КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ ЧАСТЬ 5

Продолжаю рассказывать о первом походе рыцарского войска "крестоносцев" на Иерусалим. В прошлый раз я остановилась на том, как, взяв Никею, христиане двинулись дальше по земле неверных, пертерпевая ужасные страдания.

Почти полтора месяца воины Христовы блуждали в густом тумане по опустошенной земле — здесь повсюду царил голод. Привалы крестоносцев больше не напоминали привычных сцен: над огнем на перекладинах, положенных на три скрещенных копья, кипят котлы, на длинных вертелах жарится мясо тут же забитого быка или барана. Для командиров на козлах раскладываются столы, стелятся скатерти, раскладываются миски, ложки и ножи... Спустя месяцы скитаний даже знатные вельможи готовы были оттрапезничать как рядовые бойцы — сидя на земле или на корточках. Увы, и походного «бульона», то есть куска черствого хлеба, размоченного в воде, хватало не всем. Давно опустели бочки с вином, маслом и соленой рыбой. Отмахав в день 30-40 километров, солдаты ложились спать голодными. А сельджуки, казалось, не спали никогда. Их было много, они были сильны. Да что там — сама природа Востока словно восстала против нашествия "крестоносцев". Солнце заставляло их обливаться потом под доспехами и мучило жаждой, ветер и дождь принуждали трястись от холода.


Крестоносец на страже

И вообще, попробуйте представить себе, каково это - путешестовать в доспехах рыцаря?
Вот таким было полное рыцарское облачение.



Главные силы крестоносцев двигались по высоким, "дьявольским", как выражается норманнский хронист, горам, где даже в лучшее время года условия для перехода были чрезвычайно трудными. Теперь же стоял октябрь. Полили дожди: вода размыла узенькие горные тропинки. Крестоносцы карабкались по ним, то поднимаясь круто вверх, то скользя по обрывам.

И люди и кони подчас срывались и падали в глубокие пропасти. Та же участь постигала вьючных животных. Их пробовали связывать вместе, но, увлекая друг друга, они то и дело сваливались в бездну. "Никто из наших, — вспоминал анонимный хронист об одном из таких восхождений и спусков, — не отважился пойти первым по тропинке, которая шла с краю горы... лошади срывались там, и одна упряжка тянула за собой другую". Утопавшие в грязи рыцари нередко бросали свою тяжелую амуницию, если не удавалось сбыть ее по дешевке пехотинцам.

"Рыцари, — сокрушенно писал тот же хронист, — стояли повсюду печальные, били себя от чрезмерной печали и горя, не ведая, что станется с ними самими и их оружием, продавали свои щиты и наилучшие кольчуги со шлемами за три или пять денариев или сколько кто мог получить. Не сумевшие продать даром бросали их прочь и шли [дальше]".

После изматывающего перехода "крестоносцы" в октябре 1097 года наконец добрались до Антиохии и осадили ее.

Город был хорошо укреплен. Антиохия представляла собой созданную самой природой крепость: на юго-западе ее защищали горы, на северо-западе — река, болота, на западе — море. В царствование императора Юстиниана (VI в.) вокруг города — и по болотистой местности, и на горных склонах — возвели мощные стены. После отвоевания Антиохии у арабов стены еще более укрепили: их толщина была такова, что, согласно рассказам современников, на этих стенах могла уместиться бок о бок четверка лошадей. В стены были встроены 450 башен. В юго-восточной части города, в наиболее возвышенном его районе — на склоне горы Сильпиус, находилась основательно укрепленная сельджуками внутренняя цитадель.


Укрепления Антиохии

А войско "крестоносцев" к тому моменту, как уже было сказано, испытывало недостаток провизии, было измучено походом. Вот что пишет хронист Жозеф Мишо: "Ежедневно холод, голод и разные болезни усиливали страдания армии и рыли новые могилы для новых жертв. Недоставало священников, чтобы отпевать умерших, и места не хватало для могил. Летописцы, описывая опустошения, производимые голодом, изображают рыцарей бледными, в лохмотьях, вырывающими острием оружия корни растений, вытаскивающими из полевых гряд новые посевы и оспаривающими дикие травы у вьючных животных. От неимения надлежащей пищи почти все боевые кони погибли. Их насчитывалось вначале осады до 70 000; теперь оставалось их не более 2000, и те еле-еле бродили вокруг палаток, истлевших от зимних дождей".

Стефан Блуаский писал своей жене из-под Антиохии: "Всю зиму возле этого города мы страдали за Господа Нашего Христа от ужасного холода и сильных проливных дождей. Неправдой было, когда нам говорили, что невозможно будет находиться в Сирии из-за палящего солнца, ибо зима здесь во всем похожа на нашу западную".

Уже на третьем месяце осады, когда подошла зима и полили бесконечные холодные дожди, съестное у "крестоносцев" оказалось на исходе; до тех пор они кормились, грабя богатые окрестности Антиохии и ни в чем себе не отказывая. В лагере начался голод. По сообщению хрониста, каждый седьмой "крестоносец" умирал голодной смертью. Воинам не помогли мясо, фрукты и вино, которые по просьбе легата Адемара им прислал с Кипра находившийся тогда там греческий патриарх Иерусалима Симеон. Патриарших даров хватило только на короткое время. А жители близлежащих районов — армяне, греки, сирийцы — соглашались продавать продукты питания лишь по спекулятивным ценам. Норманнский рыцарь, участник осады Антиохии, приводит целый прейскурант таких очень высоких, с его точки зрения, цен на хлеб, кур, яйца, орехи, вино, ослиные туши и пр. "И многие из наших, — рассказывает он, — даже умерли там, так как не имели средств, за счет которых могли бы покупать так дорого". Те, кто до сих пор, не заботясь о последствиях, хищнически разорял пригороды Антиохии, теперь пожинали плоды своих разбоев.

Ко всем этим бедствиям присоединились побеги из лагеря. Герцог Нормандский, удалившийся в Лаодикею, возвратился к воинству только после трех убедительных призывов во имя Иисуса Христа и религии. Граф Стефaн Блуаский, впав в депрессию, вернулся домой. Там разыгралась сцена, достойная любой героической песни: жена графа Адель осыпала его столь горькими упреками, что тот, не выдержав стыда, вернулся в Святую Землю в составе второй экспедиции (1101 г ), и на этот раз до конца выполнил свой обет, пав в бою.

Январским утром 1098 г. из лагеря у стен Антиохии исчез Петр Пустынник, а с ним — его закадычный приятель виконт Гийом Плотник (Шарпантье). В погоню за беглецами снарядили Танкреда и дезертиров вернули, причем виконта заставили даже поклясться, что он сохранит стойкость до конца предприятия. Однако "чахлое малодушие" продолжало "вытекать из нашего войска", как писал об этом провансальский хронист Раймунд Ажильский.

Бегство Гийома Шарпантье и Петра Пустынника было расценено как позор и вызвало уныние. А тут еще неслыханное: кроме самой ужасной нищеты и голода появился еще и разврат. Епископ Адемар громил своим строгим словом развратников и святотатцев; из главных военных и духовных начальников был снаряжен суд, чтобы преследовать и предавать наказанию виновных.


Осажденные мусульманские защитники крепости

Осажденные турки отвечали врагам жестокостью. Жозеф Мишо: "Ярость турок обрушилась в особености на пленников. История сохранила имя одного, пленного христианского рыцаря, Раймунда Порте, который был выведен на городские укрепления и которому угрожали смертью, если он не убедит "крестоносцев" выкупить его деньгами. Обращаясь к осаждающим, Раймунд Порте умоляет их смотреть на него как на человека умершего, не жертвовать ничего ради его спасения и продолжать осаду города, который не мог уже долго выдерживать ее. Правитель Антиохии, узнав, что он говорит, требует, чтобы рыцарь немедленно принял ислам; он объявляет, что осыплет его дарами и почестями, если он на это согласится, в противном же случае велит отрубить ему голову. Вместо всякого ответа благочестивый рыцарь, скрестив руки и обратив глаза к востоку, преклоняет колена - и голова его скатывается со стен. Прочие христианские пленники в тот же день были сожжены на костре".


Осада Антиохии крестоносцами

Почти восемь месяцев длилась осада, обескровливая и изматывая обе стороны. Но взята была Антиохия из-за банальной измены. Один армянин по имени Фирруз, сын ремесленника, изготавливавшего кирасы, перешедший из христианства в ислам, чтобы поправить свои дела, заведовал тремя городскими башнями. Он поначалу усердно их защищал, но бесплодная служба ему надоела, а он был не такой человек, чтобы отступить перед изменой, если она могла доставить ему выгоды. Фирруз тайно снесся с одним из вождей "крестоносцев", Боэмундом Таррентским, который пообещал изменнику много заманчивого в обмен на сдачу защищаемых башен. Чтобы убедить Боэмунда в своей преданности и оправдать свою измену Фирруз рассказал, что ему явился во сне Иисус Христос и посоветовал предать Антиохию в руки христиан.

Вечером 2 июня 1098 г., перед наступлением, чтобы усыпить вполне бдительность осаждаемых, "крестоносцы" за несколько часов до наступления темноты вышли из лагеря как будто бы с целью направиться навстречу эмиру Мосульскому по той дороге, откуда его ожидали. Ночью же они тихо подкрались к стенам Антиохии с западной стороны и стали близ башни Трех сестер, которой заведовал Фирруз. Пользуясь темнотой ночи, когда гарнизон антиохийский был погружен в глубокий сон, один ломбардец по имени Пайен, подосланный Боэмундом, взобрался по кожаной лестнице на башню Трех сестер; Фирруз известил его, что все готово и что ради обеспечения успеха дела он только что убил одного из своих братьев, которому он не доверял. Норманнские рыцари "подошли к лестнице, которая уже была поставлена и прочно-напрочно прикреплена к городской стене, и около 60 воинов поднялись по ней и разделились по башням, которые Фирруз охранял. Одновременно "крестоносцы" штурмовали город в других местах.


Боэмунд взбирается на стену Антиохии


Крестоносцы поднимаются в башню по лестнице спущенной Фирузом

Сельджуки были застигнуты врасплох. Скоро целые батальоны "франков" наводнили антиохийские улицы. Едва только рассвело, знамя Боэмунда уже развевалось на одной из самых высоких башен города. (Кстати, эта измена не доставила Фиррузу ни славы, ни счастья: сделавшись снова христианином, он последовал за крестоносцами в Иерусалим и умер через два года, перейдя опять в мусульманство и презираемый со стороны и христиан, и мусульман, которым он поочередно служил и изменял).


Взятие Антиохии крестоносцами


Взятие Антиохии крестоносцами

Более 10 000 жителей Антиохии погибли в эту ночь. Сохранилось яркое свидетельство очевидца, участника штурма. «Невозможно установить, – писал Раймунд Ажильский, – сколько пало сарацин и турок, и было бы слишком жестоко повествовать о тех видах смерти, которыми они погибали или которыми были умерщвлены. Трудно сказать и о количестве добычи, собранной в Антиохии: представьте себе, сколько можете, а потом добавьте еще... Они ["крестоносцы"] не брали в полон никого из тех, кого встречали на пути". Все площади, по свидетельству другого очевидца, были завалены убитыми, "так что никто не мог находиться там из-за сильного зловония; никто не мог пройти по улицам иначе, как [шагая] по трупам".


Взятие Антиохии крестоносцами


Резня в Антиохии


Резня мусульман в мечети (правда, не в Антиохии, а в Кесарии 17 мая 1101 г., но по сути очень похоже)

Жестокий грабеж, сопровождающийся непрерывными пирами, имел, однако, для христианского воинства самые печальные последствия. За три дня неистового разгула, когда "крестоносцы" вознаграждали себя за перенесенные при осаде лишения, были уничтожены все запасы хлеба, мяса и вина, обнаруженные в Антиохии. А их было не так уж и много, ведь город семь месяцев подвергался осаде. Три дня беспрерывных пиршеств вызвали самое тяжелое похмелье, когда на четвертый день (5 или 6 июня 1098 г.) долину Оронта затопила 300-тысячная армия Мосульского эмира Кербоги, которая, по словам летописца, представляла собой такое зрелище — "бесконечное множество турок, рассеявшееся по полям".

Турки со всех сторон обложили город, и "крестоносцы", вчера еще осаждавшие его, сами попали в положение осажденных. "Сельджуки, - докладывали они позже папе римскому, - окружили нас отовсюду так плотно, что и никто из нас не мог выйти, и к нам не мог проникнуть". Осажденные тотчас почувствовали невзгоды ситуации, в которой очутились. Еды не было. "Умирая от голода и погибая от всяких иных напастей", рыцари "убивали своих отощавших коней и ослов и поедали их мясо", — сообщат "крестоносцы" позднее в Рим. Нужда заставила многих употреблять в пищу и траву, и древесную кору, и веревки, и кожаные сбруи, предварительно вываренные; не брезговали даже дохлыми собаками, кошками, мышами и всяческой падалью.

Положение крестоносного войска, запертого в антиохийских стенах, оставалось крайне тяжелым. Сражения, болезни и голод унесли за более чем семь месяцев осады около пятидесяти тысяч человек, и от огромного 300-тысячного войска осталось сто пятьдесят тысяч голодных, отчаявшихся людей, разуверившихся в победе. Окруженные вдвое большей армией, все время в напряженном ожидании штурма или неожиданных вылазок из цитадели, защитники Гроба Господня обратились к своей последней надежде – надежде на Божье чудо. Всю армию охватило мистическое настроение, упование на то, что в последний момент Господь подаст свой знак и спасет верных христиан.

Когда голод дошел до крайнего предела, и свежее крысиное мясо считалось лакомством, а кое-где уже, не исключено, доходило и до случаев людоедства, многие не выдерживали и стали пытаться сбежать прочь из города. Ночью на веревках они спускались со стен и, постоянно рискуя наткнуться на разъезды мусульман, бежали к кораблям, стоящим в гавани. Дезертиров иронически прозвали «веревочными плясунами».

Но бежали не только простые воины или рыцари; страх и отчаяние охватили и некоторых вождей. Среди прочих бежал и граф Этьен Блуаский — владетельный сеньор, о котором во Франции говорили, что у него столько же замков, сколько дней в году. В походе он приумножил свое достояние. Этьен де Блуа писал своей супруге из-под Антиохии: "Верь мне, моя дорогая, что у меня теперь в два раза больше золота и серебра, чем было тогда, когда я ушел от тебя". Сиятельный "крестоносец", разбогатев, не желал подвергать опасности добро, награбленное им на Востоке, ради проблематичного освобождения Гроба Господня: сев на корабль вместе с примкнувшими к нему рыцарями, он отплыл в Александретту, а оттуда через Малую Азию двинул стопы восвояси. Под более благовидным, но явно надуманным предлогом покинул войско и Гуго де Вермандуа, сын короля Франции Генриха I, брат французского короля. Предательство лидеров нанесло новый тяжелый удар по моральному духу «Христовых воинов».


Гуго Вермандуа


Сражение при Антиохии

Ожидание неминуемой гибели до предела обострило религиозные чувства крестоносцев. Многие впадали в молитвенный экстаз и простаивали коленопреклоненными дни и ночи напролет в многочисленных антиохийских церквах, моля Господа об избавлении. Ожидание чуда стало таким нестерпимым, что оно не могло не свершиться. И «чудо» произошло...