Life will go on

18.07.2011

Я отправилась в город, решила зайти в «Ткани и фурнитуру» – на рукоделие меня потянуло, как будущую мамочку, ага. А когда вышла из магазина, увидела Дрейка Мортона: он как раз выходил из банка напротив и тоже меня заметил. Пригласил на чашку кофе, стал расспрашивать о делах насущных, где Рия. Я сначала замешкалась – еще не привыкла к новой интерпретации имени дочери, – но затем ответила, что она загостилась у однокурсницы и вернется только через день. Потом говорили о погоде, о надвигающейся жаре и еще о чем-то, не помню. Короче, в один прекрасный момент я поймала себя на мысли, что совершенно не слушаю, что он говорит, а смотрю на него и думаю, какой он приятный мужчина, такой обходительный, внимательный, напористый, но не навязчивый, и как мне с ним легко. Временами он напоминал мне Дэррока в те редкие моменты, когда муж был таким, каким мне хотелось... А когда он невзначай взял мою ладонь и легонько сжал – видимо, я совсем ушла в свои размышления, и это стало видно даже по лицу, – мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы он обнял меня саму. Я, конечно, извинилась за свою рассеянность, соврала что-то про недосыпание и засобиралась. Дрейк охотно проглотил мою ложь и вызвался проводить до машины.

По дороге к стоянке меня одолевали невеселые мысли. Как мне вести себя, если он станет всерьез за мной ухаживать? Имею ли я право ответить на его чувства (если таковые имеются), если на самом деле я лишь вижу в нем того, кем он не является? Ведь это будет нечестно по отношению к нему. К тому же я элементарно подвергну его жизнь опасности. Зачем ему, человеку, весь этот мой безумный магический мир, который, хочу я того или нет, неотрывным довеском войдет в его спокойную жизнь, если в ней появлюсь я?

Но главным все же оставалось то, что мои чувства к Дэрроку еще не заняли той далекой тайной ниши. Они все еще живы, они все еще ранят от невыносимого ощущения безысходности, невозможности выразить их...

Нет, я не стану делать из Дрейка Мортона замену того, кем он никогда не сможет стать. И если для этого понадобится избегать встреч с ним, так тому и быть.

Это было днем. А ночью... Ночью мне приснился сон. И в нем был Дэррок. Мы сидели на нашем любимом месте... ну, моем любимом месте: в горах Уиклоу, на обрыве над рекой.  Поверхность Лиффи искрилась в лучах заходящего солнца; Дэррок сидел позади меня и, обняв за плечи и прижав спиной к своей груди, говорил что-то на ушко. Крепко держась за руки мужа, словно за спасательный круг, я улыбалась его словам, вслушиваясь и упиваясь низким рокочущим тембром его голоса. И лишь некоторое время спустя я вникла в суть слов, что он говорил:

– Не отгораживайся от мира, Катенок. Ты должна жить дальше.

– Без тебя? Я не хочу.

– Я всегда буду с тобой, даже не надейся.

Горькая улыба тронула мои губы.

– Мне плохо без тебя. Я думала, что справлюсь, но ничего не выходит. Я не могу забыть того, что было.

– Ты у меня сильная девочка, ты справишься, я знаю. А то, что у нас было, никто не в силах отнять, поверь.

– Не хочу справляться. Хочу, чтобы ты вернулся.

– Когда-нибудь мы снова будем вместе.

– Зачем ты ушел? Зачем оставил меня одну?

– Я всегда рядом, Катенок. Пусть даже ты меня не видишь.

– Но я хочу видеть, хочу чувствовать! – Я сделала попытку обернуться, чтобы взглянуть в любимые глаза цвета майского меда, но у меня ничего не вышло: Дэррок переместил голову на другую сторону и прошептал мне прямо в ухо:

– Закрой глаза.

И я закрыла. А еще через мгновение моих губ коснулись родные губы. Сначала нежно, затем настойчивее, еще и еще, и вскоре я уже задыхалась в объятиях мужа от неистового поцелуя. Я вывернулась и обвила его руками, прижалась крепко-крепко, стремясь почувствовать каждый изгиб его тела, ощутить, как вздымается его грудь при вдохе, уловить, как перекатываются его мускулы под кожей, когда он меня обнимает...

Открыв глаза, я с огорчением обнаружила, что лежу на животе и изо всех сил сжимаю в руках подушку. На столике у кровати сработал будильник, автоматически включая радио, и, словно напоминание о ночном разговоре, из динамиков полилось щемящее «Lifewillgoon» Криса Айзека.

А за окном начинался новый день и он оказался довольно насыщенным, в отличие от однообразия и унылости последних недель.

Не желая прощаться со сном, я перевернулась на другой бок, подтянула простыню и, закрыв глаза, вслушивалась в слова, крепко стиснув зубы и силясь не разреветься.

Песня сменилась, а я все еще «втыкала» в одну точку. За дверью в ванную шумела вода. Нехотя я поднялась с кровати, натянула халат и спустилась в кухню: надо приготовить завтрак. Авось от такого приятного сюрприза Раум на радостях свалит пораньше и надолго и оставит меня наедине с... собой.

Мы – настоящие мужчины – круасанами на завтрак не обходимся, нам мясца подавай. Достала из морозилки кусман кошерной говядины – вчера еще бегала и  мычала – положила в тарелку, пробормотала над ним «волшебное слово» и, пока разогревалась сковорода, мяско уже оттаяло. Пока я завершала приготовление завтрака Его Сиятельству, то самое Сиятельство, еще влажное после душа, разлегся на диване у противоположной стены кухни и наблюдал за моими манипуляциями.

Поставила перед ним тарелку и все сопутствующее и присела рядом на стульчике. Сижу себе тихонько, смотрю, как ловко он с режущими-колющими управляется. Тут на меня взгляд исподлобья – шарах! «Ты почему не ешь ничего?» – спрашивает. Не хочу, говорю, потом поем. Лучше б молчала, ей-б! Короче, от его «нежной заботы», выраженной парой красноречивых взглядов и несколькими ключевыми фразами, мол, мне сейчас за двоих надо есть, так что нефиг тут болезную изображать, я подорвалась и быстренько состряпала себе завтрак, только бы отвязался.

Когда Раум ушел по своим темным делам, я поднялась в спальню принять душ. Одеваясь, стала рыться в шкатулке и уколола палец. Оказалось – кулон. Подарок Дэррока на 8 марта. Не в силах больше терпеть этих метаний, я решительно собралась «повидаться» с мужем.

Путь мой лежал в северную часть города, а именно – на кладбище Гласневин. Оставив машину у ворот, дальше пошла пешком. Добравшись до нужного участка, направилась по узкой тропинке туда, где мои родители решили хотя бы символически обозначить последнее место упокоения любимого зятя.

В этом тихом, скорбном месте мною было проведено не менее двух часов. Я подолгу молчала, потом рассказывала Дэрроку события последних месяцев, снова молчала... Пока моего плеча не коснулась чья-то рука. Обернувшись, встретилась взглядом с Зиданом. Сказал, что решил меня проведать, узнать, как самочувствие. Проговорили мы еще немного, я рассказала ему о своем сне. Он ничего не ответил, лишь глаза говорили: «Ты же и сама понимаешь – он прав». Нарушив затянувшееся молчание, Зидекиил заявил, что мне надо развеяться, что мое минорное настроение пагубно сказывается на малыше. С этими словами он обнял меня и... Мы оказались посреди шумной людной площади. На растерянный вопрос, куда нас занесло, последовал ответ: Испания, Гранада. «И что здесь делать? – Гулять. Осматривать достопримечательности. Ты ведь не бывала здесь? – Нет. – Вот и отлично. Сейчас пообедаем, а после отправимся обогащаться духовной пищей. – Но я еще не голодна. – На время посмотри!». Я подняла голову: на часах одного из старинных зданий, что окружали площадь, стрелки показывали без четверти час.

Мы не стали долго плутать, зашли в ближайший ресторанчик и заказали самые популярные национальные блюда: крем-суп с миндалем, паэлью: рис с овощами и морепродуктами, и конечно же Сангрию! Прохладительный напиток был не только уместен в летнюю жару, но еще оказался очень вкусным! Сангрия – это разбавленное водой вино, чаще красное, настоянное на фруктах: яблоках или цитрусовых, хотя подходят, в принципе, любые – это уже дело вкуса.

 Проходя через базарную площадь, мы с Зиданом задержались у лотка со шляпами. Ну как задержались – я задержалась. Перемеряли кучу всякой всячины, нахохотались вдоволь и даже фото на память сделали.

Минуя витрину магазина часов, я решила, что пора бы уже собираться домой. Не потому что устала или вдоволь налюбовалась пестрым городом, нет. Но вечером обещала вернуться дочь, и мне бы не очень хотелось, чтобы она лишний раз сталкивалась с демоном – который не шлет почтовых голубей с извещением о визите, – когда меня рядом нет.

Когда я распрощалась с архангелом, поблагодарив за чудесный день (своей цели он добился, настроение у меня просто зашкаливало), и вошла в дом, Авария уже была там и ждала меня. Одна.

Устроившись в гостиной, мы проболтали с дочерью до позднего вечера: и ей, и мне было что друг другу рассказать. Но день у нас обеих был весьма насыщенный, а потому вскоре мы решили укладываться. Пожелав своей девочке спокойной ночи, я немного задержалась внизу. Уселась в любимое кресло, поставила на столик ноут и загрузила оповещалку: надо же быть в курсе событий.

Когда глаза уже начали слипаться, а буквы плыть, я поняла, что пора баиньки.

В спальне было темно и тихо. Я не стала включать свет. За окном ярко светила луна. Ночь – его любимое время суток...

Простояв какое-то время у окна и глядя в бархатную синеву ночного неба, прошептала «Прощай» и юркнула под одеяло. Усталость после активного дня быстро накрыла меня, погрузив в крепкий сон. И лишь где-то на далеком краю подсознания я отметила, как в один момент прогнулся матрац, и я поняла, что уже не одна.