Человеческая память имеет удивительную особенность: больше помнить хорошее, чем плохое. Это относится как к памяти отдельного человека, так и к коллективной человеческой памяти. Наверное, это правильно: ибо в истории человечества было столько горя, боли и крови, что каждое новое поколение все сильнее и сильнее сгибалось бы под этим грузом. Поэтому, чем дальше отстоит от нас событие, тем больше мы обращаем внимание на его возвышенные стороны, и тем меньше вспоминаем все тяжелое и горькое, что связано с ним. Это относится и к событиям 1812 года. В наши дни, когда широко отмечается 200 лет Отечественной войны с Наполеоном, все больше говорится о славных деяниях и победах. Слава русского оружия, победные реляции, законная гордость народа, сломившего непобедимого доселе завоевателя и его армию, которая двадцать лет почти не знала поражений — все это затмевает горестные стороны победы над Наполеоном в 1812 году. Но война — это всегда горе и боль. И «гроза двенадцатого года» тоже сыграла свою горькую роль в жизни тысяч людей и семей, прокатившись по ним огненно-кровавым валом и разрушив много-много жизней и судеб. Одной из таких разрушенных в грозную военную годину 1812 года семей стала семья генерала Александра Тучкова и его возлюбленной жены Маргариты. А была это красивая, счастливая и влюбленная пара, одна из тех, про которых говорят, что она словно бы подбиралась на небесах. Вот их история.
ПРЕКРАСНАЯ МАРГАРИТА
Ранние годы Маргариты Михайловны Тучковой были омрачены трагедией неудачного брака. Она родилась 2 января 1781 года в знатной дворянской семье. Ее отец Михаил Петрович Нарышкин принадлежал к знаменитому роду Нарышкиных, находившихся в родстве с царской семьей (мать Петра I была урожденная Нарышкина). Матерью Маргариты была урожденная княжна Варвара Алексеевна Волконская. Семья была вполне обеспеченной, в ней было пять дочерей и два сына. Маргарита была старшей из дочерей. Все дети в семье получили хорошее образование.
Маргарита не была классической красавицей — черты ее лица были неправильными, но удивительно нежная светлая кожа и выразительные зеленые глаза делали ее неотразимой. С детства она отличалась страстным и нервным темпераментом, очень любила чтение и музыку, любила петь — у нее был замечательный голос.
Когда Маргарите исполнилось 16 лет, за ней стал ухаживать красавец Павел Михайлович Ласунский, блестящий молодой человек, кумир великосветских балов и гостиных, чья мать дружила с родителями Маргариты. Он был единственным балованным сынком любящей матушки — именно она стала инициатором сватовства, и сумела уговорить Нарышкиных, что ее сынок в браке остепенится, забудет заблуждения и проказы молодости, и сумеет сделать их любимую дочь счастливой. Сам Ласунский одобрительно отнесся к матримониальным планам матери — ему льстила знатность рода невесты, блестящее светское положение ее семьи, ну и хорошее приданое тоже снискало его одобрение. На правах друга дома Ласунский часто бывал гостем в семье Нарышкиных и сумел обходительными манерами быстро завоевать расположение родителей девушки, особенно ее матери. Ей казалось, что любимая доченька нашла себе идеальную партию в лице столь приятного кавалера. Нельзя сказать, что Ласунский был противен юной Маргарите: подобно всем молодым неискушенным девушкам она больше обращала внимания на видимые явному взгляду достоинства жениха — неотразимую внешность, его умение танцевать и говорить по-французски, а не на характер и склонности. Однако что-то мучило ее — Маргарита с юности отличалась повышенной впечатлительностью, склонностью к предчувствиям — и потому на брак она согласилась хотя и добровольно, но без особого восторга. Перед свадьбой она часто задумывалась, ее тяготила веселая суета в доме, не хотелось примерять выписанное специально из Парижа пышное подвенечное платье. Предчувствия Маргариту не обманули — как не обманывали и в дальнейшей жизни...
После свадьбы новоиспеченный супруг показал себя во всей красе. Менять свой образ жизни он не желал никак и вел себя так, будто бы и не стоял у алтаря: пьянки, гулянки, карты, другие женщины — словом, все атрибуты холостяцкого образа жизни. Он бросал молодую жену и на целые дни и ночи уезжал к любовнице, ничуть не скрывая своих похождений. Когда Маргарита решалась упрекать его, то он, нисколько не стесняясь, предложил ей выбрать себе «утешителя» среди своих развратных дружков-приятелей.
Маргариту в ее родной семье за ласковый веселый нрав прозывали «огоньком» - новоиспеченный муж делал все, чтобы этот огонек погасить. Жену Ласунский воспринимал лишь как неприятное дополнение к богатому приданому, которое родители дали за ней. Впрочем, эти деньги он быстро растранжирил. Однажды Маргарита застукала мужа за постыдным делом — он рылся в шкатулке с ее драгоценностями. Там хранились знаменитые фамильные изумруды рода Нарышкиных, отданные ей в приданое, которые он хотел заложить, чтобы расплатиться с огромными карточными долгами. Маргарита попыталась спасти родовое богатство, но получила от мужа такой удар по лицу, что потеряла сознание, а потом заболела нервной горячкой. Оправившись, она по примеру многих несчастных жен, предпочла скрыть свое тяжелое семейное положение. Молчала она и перед родителями — они долго не подозревали, каким адом стала для их дочери семейная жизнь.
Именно в эти, самые тяжелые для нее дни она познакомилась с молодым офицером Ревельского полка Александром Алексеевичем Тучковым.
Он родился 7 марта 1778 года в старинной дворянской семье, не уступавшей знатностью Нарышкиным. Его отцом был генерал-поручик А.В.Тучков. Кроме Александра, в семье было четверо сыновей (он был самым младшим). Все братья Тучковы впоследствии дослужились до генеральских чинов, трое из них (Николай, Павел и Александр) участвовали в Отечественной войне 1812 года. Так как четыре брата Тучковы имели одинаковые чины, то в армии по принятой традиции их различали как бы «по счету»: старший Николай назывался Тучков-первый, потом шел Тучков-второй — Павел, потом Тучков-третий — Сергей. Самый младший Александр был известен по прозванию Тучков-четвертый. Свою военную карьеру Александр начал в 1794 году в чине капитана. В 1799 году он получил чин полковника, а через год был назначен командиром артиллерийского полка. Храбрость и верность долгу он проявил уже в первых же сражениях, в которых участвовал как офицер. Современники писали, что редко в ком внешние и внутренние достоинства сочетались в такой абсолютной гармонии, как в молодом Тучкове.
Кроме блестящей карьеры, которую делал молодой Александр, он еще отличался особой красотой — романтической, одухотворенной. Вот как отзывался писатель Ф.Глинка о его портрете: "В этих чертах, особливо на устах и в глазах есть душа! По этим чертам можно догадаться, что человек, которому они принадлежат, имеет сердце, имеет воображение, умеет и в военном мундире мечтать и задумываться". Спустя 100 лет именно эти черты вдохновят юную поэтессу Марину Цветаеву на такие проникновенные строки:
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса,
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след, -
Очаровательные франты
Минувших лет!
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, -
Цари на каждом бранном поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери, - вчера
Малютки-мальчики, сегодня -
Офицера!
Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб,
О, молодые генералы
Своих судеб!
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я видела, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик.
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна...
О, как, мне кажется, могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать - и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой яркий век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало - трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы все могли!
Что так же трогательно-юно
Как ваша бешенная рать?
Вас злотокудрая фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие -
И весело переходили
В небытие.
За блистательную внешность, за храбрость и доблесть в обществе Александра Тучкова даже прозвали «Аполлоном». Но дарованные ему судьбой блага — знатность, богатство, красота — не развратили молодого человека, не сделали пустым прожигателем жизни. Родители воспитали его скромным и хорошо образованным человеком. Еще в детстве его семья крепко внушила ему и его братьям понятия чести и долга.
Маргарита и Александр встретились в пору ее неудачного первого замужества на одном из светских приемов. Поначалу молодой блестящий полковник, едва представившись, сразу же забыл о новой знакомой — она была скромно одета в какое-то темно-коричневое платье и проигрывала во внешнем блеске среди разряженных как бабочки дам. Но во время приема знакомые Маргариты, знавшие о ее замечательном певческом даре, попросили ее спеть. Она села к роялю, запела — и очарование ее голоса покорило сердце Александра. Все расфуфыренные в пух и прах блистательные дамы-пустышки вдруг исчезли, и во всем мире для него стала царить только ОНА одна — в ее скромном темном платье, но с удивительными выразительными изумрудными глазами, где были и ум, и душа, и страсть, и с ее ангельским голосом, казалось, лившимся с Небес. После окончания романса Александр подошел к Маргарите и больше уже не отходил от нее до конца вечера. Оба почувствовали друг в друге родственную душу. Они говорили, говорили, говорили и не могли наговориться: о музыке, поэзии, жизни; играли в четыре руки, пели вместе романс — и все это продолжалось пока их не прервал Ласунский, холодно-равнодушно напомнивший жене, что пора возвращаться домой.
Знакомство продолжалось и каким-то образом Александр догадался о несчастливой семейной жизни молодой женщины. Однажды, напрасно прождав Маргариту на одном вечере, Александр узнал, что она заболела и поэтому не может прийти. Он решился на немыслимый поступок: проник в дом Маргариты (мужа ее, как всегда, не было дома) и в ее спальню, где долго сидел, прикладывая компрессы к пылающему лбу молодой женщины. Их чувства друг к другу все росли и крепли, хотя ни он, ни она даже не думали об адюльтере — грязная интрижка, связанная с нарушением брачных клятв, была не в их характерах. Вскоре Александр вынужден был отбыть по делам службы, но не переставал думать о Маргарите. Что касается ее, то она продолжала нести свой крест, скрывая от мира и родных свое несчастье.
Но все тайное рано или поздно становится явным: мать Маргариты Варвара Алексеевна узнала о тяжелой семейной жизни дочери. Она пришла в неописуемый ужас и винила себя в несчастном замужестве Маргариты. К ее чести, она даже не пыталась делать то, что делали многие матери того времени — уговаривать дочь терпеть и смириться с дурным нравом и развратными привычками мужа. Она вместе с отцом Маргариты поступила решительно: забрала дочь домой и выступила главным инициатором ее развода с Ласунским. С этим прошением она обратилась к Священному Синоду. Процедура развода на рубеже 18-19 веков была делом сложным, но репутация самого Ласунского к тому времени была настолько подмочена, что никаких препятствий для развода церковь не нашла. Да и влияние рода Нарышкиных было таким значимым, что тоже сыграло свою роль в удачном решении дела. В те времена, если церковь давала разрешение на развод, то как правило, делалась оговорка — разведенным супругам запрещалось вступать в повторный брак. И чаще всего такое условие предъявлялось жене, а не мужу. Но в данном случае при разводе Маргарита получила разрешение, если пожелает, в будущем заключить другой брак. Спустя два года после бракосочетания с Ласунским Маргарита получила развод и позволение вернуться в дом родителей под именем девицы Нарышкиной.
Как только Александр прослышал о том, что Маргарита получила свободу, он тотчас же приехал к ней, чтобы просить руки женщины, которую, как он уже понял, полюбил навсегда. Сама Маргарита была согласна, но тут вмешались ее родители. Они, особенно мать, винили себя в том, что так легкомысленно и поспешно выдали ее замуж в первый раз, боялись, что и в случае с Тучковым они так же ошибутся и поэтому на его предложение ответили категорическим отказом. Этот родительский отказ стал ударом для эмоциональной, впечатлительной и влюбленной до безумия Маргариты — и она свалилась в нервной горячке. Болезнь дочери сломила упорство родителей, хотя и не до конца. Они объявили, что дадут согласие на брак, если молодые люди выдержат несколько лет своеобразного «испытательного срока» — если за это время их чувства не остынут, родители Маргариты благословят их.
Это время влюбленные переждали в полной и безусловной разлуке — по настоянию своих родителей Александр в 1801 году он оставил военную службу, «желая усовершенствовать познания свои и ознакомиться с европейскими государствами» (как он писал в просьбе об отставке). Несколько лет он провел в Европе, путешествуя по разным странам и учась. Но в 1804 году он возвращается на военную службу в Муромском пехотном полку, а в 1806 году был назначен шефом Ревельского мушкетерского полка.
А что же Маргарита? Она четыре года прожила с родителями, не видя в глаза своего возлюбленного — лишь получая от него письма и отправляя ему свои. В долгой разлуке в голову лезли всякие мысли: помнит ли он еще о ней, любит ли? Ведь она не принадлежала к числу блистательных красавиц, далеко не первой молодости по тем временам, измучена и ранена неудавшимся первым браком. Вон сколько вокруг юных красоток без тяжелого жизненного груза за спиной. А ведь Александр и уехал, не попрощавшись — родители Маргариты не позволили...
Сомнения мучали молодую женщину. Но однажды она получила письмо, в котором были стихи, написанные на французском языке. Каждая строфа в них заканчивалась словами: «Кто владеет моим сердцем? Прекрасная Маргарита!» Это письмо сразу же успокоило смятенную душу, Маргарита поняла: он помнит, он не забыл, любит по прежнему и обязательно вернется. Что касается ее чувств, то она никогда не сомневалась: ее любовь будет вечной.
А спустя некоторое время, через четыре года после разлуки на пороге ее дома появился сам Александр. Тут уже и строгие родители Маргариты вынуждены были сдаться: молодые люди доказали верность и незыблемость их чувств. Мать и отец Нарышкины дали согласие на свадьбу, которая состоялась весной 1806 года.
Маргарита изо всех сил старалась, чтобы второе бракосочетание ничем не напоминало первое. Она даже отказалась выписать себе из Парижа или заказать у местных модисток пышное и дорогое подвенечное платье, как это было на первой свадьбе. Для венчания она сама себе сшила милый, но скромный и недорогой наряд. Брак заключался в маленьком храме на Пречистенке, правда, гостей было много — на венчание Маргариты Нарышкиной с самым молодым генералом России Александром Тучковым собралась почти вся московская знать.
На свадьбе случилось странное происшествие. Когда молодые выходили из храма, внезапно под ноги новобрачной бросился нищий в безобразных лохмотьях, которые произнес бессмысленные слова: "Мать Мария! Возьми свой посох!" Взволнованная и оглушенная своим счастьем Маргарита машинально взяла из рук нищего старика суковатую палку, не задумываясь над его странными словами и не догадываясь, что сейчас из рук юродивого она приняла свою удивительную и жестокую судьбу.
О странном происшествии все вскоре забыли — лишь сама Маргарита, не зная зачем, сохранила необычный свадебный подарок нищего — сучковатый дубовый посох. И даже забрала его с собой, когда вместе с мужем уехала в тульское имение сразу после венчания.
Тихая семейная жизнь молодых в деревне продолжалась всего год. В Европе было неспокойно — Наполеон захватывал одну европейскую страну за другой. Когда весной 1807 года его армия вторглась в союзную России Пруссию, стало ясно, что вскоре война докатится и до российских границ. Высочайшим повелением Тучкову было приказано отбыть в месторасположение своего полка.
И тут Маргарита сумела удивить и поразить как своего мужа, так и всех современников. В день отъезда Александр никак не мог найти жену, чтобы проститься с ней. Но время поджимало и он уехал, не обращая внимания на худенького паренька в солдатском обмундировании, который сидел на козлах его экипажа рядом с кучером. И лишь на ближайшем постоялом дворе он узнал, что это была его жена. Она раздобыла мундир у отставного прапорщика, съездив тайно в небольшой городок рядом с их имением, как только услышала об отъезде Александра. На требования мужа вернуться домой она ответила категорическим отказом — она решила разделить с ним все тяготы военной походной жизни. "В таком виде, - убеждала она мужа, - я не буду привлекать к себе внимания..." Не добившись успеха, Тучков вынужден был сдаться и поехать вместе с женой.
Так началась и для Маргариты военная жизнь — она разделила участь тех офицерских жен, которые сопровождали мужей, следуя «за барабаном», как говорили в те времена. Но это, как правило, были жены младших офицеров. Чтобы генеральша оставила спокойную жизнь и дом и отправилась за мужем на поле боя — такое еще не видывали!
Лишения и трудности не сломали, но закалили характер Маргариты. Эта балованная обеспеченной жизнью аристократка, которая прежде проводила жизнь за музицированием и чтением, научилась чистить картошку, варить солдатскую похлебку на походном костре, ухаживать за лошадьми — чистить их и расчесывать гривы. Спавшая доселе лишь на пуховых перинах под теплыми одеялами, она теперь могла дремать в углу повозки на охапке соломы, или в крестьянских избах на жесткой скамье под дерюжным покрывалом. Изнеженная богатая московская барышня, которая на дню могла сменить несколько платьев, сшитых из шелка, атласа и бархата, теперь имела в своем гардеробе лишь старый солдатский мундир, пропахший костром, да грубые мужские штаны. Все атрибуты богатого образа жизни, вроде душистого мыла, ежедневных купаний в надушенной воде, модных причесок и прочего, остались в прошлом. Лицо Маргариты обветрилось, руки загрубели, волосы выгорели. Длинные волосы она прятала под фуражку, изображая из себя денщика — ведь женщинам запрещалось находиться при армии в походе. Но на присутствие Маргариты Тучковой в расположении полка ее мужа начальство смотрело сквозь пальцы, делая вид, что ничего не знает о нарушении правил. Уж больно полезной для армейской жизни была молодая женщина. Она не только не была помехой, но и приносила немало пользы, быстро освоив искусство настоящей сестры милосердия. Она ухаживала за ранеными: меняла им повязки, зашивала раны — и тем самым ежедневно спасала жизнь десяткам людей. Она создавала пункты питания для голодающего населения в тех местностях, где проходила российская армия. При всем этом никто не слышал от нее ни слова жалобы, ни упреков, ни требований повышенного комфорта. Тяготы военной жизни она делила вместе с мужем и его солдатами. Она была счастлива — ведь она находилась рядом с любимым человеком и чувствовала себя нужной и полезной.
Самые тяжелые часы она переживала, когда была вынуждена оставаться в обозе, в то время как ее муж отправлялся на поле боя. Слушая артиллерийские разрывы, победные кличи пехоты, топот кавалерии, она проживала невыносимые часы ожидания и молилась, чтобы муж вернулся живым. А он не щадил себя на поле боя, подтверждая свою репутацию умелого командира и храбрейшего солдата. В 1807 году его Ревельский полк принял участие в Шведской компании. Ревельцы под командованием Тучкова отважно бились в битве под Гутштадтом, за что их командир был удостоен ордена Св.Георгия 4-го класса. Как писал о нем генерал Бенигсен, Тучков в этом сражении "под градом пуль и картечи действовал как на ученьи", т.е. спокойно и хладнокровно. Не меньшее мужество Тучков и его солдаты проявили в битвах на берегах Пасарги, у Янкендорфа, под Гейльсбергом и Фридландом. В 1808 году Ревельский полк, включенный в корпус М.Б. Барклая де Толли, был направлен в Финляндию, сражался при занятии Рандасальми и Куопио, где дважды сбрасывал шведский десант в море, при Иденсальми, где отбил ночную диверсию противника. 12 декабря 1808 Тучков получил чин генерал-майора. В мае 1809 он командовал авангардом корпуса генерала П.А. Шувалова. И все это время рядом с ним была Маргарита. В тяжелейших зимних походах в Швецию и Финляндию она жила в лютую стужу в палатке, ей приходилось пробираться с войсками среди снежных заносов, переправляться через реки по пояс в ледяной воде. Она мужественно перенесла и знаменитый переход русской армии через замерзший Ботнический пролив. «Переход был наитруднейшим, — вспоминал после Барклай-де-Толли, — солдаты шли по глубокому снегу, часто выше колен. Понесенные трудности одному лишь русскому преодолеть только можно». Он же упомянул в своем донесении и о Маргарите Тучковой. «Я не встречал, - писал он, - людей с такой ненасытною жаждою, с такими огромными требованиями на любовь и жизнь... Солдаты называют ее своим ангелом-хранителем».
Несмотря на тяжелую походную жизнь, взаимная любовь Александра и Маргариты не только не становилась меньше, но все больше крепла. Однажды молодая женщина даже приревновала мужа: когда его полк совершал демарш через Ригу, все население города вышло на улицы, приветствуя бравых солдат. Какая то хорошенькая молодая женщина бросила красавцу-командиру из окна белую розу и Маргарите показалось, что муж слишком уж долго раскланивался с ней. Сравнивая эту ухоженную красотку с собой — со своим солдатским нарядом, обветренным лицом, выгоревшими волосами, намозоленными руками — Маргарита понимала, что сравнение явно не в ее пользу. Вечером Тучков застал жену в слезах: она боялась, что рано или поздно он разлюбит такую, какой стала она. Но Александр лишь рассмеялся: зрение истинно любящего человека имеет особенное устройство — никто и никогда не займет в его сердце места Маргариты. Она навсегда останется единственной и прекраснейшей в его глазах.
«Походная» жизнь Маргариты Тучковой продолжалась более двух лет. Однако вскоре она должна была сделать перерыв — молодая женщина обнаружила, что ожидает ребенка. Для его рождения она вынуждена была оставить мужа и армию и ехать домой. К несчастью, новорожденный мальчик прожил недолго. Маргарита вернулась к мужу в расположение армии и свое тяжелое горе, связанное с потерей первенца, они пережили вместе. В конце 1810 года она обнаружила, что вновь ждет ребенка и в апреле 1811 года в семье Тучковых появился еще один мальчик — сын Николай. Теперь счастье супругов стало полным и совершенным. Так как Маргарита сама кормила ребенка, не поручая его кормилицам, то ей стало трудно следовать за полком. Супруги Тучковы решили, что Маргарита с сыном поедут жить в Москву. Но накануне отъезда молодая женщина увидела ужасный сон...
В эту ночь перед расставанием Александра разбудил истошный крик и плач жены — она рыдала, повторяя бессмысленные слова: «Бородино! Тебя убьют в Бородине...» Тучков подумал, что жена переутомилась, ухаживая за новорожденным сыном без помощи нянек и мамок, поэтому и видит плохие сны. Однако, чтобы успокоить Маргариту, он нашел старую походную карту и начал искать — что это за «Бородино» такое. На бескрайних просторах России он не нашел такого населенного пункта и сказал жене: не знаю, что это за место, может быть, где-нибудь в Италии. Александр знал беспокойный нрав жены и постарался ее успокоить. Молодая женщина уснула рядом с мужем, но страшное видение повторилось и опять она проснулась с криком. Теперь уже кошмарный сон помнился ей не смутно, как в первый раз, а в подробностях. Ей снилось, что она бежит по улице и натыкается на белую стену, а на ней проступают буквы на французском языке, словно сочащиеся кровью - "Участь твоя решится под Бородином"(«Ton sort finira a Borodino»). Потом сон перенес ее в родной дом, где она увидела своего отца — тот протягивал ей сына Николая со словами: "Александра больше нет, теперь тебе одной придется заботиться о сыне..." Утром Маргарита на коленях умоляла мужа не посылать ее в Москву: она предчувствовала, что сон окажется вещим и надеялась своим присутствием защитить своего возлюбленного от страшного предсказания. Но Тучков уговорил жену: ради сына надо ехать, ребенку нужна спокойная жизнь, а не тяготы походного существования.
Сам Александр был уверен, что разлука не будет долгой — он задумывался о том, чтобы подать в оставку, поселиться вместе с любимой женой и долгожданным сыном в своем имении подальше от шумных столиц, заниматься хозяйством и вместе с женой растить и воспитывать сына Николеньку. Но весной 1812 года с западной границы потянуло порохом войны, а когда пришло известие о вторжении армии Наполеона, то все мысли об отставке и мирной жизни были оставлены «на потом». Маргарита с годовалым сыном приехала попрощаться к мужу и проводила его до Смоленска, а сама отправилась к родителям в Москву. Из Москвы Нарышкины уехали в свое имение под Костромой, а Маргарита вместе с сыном осталась в уездном городке Кинешме дожидаться известий от мужа.
В это время Ревельский полк, командиром которого был Александр Тучков, в составе 1-ой Западной армии отступал под натиском превосходящих сил Наполеона. Отступление было далеко не мирным: российская армия вела упорные арьергардные бои, пытаясь остановить продвижение сил противника к Москве. Полк Тучкова сдерживал неприятеля в сражениях под Витебском, Смоленском и Лубином. Но все было тщетно — остановить продвижение французов не удавалось и русская армия все дальше отступала к Москве. Во время этого тягостного отступления в битве под Смоленском семья Тучковых понесла первую потерю: старший брат Александра генерал-майор Павел Тучков-третий был тяжело ранен и попал в плен.
В конце августа 1812 года основные силы русской армии оказались у небольшой деревушки Бородино в 110 верстах от столицы, где решено было дать Наполеону генеральное сражение. Перед боем Александр невольно вспомнил ту ночь, когда тщетно искал на карте это глухое село.
Знаменитое сражение состоялось 26 августа 1812 года. Александр Тучков оказался среди тех, кто погиб в нем...
Александр Тучков и его старший брат генерал-лейтенант Николай Тучков-первый сражались на левом фланге русской армии, неподалеку друг от друга, у знаменитых Семеновских флешей, где были самые жаркие схватки. На исходе тяжелого боевого дня оба брата почти в одно и то же время были смертельно ранены, и оба в то время, когда возглавляли контратаку своих полков.
Испокон веков существовала боевая традиция – если солдат нельзя было поднять в атаку, то вперед всегда выходил командир, которому полагалось всего лишь отдавать команды, и лично возглавлял атаку. Никаким военным уставом этого требования к офицерам-командирам не предъявлялось, но лучшие из них всегда следовали этой традиции. И чаще всего столь героический пример заставлял солдат преодолевать смертный страх и следовать за ними. Именно такой подвиг и совершили на Бородинском поле два брата Тучковы – Николай и Александр. Оба заплатили за это своей жизнью.
Александра смерть настигала на поле боя дважды. Битва продолжалась уже несколько часов. Роты Ревельского полка, защищавшего среднюю Семеновскую флешь, под ураганным огнем неприятеля редели на глазах. Казалось, не было силы, которая заставила бы людей пойти в контратаку. Чтобы вдохновить своих солдат, командир полка схватил полковое знамя и бросился с ним вперед, подавая всем пример. Солдаты бросились вслед за ним, и тут Алекандр Тучков был смертельно ранен картечной пулей. Те, кто находился рядом с ним, подхватили Александра и попытались вынести его из-под ураганного огня. Но в этот миг и раненого, лежащего на носилках, и несущих накрыл взрыв ядра, который буквально разметал тела в разные стороны. Вспаханное артиллерийскими снарядами боевое поле бесследно поглотило их, они словно исчезли, растворились в этом аду...
... Горькое известие настигло Маргариту 1 сентября в городе Кинешме, где она ждала известий о муже. Страшную весть привез ее брат Кирилл Михайлович Нарышкин, который был адьютантом Барклая-де-Толли. Он ехал в армию и заехал к сестре, чтобы сообщить ей о гибели мужа. Сначала он рассказал об этом их отцу, тот взял на руки внука Николеньку и с ним пошел в комнату Маргариты. Услышав страшные вести, она медленно осела на пол: ее давний ночной кошмар сбылся точь в точь. На протяжении еще долгих-долгих лет молодая женщина не могла не видеть брата, ни говорить с ним — при виде его на нее тотчас же наваливались ужасные воспоминания, и ей становилось плохо от одного его вида.
Не менее страшное горе переживала в это же время свекровь Маргариты, мать Александра — Елена Яковлевна Тучкова. Один ее сын Павел был в плену, Александр был убит в сражении, а через несколько дней после него скончался и смертельно раненый Николай. Узнав о судьбе сыновей, немолодая уже женщина без крика и слез опустилась на колени и лишь произнесла: «Твоя, Господи, воля...» Потом попросила поднять ее: глаза больше не видели. Она ослепла в одночасье. Родные стали искать лучшего лекаря, но она не приняла его, сказав: «Не надо. Мне не на кого больше смотреть...»
Сама Маргарита еще долго, на протяжении двух месяцев отказывалась верить в смерть мужа. У нее продолжалась теплиться надежда: возможно он всего лишь ранен или попал в плен. Все надежды развеяло окончательно письмо начальника Александра — генерала Коновницына. Он не просто описал гибель ее мужа, но и приложил к письму карту, на которой указал крестиком точное место гибели Тучкова (Это письмо и карта сохранились и в настоящее время находятся в музее на Бородинском поле). Теперь только одна надежда поддерживала отчаявшуюся женщину — найти тело мужа и захоронить его по христианскому обычаю. В конце октября до нее дошло известие о том, что армия Наполеона оставила Москву и движется к западным границам России. Бородино оказалось в тылу российской армии. Сразу же после этой вести Маргарита Тучкова уехала на Бородинское поле, не предупредив родных, оставив им лишь записку и поручив заботу о сыне.
Сейчас даже страшно представить, что увидела Маргарита в начале ноября 1812 года, приехав на это страшное место, к огромной незакрытой могиле 70 тысяч человек. После сражения русская армия отступила с поля боя ночью, не захоронив погибших и захватив только раненых. Французы тоже не озаботились похоронами — они тотчас же двинулись следом за русской армией к Москве. После ухода их армии из Москвы и начала отступления к западным границам России у правительства Александра I еще не скоро дошли руки устроить на Бородинском поле братскую могилу для всех погибших. Поэтому Маргариту ожидало страшное зрелище: огромное количество уже полуразложившихся трупов — человеческих и лошадиных, исклеванных вороньем, объеденных хищниками, ограбленных мародерами. Страшный смрадный запах, стаи воронья, тучами поднимавшимися при приближении людей, жуткое месиво из искромсанной взрывами земли, останков тел и оружия. А ведь Маргарита от природы была очень нервной и впечатлительной — каким испытанием для нее стало это зрелище! Тут и человек с самыми крепкими нервами начал бы биться в истерике. Но Маргарита превозмогла свою впечатлительность так же, как в свое время превозмогла свое тепличное воспитание знатной и богатой барышни, чтобы разделять с любимым мужем тяготы походной жизни. Остается лишь удивляться силе духа этой хрупкой женщины!
Двое суток Маргарита искала своего Александра среди мертвых тел, кучей лежащих у Семеновских флешей — самого ада Бородинского сражения. Она долго бродила по этому жуткому кладбищу, ее руки были черны от грязи, глаза слепы от слез. Она переворачивала тяжелые окостеневшие тела и пыталась различить черты мужа. Но прошло слишком много времени, лиц погибших было уже невозможно узнать. Тогда она попыталась различать хотя бы мундиры, но время сравняло и солдат, и офицеров, окрасив все в одинаковый темно-бурый цвет. Все это время ее сопровождал лишь монах расположенного неподалеку Лужецкого монастыря — они ходили вместе и он кропил тела павших святой водой.
Поиски оказались напрасными. По легенде на поле битвы безутешная вдова сумела найти лишь скромный перстень с рубином, который принадлежал ее мужу, тело же она опознать так и не смогла. Все, что ей осталось — лишь провести вместе с сопровождавшим ее монахом панихиду над телами павших.
Испытание это далось Маргарите очень тяжело. Она вернулась домой и еще какое-то время продолжала надеяться: если не удалось найти тело Александра, вдруг он все-таки не погиб, а попал в плен. Ночами она просыпалась и бежала через лес на большую дорогу — ей казалось, что муж возвращается и она должна его встретить. Родные перехватывали ее и вели домой, всерьез опасаясь за ее рассудок.
Когда уже никаких сомнений в гибели Александра у нее не осталось, Маргарита решила: если невозможны христианские похороны его тела и она не может даже помолиться на могиле мужа, то на месте его гибели она должна построить церковь на свои средства. Пусть эта церковь будет памятником для него и для всех погибших при Бородино. Там она сможет оплакивать свою потерю до конца дней. Маргарита заручилась поддержкой матери императора Александра императрицы Марии Федоровны и при ее содействии купила три десятины земли на Бородинском поле, на том самом месте, где растворилось в земле тело ее любимого мужа. Для постройки церкви она продала все свои драгоценности и заложила имение под Тулой. Первоначально она планировала построить часовню, но узнав о ее планах, император Александр пожаловал ей еще 10 тысяч рублей. И тогда Маргарита решила построить настоящий храм. Строительство началось в 1818 году. Наблюдая за постройкой, Тучкова вместе с сыном Николаем и его гувернанткой француженкой жили в небольшой сторожке, расположенной рядом.
В 1820 году храм был закончен и освящен. Рядом с иконостасом была помещена икона Спаса Нерукотворного — это была икона из полковой церкви Ревельского пехотного полка, которым командовал Александр Тучков. Эту икону в свое время подарил Маргарите Тучковой ее муж. По имени иконы храм и получил свое название — храм Спаса Нерукотворного на Бородинском поле. Слева от входа в храм была создана символическая могила генерала — белый мраморный крест с надписью : «Помяни, Господи, во царствии Твоем Александра, на брани убиенного».
После освящения храма в него потянулись паломники со всей России, вдовы, отцы, матери, дети погибших, помолиться за убитых родственников. До тех пор пока храм не освятили, местные жители были уверены, что туда на вечернюю молитву приходят призраки убитых воинов. Конные и пешие, появляются они из туманной дымки и растворяются у врат обители Божьей...
В начале 20-х годов по личному приказу императора Александра в Зимнем дворце начала создаваться галерея героев 1812 года, где были расположены портреты наиболее известных полководцев и генералов, принявших участие в войне 1812 года. Сразу три брата Тучкова – Николай, Павел, Александр – были запечатлены кистью художника Джорджа Доу для помещения в этой галерее. Портрет Александра Тучкова принадлежал к числу наиболее запоминающихся. Его пришлось копировать с рисунка А.Г.Варнека и он полностью лишен картинной воинственности. Грустное, задумчивое лицо человека, словно предчувствующего свою раннюю смерть. Художник замечательно передал романтический обаятельный образ своего героя. По желанию вдовы генерала Маргариты Михайловны Тучковой Александр был изображен с медалью за участие в войне 1812 года, которую на самом деле при жизни он не смог бы получить, ибо их начали выдавать лишь в 1813 году.
Постепенно тяжкое горе стало понемногу отпускать вдову. Строительство храма словно влило в нее новые силы и залечило раны. Она подолгу жила на Бородинском поле в старой сторожке. Маргарита Тучкова, по существу, стала первой хранительницей этого памятного для России места. Главным утешением и надеждой для нее в жизни стал подрастающий единственный сын Николай — Коко, как ласково она его называла.
Мальчик подрастал и с каждым днем становился все более похожим на отца — темные вьющиеся волосы, карие глаза, красиво очерченный рот. Он с детства привык подолгу жить вместе с матерью в их домике на Бородинском поле и часто вместе с ней посещал построенную ею церковь. Маргарита Михайловна подводила сына к образу Спаса Нерукотворного, который был подарен ей мужем, и они вместе плакали и молились за упокой души убитого отца и мужа.
Мать не могла нарадоваться на сына и единственное, что беспокоило ее — это слабое здоровье Николая. Впрочем, доктора уверяли, что с годами этой пройдет. Из-за частых болезней мальчик рос без резвых шумных игр, но все любили его за сердечную мягкость и доброту. В храме Спаса Нерукотворного на Бородинском поле сохранилась записка, написанная девятилетним Николаем матери: «Матушка, жизнь моя! Если бы я мог показать Вам свое сердце, Вы нашли бы в нем Ваше имя».
Время шло, Николаю нужно было получать образование. Маргарита Михайловна вместе с сыном переехала в Петербург, где мальчик был записан в Пажеский корпус. Это было закрытое учебное заведение, где ученики должны были проводить целые сутки: там учились, там же питались, проводили свободное время и ночевали. Лишь на каникулы их отпускали домой. Но Николай Тучков из-за слабого здоровья чаще жил в доме матери и лишь посещал учебные занятия в Пажеском корпусе.
Перед Рождеством 1826 года 15-летнего Николая отпустили домой. Однажды вечером у него неожиданно поднялась температура. Взволнованная Маргарита Михайловна тотчас же собрала консилиум из лучших врачей. Осмотрев мальчика, те вынесли единодушный приговор: обычная простуда, но никакой опасности нет, больной обязательно поправится. Успокоенная мать проводила врачей, но через несколько часов ее сыну стало хуже и он умер. Оказалось, у него была скарлатина — болезнь, которая почти всегда кончалась летально в то время.
Эта смерть единственного обожаемого сына стала страшным ударом для Маргариты Михайловны — ее жизнь лишилась всякого смысла. Вне себя от горя несчастная мать привезла тело Николая на Бородинское поле и похоронила его в склепе построенной ею церкви. Сама она вновь поселилась в доме, где проживала во время постройки храма. Она буквально почернела от горя, была близка к помешательству. Местные крестьяне прозвали ее за глаза «полуночной княгиней»: по ночам она слышала голоса мужа и сына, ей казалось, что они зовут ее. Она выбегала из дома и часами бродила в темноте по Бородинскому полю, рыдая и бормоча что-то непонятное. Часто слуги утром находили ее в склепе в глубоком обмороке. Ей не хотелось жить и мысли о самоубийстве все чаще посещали ее.
Но жестокая судьба, казалось, еще не устала наносить свои удары несчастной женщине. 1826 год стал поистине роковым для нее. Вскоре после смерти сына еще одно несчастье обрушилось на их семью: младший брат Маргариты Тучковой Михаил Михайлович Нарышкин был арестован по делу о восстании декабристов и приговорен к ссылке на каторгу в Сибирь. Не выдержав тяжелого удара вскоре скончалась их мать, а еще за год до этого умер отец.
Все эти удары судьбы окончательно сразили Тучкову. Теперь уже не было ничего, что могло бы держать ее в миру. Она оставила столицу и полностью переселилась в свою сторожку на Бородинском поле. В эти горестные для нее дни она так описывала свою жизнь в письме подруге:
«День проходит на день: утреня, обедня, потом чай, немного чтения, обед, вечерня, незначащее рукоделье, а после короткой молитвы — ночь, вот вся жизнь. Скучно жить, страшно умереть. Милосердие Господне, Его любовь — вот моё упование, тем и кончу!»
Но душевная сила, всегда отличавшая эту удивительную женщину, не оказалась поколебленной страшными жизненными потерями. Постепенно она нашла новый смысл жизни своей в помощи всем бедным и отчаявшимся. Вначале в основном это были вдовы тех, кто пал на поле битвы, но позднее к сторожке Маргариты Михайловны и к храму на Бородинском поле стали тянуться и другие обездоленные войной и бедностью люди. Слух о поселившейся на Бородинском поле доброй барыне, щедрой на подаяние и поддержку, быстро разнесся по окрестным селам и деревням. Все чаще и чаще приходили к храму Спаса Нерукотворного и к дому Тучковой, расположенному неподалеку, немощные, больные, голодные люди. Маргарита Михайловна помогала им чем могла: давала деньги, снабжала продуктами, шила из простых материй платья и раздавала их нуждающимся, лечила больных. В редкие минуты она даже чувствовала себя почти счастливой: в ее жизни, которая казалась конченной, снова появился смысл, она опять кому-то была нужна и полезна — а сознание этого всегда было важным для нее. Постепенно вокруг храма Спаса Нерукотворного на Бородинском поле организовалось что-то вроде общины, где такие же как Тучкова вдовы занимались благотворительной помощью бедным и нуждающимся людям. И возглавила эту общину она — Маргарита Михайловна Тучкова.
Вскоре слухи об организованной ею общине дошли до тогдашнего главы русской православной церкви — известного митрополита Филарета. Он пригласил Маргариту Михайловну в Петербург. Находясь в его приемной, Тучкова увидела другую женщину, которая привезла к митрополиту на благословение трех своих сыновей. Сердце Маргариты Михайловны, потерявшей и мужа, и сына, болезненно защемило и она спросила у Филарета:"Почему же у меня Господь отнял все?" Не долго думая, тот ответил: "Видно, недостаточно смиренна была..." Может быть, по церковным канонам ответ был правильный, но прозвучал ужасно. Бездушно. Даже жестоко. На безмерно страдающего хорошего человека, и без того страшно наказанного жестокой судьбой, словно было возложено дополнительное бремя сознания своей недостойности и неполноценности. Маргарита Михайловна с рыданиями выбежала из приемной митрополита. К чести его сказать, Филарет сам почувствовал неуместную категоричность своего ответа и вечером сам приехал к ней, чтобы извиниться за резкие и несправедливые слова. После этого они долго-долго разговаривали и, наверное, в этой беседе митрополит Филарет нашел уже правильные слова, сумевшие облегчить тяжелую жизненную ношу, которая согнула плечи безмерно страдающей женщины. Он понял, что ей нельзя замыкаться в своем горе, для такой натуры целительным будет служение другим людям — вдовам, сиротам, нуждающимся и страждущим. Потом они еще много раз встречались и под влиянием Филарета Маргарита Михайловна решила преобразовать свою общину в Спасо-Бородинский монастырь, а самой стать его настоятельницей.
Так в 1833 году община, возглавляемая Маргаритой Михайловной превратилась в Спасо-Бородинское общежительство, которое постепенно преобразуется в монастырь.
1837 год стал особым для нее и организуемого ею монастыря. В этот год широко отмечалось 25-летие войны 1812 года и Бородинской битвы. На поле под Бородино проводились торжественные маневры армии, на которые прибыло множество гостей во главе с императором Николаем. Во время праздников Тучкова была так занята, что переутомилась и заболела. Император навестил заболевшую и спросил, может ли он что-то сделать для нее. Она попросила только об одном — вернуть из Сибири и простить ее брата-декабриста Михаила Нарышкина. Эта просьба не привела императора в восторг, но отказать столь уважаемой в российском обществе женщине, каковой в то время стала Маргарита Михайловна, он не мог и вскорее ее брат вернулся с сибирской каторги.
В 1838 году Тучкова приняла малое пострижение в Троице-Сергиевой лавре и стала называться инокиней Меланией. А руководимая ею Спасо-Бородинская община в 1839 году становится Спасо-Бородинским общежитийным монастырем. 28 июня 1840 года инокиня Мелания принимает так называемый великий постриг под именем матери Марии и становится игуменьей Спасо-Бородинского монастыря. Имя Мария было выбрано в память о том удивительном случае, когда в день свадьбы с Александром Тучковым старый юродивый протянул ей посох со словами: «Мать Мария, возьми свой посох!» Слова эти оказались пророческими: теперь каждый вечер игуменья Мария обходила монастырский двор, опираясь на этот подаренный нищим стариком дубовый посох.
Игуменья Мария пользовалась огромным уважением не только в церковных кругах, но и во всем российском обществе. Как-то навестивший ее в монастыре митрополит Филарет спросил ее, довольна ли она своими сестрами. "Жаловаться мне не на кого, - ответила матушка Мария, - только в том беда моя, что я грешная". На эти слова митрополит улыбнулся: "Наконец-то в моей епархии нашлась грешная игуменья, а то с кем ни поговорю - все святые..."
Изредка игуменья Мария появлялась и при императорском дворе, пленяя всех своим изяществом и блестящей речью светской дамы, чьи изысканные манеры она не забывала даже в монашеском платье. Она производила столь сильное впечатление на всю императорскую семью и двор, что в 1840 году император Николай даже специально вызвал ее в Петербург, чтобы она была восприемницей невесты наследника принцессы Марии Гессенской, принявшей православие под именем Марии Александровны, будущей императрицы и жены императора Александра II. Несмотря на разницу в возрасте, они подружились и переписка между ними продолжалась еще долгие годы, до самой смерти игуменьи Марии.
Почти двадцать лет мать Мария будет возглавлять созданные ею монастырь. Монастырское хозяйство нуждалось в рачительном присмотре, а сама жизнь монастыря держалась на каждодневном упорном труде всех — и рядовых монахинь, и самой игуменьи. Мать Мария дни и ночи проводила в трудах и молитвах, подавая всей своей жизнью пример окружающим. За эти годы она построила еще один храм, а созданный ею великолепный церковный хор был так прославлен и известен, что послушать его приезжали люди со всех концов России. Игуменья и сама часто пела в этом хоре, но иногда пела и одна. Что ей вспоминалось в эти минуты — может быть тот незабвенный вечер, когда она впервые увидела своего Александра и пела ему романс?
Кроме церковного служения и благотворительности, было еще одно великое дело в ее жизни — мать Мария стала практически первой хранительницей памяти всех, кто пал на Бородинском поле. Она не только построила храм в честь павших, но и выступила с инициативой проведения ежегодных Бородинских торжеств, а также круглосуточного поминовения павших русских воинов, которое проводилось в возглавляемом ею монастыре. Традицией стало ежегодное собрание духовенства окрестных сел в день Бородинской битвы — 26 августа в храме Спаса Нерукотворного на Бородинском поле для соборного поминовения всех погибших. После панихиды в церкви проводился крестный ход по полю сражения от флешей Багратиона до батареи Раевского. Эта традиция возникла по предложению игуменьи Марии.
Проходили годы. Матери Марии исполнилось уже 70 лет, ее здоровье пошатнулось. Она не делала себе поблажек, продолжая служить по-прежнему — первой приходила к заутрене, последней отправлялась на покой. Как всегда, часто навещала могилы мужа и сына в основанном ею соборе, долго и горячо молясь над надгробными плитами любимых людей. Но она понимала, что конец не за горами. Незадолго до своей смерти она сожгла письма мужа, написанные ей. Она не хотела, чтобы чужие глаза скользили по этим строкам, написанным с такой искренней любовью.
Однажды игуменья впервые за долгие годы пропустила заутреню — болезнь и немощь приковали ее к кровати. Она несколько раз за день пыталась привстать, чтобы поцеловать единственные мирские вещи, находящиеся в ее келье — портреты мужа и сына. Но к ночи силы окончательно оставили ее и на следующее утро монахини нашли свою игуменью уже бездыханной. В ее келье горели два тусклых огонька — перед портретами Александра и Николеньки мать Мария все же нашла силы зажечь лампадки...
Когда игуменью хоронили, то все монахини так рыдали, что даже не смогли петь, и погребение матери Марии прошло без пения хора, положенного по православному обряду. Она умерла 29 апреля 1852 года. Похоронили ее в основанном ею храме Спаса Нерукотворного на Бородинском поле, рядом с могилами мужа и сына.
Мне понравилось!