 |
Часть3 Дельфийский оракулГлава 13 «Жизель до и после смерти» |
Теперь наша жизнь становится размеренной и спокойной, насколько это возможно. Я подаю прошение об отставке и в ее ожидании дописываю вечерами роман, играю с детьми, занимаюсь с Алисой. В следующем году ей предстоит пойти в школу. Джек проводит с нами все свободное время. Мы больше не заговариваем о том, чтобы жить вместе, но наши отношения приобретают завершенность. Я стараюсь уверить его, что не только мой каприз, но и его желание определяют наши встречи. Джек помогает найти мне удобную квартиру. После увольнения я должна освободить виллу, принадлежащую посольству, для нового атташе. Новая квартира тоже составляет часть виллы, но более современной, начала века. Сад вокруг нее прекрасен, это и привлекает меня. Перголы, заплетенные вьющимися розами и виноградом, окружают фонтан, и есть площадка для игр. Джек приложил все усилия, чтобы наш дом был недалеко от его квартиры. Наконец, приезжает моя замена, и я сдаю дела. Черновой вариант романа к тому времени готов, и я, прилетев в Лондон для завершения моей карьеры в Уайтхолле, даю его почитать Саре, моему самому беспристрастному критику.
-Бетси, ты превзошла сама себя. И, что самое главное - у тебя нет больше трагического привкуса безнадежности. Ты пишешь обо всем с безмятежностью, наводящей ужас. Неотвратимый фатум. Откуда это?
Я рассказываю, как в Греции мы обращались к Дельфийскому оракулу..
-Понимаешь, там я вдруг поверила, что есть высшие сферы, где предопределен весь мой путь. Мойры, ткущие нить моей жизни. И я поняла с облегчением, что так я становлюсь значительно счастливее. Что бы ни случилось, я могу не терзаться за собственные ошибки. Древние греки потому и были счастливой нацией, за них все решали боги. Я даже думаю написать вступление. Одновременно рождаются несколько младенцев и Мойры в суете забывают про одну из них - Ирен. Ее судьба предопределена в той мере, в какой она зависит от судеб окружающих людей. Когда она, как я, попадает в Дельфы, она узнает о том, что может жить, как хочет, но только пока никого не любит и никто не любит ее. Иначе она все-таки попадает в сцепление с другими судьбами, как между зубцами шестеренок, и бывает ранена больнее остальных, ведь ее никто не оберегает.
-Да, это удачное дополнение, так все будет еще острее. Ты молодец, Бетси. Что ты будешь делать потом? Еще один роман?
-Нет, попробую сыграть Лидию в "Жизели". Витторио Минотти уговаривает уже полгода.
-Это замечательно. Что, у тебя так плохи дела? Когда ты счастлива, ты ведь забываешь обо всем постороннем.
Я киваю головой и впервые с сентября рыдаю. Вытерев слезы, я рассказываю Саре о женитьбе Коли и Джеке.
-Бетси, но что же тебе приносит страдание? То, что он женат на другой?
-Нет, я боюсь, что он сделал это ради меня, а сам будет страдать в этом нелепом браке без любви.
-Но представь себе, что он нашел себе этакого "Джека в юбке" и без любви, но с приятностью проводит с ней время.
-Ах, нет, у него такая тонкая душа, - в запале возражаю я, - Все равно это доставляет ему нравственные мучения. Вот если бы я точно знала, что он совершенно меня разлюбил, было бы легче.
-Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на мой взгляд, это запредельно утонченные чувства. Может ты все это придумала?
-Я уже ничего не понимаю! - всхлипываю я последний раз.
В Уайтхолле, получив из Рима отличные характеристики, уговаривают не бросать службу, но я, вспомнив вдруг обиду на то, что меня подставили в Москве, наотрез отказалась. У моего литературного агента я подписала контракт на экранизацию романа "Психоанализ" и, повидавшись с Сашей, уезжаю в Рим дописывать свой роман, который будет называться "Разум и чувства женщины". Саша впервые за четыре года в рождественские каникулы поедет домой. Я ни о чем его не прошу, только даю деньги на подарки Коле и его жене. Вернувшись домой, я обживаюсь на новом месте, заканчиваю роман и уже начинаю думать о сценарии. Опять ко мне приходит после работы Витторио и мы допоздна обсуждаем будущий фильм.
Витторио заявил, что я должна учиться хореографии, чтобы самой танцевать в фильме. Я начинаю посещать студию. Преподавательница, синьора Лючия, после первого занятия, на котором я старательно и неумело повторяла за всеми движения экзерсиса и адажио на середине зала, говорит, вздыхая:
-Если бы ты пришла ко мне лет десять назад, я бы сделала из тебя настоящую балерину. Но и сейчас видимость создать можно. Будешь заниматься экзерсисом и с Франческо - поддержками. Тут ты должна стать виртуозом. Фигура у тебя спортивная, хотя хорошо бы сбросить килограммов пять.
-Боюсь, это не понравится синьору Минотти, у него свои представления о женской красоте. Но вы знаете, я в Москве беседовала с балериной, которая в молодости танцевала в труппе Дягилева. У нее были фотографии всех балерин труппы. Очень худых среди них не было.
-Да, должно быть в те времена в моде были соблазнительные формы, - соглашается синьора Лючия и опять заставляет тренироваться до седьмого пота.
Франческо оказывается симпатичным парнем, худеньким, изящным, отличным танцором. Витторио он понравился и тот решил снимать его в роли партнера Лидии Михаила. Я боюсь, что он может не справиться, ведь это значительный персонаж. Михаил - влюбленный враг Лидии, изводит ее ревностью, по его вине Лидия теряет контакт со своим возлюбленным и попадает в катастрофу, делающую ее инвалидом. Я, желая познакомиться с Франческо поближе, приглашаю его пообедать. Мы сидим в ресторане. Франческо не пьет и почти не ест, он на диете. Разговор не клеится. Он еще не читал роман, мы не находим, о чем нам поговорить. Ничего, кроме балета, его не интересует, а в балете - важна только карьера. Он мечтает, что после фильма на него обратят внимание и пригласят в хорошую труппу, что он там будет танцевать - даже не так важно. Это меня удивляет. Я начинаю расспрашивать, как он вообще попал в студию. Оказывается, он из маленького городка на севере, четвертый и не последний ребенок в семье, отец - муниципальный служащий с небольшим окладом. Его мать, бывшая в молодости учительницей, заметив способности сына к танцам, вылезала из кожи, дав Франческо возможность учиться, и теперь он считал себя обязанным сделать быструю карьеру, чтобы отплатить матери.
-Франческо, хочешь, я устрою тебе стажировку в Большой театр? Или в Гранд Опера к Рудольфу Нуриеву?
Он в изумлении таращит на меня глаза: - А вы кто?
-Видишь ли, я несколько лет проработала в дипломатической службе и у меня есть кое-какие связи, особенно дома, в Москве, я ведь русская.
Это производит магическое действие. Мы начинаем говорить о русском балете. Франческо расспрашивает о знаменитых танцорах. Он видел Владимира Васильева в танцевальном номере из "Травиаты", видел фильмы с Барышниковым и Нуриевым. Я рассказываю о Лиепе, Лавровском и молодом танцоре из Ленинграда, который мне безумно понравился, и для которого ставил танцы Морис Бежар, о Фазиле Рузиматове. Особенно мне понравились композиции, которые он сочиняет сам на джазовую музыку и танго.
-Я тоже люблю танцевать под любую музыку, и под танго тоже, - признается Франческо.
-А ты можешь придумать танец танго, который можно станцевать, например, в ресторане, - приходит мне в голову блестящая мысль, - Но чтобы видно было, что это танцуют балетные артисты?
Конечно!
-Попробуем? Но ты должен меня тверже вести, я все-таки не балерина.
Франческо ведет меня на танцевальную площадку, я подхожу к оркестру и прошу сыграть танго. Мы начинаем танцевать. Он шепчет, что я должна делать, я не уверена, что все получается так, как хочет Франческо, но результат, видимо, неплох, так как раздаются хлопки посетителей.
-Жаль, что мне не было видно со стороны. Ты сможешь это повторить завтра? Я попрошу оператора заснять. Если понравится Минотти - мы включим это в фильм и напишем, что постановка танца - твоя.
-Но тогда нужно прорепетировать. Я еще подумаю над танцем.
-Главное, ты прочитай роман, тогда тебе станет ясно, как ты будешь вести себя, ведь ты должен быть влюблен в меня - долго и безнадежно. Видишь ли, я должна быть моложе, а ты - постарше.
-Ну, это легко представить, - улыбается Франческо.
С этого дня мы подолгу занимаемся вдвоем в студии, отрабатывая все основные движения из двух сцен "Жизели": сцены безумия и па-де-де во втором акте. Франческо очень помогает мне, с ним значительно легче делать трудные поддержки, он буквально носит меня на руках. Я удивляюсь его силе, ведь мы почти одного роста.
-Франческо, тебе тяжело? - все время спрашиваю я.
-Что ты, ты как пушинка!
За его хрупкой внешностью скрывается стальная мускулатура. Когда он танцует, я любуюсь им, движения его тела совершенны. Кроме "Жизели" в фильме должны быть эпизоды из "Весны священной", и еще мне приходит в голову, что если мы снимем начало "Призрака розы", где Франческо будет танцевать, а я, еще не "проснувшись", сидеть в кресле, это может получиться совершенно профессионально. К тому времени, как я заканчиваю сценарий и Витторио приступает к съемкам, нам с Франческо есть чем похвастать. Кроме того, он прочитал роман, который ему очень понравился, и теперь мы все время разыгрываем отношения Лидии и Михаила. Сцены, которые Франческо время от времени мне закатывает на репетициях и между съемками, настолько правдоподобны, что я перестаю воспринимать их как игру. Мы целыми днями ведем себя как кошка с собакой, шипя и фыркая, поэтому на съемочной площадке это выглядит естественным продолжением наших перепалок. Витторио очень доволен. Мы уже отсняли все танцевальные сцены и он считает, что "сумасшествие" будет коронным эпизодом. Тут мы преподносим ему сюрприз с танго. Мы снимаем сцену в ресторане, где происходит окончательный разрыв между партнерами и любовниками. Мы сидим за столиком, ссорясь и страдая, и я предлагаю Витторио:
-Может, мы потанцуем? Поставьте танго.
Франческо хватает меня за руку и почти силой выводит на площадку к оркестру, рывком разворачивая к себе лицом.
-Лиза, я люблю тебя! - тихо говорит он, - Слышишь? Это правда!
-Лидия, - поправляю я и мы начинаем танец, который репетировали несколько раз.
-Крупные планы! - кричит Витторио и заставляет нас повторить еще.
-Мы повторим, если ты отметишь в титрах, кто поставил танец! - замечаю я и мы повторяем танго несколько раз.
Теперь остается только один эпизод с Франческо: сцена, где во время дикого скандала, устроенного из-за того, что он чуть не уронил меня на сцене, он овладевает мной за кулисами на свернутых декорациях в полутьме. Я всегда оставляю такие эпизоды "на потом", но этот проходит на удивление непринужденно. Мы начинаем ругаться заранее и мечемся среди кулис, лестниц, канатов, размалеванных фанерных кустов, крича друг на друга, причем я, войдя в раж, мешаю итальянские, французские и русские слова и ругательства, как в почти забытых ссорах с Ивом. Как-то неожиданно мы оказываемся в заданном месте и Франческо, бросая мне в лицо ругательства вперемешку с любовными признаниями, начинает целовать меня, как безумный, прижимая к фанерному кусту, и мы падаем вместе с ним. Я от неожиданности начинаю вырываться с двойной силой.
-Лиза, поддавайся же! - кричит Витторио .
-Лиза, ну поцелуй же меня! - слышу я шепот Франческо, но по инерции еще колочу его по спине, постепенно затихая и запрокидывая голову, судорожно дыша и вскрикивая: "Негодяй, бездарь, подлец! Отпусти меня!", но крепко вцепившись в его плечи и притягивая его голову для поцелуя.
-Отлично, - говорит Витторио и тут же непринужденно предлагает повторить.
-Витторио, ты чудовище! Как можно это сделать два раза? Давай продолжим завтра. Я уже изнасилована, сколько можно!
-Хочешь посмотреть, что получилось? А потом ты скажешь мне, кто кого изнасиловал. Это как раз причина, по которой надо переснять самый конец. У Франческо мало энтузиазма. Вы бы порепетировали.
Я оглядываюсь на Франческо. Он стоит бледный.
-Не расстраивайся, - ласково глажу я его по щеке, - Ты отлично играл, я даже испугалась, такой это был бешеный порыв.
Он нервно улыбается.
-Я действительно в самый последний момент спасовал. Я не могу с тобой грубо обращаться.
-Лиза, - говорит, уходя, Витторио, - мы заканчиваем, когда отрепетируете, скажешь сторожу, чтобы закрыл здесь.
Мы остаемся одни в полутемном павильоне, изображающем театральный зал и сцену.
-Так в чем дело, Франческо, почему у тебя не получается?
-Я не знаю, Лиза. Я пытаюсь себе это представить и не могу. В какой-то момент я перестаю понимать, что мне нужно делать...
Я, стараясь не показать своего изумления, как можно безразличнее спрашиваю:
-Сколько тебе лет, Франческо?
-Скоро двадцать.
-У тебя много было девушек?
Он заливается краской.
-Когда я уезжал учиться, мама заставила меня поклясться на библии, что пока я не начну танцевать в театре, я не стану встречаться с девушками.
-А дома?
-Дома я целовался несколько раз с соседкой, но меня считали маменькиным сынком.
-Но ты замечательно играл. Очень темпераментно!
-Это потому что ты мне очень нравишься и я так хотел бы тебя целовать и ласкать, что это мне снилось по ночам.
-Я поняла. Нельзя сыграть то, что не знаешь. Но ведь ты наверняка все видел в кино?
-В общем, да. Только одно дело - кино, другое - когда ты рядом. Я не могу быть с тобой грубым, - повторяет он.
-Придется, Франческо. Сначала ведь все было хорошо. Мы так ссорились, что мне захотелось тебя придушить. Особенно, когда ты бросился меня целовать. Ты отлично сыграл.
-Но я ведь не играл! - отчаянно говорит он, - я месяц ждал этого эпизода. Мне просто хотелось целовать тебя, ведь завтра последняя съемка, когда я еще смогу это сделать?
Я в смятении смотрю на него. И этого мальчика я должна заставить сыграть любовную страсть, а потом спокойно распрощаться до завтра. Он чуть старше Саши. Тот тоже еще не имеет любовного опыта. Я не знаю, что мне делать.
-Лиза, можно, я еще раз тебя поцелую?
Мне вспоминается, как я просила Колю научить меня всему. Первый опыт должен быть самым лучшим, чтобы всю жизнь жить по этому образцу. Я протягиваю руки и Франческо робко заключает меня в объятия. Он целует меня, нежно касаясь губами, проводя ими по щекам и шее, его взволнованное дыхание горячей волной пробегает по моему телу. Он столько раз в танце держал меня в руках, но сейчас боится дотронуться. Я расстегиваю пуговки на платье, и Франческо с шумным вздохом округлившимися глазами смотрит на мою обнажающуюся грудь
-Лиза, что ты делаешь! - голос его приобретает какой-то металлический тембр и ломкость.
-Я тебя соблазняю, глупенький. Ты должен очень сильно меня захотеть. Не смотри, что я уже немолода, думай, что мне всего двадцать лет. Ты можешь делать все, что захочешь. Ты можешь меня завоевать. Ну?
Франческо вдруг опускается передо мной на колени и обнимает за талию.
-Я боюсь.
-Чего ты боишься? Меня?
-Нет, себя. Я боюсь, что у меня ничего не получится.
-Этого не может быть, глупый мальчик. Всегда у всех все получается! - я ерошу его волосы, прижимая голову к себе, - У тебя когда-нибудь не получилось? - осеняет меня.
Он слабо кивает головой. Я тоже опускаюсь перед ним на колени и мы сидим на полу лицом к лицу, но ему явно хочется спрятать глаза. Кладу голову ему на плечо, устраиваясь поудобней, обнимаю его и он, обхватив меня за талию, другой рукой невольно касается моей обнаженной груди. Мы оба вздрагиваем.
-Расскажи мне все, - прошу я, стараясь, чтобы это не выглядело простым любопытством.
-Парни из студии подшучивали надо мной, когда я рассказал, что поклялся матери. Намекали, что я вообще не способен с женщиной, иначе давно бы наплевал на всякие клятвы. Потом предложили пойти к проститутке, мол, она не девушка и клятва не будет нарушена. Ну, мы пошли. И когда она меня раздела, у меня пропала всякая охота, как она ни старалась. Мне просто противно сделалось. Я заплатил ей и просил ничего не говорить другим, но она, наверное, проболталась, потому что надо мной стали смеяться еще больше. А один - он вообще интересуется только мужчинами, открыто стал делать мне предложения.
-Франческо, ты ведь хотел поцеловать меня? Я тебе нравлюсь? - спрашиваю я, быстро соображая, как ему помочь.
-Очень!
-Я хочу попросить тебя об одной услуге, если тебе это не неприятно. Ты мне очень нравишься. Я давно живу одна. Приласкай меня, доставь мне такое удовольствие, - я беру его руку, целую ладонь, а потом кладу на грудь.
-Вот так? - шепчет он, нежно лаская ее.
-О, спасибо! Как хорошо!
Он осторожно стягивает с плеч платье, касается тела губами, покрывает его поцелуями.
-Франческо, ты великолепен, какое наслаждение! - подбадриваю его, но сама уже чувствую, что действительно это получается замечательно.
-Тебе нравится? - восторженно шепчет он, - Можно я совсем сниму это? - он осторожно снимает с меня платье и, чуть дыша, проводит руками от талии к бедрам, - Какая у тебя нежная кожа!
-Сними свою рубашку, я хочу почувствовать твое тепло рядом, - я помогаю снять рубашку и прижимаюсь к нему, подставляя губы для поцелуя, -О, Франческо, у тебя так чудесно все получается, продолжай!
Откинувшись на свернутые холсты декораций, слежу, как он восторженно ласкает мое тело, сам трепеща от возбуждения. Когда мы доходим до полного экстаза и ясно: что бы ни произошло, это его уже не испугает, я прижимаю Франческо к себе, шепча на ухо ласковые и благодарные словечки. Словно вихрь проносится над нами и в нас, увлекая за собой в бешеном ритме... Когда мы замираем, бурно дыша, Франческо вдруг откидывается и рыдает, закрывая лицо. Я глажу его, успокаивая, целую, покусываю и он, несколько раз глубоко вздохнув, затихает.
-Франческо, ты чудесный! Ты, как бог, наделен удивительным даром: ты не думаешь о себе и доставляешь такое наслаждение, что хочется умереть в твоих объятиях.
Он смотрит на меня совершенно счастливым и сияющим взглядом.
-Правда? Я то же самое хотел сказать тебе!
-Так тебе понравилось?
-Я чуть не сошел с ума.
Я засмеялась: - Хочешь еще? Мне хочется сделать для тебя то же, что и ты. Лежи тихонько, вот так... Тебе хорошо?
-Лиза! О Господи, Лиза!
Дальше только вздохи и быстрый шепот восторга прерывают тишину.
-Зачем ты это для меня сделала? - задумчиво спрашивает Франческо, кладя при этом уверенным жестом, жестом мужчины, руку мне на бедро.
-Очень давно, ты еще был совсем маленьким, для меня то же сделал один человек. Я до сих пор с восторгом об этом вспоминаю. С тех пор я уверена, что любовь между мужчиной и женщиной - это самое потрясающее, что есть в мире. Твоя мама очень тебя любит и боится, что ты можешь попасть в сети, вынужденно жениться и испортить себе карьеру. Невольно она чуть не искалечила тебе жизнь. Тебе просто нужно быть умнее и осмотрительнее. Мой приемный сын - ему скоро девятнадцать - тоже, по-моему, еще не попробовал этого. Я волнуюсь за него и надеюсь, что ему повезет и он не разочаруется. А теперь давай одеваться, ведь репетировать мы уже не будем? - со смешком добавляю я.
-Ты меня спасла, но как же я теперь буду жить?
-Ты будешь жить как молодой и талантливый танцор, который нравится девушкам. Ведь ты нравишься девушкам? - он кивает, - Ты просто боялся их, а теперь перестанешь. Но будь осмотрительным.
-Ты начала говорить, как моя мама, - обижается Франческо, - Я весь переполнен тобой, я горжусь, словно станцевал трудную партию и все получилось, а ты говоришь об осмотрительности с девушками! Лиза, ты больше никогда не позволишь любить себя?
-Кто может знать, что будет впереди? Вот закончатся съемки и я отвезу тебя в Париж. Я верю, что ты добьешься успеха.
Франческо подхватывает меня на руки и кружит по павильону: - Я не хочу успеха, я не хочу в Париж! Я хочу тебя!
-Меня ты тоже сейчас не хочешь! - смеюсь я, - Поставь меня! Завтра сыграем хорошо? А там посмотрим!
Подвезя Фрпанческо к остановке автобуса, я еду дамой и вдруг на меня нападает смех. Тоже мне, наставница молодежи! Но мне можно сегодня поставить "отлично". Хорошая идея - отвлечь его от своих страхов и заставить думать обо мне. Бедный мальчик, как же он мучился! Я невольно улыбаюсь. Если он в таком состоянии сумел так любить меня, что же будет потом! Может, его мать была права? Я совратила невинного парня, и не собьется ли он теперь с пути? Мальчик-то действительно способный. Джеку об этом происшествии лучше не знать. Вот кому бы я все рассказала - это Коле. Он все бы понял, посочувствовал парню и сказал, что я все правильно сделала. Дальше я еду, уже не улыбаясь.
На другой день съемка проходит отлично. Теперь у меня будут другие партнеры. После съемки ко мне подходит бледный Франческо.
-Лиза, мы еще увидимся с тобой?
-Посмотрим, Франческо. Я занята на съемках. А ты должен сейчас, до Парижа, усиленно заниматься в студии.
-Но Лиза, я ведь люблю тебя! И всю ночь, весь день я думал только о тебе!
-Тебе только кажется, что ты влюблен. Через месяц я отойду в область воспоминаний. Но не волнуйся, я что-нибудь придумаю, может, мы и встретимся еще разок. Главное - это не должно заслонять карьеру, это ведь и имела в виду твоя мать.
-Ты просто не хочешь меня больше и не знаешь, как отделаться, - тоном обиженного ребенка говорит Франческо, - у тебя много любовников и ты позабавилась со мной из каприза. А я люблю тебя! Ты для меня - единственная в жизни!
-Твоя жизнь - неполных двадцать лет, а мне скоро тридцать шесть. Я первая, но не последняя. Хотела бы я встретиться с тобой лет через пять. Ты с трудом меня вспомнишь, а потом расскажешь о всех своих победах и увлечениях.
-Лиза, замолчи!
-Франческо, я тебя очень прошу, не устраивай сцен! Прости, меня зовет Витторио. Я разыщу тебя в студии. И спасибо тебе, ты прекрасно сыграл!
Я ласково треплю его по щеке, целую и отхожу. Теперь каждый день, уезжая со студии, я замечаю Франческо, издали наблюдающего за мной. Когда за мной заезжает Джек, Франческо прячется за углом или за чужими машинами и смотрит оттуда тоскливыми глазами. Джек замечает его и спрашивает:
-Кто этот мальчик? Он ведь снимался с тобой?
-Он решил, что влюбился в меня.
-Это немудрено. Жаль, что я не могу сейчас присутствовать на съемках. Мы вообще почти не видимся.
-Скоро все закончится.
-Да, скоро все закончится. Ты уедешь в Лондон и я опять окажусь вдали от тебя. Моя жизнь - сплошное мучение, - с горечью добавляет он.
-Джек! - умоляюще говорю я, удивленная, что ему изменяет выдержка, - Это моя жизнь сейчас - сплошное мучение, я ведь на съемочной площадке страдаю по-настоящему, я не умею иначе. У меня не хватает сил после съемок продолжать страдать. Пожалей меня. Ты можешь сегодня остаться? Утешь несчастную!
Боже мой, думаю я, неужели мне теперь всю жизнь придется утешать страждущих, решая их проблемы? Я чувствую, что перестаю принадлежать себе, на меня заявляют права многие и я не могу отказать, чтобы не ранить, не обидеть. Хотя, может, милосердие тогда и является заслугой, когда сопряжено с самоотречением и приносит личные неудобства? Если бы я была верующей, я посоветовалась бы со священником.
-Джек, а ты посещаешь церковь? - спрашиваю я Джека, сосредоточенно ведущего машину.
-Да, правда очень редко, - отвечает он, удивленный вопросом, - Хожу на исповедь.
-И все там рассказываешь? И про меня?
-Да.
-Тебе это приносит облегчение? Я имею в виду, ты не чувствуешь, что это формально и не имеет отношения к твоим проблемам?
-Нет, это действительно дает мне если не облегчение, то по крайней мере силы жить дальше.
-Тебе тяжело со мной? - спрашиваю тихо и кладу ладонь на руль поверх его руки.
-Мне будет значительно хуже без тебя, - признается он, не отрывая глаз от дороги.
-Мне тоже, Джек! Ты меня разбаловал своей заботой и любовью. Я боюсь остаться одна, - говорю я искренне.
Вечер проходит совершенно по-семейному. Джек играет с Аликом, собирая из конструктора замысловатое сооружение, которое должно стать портовым краном. Мы с Алисой играем в лото на двух языках, итальянский она знает теперь отлично, как и английский. Боюсь только, что лексикон у нее в основном уличный. Ведь в отличие от Дженни, говорящей по-английски безукоризненно, как леди, учителями итальянского были садовник, рассыльный, горничная. Все время приходится поправлять ее. Русскому я учу ее сама по детским книжкам, которые мы привезли из Москвы и присылает Коля. Джуззи устроилась на ковре возле Алика и на все заигрывания Алисы только чуть поднимает уши и шевелит своим смешным хвостиком.
-Вот всегда так! - жалуется Алиса, - Вечно она возле Алика. А подарили-то ее мне! Правда, Джек?
-Я подарил Джуззи вам с Аликом, - примирительно говорит Джек.
-Ну и пожалуйста! - обижается Алиса, - Когда мы приедем в Лондон, Саша купит мне десять таких собак! Он-то меня любит!
-Алиса, как тебе не стыдно! Мы все тебя любим.
-Все равно Саша больше всех! - упрямится Алиса, - И Коко! А когда приедет Коко?
-Я не знаю, Алиса, - честно отвечаю я, - Может, он еще и приедет...
Саша, побывав в Ленинграде, у меня еще не был, позвонил только из Лондона и скупо рассказал, что жену Колину он не застал, она уехала в отпуск к матери, видел только ее фотографию.
-Ну, Бетси, ты бы видела! - чуть не захлебнулся ехидным смехом Саша, - Я чуть не упал. Где он ее такую нашел? А Коко постарается последний раз приехать. Он очень скучает без детей.
-Хорошо, Саша, - ответила я, стараясь говорить равнодушным голосом, - мы приедем в Лондон в августе. Ты, я надеюсь, навестишь еще нас до отъезда?
В апреле кончаются съемки. Пока идет монтаж, я решаю уехать в Венецию, чтобы показать детям карнавал. Алиса в восторге от Венеции и особенно от веселых и красочных карнавальных шествий. Она тоже требует себе костюм и маску. В одной мастерской мы находим детские костюмы и Алиса выбирает черно-белый костюм Пьеретты с пышным кринолином и белую маску на палочке. У девочки хороший вкус, она не соблазняется яркими и пестрыми детскими костюмами, от которых пахнет Голливудом. Я подбираю себе такой же костюм и маску. Когда Алик видит меня в пышном платье и белой маске на лице, он поднимает крик, и мы с Дженни и Алисой долго его убеждаем, что это совсем не страшно, а просто весело. Наконец Алиса отдает ему свою маску и Алик, забавляясь, то закрывает лицо, то открывает.
-Поумнеет он у нас когда-нибудь или нет? - замечает Алиса, - Я ведь не была такой глупой, мама?
На выходные приезжает Джек, и мы катаемся на гондоле по Большому Каналу. Я рассказываю Алисе легенды Венеции. Вечером мы слушаем оперу в театре и Алиса горда, что сидит рядом с Джеком в смокинге, а на мне вечернее платье и бриллианты.
-Мамочка, когда я выросту, ты дашь мне надеть это хоть разок?
-Алиса, когда ты вырастешь, это колье будет твоим. Твой отец подарил его тебе на совершеннолетие.
-Коко?
-Нет, твой настоящий отец, Александр Ферндейл. Ты же знаешь, я тебе рассказывала.
-Интересно, почему у меня сразу так много отцов? И настоящий Александр, и Коко, и Джек с нами часто играет?
Я невольно переглядываюсь с Джеком и краснею. Хотя и не назвав еще истинного отца, Ива, она права, мужчин вокруг них много. Но дети растут без отца. Может, мне и в самом деле выйти замуж? За Джека например. Я рассеянно скольжу взглядом по его фигуре и лицу. Скоро пять лет, как мы знакомы. По-прежнему меня волнуют его ямочка на подбородке и зеленоватые глаза с их неизменной любовью во взгляде. Я знаю только двух человек, которых я любила больше него. Один уже мертв, другой - далеко. Нет, которых я просто любила. Джека я не люблю и поэтому мне сложно определить одним словом ту смесь симпатии и привязанности, уважения к его чувствам, гордости, что такой замечательный человек любит меня, благодарности за его отношение к моим детям и сексуального влечения, которое я испытываю рядом с ним. Но черт побери, что же мне делать, если я люблю другого?! Достаточно ли всей этой не-любви для того, чтобы выйти за него замуж, чтобы связать себя и его клятвой в вечной любви и верности при католическом венчании, и быть готовой в любое мгновение уйти за тем, кого люблю? Единственное мое желание - быть готовой откликнуться, если меня позовут, а значит - быть свободной.
-Ты рассматриваешь меня? - вопросительно смотрит Джек, - Каков твой приговор?
Я сжимаю его руку. Антракт закончился и я могу не отвечать, но Джек заметил, что я не слушаю, думая о своем. Второй проблемой для меня стал Франческо. Тенью он ходит за мной, подстерегая у студии или утром у входа в дом. Его тоскующий взгляд выводит из равновесия. Еще дважды мы встречались в маленьких гостиницах, уезжая за город, и он так бывал счастлив, так благоговейно любил меня, что мне хотелось смеяться и плакать одновременно. Для меня любовь всегда выражалась в сексе, все чувства выплескивались в любовных объятиях и могли быть нежными и целомудренными в самых бесстыдных и откровенных ласках. У Франческо же, получившего подтверждение своей мужской силы, сохранилось романтическое представление о невинной духовной близости как высшей форме чувств. Его шокировало мое стремление сразу лечь в постель. Он мог бесконечно долго держать мою руку, прижавшись к ней губами, нежно целовать лицо, и удивлялся моему нетерпению. Мне становилось грустно, ибо я чувствовала себя рядом с ним древней старухой, я с трудом вспоминала те чувства, которые были близки его состоянию и которые я испытывала к Сергею в юности. Я тоже считала тогда наслаждение духовной близостью важнее секса, хотя мой темперамент пытался убедить меня в обратном. Если бы я полюбила Франческо, возможно я бы снова ощутила желание пережить вторую молодость и его восторженная нежность нашла бы отклик. Но сейчас все любовное томление и романтические вздохи утомляли меня.
-Моя Джульетта! - называл он меня и я, подавив смешок, отвечала:
-Ромео уложил Джульетту в постель на первом же свидании. Раньше знали толк в любви, и дети сразу откусывали от яблока, не тратя время на восторги.
-Лиза, ты смеешься надо мной, почему я должен вести себя с тобой как со шлюхой!
Потому что я и есть шлюха - думала я. Спать с мужчиной, не любя его, только ради получения минутного удовольствия, - сродни употреблению наркотиков в погоне за иллюзией. Первый раз я поступила милосердно, дав Франческо уверенность в себе и излечив его от комплексов, но теперь-то что? И вообще, слишком часто я стала забираться в постель к мужчинам без должного чувства, потакая чувственности. Да, Коко, дорогой, что-то ты во мне все-таки сломал, пытаясь исправить мою жизнь.
-Ну зачем же, как со шлюхой. Веди себя, как Ромео на первом свидании, - подсказываю я со вздохом.
Тем временем фильм смонтирован, и мы озвучиваем эпизод за эпизодом. Для меня это всегда было трудно. Когда я играю, мой голос играет вместе со мной. Но, сидя в полутемной студии, так трудно повторить тот эмоциональный тон, который естественно звучал на съемочной площадке. Иногда я повторяю фразу по двадцать раз и даже Витторио перестает улавливать разницу.
-Боже, Лиза, как ты требовательна. Я должен бы радоваться, но даже меня ты утомляешь. Я начинаю чувствовать себя непритязательным второсортным режиссеришкой, меня устраивает первый же вариант.
Наконец, все готово. Я смотрю на жизнь, которую я прожила на экране, и не верю, что это создала я сама. Та старуха, что опираясь на палку идет по саду, держа по-прежнему спину прямо, а голову высоко - это уже как бы не я. Я с трудом уговорила снимать меня в гриме до старости. Маленькие шляпки с вуалеткой, белые кружевные воротнички, которые до сих пор носят наши ленинградские старушки - это все подсказано мной. И вот теперь я смотрю на экран и сопереживаю несчастной женщине, лишающейся постепенно всего: Родины, возлюбленного, возможности танцевать, и идущей дальше с прямой спиной и поднятой головой, сохранив любовь к Родине, единственному мужчине и танцу. Когда фильм кончается, приглашенные бросаются поздравлять нас. Джек стоит в стороне и смотрит на меня со слезами на глазах. Витторио отводит меня в сторону.
-Лиза, только благодаря тебе я попал в Дельфы и снял этот фильм. Раз мы его закончили и предсказание сбылось, может, теперь ты выйдешь за меня замуж? Я никогда не говорил тебе о любви, но я не хотел тебе надоедать. Еще в Брюсселе я понял, что влюблен.
-Спасибо, дорогой мой, я тронута, - рука моя ласково скользит по его щеке, - Но у меня ведь тоже есть своя предсказанная судьба.
-Ах, ну да, какая-то буря. Ну считай, что это будет буря оваций и восторгов зрителей.
-Посмотрим. В любом случае я в августе уезжаю в Лондон насовсем.
-Как, а следующий фильм?! Мы создали бы "Разум и чувства женщины" на Оскар!
-Может, ты и сделаешь это? Но уже без меня, - улыбаюсь я.
-Я хочу послать наш фильм на фестиваль. Сейчас в Испанию, а потом в Канны. Ты поедешь со мной?
-Если мы получим первый приз! - смеюсь я, отходя.
Фильм с успехом демонстрируется в Европе. В конце апреля мы с Витторио, Франческо и Джанкарло Фьори, сыгравшим главную мужскую роль, летим в Испанию. Пока идут конкурсные просмотры, мы с Франческо едем на несколько дней в Гранаду. Он давно мечтал посмотреть на настоящие танцы фламенко. Франческо ждали в начале мая в Париже, где я устроила ему стажировку. Эти дни перед расставанием - прекрасны. Гранада фантастический город, и мы любуемся им все свободное время, а его не так много. Целые дни мы проводим в студиях, где обучают фламенко, и в тавернах, где собираются любители-танцоры. Это безумно интересно, я сижу, открыв рот, наблюдая, как испанки непринужденно выбивают кастаньетами один ритм, каблуками кожаных туфелек - другой, и их ноги и тела подчиняются таинственным древним канонам, что дает в сумме удивительно гармоничный, сдержанный и пламенный одновременно танец, прекраснее которого я не видела.
Франческо сразу принимают за своего, уважительно похлопывая по плечу, когда он повторяет за ними наиболее сложные ритмически движения. Эти танцы настолько чудесное зрелище, что я безропотно сижу часами с чашкой кофе и кружкой красного и густого вина с терпким и возбуждающим ароматом, следя за танцорами. Ничего более прекрасного, чем танцующий испанский мужчина, я не видела. Их грация дикого зверя и сдержанная мужественность, взрывающаяся вдруг неукротимым темпераментом, приковывают взгляд и заставляют в глубине груди дрожать какую-то струну. Все это накладывает на нас отпечаток чувственности и испанского безумия и придает особенный оттенок нашим ночам. То ли почерпнув мужественной настойчивости в танцах, то ли осознав неотвратимость расставания, Франческо превращается вдруг в необыкновенного любовника.
-Ты становишься взрослым, мой мальчик, - замечаю я, потрепав его по волосам.
-Не называй меня мальчиком! - опять обижается он, - Ты все время подчеркиваешь, что я младше.
-Не ты младше, а я старше, - поясняю я, - ты-то в самый раз. Тебе и нужна такая же юная подружка. Присмотрись, парижанки имеют неповторимый шарм.
-Замолчи, Лиза! - он бросается меня целовать.
Удовольствие, что я получаю с другими, уже не изумляет меня. Та часть души, где была моя любовь, захлопнулась и ключ я постаралась забросить далеко. Теперь без всякого смущения я следовала только желаниям своего тела.
-Мне не хочется уезжать отсюда, - признаюсь я Франческо, лежа в постели, закинув руки за голову и потягиваясь под его ласковыми прикосновениями, - здесь так спокойно, забыть бы все на свете!
-А я хотел бы, чтобы ты поехала со мной в Париж!
Я смеюсь. Он быстро меня забудет. Уже сейчас танцевать в Париже для него важнее. Франческо сжимает меня в руках, подтягивая на себя.
-Тебе смешно?!
-Я смеюсь от удовольствия, - уверяю я, и он верит, видя в моих глазах разгорающуюся страсть.
Мы возвращаемся как раз к закрытию фестиваля, когда объявляют победителей. Каково же мое изумление, когда кроме ожидаемого специального приза жюри нашему фильму, я получаю призы за сценарий и за лучшую женскую роль. Это меня ошеломляет. На конкурсе представлены фильмы с лучшими актрисами Европы, и я явно им конкуренцию не составляла. Витторио на вершине счастья. Церемония награждения, хоть и не такая роскошная, как при вручении "Оскара", все же очень красива. Когда мне вручают приз за лучший сценарий, я в ответном слове говорю, что роман и сценарий были написаны благодаря одному человеку, играющему в моей жизни такую же роль, как и в жизни моей героини. Ему я и посвящаю этот приз. Своим же успехом как актриса я обязана режиссеру Витторио Минотти, который один верил вначале, что я смогу танцевать на экране, как прославленные русские балерины прошлого, и своему партнеру, который мужественно принял на себя всю тяжесть (в зале вызывает смех мой жест, указывающий на себя) моей балетной карьеры.
Меня осаждают толпы журналистов, но у меня нет никакого желания рассказывать им о себе. Я предоставляю это Витторио, а сама отправляюсь в отель собирать вещи. Сразу после банкета ночным рейсом я хочу лететь домой. Банкет великолепен, проходит он в залах летней королевской резиденции с пышностью, достойной королей. Меня окружают знаменитые актеры, известные режиссеры, и у меня от комплиментов слегка кружится голова. Меня приглашают сниматься, просят написать сценарий, на "бис" мы с Франческо танцуем наше танго. Уже под утро я еду в аэропорт.
Продолжение - глава 14 Идиллия на фоне бури
А здесь можно прочитать полностью роман
Мне понравилось!