снова, раз за разом... Пока ее кровь не закипит, не превратится в жидкую ртуть... Пока она не запросит пощады... Пока темный, грязный переулок, не покажется ей, ее персональным раем. Я вознесу ее до небес... и там убью. Я выпью ее страсть, пополам с ее кровью и этот напиток утолит мою жажду... Я буду с ней одним целым - до ее последнего стона, до ее последнего вздоха, до ее последней капли...
Мной управляли лишь желание и жажда. Еще пол шага и я полечу в пропасть, из которой ухмылялся, хохотал во все горло монстр, растягивая в сытой улыбке губы, перепачканные в крови. Краем угасающего человеческого сознания я пытался зацепиться за уже исказившуюся реальность.
Самым трудным было оторвать от нее руки. Только бы кирпичи выдержали, взмолился я, упираясь руками в стену за ее спиной, только бы не пробить кладку кулаком...
Я изо всех сил оттолкнулся от стены, отлетая от нее метра на два.
Глава 8
Where the Universe begins
Белла
Внезапно, он оказался в нескольких метрах от меня на противоположном конце переулка.
- Эдвард?! – пискнула я.
- Не приближайся ко мне, Белла. Ради Бога, стой, где стоишь.
Я ничего не понимала, ноги отказывались удерживать меня в вертикальном положении, руки дрожали, беспокойно сердце с силой стучало о грудную клетку, а в горле пересохло так, словно меня оторвали от живительного источника на половине глотка. Я пыталась привести в порядок растрёпанные чувства, которые никак не желали подчиняться моей воле. Ещё секунду назад я была распята на стене телом Эдварда, сжигаема огнём собственного желания и страсти, а сейчас меня резко вернули в реальный мир. В моей собственной реальности, я ещё ощущала тяжесть тела Эдварда, прижимающего меня к стене, его губы на шее, руки, ласкающие меня. Мне ещё слышалось наше сбивчивое дыхание и собственные тихие стоны.
Я подняла ладонь и потёрла саднящее место над ключицей, которое ласкал Эдвард. Пальцы наткнулись на разодранный ворот блузки.
Я сделала робкий шаг вперёд.
- Эдвард…?
В его голосе слышалась неприкрытая мука.
- Не подходи ко мне! Прошу, не двигайся, Белла…
- Что произошло? – Я ничего не понимала, но больше не предпринимала попыток приблизиться, вняв его резкой просьбе, прозвучавшей как приказ.
- Ты лучше спроси, что чуть не произошло, - язвительно произнёс Эдвард. Он был зол. И я догадывалась, что он был зол на самого себя.
- Я не понимаю тебя, - я снова необдуманно сделала шаг к нему.
- Стой, я же просил тебя, не двигаться! – прорычал он. – Тебе опасно приближаться ко мне.
- Я не верю! Что за глупости ты говоришь?! – воскликнула я.
- Ты ещё не знаешь, с кем ты связалась. Кто я вообще такой, - он усмехнулся, - или, вернее, что я такое. Ты даже не представляешь, что могло произойти всего пару минут назад! Что я хотел сотворить с тобой! – прокричал он. Теперь Эдвард обвинял меня в моей собственной наивности.
- Так скажи мне, кто ты! Или что ты! Мне всё равно, слышишь, всё равно! Я для себя уже всё решила, - прокричала я в ответ.
- Белла, ты даже не можешь вообразить, не можешь представить… - он рассмеялся над моей наивностью.
- Почему же я могу… могу себе представить… - выдохнула я и отвернувшись положила руку на стену, прислонившись к ней головой.
Не знаю, сколько мы так простояли, но я внезапно, почувствовала на своей пылающей щеке прохладные пальцы Эдварда.
- Белла, - в его голове сквозило искренне раскаяние, - Белла… - Он обвил рукой мои плечи и притянул к себе. Я уткнулась носом в его рубашку, ища утешения у своего обидчика.
Как всегда объятья Эдварда убаюкали меня, принесли желанное спокойствие и умиротворённость.
Спустя некоторое время мы сидели, облокотившись спиной, на кирпичную стену. Сквозь тонкий шёлк блузки я чувствовала шершавую поверхность стены, стыки между кладкой; моя рука многозначительно лежала раскрытой ладонью вверх на колене. В душе теплилась надежда, что Эдвард успокаивающим жестом погладит её, сожмёт в своей прохладной ладони, передаст мне по этому тонкому каналу часть своей уверенности и спокойствия. Но Эдвард сидел, сложив руки на груди, и смотрел на безоблачное ночное небо. Я тоже запрокинула голову: на ясном синем полотне сверкала россыпь звёзд и тонкий золотистый серп полумесяца. Картинка слегка рябила, словно я смотрела на небо сквозь водную гладь, обдуваемую лёгким ветром. Я поморгала: как оказалось, это были слёзы.
- Белла, - нарушил тишину Эдвард. По его тону я поняла, что он собрался извиняться. Я вздохнула, предвкушая непростой разговор. - Мне очень жаль и я прошу прощения за то, что произошло.
- Эдвард, мне совсем не жаль, - возразила я. – И это я прошу у тебя прощения за то, что не произошло. – Я была вполне искренна. Все мои натянутые нервы кричали, требуя перевести стрелки времени обратно. Довести начатое до конца.
- Послушай, ты даже представить себе не можешь, что я только что чуть не натворил, - вновь повторил он.
- Ну, почему же могу.
В моей голове замелькали картины того, что могло бы случится, но чего не произошло. Внизу живота сладко заныло. Я чуть не подпрыгнула на месте, испугавшись собственной реакции.
- Хорошо, но то, о чем ты говоришь, ни при каких условиях не могло произойти в темном грязном переулке, - начал Эдвард, но запнулся, когда я развернулась и в упор посмотрела на него.
Ох, Эдвард, лучше бы ты молчал. Я сама себя не узнаю. Чем я лучше Виктории, которую сама осуждала? Столь же легкомысленна, хоть и менее распущена.
- Я имел в виду, что…
- Я знаю, что ты имел в виду, Эдвард, - перебила я его. – Спасибо тебе за то, что ты остановился. У меня никогда не хватило бы сил сделать это, - призналась я. – Откровенно говоря, я предпочла бы…
- Белла, - вклинился он в мою речь, которую я так долго готовила про себя, - давай, мы потом обсудим твои предпочтения.
Я почувствовала, что краснею. Обсуждать с Эдвардом подобные вещи мне было не совсем уютно. Хотя, в душе я надеялась, что со временем исчезнут и эти преграды. На самом деле, то, что я сказала, прозвучало несколько двусмысленно, я хотела исправить ситуацию.
- Нет, ты меня совсем не понял, - предприняла я новую попытку. – Я не то хотела сказать, я всегда…
- Белла, не надо, я прошу тебя. Я прекрасно тебя понимаю, – без всякого выражения произнёс Эдвард, словно разговор зашёл о погоде, - мы с тобой потом поговорим, и ты расскажешь мне, чего ты хочешь, что тебе не нравится. Я обещаю учесть все твои пожелания, - на последнем слове он слегка запнулся.
Я в конец смутилась. Он что посчитал, что я собираюсь обсуждать с ним свои сексуальные предпочтения? Бедный Эдвард, он и не подозревал, что обсуждать было нечего. Я заколебалась: как он воспримет то, что я ему хочу сообщить? Для некоторых молодых людей наличие опыта у девушки является плюсом.
- Да нет же, Эдвард, - я сделала глубокий вдох. – Я не знаю, что хочу и чего не хочу. Дело в том, что… так… далеко… я никогда не заходила, - казалось, все умные слова, вылетели у меня из головы, - Эдвард, я ещё никогда… Со мной ни разу… - Я посмотрела на него. Сейчас он внимательно слушал меня и не перебивал. Я закрыла глаза, желая скрыться от испытующего взгляда янтарных глаз, и, собравшись с духом, чётко произнесла. – Я ни разу не была близка с мужчиной. – Мой голос показался мне неестественно громким. – Спасибо… Спасибо, что не дал этому произойти вот так… Не знаю, что со мной такое, я была сама не своя… Никогда не вела себя подобным образом, но одно я знаю точно – если бы не ты, я бы сама не остановилась.
Я перевела дыхание, радуясь, что смогла открыться Эдварду. Я посмотрела на него, ища ответ в его темнеющих глазах. Он рассматривал меня, словно некий вымирающий вид, занесённый в красную книгу. Неужели, девственницы, нынче не в моде?
- Я … я … я понимаю, что тебе, вероятно, кажется странным, что…
- Тссс… - он накрыл мои губы пальцами. – Спасибо, что призналась мне.
Я отвела взгляд. А чего я ожидала: «Я рад», или «Я не рад» или «Мне всё равно».
- Я буду, предельно осторожен, если мы… хм…мы…
Теперь, видимо, Эдвард не мог найти слов. Я удивилась, никогда не наблюдала за ним косноязычия. Туман в моей голове окончательно рассеялся. Я прокручивала, как в медленной перемотке, события сегодняшнего вечера. Моё поведение шокировало меня саму, но я не стыдилась его, не стыдилась собственной реакции. Я знала, что каждый раз, стоит Эдварду коснуться меня, сдержанность опять улетучится и воля подведёт меня. Каждый раз во мне словно с громким щелчком отключался некий рычаг контроля, и мной начинали управлять чувства. С ним я была полностью безвольной.
- Что же нам теперь делать, Эдвард? – вырвалось у меня.
Он пожал плечами. – Белла, с тобой я стал фаталистом. Давай просто поплывём по течению и посмотрим, к какой пристани оно принесёт нас.
Я вздохнула. Похоже, мы оба не знали ответа на этот вопрос.
- Я думаю, уже поздно и стоит возвращаться в Форкс, - сменил тему Эдвард.
Он встал и протянул мне руку. Я крепко обхватила его ладонь и за миллисекунду, даже не почувствовав его лёгкого рывка, оказалась на ногах… и в его объятьях.
Он прижался к моим губам лёгким поцелуем, коснулся щёк, бровей, носа и сделал глубокий вдох.
- Уже легче, - сказал он, словно доказывая что-то самому себе, - Пойдём?
Я кивнула, и, взявшись за руки, мы побрели обратной дорогой.
***
Эдвард поймал такси. Видимо, мы всё-таки ушли от клуба на приличное расстояние. Я со счастливым вздохом села в машину, ноги всё ещё отказывались держать меня.
В такси мы сидели по разные стороны на приличном расстоянии друг от друга. Эдвард хмурился, видимо, анализируя события сегодняшнего вечера, да и я раз за разом прокручивала в голове наш последний диалог.
Не зря ли я призналась ему? Не зря. Я чувствовала это так же, как чувствовала то, что для Эдварда моё признание было важным.
- А вот и заблудившиеся, - прокричал нам Майк, как только мы вышли из такси у клуба. Эдвард галантно подал мне руку, пока я на шатающихся ногах вылезала из машины. Надеюсь, я не выглядела как те любители ночной жизни из нетрезвой четвёрки, которых мы повстречали сегодня. – Вы вовремя, мы как раз собрались уезжать, только вас не было, – добавил Майк, когда мы подошли к парковке.
- Да, мы уж решали ждать вас или вы как-нибудь без нас вернётесь, - прошипела сквозь зубы Лорен.
Подойдя к Тайлеру, она вцепилась в его руку, и в буквальном смысле потащила парня к машине, желая побыстрее уехать.
Джессика тёрлась около переполненной народом машины Майка. У Эрика было ещё как минимум три свободных места, но Джесс, видимо не горела желанием возвращаться домой с комфортом.
Мы предложили Анджеле и Бену поехать с нами, и они с радостью согласились.
- Хорошо повеселились? – спросила я, когда мы отъехали от клуба.
Обернувшись через плечо к сидящим на заднем сиденье, я краем глаза посматривала на то, как уверенно Эдвард вёл машину. Мы мчались довольно быстро, и вскоре, обогнав все машины одноклассников, вырвались вперёд, оставив их позади на приличном расстоянии.
- Неплохо, - ответила Анджела, посматривая на Бена. – Я мало бывала в подобных заведениях, поэтому сравнивать особо не с чем.
Я заметила, что тот, так же как и она, проявляет к ней интерес, но боится, открыто выказать его. Вот уж подобрались: двое нерешительных. Да, легко давать советы, но кто бы подсказал мне, как вести себя. Хотя, нет, я не нуждалась в советах. В своих проблемах я всегда предпочитала разбираться сама. Да и происходящее между мной и Эдвардом не было проблемой вселенского масштаба, по крайней мере, я это таковым не считала.
Я взглянула на точёный профиль Эдварда. Он смотрел на тёмную дорожную полосу, улетающую под колёса машины. Мотор очередной раз взревел, и мы снова ускорились.
- Вау, Эдвард, ну ты и гоняешь! – восхитился Бен.
- Не люблю плестись как черепаха, - улыбнулся Эдвард. – 2,5 литра.
Бен присвистнул. – Резвая машинка.
- А можно поаккуратнее, - вставила я своё веское слово. – А то, как-то страшновато: всё-таки недавно шёл дождь и асфальт ещё мокрый.
- Не волнуйся, я отлично вожу, - самоуверенно возразил Эдвард, но скорость немного сбавил, чем вызвал досадливый вздох у Бена.
Ох уж эти мужчины и их любовь к быстрой езде и красивым дорогим автомобилям. Мне это было непонятно. Впрочем, Эдварду я верила: за что бы он ни брался, всё у него получалось великолепно: водил ли он машину или… целовал меня…
Я почувствовала, что опять краснею, и попыталась прогнать подступающие воспоминания.
Постепенно ровный гул двигателя и монотонный лесной пейзаж, проплывающий за окном, убаюкали меня, и я не заметила, как погрузилась в сумбурный, но приятный сон.
***
Лёгкое прикосновение прохладных губ к виску разбудило меня. Я медленно открыла отяжелевшие веки и посмотрела на улыбающегося Эдварда. Настроение его снова непостижимым образом улучшилось, а радужка глаз опять посветлела.
- Я что уснула? – мой голос прозвучал непривычно хрипло.
Он улыбнулся ещё шире, глаза смеялись. Я подняла руку и пригладила волосы. Наверное, я была похожа на растрёпанного птенца, видимо это так и насмешило Эдварда.
- Я буду завтра ждать тебя возле школы.
- Хорошо, - я встрепенулась. Значит, сегодняшний разговор, не поставит многоточие в наших отношениях. «О!», - замялась я про себя, - «А у нас отношения?»
Парни порой, казались мне существами с другой планеты. К сожалению, я не умела читать мыслей и не могла забраться в голову к Эдварду, чтобы узнать, какого он мнения о нас и наших «отношениях».
Мы подошли к крыльцу. Я медлила и не спешила заходить в дом.
- Спокойной ночи, моя Белла, - произнёс Эдвард.
Сердце тихо ойкнуло. Вот и ответ на мой вопрос про отношения. «Моя Белла». Эта маленькая «приставка» всё сказала и без лишних слов.
- Спокойной ночи, Эдвард, - ответила я и, открыв дверь, вошла в дом.
Эдвард
Только бы не пробить кулаком кирпичную кладку, взмолился я, отталкиваясь от стены, что было сил, и, отлетая от Беллы метра на два.
На землю я приземлился на полусогнутых ногах, асфальт с болезненным стоном спружинил подо мной. Перед глазами стояло огненное марево, окрасившее все в кроваво-красный свет. Мне казалось, я почти физически ощущаю, как прорывается, раздирая мою кожу на части, вампир. Распрямляется, встает в полный рост, влекомый самой мощной силой - близостью жертвы. Придавая моим движениям плавность, удесятеряя и без того немалую скорость. Мое тело и разум совершали подобное превращение всегда... перед охотой... Я не спешил поднимать голову, сосредоточив все свое внимание на следах людей на земле, на их запахах, на отголосках их мыслей, все еще висящих в воздухе. Это не помогало. Сейчас, когда я не чувствовал Беллу в своих объятьях, не ощущал ее тела, прижатого к моему, не слышал ее дыхания, парадоксальным образом, держать себя в руках стало еще труднее.
- Эдвард, - выдохнула она.
И тут, мои хорошие манеры сыграли со мной злую шутку. Автоматически, я поднял голову и взглянул на нее. Она все еще стояла, прижавшись спиной к стене: тонкие пальцы хватаются за грубые кирпичи, волосы разметались, губы ярко алые, от наших поцелуев, дыхание как после быстрого бега... И глаза... В них желание напополам с непониманием. Жертва, сдавшаяся на милость победителя, жертва, готовая на все, жертва, в чьих жилах течет опиум. Еще секунда - и я прыгну на нее.
- Не приближайся ко мне, Белла! Ради Бога! Стой, где стоишь, - прорычал я.
Она приподняла руку и провела по своей ключице.Боже мой, что она творит! Ее пальцы наткнулись на разорванный ворот рубашки и скользнули дальше, в лунном свете блеснуло белоснежное плечо. В моем воображении замелькали непрошенные картины безжалостного соития. Совсем не о такой близости с Беллой я мечтал, но вампир имел свое мнение, на этот счет. Мои мышцы напряглись, готовясь к прыжку, и в этот момент она сделала шаг вперед. Всю энергию, собранную моим телом для того, что бы броситься на нее, я использовал для того, чтобы отпрянуть назад. Хищник протестующе завопил.
- Эдвард, - второй раз позвала она.
- Не подходи ко мне! Прошу, не двигайся, Белла, - Я не узнавал свой голос. Я начну с вен на руках, в пылу страсти она не заметит, как жизнь будет вытекать из нее капля за каплей. Не замети. Я позабочусь. Тонкую кожу на ее запястьях будет так легко прокусить, она даже не почувствует это, погружаясь в омут наслаждения. Я последую за ней, сделав всего один глоток...
Я почти сдался, желание сжигало меня заживо. Это был ад. Мой ад. И от него до рая было всего два шага. Всего одно прикосновение. Всего пол секунды. Именно столько нужно мне, что бы вонзить зубы в ее плоть.
- Что произошло? - тихо спросила она.
- Ты лучше спроси, что чуть не произошло.
- Я не понимаю тебя, - она сделала еще шаг по направлению ко мне.
- Стой, я же просил тебя, не двигаться! Тебе опасно приближаться ко мне!
Проклятье, для того, чтобы говорить, я был вынужден дышать, и с каждым вдохом ее аромат, вливаясь в мое горло, дурманил меня. Своим нечеловеческим обонянием я ощущал все ее чувства, а мое уже перестроившееся сознание услужливо переводило их в запахи, словно поставив своей целью лишить меня рассудка.
Страсть... Желание...
Нет, я не выдержу. Я убью ее сразу. Как только она закричит от наслаждения, я прильну к ее шее.
- Я не верю! Что за глупости ты говоришь?! - воскликнула она.
- Ты ещё не знаешь, с кем ты связалась. Кто я вообще такой, или, вернее, что я такое. Ты даже не представляешь, что могло произойти всего пару минут назад! Что я хотел сотворить с тобой! - я бросал обвинения самому себе.
Непонимание...Недоумение...
- Так скажи мне, кто ты! Или, что ты! Мне всё равно, слышишь, всё равно! Я для себя уже всё решила.
Злость... Обида... Непоколебимая решимость.
Она что совсем не боится меня? Я вцепился пальцами в уличный фонарь, как если бы этот смешной кусок метала смог бы остановить меня.
- Белла, ты даже не можешь вообразить, не можешь представить...
- Почему же я могу… могу представить… - выдохнула она и, отвернувшись, положила руку на стену, прислонившись к ней головой.
Боль... Боль... Боль
Боль? Это чувство застало вампира врасплох, ударило в солнечное сплетение, заставило согнуться пополам. Я не хотел причинять ей боли и монстр внутри меня тоже этого не хотел. Это и было той чертой, которую я, даже ослепленный жаждой, никогда не смогу перешагнуть. Мои мышцы все еще были сведены судорогой, рот полон яда, но все уже кончилось. Безумье было позади. Я знал, что никогда ни в какой своей сущности не смогу причинить Белле боль: не важно физическую или моральную. Ее боль я ощущал во сто крат сильнее, чем свою собственную. В сознании медленно всплывали слова, родившиеся в моем сердце, всего лишь вчера. Сегодня, мне казалось, что они были там всегда. Я - это Белла. Белла - это я. Простые три слова, они искрились, рассыпались сотней ярких звезд, вытягивали меня из омута на поверхность. Красная пелена, застилавшая мои глаза, постепенно бледнела, пока не исчезла вовсе, уступив место всем краскам мира. Я все еще был вампиром, я все еще хотел ее, я все еще жаждал ее крови, но мои звериные инстинкты встали на ее защиту. Я полностью контролировал ситуацию. Белла была в безопасности. Я сделал шаг к ней на встречу.
***
Мы сидели, облокотившись спиной, на кирпичную стену. Дурман прошел. Сердце Беллы билось медленно и размеренно. Так хорошо было смотреть на звезды и ничего не говорить. Но я не мог позволить себе подобной роскоши. Белла наверняка ждет объяснений.
- Белла, - медленно начал я, - мне очень жаль, я прошу прощения за то, что только что произошло.
- Эдвард, - в тон мне ответила она, - мне совсем не жаль, и я прошу у тебя прощения за то, чего не произошло.
Как трудно, когда приходится говорить на разных языках.
- Послушай, - я предпринял еще одну попытку, - ты даже представить себе не можешь, что я только что не натворил.
- Ну почему же, могу, - очень тихо ответила она.
Эдвард, она всего лишь человек, напомнил я себе. И у нее есть очень четкие представления того, что сейчас произошло. Ты должен играть по ее правилам.
- Хорошо, но то, о чем ты говоришь, ни при каких условиях не могло произойти в темном грязном переулке, - начал, было, я и осекся, наткнувшись на ее обиженный взгляд. Черт возьми, она наверно подумала, что я обвиняю ее в легкомыслии. - Я имел в виду, что ...
- Я знаю, что ты имел в виду, Эдвард. Спасибо тебе за то, что остановился. У меня никогда не хватило бы сил сделать это. Откровенно говоря, я предпочла бы...
Боже мой, ну что за время такое? Почему девушки так спокойно обсуждают подобные вещи? Она сейчас что расскажет мне о своих предпочтениях? Лет 100 назад девушка умерла бы от стыда, попробуй я только поднять подобную тему. Такие вещи нельзя обсуждать, словно это поход в ресторан. Это личное. То, что происходит между двумя. Оно может быть лишь сказано между поцелуями, в тепле объятий... Но, что поделаешь, она - дитя собственного времени, и мне придется не отставать.
- Белла, - сказал я как можно мягче, - давай мы обсудим твои предпочтения потом.
Она покраснела, но не отвела взгляда.
- Нет, ты меня совсем не понял, я не то хотела сказать, я всегда ...
Ох, как же я не хочу это слышать.
- Белла, не надо, я прошу тебя. Я прекрасно тебя понимаю, - я изо всех сил старался казаться спокойным, - мы с тобой потом поговорим, и ты скажешь мне все, что ты хочешь, и все, что тебе не нравится, я обещаю учесть все твои пожелания.
- Да нет же, Эдвард, - она совсем смутилась. Потом набрала воздуха в грудь и продолжила. - Я не знаю, что хочу и чего не хочу. Дело в том, что так далеко я никогда не заходила. Эдвард, я еще никогда ... Со мной ни разу ... - Она закрыла глаза. Помолчала, как будто собираясь с силами. Потом, не открывая глаз, медленно и четко произнесла. - Я ни разу не была близка мужчиной. Спасибо, что не дал этому произойти вот так... Не знаю, что со мной произошло, я была сама не своя ... Никогда не вела себя подобным образом, но я знаю точно: я бы не остановилась.
Она замолчала, потом медленно открыла глаза.
Я смотрел на нее и не знал, что ответить. Из всего сказанного ею, я услышал одну лишь фразу: «Я ни когда не была близка с мужчиной».
Белла, я бы принял тебя любой. Все, что было с тобой, я приму с благодарностью... ибо не мне судить...
И все же, это было неожиданным, незаслуженным подарком судьбы. Я никогда не задумывался над этим, научившись принимать свободу нравов как должное. И вместе с этим, я не мог не осознавать, что мне было бы больно даже подумать о Белле в объятиях другого мужчины. Теперь все стало на свои места, все было так, как должно было быть. Белла так просто, несколькими словами, подарила вселенную, созданную специально для меня. Этого просто не может быть! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я зажмурился от переполняющего меня счастья.
- Я ... я... я понимаю, что тебе, вероятно, кажется странным, что... – Похоже, она не совсем верно растолковала мое молчание, так как в ее голосе сквозила тревога.
- Тссс... Спасибо, что призналась мне… Я буду, осторожен, если мы... хм... мы... - я не мог подобрать слова.
На долю секунды, я увидел Беллу в моих объятиях, никакой страсти, лишь нежность, похожая на тягучий мед, проливающийся сквозь пальцы. Я почувствовал, как от одного моего движения, ломается хрупкая преграда, превращая нас в одно целое. Я услышал, как кричит Белла, и этот крик вечен, он звучит тысячи лет, со времен сотворения мира. В нем рождается Женщина. Моя Женщина. Хищник ошеломленно молчал, пораженный величием картины.
- Что же нам теперь делать, Эдвард? - спросила она, возвращая меня в реальность. Я не ответил. Нет слов, способных передать мои чувства. Вместо ответа я прижался губами к ее лбу. Моя Женщина.
- Белла, с тобой я стал фаталистом. Давай просто поплывём по течению и посмотрим, к какой пристани оно принесёт нас.
Я встал и протянул ее руку. Она крепко обхватила мою ладонь, и я легким рывком поднял ее на ноги. Кажется, я немного не рассчитал силу, так как в ее глазах мелькнула растерянность, и она начала оглядываться по сторонам, словно удивившись, что она уже на ногах.
Широкий проспект, на который мы вышли, встретил нас гулом машин. Я поднял руку, и через несколько минут такси уже мчало нас к клубу. Мы не очень далеко ушли от улицы с ресторанами, но что-то мне подсказывало, что обратный путь пешком будет утомителен для Беллы.
***
- А вот и наша потеря, - встретил нас радостным криком Майк, когда мы высадились из такси напротив дверей клуба. Вся компания стояла на улице. Они решали, кто кого повезет домой. Джессика хотела непременно поехать с Майком, но его машина была переполнена, и, кроме того, ее дом был ему совершенно не по пути.
Ни когда не видел женщины, красивее, чем эта рыжеволосая, - мысли Тайлера заставили меня напрячься. Неужели Виктория попыталась и с ним познакомится?Черт возьми, если бы не Лорен, так неудачно повисшая на моей руке во время нашего знакомства, ни за чтобы, ни отказал такой красавице. Вечер с ней обещал быть гораздо интереснее, чем поцелуи в машине напротив дома Лорен. Он с нескрываемым раздражением взглянул на свою спутницу.
Тем временем Лорен, похоже, совершенно не занимал Тайлер, она сосредоточенно разглядывала Беллу. - У нее вид, как у сытой кошки, - даже в ее мыслях чувствовалась ее обычная язвительность, - интересно, почему это их так долго не было?
Рыжая просто что-то, - захлебывался в восторгах Бен. Бедняга Тайлер, я бы на его месте приложил все усилия, что бы избавиться от Лорен.
Черт возьми, Виктория похоже произвела впечатление на всю мужскую часть компании. Ну, еще бы, голодная вампирша заставит, кого угодно потерять голову. Внезапно я почувствовал облегчение от мысли, что Тайлер все же не попал в ее руки. На секунду я представил, какое впечатление произвела бы на Беллу его внезапная смерть.
Да, я не мог не осознавать, что с некоторых пор мир претерпел необратимые изменения: Белла стала центром моей Вселенной, и земной шар медленно вращался вокруг нее. Все события я видел только сквозь одну призму: как это отразится на ней. Если смерть Тайлера может ее расстроить, значит, он должен жить.
Ну и что мне прикажете теперь делать? Взять под личную охрану все старшие классы средней школы города Форкс?
Но тут в мою голову как всегда непрошено вклинился голос Джессики. Ну почему в мыслях она всегда так кричит?
Белла выглядит довольной и смущенной, вон как щеки горят, а вот он, пожалуй, раздосадован. Похоже, наша тихоня просто продинамила парня. И напрасно. Я бы на ее месте два раза не думала, если он хотя бы в половину так же хорош, как и красив...
Мое терпение лопнуло. Я подошел к Джессики, изобразив самую любезную улыбку, на которую только был способен.
- Спасибо тебе большое за то, что вытащила нас с Беллой сюда, ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарен, мы прекрасно привели время. - Она смотрела на меня как кролик на удава.
- Не за что, - наконец выдавила она, и изо всех сил попытавшись принять независимый вид, направилась к Майку. Я хорошо видел, как он закатил глаза.
Наконец, после довольно сложных вычислений все, наконец, расселись по машинам. С нами ехали Анджела и Бен. Я не возражал, мне хотелось помолчать, пережить в себе сегодняшний вечер.
- Хорошо повеселились? - поинтересовалась Белла у Анджелы.
- Неплохо, - ответила Анджела, посматривая на Бена. - Я мало бывала в подобных заведениях, поэтому сравнивать особо не с чем. Да и Бен не особо обращал на меня внимание.
- Вау, Эдвард, ну ты и гоняешь! - восхитился Бен.
- Не люблю плестись как черепаха, 2,5 литра. - Что это со мной? Я хвастаюсь, словно обычный человеческий тинэйджер. Мне стало смешно.
Бен присвистнул. - Резвая машинка.
- А можно поаккуратнее, - заволновалась Белла. - А то, как-то страшновато, и, всё-таки недавно шёл дождь.
- Не волнуйся, я отлично вожу, - успокоил я ее, но скорость немного сбавил.
Вскоре монотонный пейзаж за окном наскучил моим пассажирам, и я получил возможность провести немного времени в тишине.
Белла и Бен задремали, а мысли Анджелы не доставляли мне неудобств. Напротив, они меня радовали. Она понимала Беллу гораздо лучше, чем все остальные. Каким-то непостижимым образом она увидела не Беллином лице следы слез, и размышляла о том, не обидел ли я ее и о том, что стоит непременно спросить ее завтра в школе, не нужна ли ей помощь.
Я был очень благодарен ей за эти мысли. Мне нравилась Анджела, как жаль, что Бен упорно не замечает ее. Надо бы ей, как ни будь помочь. Как странно, похоже, я начинаю привязываться к людям. Розали умерла бы от смеха, хорошо, что она не умеет читать мысли.
Когда мы подъехали к ее дому, Белла спала глубоким сном. Она даже не слышала, как я высаживал из машины Бена и Анджелу. Мне очень не хотелось тревожить ее сон. Я бы с огромным удовольствием отнес ее на руках, но я был уверен, что такое развитие событий не понравится Чарли.
Я легонько прикоснулся губами к ее виску. Она немедленно открыла глаза.
- Я что уснула? - смущенно спросила она. Я лишь улыбнулся в ответ.
- Я буду завтра ждать тебя возле школы.
- Хорошо.
Я вышел из машины и открыл дверцу с ее стороны. Все слова уже были сказаны, но мне все равно не хотелось ее отпускать.
- Спокойной ночи, моя Белла. - Это звучало так же как «Я люблю тебя». И она поняла меня.
- Спокойной ночи, Эдвард, - просияла она счастливой улыбкой.
***
На широкой ветке раскидистого дерева было очень удобно сидеть. Казалось это место просто создано для размышления и созерцания. До появления Беллы в моей жизни, каждый мой день был похож на предыдущий. За столько лет существования я научился видеть людей насквозь. Мне не надо было читать их мысли, что бы понять, о чем они думают, достаточно было просто взглянуть им в лицо. Женщины, как правило, думали о замужестве и детях, мужчины - о деньгах и карьере, подростки - о любви и сексе. Но все они инстинктивно сторонились меня, а я - не замечал их.
Женщины обращали на меня внимание, и я совершенно точно знал, что могу добиться любой из них. Но велика ли победа над противником, чьи мысли читаешь как свои собственные? Мне было невыносимо скучно. Белла изменила мой мир до неузнаваемости. Каким то непостижимым образом мне вновь было 17 лет. Мне действительно было 17 лет, и я был влюблен в самую прекрасную девушку на свете. И словно этого было мало - она отвечала мне взаимностью. Одно ее существование оправдывало сто лет одиночества. Слова любви еще ни разу не произнесенные нами вслух наполняли воздух. Она любила меня. Она было моей. Только моей.
Я поднял голову, в надежде, что на втором этаже уже погас свет.
Глава 9
Do you remember?....
(перекликается с фиком https://lady.webnice.ru/blogs/?v=200 )
Эдвард
На протяжении всей следующей недели, фортуна продолжала улыбаться мне. Не было ни одного солнечного дня, а значит ни одного пропущенного дня в школе. Все возможное время, мы проводили вместе. Перемены, обеды. Да, теперь мы обедали вместе. Точнее Белла обедала, а я сидел рядом с ней и наслаждался ее обществом.
Единственное, что мне мешало, это были мысли одноклассников. Наглец Майк, даже всерьез подумывал попытаться отбить ее. Если он и вправду полагает, что ему удастся потягаться со мной, то он здорово заблуждается. Может мне сломать ему руку? Или нет, пожалуй, лучше челюсть...
- Эдвард, а почему ты никогда ничего не ешь? - прервала мои размышления Белла.
- Ну, мне не очень нравится здесь обедать,- быстро нашелся я. В лесу это делать гораздо приятнее, - добавил тихий голос.
- Погоди, ты, что предпочитаешь, не есть в общественных местах?
- Ну, можно сказать и так. - Вампиры, как правило, обедают в одиночестве.
- Почему? Ты из тех людей, которые не любят есть пищу неизвестно кем приготовленную? - продолжала допытываться она.
- Да, в этом есть доля правды. - Совершенно верно, я предпочитаю убивать свою добычу сам, - я тщательно подбирал слова, а вот вампир в выражениях не стеснялся.
- Доля правды - это не вся правда, - задумчиво произнесла Белла. - Я попробую еще... - Она на секунду задумалась. - Ты не любишь, когда на тебя смотрят во время еды?
- Ну, можно сказать и так. - Совершенно верно. Обедающий вампир, не самое приятное зрелище.
Черт возьми, мне так не нравится, когда приходится лгать Белле. Ее взгляд вдруг сделался участливым, на лице промелькнуло что-то похожее на жалость. Мне стало любопытно, что такое она подумала, что заставило ее пожалеть меня.
- Погоди, ты что на диете?
- Да, на особой... хм... белковой диете. Не волнуйся Белла, мне все равно здесь ни чего не нравится, - я накрыл ее руку своей ладонью.
- Неужели в нашей столовой нет ничего, чтобы пробудило твой аппетит?
Еще ни разу, за всю мою жизнь, такой простой вопрос, не заставал меня врасплох. Никогда еще ответ не был так очевиден и вместе с тем невозможен. Эта девушка с такой легкостью ставила меня в тупик...
- Почему же, есть, - искренне ответил я, будучи не в силах отвести взгляд от ее гипнотизирующих глаз.
Те классы, которые мы посещали вместе с Беллой, я полюбил больше всего. Правда, я не слышал ни одного слова, произнесенного учителем, но это не особенно мне мешало, я знал этот материал наизусть, а если учитель все же спрашивал меня что-то, что я пропустил, - я с легкостью находил ответ в его мыслях.
Мне очень нравилось делать с ней уроки, как правило, я заканчивал свою работу первым и молча наблюдал за ней. В эти минуты она была настолько сосредоточенна на учебе, что казалось, не замечала меня вовсе. Когда у нее что-то не получалось, она просила моей помощи. Я с огромным удовольствием помогал ей, и она от этого очень смущалась, и даже краснела. Румянец был ей к лицу.
Мы часто гуляли после школы. Белла любила бродить по лесу после дождя. Мокрые листья тихо шуршали под нашими ногами. То тут, то там с веток срывались капли дождя. Я слышал, как они рассекают воздух в полете и мелодично ударяются о землю. Иногда мы разговаривали, иногда молчали.
Один раз, когда я прервал затянувшееся молчание, Белла укоризненно посмотрела на меня.
-Шшш, не перебивай его, - заговорщицки прошептала она, приложив пальчик к моим губам.
- Кого? - не понял я.
- Дерево. Когда я была маленькая, мама говорила мне, что все деревья умеют рассказывать сказки. Ведь они такие древние и мудрые. Некоторым из них больше сотни лет. - Я улыбнулся про себя. - Они рассказывают сказки: красивые, добрые, вечные. Надо только уметь их слушать, - она смущенно посмотрела на меня.
С тех пор, каждый раз, когда я ждал под окном, когда погаснет в ее спальне свет, деревья в ее саду действительно рассказывали мне сказки, и они были так прекрасны, что я жалел, что не владею пером, что бы их записать.
Бороться с жаждой становилось все легче и легче. Боль все еще раздирала мое горло, при каждом вздохе, но она побледнела и отошла на второй план. Я заметил, что чем больше времени я провожу рядом с ней, тем легче мне дышать. В конце дня я уже мог целовать ее, не опасаясь, причинит ей вреда. Я ограничил наши физические отношения поцелуями, тщательно следя, чтобы они не были, слишком страстными.
Каждый раз, когда я ощущал вкус яда во рту, я отстранялся от нее, вызывая недоумение со стороны Беллы. Но у меня было достаточно веских причин, для того, чтобы не позволять себе заходить слишком далеко. Во-первых, я, как мужчина, нес ответственность за нас обоих. Во-вторых, Белла не имеет достаточно опыта, чтобы вовремя остановиться. И, наконец, если я, хоть на секунду забывался, она уже не могла остановиться, мой друг и мой враг - яд - полностью лишал свою жертву воли. Кроме того, я был готов на все что угодно, лишь бы обезопасить ее, и сдержанное поведение не представлялось мне слишком дорогой ценой.
В понедельник мой класс отпустили домой на два часа раньше, у Беллы же был еще один урок.
- Как ты смотришь на то, что бы прогуляться по берегу океана после уроков? - спросил я ее.
- С тобой, куда угодно, - шутливо ответила она, но ее глаза говорили, что она серьезна как никогда.
- Ну, тогда давай ключи от твоего пикапа, я пока отгоню его к тебе домой, что бы мы могли поехать на моей машине.
- А ты собираешься, вести две машины одновременно? - поинтересовалась она, протягивая мне ключи.
- Нет, зачем две, только твою, - ответил я, еще не поняв, куда она клонит.
- А как ты собираешься вернуться за мной? - задала следующий вопрос Белла.
- Бегом, - не подумав, ответил я.
- И почему мне что-то подсказывает, что ты сейчас не пошутил? - шепотом сказала она.
Вместо ответа, я поцеловал ее пахнущие весной волосы и направился к парковке.
***
Я поставил машину на небольшой стоянке на опушке леса. Я с легкостью отнес бы Беллу до океана, но не был уверен, что ей понравится эта идея. Ей, почему-то не нравилось, когда я опекал ее. Она говорила, что чувствует себя тогда, совершенно беспомощной, как маленький ребенок. Исходя из этих соображений, я провел ее по самой короткой и удобной для людей тропинке до океана.
Мы вышли на пустынный каменный берег, почему-то показавшийся мне смутно знакомым. Как будто я видел его, когда-то давно, во сне. Волны, разбиваясь об утесы, издавали неприятный холодный шум. В воздухе запахло грозой. Мне захотелось убежать, уйти от этого места, вызывавшие у меня какие то странные чувства, как будто я был уже здесь однажды. Как будто все это уже происходило... Но как я не силился, я не мог вспомнить, когда это было и было ли на самом деле.
Но одного взгляда на Беллу хватило, чтобы мое решение переменилось, а этот обнаженный утес, на котором мы стояли, показался самым прекрасным местом на земле. Белле здесь нравилось. Она с упоением вдыхала соленый воздух, а на ее лице блуждала довольная улыбка.
Первые холодные капли упали на нас. Я услышал, как кричат чайки на острове, в нескольких километрах от берега, и почувствовал в воздухе, разряды электричества.
- Скоро будет гроза, - я обнял Беллу за плечи.
- Нам надо возвращаться? - с сожалением спросила она
Несколько секунд я сосредоточенно прислушивался к еще очень далеким раскатам грома. У нас есть еще некоторое время, пока грозовые тучи доберутся до нас.
- Пока ещё нет. Мы можем ещё немного побыть здесь. Если хочешь, конечно.
- Хочу, - ответила она.
Мы медленно шли по каменному берегу, пока не дошли почти до самого обрыва. Белла сделала нерешительный шаг вперед, на какую-то неимоверно ужасную долю секунды, меня охватил необъяснимый, иррациональный страх, что она сейчас упадет. Я обхватил ее за талию и крепко прижал к себе.
- Белла, может не надо? - странное чувство, которому я никак не мог найти объяснения, лишь усилилось.
- Боишься за меня?
- Боюсь, - признался я.
Белла сделала шаг назад, еще теснее прижимаясь ко мне.
Неожиданный порыв ветра разметал ее волосы, рассыпал их по плечам, плеснул в глаза. Она приложила ладонь к щеке и смущенно рассмеялась.
И тут я вспомнил. Вспомнил все так ясно, как будто это произошло со мной лишь вчера.
Ужин в доме друзей моих родителей, поцелуй совершенно безразличной мне девушки, имени которой я уже не помню. Гадалка....
Память странная вещь, она имеет много лиц, как красивая женщина. Она мой друг. Она мой враг. Растягивая губы в жестокой улыбке, она демонстрирует мне лицо моей первой жертвы. В тяжелые минуты, изнывая от напряжения, она бережно извлекает из моего прошлого запах рук моей матери. В последние дни, она представлялась мне молоденькой девушкой нанизывающей, как жемчуг на нитку, мои счастливые дни и минуты. Сейчас же она внезапно превратилась в мага, жестом волшебника сорвавшего пленку с давно забытой картины прошедших лет, и ее краски проступили сквозь туман, сделались яркими, почти осязаемыми. К ним прибавились запахи и звуки, унося меня назад, в мою юность ....
Гадалка откинулась в кресле, медленно перемешивая в руках карты.
- Так что? Есть ещё желающие? – женщина, обвела взглядом всех присутствующих. Глаза её остановились на группе посмеивающейся молодёжи в противоположном углу комнаты. – Может, кто-нибудь из юных дам решится узнать свою судьбу? – затем она перевела взгляд на нас другом, – или молодых людей? Например, вот вы. Да, молодой человек, я о вас.
Она кивнула мне и улыбнулась. – Уверена, вы сегодня узнаете что-нибудь интересное о своей судьбе. Мне стало смешно, а ведь тогда я и вправду не любил гадалок, искренне полагая, что никому ни дано увидеть будущее. Пожалуй, Элис повеселилась бы, расскажи я ей эту историю.
Я медленно покачал головой. – Неужели вы способы сообщить мне, что-то новое? Мы сами строим свою судьбу. Зачастую, не зная, что случится завтра. Я предпочитаю, не заглядывать так далеко в будущее, как это предлагаете мне вы.
Женщина снова улыбнулась. Даже сейчас, спустя почти сто лет, я помню эту улыбку. Небрежно-снисходительную. О да, она могла предвидеть будущее, ей было открыто многое из того, что было закрыто перед простым смертным. Это была улыбка человека, смотрящего на людей со стороны, словно причисляя себя к совсем иному виду. Мне не дано было знать тогда, что пройдет совсем немного времени и такая же улыбка тронет и мои губы.
- Не всё в этой жизни зависит от нас. Не мы управляем судьбой. Судьба руководит нами и нашими поступками, а иногда она просто проверяет нас на прочность, делая немыслимо крутые повороты.
Мой друг толкнул меня локтём в бок.
- Смотри, как Аманда смотрит на тебя (ах да, девушку звали Аманда) - он весело подмигнул. – Что, струсил?
- Ты кого это трусом тут назвал? Хорошо, посмотрим, сможете ли вы сообщить мне что-то новое.
Гадалка долго смотрела на меня, словно увидев то, что она никак не ожидала. Она говорила мне какие-то слова. Память не сохранила их. А потом, тяжело вздохнув, словно решаясь на что-то, пристально посмотрела мне в глаза, и в моем сознании появился образ, незнакомой мне девушки. Тонкая фигурка, выразительные тёмные глаза кофейного цвета, мягкий овал лица, линия слегка припухлых губ, словно их только что целовали .Девушка смеялась, от смущения прикрыв порозовевшую щёку изящной ладонью, каштановые пряди трепал ветер. Под тонкими пальчиками виднелся румянец. Её влюблённые, немного блестящие от ветра, карие глаза смотрели прямо на меня. Розовые губы раскрылись, произнося моё имя. В голове зазвучал нежный приглушённый голос Эдвард…
- Эдвард, - медленно, выделяя каждый слог, произнесло ожившее видение. Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Неужели надо еще хоть какое-нибудь доказательство того, что я держу в руках свою судьбу? Я приник к ее губам, ощущая ее как в первый раз. Вампир молчал, с наслаждением целуя ее. В первый раз наши желания совпадали, и они не имели ничего общего с восхитительным ароматом крови в ее венах. Я чувствовал себя человеком, семнадцатилетним мальчишкой, впервые прикасающийся к губам любимой девушки. В этом поцелуе было все: и смущение, и нежность, и страсть. Как всегда, оторваться от нее было практически невозможным. Не ощущая больше ее губ под своими, я потянулся к ней опять. Это было не желание. Необходимость. Словно чтобы почувствовать, что она действительно существует, что это не сон, не плод моего воображения. Я прикоснулся пальцами к ее лицу.
- Ты - прекрасна, - прошептал я. - Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться, как ты прекрасна? Или поверю, что ты - действительно моя?
- Я - твоя, - уверила она меня. - Твоя.
Мои руки скользнули на ее талию, и я прижал ее к себе. Вот так мы и стояли. Девушка и вампир. Вампир, держащий в руках свою судьбу... Судьбу, которую не могли изменить сто лет... Сто лет, которые не значили ничего рядом с этим холодным, осенним днем.
Я был тем, кто я есть. Я хотел ее и ее кровь, и вместе с тем я знал, что только так все может быть. Я должен был ее встретить, так было написано на небесах, и, встретив ее, я сделаю все, чтобы уже никогда ее не потерять. Я наслаждался спокойствием и уверенностью. Уверенностью в себе, в своих силах и в правильности всего происходящего.
***
Домой я приходил, лишь для того, что бы переодеться и принять душ. В семье знали о моей любви к Белле. Я не смог бы скрыть этого, даже если бы захотел, да и было что-то недостойное в том, чтобы скрывать отношения с девушкой.
Они относились к этому по-разному. Карлай не уставал напоминать мне, что я должен держать себя в руках, а вот Эсме прибывала в непоколебимой уверенности, что все будет в порядке. Джаспер не думал о Белле вообще. Ему все еще трудно было относиться к людям, не как к источнику свежей крови, поэтому он тщательно следил за своими мыслями.
Эмметт, напротив, довольно много размышлял о наших отношениях, нисколько не смущаясь тем, что его мысли порой затрагивали очень личные темы. По мнению Эмметта, моя сила представляла для Беллы гораздо большую опасность, чем вампирская сущность. Он, почему-то считал, что шансы, что я сознательно причиню Белле вред, очень малы. Он был очень лестного мнения, о моей силе воли. Зато Эмметт полагал, что вероятность того, что я причиню ей вред случайно, например, слишком сильно сжав ее, гораздо выше, чем то, что я потеряю голову от жажды.
Труднее всего приходилось с Розали. Она не уставала кидать крайне неприязненные взгляды в сторону Беллы в школе. На ее лице проступала гримаса недовольства каждый раз, когда она видела, что я собираюсь на свою ночную прогулку. Словом, она вела себя так, словно Белла нанесла ей личное оскорбление.
Больше всего, меня удивляло то, что Элис не высказывала своего мнения по этому поводу. Более того, все чаще и чаще я заставал ее читающей в уме стихи. Это был, пожалуй, самый верный знак того, что она от меня что-то скрывает. Ну, что ж, коли, скрывает, я не стану настаивать. Я слишком хорошо знал Элис, она долго не выдержит, а мне терпения не занимать. Я не ошибся: сестра не заставила себя долго ждать.
- Ну, и долго это будет продолжаться? - требовательно спросила Элис, зайдя в мою комнату как раз в тот момент, когда я уже собрался, было, отправится к Белле. Я немедленно пожалел, что не выпрыгнул через окно. Ведь слышал же, что она собирается поговорить со мной. Слышал, но не придал значения. Выходит, напрасно.
- Что продолжаться? - я знал что.
- Почитай вот это, - Элис протянула мне газетный лист согнутый пополам.
Заголовок гласил: «Девушка вышла замуж за ВИЧ-инфицированного». Я быстро пробежал глазами статью. В ней говорилось, как молоденькая девушка, узнав, что ее возлюбленный болен вич, не отвернулась от него, как это сделали бы многие на ее месте, не бросила, а напротив - вышла за него замуж. В день перед свадьбой выяснилось, что в лаборатории произошла ошибка, и парень получил результат чужих анализов. Хеппи-энд.
Я с недоумением уставился на Элис. - Скажи, пожалуйста, зачем я только что прочитал этот шедевр желтого искусства?
- А затем, раздраженно ответила Элис, - что эта девушка, приняла решение сама, быть ей со своим возлюбленным, подвергая себя риску, или нет. Понимаешь Эдвард? Сама. Ты же принимаешь решение за вас обоих.
Я нахмурился. Последнее время, я задумывался об этом, все чаще и чаще. Меня еще никто никогда не обвинял в трусости, и все же было невыносимо страшно решиться на признание. Мое счастье было так прекрасно и так хрупко, что я боялся разрушить его одним неверно сказанным словом. И все же Элис была совершенно права: Белла имеет право выбора, а я не могу продолжать подвергать ее опасности бесконечно.
- Эдвард, - Элис тяжело отпустилась на софу, - я просто устала вздрагивать каждый раз, когда ты неосторожно меняешь свое будущее. Я нахожусь в постоянном напряжении, каждую минуту ожидая, что ты сотворишь фатальную ошибку. Картины твоего будущего меняются так быстро, что я, хватаясь за телефонную трубку, каждый раз с ужасом думаю, что уже поздно. Ты должен что-то решить, - она умоляюще посмотрела на меня.
- Элис, - я сел рядом с ней, - я не понимаю, я ведь уже давно все решил. Или ты пытаешься мне сказать, что наше с Беллой совместное будущее невозможно? - Даже само это предположение, заставило меня мысленно застонать от боли.
- Да нет, Эдвард, - тихо произнесла Элис, я лишь пытаюсь тебе сказать, что ты не имеешь права брать на себя такую ответственность. И не имеешь права решать за вас двоих.
Дело в том, что ты уверен в своих чувствах к Белле, и в ее чувствах ты уверен тоже. Но пока вы не объяснитесь, существует, пусть маленькая, крошечная вероятность, что вы не будете вместе. И ты это прекрасно осознаешь, и опасаешься этого. Именно поэтому ты не можешь быть уверен в ваших отношениях на сто процентов. И пока у тебя нет такой уверенности - ваше будущее постоянно меняется. Оно нестабильно. Понимаешь?
- Понимаю, - тоскливо ответил я. Вот так: легко и просто Элис вытащила на свет все мои глубинные страхи. Так вот почему она не хотела, чтобы я проникал в ее мысли. Она знала, что я в них увижу, и знала, что мне это очень не понравится.
- Спасибо, - помолчав, я добавил, - я все понял Элис.
- Вот и хорошо, - повеселела сестра, вскакивая на ноги. Уже возле двери она обернулась и просияла радостной улыбкой. - Вот это, совсем другое дело, - пропела она и выпорхнула в коридор.
Я должен признаться Белле, в этом не было никаких сомнений. Во-первых, она заслуживала ответной откровенности с моей стороны. Во-вторых, я не мог больше скрывать от нее правду. В-третьих, это действительно должно быть нашим совместным решением. В-четвертых... В-пятых...
Аргументов "за" было неимоверное множество. Против был лишь один единственный аргумент, и он одной левой рукой клал все мои "за" на лопатки. Пока существовала хоть малейшая возможность того, что Белла отвернется от меня, что все закончится, я просто не мог рисковать. Я еще не напился, не насытился, не надышался этим необыкновенным вкусом счастья. Что если она испугается? Что если она предпочтет не рисковать собой? Как же я буду жить тогда? Опять погружусь в вечную ночь? Вернусь к существованию, в котором самым ярким событием, является охота? Перестану слушать сказки, которые рассказывают деревья?
Размышляя об этом, я продолжал сидеть на софе, вертя в руках небольшой томик поэзии, который недавно принесла мне Элис. Вдруг я заметил, что листы немного помяты и автоматически открываются на одной странице, как будто бы кто-то постоянно возвращался к ней. Я положил книгу на ровную поверхность стола, предоставив листам самостоятельно открыться, на той самой странице.
На правом листке была изображена ветка вишни. На левом - напечатано хокку. Одного взгляда на три строчки было достаточно, чтобы понять, что Элис понимает меня как никто другой. Эти стихи словно были написаны специально для меня:
Если захочет душа
все будет так, как решишь
жизнь повторится опять.
Я почувствовал спокойствие и уверенность. Белла никогда не откажется от меня... жизнь повторится опять...
Я выпрыгнул в окно и помчался к ее дому.
Белла
Не успела я войти в комнату, как на столе уже надрывался телефон. Я нехотя подняла трубку, кажется, я догадывалась, кто мне звонит.
- Белла, привет, это ты?
Если звонит Джессика, готовься к допросу.
- Привет, Джесс, - а кого она ожидала услышать? Матерь Терезу? Елизавету II? В этом доме кроме меня и Чарли больше никто не жил. Тем более женщины.
- Ты уже, видимо, давно дома. Вау, Эдвард так гоняет! Сверкнул задними фарами и пропал за горизонтом.
- Он очень аккуратно водит, - встала я на его защиту.
Джессика фыркнула. – Как прошла обратная дорога?
- Нормально, довезли Анджелу с Беном. На самом деле я почти сразу заснула. А ты как доехала?
- Отлично. Майк меня подвёз.
Значит всё-таки ей удалость кого-то «выселить» из машины Ньютона. – Молодец, Майк.
- Угу, - промычала в ответ Джессика.
Это был так несвойственно для неё. Я заговорила про Майка, а она не стала развивать дальше эту тему?! Я не поверила своим ушам. Может, на линии помехи и нас разъединили? Какой-то конец света. Ох, чувствую, сейчас пойдут вопросы личного характера. Я опустилась на кровать, мысленно готовясь к мозговой атаке Джесс. На покрывале, свернувшись клубком, дремал Маленький Бродяга. Я протянула руку и погладила его.
Тем временем к Джессике вернулся дар речи. - Белла, скажи, вы с Калленом встречаетесь?
Моя интуиция меня не подвела, она решила поговорить о моей личной жизни. – Ну да, можно сказать встречаемся.
- Здорово, - в голос Джессики вернулось деланное оживление. – Ну и как он тебе? Хорош?
- В каком смысле «хорош»? – напряглась я.
- Ну,…ммм… в прямом…
- Извини, Джесс, но я тебя не понимаю.
Она рассмеялась. – Белла, не прикидывайся: самый красивый парень в классе поехал с тобой в клуб в компании одноклассников, а ты… Кстати, ты в курсе, что он никогда ни с кем никуда не ходил? А знаешь, сколько девушек к нему подкатывали? Сколько по Каллену страждущих…
- Джессика, - перебила я её. Ох, как я не любила её манеру выражать свои мысли. – Не знаю.
- Он так плотоядно смотрел на тебя, пока вы сидели за столиком. Ваши лица были так близко. Кстати, а куда это вы вместе уходили так надолго?
- Просто гуляли, - ответила я, заливаясь краской. Как хорошо, что Джессика меня сейчас не видит.
- И?
- Что «и»?
- И что было?
- И ничего не было! – не выдержав, воскликнула я.
- Как ничего? Когда вы вернулись, у тебя был такой вид, словно ты пережила сеанс тайского массажа…
- Джессика… - протянула я.
- Ты смотри, время не теряй. Если вы вместе, это ещё ничего не значит. У нас каждая вторая спит и видит себя рядом с Калленом. Лучше не отказывай ему, и нос не вороти. А то моргнуть не успеешь, очередь выстроится.
- Джессика, мы только начали встречаться. Ещё рано что-то говорить.
- Беллс, раз уж ухватила, то держи… В такой ситуации ничего не может быть рано! – вещала Джессика.
- Хорошо, хорошо, - устало согласилась я. – Джесс, я очень устала, и спать хочу, время уже позднее.
- Ой, действительно. Давай тогда, пока. Завтра всё обсудим. Окей?
- Эээ… окей.
Я повесила трубку. Котёнок, словно подбадривая меня, мяукнул. Я рассмеялась, наблюдая за его забавной мордочкой, потом взяла Маленького Бродягу на руки, размышляя о событиях прошедшего дня. Какой же он был длинный! Или мне так показалось, лишь потому, что он был насыщен событиями? Непоседа в моих руках завертелся.
- Да, давай уже спать, красавец, а завтра я поговорю с Чарли по поводу тебя.
Котёнок чихнул и спрыгнул обратно на покрывало. А я встала и направилась в ванную.
***
Следующая неделя в школе пролетела незаметно. Погода в эти стояла исключительно мрачная, но я не замечала буйства стихии. Ни дождь, ни пробирающий до костей холод, ни постоянные вечерние туманы, раньше наводившие тоску и безысходность, больше не заботили меня. Каждый прожитый день казался мне до умопомрачения ярким, ведь я проводила всё свободное время рядом с моим собственным солнцем. Жизнь, казавшаяся мне сложной, упростилась до невозможности.
Просто стоять рядом, слегка соприкасаясь… Просто идти, держась за руки… Просто сидеть на уроке, максимально близко придвинув к друг другу стулья… Просто смотреть в его глаза… Просто чувствовать его прохладные губы на своих… Просто таять от его близости…
Но не всё было так радужно. Кое-что тяготило меня. Требовало ответа. Прояснения.
Тот вечер… когда мы танцевали в сумрачном переулке, а потом произошло то, что я не могу назвать иначе как помешательство, не давал мне покоя.
Каждый раз, при воспоминании о нём, меня охватывала непонятная дрожь. С одной стороны, она была сладка и приятна, ведь я ещё помнила ласки Эдварда, резкость его страсти, огонь, бегущий по моим венам, негу, разлившуюся по телу от его прикосновений. С другой стороны, я помнила, чем всё это закончилось: его внезапный уход, чувство покинутости и… неудовлетворённости. Страсть, а потом одиночество…
Приехав домой тем вечером, я обнаружила новые синяки: на бедре остались пять маленьких отметин, ровно там, где мою ногу обхватывали пальцы Эдварда, а на шее красовался аккуратный след от поцелуя. Спрятать его не составило труда. Он горел как ожёг, как напоминание о вырвавшейся из-под контроля страсти Эдварда, как совет мне быть осторожнее и благоразумнее. Но вскоре он начал бледнеть, а потом и вовсе исчез.
За прошедшую неделю глаза Эдварда изрядно потемнели. Это добавило мне новых вопросов.
Кто он такой? Или «что» он такое: как сам Эдвард выразился о себе? Я не знала, и, честно говоря, мне уже было всё равно. Кто бы он ни был, какую бы тайну не скрывал – это не имело значения… вернее, больше не имело значения.
Правда, эта недосказанность тяготила меня.
Откуда у него такая сила, такая скорость, такая быстрая реакция? Природный магнетизм, действующий на окружающих?
Я не раз ревностно замечала, какой эффект он вызывает у женского пола. И мне до сих пор не верилось, что этот красавец выбрал именно меня. Серая мышка рядом с ослепительно ярким красавцем. Я и Эдвард, наверное, со стороны, мы - странная пара.
Теперь мы обедали вместе каждый день. Но Эдвард ничего не ел.
Когда я в шутку спросила, уж, не на диете ли он, Эдвард напрягся, но сказал. – Да, на особой… хм… белковой диете.
- Неужели в нашей столовой нет ничего, чтобы пробудило твой аппетит?
Он долго, не отрываясь, смотрел на меня, прежде чем ответить. – Почему же, есть…
Мы проводили вместе каждую свободную минуту как в школе, так и за её пределами. Часто гуляли по лесу даже в дождливые дни. Как скудна была природа в Аризоне, так она буйствовала в этих северных местах. Мне нравился шелест опаших листьев и хруст иголок под ногами, мне нравилось, как стонут раскачивающиеся стволы деревьев, мне нравилось, запрокинув лицо, смотреть на затянутое серой пеленой небо сквозь соединённые словно в шатёр ветви. Мне просто нравилось идти по лесной тропе, спрятав ладонь в надёжной и сильной руке Эдварда или целоваться, прижавшись спиной к твёрдой шершавой коре многовековой сосны.
Лес хранил много тайн, мне нравилось думать, что я могу разгадать некоторые из них.
Однажды мы шли рядом и молчали. Я наслаждалась этим единением с природой и с Эдвардом, который вдруг решил нарушить гармонию в хрупком мире.
- Шшш, не перебивай их, - я приложила к прохладным губам Эдварда палец.
- Кого? - удивился Эдвард.
- Деревья. Когда я была маленькой, мама говорила, что деревья умеют рассказывать сказки, и, действительно, если очень захотеть и аккуратно прислушаться, можно расслышать, как они шепчут о подвигах, о верной дружбе, о большой любви, верности и счастье. Надо только уметь их слушать.
Эдвард склонил голову на бок и закрыл глаза. Он стоял на месте, полностью неподвижно и слушал... Постепенно на его губах зарождалась улыбка.
- И правда, - наконец, заговорил он, - они говорят.
- О чём же они тебе рассказали? - поинтересовалась я.
Он открыл глаза. - О тебе...
Как я полюбила Эдварда, так я полюбила и его мир, окружающий нас. Мне иногда казалось, что в лесу он чувствует себя спокойнее и свободнее, нежели чем в преполненном толпой месте. Вероятно, Эдвард, как и я, по своему характеру — одиночка. Одиночка, ищущий пару. Как приятно было помечтать, что я и есть его пара. Нет, вернее я чувствовала, что я и есть его пара. Только он пока не делал никаких призаний, а я считала себя не в праве подталкивать его к ним.
Ещё один вопрос беспокоил меня. Интересно, проникал ли Эдвард ко мне в спальню по ночам? Бывало, я просыпалась посреди ночи, но комната всегда пустовала. Мне стало казаться, уж не придумала ли я его признание в этом, и что, возможно, тот сон и был всего лишь сном.
Пару раз меня посещало упорное желание поставить будильник, чтобы специально проснуться и смутить своего ночного визитёра внезапным пробуждением. Но я отмела эту идею, как бредовую.
Если Эдвард и приходил, то по каким-то своим причинам не решался будить меня.
Мне впору было смеяться над самой собой. Я всегда такая осторожная, боязливая, так спокойно рассуждала о том, что мужчина… теоретически… проникает ко мне в спальню, чтоб посмотреть, как я сплю. И я так спокойно к этому отношусь?! И даже досадую на него, что он так ни разу меня и не разбудил.
Теперь я проводила рядом с Эдвардом каждую свободную минуту. И никак не могла насытиться его присутствием. Мне и этого времени было мало. Я спешила жить.
***
В один из дней после уроков мы поехали прогуляться по берегу. Оставив машину на стоянке, взявшись за руки, мы побрели через лес, ориентируясь по отдалённому звуку бушующей воды. Я, как всегда, шла медленно, считая своим долгом, споткнутся о каждый корень дерева, встреченный мной на пути. Эдвард бережно поддерживал меня, не позволяя упасть. Деревья постепенно редели, образуя просвет, в котором брезжил тусклый серый свет.
Наконец, выйдя из леса, мы ступили на гряду утёсов, простирающихся вдоль океана. Поросшие зеленью и редкими многовековыми деревьями, они, словно сдерживая море, позволяли волнам разбиваться о свою твердь. Борьба за господство земли и воды, испокон веков ведущаяся между ними на нашей планете, не исчерпала себя и до настоящего времени.
Я вскинула голову. На небе клубились грозовые облака. Здесь, над морем, они были особенно отчётливо видны. Воздушные массы низко неслись над водой, исчезая за линией горизонта.
Первые холодные мелкие капли дождя упали мне на лицо.
- Скоро будет гроза, - сообщил Эдвард.
- Нам надо возвращаться?
Он задумался, словно прислушиваясь к шуму ветра и редким всполохам молний на небе.
- Пока ещё нет. Мы можем ещё немного побыть здесь. Если хочешь, конечно.
- Хочу, - ответила я.
Не знаю, как я раньше жила без этого северного ветра, частых дождей, затянутого тучами неба. Без Форкса. Без Эдварда.
Я любила тепло, но возвращаться обратно в Аризону больше не тянуло. Южная природа по сравнению с красотами наших туманных мест казалось бледной и невзрачной. Что я раньше находила в ней? Этот вопрос оставался для меня неразгаданным.
Тем временем, мы с Эдвардом подошли почти к самому краю обрыва. Я хотела ступить ближе, чтобы посмотреть на бушующее внизу море, но Эдвард, обхватив меня, настойчиво удерживал от этого опрометчивого шага.
- Белла, может не надо?
- Боишься за меня?
- Боюсь, - честно признался он.
Я отступила назад.
Сильный порыв ветра, налетевший внезапно, всколыхнул мои распущенные волосы. Ледяной воздух ужалил щёки. Я слегка пошатнулась от силы ветра и, приложив ладонь к раскрасневшейся щеке, рассмеялась от собственной неуклюжести.
Эдвард смотрел на меня со странным выражением лица. В его глазах светились печаль и ностальгия. Нет, нет, мне вовсе не хотелось, чтобы он грустил, расстраивался или огорчался. Я желала привнести лучик света в его одиноко существование.
- Эдвард, - медленно, выделяя каждый слог, произнесла я и потянулась к нему.
Оказавшись в его объятьях, я закрыла глаза и положила голову на его твёрдое плечо. Чудесный аромат окутал меня. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая дурман.
Открыв глаза, я потянулась к нему. Он приник к моим губам. С осторожностью и нежностью лаская их своими. Это был лёгкий поцелуй, но от этого не менее страстный. Печаль, горечь и тоска смешались в нём с радостью и надеждой. Я вложила в этот поцелуй все чувства, что обуревали меня, самозабвенно отдаваясь и покоряясь Эдварду, и своей любви к нему.
Мы оторвались друг от друга. Пальцы Эдварда, едва касаясь кожи, очерчивали контуры моего лица.
- Ты – прекрасна, - прошептал он. – Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться, как ты прекрасна? Или поверю, что ты – действительно моя?
- Я – твоя, - уверила я его. – Твоя.
Руки Эдварда, скользнули мне на талию и, крепко обхватив, притянули к нему. Сдерживаемая сила, чувствовалась в этом объятии. Я вжалась в его тело, как можно сильнее. «Эдвард, как мне передать словами, всё, что я чувствую. Таких слов ещё не придумали». Поэтому я просто стояла, обнимая своего любимого, чтобы он без слов понял всю глубину моих чувств.
***
Поэзию надо принимать исключительно маленькими порциями. Иначе пропадёт весь её шарм. Вчитываясь в рифму за рифмой, перегружая своё сознание ими, мы перестаём понимать смысл читаемого. Поэтому заниматься изучением лирики, которая, безусловно, рождает в нас светлые чувства, обогащает мысли и вообще даёт пищу для философствования, я всегда предпочитала перед сном. Я раскрыла книгу на 147 сонете.
«Моя любовь, как лихорадка, которая все время жаждет того, что еще больше вскармливает болезнь, питаясь тем, что сохраняет недуг, чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит. Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов, покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь, что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть. Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался. Я в лихорадочном безумии от вечного смятения, мои мысли и речь, как у безумца, они далеки от истины и говорятся без толку…»
От чтения меня отвлёк какой-то звук, исходящий со стороны окна. Я остановилась на середине предложения и перевела взгляд. На подоконнике, постукивая пальцами по раме, сидел Эдвард...
Глава 10
Я тот, кто я есть
Белла
Поэзию надо принимать исключительно маленькими порциями. Иначе пропадёт весь её шарм. Вчитываясь в рифму за рифмой, перегружая своё сознание ими, мы перестаём понимать смысл читаемого. Поэтому заниматься изучением лирики, которая, безусловно, рождает в нас светлые чувства, обогащает мысли и вообще даёт пищу для философствования, я всегда предпочитала перед сном. Я раскрыла книгу на 147 сонете.
«Моя любовь, как лихорадка, которая все время жаждет того, что еще больше вскармливает болезнь, питаясь тем, что сохраняет недуг, чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит. Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов, покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь, что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть. Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался. Я в лихорадочном безумии от вечного смятения, мои мысли и речь, как у безумца, они далеки от истины и говорятся без толку…»
От чтения меня отвлёк какой-то звук, исходящий со стороны окна. Я остановилась на середине предложения и перевела взгляд. На подоконнике, постукивая пальцами по раме, сидел Эдвард...
- Привет, - сказал он, немного смущённо.
- Привет, - ответила я, откладывая в сторону раскрытую книгу. – Ты, наконец-то, решил наведаться ко мне, когда я бодрствую?
- Я тебе мешаю? Мне уйти?
- В тебе слишком поздно заговорил «джентльмен», - сыронизировала я. – Оставайся. Кстати, как это ты оказался здесь? Если я правильно запомнила, то моя спальня находится на втором этаже.
- Я запрыгнул в окно.
Я удивлённо выгнула бровь.
- Ты тренируешься, чтобы поставить рекорд по прыжкам в высоту?
- Белла, - начал он. Спрыгивая с подоконника и делая шаг навстречу ко мне, - давай не будем сейчас соревноваться в остроумии.
- А никто и не соревнуется, просто я поставлю галочку напротив ещё одной твоей феноменальной способности, - я встала с кровати и наблюдала, как он приближается ко мне.
Его взгляд упал на лежащую, на кровати раскрытую книгу. Он склонил голову к правому плечу. Я дивилась, неужели он различает строчки с такого большого расстояния? Но Эдвард прочитал последние предложения.
- Так, я клялся, что ты белокура и думал, что ты светла. А ты черна, как ад, темна, как ночь, - закончил он двустишие.
Я поёжилась. – У этого сонета красивое начало, но конец... Шекспир странно отозвался о своей возлюбленной, какие-то обвинения просто.
- Да нет. Это вовсе не обвинения, это даже наоборот...
- А что тогда?
- Ну, во времена Шекспира существовали свои понятия о красоте и канонической внешности. В фаворе были блондинки. Брюнетки же обвинялись в колдовстве или просто в злом нраве, - он пожал плечами. – Это сейчас нам кажется глупыми подобные суждения, но в 16 веке люди действительно считали, что дурной скверный характер определяется по внешности. Ангелы, эпоха Возрождения, расцвет искусства, и всё такое...
Эдвард так театрально взмахнул рукой, что я невольно рассмеялась.
- Возможно, люди привыкли к златокудрым ангелам, - продолжал он, - но могу точно сказать, что знаю одного темноволосого.
- Правда? - спросила я, завороженная янтарным блеском его глаз.
- Да, ведь он сейчас прямо передо мной.
Я смутилась оттого, что он сравнивал меня с ангелом. Во мне уж точно не было ничего божественного, тогда как он словно бы сошёл с небесного облака. Бархатный голос, скрытая грация, прекрасное одухотворённое лицо, загадочные слегка печальные глаза.
Эдвард протянул руку и, мимолётно погладив меня по щеке, процитировал: Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался...
Эдвард улыбнулся краешком губ, наклонился ко мне и прошептал. - Я болею тобой, Белла. - Он обнял меня, притягивая ближе. - Я не могу не думать о тебе. Ты поселилась в моих мыслях, навела там полнейший беспорядок. - Его взгляд, его убеждённость, с которой он говорил, гипнотизировали меня. - Я не хочу, чтобы ты покидала меня, никогда. Не знаю, какая рука проведения привела тебя ко мне, почему она соединила нас воедино, я лишь знаю, что у меня нет желания отказываться от этого подарка судьбы. Ты — моя судьба.
Его губы нашли мои.
Это был поцелуй-признание... Поцелуй-благословение... Мы признавались друг другу во взаимных чувствах, мы смирились с ними, сил для борьбы не оставалось, да и нужна ли нам она...
Губы Эдварда скользили по моим, рукой он аккуратно придерживал меня за подбородок, направляя, делая поцелуй более проникновенным, чувственным. Я могла ощущать его «боль», его сомнения, метания, но за всем этим я чувствовала непоколебимую уверенность, что всё происходящее между нами — правильно. Для нас нет другого выхода, кроме как быть вместе, мы уже не можем друг без друга.
Внезапным порывом на меня нахлынула нежность. Я сделала полушаг и ещё ближе прижалась к Эдварду. Мои руки запутались в его волосах, поглаживая, успокаивая, доказывая мои ответные чувства. Я так часто замечала в школе, что от его фигуры веет одиночеством, сейчас же мне хотелось показать ему, что он не одинок, что у него есть я. Что я жду каждого нового дня, каждой встречи с ним, что я приветствую его поцелуи и наши объятья, ставшие неотъемлемой частью моей жизни. Он - часть моей жизни. И так будет всегда.
Наконец, Эдвард оторвался от моих губ и притянул меня к себе.
- Я соскучился, - прошептал он мне, прижавшись губами к моему уху.
- Я тоже, - шепнула я в ответ.
Мы на секунду замерли. Как всегда рядом с ним я была и умиротворена, и взбудоражена одновременно.
- Почему тебя не было в школе сегодня? – нарушила я молчание.
Он замялся. – Об этом я расскажу тебе чуть позже.
- Всё позже, да позже, Эдвард, у нас накопилось слишком много тем для разговора, - я прижалась щекой к его рубашке, наслаждаясь ощущением его твёрдого тела под мягкой тканью. Мне было так хорошо, так спокойно.
Но что-то меня смущало. И я никак не могла понять, что же это. Как вдруг… подобно мимолётной вспышке изломанной молнии на меня снизошло осознание. Я окаменела… Его сердце... не билось…
Я вскинула голову, потрясённо уставившись на Эдварда.
- Что случилось? - недоуменно спросил он. - Белла?
- Твоё сердце! - воскликнула я, - оно... - я понизила голос до еле различимого шёпота, - не бьётся.
- Белла, - осторожно начал он, отступив назад и протянув ко мне руку. В этом жесте было столько растерянности, что я на автоматизме обхватила его холодную ладонь своими и потянула его обратно к себе. Это было похоже на то, словно я пыталась сдвинуть с места гору.
- Не отдаляйся от меня, - сказала я.
Он попытался высвободиться из моей хватки.
- Не смей от меня отдаляться, - повторила я более твёрдо, и он замер.
Мой голос как никогда звучал уверенно и решительно. - Сейчас тебе придётся говорить. Наконец-то, пришло время для откровенного разговора. И тебе лучше ответить на все мои вопросы.
- Белла...
- Что? - Я приложила его ладонь к своей щеке. - Что Эдвард?
Его глаза выражали глубокое раскаяние. - Белла, неужели ты не боишься меня?
- Ни капли не боюсь, - подтвердила я.
- А ведь тебе стоит опасаться меня. Стоит держаться подальше.
- Позволь мне решать самой, что лучше для меня. Не принимай решения за нас двоих, - я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Это был не страх, не жалость, не боль, это была злость и безысходность. - Не смей решать за нас двоих. Чтобы бы ни было, я хочу встретить это вместе с тобой. Не взваливай на себя такой ответственности.
- Ты — маленький хрупкий человечек.
- Я не так слаба, как кажется.
- Что ты вообще знаешь о силе? - Он погладил мою щёку, стирая первые слёзы, но руки не убрал. - О жизни? О людях? О подобных мне? Я пришёл сегодня, чтобы поговорить о том, кто я есть на самом деле, возможно, ты решишь, что нам больше не стоит общаться, хоть наши встречи — это всё, чем я живу, ради чего я живу. Когда ты рядом, я — это не я. Мои родные не узнают меня. Я сам себя не узнаю. В кого ты меня превратила? Ты действительно ангел, посланный спасти мою тёмную душу? А есть ли она у меня, эта душа?
- Есть, - быстро ответила я. - Есть, и моя душа неотделима от твоей. Как ты можешь даже подумать о том, что нам надо перестать общаться? Ты стал близок мне как никто. Ты стал частью моей жизни, частью меня самой. Отказаться от тебя – всё равно, что отрубить себе руку, вынуть сердце и…
- Жить без него, - закончил за меня Эдвард. Он усмехнулся. – Моё сердце давно уже не бьётся.
- Давно? – переспросила я.
- Почти девяносто лет, – Эдвард отстранился от меня, досадливо качая головой. - Белла, что ты за человек? Ты видела немало проявлений моей тёмной стороны. Мою силу... Мою скорость... Мою ярость... Моё безмолвное сердце... И тебя это не пугает? Я не верю. Этого не может быть!
- Меня это не пугает, - снова твёрдо повторила я. - Ты «уже» часть «моей» жизни, часть меня. Как я могу бояться себя саму?
Я недоумевала: неужели Эдвард не понимал? Для меня всё было просто, как два плюс два, вернее, как один плюс один. Как я и он вместе. Кем бы он ни был, это было неважным для меня. Я приняла его таким, какой он есть. Я полюбила его таким, какой он есть.
На глаза снова навернулись слёзы.
- Мы не можем быть вместе! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! – воскликнул он. – Прежде, чем я скажу тебе правду, пойми, что если ты решишь остаться со мной после всего, что ты услышишь, ты обрекаешь своё будущее на неопределённость. Я не могу тебе гарантировать, где ты будешь через год, два, пять лет… или кем ты будешь… С тобой я постоянно хожу по краю обрыва. Я сам порой не знаю, в какую сторону я сделаю шаг: ступлю ли я на твёрдую землю или шагну в пропасть. – Эдвард провёл рукой по волосам, стряхивая блестящие дождевые капли с каштановых кудрей. – Белла, я хочу в пропасть… я хочу шагнуть за край… ощутить полёт и свободу… выпустить свои желания, поддаться им. Но каждый раз, когда я с тобой, я неимоверными усилиями возвращаю себя на устойчивую равнину. Ведь только по ней я смогу шагать рядом с тобой. – Он на секунду замолчал, словно прикидывал про себя, готова ли я услышать то, что он собирается мне сказать или нет. – Шаг в пропасть в моём случае… означает, что ты последуешь за мной… Только я приземлюсь на обе ноги и пойду дальше, а твоё тело разобьется о скалы…
- Эдвард я…
- Не перебивай, пока моя решимость не улетучилась.
Я терпеливо ждала, мои нервы были натянуты до предела, как тетива лука. Всего одно движение и струна сорвётся, а стрела полетит бессмысленно вперёд, со свистом рассекая воздух.
Эдвард, не моргая, смотрел на меня. – Никогда не думал, что так сложно произнести всего одно слово…
- Кто ты? – твёрдым голосом спросила я
- Белла…
- Кто ты? – повторила я чуть настойчивее
- Белла, я не человек…
- Кто ты? - я протянула к нему руку.
- Вампир… - Эдвард закрыл глаза, неподвижно ожидая моей реакции.
Моя рука еле заметно дрогнула, но я, справившись с собой, коснулась его лица, обводя неподвижные, словно высеченные из мрамора, черты. – Вампир, - повторила я за ним, словно пробуя на вкус это слово. В голове все кусочки головоломки как стекляшки в калейдоскопе сложились в один красивый узор. Правда не убила меня на месте, не заставила с криком вылететь из спальни, не швырнула на кровать в истерике, не вызвала вздоха разочарования. Я ощутила лишь чувство целостности, правильности всего происходящего. Вопреки опасениям Эдварда я вовсе не боялась его. Страх, который, по его мнению, я должна испытывать к нему, не завладел мною. Страха не было. Паники тоже не было. Была лишь радость оттого, что я стала частью его тайны, что я заслужила его полное и безграничное доверие. Пальцы скользнули по лбу, скулам, векам, задержались на губах. – Вампир… ммм… - задумчиво протянула я. – Так почему говоришь, мы не можем быть вместе?
Эдвард открыл потемневшие глаза. – Белла, ты осознаёшь, что я не человек?
- А когда ты пришёл, они были почти янтарные, а теперь снова потемнели, - я разглядывала его переменчивые глаза. – Какое возмутительное непостоянство…
- Они меняют цвет в зависимости от моего настроение… ну или ещё, когда я голоден… - тихо сказал Эдвард.
- А ты сейчас голоден?
- Нет, я весь день охотился, прежде чем придти к тебе.
- Так вот почему тебя не было сегодня, - догадалась я. Он лишь кивнул в ответ и решил вновь вернуться к тому, что, по его мнению, сейчас было важнее. – Белла, ты…
- Да, Эдвард, осознаю, - ответила я на его вопрос, - только это ничего не меняет.
Через мгновение Эдвард был у противоположного конца комнаты. Он застыл, обхватив голову руками, всем своим видом выражая агонию и пытку. Его обычное терпение отказало ему. Я уже была готова сделать к нему шаг, как вдруг он словно из ниоткуда возник подле меня. Не успев ничего сказать, я оказалась на его руках. Ещё секунда и через окно мы окунулись в ночную тишину.
Сильнее прижав меня к своей груди, Эдвард устремился в лес. Мы неслись быстрее молнии. Контуры деревьев сливались в одну линию. Туман обволакивал моё лицо, оставляя на нём мельчайшие капельки. Я слышала, как мы рассекаем неподвижный воздух, проносясь, словно смерч по пустынной местности. Только вот вокруг нас буйствовала природа.
Я не ощущала колебаний. На руках Эдварда я была неподвижна. Меня не бросало из стороны в сторону, я не подлетала вверх, я находилась всё на том же уровне, на который он поднял меня. Его сильные руки, поддерживающие меня, дарили покой и надёжность.
Он бежал вовсе не по тропам, он устремился в самую чащу, перелетая через поваленные стволы деревьев, перепрыгивая через глубокие овраги. Один раз, если мне не показалось, он шагнул через широкую реку. Всего одним чётким быстрым движением он преодолел почти двадцать метров. Я чувствовала слаженную работу его мышц, отточенность движений, его силу и лёгкость, которые он вкладывал в каждое действие.
Лес расступился, и мы оказались на поляне, спугнув её законных владельцев. Маленький олененок, боязливо посмотрев на нас, скрылся за чернеющими силуэтами деревьев. Весь мир словно замер. На небе одна за другой зажигались звёзды. Из просветов кустистых туч за нами подглядывала растущая луна. Природа постепенно засыпала, последние звуки растворялись в ночном сумраке леса. Вокруг нас установилась неестественная тишина.
- Что это за место? – тихо спросила я.
- Это лежбище лесных оленей, - пояснил Эдвард.
- Почему они убежали?
- Они убежали от меня, Белла, я самый опасный хищник в этом лесу. И они знают это, так же как и ты, с одной лишь разницей: они меня боятся, - всего доля секунды и Эдвард стоял уже в нескольких метрах от меня. Как всегда быстрота его движений, не улавливаемая человеческим взглядом, поразила меня. - Мы отличаемся от людей, Белла. Ты же и так это видишь. Наша кожа чуть более бледна, наши движения чуть более плавны, наше тело немного иначе сложено, - его руки поднялись и прикоснулись к рубашке. Он принялся расстёгивать ровный ряд пуговиц. – Белла… Я тот, кто я есть. Вампир.
Эдвард, не мешкая, распахнул рубашку и сбросил её на землю. Его одинокую фигуру ласкал лунный свет, струящийся на поляну с темнеющих небес. Я видела его бледную обнажённую кожу, я видела рельеф мышц под ней, я видела точёные черты его лица, искажённые мукой неопределённости, я видела Эдварда таким, каким его создала природа: хищник во всей своей красе: гибкий, изящный, стройный, быстрый и… опасный…
Я не подумав, сделала шаг навстречу ему… затем другой… ещё один… и оказалась рядом с Эдвардом.
- Я опасен для тебя, - в его голосе появились хриплые нотки. По-моему телу пробежала дрожь удовольствия. Все мои чувства были настроены на прекрасное завораживающее звучание этого родного голоса.
- Я знала об этом и раньше, - отмела я его нелепое предупреждение, положив обе руки ему на плечи. От соприкосновения с его обнажённой гладкой кожей мои ладони запылали огнём.
Эдвард сделал шаг назад, освобождаясь от моих рук. - Я могу причинить тебе боль.
- Я знаю, можешь, но ты не причинишь мне её, - возразила я, вновь шагая за ним, не позволяя отдаляться.
- Я хотел убить тебя, в ту же минуту как увидел. С первой секунды знакомства, я жажду твоей крови. Она поёт для меня, ты даже не представляешь каково это: противиться её зову, - Эдвард не оставлял попыток увеличить расстояние между нами, но я решительно шагала за ним, пока он не наткнулся спиной на ствол дерева.
Я сделал последний шаг, сократив расстояние до минимума, наши тела разделала всего лишь несколько миллиметров.
- Если бы ты действительно хотел меня убить, то уже давно бы сделал это. Я верю в тебя. Ведь я жива до сих пор, значит, ты можешь сдерживаться, ты сильнее…
- Белла, неужели ты не понимаешь… - он внезапно обхватил меня за плечи и притянул к себе.
- Нет, Эдвард, это, видимо, ты не понимаешь. Всё это неважно. Неважно, кто ты, неважно кто я, неважно, что мы разные… - Я набрала в грудь побольше воздуха. – Ты не сможешь без меня, а я без тебя. – Я прижалась к нему, пожила раскрытые ладони на обнажённую грудь на уровне его сердца. – Пускай оно не стучит, я буду думать, что оно молчит для меня. Я приняла тебя таким, какой ты есть, неужели тебе сложно сделать для меня то же самое?
Наши взгляды скрестились в немой борьбе. Я почувствовала, как руки Эдварда ещё крепче сжимаются вокруг меня, притягивая ближе, его тело отпускает напряжение. Он сдался. Он больше не спорил. Он смирился с неизбежным.
Эдвард медленно наклонился. Момент соприкосновения наших губ я не забуду никогда. Боль. Сила. Страсть. Страх. Счастье… Мы….
Лёгкая счастливая улыбка тронула мои губы. Я закрыла глаза и снова прижалась к его груди, слушая тишину его безмолвного сердца.
Эдвард
Я заглянул в окно. Белла сидела, склонившись над книгой. Я не мог отказать себе в удовольствии просто посмотреть на нее еще несколько минут. Она была так прекрасна, что захватывало дух. И я добровольно собирался отказаться от всего этого. Интересно, весь мир сошел с ума или лишь я один?
«Белла», - прошептал я про себя, - «я пришел испытать свою судьбу, усомнившись в незыблемости мироздания. Простит ли меня за это провидение? Не заставит ли горько раскаяться в содеянном?».
Всего лишь лет триста назад, сомневающихся сжигали. Только в отличие от людей, в костре мне гореть вечность.
Я поднял руку и постучал в окно. Белла подняла голову.
- Привет, - сказал я вежливо.
- Привет, - ответила она, откладывая в сторону раскрытую книгу. - Ты, наконец-то, решил наведаться ко мне, когда я бодрствую?
- Я тебе мешаю? Мне уйти? - я смутился.
- В тебе слишком поздно заговорил "джентльмен", - сыронизировала она. - Оставайся. Кстати, как это ты оказался здесь? Если я правильно запомнила, то моя спальня находится на втором этаже.
- Я запрыгнул в окно, - я не подбирал слова, но она похоже, совершенно не удивилась.
- Ты тренируешься, чтобы поставить рекорд по прыжкам в высоту?
- Белла, давай не будем сейчас играть словами, - я шагнул сквозь оконную раму, с интересом разглядывая комнату. В первый раз я находился здесь при свете. Собственно, я прекрасно видел и в темноте, но в электрическом освещении все выглядело иначе. Кресло-качалка улыбнулось мне как старому другу. Сколько раз я впивался пальцами в его подлокотники, чтобы не сорваться с места? Мой взгляд скользнул по старенькому компьютеру на столе. Его недавно выключили. Я еще мог слышать тихие разряды электричества идущие от системного блока.
Белла не говорила ни слова, лишь молча наблюдала за мной. А я наслаждался последними минутами спокойствия перед тяжелым разговором. Мне хотелось, как можно больше узнать о ней, пока все, что было между нами - правда, пока еще ничего не изменилось.
Вот ее кровать. Книга, раскрытая, где-то ближе к концу. Шекспир? Не слишком популярное чтение в двадцатом веке. Я был удивлен, что Белла читает Шекспира. Хотя чему я удивляюсь? Белла так не похожа на своих сверстников, что иногда кажется, она родилась не в свое время. Я пробежал первые строки сонета, на котором была раскрыта книга .
- Так, я клялся, что ты белокура и думал, что ты светла. А ты черна, как ад, темна, как ночь, - процитировал я его последние строки.
- У этого сонета красивое начало, но конец... Шекспир странно отозвался о своей возлюбленной, - Белла сиротливо обхватила себя за плечи, как будто ей стало невыносимо жаль возлюбленную поэта.
- Да нет. Это вовсе не обвинения, это даже наоборот...
- А что тогда?
- Ну, во времена Шекспира существовали свои понятия о красоте и канонической внешности. В фаворе были блондинки. Брюнетки же обвинялись в колдовстве или просто в злом нраве, - я пожал плечами. - Это сейчас нам кажется глупыми подобные суждения, но в 16 веке люди действительно считали, что дурной скверный характер определяется по внешности.
В это время на улице погас фонарь, и освещение в комнате изменилось. Единственным источником света осталась ночная лампа за ее спиной. В ее свете Беллины волосы казалось, выплавлены из черного золота. Ветер, проникавший в комнату сквозь раскрытое окно, слегка шевелил тяжелые кудри... Я не мог отвести от нее глаз, слова сорвались с губ неожиданно, как признание ...
- Возможно, люди привыкли к златокудрым ангелам, но могу точно сказать, что знаю одного темноволосого.
- Правда? - в ее голосе почему-то слышалось недоверие.
- Да, ведь он сейчас прямо передо мной.
Я протянул руку и, мимолётно погладив ее по щеке, прошептал: Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался...
Каждая буква, каждый слог, каждое слово, сказанное поэтом, были правдой. Я наклонился к ней и прошептал. - Я болею тобой, Белла. Я не могу не думать о тебе. Ты поселилась в моих мыслях, навела там полнейший беспорядок. Я не хочу, чтобы ты покидала меня, никогда. Не знаю, какая рука проведения привела тебя ко мне, почему она соединила нас воедино, я лишь знаю, что у меня нет желания отказываться от этого подарка судьбы. Ты - моя судьба.
Я никогда не решусь признаться ей...
Я должен это сделать...
Я никогда не решусь рискнуть всем этим...
Белла заслуживает откровенности....
Но как мне жить потом, если она откажется от меня?...
Так как ты жил до нее...
Но до нее я не жил...
Ее губы нашли мои, прерывая этот бессмысленный спор.
И как всегда, все вокруг потеряло свое значение, лишь только я прикоснулся ее. Как говорят люди? Перед смертью не надышишься? А мне так хотелось надышаться. Ведь завтра для нас может уже и не быть.
Значит, сейчас я должен сказать ей все. О своей любви, о которой так долго молчал. О счастье, о котором я раньше не знал. О ярких звездах, о существовании которых я даже не догадывался... И я говорил ей все, погружаясь в этот поцелуй. Позволяя себе хоть на секунду забыть о сомнениях. Давая себе право поверить во всю правильность происходящего. И Белла была со мной, она отвечала мне взаимностью. Ее губы говорили как я ей дорог, ее руки обвивали мою шею.
- Я соскучился, - прошептал я, вдыхая восхитительный запах ее волос, смешанный с запахом ее крови.
- Я тоже, - шепнула она в ответ.
Мы постояли некоторое время молча, наслаждаясь взаимным признанием.
- Почему тебя не было в школе сегодня? - нарушила она молчание.
- Об этом я расскажу тебе чуть позже.
«Позже, чуть позже, я расскажу тебе обо всем. О том, что я не хочу говорить, и о том, что ты не хочешь знать. Дай мне еще чуть-чуть побыть с тобой, прежде чем я ступлю за черту, за которой быть может, уже не будет нас...».
- Всё позже, да позже, Эдвард, у нас накопилось слишком много тем для разговора...
Она прижалась к моей рубашке и замерла. Мы стояли в тишине омываемые потоками свежего ветра и наслаждались близостью друг друга.
Тишина... Спокойствие... Вечность...
Внезапно Белла напряглась и потрясённо отпрянула от меня. Её глаза округлились от удивления и шока, губы изогнулись в попытке произнести хоть слово.
- Твоё сердце! – наконец воскликнула она и тут же, словно устыдившись собственной реакции, понизила голос до едва различимого шёпота. - Оно... не бьётся.
Я разомкнул объятья, отрешившись от всего, участвуя в происходящем, будто сторонний наблюдатель.
«Ну, вот и все», - подумал я, отстраняясь от Беллы. – «Сейчас она отвернётся от меня. Сейчас на её лице удивление сменится страхом. Сейчас она закричит, бросится вон из комнаты, позовёт отца. И как только за ней закроется дверь, я исчезну из её жизни… навсегда…».
У меня не было больше права выбора и не было пути назад.
Я собрал всю свою волю в кулак и шагнул назад, давая Белле свободу, выпуская ее из своих объятий. Лишь на долю секунды я замешкался, и моя рука осталась висеть в воздухе, протянутая к ней, словно тем самым я пытался удержать ускользающую удачу, которая до сих пор сопутствовала мне.
Беллины глаза удивлённо распахнулись шире, руки взметнулись и тонкие пальчики, обхватив мою ладонь, потянули обратно. Я приказал себе не двигаться, не касаться её. Всего одна уступка и я буду жалеть об этом вечность. Но я так хотел обнять ее и так боялся что, обняв, уже не смогу отпустить. Раз побывав в раю, ты никогда уже не захочешь ступить на грешную землю, не покинешь его добровольно… А я стоял на пороге изгнания…
- Не отдаляйся от меня, - наконец, прошептала она. Ее слова прозвучали так, словно я причинил ей боль. Она казалось, была растерянна.
Я не мог позволить себе воспользоваться её растерянностью и вновь предпринял попытку освободиться.
- Не смей от меня отдаляться, - теперь Белла заговорила совершенно другим тоном, более твёрдым, решительным и требовательным.- Сейчас тебе придётся говорить. Наконец-то, пришло время для откровенного разговора. И тебе лучше ответить на «все» мои вопросы.
- Белла... – я увидел, как в её глазах сверкнули слёзы.
- Что? – выдохнула она, прижав мою ладонь к своей щеке. - Что Эдвард?
Прикосновение к её нежной, горячей коже вернул меня в реальность. Я чувствовал ток ее крови под своими пальцами. Ее запах: восхитительный, яркий, неповторимый окутывал меня. Ее кровь пела свою песню, манила меня к себе, сулила тысячи оттенков наслаждения. Вампир внутри меня не слышал ее. Он потерянно молчал. Запах ее крови, ее близость, ее тепло, жажда, все это меркло перед страхом ее потерять. Перед страхом одиночества. Первобытного одиночества... Где взять силы, что бы самостоятельно разрушить свой мир? Стоит ли того правда и что есть правда? Я покачал головой. Мой разум найдет любые оправдания, лишь бы оттянуть этот разговор, хоть немного отсрочить неизбежное. Кожа Беллы горела под моей холодной ладонью. Её жар перекинулся на меня. Я тяжело вздохнул, и ступил на тонкий лед.
- Белла, неужели ты не боишься меня?
- Ни капли не боюсь, - в ее голосе было столько уверенности. Белла, Белла, как много я отдал бы, что бы услышать эти слова, уже после того, как я скажу тебе все.
- А ведь тебе стоит опасаться меня. Стоит держаться подальше.
- Позволь мне решать самой, что лучше для меня, – её дрожащий голос почти срывался от переполнявших её чувств. - Не смей решать за нас двоих, – угрожала мне эта хрупкая девушка. - Чтобы бы ни было, я хочу встретить это вместе с тобой. Не взваливай на себя такой ответственности, – в её голосе слышалась мольба, но в нём не было ни тени сомнения. Она была уверенна в каждом произнесённом слове. Как же мне хотелось поверить ей. Но это было слишком для меня. Её самозабвенная вера в меня, пугала. И тут я внезапно разозлился на Беллу, на её непонимание, на себя самого, на случай из-за которого весь этот разговор пошёл не так, как я представлял себе это.
- Ты — маленький хрупкий человечек.
- Я не так слаба, как кажется, - уверенно произнесла Белла. Она даже сжала кулачки, заставив меня мысленно улыбнуться, что бы потом погрузиться в ледяную тоску.
Я горько усмехнулся. - Что ты вообще знаешь о силе, Белла? О жизни? О людях? О подобных мне? – хладнокровно перечислял я. - Я пришёл сегодня, чтобы поговорить о том, кто я есть на самом деле, возможно, ты решишь, что нам больше не стоит общаться, хоть наши встречи — это всё, чем я живу, ради чего я живу. Когда ты рядом, я — это не я. Мои родные не узнают меня. Я сам себя не узнаю. В кого ты меня превратила? – теперь уже я обвинял её. - Ты действительно ангел, посланный спасти мою тёмную душу? А есть ли она у меня, эта душа?
Впервые за 90 лет я произнёс эти слова в слух. Столько времени я задавался этим вопросом? Мне всегда казалось, что стоит произнести это и вопрос станет реальным, обретет собственную жизнь и ворвется в эфир, присоединившись к миллионам ответов живущих там. И этот вопрос рано или поздно вернется ко мне, держа за руку ответ. Ответ, которого я страшился.
- Есть, - ответила она так быстро, словно ждала только этого вопроса. Ее глаза горели, щеки раскраснелись, и Белла была самым прекрасным, что я видел в своей жизни.
«Белла, я чуть не застонал. Это слишком жестоко. Это слишком больно. Ты знаешь, ответ, который почти сто лет искал я. Ты знаешь его и не сомневаешься в нем. Что же будет со мной Белла, если ты откажешься от меня? Почему я не могу просто заключить тебя в объятия? Просто сказать, что люблю тебя? Просто увлечь тебя за собой на твою узкую кровать и любить тебя до утра, любить, забывая про себя, ибо, что значит мое наслаждение, по сравнению с твоим стоном? Быть тобой... Ее слова долетали до меня словно сквозь туман. С каждым ее словом она становилась ближе ко мне, и от этого было еще больнее.
- Есть, - вновь повторила она, - и моя душа неотделима от твоей. Как ты можешь даже подумать о том, что нам надо перестать общаться? Ты стал близок мне как никто! Ты стал частью моей жизни, частью меня самой! Отказаться от тебя – всё равно, что вынуть свое сердце и… - Она почти кричала, слезы стояли в ее глазах. Мои слезы. Она боролась за меня, словно это было смыслом ее жизни.
- Жить без него, - закончил я. - Моё сердце давно уже не бьется.
- Давно? – тихо спросила она, поднимая на меня глаза. Как я ни силился - не мог понять их выражения.
- Почти девяносто лет. Почти девяносто лет оно молчало, я даже позабыл, что оно у меня есть, как же я вновь буду жить без него? Как тебе удалось заставить его забиться? Как я смогу вновь привыкнуть к его молчанию? Ты видела немало проявлений моей тёмной стороны. Мою силу... Мою скорость... ярость... безмолвное сердце... И тебя это не пугает? – я действительно был поражён. - Я не верю. Этого не может быть!
- Меня это не пугает, - ёё взгляд так завораживал. Она говорила медленно, делая ударения на каждом произнесённом слове. - Ты «уже» часть «моей» жизни, часть меня. Как я могу бояться себя саму?
В ответ на её заявления я лишь покачал головой. Я должен, я обязан сказать ей всю правду, ни чего не сглаживая и не скрывая. Быть может, тогда, она уже не будет так бесстрашна. И даже если существует хоть малейший шанс, что она не откажется от меня, она должна понимать что будет подвергать себя опасности каждую минуту, проведенную со мной. Белла удивительная девушка, но она просто не знает чего бояться, она не знает, кто я такой. Даже не может представить себе, на что я способен. Она говорит и верит в свои слова. Эти слова являются единственной и незыблемой правдой. Вот только, правда - субстанция эфемерная и изменчивая. То, что на данный момент является правдой, может перестать ею быть всего за несколько секунд. Я набрал в грудь побольше ненужного мне воздуха.
- Мы не можем быть вместе! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Прежде, чем я скажу тебе правду, пойми, что если ты решишь остаться со мной после всего, что ты услышишь, ты обрекаешь своё будущее на неопределённость. Я не могу тебе гарантировать, где ты будешь через год, два, пять лет… или кем ты будешь…, - от этих слов всё внутри у меня сжалось, нет-нет, вовсе не этого я хотел для неё, но отрицать такой исход дела, я не мог. Я наклонился к ней, сжав словно в тисках ее лицо. - С тобой я постоянно хожу по краю обрыва. Я сам порой не знаю, в какую сторону я сделаю шаг: ступлю ли я на твёрдую землю или шагну в пропасть. Белла, я хочу в пропасть… я хочу шагнуть за край… ощутить полёт и свободу… выпустить свои желания, поддаться им, но каждый раз, когда я с тобой, я неимоверными усилиями возвращаю себя на устойчивую равнину. Ведь только по ней я смогу шагать рядом с тобой. Шаг в пропасть в моём случае… означает, что ты последуешь за мной… Только я приземлюсь на обе ноги и пойду дальше, а твоё тело разобьется о скалы…
- Эдвард я… - она вновь пыталась возражать.
- Не перебивай, пока моя решимость не улетучилась.
Белла послушалась. Я заворожено смотрел в её широко распахнутые, в ожидании правды, глаза. Наслаждаясь последними секундами настоящего, зная, что после того, как откроюсь ей, наступит будущее. А вот будет ли оно моим… или нашем...
- Никогда не думал, что так сложно произнести всего одно слово…
- Кто ты? - вопрошающе прошептала Белла.
- Белла…
- Кто ты? – повторила она настойчивее.
- Белла, я не человек…
- Кто ты? - она протянула ко мне руку, готовая встретить любой ответ.
- Вампир…
Всего одно слово. Оно или уничтожит меня или возродит к жизни… всего одно…
Я стоял, закрыв глаза, и молча ждал её приговора. Я не мог заставить себя, смотреть, как сначала недоумение, неверие, а потом страх и паника исказят её черты.
Мы стояли и молчали…
- Вампир... – наконец, задумчиво повторила она, и я почувствовал колебания воздуха. Сейчас она развернётся и убежит, сейчас она окончательно поймёт, что… Но вместо этого, я ощутил лёгкое прикосновение её пальчиков к своему напряжённому лицу. Они пробежали по скулам, векам, подбородку, задержались, обводя линию губ... она все ещё молчала, словно во сне продолжая прикасаться ко мне пальцами... словно заново изучала меня. Наконец, она прервала молчание и снова повторила. - Вампир... – Я открыл глаза и посмотрел на её спокойное, как и прежде лицо. Ничего не изменилось. – Вампир… хм… Так, почему, говоришь мы не можем быть вместе?
Я не верил своим ушам.
– Белла, ты осознаёшь, что я не человек?
Она внимательно разглядывала мои глаза, как если бы это было самым важным в эту минуту. - А когда ты пришёл, они были почти янтарные, а теперь снова потемнели, - словно, между прочим, сказала она, и, подумав, добавила. – Какое возмутительное непостоянство…
Я не увидел в ее глазах ни тени страха. Её, казалось, совсем не удивило мое признание. Не удивило или не имело значения? Она не отшатнулась от меня, не испугалась.
- Они меняют цвет в зависимости от моего настроение… ну или ещё, когда я голоден… - ответил я на её вопрос.
- А ты сейчас голоден? - спросила она просто, как будто интересовалась какой фильм, я смотрел вчера. Словно мысль о том, что мне нужно убить, для того, что бы насытиться, не внушала ей отвращения, не пугала ее.
- Нет, я весь день охотился, прежде чем придти к тебе.
- Так вот почему тебя не было сегодня, - и опять, ни намека на удивление в голосе.
Я должен быть до конца откровенным с ней, ибо не знаю, решусь ли я ещё на подобный разговор. Никаких недосказанностей.
– Белла, ты…
- Да, Эдвард, осознаю, только это ничего не меняет.
И тут я понял. Понял совершенно четко и ясно. Она не понимает. Она действительно не осознает то, что я пытаюсь ее сказать. Для нее вампир - существо из страшных сказок, персонаж фильма, но никак не часть реальной жизни.
Я обхватил голову руками и заскрежетал зубами. Похоже, у меня опять нет выхода. Я принадлежу лунному миру, она - солнечному. Солнце, страстное и горячее имеет власть над всем живым на земле. Луна - холодна и безжалостна. Она срывает покровы с людских душ, обнажая их. В лунном свете видится все так, как оно есть на самом деле. В лунном свете я - тот, кто я есть на самом деле. Я - вампир. И я пойду до конца. Я подхватил Беллу на руки и шагнул на подоконник. Она не произнесла ни слова, лишь обвила мою шею руками и сильнее прижалась ко мне. Я мягко приземлился с другой стороны окна и, бережно прижимая к груди свою драгоценную ношу, устремился в лес. Ночь приняла меня в свои объятия. Я бежал все быстрее и быстрее, обеими руками закрыв ее от ветра и холода. Вперед, огибая деревья, перелетая через корни, выворачивая на бегу крупные валуны. Пока сквозь ветви деревьев не забрезжил просвет, а вдали от нас явственно послышался звук большого количества копыт, многократно усиленный странным ночным лесом. Мы буквально вылетели на лужайку. Перед нашими глазами мелькнул последний испуганный олененок и пропал в лесной чаше, спеша за своим стадом. Я осторожно поставил Беллу на землю.
- Что это за место? - шепотом спросила она.
- Это лежбище лесных оленей, - ответил я.
- Почему они убежали? - в ее голосе все еще не было ни намека на страх.
- Они убежали от меня, Белла, я самый опасный хищник в этом лесу. Они знают это, так же как и ты, и они боятся. Мы отличаемся от людей. Наша кожа чуть более бледна, наши движения чуть более плавны, наше тело немного иначе сложено.
Не зная правды, вампира можно принять за атлетически сложенного человека, но холодном свете луны, все эти детали сливались воедино безжалостно демонстрируя нашу нечеловеческую сущность, ставя приверженцев божественных пропорций Леонардо да Винчи в тупик. Широкие плечи, сильные руки, длинные пальцы, узкие запястья. Я - дитя ночи и тьмы, ветра и воздуха, крови и крика.
- Я тот, кто я есть, Белла. Вампир, - Я сбросил с плеч рубашку и, внутренне сжимаясь, ожидая увидеть ужас на ее лице, шагнул под лунный свет. Ничего не произошло. Она рассматривала меня, не произнося ни слова, смотрела на меня так, словно это я, а не она был призом в этой странной игре.
- Я опасен для тебя, - мой голос надломился, в него добавились хриплые нотки.
Она положила обе руки на мои плечи. Словно выжгла клеймом на них свое имя. Я отшатнулся и попятился назад.
- Я знала об этом и раньше.
- Я могу причинить тебе боль, - я сделал еще один шаг назад.
- Я знаю, можешь, но ты не причинишь мне её, - она продолжала приближаться ко мне. Мы словно поменялись местами. Охотник и жертва.
- Я хотел убить тебя, в ту же минуту как увидел. С первой секунды знакомства, я жажду твоей крови. Она поёт для меня, ты даже не представляешь каково это: противиться её зову, - слова слетали с моих губ, возводя между нами стену. Тщетно. Она разбивалась от одного взмаха ее ресниц, от одного вздоха, от одного взгляда.
Я продолжал отступать, инстинктивно обходя камни под ногами, пока не прижался спиной к стволу дерева. Интересно, видели ли звезды, когда-нибудь что-то более странное, вампир, загнанный в ловушку хрупкой человеческой девушкой.
- Если бы ты действительно хотел меня убить, то уже давно бы сделал это. Я верю в тебя. Ведь я жива до сих пор, значит, ты можешь сдерживаться, ты сильнее…
- Белла, неужели ты не понимаешь… - Я обхватил её за плечи, притягивая ближе, сходя с ума от ощущения её нежного податливого тела в своих руках. Ощущая ее всей своей обнаженной кожей.
- Нет, Эдвард, это, видимо, ты не понимаешь, - перебила она меня. - Всё это неважно. Неважно, кто ты, неважно кто я, неважно, что мы разные… Ты не сможешь без меня, а я без тебя, – она прижала руки к моей обнаженной груди, как раз на уровне моего безмолвного сердца. - Пускай оно не стучит, я буду думать, что оно молчит для меня. Я приняла тебя таким, какой ты есть, неужели тебе сложно сделать для меня то же самое?
Она посмотрела на меня. Я, не отрываясь, смотрел на нее, просто стоял и пил лунный свет ее глаз. «Неужели тебе сложно сделать для меня то же самое?» - это слова потрясли меня…
Я был не в силах произнести ни слова. Я медленно наклонился к ее губам, и все, что было во мне - вырвалось на свободу...
Боль одиночества...
Она прикасается ко мне губами…
Сила вампира...
Ее глаза темнеют от наслаждения...
Страсть человека...
Ее стон...
Страх потерять...
Ее руки обвивают мою шею…
Счастье обрести…
И вот теперь мой… стон...
Она прижалась ко мне, опустила голову на грудь и замерла. Мы вернулись к тому, с чего начался наш разговор. Только она, я… и тишина…
Глава 11
Till there was you...
Эдвард
Позже, когда я вспоминал о дороге с поляны назад в дом Беллы, мне казалось, я не помню ничего, а потом внезапно обнаружилось, что каждая минута, каждая секунда запечатлелись в моей памяти. Я успевал охватывать взглядом каждую деталь по дороге. И цвет листьев под ногами, и песню ветра и ее дыхание.
Вернувшись, я медленно опустил ее на кровать... и не смог разомкнуть объятий. То ли Белла, обвив мою шею, не желала отпускать меня, то ли это мои руки взбунтовались... Я не знал. Я знал лишь одно - отпустить ее я не смогу. И я лег рядом, прижав ее к себе и перестав дышать.
Мне безумно хотелось сказать ей о своей любви, и я закрыл глаза, окунувшись в чувства в поисках слов. И они пришли, и зажили своей жизнью. Это не они следовали за мной, это я следовал за ними.
- Белла, - прошептал я.
- Эдвард, - ее голос был серебряным.
- Я хочу рассказать тебе сказку, моя Белла.
- Расскажи, - она крепче прижалась ко мне и закрыла глаза.
-Слушай. Однажды вампир влюбился в девушку. Она ответила ему взаимностью. Подарив целый мир в подарок. И вампир превратился в волшебника, ему сделались подвластны и время и пространство. Она стояла у окна в своей комнате и смотрела на дождь, он подошел к ней, обнимая сзади, прижимая к себе. Она закрыла глаза, а когда открыла их.… За окном шел снег... Они были в маленькой деревенской гостинице, на севере Франции. Она могла видеть далекие кукольные домики. В окнах отражались рождественские елки. И тишина, лишь слегка потрескивал камин. Рождество... Это была одна из тех волшебных ночей любви, для которых финал не имел никакого значения. Потому что все, что происходило, было одинаково прекрасно. Она закрывала глаза и не могла утаить ни одного стона: не могла и не хотела. Это была та ночь, когда девушка впервые стала принадлежать вампиру. И когда это произошло, когда они, наконец, стали одним целым, они объявили себя мужем и женой. Не перед людьми - ибо, что им до людей? И не перед Богом, ибо, что Богу до них? А перед Судьбой, которая соединила их вместе.
Я лежал в темноте, прижав Беллу к себе. По потолку скользили ночные тени. В окно стучался дождь. Я слушал ее дыхание и стук ее сердца. Каждый его удар, оправдывал мое существование. А я переживал по новой свою жизнь, смиряясь со всем, что происходило со мной. Со всем, что я совершил по своей воле и со всем, что сделал случайно. Если моя дорога в конце привела меня к ней, значит, она была единственной верной для меня, и я был счастлив, что прошел ее.
Я принял все: и хорошее и плохое. Сейчас, оглядываясь назад, я понимал, что ничего не было напрасно. Страх смерти, боль превращение вампира, ужас своей первой жертвы - все это должно было произойти, для того, чтобы сейчас я мог слышать, как ее сердце бьется для нас двоих.
***
Первые лучи солнца скользнули по ее лицу. Я увидел, как ресницы отбросили длинные тени на ее бледных щеках. Эти тонкие полоски заставили меня сжаться от непередаваемой нежности.
Внизу послышались шаги Чарли. Черт возьми, я так погрузился в свое счастье, что совершенно позабыл, что мы в доме не одни. Я бесшумно, чтобы не разбудить ее, спрыгнул с кровати и прижался спиной к стене так, чтобы открывшаяся дверь скрыла меня.
Чарли постучался. Белла беспокойно перевернулась на другой бок и прошептала. - Мне безразлично кто он, я люблю его...
Ее отец постучал снова. Белла протянула руку туда, где пять минут назад, лежал я. Ее рука нащупала лишь воздух. Она моментально села на кровати, раскрыв глаза. На лице её отразилось такое чувство потери, что я растерялся.
- Беллз, - не выдержал за дверью Чарли, - с тобой все в порядке?
- Да, папа, - выдавила она.
- Можно я войду? - настаивал он. Что с ее голосом? Уж не заболела ли она?
Заболела? Вот тут я перепугался. Я постоянно забывал, как хрупок человеческий организм. Мысль о том, что Белла может заболеть, даже не приходила мне в голову. Но Чарли человек, и если его дочь выглядит странно, он совершенно справедливо предполагает, что она могла заболеть. А может, она и вправду простудилась ночью на поляне? Я заскрежетал зубами. Никогда себе не прощу.
- Входи, папа. - Белла сидела на кровати, обхватив себя руками за плечи.
- Белла, ты что спала в одежде? - Чарли изумленно уставился на ее джинсы и рубашку.
- Я уснула с книгой, поспешно ответила она, опуская глаза. Ее голос звучал странно, словно она вот-вот расплачется.
- С тобой все в порядке, Беллз, ты хорошо себя чувствуешь? - настаивал Чарли.
- Да, папа, все в порядке.
- Может, хочешь сегодня остаться дома? Как-то ты странно выглядишь.
- Нет, нет, - ее голос был таким безжизненным, что мое сердце болезненно сжалось, - я сейчас соберусь и поеду в школу.
- Уверена, Беллз? - попытался настаивать ее отец.
- Совершенно уверена.
- Ну, хорошо, если будешь себя плохо чувствовать, не сиди в школе, возвращайся домой.
- Конечно, папа.
- А и еще, я дежурю сегодня ночью, может мне стоит отменить дежурство? Все-таки мне не нравится, как ты выглядишь.
- Все в порядке, честное слово, - Белла сделала над собой усилие, и ее голос звучал ровно и спокойно. Но меня в отличие от ее отца это не обмануло. Я видел, что она вот-вот разрыдается.
- Ты просто никогда не видел меня такой невыспавшейся.
- Ну, хорошо, - успокоился Чарли, - тогда я поехал, но все-таки, если что...
- Да, да… я вернусь домой, - заверила его Белла. - Хорошего тебе дня. И будь осторожен.
- Я всегда осторожен. Пока, Беллз.
Когда дверь за ним закрылась, Беллино лицо исказилось как от боли. Она прижала руки к губам в попытке подавить рыдание.
- Что случилось Белла? Что произошло? - Я бросился к ней.
В ее глазах загорелось такое счастье, что я от неожиданности застыл на месте.
- О, Эдвард, - она протянула ко мне руки, - значит, это был не сон.
- Не сон, - подтвердил я, прижимая ее к себе.
- Значит, все это правда, - продолжала допытываться она. - Ты был сегодня ночью в моей комнате? Ты носил меня на ночную поляну? Ты рассказал мне сказку? Самую прекрасную сказку в моей жизни. И ты сказал..., что ты... вампир? - Последнее слово она произнесла нерешительно, но без тени страха.
- Да, Белла, это не сон, - мне стоило огромных усилий заставить свой голос звучать спокойно, - это все - правда. Я вампир.
Ее реакция застала меня врасплох.
- Слава Богу, - прошептала она, обвивая меня руками за шею.
- Слава Богу? - растерялся я. - Скорее дьяволу!
- Какое это имеет значение, Эдвард? - ответила она - Ты есть, ты со мной, ты здесь. Все остальное, ничего не значащие детали.
- Белла, прошептал я, и, повинуясь внезапному инстинкту, приложил голову к ее груди, слушая ее сердце.
- Эдвард, когда я проснулась, - ее руки перебирали мои волосы, - и мои пальцы нащупали лишь пустоту, мне показалось, что все это был сон. Такой прекрасный, такой яркий, такой настоящий, но всего лишь… сон. И я пожалела, что проснулась, что не осталась в нем навсегда. И я не знала, как мне жить дальше.
Я поднял глаза и, ошарашено посмотрел на нее. Она повторяла мои вчерашние слова, она озвучивала мои вчерашние страхи, она переживала мою вчерашнюю боль. Я взял ее плечи в свои руки.
- Белла, это не было сном. Все - правда. От первого и до последнего слова.
Я не человек. Это правда.
Я вампир. Это правда.
Она обняла меня, и мы долго сидели в тишине. Наконец, я с трудом оторвался от нее.
- Белла, сегодня вторник, вообще-то, нам полагается идти в школу. Мир не зависит от нас, что поделаешь. И он не изменился. Наверно, нам стоит уже собираться. Приедем ко второму уроку.
Белла посмотрела на меня так, словно я только что объявил ей, что два плюс два будет пять.
- Что ты, Эдвард, мир изменился, он стал совершенным, ведь в нем теперь есть ты, - совершенно серьезно ответила она. И опять, небо опустилось до уровня моих рук. Я мог прикоснуться к любой звезде. Но больше всего мне хотелось взять одну из них и подарить ей.
- Но в одном ты прав: в школу нужно собираться. Знаешь что, отвези меня сегодня, пожалуйста.
Я засиял от радости, но очень быстро спохватился
- Белла, ты представляешь, что подумают о нас, точнее о тебе, если мы приедем вместе да еще ко второму уроку?
- Представляю, спокойно ответила она. Пусть думают. Все это правда. А то, что еще нет, станет ею очень скоро.
- А то, что не правда, станет ею очень скоро. - Задумчиво повторил я.
***
Я ждал ее внизу в машине. Откровенно говоря, больше всего мне хотелось взбежать по лестнице, сгрести ее в охапку и унести вниз на руках, но я не был уверен, что ей это понравится. Моя душа радостно пела, мне хотелось жить, мне хотелось дышать. Небо было восхитительно голубого цвета, воздух наполнен свежими ароматами, кружащими голову. На ум пришли строчки из песни Биттлз:
There were birds, in the sky
But I never, heard them singing,
till there was you…
Когда она, наконец, села в машину я стремительно рванул с места, но тут же сбросил скорость, вспомнив, что ей не нравится, когда я быстро езжу. Она не обратила на это никакого внимания, только счастливо улыбалась, разглядывая меня. Я снова увеличил скорость. Не люблю ползать как улитка, а сейчас уже нет никакой причины скрывать свои возможности.
Ветер со свистом влетал в приоткрытое окно и трепал ее волосы. Я вдруг испугался, что она простынет - окно было немедленно закрыто. Потом я включил музыку. Салон наполнили восхитительные звуки Верди. А вдруг она не любит классику? Я поменял диск на молодежный Modern Tolking. Потом я подумал, что эта группа была любимой молодежью, но, пожалуй, лет 20 назад. Я пожалел о том, что не потрудился выяснить, что она любит слушать. В конце концов, я включил нейтрального Элвиса Пресли и сделал звук погромче. Через несколько минут я испугался, а не слишком ли громко для нее?
- Белла, не слишком громко? - спросил я.
Она с изумлением взирала на суету создаваемую мной.
- Нет, Эдвард. Что с тобой?
Я расхохотался.
- Ничего, Белла, я просто счастлив, - ответил я, закладывая крутой вираж и со свистом въезжая на школьную парковку.
***
Народу на школьном дворе было великое множество. День был не дождливым, и люди, так чувствительные к перемене погоды, спешили насладиться свежим воздухом.
Из-за этого, наш приезд в школу получился несколько более шумным, чем мне хотелось бы. Я и так привлекал слишком много внимания, и мне это не нравилось. Я обошел машину вокруг и открыл перед Беллой дверь. Почему-то за последние 30 лет элементарные законы вежливости окончательно вышли из моды. И этот простой жест, как правило, вызывал бурную и разнообразную реакцию окружающих. От восторженной - у девушек, до довольно злобной - у представителей мужского пола.
Ну, и пусть себе злятся. Все эти правила, когда-то имели под собой вполне логичное объяснение. Их придумал не я, их приняли ещё задолго до моего рождения. Когда-то мужчина перед пожатием руки всегда снимал перчатку, и это не было простым жестом вежливости. Обнажая руку, мужчина тем самым показывал, что в ней не спрятано оружие. Словом, были вещи, в которых я не собирался следовать странностям современной моды. Отношение к даме, безусловно, входило в их число.
Итак, я открыл перед Беллой дверь. Она вышла на морозный воздух и поежилась. Инстинктивно я обнял ее за плечи и прижал к себе. Проводив до класса, и дождавшись начала ее урока, я вернулся в машину. Вторым уроком у меня была физкультура. Ее я не посещал. Несмотря на прелагаемые мной усилия, одноклассники все равно ощущали, что я отличаюсь от них. А что было бы, если бы я, например, попал на школьные соревнования? Как я смог бы скрыть, что раз в 10 сильнее и быстрее их? К счастью, Карлайлу удалось освободить нас всех от занятий спортом, так что эти уроки мы прогуливали на законном основании.
Я включил тихую музыку и откинулся на сидение.
- Ну, все, кончай прятаться, я все равно знаю, что ты здесь, - мне было весело.
- А я и не прячусь, - ответила Элис, поднимаясь с заднего сидения. - Я отдыхаю.
- Ага, и часто ты забираешься в мою машину, что бы отдохнуть? - поинтересовался я.
- А часто ты забываешь закрыть машину, - огрызнулась сестра. Я тут, между прочим, ее уже пол часа охраняю.
- Ну, Элис, - я закатил глаза, - ты что, серьезно думаешь, что у кого-то хватит смелости, или не хватит мозгов, и он осмелится угнать мою машину? Не смеши меня!
Меня боялись. Несмотря на то, что я никогда не дрался и не задевал других, меня боялись. Разумеется, никто и не догадывался, что я всегда уходил от конфликта, потому что опасался случайно в угаре драки не рассчитать силу, и кого-нибудь убить. Просто все знали, что со мной лучше не связываться.
Однажды, какой-то, не в меру смелый подросток все-таки прижал меня к стене, обставив ситуацию таким образом, что я не мог не отреагировать на его оскорбления, нанесенные при большом скоплении народа. Если бы я спустил ему такое поведение с рук, любой бы имел право обвинить меня в трусости. Разумеется, этого допустить я не мог. Пришлось взять за ворот куртки и слегка потрясти его над землей. С тех пор, меня не то, что не задевали, вообще старались обходить стороной.
- Эдвард, - снова начала Элис, - ну, можно мне наконец с ней познакомиться ?
- А что, для тебя это так важно?
- Ну, во-первых, да, это для меня важно. Мы с Беллой будем очень близкими подругами. А во-вторых, Эдвард, ну что за странное поведение, долго ты будешь ее скрывать от семьи?
Я оторопело уставился на нее.
- Между прочим, Белле у нас очень понравится, - наблюдая за моей реакцией, пропела сестра. - Только ты купи новую голубую вазу в коридор. Эту Белла разобьет. Ничего страшного, конечно, никому эта ваза особенно не нравится, но ты же знаешь Розали, ей только повод дай.
- Ого, - я несколько растерялся, - Элис, я не уверен, что она готова к этому. Ну, как ты себе это представляешь? «Дорогая, Белла, я и моя семья, состоящая из семи вампиров, приглашаем тебя сегодня на ужин?».
- А почему бы тебе не перестать принимать решения за других и не спросить ее саму?
- Потому что я мужчина, Элис. И именно я принимаю решения, так же как и беру на себя ответственность за них, - серьезно ответил я.
- Ну, и кто с тобой спорит? - пожала плечами сестра. – Принимай, пожалуйста, только Беллино мнение не забудь спросить. Что-то мне подсказывает, что оно будет отличаться от твоего.
- Ну, ладно - сдался я, - я спрошу.
Но Элис мне не ответила. Я поднял голову и увидел, что ее зрачки неестественно расширенны, а взгляд расфокусирован. Сейчас она меня не слышала.
Я набрался терпения и перевел взгляд на приборную панель машины. Не люблю смотреть на Элис, когда она уходит в будущее. Мне кажется это очень личный процесс.
- Эдвард, - через несколько минут сонным голосом произнесла она. Похоже она еще не совсем вернулась в наше измерение. - Кто такой Бен?
- Парень, который нравится Анджеле, она подруга Беллы. А что ты видишь?
- Нож…драка…пьяные подростки…кровь... Я не могу увидеть более точно, - она поморщилась, как от боли. - Я вижу рядом с ним Беллу и еще, какую-то девушку. Вероятно, это и есть Анджела.
- Элис, - я в ужасе схватил сестру за плечи, - что еще ты видишь? Белле будет угрожать опасность? Напрягись, прошу тебя.
- Нет, - монотонно ответила сестра, - не будет. Белла с Анджелой останутся в клубе. На улицу выйдут только парни. Поговорить...
- Как название клуба? - Я уже знал, что мне делать.
Элис закрыла глаза.
- Я не вижу, - прошептала она.
- Постарайся, будь умницей, - уговаривал я сестру. Черты Элис исказились.
- «Даблин», - наконец прошептала она. - Клуб называется «Даблин».
- Спасибо, - я отпустил ее плечи.
Минут десять мы молчали. Я, переваривая услышанное. Элис, приходя в себя.
- Ты пойдешь с ними? - наконец спросила она.
- Обязательно, - ответил я. - Ты только посматривай на Беллино будущее время от времени, пожалуйста.
- Конечно, - улыбнулась сестра.
В это время оглушительно прогремел звонок, оповещая о начале перемены.
- Меня будет искать Джаспер, - пропела Элис и выскочила из машины. Через минуту она постучалась в боковое окно. Я опустил стекло. Ее лицо выражало озадаченность.
- Картинка поменялась, - сообщила она. - Только как-то очень быстро. Тебе понравится в «Даблине». Ну, я побежала. А и еще, - на ее губах заиграла довольная улыбка. - Ты все-таки купи синюю вазу.
***
В столовой я, наконец, увидел Беллу. Она шла в сопровождении Джессики, и на ее лице застыло какое-то странное выражение. «Ну что еще случилось», - расстроился я и нырнул в мысли ее подруги.
Таак, все ясно, Джессика не стеснялась в выражениях, когда думала о нас с Беллой. Представляю, что она ей наговорила. Ну, почему этой девчонке, всегда есть до всего дело? Белла напряженно оглядывалась по сторонам, словно разыскивая кого-то в толпе. Увидев меня, она просияла.
-Ооо, удаляюсь, удаляюсь, - пропела Джессика. О том, что между ними ничего не было, она может рассказать своей бабушке. Я никогда не видела Калена таким довольным.
Еще немного, и я перестану вести себя с ней по-джентельменски, раздражено подумал я, направляясь к Белле.
Белла
Я лежала на плече Эдварда. Кончиками пальцев я водила по его груди. Мне нравилось ощущать стальные мышцы под тонкой преградой одежды. Его тело всегда вызывало у меня восхищение, теперь я знала, что это было тело вампира. Прекрасно сложенное, наполненное сокрытой сдерживаемой силой, совершающее чёткие вымеренные движения, словно он тщательно обдумывал каждое.
Эдвард… мой Эдвард оказался вампиром. Такого варианта я не рассматривала. Меня это вовсе не пугало. Что я вообще знаю о вампирах? Всю «киношную» ерунду я отмела за раз. Нет, свои знания я никак не могла соотнести с Эдвардом. Поэтому мне не хотелось делать изначально неправильных выводов. Пусть он мне всё про себя расскажет сам. Вот тогда я пойму, в чём ошибалась, а в чём нет.
Я дотронулась до руки, обвела костяшки пальцев и двинулась вверх к предплечью. Какая холодная кожа, но шелковистая и приятная на ощупь. Там, где я задерживалась, она становилась теплее от моих горячих прикосновений. Я обхватила его руку чуть повыше локтя. Пальцы сжались вокруг крепкого бицепса. Эдард был стройным, но не мускулистым на вид, однако то, что ощущали мои пальцы, говорило об огромной силе и определённой несокрушимости.
Он не демонстрировал силу. Конечно, ему было сложно жить в этом мире людей, вероятно, он от многого отказался, в первую очередь от права быть самим собой. А мне хотелось, чтобы рядом со мной он возвратил его себе.
Конечно, теперь, после его признания, многое стало понятным. Его нечеловеческая мощь, быстрая стремительная реакция, острое зрение, отменный слух, грациозность хищника под маской человечности.
Эдвард назвал себя опасным, предложил мне держаться от него подальше.
Но разве мог он причинить мне боль?
Нет, не мог. Это я знала точно. Возвращаясь с поляны, несясь обратно к моему дому, он прижимал меня к себе так, словно я была самой драгоценной ношей на свете. Иногда он останавливался, чтобы поцеловать меня. От его нежности сердце сладко сжималось.
Я вспомнила, как наступала на него на поляне и улыбнулась. Растерянный Эдвард, да таким я его никогда не видела.
- Белла, - прошептал он.
- Эдвард, - я наслаждалась звучанием собственного имени в его устах.
- Я хочу рассказать тебе сказку, моя Белла.
- Расскажи, - его голос убаюкивал, а я изо всех сил противилась подкрадывающемуся сну.
- Слушай, - начал он. - Однажды вампир влюбился в девушку. И она ответила ему взаимностью, - начало обнадёживало, оно было так похоже на нашу историю. – Подарив ему целый мир в подарок. И вампир превратился в волшебника, подчинив себе и время, и пространство. Однажды, девушка стояла у окна своей комнате, следя за потоками дождя сбегающими вниз по оконному стеклу. Он подошел к ней, обнял и прижал к себе, - руки Эдварда сильнее сжались вокруг меня. - Она закрыла глаза, а, открыв, увидела, что за окном шел снег...
Я как заворожённая слушала его историю. Словно собственными глазами видя изменившийся пейзаж за окном.
- Они были в маленькой деревенской гостинице на севере Франции. Она могла видеть далекие кукольные домики. В окнах отражались рождественские елки. И тишина, лишь слегка потрескивал камин. Рождество...
Мои веки отяжелели… перед глазами заплясали весёлые языки пламени, треснуло полено, и сноп искр взметнулся вверх. Я почувствовала холодное прикосновение рук к своим обнажённым плечам. Обернувшись, я увидела Эдварда. Он притянул меня к себе. Прижал крепче. Зарылся лицом в мои распущенные волосы. Вдыхая их аромат. Мои ладони проникли под его рубашку. Пуговицы поддались, легко выскакивая из петель. Он целовал мою шею. Провёл губами по плечу. Я смотрела, как за окном медленно падает снег, опускаясь на крыши пряничных домиков. Его ладони двинулись вниз к бёдрам и обратно. Я ощутила, как пальцы ловко распутывают завязки платья у меня на спине…
Это была та ночь, когда я впервые стала принадлежать вампиру. И когда это произошло, когда мы, наконец, стали одним целым, мы объявили себя мужем и женой. Не перед людьми - ибо, что нам до людей? И не перед Богом, ибо, что Богу до нас? А перед Судьбой, которая соединила нас вместе.
***
Стук заставил меня поморщиться. Сладкий сон ускользал, а мне так не хотелось отпускать его.
Стук повторился. Стучали в дверь. Ох, сколько же сейчас времени. Это, наверное, отец. Я перевернулась на спину, пытаясь дотянуться до Эдварда, чтобы предупредить его о приближении Чарли. Моя рука коснулась пустоты.
Сон окончательно ушёл. Я резко села на кровати. Где Эдвард?
- Беллз, - прозвучало из-за двери, - с тобой всё в порядке?
- Да, пап, - меня охватила паника. Где Эдвард?
- Можно я войду? – деликатно спросил Чарли.
- Входи, пап, - я обхватила себя за плечи, вертя головой по сторонам. Где же Эдвард? Взгляд наткнулся на распахнутое окно.
- Белла, ты что спала в одежде?
Я подскочила. Голос отца напугал меня, я полностью погрузилась в свои мысли, совсем забыв о том, что Чарли вошёл в комнату. Опустив голову, я обнаружила, что одета в джинсы и рубашку.
- Я уснула с книгой, - моя рука метнулась к тумбочке, я продемонстрировала Чарли сборник сонетов и положила его обратно. Взгляд переместился на шкаф. Нет, это совсем глупо.
- С тобой всё в порядке, Беллз, ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, пап всё в порядке, - дико хотелось вскочить и заглянуть под кровать.
- Может, хочешь сегодня остаться дома? Как-то ты странно выглядишь…
- Нет-нет, - протянула я, - я сейчас соберусь и поеду в школу.
- Уверена, Беллз? - попытался настаивать Чарли.
- Абсолютно, - мои глаза всё ещё шарили по комнате в поисках мест, где мог спрятаться Эдвард.
- Ну, хорошо, если будешь себя плохо чувствовать, не сиди в школе, возвращайся домой.
- Обязательно, - я была на грани слёз, а вдруг это всего лишь приснилось мне.
- А и еще, я дежурю сегодня ночью, может мне стоит отменить дежурство? Все таки мне не нравится, как ты выглядишь.
Я попыталась придать своему голосу заряд бодрости и энтузиазма, хотя на самом деле, мне хотелось зарыдать во весь голос от отчаянья. Я повернулась и взглянула на отца первый раз с тех пор, как он зашёл в комнату. - Все в порядке, пап, честное слово!
- Ну, хорошо - успокоился он, - тогда я поехал, но все-таки если что...
- Да-да, вернусь домой, - заверила я его и добавила. - Хорошего тебе дня. Будь осторожен.
- Я всегда осторожен. Пока Беллз.
После того, как за ним закрылась дверь, я дала волю нарастающей истерике, прижав руку к губам, заглушая рвущийся наружу всхлип.
- Что случилось, Белла? Что произошло? – рядом со мной возник Эдвард.
Со счастливым вскриком я кинулась к нему. Родные руки встретили меня крепким, но нежным объятьем.
- Ох, Эдвард, значит, это всё-таки был не сон, - отчаянно зашептала я, покрывая поцелуями его лицо.
- Не сон, - Эдвард усадил меня к себе на колени и принялся качать, словно успокаивал маленького ребёнка.
- Значит все это, правда. Ты был сегодня ночью в моей комнате? Ты носил меня на ночную поляну? Ты рассказал мне сказку? Самую прекрасную сказку в моей жизни. И ты сказал..., - я слегка запнулась, - что ты... вампир?
Эдвард отстранился, внимательно наблюдая за мной. – Да, Белла, это не сон. Всё это правда. Я не человек. Я вампир.
- Слава Богу! – выдохнула я, обвивая его руками за шею. Я чувствовала себя самым счастливым человеком на земле. Наши отношения, наконец, приобрели целостность. Мне не приснилось его объяснение, и мне не привиделась наша ночная прогулка по лесу. Каждое слово, каждый жест, каждый поцелуй – всё было реально.
- Слава Богу? – переспросил он. – Скорее дьяволу!
- Ах, какое это имеет значение, Эдвард. Ты есть, ты со мной, ты здесь. Все остальное, ничего не значащие детали, - я провела кончиками пальцев по его лицу, в свете дня оно казалось ещё прекраснее, ещё совершеннее. Зоркие янтарные глаза внимательно следили за мной.
- Белла, - он наклонился и приник к моей груди, слушая стук сердца. Моя рука непроизвольно потянулась и дотронулась до бронзовых кудрей.
- Эдвард, - призналась я, – когда я проснулась, и мои пальцы нащупали лишь пустоту, мне показалось, что это был всего лишь сон. Такой прекрасный, такой яркий, такой настоящий, но всего лишь сон. И я пожалела, что проснулась, что не осталась в нем навсегда. И я не знала, как мне жить дальше.
Высказав всё, я замерла, замер и Эдвард, приникнув к моей груди, слушая, как убыстряется ритм сердца в ожидании его ответа. Он медленно выпрямился и, обхватив меня за плечи, сказал. - Белла, это не было сном. Все это правда. От первого и до последнего слова.
Я прижалась к нему, черпая силу и уверенность в его словах. Моя рука покоилась в его ладони. Я смотрела, как бледна его кожа по сравнению с моей, а ведь я вовсе не была загорелой южной девушкой. Он бережно сжал мои тонкие пальчики. Я чувствовала их сдерживаемую силу.
- Белла, сегодня вторник, вообще то, нам полагается идти в школу, - в голосе Эдварда явно звучала досада. - Мир не зависит от нас, что поделаешь. И он не изменился, - он вздохнул. - Наверное, нам стоит уже собираться. Приедем ко второму уроку.
Его слова вернули меня в реальность. Вторник? Школа? Уроки? Они были словно словами из другой жизни, произнесёнными на непонятном мне языке. Ничего уже не будет как прежде. И я не испытываю ни капли сожаления по этому поводу. Эдвард ошибался. Мы изменились. Мир изменился.
- Что ты, Эдвард, - возразила я, - всё изменилось, а мир… он стал совершенным, ведь в нем теперь есть ты. Но в одном ты прав, в школу нужно собираться. Знаешь что, отвези меня сегодня, пожалуйста.
- Белла, - просиял Эдвард, но потом нахмурился, задумавшись, - ты представляешь, что подумают о нас, точнее о тебе, если мы приедем вместе да еще ко второму уроку?
- Представляю. Пусть думают. Все это правда, - спокойно ответила я и добавила. - А то, что еще нет, очень скоро станет ею.
***
Столь эффектного появления на школьной стоянке школа города Форкса ещё ни разу не видела. Мы практически влетели на неё. Сабвуфер бился о стенки багажника. Взвизгнули тормоза. Один точный манёвр и серебристый вольво встал ровно посредине между розовым BMW и громоздким внедорожником. Рёв мотора перекрыл сумасшедший ритм громкой музыки, разрывающей салон. Эдвард радостно рассмеялся. А я улыбнулась в ответ. Мне определённо нравилось наблюдать за его ребячеством. Я знала, что он мог позволить себе быть таким лишь со мной. И меня это несказанно радовало.
Я потянулась к ручке двери, но голос Эдварда остановил меня на полпути.
- Не надо, я сам.
- Как пожелаешь.
Он вновь превратился в того элегантного, сдержанного человека, которым я привыкла его видеть.
«Вампира», - поправила я себя. – «Не человека».
Эдвард заглушил мотор и, потянувшись ко мне, заложил выбившуюся прядку волос мне за ухо, затем дотронулся до молнии, потянув вверх, и застегнул верхние кнопки на воротнике моей куртки. От его прикосновений я вся разомлела.
«Заботливого вампира», - вновь поправила я себя.
Открыв дверь, Эдвард галантным жестом протянул раскрытую ладонь. Я приняла его помощь.
Холодный уличный воздух неприятно контрастировал с уютным теплом салона.
- Сегодня на удивление холодно, - поёжилась я.
- Я не чувствую холода, - просто сказал Эдвард.
- Ещё одна из твоих особенностей?
- Да, ещё одна.
- А их вообще много?
Он пожал плечами. – Не считал. Постепенно узнаешь.
Эдвард приобнял меня и деликатным движением направил ко входу в школу. Высыпавшие на первой перемене на улицу школьники, с любопытством разглядывали нас. Я увидела ошарашенные лица одноклассников. Интересно, что они подумали насчёт нашего позднего совместного приезда? Теперь я уже боялась это представить.
Эдвард проводил меня до класса. К сожалению, совместных занятий у нас сегодня не предвиделось, поэтому он, прошептав мне на прощание: Встретимся на большой перемене, убежал на свой урок.
Всю литературу Джессика бросала на меня косые взгляды. Понаблюдав за остальными, я заметила, что и они поглядывали в мою сторону. Нахмурившись, я уткнулась в конспект, стараясь, лишний раз не смотреть на одноклассников.
Прозвенел звонок, и класс быстро опустел. Почти никого не осталось. Почти – за исключением Джессики, которая стояла в дверях, подкарауливая меня. На её лице растянулась вежливая улыбка «мимо не проскочишь, не надейся». Глаза сверкали в предвкушении разговора. Я мысленно застонала, но, собравшись с силами, закинула рюкзак на плечо и двинулась к выходу.
- Привет, - пропела Джессика, загородив выход, - а я решила тебя подождать.
- Привет, - ответила я, сдерживая уже готовый вырваться стон.
- Белла, давай рассказывай, - начала Джессика. – Что было?
Я мысленно присвистнула. Ох, Джесс решила на этот раз обойтись без предысторий, перейдя к самому основному. Обычно она действовала деликатнее.
- Ты о чём?
- Как о чём? Ты и Эдвард, заявляетесь в школу вместе… кхм… ко второму уроку. Ты выглядишь так, словно засыпаешь на ходу, он выглядит так, будто выиграл миллион.
- Не придумывай, - возмутилась я.
- Да, я не придумываю, я говорю, как есть, - быстро нашлась Джессика. – Вид у тебя, сонный. А у него: довольный. Сразу видно, что прошедшей ночью ты его осчастливила.
Я склонила голову на бок, посмотрев на неё в упор. – И как, по-твоему, я его осчастливила? К чему это ты клонишь?
Джессика подняла руки в примиряющем жесте. – Белла… ну Белла… я ни к чему не клоню. Просто мой долг, как подруги, напомнить тебе, что стоит быть аккуратной в таких вещах. Я надеюсь, вы предохранялись?
Теперь я застонала уже вовсе не мысленно. – Джес-си-ка!
- Белла, не обижайся, я тебе добра желаю.
- Джесс, я, правда, ценю, но пока твои «добрые советы» вовсе ни к чему. Ничего не было.
- А Эдвард, хорош, не постеснялся привести тебя в школу лично, - произнесла задумчиво она, словно и не слышала моих объяснений.
- А что тут такого? – возмутилась я.
- Как что? Пойдут разговоры. Вам надо действовать аккуратнее.
- Нет повода, нет разговоров, - я не знала, как бы ей помягче намекнуть, что это не её дело.
Я сделала шаг вперёд, намереваясь выйти из класса. Ей не оставалось ничего иного, как отступить, но стоило мне оказаться в коридоре, как она устремилась за мной. Нагнав меня, Джессика, по-дружески, продела руку мне под локоть и для пущего эффекта, потрясла наши сплетённые руки, хихикнув.
- О, Белла, ну расскажи же мне, как всё прошло?
- Джессика, ты, что, не понимаешь? Я тебе несколько раз повторила, что ничего не было!
- Ох, Белла, не рассказывай. Кого ты выгораживаешь? Ты можешь мне полностью доверять. Ты просто, видимо, не понимаешь всех масштабов происходящего! Эдвард Каллен наконец-то решил обратить внимание на окружающих девушек, из всех он выбрал тебя, и ты утверждаешь, что он не предпринимал никаких попыток к сближению? Что ничего не было? Ты что ослеплена? У него заглавными буквами на лбу написано: СЕКС.
Мы почти подошли ко входу в школьную столовую, подруга всё не умолкала. - Все раньше думали, что ему нравятся девушки постарше. Он ни с кем нигде не появлялся. А теперь он с тобой, и вы везде и всегда вместе. Он просто ест тебя глазами, - на этих словах я скосила взгляд на тараторящую Джессику. – Да-да, и не пытайся отрицать. Тебе, может со стороны не видно, но мне и так понятно. Только вот что, ты хочешь мне тут доказать, что между вами ещё ничего не было. Ха! Слабо верится, - она повернулась ко мне.
Ох, Джессика, то, что было этой ночью между мной и Эдвардом, гораздо ценнее и важнее того, о чём ты подумала.
- Мне нечего тебе доказывать, Джесс, и опровергать я тоже ничего не буду, раз уж ты всё за нас решила и сделала свои выводы.
Мой взгляд скользнул по толпе и задержался на знакомой фигуре. Эдвард стоял, прислонившись плечом к стене и сверлил пристальным взглядом мою собеседницу. О, Господи, надеюсь, он ничего не слышал из того бреда, что несла Джесс. Эдвард перевёл взгляд на меня, выражение его лица сразу же изменилось. Он более не хмурился. Легко оттолкнувшись от стены, он, улыбаясь, грациозной походкой направился к нам.
Джессика, заметив, что мой внимание потеряно, обернулась посмотреть в ту сторону, куда глядела я.
- Оууу, - протянула она, - удаляюсь-удаляюсь…
Заговорщицки подмигнув мне на прощание, она с видом всезнающего человека скрылась за дверьми столовой.
Глава 12
I live my life the way I want and choose
Эдвард
После школы я отвез Беллу домой и проводил ее до двери.
- Так я зайду вечером? - нерешительно спросил я, остановившись у ее порога.
- Вечером? А сейчас ты куда?
Мне показалось или она была огорчена?
- Ну, тебе же надо поесть, сделать уроки, принять душ, отдохнуть от моего общества, в конце концов.
- А... - Белла облегченно вздохнула и решительно взялась за дверную ручку, - понятно. Значит так: поесть я могу и с тобой... - я радостно улыбнулся, - сделать уроки я тоже могу с тобой, принять душ ...
- Ты тоже можешь со мной, - радостно закончил я... и осекся.
Белла вспыхнула и смущенно улыбнулась. Несколько минут мы смотрели друг на друга, а потом расхохотались.
***
В гостиной было тихо. Белла, не задерживаясь, направилась на второй этаж в свою комнату. Я последовал за ней. Это было очень странное ощущение, ведь я еще ни разу не попадал к ней через дверь. Я оглядывался по сторонам, мне интересны были все детали, ведь это часть ее жизни.
На стенах то тут, то там висели репродукции картин. Эта коллекция была слишком разношерстна, чтобы предположить, что ее собирал один человек. Впрочем, даже не коллекция, так, несколько репродукций. Пасторальный пейзаж с одинокой пастушкой, вполне мог быть получен в наследство от какой-нибудь бабушки. Много различных лестниц, нарисованных без учета законов физики, похоже на Эшера, - вероятно, выбор Рене, Беллиной мамы. Ну, картина с Белым домом на переднем плане, могла быть только трофеем Чарли, за какие-нибудь выдающиеся заслуги. Возле Беллиной комнаты висела картина Сальвадора Дали "Лебеди отражающие слонов".
- Дали, - констатировал я. - Любишь Дали?
- Да, люблю, - просто ответила она. - Вообще, я отдаю предпочтение пейзажам. Люблю красивые сады, беседки с вычурной резьбой, увитые растениями и цветами. Классика, а не сюрреализм. Но для Дали я сделала исключение. Его работы уникальны. Есть в нем что-то особенное. И дело даже не в том, что он видит мир иначе, чем другие люди. Скорее всего, дело в том, что он не боится это демонстрировать. Но он не только признается в этом. Он еще и не стесняется в выражениях. Понимаешь? Его картины - раскрытое окно в его сознание, которое с ужасающей точностью отражает нашу искаженную реальность.
- Мне ещё так много надо узнать о тебе, Белла, - подумал я и вздрогнул от звука собственного голоса. Оказывается, я произнес эти слова в слух. – Интересный выбор картины…
Я на секунду задумался. Любое искусство всегда имеет обратную сторону. Картины Дали имели не одну. Это было великое множество повторяющихся обратных сторон, которые невозможно оценить за один раз. Чтобы хоть немного понять Дали, приблизится на миллиметр к скрытому посылу его творений, стоит провести немало времени за созерцанием хотя бы одной из его картин.
- Где бы ты не находился, знай, что ты там есть, смотри внимательнее, можешь увидеть большее...
- Две стороны одной медали, - подхватила она. - Смотри глубже, окружающее тебя иллюзорно, за внешним фасадом скрывается иная суть. Знаешь порой я думаю, а уж не вкладываем ли мы больший смысл в произведение творца, чем он там изначально заложен.
Больший смысл чем был заложен творцом? Да, она продолжала изумлять меня все больше и больше. К творцу у меня накопилось много вопросов. Например,что он имел в виду, когда создавал меня и мне подобных? Какой смысл вкладывал в наше существование...? Я иронично рассмеялся про себя. Но он так долго молчал, не отвечая ни на один из них, что заставил меня усомниться в своем существовании...
- Прозвучало так, словно ты заговорила о Боге, - грустно сказал я.
- Нет, я всего лишь о Дали.
- Да, Белла, творчество Сальвадора Дали, безусловно, заслуживает внимания. Счастливейший человек, один из немногих, чей гений был призанан еще при жизни. Но Сальвадор Дали не был бы самим собой, если бы это для него хоть что-нибудь значило. Он был богат и предпочитал скорее эпатировать публику, чем купаться в ее восторгах. Он снискал славу человека эксцентричного, даже странного... Я тоже люблю его картины.
- Ну, еще одна деталь, по поводу которой мы сходимся во мнениях, - произнесла она, ну, когда я перестану удивляться, что мы думаем одинаково.
Войдя в комнату и бросив рюкзак на пол, она подошла к шкафу.
- Отвернись пожалуйста, попросила она, я соберу одежду что бы переодеться после душа.
- Конечно, - я встал к ней спиной и принялся изучать трещины на стене.
- Эдвард, - наконец, позвала она, я хочу сходить искупаться, подождешь меня?
- Конечно, подожду, - согласился я.
- И никуда не уйдешь? - настаивала она.
- Я обещаю тебе, я буду здесь, когда ты вернешься из душа, - уклонился от прямого ответа я.
Я подождал, когда за ней закроется дверь и, схватив свой рюкзак, выскочил в окно.
Я побежал, так быстро как мог, сквозь лес в горы. Там, на самом верху, в одном ущелье никогда не прекращал свой бег шумный водопад. Мне нравилось это место. Его тишина, уединенность и запах, низвергающейся сверху воды. Сотни мелких капелек разбивались, ударяясь о камни, и взмывали обратно вверх. Воздух был наполнен свежестью и покоем. Мне очень нравилось тут купаться. До этого места, было гораздо ближе, чем до дома, кроме того, если вернуться домой, то вопросов не избежать. Последние несколько месяцев, я часто приходил сюда, чтобы использовать этот водопад вместо душа. Для этой цели в моем рюкзаке лежала сменная одежда.
Я встал под струи воды. Она омывала мое тело, вливала в него новые силы. Закончив мыться, я наскоро переоделся и через десять минут уже сидел в ее комнате, ожидая Беллу.
Она появилась, на ходу расчесывая еще мокрые волосы, и остановилась как вкопанная, уставившись на меня.
- Ой, а где ты успел искупаться? - оторопело произнесла она.
Я тряхну головой и ледяные капельки, запутавшиеся в моих волосах, полетели во все стороны.
- Тут неподалеку есть горный водопад, я часто в нем купаюсь.
- О, - удивилась Белла, - и что тебе правда совсем не холодно?
- Нет, - ответил я
- Погоди, - допытывалась она, - значит, твое тело лишено способности чувствовать холод?
- Нет, это не совсем так, поправил я, просто температура моего тела, намного ниже, чем у человека, поэтому я ощущаю холод совершенно иначе, чем люди, и он доставляет мне гораздо меньше неудобств. Я полагаю, мне будет холодно, если температура будет допустим около -50 градусов, но я не уверен. Никогда не проверял.
Она, как-то странно на меня посмотрела, потом подошла ко мне и положила обе руки на мою грудь. Постояла несколько секунд. Потом расстегнула несколько пуговиц моей рубашки и прикоснулась ладонями к обнаженной коже. Я застыл. Я не дышал. Мне было очень трудно сдерживаться. Наконец, она подняла на меня глаза.
- Да, действительно, твоя кожа холодна.
Воздух вокруг нас загустел. Мы так и стояли, глядя друг другу в глаза. Наконец, я нашел в себе силы отвести взгляд. Белла опустила руки и отступила на шаг назад.
- Тебе, наверно, нужно сделать уроки? - я попытался заговорить на максимально нейтральную тему, заставляя себя успокоиться.
- А тебе, что не надо? - удивилась Белла.
- Надо, - послушно согласился я. - Сделаем их сейчас?
- Давай, - улыбнулась она.
- Погоди, ты же ничего не кушала, - спохватился я.
- А я не хочу, - беспечно ответила Белла, - я не голодна. Хотя шоколадку, пожалуй, съем, - подумав, добавила она и вынула из сумки плитку шоколада.
- Хочешь? - спросила она и тут же смутилась. - Ой, извини, я автоматически.
- Ничего страшного, - ответил я, внимательно наблюдая как она ест. Вдруг мне стало интересно.
- А какой он на вкус, твой шоколад? - спросил я.
- Сладкий, - ответила Белла. Она старалась не казаться удивленной, но у нее это очень плохо получалось.
- Сладкий, - мечтательно повторил я, думая о ее белоснежных плечах. Конечно, я помнил вкус шоколада, но очень смутно. За долгие годы эти воспоминания стерлись из памяти, и теперь при слове сладко, я представлял себе ее обнаженные плечи.
- Ну ладно, я поспешил вернуться на твердую почву, пока фантазии не завели меня слишком далеко, возьмемся за уроки?
Мы уселись за ее стол друг напротив друга и раскрыли тетради. Как всегда я закончил свое домашнее задание первым, а потом немного хитрил, разглядывая ее из-под ресниц. Она была такая... я даже не мог подобрать правильного слова... Трогательная. Когда у нее что-то не получалось, она морщила лоб и хмурилась. Несколько раз она раздраженно вздыхала. А еще иногда она проводила языком по губам, как если бы они пересохли. От этого жеста меня все время бросало в жар. В конце концов, мне начало казаться, что кожа вампира не такая уже и холодная.
Когда мы закончили делать уроки, уже совсем стемнело, и Белла зажгла ночную лампу.
- Чем теперь займемся? - спросила Белла, запрыгивая на свою старенькую кровать.
- Не знаю, а что ты хочешь делать? - спросил я, усаживаясь напротив нее.
- Я хочу поговорить, - спокойно ответила она.
Я внутренне сжался, но заставил свой голос звучать спокойно.
- Давай поговорим.
- Эдвард, - она взяла мои руки в свои. - Для меня не имеет ровным счетом никакого значения, кто ты. Я благословляю все твое прошлое, каким бы оно не было, коль скоро оно привело тебя ко мне. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Ты моя вторая половина. И я хочу знать о тебе все. Я хочу пережить твою боль и увидеть твою радость. Я хочу разделить с тобой твое прошлое, так же как и хочу разделить с тобой твое будущее.
- Спрашивай, Белла, я отвечу на любой твой вопрос, - ком в горле мешал мне говорить.
Мне казалось, что после того, как я признаюсь ей, самое страшное будет позади. Я был не прав. Самое страшное будет тогда, когда она начнет задавать вопросы. Когда она попытается понять то, что не понять человеку. Как объяснить ей боль жажды? Когда судорога сводит тело, а весь мир превращается в реки текущей крови? Когда кажется, что еще секунда этой нечеловеческой боли и ты умрешь.
Но ты не можешь умереть...
И ты не человек...
Она улыбнулась. – Для начала маленькое условие… Совсем маленькое. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать на них, всего лишь да или нет. Идет?
- Белла, застонал я, мир не черно-белый, есть так много вопросов, на которые невозможно ответить просто да или нет.
- Может быть, и так, - согласилась она, - и все равно, я хочу ее увидеть. Эдвард, когда снимают фотографию на пленку, негатив остается черно-белым, потом, когда фото отпечатывают, к нему добавляют сотни цветов. Но и черно-белый негатив, и цветная фотография, они - две части одного целого. Понимаешь? Я хочу увидеть черно-белый негатив твоей жизни.
- Ты жестока, Белла, - прошептал я.
- Напротив, Эдвард, я милосердна, и я готова принять все твои темные стороны, даже не пытаясь заменить их на другой цвет. Я пойму тебя, даже если ты просто ответишь, да и нет. Мне не надо большей информации. Если мне понадобятся подробности, я расспрошу тебя о них.
- Ну что ж, как будет угодно, спрашивай.
Она набрала в грудь побольше воздуха.
- Эдвард, ты намного сильнее других людей?
Первый вопрос был неожиданно легким.
- Да, - рассмеялся я, - намного.
- И быстрее?
- Да, быстрее.
- Это хорошо, - мечтательно прошептала она. Я не успел задуматься: почему это хорошо.
Следующий вопрос выбил почву у меня из-под ног. Конечно, я не сомневался, что рано или поздно он появится и мне придется на него ответить, но как-то уж больно страшно он прозвучал. Словно осквернил ее губы...
- Ты питаешься кровью?
Я ошибался, полагая, что вампирам не бывает холодно. Мне стало холодно.
Легкий ветер колыхал занавески. Воздух был наполнен тишиной. Я видел трещины на стене. Беллины фотографии, небрежно брошенную тонкую цепочку на тумбочке, музыкальную шкатулку. Запахи этого дома, я к ним так привык. И к теплому запаху этой комнаты: книги, духи, котенок. И к восхитительному запаху ее хозяйки: солнце, нега, счастье. Странный день. Так похожий на вчерашний, и так не похожий на него. Мне хотелось еще секунду побыть в мире, где подобный вопрос не имел права на существование. "Ты питаешься кровью?", - спросила девушка, жизнь без которой не имела никакого смысла.
- Да, - ответил я.
Мир не изменился. Небо не упало на землю и не похоронило меня под своей тяжестью. Я нашел в себе силы произнести эти слова вслух. Это было неожиданно легко, и поэтому - еще более страшно. Что можно добавить к этому простому ответу? "Да". Да, я признаю что я монстр. Да , все что ты думаешь обо мне - правда. Да - еще не поздно передумать Белла.
- Да, я питаюсь кровью.
- Ты можешь прожить без нее?
- Нет, но я...
- Подожди, мы же договорились, - она приложила тонкие пальчики к моим губам, - только да и нет.
Ах, ну да, только да или нет. Не слишком много слов в моем распоряжении, что бы оправдать себя. А нужно ли это? Нужно ли себя оправдывать. Она хочет обнаженную, неприкрытую правду - это ее выбор. Ну, так вот она - эта правда. Ты хочешь увидеть черно-белый мир? Мир, в котором не существует красок и оттенков? Хорошо, моя Белла, но боюсь, ты не готова к тому, что в моем мире даже серый цвет превращается в черный. Как там было сказано в сонете, который ты так любишь? Я думал ты бела как день а ты черна как ночь? Похоже, маэстро сказал это о моей душе. Да, она черна, как ночь. Я почувствовал, как мое лицо превратилось в каменную маску, и понял, что для меня уже нет никаких границ. Я отвечу на все ее вопросы, и это будет очень просто. Да или нет.
- Ты убивал людей?
- Да.
- Ты делал это сознательно?
- Да.
- Ты жалел об этом?
- Нет.
Я ошибался, полагая, что вампирам не бывает больно. Мне было больно.
Да, Белла, когда я убивал людей, я не жалел об этом. Потому что невозможно жалеть жертву, которой ты собираешься прокусить горло... Невозможно смотреть в ее глаза... Невозможно видеть в ней человека... Если не хочешь сойти с ума. Судьба, сделав меня тем, кто я есть, подарила мне право убивать. Права, от которого я готов бы отказаться... Если бы мог...
- Но это было тогда... - взмолился я.
- Только да или нет, - напомнила Белла.
Я ошибался, полагая, что вампирам не бывает страшно. Мне стало страшно.
Она на долго замолчала. А я умолял часы остановиться. Я не хотел слышать ее следующего вопроса. Сейчас она спросит, хочу ли я убить ее. И я, глядя ей в глаза, отвечу "да". Сейчас она осознает, наконец, что я опасен, и когда это произойдет... А впрочем, то, что произойдет потом, будет уже совершенно неважно. Какая разница, что произойдет со мной, когда я перестану быть?
Казалось, она собирается с духом, что бы спросить, что-то самое главное. Ее брови страдальчески изогнулись и больше всего на свете, мне хотелось провести по ним пальцами, выравнивая их линию. Но я не посмел. Она немного подалась вперед и прижалась к моему плечу горячим лбом. Я благословлял каждую минуту этой близости, отчетливо понимая, что она может стать последней.
- Ты любил многих женщин?
Ты не боишься хищника, но страшишься соперницы?
О, женщина, ты воистину загадка!Ты не боишься хищника, но страшишься соперницы? Она ждала моего ответа, как осужденный приговора. О сколько бы я отдал сейчас, что бы услышать ее мысли.
- Белла, это тот самый вопрос, на который я не могу ответить одним словом. Тут нужно столько слов, что мне все и не найти, но я постараюсь.
Я никогда не любил ни одну женщину, Белла... кроме тебя...
В ее глазах проступили слезы. Она обвила мою шею руками. Она прижалась ко мне всем телом, словно хотела раствориться во мне.
- Эдвард, - прошептала она, - я люблю тебя.
Все мое самообладание полетело в тартарары. Что она только что сказала? Я ждал этих слов почти сто лет.
Медленно-медленно я прикоснулся пальцами к ее губам, пробуя произнесенные ею слова на ощупь.
Прикоснулся к ним губами, пробуя эти слова на вкус.
Взял ее лицо в свои ладони и заглянул в глаза, разглядывая эти слова.
- Я люблю тебя, Белла.
Интересно, я подумал об этом , и она прочитала мои мысли? Или я все-таки произнес их вслух? Я не знал. Но ее руки обвили мою шею и она притянула меня к себе.
Эти объятия были так непохожи на все, что было до сих пор. Они были созданы из ласки и нежности, так же как и мы были созданы друг для друга. Мы лежали в темноте.
- Белла, - позволь, я расскажу тебе всю правду, поведаю обо всём, о чём ты вынудила меня умолчать своим условием? - прошептал я заглядывая в ее глаза.
- Не сейчас, Эдвард, пусть это будет совсем другой разговор.
Вместо ответа, я упал на кровать и потянул её за собой. Аккуратно придерживая ее за локти, я ощутил весь вес хрупкого тела на себе. Невообразимо: как? Но она стала мне ещё ближе. Разве это возможно? Разве возможен союз между вампиром и человеком, разве возможен он для меня после всего, что я совершил в своей жизни, после того, как я на короткий срок времени вообразил, что всесилен, что я вправе вершить человеческие судьбы.
Мне очень хотелось прошептать ей, подожди Белла, все не так, все иначе. Нельзя разделить мир на черное и белое. Есть столько цветов и оттенков, о которых ты даже и не догадываешься. Моя душа черна, это так. Но в ней есть и другие цвета. Все эти слова я кричал про себя, стискивая зубы. Она идет по дороге познания, своим путем и я не стану ей мешать. Если она решила, что на данный момент знает все что хочет, значит, так тому и быть.
Я прикоснулся губами к ее щеке, подбородку, шее. Перевернулся на бок, не разжимая объятий, и застыл, разглядывая ее лицо. Я смотрел в ее бездонные глаза и постепенно погружался в другой мир.
Передо мной проступала комната, залитая ярким солнечным светом. На полу, на ковре, в корзинах лежали клубки пряжи. Они слабо светились. Откуда-то сверху, так высоко, что было не разглядеть, спускались кольца пряжи. Три женщины сидели на стульях. Их пальцы неустанно работали, скручивая пряжу в нити, а нити сматывая в клубки.
- Здравствуй, Эдвард, - мне на встречу поднялась Парка, сидевшая посередине. Я никогда не предполагал, что старость может быть так величественна.
- Здравствуй, - ответил я гадалке, предсказавшей мне мою судьбу, почти 90 лет назад.
- Теперь ты веришь мне? - ее губы тронула легкая улыбка.
- Верю. И я благодарен тебе, за то, что сплела мою и ее судьбу воедино.
Властительница людских судеб мелодично рассмеялась. - Нет, Эдвард, это не в моей власти, соединять людей, я лишь плету нити жизни... Но иногда... Смотри.
Она протянула мне две тонкие нити, светло-зеленую и синюю. Они потянулись друг к другу, на несколько секунд соединились вместе, а потом побежали параллельно друг другу. Одна - зеленая, другая - голубая. Еще несколько секунд, и они разъединились.
- Им не быть вместе, - грустно сказал я.
- Не быть, - подтвердила Парка. - А теперь посмотри вот сюда. Широкая черная нить лежала в старческих ладонях. Она поднесла к ней тоненькую серебряную ниточку. Серебряная обвила черную, как виноградная лоза обвивает дерево. Они переплелись вместе, и вот уже невозможно различить, где я и где Белла, но на этом их прекрасный танец не остановился, они продолжали двигаться, вливаясь друг в друга и, наконец, превратились в одно целое. Это уже не были две нити, тесно переплетенные друг с другом, это была одна целая широкая нить, сверкающая всеми цветами радуги, рожденными по мановению чуда из всего двух цветов.
- Так соединяются души, - донесся до меня голос Парки.
- Что же я только что пытался сделать? - прошептал я, имея ввиду свою попытку объясниться с Беллой, сказать ей, что мы не пара, в порыве уберечь ее от меня.
- Ты пытался разделить неразделимое, - ответила она.
- Неразделимое, - повторил я.
- Да, именно так, ступай, Эдвард. Теперь ты знаешь - вы неразделимы.
Я вынырнул из омута Беллиных глаз и прижал ее руку к своим губам. Я с жадностью вдыхал аромат ее запястья, целовал ее ладонь, прикасался к каждому пальчику по отдельности. Меня переполняло столько слов, что каждое из них в отдельности не значило ничего. Я был счастлив, а можно ли это чувство описать словами.
Белла
После школы Эдвард отвёз меня домой. Он проводил меня до крыльца, поддерживая под локоть. Вообще, сегодня было довольно тепло и землю, по обыкновению, не покрывала корка тонкого льда, так что предусмотрительность Эдварда была вовсе ни к чему, сегодня мне не угрожало растянуться на дороге. Но я просто радовалась каждому прикосновению надёжных рук, каждому лёгкому и пускай даже недолгому объятью.
Я не раз ловила себя, что, стоя рядом с Эдвардом, я, подсознательно уменьшаю дистанцию между нами, подвигаясь ближе к нему. Что-то в нём определённо завораживало. И дело было не только в его примечательных глазах, вообще, вся его фигура так и светилась мужским магнетизмом, усиливающимся, как теперь я знала, хищной сущностью.
Последние сутки мы провели вместе, а мне словно катастрофически не хватало времени, я ещё не успела сполна насладиться его обществом. Мне не хотелось отпускать Эдварда от себя. Наверное, я полная эгоистка, но сейчас и секунда без него, казалась вечностью.
- Так я зайду вечером? - спросил он, когда мы дошли до крыльца.
- Вечером? – удивилась я, нет-нет, я ещё была не готова отпустить его. – А сейчас ты куда?
- Ну, тебе же надо поесть, сделать уроки, принять душ, отдохнуть от моего общества, в конце концов, - перечислил он.
- А, - выдохнула я, - Ну так, поесть я могу и с тобой…
Эдвард улыбнулся, видимо ему, как и мне не хотелось уходить.
- Сделать уроки, я тоже могу с тобой, принять душ…
- Ты тоже можешь со мной, - всё ещё улыбаясь, выпалил он и запнулся, когда до него дошёл смысл сказанной фразы.
Воображение тут же услужливо подсказало картину совместного времяпровождения, а моя природная скромность послала волну краски на щёки.
Наши взгляды пересеклись, возможно, наши мысли в данный момент были схожи. Губы Эдварда дрогнули, мои растянулись, проецируя неконтролируемую улыбку. Наконец, мы рассмеялись. Я распахнула дверь и, всё ещё посмеиваясь, махнула, указывая ему двигаться за мной.
Без промедлений я устремилась на второй этаж, желая быстрее закончить со всеми вечерними формальностями, чтобы провести больше времени с Эдвардом. У моей комнаты, он слегка замешкался, разглядывая репродукцию картины на стене.
- Дали, - констатировал он, указывая на неё, затем спросил с искренним удивлением. - Тебе нравится Дали?
- Да, нравится. Он особенный. Революционер в своём деле. Я не любительница сюрреализма, я больше люблю традиционные классические пейзажи, но для Дали я сделала исключение. Он шикарен во всём, за что бы, не брался. И он не стесняется в выражениях. Понимаешь? Его картины - раскрытое окно в его сознание, которое с ужасающей точностью отражает нашу искаженную реальность.
- Мне ещё так много надо узнать о тебе, Белла, - прошептал Эдвард, словно разговаривая сам с собой. – Интересный выбор картины… где бы ты не находился, знай, что ты там есть, смотри внимательнее, можешь увидеть большее.
- Две стороны одной медали, - закончила я за него. – Смотри глубже, окружающее тебя иллюзорно, за внешним фасадом скрывается иная суть.
Эдвард посмотрел на меня долгим взглядом. – Философия живописи…
- Да, но порой я думаю, а уж не вкладываем ли мы больший смысл в произведение творца, чем он там изначально заложен.
- Прозвучало так, словно ты заговорила о Боге, - я заметила, что Эдвард едва видно напрягся.
- Нет, я всего лишь о Дали.
- Да, Дали не был бы самим собой, если бы всеобщее прижизненное признание что-то для него значило. Он был богат и предпочитал скорее эпатировать публику, чем купаться в ее восторгах. Он снискал славу человека эксцентричного, даже странного... Я тоже люблю его картины.
- Ну вот, ещё одна деталь, по поводу которой мы сходимся во мнениях, - я открыла дверь в комнату и, бросив рюкзак на пол, устремилась к шкафу. Слегка замешкавшись, я обратилась к Эдварду. – Отвернись, пожалуйста. Я соберу одежду, чтобы переодеться после душа.
- Конечно, - он без промедлений отвернулся.
Я достала нижнее бельё, домашние спортивные брюки и топик, затем схватила пушистое полотенце с верхней полки.
- Эдвард, я быстро, подождёшь меня?
- Конечно, - ответил он, всё ещё не оборачиваясь.
Я улыбнулась. – Вообще-то уже можешь повернуться. Ты никуда не исчезнешь? – спросила я неожиданно для себя.
- Обещаю, что буду здесь, когда ты вернешься из душа.
Я кивнула и почти побежала в ванную, стремясь быстрее вернуться к Эдварду. Это был экспресс-душ. Из ванны я выбежала, не сбавляя темпа, на ходу расчёсывая спутанные после мытья волосы.
Эдвард сидел на краешке кровати, в его бронзовых волосах мерцали мельчайшие капельки воды, мокрые кудри поблёскивали в комнатном свете.
- Ой, - вырвалось у меня, - а где ты успел искупаться?
- Тут неподалеку есть горный водопад, я часто в нем купаюсь.
Я примерно могла представить температуру потока горной реки, назвать её воду бодрящей было в высшей степени мягко.
- Хм, и что тебе, правда, совсем не холодно?
- Нет.
- Погоди, значит, твое тело лишено способности, чувствовать холод?
- Нет, просто температура моего тела, намного ниже, чем у человека, поэтому я ощущаю холод совершенно иначе, чем люди. Он не доставляет мне неудобств. Я полагаю, мне будет холодно, если температура будет, допустим около -50 градусов, но я не уверен. Никогда не проверял.
Бледность и прохладность его тела, всегда поражали меня. Мне безумно захотелось прикоснуться к нему, сдержать свой порыв я была не в силах, поэтому я просто подошла к Эдварду и положила раскрытые ладони ему на рубашку. Я чувствовала, как сквозь тонкую ткань его тело холодит мои ладони, которые в свою очередь пытаются обогреть его. Руки сами собой потянулись к пуговицам, я расстегнула несколько, развела полы рубашки и опустила ладони на обнажённую кожу. Мышцы Эдварда непроизвольно сократились от моего прикосновения. Остановившееся девяносто лет назад сердце безмолвствовало. Я посмотрела в его потемневшие глаза. Под моими руками происходила борьба льда и огня, но схватка была равной, и никто не хотел уступать. Я выдохнула, удивительно, я почти забыла, что нужно дышать.
Эдвард отвёл взгляд, мои ладони скользнули вниз, задержались у пояса его джинс и, наконец, прервали связь с его телом. Я сделала шаг назад.
- Тебе, наверное, надо делать уроки?
- Да, - ответила я, всё ещё находясь под влиянием прошедшего момента. – А тебе разве не надо?
- Надо. Давай сделаем их вместе.
- Давай, - рассеянно улыбнулась я.
- Погоди, Белла, ты же так и не поужинала, - заботливо проговорил Эдвард.
- А я не хочу, хотя, пожалуй, шоколадку съем, - ужинать действительно не хотелось, а вот побаловать себя десертом… почему бы нет!
Я вынула из сумки плитку молочного шоколада. – Хочешь? – спросила я у Эдварда и тут же спохватилась. – Ой, прости, я автоматически…
- Не извиняйся, - ответил он, а затем спросил. – А какой он на вкус, твой шоколад?
- Сладкий, - удивлённо ответила я. Хотя чему я удивляюсь: за девяносто лет я бы тоже, наверно, забыла его вкус.
- Сладкий, - мечтательно повторил Эдвард, неотрывно смотря на мои обнажённые плечи, взгляд его скользнул ниже и тут же, словно спохватившись, метнулся обратно к моему лицу. – Ну, ладно, примемся за уроки?
Я, соглашаясь, кивнула, и мы уселись за стол, извлекая из рюкзаков учебники с конспектами. Разделавшись с математикой, я принялась за эссе по истории. Конечно, Эдвард сделал всё намного быстрее меня, и теперь просто сидел, наблюдая за тем, как я силюсь выдать более-менее логичный связанный текст про британские колонии в Вест-Индии. Естественно, полностью сосредоточится на уроках, мне мешало его присутствие в комнате. Только, разумеется, ему я говорить об этом не собиралась, мне совсем не хотелось лишаться общества Эдварда на время домашних уроков.
Наконец, я поставила жирную точку в конце последнего предложения и отодвинула гору исписанных бумаг от себя.
Встав, я потянулась и плюхнулась на кровать. – Чем теперь займёмся?
- Не знаю, а чем ты хочешь заняться? – спросил Эдвард, усаживаясь напротив меня.
Я выгнула бровь. Ох, чем я хочу заняться. Мне не терпелось перейти к поцелуям или просто полежать в его объятьях, опустив голову ему на грудь, или, словно заново изучая, обвести черты его лица, запустить пальцы в спутанные волосы, склонить голову ему на колени и просто полежать, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Но мне так же хотелось и больше узнать о нём, поэтому я просто сказала. – Я хочу поговорить.
Он еле заметно напрягся, но я уловила мгновенную смену его настроения. Он более не был расслаблен и спокоен, благодушное настроение ушло. На смену спокойному и довольному Эдварду пришёл Эдвард настороженный и ждущий подвоха.
- Мне хочется больше узнать о тебе, - аккуратно начала я.
- Спрашивай, Белла, я отвечу на любой твой вопрос, — ответил Эдвард, до сих пор погружённый в свои мысли.
Я, наклонившись, взяла его неподатливые руки в свои. – Ты дорог мне как никто. Я приняла тебя таким, какой ты есть. С самого начала нашего знакомства я приняла тебя как Эдварда, хотя ты и был не совсем дружелюбен, потом я приняла тебя как своего парня, хотя и отношения между нами развивались с поражающей меня стремительностью, а вчера ночью, я приняла тебя как вампира. Но дело в том, что я слишком мало знаю о тебе, как о вампире. Будет лучше, если ты обо всём расскажешь мне сам, не позволив сделать неправильных выводов. Понимаешь?
- Хорошо, Белла, о чём конкретно ты хочешь узнать?
Я улыбнулась. – Для начала маленькое условие…
Эдвард насторожился.
- Маленькое… - повторила я, смотря в его потемневшие глаза. Он прищурился и наклонил голову. – Совсем маленькое. Выслушай, - он кивнул. - Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать на них, всего лишь да или нет. Идет?
- Нет, Белла, не идёт, - не согласился со мной Эдвард. – В данном случае, ты можешь превратно расценить мои ответы, сделать неверные выводы. Жизнь не чёрно-белая, на некоторые вопросы нельзя ответить односложно.
- Я пойму тебя, даже, если ты просто ответишь, да и нет. Мне не надо большей информации. Если мне понадобятся подробности, я расспрошу тебя о них, - я продолжала спокойно улыбаться.
- Ну что ж, как будет угодно, спрашивай, - наконец, согласился он.
Я решила начать с простых вопросов, мысленно представив перечень поразительных способностей Эдварда, выбивающихся за рамки человеческих возможностей. Что у нас по списку? Сила… скорость… гиперболизированные слух и зрение… хм… его белковая диета…
- Ты намного сильнее других людей? – вопрос был чисто риторическим.
- Да, намного.
- И быстрее?
- Да.
- Это хорошо, - протянула я, вспоминая, как мы неслись по ночному лесу, как надёжно я чувствовала себя в его объятьях, как радовалась ветру, трепавшему мои волосы и крепким рукам, бережно державшим меня.
Я задала ещё несколько подобных вопросов насчёт его способностей. На них он ответил легко, над некоторыми даже посмеялся, развеяв общепринятые мифы о дневном свете, крестах, святой воде и прочие нелепости о вампирах.
Писатели и люди из киноиндустрии привыкли изображать вампиров демонами, вплетая в их образ слишком много гротескной готической символики, но, оказывается, люди, как всегда заблуждались: вампиры вовсе не были демонами, они были хищниками.
Возможно, если следовать теории эволюции Дарвина, непредсказуемая насмешница природа, эксперимента ради, создала вот такой вот вид живых существ, вложив в него всё самое лучшее, что могла предложить и, словно проделанного было недостаточно, она в добавок ко всему усилила во сто крат свои дары.
Сейчас я сидела рядом с хищником, рядом с великолепным потрясающим идеальным во всех отношениях хищником. И я видела не раз, как окружающие реагируют на его идеальность… и на его хищность… Мужчины подсознательно осторожничали и сторонились, женщины откровенно млели и кокетничали. Но те и другие терялись в его присутствии, шестым, не обманывающим их чувством, ощущая исходящую от него опасность, замешанную на необъяснимой притягательности; опасность, гасящуюся обаянием бессознательно излучаемым им. Он создан таким, хотя я знаю, что он мог бы обойтись и без этого: ему это не нужно. И как бы цивилизованно он себя не вёл, его хищная сущность периодически показывала себя. Я видела её проявления, но она – часть Эдварда, а значит – не пугает меня. Хотя сейчас я как никогда понимала, что сидела рядом с хищником.
Постепенно вопросы становились всё более прямолинейные, благодушное расположение Эдварда вконец улетучилось. Скованный своим обещанием, он продолжал отвечать, делая это с явной неохотой.
- Ты питаешься… кровью? – наконец, спросила я.
- Да, - ответил он, а я чуть ближе придвинулась к нему, боясь, что ему покажется, что я наоборот отшатнулась. Но в теории я была готова к подобным ответам.
- Ты можешь прожить без нее? - уточнила я без тени страха.
- Нет, но я...
- Подожди, мы же договорились, - я накрыла рукой его губы, прерывая поток объяснений, - только «да и нет».
Он кивнул немного растерянно и отвёл взгляд, не моргая, уставившись в пустоту.
Я не просто сидела рядом с хищником… Я любила хищника…
А хищники, как общеизвестно, ели себе подобных.
Кто были его жертвы? Как он выбирал их? Как он осмеливался вмешиваться в естественный ход жизни, решая самостоятельно, чьё существование оборвётся в сегодняшний вечер? Кем они были? Он выбирал их случайно или действовал согласно собственной известной лишь ему самому схеме? Молили ли они о пощаде? Или подходили к нему добровольно, словно завороженные, попав под гипнотическое действие его темнеющих глаз, вымеренных жестов, околдовывающего голоса? О чём думали они, когда его зубы впивались в их плоть? Оставались ли безвольными или пытались вывернуться с разрывающим их лёгкие безумным криком, оглашающим начало последней предсмертной агонии. Были ли они уже мертвы к этому времени, как он, насытившись, отбрасывал прочь их ненужные обескровленные тела? Или угасающая искра жизни позволяла им напоследок взглянуть в глаза собственному убийце? Уходя прочь, оглядывался ли он на тех, чью жизнь он посмел оборвать?
Жалел ли он их… мучался ли совестью… или безразлично отворачивался, пожимая плечами, равнодушно взирая на дело рук своих… Что значит одна человеческая жизнь для нечеловека?
После всех этих вопросов стояло сплошное многоточие…
Я скользнула взглядом по идеальным чертам его лица, по крепко сжатым в кулаки ладоням. На что были способны эти руки, теперь так заботливо и трепетно обнимающие меня? Что могли делать эти губы, дарящие мне лишь страстные искренние поцелуи, ласкающие мой слух приятными словами, шепчущие мне нежности и искушающие меня?
Должно же в нём остаться что-то человеческое, например, способность любить... меня…
Я чуть помедлила, но всё же спросила. - Ты убивал людей?
- Да, - бесстрастно ответил Эдвард.
Я не могла поставить себя на место Эдварда, взглянуть на ситуацию с его стороны. Потому что я – человек, а он – вампир. Мы разные… разные… разные…
Я не знала, что чувствуешь, когда убиваешь человека. Нет, не просто человека... любое живое существо. Я просто знала, что отнять жизнь непросто. Это даже не страшно... это жутко, чудовищно, нечеловечно...
Нечеловечно...
Но Эдвард не человек, - напомнила я себе.
Он хищник, подчиняющийся инстинктам.
- Ты делал это сознательно?
- Да, - он смотрел, как ветер, проникая в окно, колышет шёлк занавесок.
Хищник, когда-то бывший человеком.
- Ты жалел об этом?
- Нет.
Хищник, до сих пор пытающийся быть человеком.
- Но это было тогда ... – внезапно, словно спохватившись, продолжил он.
- Только «да или нет», - вновь напомнила я, и он осёкся.
Я не испугалась, мне стало… стыдно… Стыдно из-за того, что я заставила Эдварда заново переживать его же жизнь. О чём он сейчас думал? Жалел о своей сущности? Вспоминал лица жертв? Терзался совестью… или отчуждался от меня, очередной раз, осознавая глубину той пропасти, что пролегла между нами: вампиром и человеком?
Я словно взглянула на него другими глазами, обновлённым зрением, из которого исчез налёт романтизма и надуманности.
Я ещё раз повторила про себя, что он убивал людей. Это пугало своей масштабностью, громкостью заявления, но я была абсолютно спокойна и абсолютно уверена в собственной безопасности и неприкосновенности. Я ещё раз напомнила себе, что Эдвард признался, что он делал это сознательно. И сознательно же он признался мне в этом. Хотя прекрасно понимал, как рискует отвратить меня от себя. Но он не отступил от данного мне слова, он как всегда был честен. Я ещё раз услужливо подсказала памяти, что Эдвард сказал, что не жалел о содеянном. Что ж он был искренен со мной до конца, я вполне могла предвидеть подобный ответ, и я понимала, как сложно он дался ему. Я жалела его, жалела того человека, каким он когда-то был, жалела того вампира, каким он стал. Мне никогда не представить, через что он прошёл. Ведь, чтобы пережить подобное, чтобы совершить что-то аналогичное, надо переступить через себя, надо забыть, что такое совесть, надо обрасти цинизмом, после которого ты перестанешь видеть человека в человеке.
Господи, что же жизнь сделала с ним!
Я дала себе слово, что сейчас задам ему свой последний вопрос. С самого начала разговора я медленно продвигалась к нему, отступать было неверным. Если я не задам его сейчас, он будет и дальше терзать меня.
Между мной и Эдвардом периодически будут вставать незримые безликие женщины из его прошлого. А я буду мучаться к ним бессмысленной абсурдной ревностью, как уже иногда мучаюсь, поднимающейся во мне волной неуверенности, стоит мне заметить ненароком брошенные кокетливые взгляды в сторону Эдварда от моих одноклассниц или от простых, проходящих мимо встречных девушек.
Эдвард влечёт их как яркий свет, к которому летят глупые мотыльки, не знающие, что, соприкоснувшись с ним, они найдут свою погибель. Сколько таких неразумных мотыльков было в его жизни? Я видела, как он действует на женщин, совсем не прикладывая к этому усилий. Он может получить любую, какую захочет.
Он искусен в любви. Одно прикосновение, один лёгкий поцелуй, один изгиб брови, одно слово, сказанное тихим вкрадчивым голосом и я уже готова пасть в его объятья. Я помнила, что случилось в том тёмном переулке. Нет, это не было сумасшествием, это было моей страстью, моим отчаяньем. Возможно, я была всего лишь очередным наивным мотыльком, прилетевшим в поисках эфемерного счастья. Сколько таких как я опалило о него свои крылья, разбило мечты… Любил ли он кого-нибудь из них? Пленила ли она его безмолвное сердце? Как долго она удерживала его рядом с собой? Где теперь она? Что стало с ней?... или… с ними?...
Кто они были, эти безликие для меня женщины в его жизни? Нашёл ли он счастье в их объятьях? Или они были ему безразличны? Скучает ли он по ним? Хранит ли в памяти их образы? Эти вопросы мучили меня…
Эдвард не двигался, не шевелился. Статичность его позы немного раздражала. Хотелось взять его за плечи и потрясти. Вообщем, что я и сделала. Нет, не потрясла, я просто обняла его за плечи и притянула к себе, уткнувшись лицом в воротник его рубашки.
- Прости меня за мой следующий вопрос, - прошептала я, чувствуя, как подступают слёзы, - но я должна его задать. Это слишком важно для меня, - я сглотнула, образовавшийся ком в горле и с трудом выдавила из себя слова. - Ты любил многих женщин?
Он, наконец, пошевелился. Я напряжённо застыла в ожидании ответа. И почувствовала, как руки Эдварда, заскользив по спине, резко обняли меня, он склонил голову, вдыхая аромат моих волос, прижимаясь к ним губами.
- Белла, - прошептал он, - это тот самый вопрос, на который я не могу ответить одним словом. Тут нужно столько слов, что мне все и не найти, но я постараюсь. Белла, я никогда не любил ни одну женщину кроме тебя.
На глаза вновь навернулись слёзы, губы дрогнули. «Люблю», - кричало всё внутри меня. Я обвила его шею руками, растворяясь в нём, в его запахе, в его прохладном еле слышном дыхании. Я любила его… хищника… убийцу… нечеловека… И мне было всё равно, кем он был… для меня он оставался просто Эдвардом… моим нежным, любящим, сводящим с ума Эдвардом. Он прошёл через ад. А я хотела стать его раем…
Я прижалась к его щеке, мои ресницы гладили его бархатную кожу, губы робко прикоснулись к уголку рта. - Эдвард, я люблю тебя... люблю... тебя...
Он медленно провёл кончиками пальцев по моим губам, затем их место заняли его губы.
- Я люблю тебя, Белла, - снова повторил он.
В его голосе не было удивления неожиданного открытия, не было страха, сопутствующего невольно вырвавшимся словам, не было неловкости невовремя высказанной мысли, в нём не было боли и борьбы с собой и с собственными чувствами, ведь он вампир, полюбивший хрупкого человека.
Напротив, слова прозвучали радостно и спокойно, словно он не раз проговаривал их вслух или про себя, и их звучание стало привычным для него.
Я сильнее прижалась к нему, наслаждаясь тем, что он так просто развеял все мои страхи.
- Белла, - прошептал он, - позволь, я расскажу тебе всю правду, поведаю обо всём, о чём ты вынудила меня умолчать своим условием?
- Не сейчас, Эдвард, пусть это будет совсем другой разговор…
Глава 13
When the twilight comes
Белла
Проснувшись рано утром и не обнаружив в комнате Эдварда, я уже было приготовилась расстроиться, как вдруг белый лист бумаги, лежащий на краешке стола, привлёк моё внимание. Я поднялась с кровати; прохладный утренний ветер, проникнув в комнату через приоткрытое окно, заставил меня задрожать, а лист затрепыхаться. Но тот не улетел. Поверх него лежала большая плитка молочного шоколада. Я с улыбкой взяла её, развернула обёртку и надкусила.
- Ммм... божественно! - протянула я.
Вот так: с плиткой шоколада в одной руке и с листом в другой я села обратно на кровать.
- Моя милая Белла, - с этого начиналась записка. - К сожалению сегодня, я не смогу не только отвезти тебя в школу, но и присутствовать на занятиях. Я бы с радостью провёл этот день с тобой, но, увы, не могу. Извини, что я не попрощался уходя, но ты так сладко спала, что я не решился тебя будить. Вечером мы обязательно увидимся. А пока в ожидании его я буду думать о тебе и предвкушать нашу новую встречу. Люблю тебя. Твой Эдвард.
Несколько раз перечитав "люблю тебя" я мысленно послала ему своё "люблю" в ответ. Кто знает, может быть моя родственная душа, находясь за несколько миль от меня, услышит этот мысленный импульс.
После основного текста стояла маленькая приписка. - Не перебей аппетит десертом.
Я улыбнулась и, очередной раз откусив от плитки шоколада, сказала вслух. - Поздно, уже перебила...
Подойдя к окну и отодвинув штору, я выглянула на залитую солнечным светом улицу. Никакого дождя, никаких облаков; чистое прозрачное голубое небо.
Я сразу смекнула: уж не сегодняшняя ли прекрасная погода, решившая, наконец-то, заглянуть в Форкс, стала причиной его отсутствия? Глубоко вдохнув чистый утренний воздух, я довольно зажмурила глаза, подставив лицо тёплым ласкающим лучам, и счастливо улыбнулась, вспоминая прошедшую ночь. Всё встало на свои места. Эдвард - вампир ушёл на второй план, для меня куда важнее было его признание в любви и мой собственный ответ на него. Всё стало проще: мир изменился. Я изменилась.
Я никак не могла выпустить из рук лист бумаги, словно отложив его, я тем самым оборву невидимую ниточку, протянушуюся от меня к Эдварду. Воображение нарисовало картину, как аккуратно и чётко он выводил своим каллиграфическим почерком слова. Интересно, откуда он взял шоколад?
Cпустившись вниз, я быстро позавтракала и начала собираться в школу.
Стрелка часов приближалась к критической отметке, после которой любое промедление грозило опозданием. А я всё никак не могла найти хрустальный кулон, подаренный мне Эдвардом. Эта вещица стала просто частью меня. Редко, когда я не надевала его. А сегодня, в преддверии целого дня без Эдварда, мне особенно хотелось, чтобы со мной была частичка его.
- Чёрт, - протянула я, вываливая содержимое ящика на кровать. - Ну где же ты!
Перерыв все вещи, я так не нашла его. Чуть не плача, я закинула рюкзак на плечо и сбежала вниз по лестнице. Приеду - поищу более тщательно.
Я закрыла дверь дома. Ключи практически вываливались из дрожащих рук. Глубоко вздохнув, я попыталась себя успокоить. "Кулон никуда не делся, он в комнате, просто ты, Белла, не заметила его. Всякое же бывает".
Наконец, совладав с ключами, я кинулась к машине. Через 20 минут уже начало урока; я никогда не приезжала впритык к занятиям.
"Да, к комфорту быстро привыкаешь", - подумала я, заводя старенький пикап, поприветствовавший меня бодрым рёвом.
***
Подъехав к дому после уроков, я заметила одинокую знакомую фигуру, стоящую на крыльце. Весьма неожиданно. Вот уж кого не ожидала увидеть. Заглушив мотор, я схватила рюкзак с соседнего сиденья и выбралась из машины.
- Привет, Джекоб, - крикнула я, с трудом захлопывая дверцу. Он радостно улыбнулся и помахал мне. Честно говоря, я была рада его видеть. В этом городе слишком мало людей, которых я могу назвать своими друзьями. А вот Джейкоба я могла считать своим другом, в его присутствии я всегда чувствовала себя легко, непринуждённо и... защищёно. Его надёжность подкупала. К тому же мы общались на равных, так как знали друг друга с детства.
- Привет, Белла, отлично выглядишь, - он, всё ещё улыбаясь своей потрясающей широкой улыбкой, спускался мне навстречу лёгкой пружинистой походкой. - Давно не виделись!
Я жестом показала ему оставаться на месте и направилась ко входу в дом. - Да уж, точно, давно. Не сочти за грубость... но какими судьбами ты тут оказался? И где Билли? Чарли сегодня на очередном ночном дежурстве, так что, когда появится, я не в курсе.
Джекоб насупился. - А что, нам для встречи обязательно повод нужен?
Я поднялась на крыльцо и, достав ключ, отворила дверь. - Вовсе нет. Входи.
Задрав голову, я посмотрела на Джейкоба. Какой же он стал высокий. Мои глаза находились на уровне рельефно выделенного бицепса левой руки. Я перевела взгляд на его грудь. Под футболкой, одетой явно не по погоде, отчётливо проступали накаченные мышцы. Я сглотнула. В повисшей тишине, звук оказался слишком громким, и я почувствовала, как краска хлынула на мои щёки. И когда это он успел так накачаться? И подрасти... Сделав шаг к порогу, я тут же отступила, так как и он шагнул синхронно со мной. Наши тела на секунду плотно соприкоснулись, меня обдало волной жара, исходящего от его тела. Мы, смутившись, мгновенно отскочили друг от друга.
Джекоб поднял руку и провёл кончиком пальца по брови. Чисто мужской жест, выдающий крайнюю растерянность.
- Дама вперёд, - наконец, нашёлся он, на всякий случай, делая ещё один шаг назад.
Я быстро прошмыгнула мимо него в дом.
- Хочешь чаю или кофе? - любезно предложила я, пытаясь загладить неловкость.
- Эммм... спасибо, нет, я вообще поговорить хотел.
- Ага, - посылая ему лукавый взгляд и качая головой, произнесла я. - Значит повод всё-таки есть.
Джейкоб смутился от собственного прокола. - Ладно, ты меня поймала. Идёт?
Я рассмеялась. - Идёт! Пошли на задний двор, там и поговорим?
Он кивнул, соглашаясь.
Я бросила рюкзак на пол, ключи на столик у двери, выключила свет в гостиной, оставленный по забывчивости Чарли, и направилась в другой конец дома.
Мы прошли через дом, дружески подшучивая друг над другом, и вышли на задний двор, где у нас с отцом был разбит небольшой аккуратный садик. Вероятно, когда-то это было мамино начинание. Немного удивительно, что Чарли до сих пор поддерживал его в неплохом состоянии. Садоводство не было в числе моих любимых занятий, но под настроение я была не против навести тут порядок.
- Как учёба? - любезно поинтересовался Джейкоб, придерживая передо мной дверь.
- Пытается меня побороть, но я пока ещё сопротивляюсь, - попробовала отшутиться я.
- Всё так плохо?
Обернувшись через плечо, я улыбнулась ему. - Схватка неравная, но у меня небольшая фора. Кое что, - честно призналась я, - уже было в программе в старой школе. Так что по некоторым предметам ситуация не столь плачевна.
Всё ещё улыбаясь, я направилась к шезлонгу в дальнем углу двора. Как же мне было легко с Джейкобом. Вот просто так подшутить над самой собой или над ним, подшутить по доброму без негативных эмоций. Видимо, у нас двоих было схожее своеобразное чувство юмора, так как совместная самоирония не оставляла досадливого чувства неловкости.
Джейкоб потянулся за мной. Я шлёпнулась на сиденье и, оттолкнувшись мыском туфли, привела качель в движение.
- Уверен у тебя всё получится, - рассмеялся Джейкоб и сел рядом.
Я украдкой рассматривала его из-под полуопущенных ресниц. В предзакатном свете я взглянула на него по-новому. Бронзовая кожа словно бы светилась изнутри, решительные черты лица приобрели мужественность, малозаметную ещё пару месяцев назад, когда я впервые увидела его после нескольких лет, в течение которых я не появлялась у отца. Тёмно-карие, почти чёрные выразительные глаза, по обыкновению искрящиеся смехом, сейчас приобрели ту глубинность и серьёзность, что приходит к мужчинам лишь с годами, а к некоторым не приходит вовсе. Правда за всей его серьёзностью, он совсем не растерял юмора. Но Джейкобу всего пятнадцать. А он уже так... возмужал!? Я никак не могла подобрать правильного подходящего слова. Но он больше не походил на своих ровесников. Он выглядел взрослее... намного взрослее и внушительнее. И по каким же причинам изменился его взгляд? Возможно, он пережил некое потрясение, перевернувшее его внутренний мир? Но что? Насколько я знала со слов Чарли, в его жизни всё было вполне гладко. Никаких катастроф, никакого шока, никаких глобальных проблем.
Джейкоб разительно отличался от Эдварда. Не просто как день и ночь или север и юг - это были совершенно две разные планеты из параллельных систем. Сравнивать их в принципе было напрасным, глупым занятием, просто я не могла не обратить внимания на их непохожесть. И дело даже не в том, что Эдвард не был человеком. Эдвард стал моим солнцем, смыслом моей жизни, какая теперь разница, кто он: человек или вампир. Всё меркло по сравнению с нашей любовью. Просто каждый раз в его объятьях я чувствовала себя так, словно возношусь почти к небесам.
Джейкоб был более земным, более понятным, но ни в коем случае не простым. Мне могло казаться, что я знаю его слишком хорошо, но я понимала, что ошибаюсь, что он ещё может удивить меня. Порой я замечала в его глазах что-то... нескромное; они светились обещанием запретных удовольствий.
Если такой парень протянет вам руку, приглашая провести с ним время, разве вы без сомнений, ну, или с небольшими колебаниями, не вложите в неё свою, соглашаясь на любые предложенные авантюры?
А ещё от Джейкоба исходило тепло, вернее он буквально пылал. Сидя рядом с ним, пусть даже не соприкасаясь, я чувствовала волны тепла, исходящие от него.
- Ты не заболел? - с тревогой поинтересовалась я.
- С чего ты взяла? - удивился он.
- У тебя словно бы жар.. ты весь горишь!
- Да, - он отвёл взгляд, - я вообще парень горячий.
- Ммм..., - я теперь уже в открытую окинула его оценивающим взглядом, - да ты тут просто местный... мачо...
Мы расхохотались.
- Ну так должен же кто-нибудь встряхнуть наше болото, - парировал он, смущённо пожимая плечами.
- Да... думаю, ты прав.
Джекоб, поколебавшись, потянулся ко мне и обхватил мой подбородок. Это прикосновение опалило меня. Мой удивлённый взгляд метнулся к его глазам, и на долю секунды, я попала в их сети. Я видела собственное отражение. Собственный растерянный взгляд. Казалось в его радужке пляшут бесконтрольные языки пламени.
Властным движением он притянул меня к себе. Это вышло совсем не по-дружески. Решительно и без колебаний.
Взгляд скользнул к моим губам, мне, казалось, ещё секунда и он меня поцелует. Я смущённо кашлянула, возвращая Джейкоба на землю. Он отодвинулся от меня. Какие бы хорошие между нами не были отношения, им суждено остаться лишь дружескими; никаких выходов за рамки. И мне было неприятно осознавать, что Джейкоб расценил моё подшучивание над ним, как проявление интереса определённого рода.
Казалось, мой деликатный намёк, ничуть его не смутил, а наоборот, раздосадовал. Момент был безвозвратно упущен.
Джейк внезапно нахмурился и посерьёзнел.
- Белла, вообще я хотел поговорить вовсе не о себе. Чёрт, шутить с тобой очень классно, но сейчас не об этом речь.
Я напряглась от его немного строгого тона.
- И о чём же ты хотел со мной поговорить?
Он, коротко поглядывая на меня, помолчал несколько секунд и произнёс. - О Каллене.
Нет, вернее не произнёс, а просто выплюнул. Выдавил из себя, словно озвучил пренеприличнейшее ругательство.
- Об Эдварде? - удивилась я. Вот уж чего не ожидала так это того, что Джейкоб заведет о нём разговор. Честно говоря, я не подозревала, что Джекоб вообще имел о нём представление.
- Да, о Каллене, - снова повторил он, упорно не желая называть Эдварда по имени. - Вы встречаетесь...
- Встречаемся, - подтвердила я и выгнула бровь, ожидая продолжения.
- Очень плохо...
Я отпрянула от него. - Как это понимать "плохо"?
- Так и понимать... Порви с ним.
- Джейкоб..., - начала я возмущённо.
- Белла, он не подходит тебе... совершенно. Ты знаешь, что люди говорят о его семье.
Я разгневанно опустила сжатый кулак на бедро и развернулась к нему. - Нет, не знаю... может просветишь..?
- Я не разношу сплетни...
- Зато ты о них упоминаешь! - мою скованность как рукой сняло. Негодование на всех сверхлюбопытных жителей Форкса, позволяющих себе шушукаться о частной жизни соседей, переполнило меня.
Джейкоба внезапно затрясло словно в лихорадке. От его дрожжи завибрировала качель, цепочки залязгали, старое дерево заскрипело. - Ты не понимаешь! Быть рядом с ним опасно для тебя! Он нехороший... человек.
- Я думала ты мне друг.
Джейкоб вскочил на ноги. - Я друг!
Кулаки его сжались, натянув напряжённые мыщцы рук, пытаясь взять под контроль собственные чувства, продемонстрированные им передо мной. Сейчас он выглядел опасным и притягательным одновременно. Но та страстность и вера в собственную правоту, с которой он говорил, пугала.
Я тоже вскочила с качелей. - Раз ты друг, то знай, я всегда считала дурным тоном, обсуждать с друзьями мужского пола свою личную жизнь. Зачем ты заговорил об Эдварде?
Я прищурилась. Интересно, а что Джейкоб вообще о нём знает?
"Он не хороший... человек", - сказал он. И от моих ушей не ускользнула пауза перед последним словом и интонация, с которой оно было произнесено.
Нет-нет... я отмела нежеланно нагрянувшие мысли, он не мог даже догадываться, кем был Эдвард на самом деле. Я примерно знала, о чём шептались люди: о размере банковского счёта отца Эдварда, об излишне тесных отношениях Розали и Эммета, о необщительности его семьи, державшейся особняком, по вполне понятным теперь для меня причинам. Я усмехнулась про себя. Да, а как они могли завязать более тесные отношения с соседями, которые вполне могли стать их потенциальным завтраком или ужином.
От моих мыслей меня отвлёк Джейкоб. Всё его тело ходило ходуном, черты лица исказились, кожа словно бы пылала, постепенно меняя свой оттенок от бронзового до насыщенного красновато-коричневого цвета. Испугавшись за него, я шагнула к нему и протянула руку, но он быстро отпрянул от меня.
- Джейк, с тобой точно всё в порядке? По-моему у тебя сильнейшая лихорадка!
- Со мной всё в порядке! - рявкнул он, сквозь стиснутые зубы. - Я чувствую себя превосходно! - Ещё никогда он не говорил со мной в подобном тоне. Я опешила от его резких слов. - Какого чёрта, ты только переехала в этот чёртов Форкс и сразу же напоролась на этого чёртова Каллена! Неужели тут мало молодых людей, которые тебе по вкусу. Почему ты связалась именно с ним!?
Он отвернулся. Его широкие плечи ещё дрожали, но постепенно он приходил в себя. Я снова, повинуясь некотролируемому порыву, протянула руку, желая дотронуться до него, успокоить. Но моя ладонь застыла в паре миллиметров от его спины. В неё потоками переливался пламень пылающей кожи. Заколебавшись, я отдёрнула руку.
- Джейкоб, - примирительно начала я. - Я хочу, чтобы мы вообще забыли про этот разговор.
- Нет, Беллз, мы ещё вернёмся к нему, - повернувшись, сказал он.
Джейкоб нахмурился, посматривая куда-то в лес. Глубоко вздохнув, он скривился. - Мне пора.
Резко развернувшись, и бросив через плечо, - Провожать не надо, - он удалился, оставив меня потрясённо стоящей возле шезлонга. От его грубости защипало в глазах.
Да что он вообще себе позволяет! Захотелось просто по детски топнуть ногой. День не заладился с утра и завершился вот этим неприятным разговором. Мало того, что Эдварда не было рядом уже как минимум восемь часов, так я до сих пор не представляла, где мне искать утерянный, ставший бесценным для меня, кулон.
Невидящим взглядом я уставилась на кусты акации. Среди листвы мелькнул короткий белый хвостик. Я подошла и, протянув руку, извлекла из травы Маленького Бродягу, занимавшегося по-видимому весьма важным делом: обследованием двора. Он всё ещё перебирал ножками по воздуху, словно пытался побежать дальше.
- Эй, привет, - я погладила его, устраивая у себя на руках, - побудь со мной. Меня сегодня все бросили, не убегай хоть ты, пожалуйста, - жалостливо закончила я.
Развернувшись, я села обратно на скамейку качелей.
Я тоскую... Эдвард, как же я тоскую... по тебе...
"Моя любовь как лихорадка... Мне теперь уже не излечиться..."
Тоскую...
"Я в лихорадочном безумии от вечного смятения..."
Эдвард... Уже почти вечер, а тебя всё нет.
Где же ты?
Одинокая слеза скатилась по щеке и устремилась вниз. Я видела как стремительно, покоряясь силе тяжести, летит она. Я видела отблески заходящего солнца в горькой солоноватой слезинке, я видела кристаллик надежды, сверкающий в её сердцевине, я видела, как она колеблется и видоизменяется, сопротивляясь воздуху, я видела собственное искажённое изображение в ней. А она всё неслась и неслась вниз, пока не приземлилась и не исчезла в белой шёрстке котёнка, лежащего у меня на коленях. Тот недовольно заворчал и уткнулся мордочкой в сложенные лапки.
- Прости, - прошептала я.
Налетевший ветер, всколыхнул мои волосы, растрепал и бросил обратно на плечи. Последние лучи меланхолично скользили по траве, исчезая за наплывающими тучами, мчащимися по небу. Я завертела головой и посмотрела на запад. Солнце медленно скатывалось за кромки сосен. Далёкий горизонт всё ещё был светел. Посмотрев на восток, я увидела, как наступает ночь. Она надвигалась чёрной сплошной стеной, миллиметр, за миллиметром завоёвывая пространство на алеющем закатном небе. Это было устрашающее зрелище: видеть, как ночь накрывает землю тёмным покрывалом. День и ночь… свет и тьма… их противостояние вечно…, но оно обреченно на бесконечную смену побед и поражений, как одной, так и другой стороны.
Котёнок на моих коленях завозился, я отвела взгляд от неба и заметила, что рядом со мной сидит Эдвард.
- Привет, - сказал он.
- Ты как всегда бесшумен…
Всё моё внимание поглотили светлые янтарные глаза. Казалось, я могла вечно смотреть на них, изучая каждое мельчайшее вкрапление чёрного, наблюдая, как меняется их цвет до оттенка жжёного сахара и темнее.
- Я думал, ты уже привыкла, - попытался пошутить он.
Я кивнула с серьёзным видом. – Думаю, я ещё не скоро привыкну.
Эдвард наклонился и провёл пальцем по моей щеке, которая тут же заалела от его прикосновений. Я поймала его серьёзный взгляд.
- Ты плакала, - грустно сказал он. Это был вовсе не вопрос.
Я кивнула.
- Почему?
Я пожала плечами и скрестила ноги под скамьёй.
Маленький бродяга, почувствовав мои движения, вскочил на свои маленькие лапки. Котёнок приветственно замурлыкал и перепрыгнул с моих колен на колени Эдварда. Потопав передними лапками, он выгнул спину и приглашающе заурчал, явно напрашиваясь на ласку. Эдвард рассмеялся и погладил маленького проказника, не забыв предварительно почесать у того за ушком. Котёнок затряс головой, умильно чихнул и, потянувшись, свернулся клубочком.
Я удивлённо смотрела на происходящее.
- Как он дался тебе в руки? Он же тебя боялся, как огня! – воскликнула я. – Просто поразительно…
- Ничего поразительного, Белла! – спокойно ответил Эдвард, печально улыбаясь. - Он просто привык ко мне.
Я наклонилась к Эдварду, желая поймать его взгляд. Он вскинул голову.
"Я скучала, Эдвард", - мысленно произнесла я. - "Сегодня был слишком долгий день... без тебя".
"Прости", - я словно действительно слышала его голос в своей голове, читая ответ по глазам. - "В следующий раз, я постараюсь предупредить тебя заранее. И... я тоже скучал, Белла".
Ушки котёнка зашевелились, он, видимо, уловил какую-то возню в другом конце сада. Не мешкая, он спрыгнул на землю и понёсся в том направление, где что-то привлекло его внимание.
Мы вдвоём с Эдвардом наблюдали за стремительными передвижениями проказника. Я рассмеялась, наблюдая, как маленькие лапки мелькнули в последний раз и скрылись за густо цветущим кустом опрометчиво посаженной в этих северных широтах акации.
- Он забавный.
- Он умный, - Эдвард повернулся ко мне. – Я не хочу, чтобы ты плакала.
- Больше не буду, - торжественно пообещала я.
Он кивнул, принимая моё обещание.
- Я кое-что принёс тебе.
Он поднял и развернул свою руку ладонью вверх, пальцы были сжаты в кулак. Я вскинула голову, силясь отгадать по выражению его глаз, что он держал в руке. Их выражение невозможно было прочитать. И я сдалась. Моя рука легла на его сжатый кулак. Я обхватила его пальцы своими и, потянув, разжала их.
В середине ладони лежал мой кулон… хрустальное сердце, что подарил мне Эдвард. Моя потеря, о которой всего несколько минут назад я плакалась Маленькому Бродяге.
Я робко протянула руку и любовно погладила блестящие грани. Я чувствовала приятную прохладу тяжёлого хрусталя. Маленький кристаллик лежал на раскрытой ладони Эдварда. Я знала, что всего одно движение, сильнее, чем обычно, и он может превратиться в искрящуюся пыль. Я накрыла его руку своей. Кулон оказался зажатым меж нашими ладонями.
- Оно всё ещё твоё, - сказал Эдвард и притянул меня к себе, прикасаясь к губам в лёгком поцелуе. Наши губы медленно соединились, затем прижались крепче. Я чувствовала его вкус, его язык, пытающийся неторопливо проникнуть глубже. Закрыв глаза, я вся отдалась собственным чувствам, тем ощущениям, что дарил мне Эдвард, обводя линию моих губ своими. Поцелуй и дразнил, и успокаивал, и обещал большее одновременно. Меня заполнило предвкушение чего-то большего.
Любовь и нежность нахлынули на меня. Я приникла к Эдварду, наслаждаясь нашей идиллией, чувствуя, как постепенно расслабляется его напряжённое тело. Он откинулся на спинку скамейки. Я подобрала под себя ноги, устраиваясь удобнее на его плече.
И мы сидели, прижавшись, друг к другу и тихо раскачивались, наблюдая, как ночь вступает в свои права.
Эдвард
На следующий день, на улице ярко светило солнце. Это означало, что в школу мы не пойдем, и я не увижу Беллу. Сначала я ужасно огорчился, целый день не видеть ее... Эта мысль не вызвала во мне энтузиазма. Но потом я подумал, что встреча с ней после разлуки будет еще прекрасней.
"Ты окончательно и бесповоротно влюблен", - сказал я себе. - "Пол дня проведенных порознь называешь разлукой".
"Ну", - поправил я сам себя, - "не пол дня, а всего несколько часов".
Ведь я должен предупредить ее, что меня не будет в школе. Написать и отнести ей записку, не займет много времени. А я получу возможность увидеть ее еще раз перед этим долгим днем. Я уже представлял себе, как она нахмурится, узнав, что сегодня меня не будет. Чем бы подсластить это известие? Подсластить... Ну да, конечно, шоколадкой.
Я замер в изумлении: весь стенд от низу до верху занимали различные плитки шоколада. И как прикажете выбирать? Здесь был шоколад с орехами, с изюмом, черный шоколад. Черный шоколад?! А что бывает и не черный?!
А вот покупка шоколада окончательно поставила меня в тупик.
До ее дома я добрался бегом. Взобраться на второй этаж и проникнуть в ее комнату было для меня минутным делом. Я положил записку на край стола, прикрыв её сверху шоколадкой, что бы лист не улетел от ветра.
Я не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на нее спящую хотя бы несколько минут. Совсем недавно, в моем распоряжении были лишь такие односторонние свидания. Белла беспокойно заворочалась, и я, с сожалением бросив на нее последний взгляд, выпрыгнул в окно. Я уже было собирался направиться в сторону леса, как мое внимание привлек луч света, игравший на каком-то предмете, наполовину втоптанным в землю. Я нагнулся и поднял хрустальное сердечко. Цепочка была порвана.
"Белла, вероятно, еще не обнаружила пропажу", - подумал я, опуская украшение в карман. - "Вот и прекрасно. Куплю новую цепочку и тихонько положу ее на тумбочку".
Я сидел, глядя в выключенный монитор компьютера, и размышлял, чем бы мне заняться. Конечно, можно было бы побродить по интернету, но мне не хотелось. Мысленно я все время возвращался к Белле. Перебирал в памяти минуты, проведенные вместе, вспоминал разговоры. И тут мне вспомнилось как в один из дней Белла рассказывала, как приятно с утра поваляться в постели и еще немного поспать, неожиданно узнав, что уроки отменяются. О, я как раз и нахожусь в подобной ситуации. Уроки отменяются. Мне сталo ужасно интересно испытать это ощущение на себе. Вообще, Белла возвращала меня к жизни, воскрешая во мне давно забытые ощущения. Значит поваляться в постели и поспать...
За окном послышались резкие шаги сестры.
Ее взгляд неодобрительно скользнул по Эммету, все еще сидящему на подоконнике. - И я бы на твоем месте научилась закрывать окна, не ровен час помешает кто.
***
Мое сознание разделилось. Я делал все, что нужно: охотился, общался с семьей и ждал... Ждал вечера...
***
- Как же ей объяснить, что Каллен опасен? – думал он.
– О, тебя ждет большое разочарование, она знает это, – мысленно ответил я ему.
- Если бы не этот дурацкий договор, я бы просто рассказал ей всю правду.
- Можешь не стараться, щенок, я это уже сделал за тебя, – разозлился я.
- Надо найти способ, сказать ей все. Я люблю ее, и я сделаю все, что бы защитить ее от кровопийцы.
Чтобы не сорваться с места, я вцепился в ствол дерева. О чем он позволил себе подумать? О любви?! К Белле?! Да как он смеет?!
Ревность захлестнула меня волной. Почему-то до этого момента я даже и не осознавал, что ее могу любить не только я. Все особи мужского пола, оказывающиеся возле нее, вызывали во мне неприязненные чувства. Но я прекрасно понимал, что она красивая девушка, естественно, что на нее обращали внимание. В школе уже все поняли, что она со мной, и позволяли себе смотреть на нее лишь издалека. Особо непонятливым – пришлось объяснить отдельно. Зато теперь, никто и близко себе не позволял мечтать о ней. По крайней мере, в слух. Над людскими мыслями я не имел власти, да и ладно, – пусть себе мечтают, это ничего не изменит.
Но этот мальчишка думал о любви! Картины в его сознании, сменявшие одна другую, заставили меня задрожать от гнева. Он действительно считает, что любит ее. Щенок еще слишком молод, чтобы уметь отличить обычное желание от истинного чувства. Я был взбешен.
Огромным усилием воли я подавил в себе желание спрыгнуть на землю. Вместо этого я принялся думать о том, что скажу сегодня Белле, и как наш мир вновь изменится после нашего разговора. На этот раз, в лучшую сторону...
Внезапно мои мышцы напряглись, кора, отломанная моими пальцами от дерева, с легким шелестом полетела вниз... Я даже не сразу понял,что произошло. Запах! Его запах изменился. В нем становилось все меньше от человека, больше от волка. Он перекидывался! Мое тело отреагировало: инстинктивно перестроившись в режим боя, еще быстрее, чем я успел это осознать. В долю секунды я оказался на земле и в три огромных скачка преодолел расстояние до ее дома... Бесшумно подобравшись к живой изгороди, я заглянул в сад. Мое тело было готово к прыжку.
Белла сидела на шезлонге спиной ко мне. Напротив нее стоял квилет. Его лицо было искажено от гнева, но волком от него больше не пахло. Он сумел сдержать себя в руках. "Похвально, щенок", - раздраженно подумал я, - "ты только что избежал смерти".
Я отступил в тень деревьев. Появляться непрошеным гостем, мне не хотелось. Кроме того, я был уверен, что он уже почувствовал мой запах.
Мой расчет оказался верен. Не прошло и пяти минут, как навстречу мне вышел молодой оборотень. Я молча разглядывал соперника в его человеческом обличье. В том, что он соперник, я не сомневался. Я слышал его мысли.
Черные глаза, смуглая кожа, длинные волосы, резко очерченный рот. Такие как он, как правило нравятся женщинам. Широкие плечи, под майкой угадываются накачанные мускулы, выглядит лет на 18, но оборотни всегда выглядят старше своих лет. Как минимум года на два-три. Следовательно ему не больше пятнадцати. Совсем еще мальчишка. Но это ничего не меняет.
Он. Посмел. Хотеть. Ее!
Наши взгляды встретились, и волна ненависти окатила меня. Между нами словно установилась невидимая связь, центром которой была она. Мы молча испепеляли друг друга взглядами. Мне не нужно было читать его мысли, чтобы понять, чего он хочет. Наши желания совпадали.
Он сверлил меня взглядом, мечтая лишь об одном: броситься на меня. Ну, давай же, мысленно умолял я, прыгни, и я убью тебя. Ударить первым я не мог. Он был на моей земле. По закону - он был гостем. Развязать драку, было равносильно, что начать войну. Это понимали мы оба.
- Я знаю, ты можешь читать мои мысли, - наконец, заговорил он.
- А тебя мама с папой не учили здороваться? - проигнорировал я его вопрос.
- Учили, - отпарировал он, - но я не желаю тебе здоровья. Если ты можешь читать мысли, - продолжал он, - тогда ты знаешь, как сильно я ненавижу тебя. Я ненавижу всех вас, но тебя особенно.
- Знаю, - спокойно согласился я, - даже польщен твоим вниманием к моей персоне. Чем обязан?
- Держись от нее подальше, - сквозь зубы процедил он.
- И это говорит мне кто? - мои брови взлетели вверх.
- Друг, - с вызовом бросил он.
- Впечатлил, - присвистнул я. - А теперь, друг, убирайся и не заставляй меня возвращаться к этому разговору. Белла - моя. Это ее выбор. И ты это знаешь. Это очень удобно - читать мысли других.
Его бой был проигран, и он это знал.
Его тело задрожало. Я слышал, как по швам рвётся его футболка, видел как расплываются черты его лица, как меняет очертания его тело. Он взвыл и стиснул зубы, прекращая дрожь.
- Я буду следить за вами, - прорычал он.
- Я это уже слышал, щенок. Тебе показать, в каком направлении находятся ваши земли? - вежливо осведомился я.
- Мы еще увидимся, кровопийца, - он развернулся ко мне спиной и растворился в сумерках.
- Буду ждать с нетерпением, - бросил я вслед.
Повернуться к вампиру спиной было очень неосторожно с его стороны. Безрассудно. Смелость всегда вызывала во мне уважение, даже если это была смелость врага. И все же,
жаль, что ему удалось удержать себя в руках. Очень жаль. Кстати, я даже не знаю, как его зовут.
Размышляя об этом, я быстрым шагом подходил к ее дому. Последние лучи солнца, скользили по земле, нехотя уступая власть ночи. Она сидела на скамейке, держа на руках котенка. От ее маленькой фигурки, веяло такой тоской и безысходностью, что у меня защемило сердце. Оборотень тут же вылетел у меня из головы.
- Привет, - сказал я присаживаясь рядом с ней.
- Ты как всегда бесшумен… - вздрогнула она.
- Я думал, ты уже привыкла, - я попытался придать своему голосу бодрое выражение.
- Думаю, я ещё не скоро привыкну.
Я разглядывал ее лицо. Тени на скулах, влажные ресницы, мокрая дорожка... Она плакала? Если это сделал он, я убью его, и никакой договор меня не остановит. Я наклонился и провёл пальцем по ее щеке, повторяя путь одинокой слезинки.
- Ты плакала, - прошептал я.
Она кивнула.
- Почему?
Она пожала плечами. Что-то мне подсказывало, что сейчас не время для вопросов.
Маленький белый котенок, вскочил на задние лапки и с укоризной посмотрел на меня.
"Почему тебя так долго не было"? - словно спрашивал его взгляд.
"Я охотился", - ответил я ему одними глазами.
"Понятно", - важно мурлыкнул дальний родственник тигра. Похоже он, наконец-то, признал меня равным хищником и перебрался на мои колени. Его кошачья интуиция подсказывала ему, что я никогда не при каких условиях не причиню вреда его хозяйке. Мы с ним на одной стороне... Он выгнул спину и приглашающе заурчал, предлагая скрепить наш мужской союз действиями. Я почесал его за ухом и погладил спинку. Мой новый друг с довольным видом свернулся клубочком.
- Как он дался тебе в руки? Он же тебя боялся, как огня! – поразилась Белла.
- Он просто привык, - нашелся я.
Она наклонилась ко мне, разглядывая мои глаза. Я не возражал. В ее глаза я мог смотреться вечность. В зарослях, неподалеку от нас, высунула голову из норы неосторожная землеройка. Бродяга, учуяв ее запах, немедленно сорвался с места и деловито зашуршал в кустах.
- Он забавный, - прошептала Белла. Ее голос был тихим и печальным.
- Он умный, - я повернулся к ней и взял ее лицо в свои ладони. - Я не хочу, чтобы ты плакала.
- Больше не буду, - еще тише ответила она.
Мне безумно хотелось ее утешить, но я не знал как. Я даже не знал причину ее тоски. Ох, своя душа - потемки, чужая - тем более. Хотя, это не про нас. У нас с ней одна душа, может потому во мне так болит ее тоска? Одна душа болит за двоих и одно сердце бьется. Сердце... Я вспомнил про хрустальное сердечко лежавшее у меня в кармане. Наверно, она расстроилась обнаружив его пропажу.
- Я кое-что принёс тебе.
Я развернул руку ладонью вверх, сжав пальцы в кулак. Она изумленно посмотрела на меня, ее взгляд был похож на взгляд ребенка разглядывающего огромную коробку, о содержимом которой он даже не догадывается. Ее тонкая рука легла на мою. Пальцы обхватили и переплелись с моими. Я, не моргая, смотрел на наши руки, не в силах отвести взгляда от переплетенных пальцев, и видел перед глазами черно-серебряную нить. Еще никогда я не ощущал ее так близко, и ни разу потребность в ней не была такой острой. Мои пальцы разжались сами собой.
- Оно всё ещё твоё, - выдохнул я и прикоснулся к ее теплым губам
Она приникла ко мне. Я сидел рядом с ней, обхватив ее за плечи и смотрел, как угасает день, в котором она любила безжалостного монстра. Безжалостного и бессердечного. Любила не требуя взамен ничего кроме любви. Любила, даже не ища мне оправданий. Она просто не нуждалась в них, полностью приняв мою темную сторону. Последние часы этого дня таяли на глазах. Его место занимал новый день. День, в котором я, наконец-то, смогу рассказать ей о себе все.
Мне понравилось!