Кэт смотрела на Диму округлившимися глазами. Моргнула. С шумом втянула воздух, её губы вытянулись, как будто она хотела сказать букву ”о”, и на выдохе восхищённо протянула:
- О-о-ого, – и тут не только её глаза вспыхнули, она сама вся просто засияла. – Ничего себе.
Дима сразу успокоился, а то подумал, что её хватит удар от такого признания в любви. И тут же понял: не смотря на замужество, не смотря на то каким уродом был её муж, Кэт ещё такой ребёнок. Особенно в том, что касалось отношений. Она невинна и неопытна до смешного.
“ Моё смешливое сопливое чудо”, - с нежностью подумал он.
Совсем не так Дима планировал сказать Кэт о своей любви. Ему хотелось сделать это как-то этак... в романтической обстановке. Например, отвезти её в Париж. Заказать номер для новобрачных в “La Reserve”, откуда открывается вид на Эйфелеву башню и Елисейские поля.
Изысканный ужин при свечах на террасе.
Кэт в роскошном вечернем платье.
На постели размером с футбольное поле - сердце из лепестков роз...
В высоких запотевших бокалах искрится шампанское Veuve Clicquot Ponsardin. Его мама обожает именно это игристое вино, за его мягкий необыкновенный вкус, в котором, как она говорит, сочетается аромат белых фруктов, ванили и свежего хлеба. Нужно быть истинным гурманом, чтобы это почувствовать. Для Димы на вкус оно было такое же, как любое другое шампанское, но вдруг Кэт оценит?
Можно и не ехать во Францию, но сказать о том, что он любит её, Дима хотел в более интимной обстановке. Только он и она. И плевать где. Вот только не на улице.
Но с Кэт тяжело что-то планировать. Не просто тяжело, практически невозможно.
Да и романтик из него никакой. Никогда не страдал этой хернёй. А если сказать начистоту, то ни для одной из девушек, с которыми он встречался, этого не требовалось. Они сами вешались на него.
Но в Париж он Кэт всё-таки отвезёт. Потом. Обязательно. И не только в Париж.
Сейчас же им нужно серьёзно поговорить. Чтобы не осталось никаких недомолвок. Во-первых, нужно рассказать Кэт о Кирилле. Нет. К чёрту его. Это может подождать. Вначале пусть она объяснит, что её заставило сбежать.... Лёшка божился, что ничем её не обидел. И всё же... что-то Кэт разозлило, раз она оборвала все связи.
- Да. Теперь ты это знаешь, – Дима помедлил секунду, задумчиво посмотрел на её губы, словно раздумывая поцеловать или нет, и продолжил:
- И ещё..., – самое главное, когда давишь на человека, предоставить ему возможность возражать. Якобы предоставить. – У меня к тебе много вопросов. Предполагаю, у тебя тоже есть, что у меня спросить. Или я не прав?
- Возможно, – уклончиво ответила Катя.
А сама опустила голову и подумала, проглотив горький смешок. “Ну, вот. А как хорошо всё начиналось”.
Негромкий голос Димы глубокий и уверенный. Человека с таким голосом не трудно представить в огромном кабинете в массивном кожаном кресле или за трибуной перед притихшей аудиторией.
- ...Тебе нужно объяснить мне кое-что. У нас проблема. И эта проблема – ты, – он сделал ударение на последнем слове. Выдержал паузу, ожидая, что Кэт хоть что-то скажет и, не дождавшись, продолжил:
- Возможно ты не совсем понимаешь ситуацию.... Я буду говорить, а ты меня поправь, если я где-то ошибусь. Договорились? – Дима поймал себя на мысли, что стал слишком серьёзным. Даже самому противно. Сдержанный, солидный не по годам. Как будто не он минуту назад орал во всё горло о своей любви.
Кэт опустила голову, потупив взгляд, как только он упомянул о том, что у него есть к ней вопросы. Совсем как провинившаяся первоклашка, которую отчитывает учитель. Слушала и молчала. Дима не видел её лица, и это напрягало.
Он с трудом удержал себя от того, чтобы не наброситься на неё. Поднять её опущенную голову, сжимая волосы Кэт до огня на затылке, и целовать, целовать, целовать...
“Интересно, она догадывается, как действует на меня? Нет. Иначе вела бы себя по-другому”.
Знает ли она, как странно ему осознавать, что он полюбил её? На самом деле, он совсем не понимает Кэт. Её поступки лишены логики и здравого смысла. Но, несмотря на многочисленные “но”, он любит её так сильно...
В ответ на его вопрос Катя кивнула, не издав ни звука.
- Отлично, – Дима взял её за руку и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, потянул за собой. – Пошли.
- Куда? – Катя вцепилась в его рукав, словно пытаясь остановить, и тут же быстро отдернула руку, будто обжегшись.
- Что значит, “куда”? – Дима остановился, посмотрел на неё, мягко улыбнувшись, и с лёгкой-лёгкой насмешливостью спросил. – Не говорить же нам здесь?
Катя нахмурилась, всё-таки уловив его издёвку. И ещё. Эта его улыбочка...
“Так улыбаются душевно больным или умственно отсталым”, - решила она.
Это задело, обидело её, и она стала заводиться, накручивая себя.
И всё-таки не могла не признать, что он прав. Место действительно не подходящее для серьёзного разговора. И это, эта его правота, как ни странно, тоже бесила её.
Послать бы его..., куда подальше с его разговорами. Да только духу ей не хватит. Нет не духу. Она не сможет его ни оттолкнуть, ни отказаться.
А ещё ей было страшно остаться с ним наедине. Очень страшно. Словно возвратиться туда, откуда тебя выгнали с позором. Словно вернуться на пепелище.
Но ещё больше её пугали его вопросы. Вернуть утраченное доверие будет ой как не просто. Его не склеить слезами и соплями.
- А с этим что делать? – она посмотрела через плечо на пакет с продуктами.
- Стой на месте, – строго приказал Дима, выпуская её руку.
От его тона и тяжёлого взгляда у Кати поджилки затряслись. У неё сработал рефлекс. Всю свою жизнь она привыкла подчиняться. От этого так просто не избавиться.
“Эй, кто-то там говорил, что я теперь свободна? Помнишь?”- напомнила Катя себе. И тут же призналась, что нифига она не свободна.
Дима вернулся к лечебнице, подобрал несколько яблок, выкатившихся на тротуар, бросил их в пакет и брезгливо поднял его двумя пальцами, держа от себя на расстоянии вытянутой руки. Пакет был грязный, из него вытекла тонкая струйка молока. Недолго думая, Дима просто взял и опустил его в урну для мусора у двери ветлечебницы. А посмотрев на Катю, замер.
Почему-то её ужасно разозлило то, что Дима даже не спросил у неё, что делать с этим пакетом, нужен ли он ей.
Похоже, у неё даже глаз дёрнулся от злости.
Почему? Почему она вдруг разозлилась? Казалось бы, мелочь. И Дима, в принципе, всё сделал правильно, но... она буквально кипятится внутри. Навинчивает, накручивает себя.
- Ты хотела его забрать? – растеряно спросил он, указав рукой на урну.
- Теперь не важно, – буркнула она сердито и перевела взгляд на дорогу, ещё больше разозлившись. Теперь она злилась и на Диму и на себя.
Катя старалась задушить эту, казалось бы, беспричинную злобу, но только ещё больше распалялась.
Одно яблоко выкатилось на проезжую часть. Чудо, что его не раздавили. В её животе раздался голодный рык. Она почувствовала странное необъяснимое желание погладить свой живот, как будто там сидело живое существо, воющее и клацающее зубами от голода.
- Кать, ты что обиделась? – Дима уже стоял возле неё, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Эй, посмотри на меня.
Катя неопределенно мотнула головой. Толи отказываясь смотреть на него, толи давая понять, что не обиделась. Догадайся, мол, сам.
Дима истолковал её жест по-своему:
- Ну, раз не обиделась, тогда пошли, – хмыкнув, он обнял её за плечи и повел к своей машине.
“Совсем худая стала. В чём только душа держится? Кожа и кости”, - пронеслось у Димы в мыслях. И от прилива жалости комок в горле.
“Ничего откормлю”, – он заставил себя улыбнуться.
“Буду кормить её с ложечки”, – от зашкаливающей нежности улыбка Димы стала шире уверенней.
Катя же все свои оставшиеся силы направила на то, что бы сдержать слёзы.
Злости уже не было. Её смыло волной удовольствия, накрывшей Катю, едва лишь рука Димы легла на её плечи.
Как же уютно она себя чувствовала в его объятиях...
О том чтобы возмутиться, Катя даже не подумала. Она готова была идти за ним куда угодно. С закрытыми глазами. Не задавая вопросов. И это не слепое подчинение. Нет. А полное доверие. Была уверенна: он не обидит её. Не накажет, чтобы она не сделала.
Катя поняла – боялась она не Диму и не его вопросов. Ей было страшно потерять его. Сейчас он рядом. Вот только надолго ли? Когда она его потеряет? Через час? Через год? Но больно уже сейчас. Душа болит...
- Куда мы едем? – набравшись смелости, спросила Катя.
- Туда, где нам никто не сможет помешать, – ответил Дима, не отрывая взгляда от дороги.
“Блин! Это хреново”, - подумала она, закусив нижнюю губу, но приставать с расспросами не решилась.
Молчание, похоже, Диму не тяготило, а вот Катя очень нервничала. Места себе не находила.
Посадив её на переднее сидение, он захлопнул за ней дверцу, и вальяжно, не спеша обошел машину спереди. Но садиться он не торопился. Достав мобильник, Дима сделал несколько звонков, но говорил кратко и при этом не спускал с неё глаз.
Катя старалась не смотреть на него, но бросая косые вороватые взгляды, неизменно встречалась с его взглядом и сразу же отворачивалась, успевая однако заметить его улыбку.
“Похоже, у него хорошее настроение..., может разговор не будет слишком уж тяжёлым?”- пыталась она себя успокоить.
Но вспомнив, какой бардак оставила у него в квартире, пришла в тихий ужас. Как объяснить, почему она это сделала?
Сев рядом с ней, Дима бросил только одно слово: “Пристегнись”.
Вёл он машину легко и уверенно, даже можно сказать красиво. Вот только наслаждаться поездкой Кате мешало ощущение, что она села голой попой на муравейник, а не в удобное кожаное кресло.
Было не по себе от того, что Дима, посадив её в машину, как, будто даже забыл, что она рядом.
Всё больше и больше ею овладевало беспокойство. Что если ей почудилось, что Дима признался в любви? Вдруг это был плод её фантазий?
Она поёрзает в кресле.
“Почему он молчит? Вот ведь..! Сказал же, что им нужно поговорить, а сам молчит.”
Не поворачивая голову, Катя скосила на него глаза.
Машина, мягко сбросив скорость, остановилась, возможно, они встали перед светофором.
Взгляд Кати упал на руки Димы, лежащие на руле.
Красивые. У него всё красивое. Длинные чувствительные пальцы, как у пианиста.
И тут Дима указательным и средним пальцем постучал по рулю, а потом круговым движением погладил его.
От этого его жеста Катю бросило в жар, а внизу живота возбуждение скрутилось в тугой пульсирующий узел. А ещё она почувствовала странный укол ревности, что пальцы Димы гладят не её, а руль.
Задержав дыхание, она отвернулась и сильно зажмурилась.
“Что же он со мной делает?”- мысленно простонала она.
“Это не он – а я. Извращенка!! Вот кто я. Ревновать к рулю... обхохочешься”, - набросилась она на себя.
Ей потребовалось много времени, чтобы успокоиться и решиться спросить, куда они едут. Ответа как такового она так и не получила.
В замкнутом пространстве салона автомобиля аромат парфюма Димы кружил голову.
“Как же он здорово пахнет”, - забывшись, Катя глубоко вдохнула сладкий дурман и поплыла, прикрыв глаза от удовольствия.
И вкусно и горько. Туманно....
В голове равномерно гудело от усталости. День выдался длинным тяжелым и насыщенным. Катя, борясь со сном, с трудом разлепила потяжелевшие вдруг веки. Её разморило от тепла. Мягкий ход машины и равномерный убаюкивающий гул мотора.
Она успокоилась и расслабилась, откинувшись в удобном кресле, и только вдыхала, забывая выдыхать, наслаждаясь отголосками запаха Димы.
Он рядом. Не просто сидел рядом, а внутри неё. Будто сильнейший телепат Дима слышит её мысли, разделяет её чувства, а она слышит и чувствует его. И что важней всего он понимает её. Все её страхи надуманны.
Повернув голову, Катя посмотрела на Диму. Открыто, не таясь. И он тот час же, словно почувствовав её взгляд, с затаённым нежным наслаждением быстро заглянул в её расслабленное лицо. И нахмурившись, отвернулся, сосредоточившись на дороге.
- Устала? Потерпи, родная, скоро приедем, – извиняясь, сказал Дима.
- Я люблю тебя... Я... так сильно... люблю тебя..., - прошептала Катя и улыбнулась, не чувствуя как по щеке катится слеза.
То, что держала в себе, вдруг вырвалось. Она не просто призналась ему в Любви. Она пропускала каждое слово сквозь себя, открывала свою душу.
Едва ли Катя хотела, чтобы Дима услышал её признание. Её шёпот был таким тихим, почти как дыхание. А он вдруг повернулся и посмотрел на неё. И, как посмотрел!
Можно ли поцеловать взглядом? Да, можно. Если в этом взгляде столько какой- то неистовой обжигающей нежности, едва сдерживаемого вожделения. Если на тебя смотрят так, как будто ему никто не нужен кроме тебя.., только ты.
У Кати сбилось дыхание, а сердце в груди забилось, зачастило, выбивая что-то быстрое, сильное и счастливое-пресчастливое.
Смутившись, она опустила голову и отвела взгляд в сторону.
- А я тебя ещё сильней люблю, – услышала она и вспыхнула. Кровь горячей волной прилила к щекам.
Встретившись глазами с Кэт, Дима на несколько мгновений выпал из реальности, попав в плен карих глаз. Таких тёплых, таких любимых, таких желанных, таких....
Неудержимо захотелось обнять её, прижать к себе крепко-крепко и не отпускать. Никогда.
Не отрывая взгляда от дороги, он протянул руку и взял ладошку Кати, бережно сжав её. Если не обнять, то хоть за руку взять он мог себе позволить.
“Моя. Теперь ты только моя”, – подумал он.
Ледяные пальчики дрогнули, и Диму продрало и холодом и жаром.
Поднеся её руку к своему лицу, он быстро и коротко прижался губами к подрагивающим пальчикам и положил ладонь Кати на свою ногу чуть выше колена.
Услышав судорожный вздох Кэт, довольно улыбнулся.
Только она заставляет его сердце то сладко замирать, то болезненно сжиматься, то биться как ненормальное. Сердце не соврет. Это его. Родное. Единственное. Желанное, до боли в груди. Кэт – его наказание. Мука мученическая. Испытание для нервов. Всю душу, она ему выпотрошила, вывернула наизнанку.
Но без неё жизнь не в радость. Никогда бы не подумал, что может быть так пусто на душе.... Ничто не мило. Хоть вешайся. Не забыть. Не сбежать. Всё не то. Не те глаза на тебя смотрят. Не те руки тебя ласкают. Не те губы тянутся к тебе.... И тут понимаешь – это не излечимо, это навсегда. Вот оно – его лекарство. Сидит наконец-то рядом.
“ А любить оказывается больно”, – подумал Дима.
Катина рука сжалась в кулак, но отдёрнуть не успела - предугадав её намерение, Дима накрыл сверху своей ладонью, припечатав.
“Какая же у него рука горячая или моя такая холодная”, – подумала Катя. Тягучее, как мёд тепло от его руки разливается дрожью по телу, стекает вниз.
- Не убирай, – не то попросил, не то приказал Дима.
Катя поёрзала.
- Но... я думаю... это как-то... неудобно, – замялась она.
- Кэ-ээт, – протянул он её имя с таким нескрываемым удовольствием, с такой интонацией, как будто они любовью занимались, смутив Катю ещё больше. – Мне будет очень приятно, если ты не уберешь руку, но если тебе неудобно.... Что ж, не хочешь – заставлять не хочу и не буду. – и резко убрал руку, прижимающую её ладонь.
Последняя его фраза прозвучала так резко и жёстко, что Катя, забыв о смущении, изумлённо вытаращилась на Диму.
Он не посмотрел на неё. Играя желваками, с какой-то злостью напряжённо смотрел вперед.
Что случилось? Что его вдруг рассердило? Только что всё было хорошо...
-Ты сердишься? – шёпотом спросила Катя. Она не понимала, чем могла настолько разозлить его.
Сжав губы, Дима резко выдохнул носом:
- Да, нет же, Кэт. Я не сержусь.
- А то я не вижу, – огрызнулась Катя и обижено отвернулась. Но руку с его ноги не убрала.
- Кэт, милая..., ты ошиблась, – голос Димы стал такой ласковый, мягкий, бархатный. Какой-то... мурчащий. Словно лев к ней ластится, как домашний котик.
- Неужели? – сухо, с напускной наивностью спросила она и даже плечом передёрнула.
- Да, ошиблась. Не принимай всё на свой счет. А на будущее запомни, чтобы ты не сделала – я никогда, слышишь, никогда не буду на тебя сердиться.
Катя лишь фыркнула, мол, так я и поверила.
- Значит, не веришь. Скажи, я тебя обманывал? Подумай. Вспомни. Я тебе хоть раз лгал?
- Нет. Не помню. Причём тут это?
- Как это причём?! Я никогда....
- Да, – преребила его Катя. – предположим, ты всегда говоришь правду. Но, говорить это одно, а.., – она замолчала, как будто собиралась с мыслями или не решалась что-то сказать.
- Продолжай. – Дима нахмурился.
- Ладно, – вздохнула Катя и с опаской продолжила тщательно подбирая слова, словно по тонкому льду шла. – Вспомни, как ты избил соседа Дины.... А ты тут обещаешь не злиться..., хочешь, чтобы я тебе поверила...
Если бы она смотрела на Диму, а не в окно, то увидела бы тень раскаянья, тучей омрачившую его лицо. “Один необдуманный поступок в прошлом и – всё вдребезги. Как вернуть её доверие”? – думал он.
- Кэт, тогда я был не в себе. Я не оправдываюсь. Знала бы ты, как я сожалел, что тогда не сдержался. Я погорячился. Думал, это в прошлом..., но раз ты вспомнила, то... постарайся понять меня. Поставь себя на моё место. Допустим, у тебя есть младшая сестра, которую ты очень любишь. Стараешься её уберечь, защитить...
- Мне трудно это представить. У меня нет ни сестры, ни брата. Но даже если бы она была... я не ты. Я никогда не дралась и не собираюсь.
- Скажи, почему ты вдруг вспомнила о соседе?
- Сама не знаю. Просто так. Вдруг вспомнила и всё. – Катя передёрнула плечом, стараясь выглядеть беспечно.
- Он тебе нравится? – угрюмо спросил Дима с едва сдерживаемой угрозой.
- Нет, – у Кати почему-то руки затряслись. – То есть, он хороший человек.., добрый, веселый. Но, для меня он, как друг.
- Друг. – задумчиво повторил Дима, заметно расслабившись. – Я тоже хочу быть тебе другом. Хочу, чтобы ты мне доверяла..., – и тут он воскликнул, как будто до него только что дошло, почему Катя напомнила ему о соседе. – Неужели ты подумала, что я могу поднять на тебя руку?!
- Я видела, что Лиза тебя побаивается, – тут у Кати и коленки затряслись, не только руки.
- Что?! Да я её пальцем не тронул. Никогда. Даже в детстве. Не веришь? Спроси сама у неё. Давай, я позвоню к ней и...
- Не надо!
- Нет, уж, давай всё сразу проясним, – горячился он и уже достал свой мобильный, но Катя буквально повисла на его руке, с мольбой глядя на него.
- Дима, прошу тебя, не звони, пожалуйста. Я верю тебе. Вот честное слово, верю.
- Хорошо, – он, скрипя сердце, уступил мольбам Кати.
Не смог отказать ей. Для неё он готов был сделать, что угодно. Согласился, хотя терпеть не мог не завершенных дел.
В сердцах бросил телефон на приборную доску:
- Но только при условии, что при встрече ты у неё спросишь...
- Да, да. Спрошу. Если для тебя это так важно.
- Поверить не могу, что ты про меня могла так подумать, – ворчал он. – Как ты могла?
Как ни странно она успокоилась. Её перестала бить нервная дрожь. Катю так умилило, как Дима хотел доказать ей, что даже в детстве не дрался с сестрой. Он вдруг раскрылся, с него слетела маска холодного, уверенного в себе человека.
- Дима, успокойся. Хватит. – Катя успокаивающе похлопала его по ноге, а когда он передернулся весь и чуть не подпрыгнул, хихикнула.
Он посмотрел на неё и глаза у него были такие странные. Какие-то обречённые и удивленные, как будто он получил удар ножом в спину от самого близкого человека. Такие глаза, что хотелось его обнять. Успокоить. Этот его растерянный взгляд такую тоску на Катю навеял.
- Не буду я ничего спрашивать у Лизы. – сказала она решительно, а когда Дима хотел возразить, не дала ему и слова сказать. – Даже не проси. Не хочу. Я просто верю тебе. Не нужно мне ничего доказывать, слышишь? Верю.
Дима сгрёб её руку и, поднеся к своим губам, крепко поцеловал и потёрся щекой о тыльную сторону её ладони.
- Спасибо. – сказал он, вернув её руку на свою ногу.
“Ну, точно как кот ластится”, – улыбнулась Катя.
Молчание, так тяготившее её, стало таким уютным.
Сбросив скорость, Дима плавно свернул направо на очередной развязке дороги перед подъёмом на мост.
В этот раз Катя совершенно случайно прочитала, что написано на щите: Волоколамск, Нахабино, Ильинское.... Москва осталась позади.
Теперь дорога пролегала сквозь густой сосновый лес. Кроме огромных величественных деревьев Катя больше ничего не видела. За окном автомобиля сплошная темень, разбавленная лишь одинокими желтыми огнями фонарей через равные промежутки.
“Х-мм, куда же мы едем”? – отстранённо подумала она, глядя в окно. Вот только сейчас её это меньше всего интересовало. Как вообще можно о чём-то думать в то время, когда её рука у Димы на бедре?
Он пошевелился, как будто ему что-то мешало, и она почувствовала, как играют мышцы под тонкой тканью брюк ...
Катя невидяще смотрела в окно и почему-то вдруг вспомнила свою самую первую встречу с Димой. Тогда, в метро, её рука буквально клёшней вцепилась ему в пах...
Катя беззвучно хмыкнула и, улыбнувшись, потёрлась щекой о своё плечо.
Сейчас, ей стало смешно, но тогда..., тогда, сгорая от стыда, она готова была провалиться под землю или выскочить на полном ходу из вагона.
Как же давно это было...
Разве могла она подумать, что полюбит этого парня? Что Дима настолько прочно войдет в её жизнь? Станет всем для неё?
“А если бы мы не встретились?” – с ужасом подумала она. И не заметила, как её рука, непроизвольно крепко сжала ногу Димы, заставив того дёрнуться и посмотреть на неё.
Что было бы если...
Если бы Лиза в тот день не взяла без спроса его машину? Она бы с Димой больше не встретилась. И с Лизой она бы не познакомилась.... Но даже если бы Лиза взяла машину Диму, они бы с ней могли просто разминуться. Не напугай её подвыпившие парни, Катя не остановила бы машину.... А ведь Дина могла не позвонить Кириллу. А вдруг Кирилл пришел бы один... без Влада?... Убежала бы она?.. Ведь всё могло быть по-другому, если бы не...
- О чём ты думаешь? – спросил Дима, нарушив молчание.
Он всё это время следил за Катей. Видел, как она хмурилась, шевелила губами, кусала их, о чём-то размышляя. О чём?! Что её тревожит? Проклятье! Вот в такие минуты жалеешь, что не телепат... Пусть Кэт и призналась, что любит его, но в её голосе он уловил оттенок сомнения. Или это ему показалось? В ком она сомневается? В нём или в себе? Что она замышляет, кусая губы? От неё что угодно можно ожидать.
- А-а-а? Я?.. – Катя повернулась к нему и улыбнулась. – Да, так. Ни о чём.
- А вот я думал о тебе.
- М-мм, – протянула Катя.
Закусив нижнюю губу, она засмотрелась на точёный профиль Димы.
“Какой же он... милый”, – подумала она. – “Как говорила о нём Лиза: душка”?
Дима посмотрел на неё и сразу же отвернулся. Так быстро, что Катя даже не успела рассмотреть выражение его лица.
Кашлянув в кулачок, она спросила:
- И что ты думал... обо мне?
- Да, вот понимаешь, одолевают меня мысли, что ты в эту самую минуту замышляешь очередной побег, – сказал он.
- Почему? – удивилась Катя. Вот чего-чего, а такого она явно не ожидала. Она надеялась услышать о том, как он сильно любит её..., да что угодно, но не это.
- Вот и я думаю, почему? Расскажи мне, почему ты сбежала? – задал он самый важный вопрос, который терзал его.
Катя вздохнула. Ну, вот и началось. Что сказать ему? Как объяснить?
- Рассказывать особо не чего. Просто решила, что так будет лучше...
- Кому? – жестко с нажимом спросил Дима.
От метала в его голосе кровь стынет, а язык онемел.
- Кому будет лучше? – И хоть Дима старался говорить мягче, но в его голосе явно слышались властные, нетерпящие неподчинения себе нотки.
- Всем, – выдохнула Катя.
- Ты понимаешь, что ошиблась? – Дима говорит медленно, как будто каждое слово ему даётся с трудом. Как будто он сдерживал себя.
Катя промолчала. А что тут скажешь? Да? Виновата? Ошиблась?
Дима прожег в ней дыру взглядом, не дождавшись ответа. О чём она умалчивает?
- Молчишь? Ну, молчи. Знаешь, я голову сломал, стараясь понять, почему ты ушла? – Дима бросил на Катю ещё один взгляд и спросил. – Я тебя чем-то обидел?
Задай он ей этот вопрос сразу после того когда она подслушала его телефонный разговор с Лёшей. Что бы она ответила? Стала бы она его обвинять в том, что он встречается с какой-то девушкой? Он же ей ясно дал понять, что считает её своим другом. А то, что она вдруг поняла, что любит его, так это её проблема.... Хотя, конечно же, тогда она была обижена и так разозлилась.... Вот только на кого?
- Нет. Что ты!.. – слишком поспешно и чересчур горячо, как показалось Диме, ответила Катя. – Ну, чем ты мог меня обидеть? Наоборот, ты столько для меня сделал. А я..., я даже спасибо не сказала...
- Всё. Хватит, – прервал её Дима, поморщившись. – Будем считать, ты меня убедила.
И тут же вдруг расплылся в довольной улыбке, как будто джек-пот выиграл или узнал, что обскакал своих конкурентов:
- Очень хочешь меня... отблагодарить?
- Ну-уу, да..., хочу, – неуверенно протянула Катя.
Что-то её насторожило толи в его тоне, толи в самом вопросе, то есть в его постановке.
- Желание дамы – закон, тем более твое желание. Давай. Благодари.
- Эээ..., м-мм.., спасибо... тебе, – начала Катя, запинаясь. Пока она говорила, Дима слушал и одобрительно кивал, мол, хорошо, очень хорошо, продолжай. А что продолжать-то? – Дима, спасибо за всё, что ты для меня делал, – выпалила она на одном дыхании. Даже в пот бросило.
- Всё сказала?
- Всё.
- Тогда вернемся к нашему разговору. Если я тебя ничем не обидел.., я правильно тебя понял? – Катя кивнула. От греха подальше решила говорить как можно меньше. – Тогда кто? Лёха?
- Нет, – буркнула Катя. – Никто меня не обижал.
Но Дима, как будто не слышал.
- А кто? – продолжил он допрос. – Неужели Лиза? Не потому ли ты не хотела, чтобы я к ней звонил?.. А может, твоя подруга посоветовала?
- Нет. Господи! – Катя вскинула руки вверх, как в молитве. – Почему ты ищешь виноватых?
- Потому что, – ответил Дима и добавил многообещающе. – Ты ведь понимаешь, что разговор не окончен. Мы только начали.
Катя вся съёжилась словно под неожиданно налетевшим снегом. Если это начало то, что же будет дальше?
Дима притормозил, остановившись на контрольно-пропускном пункте. Опустил окно и приложил пропуск, взяв его с приборной доски. Шлагбаум поднялся, и они въехали в коттеджный поселок, окружённый забором.
Если бы Дима посмотрел в зеркало заднего обзора, то увидел бы, что из будки выскочил охранник и, пробежав несколько шагов, что-то крикнул им след. Но всё его внимание было сосредоточено на Кэт.
- Где мы? – спросила Катя, лишь бы не молчать.
- Поселок Веледниково.
- М-мм..., – понимающе протянула она, как будто это что-то ей объяснило.
Дима хмыкнул, раскусив её, и пояснил:
- Тут жил мой дед.
- Он умер?
- Да.
- А сейчас кто здесь живёт? – Катя с любопытством изучала посёлок. Сразу видно, что простые трудяги здесь вряд ли живут.
- Я. Дом мой. Только вот редко удаётся выбраться сюда из Москвы. Нравится? – спросил Дима глядя на Катю.
В ответ она неопределённо приподняла плечо.
- Хотела бы жить здесь? Кэт, что скажешь?
- Не знаю..., а я тут причём?
- Как это причём? Кэт, мой дом – твой дом. – Дима сделал широкий жест и, повернувшись к Кате, подмигнул заговорщицки, вызвав у неё улыбку. – Как же тут хорошо летом!.. Река. Сосновый бор. Ты любишь рыбалку? Нет? Тогда будешь купаться и загорать. Недалеко от поселка Новоиерусалимский монастырь и храм Преподобного Сергия Радонежского....
Услышав про монастырь, Катя хихикнула.
- Ты чего? – улыбнулся Дима.
- Нет. Ничего, продолжай.
- Есть рестораны, магазины, боулинг, гольф-школа, горнолыжная база, летний театр....
- О, театр, – вырвалось у Кати.
- Да, любишь театр? – тут же спросил рассказчик.
“Вот прямо слова нельзя сказать”, – отметила про себя Катя и, кивнув, сказала:
- Люблю.
- Отлично. Обязательно сходим. А ещё есть боулинг, несколько аэроклубов, большой роллердром, пейнтбольный клуб....
Дима остановил машину, заглушил мотор.
- И всё? – спросила Катя, стараясь не смотреть на него, изучала дом, перед которым они остановились. Кажется деревянный. Два этажа. На первом этаже светилось одно окно. Значит, в доме кто-то есть.
- Нет. Много ещё чего есть, – в тишине оглушающе щелкнул ремень безопасности и со зловещим шелестом уполз.
Дима повернулся к ней. Отстегнул её ремень и, наклонившись, сказал:
- Приехали.
Мне понравилось!