|
У колодца
Я бродил у колодца весь день,лишь тебя ожидая, И в любовной тоске, призывая на помощь богов, Повторял нараспев твое имя, красавица Джая, Чтобы выразить чувства, не хватит и тысячи слов!
Я тебя рисовал на холсте и желал всё сильнее. Кто сказал, что цвет страсти подобен цветку и огню? Мне бы стать хоть на время другим - искусителем-змеем, Может, в этой личине однажды тебя соблазню...
Белоснежным жасмином украшены черные косы, Тонкий стан твой скрывает расшитая бисером ткань. Как прекрасна улыбка твоя, и глаза чуть раскосы, Что же ты так пуглива со мною, о, юная лань?
Подожди! Не спеши уходить, я тебя не обижу. Луноликая пэри не сможет сравниться с тобой! Для тебя я жемчужины черные в бусы нанижу, У дверей твоих ждать буду вечно с немою мольбой.
Назову пред богами своей королевою, рани. Запах счастья витает как сладкий и пряный сандал. Засверкают в соитье любви драгоценные грани, Разве наши сердца не пылающий огненный лал*?..
Не гони меня прочь, дай напиться воды из кувшина: Мучим жаждой любовной и страстью безумной томим. Если женщине послан богами влюбленный мужчина, Дай понять ему, милая, если тобою любим.
Я хочу ощущать на губах вкус твоей нежной кожи, Будем вместе вдыхать до рассвета густой фимиам. Оплету твое гибкое тело собою на ложе, И, себя не жалея, любви без остатка отдам.
Как скульптуры живые из каменных стен Каджурахо До утра мы познаем любовные игры богов. Если боги за это прикажут идти мне на плаху, Им отвечу смиренно: принять наказанье готов...
Если все же отвергнешь меня ты, красавица Джая, Остается сгореть мне в костре несчастливой любви. Стану призраком я у колодца бродить, ожидая, Что смогу прошептать на прощанье любимой: «Живи...»
Лал* - так называли обобщенно драгоценные камни красного цвета.
Мои чувства
Я на тлеющих углях любви как цыганка плясала, Обжигалась и снова и снова бросалась в огонь. Мои чувства, мой милый, как специи «Карри масАла», Для тебя разрисую не хной - куркумою ладонь.
Зацелованы губы и пахнут цейлонской корицей, У твоих поцелуев сладко-жгучий волнующий вкус. Мы накидкой прозрачной прикрыли смущённые лица, И безмолвно взирает на нас проходящий индус.
В волосах смоляных заблестит драгоценностью тика - Оберег высшей силы, от порчи и сглаза кулон. Моя нежная грудь как бутоны цветущей гвоздики, Моё тело как спелый и брызжущий соком лимон.
Звон браслетов ножных услаждает наш слух на закате. Аромат твой вдыхаю - так пахнет мускатный орех. Я прочла о запретном в старинном индийском трактате, И сегодня желаю вкусить жадных плотских утех.
Всё что нужно для магии чувств, я куплю на базаре, Мне не нужен мужчина иной, только ты лишь один. Чтобы ты возбуждал меня, милый, сильнее, чем карри, Добавляю в приправу любви горько-острый кумин,
Чёрный перец, имбирь, и щепотку-другую шафрана. Раскрывая их вкус, всё обжарю на малом огне. И любовь наша будет сильнее любого дурмана, Мы лишь каплю хмельного напитка оставим на дне.
Мы отведаем вместе горячее пряное блюдо. Всё, о чем ты мечтал или даже подумать не смел, Этой ночью случится, лукавить, мой милый, не буду, И к утру будет смята постель от умащенных тел.
...Я на тлеющих углях любви как цыганка плясала, Обжигалась и снова и снова бросалась в огонь. Мои чувства, мой милый, как специи "Карри масала", Я насыплю тебе сколько хочешь в мужскую ладонь!
Султан и мудрец
Жил во дворце одном известнейший султан, Имел наложниц он, покуривал кальян. Вдруг заболел Ахмед, и вскоре спал с лица, Велел визирь позвать в покои мудреца. - Дарует вам Всевышний...- Он коснулся ног. - Но что я вижу?! Повелитель занемог? Нет лучшего лекарства в мире, чем хамам! - Мир вам, - вздохнул Ахмед, - почтеннейший Саддам, Мне грустно: то печалится моя душа... - Причина грусти? – Луноликая Айша! Никто не может с ней сравниться красотой, Изгиб ее бедра волнует разум мой. Она прекрасна, но со мною холодна... - Красавиц много, господин. – Айша одна! В ней искру страсти нежной я зажечь хочу, Коль дельный дашь совет, мудрец, озолочу! Старик склонился и с улыбкой произнес: - В гарем пошлите полный сладостей поднос. Сверкнул рубин в кольце и замолчал фонтан. - Как смеешь ты шутить со мной? – вскричал султан.- Я посылал Айше лионские шелка! Товар заморский, привезли издалека. Не счесть браслетов и колец в большом ларце, Её покои – лучшие во всем дворце. Кешкюль, гюльляч, гюльбешекер, нуга, халва – Всё это для неё знакомые слова. Да как тебе такое вдруг пришло на ум! - О, повелитель, слышали ль вы про лукум: Божественная сладость в нём, немой восторг (А о цене не будем - не уместен торг), Он удовольствие для избранных судьбой. Рецепт такой: варить из сахара с водой, Добавить мёд, миндаль толченый и сироп. - Сироп? – переспросил султан, наморщив лоб. - Из лепестков нежнейших роз. Еще крахмал, Орехи, фрукты... - О другом он умолчал. - - Дворцовый повар приготовит пусть десерт, Едва отведав, девушка не скажет «нет»! Ахмед задумался: что, если прав старик? Принять совет? отвергнуть? Почесал кадык. Ведь хвори лечат сладким, знахарь утверждал... Султан взмахнул рукой и повара призвал. На свете не найдется той, что, съев десерт, Поклоннику на чувства скажет «нет»!
Плач
Расплети мне, ветер, косу белёсую, Ты лети, как только я позову. Стану я русалкой простоволосою, От людей на дно реки уплыву. Размешаю слёзы с водой холодною, Жемчугами волосы буду вить. Называли все змеёй подколодною Лишь за то, что я хотела любить. Принеси мне, ветер, гребень самшитовый, Проведи со мной старинный обряд. Есть рубаха-саван, не мною сшитая, Превращу ее в венчальный наряд. Расчешу я гребнем волосы длинные, Тем, что милый мой дарил по весне. Хоть в любви мы оба были повинные, Отвечать за счастье одной лишь мне. Подними ты волны, ветер неистовый! В белой пене гребень свой утоплю. Не носить мне больше платья с монистами, Не обнять того, кого я люблю... Я сплету венок из травы нескошенной, Им покрою голову как фатой. Почему любовь приходит непрошенной? И заплачет кто над моей судьбой? Расплети мне, ветер, косу белёсую, Ты лети, как только я позову. Стану я русалкой простоволосою, От людей на дно реки уплыву...
Сапожник Жак
Тачал сапожник сапоги, ботинки для людей. Мечтал он туфли шить для той, что всех ему милей. Но неприступна и горда красавица Мадлен, А тот, кто раз её узрел, попал навечно в плен. Задумчив стал сапожник Жак, не навещал друзей, Кроил из кожи туфли он для той, что всех милей. Трещал поленьями очаг и песню пел сверчок, А наш сапожник мастерил изящный каблучок. Так день за днем работал он в отцовской мастерской, Тачал Жак обувь для Мадлен, лишь для нее одной. Он туфли милой принесет, и скажет: «Выбирай!» Мелькала острая игла, сшивая кожу в край. Решился Жак пойти к Мадлен просить ее руки, Да вот беда: узнал он там, что туфли велики! Он мерку с милой не снимал, кроил как для отца... Но тут его спустили прочь с высокого крыльца. И в одночасье рухнул мир, разбились все мечты, Понуро встал сапожник Жак и отряхнул штаны. Ах, сколько видел этот дом тому подобных сцен! Швырнула туфли вслед ему красавица Мадлен. «Поди-ка прочь!» - услышал он. – «Ты нам не ко двору!» Недолго горевал наш Жак: «Что пропадать добру... Отныне стану я искать жену с размером ног, Чтоб туфли те, что плохо сшил, я подарить ей мог!»
Мамины туфли
В старой коробке в чулане ты прятала Синие туфли - подарок отца. В ситцевом платье в горошек, опрятная, Помню, как в них ты сбегала с крыльца. Счастьем светились глаза! Счастье сгинуло... Женская доля – солдатка, вдова. В тяжкой работе и молодость минула, Засеребрилась твоя голова. Туфли изношены: стоптаны задники, Пряжки утеряны, сломан каблук. Ты обувала их в будни и праздники, Не выделяясь ничем из подруг. Вместе с другими трудилась не жалуясь, Ног не жалея, шагала пешком. Туфли твои примеряла я, балуясь, Ты мне шутливо грозила ремнем. В полночь украдкой вздыхала ты, плакала, Белый платочек дрожал у лица. В старой коробке в чулане ты спрятала Синие туфли – подарок отца.
Воспоминания о былом
Изысканные акварели Напомнили былые дни. Мы с вами, друг мой, постарели.. А впрочем, и не мы одни. Взмывали старые качели В саду почти под небеса, В кустах сирени птицы пели, Звучали наши голоса. А вы загадочно смотрели, Как мне казалось – свысока, И на мольберты акварели Крепила твердая рука. Перетекали краски плавно, Прозрачным становился слой. Ах, как нам было вместе славно, Мой непридуманный герой. Акценты, мелкие детали Кисть нанесла. Пейзаж готов! От вас (вы это, право, знали) Я так ждала заветных слов. Любовь – смешенье разных красок, Но на палитру наших чувств Накинули мы пару масок Изобразительных искусств. Вы мне признаться не посмели. Зачахла белая сирень... Мои и ваши акварели Пылятся в папке по сей день.
Художник Анри Тулуз-Лотрек
Последний вечер в кабаре. Он снова пьян. На сцене Ла Гулю. Шпагат. Мах ног - канкан. Рука стакан сжимает, тронешь – не отнять. Тулуз-Лотрек не может больше рисовать. И сколько лет Анри отпущено судьбой? Он вспомнил, что пошел ему тридцать седьмой. Болезнь коварная, что точит день и ночь, Не победить и не прогнать из тела прочь, Умрет непризнанным художником. И пусть. Он – графский сын, он дворянин, и к черту грусть! Виват, Тулуз-Лотрек Анри! Виват, Париж! Любимый город видел он с Монмартра крыш. Он над собой смеялся, сильный человек! ...Его картины пережили целый век. Цена победы – жизнь. Но жизнь – борьба. Вглядись в его картины. В них – мольба...
Северная сказка
-Расскажи-ка мне, бабушка, новую сказку, В старом чуме не спится и холодно мне. - Скоро станет тепло! Закрывай скорей глазки, Спи, а я расскажу тебе сказку во сне. ...Ледяная Старуха встряхнет волосами, Насылая на землю пургу и метель, На оленьей упряжке промчит над лесами И сплетет серебром на снегу канитель. Заморозит, дохнув, она быстрые реки, Ей трескучий Мороз и союзник, и брат. Синий иней наложит на дряблые веки, Ничего, что костлявые руки дрожат. У Старухи сварливой - холодное сердце, Не дано ей стать смертной и просто любить, И в объятьях ее никому не согреться, Оттого и желает людей погубить. Ледяная Старуха проклятья бормочет, Гонит ветер в жилища задуть очаги. - Без огня вам не выжить в тайге, - напророчит,- Лютый холод и голод - людские враги, Будет вечной зима, не растопятся льдины, Все живое замерзнет, исчезнет вода, - Ледяная Старуха не ищет причины, Взмах руки – и на землю приходит беда. В бубен бьет шаман, к духам бесплотным взывая: Людям нужен огонь! Но найдется смельчак, Он стрелою пронзит себя, грудь разрывая, И горячее сердце положит в очаг... Ветер стих, и дрова в очаге прогорели, Только бабушке старой совсем не до сна. Ледяную Старуху уносят метели И на смену ей вечно приходит Весна.
Плачет скрипка, звучит Паганини...
Безутешной вдовою заплачу На осколках разбитой судьбы. Все могло бы сложиться иначе. Не сложилось. А если бы?..
Слышно скрипку за окнами дома, Льется нежной мелодией плач. Эта музыка смутно знакома, Память сердца – мой тайный палач.
Жаль, любовь не разложишь по нотам, Не сыграешь знакомый напев. Я хотела прожить беззаботно, Твоим сердцем навек завладев!
Колдовала у нотного стана И играла скрипичным ключом. Не заметила фальши, обмана, Всё водила по струнам смычком.
И когда ты ушел не простившись, Напевая извечный мотив, Смолкла музыка в доме, разбившись И осколками чувства застыв.
Я одна в этом мире отныне. Рвутся тонкие струны души. Плачет скрипка, звучит Паганини. Плач и смейся. Живи и дыши...
ГРАФИНЯ
Объявлен бал! Собрался высший свет. Блистали дамы в бриллиантах, Танцуя словно на пуантах. Вели мужчины тет-а-тет Беседы вслух. Трещал паркет, Звенел металл на аксельбантах.
Графиня мельком оглядела зал. Горели свечи, отражаясь. Она, притворно возмущаясь, Вздохнула: «Скучен нынче бал...» Случайно взгляд ее упал, Она умолкла, поражаясь.
«Ужели он?! Того не может быть!» Надменен, молчалив, но честен, Считающий, что мир так тесен, Что трудно в этом мире жить, Удел других – напрасно ныть И плакать вслух от грустных песен.
«Что привело его, когда вошел? Увидеть я не ожидала!» Ему бы многое сказала, Когда бы не был он так зол И к ней с поклоном подошел. Она чуть веер не сломала -
Он, кажется, ее заметил взгляд! Улыбка тронула ей губы. Мелодией взорвались трубы, И пары встали дружно в ряд. Он подошел: «Премного рад!», И пригласил небрежно - грубо.
Причины для отказа не нашла. На стуле спал супруг законный, И встрепенулся зал чуть сонный - Графиня руку подала И молча в тесный круг прошла. Изменой пахнет?! Случай спорный...
Ей надобно бы честь свою сберечь И, отвернувшись горделиво, Уйти из зала торопливо И дома на диван прилечь. Картины милых сердцу встреч Всплывают в памяти так живо!
Сесть в экипаж и приказать «Домой»? Закрыть глаза, казаться спящей Иль куклою ненастоящей?.. Ей сделаться пред ним немой, Или никчемной и пустой, Или красавицей блестящей?..
Нет сил уйти, она в плену у глаз. Волшебно пианист играет, Она о прошлом забывает, Танцуя вальс за разом раз. Не нарываясь на отказ, Ее он нежно обнимает.
Окончен бал и гости разошлись. Они беседуют у двери. Ей муж отныне не поверит, Свидетели всему нашлись, Поведали: «Они сошлись, Графини честь - смешна потеря».
Не все ль равно теперь, что скажут вслед! А сплетники, увы, повсюду, Следить за всем глазами будут, Укажут тысячу примет, На ваш вопрос найдут ответ, Но лишь проверить позабудут.
Они умчались в экипаже вдаль Предаться в спальне нежной страсти (Другой бы не было напасти!). Не ведая, что будет жаль, В сердцах поселится печаль, Разрушив судьбы их отчасти...
Ночь поглотила очертанья тел, Лишь простыня слегка белела. Графиня слишком осмелела: Он так давно ее хотел, Что сам немного оробел, Взирая на нагое тело.
«А помнишь счастья несколько недель, Когда сливались воедино, А после грелись у камина. Ты мне шептал «Моя Адель!» Смущалась мятая постель - Какая милая картина!
Прости, молю!»- уткнулась в грудь ему. « Я долго о тебе не знала, Давай мы все начнем сначала!» Он промолчал. « Я не пойму, Меня оставишь ты одну?!» - Ему в отчаянье сказала.
Он обхватил ладонями лицо. Смахнул непрошенные слезы. Там, за окном, февраль, морозы... А на руке его - кольцо, Какое страшное словцо! Оно страшней любой угрозы.
Что делать ей, к кому в ночи бежать? Она окно скорей открыла, И долго так себя корила: «Ах, если бы могла я знать! Меня ты хочешь удержать? Дай мне уйти», - его молила.
Что сталось с ней – пусть не узнает свет, Была графиня, и графини нет.
Карнавал зонтов
Мне пьяный дождь шептал свои секреты, Стекая вниз по куполу зонта. Сплетались строки в грустные сонеты, Вздыхала осень, словно сирота. И не хватало небу ярких красок, А на асфальте кто-то написал: « Есть кто живой среди застывших масок? Давай устроим в парке карнавал!» Расправив зонт, погнувшиеся спицы, Спросила: « Люди, кто из вас готов Вернуть улыбки на родные лица, Устроить в парке карнавал зонтов?» А дождик лил и лил, не замечая, Как быстро ветер тучи разогнал. Навстречу я - веселая, шальная Бежала с зонтиком на карнавал. Звучала музыка со старой сцены И танцевали пары под зонтом. Не зная боли, не узнав измены, Рыдала осень, стоя под дождем...
***
Так ли хороша она, другая? Я не знаю, не сказал мне ты... Вслед тебе по-бабьи завывая, Плачу день и ночь до хрипоты.
Я с дождями смешиваю слезы И дрожу от холода в саду. Скоро грянут сильные морозы, Я совсем покоя не найду.
Буду вспоминать, как под зонтами Мы гуляли вместе до утра, Ты шептал мне влажными губами: « Жаль, что нам домой уже пора».
Я отряхивала мокрый зонтик, Умоляла: «Милый, подожди!» Оказалось - там, на горизонте, Серые холодные дожди.
Мне осталось ждать и не дождаться, Выплакать глаза до слепоты. Если б я могла с тобой расстаться! Если бы ко мне вернулся ты...
***
За окном негаданно - нежданно Снегопад устроил торжество, Для него, пожалуй, будет странно Отмечать Христово Рождество. Затаился ветер... Он, проказник, Ожидает сказочных чудес! И, возможно, для него на праздник Упадет звезда с ночных небес. Пеленою землю скроет снежной. Запоет душа в сочельник сам. Так светло, и искренне, и нежно Ангельским мы вторим голосам! Кажется, еще совсем немного И свершится то, что суждено. Будет разное: кому дорога, А кому венчальное вино, Радость встреч и горечь расставаний, И любовь. Всего не перечесть... И с молитвами в часы терзаний Долетает благостная весть. На столе печально гаснут свечи, Ангелы склонились и поют... Каждому желаю в этот вечер Обрести покой и свой приют!
***
Так, может быть, не зря мы ждем чудес, Одна лишь ночь в году подобная бывает... О, этот миг волшебный, только б не исчез! Под бой курантов кто-то счастье загадает. Зима завьюжила и столько снега намела, Морозными узорами дома вокруг покрыла, Как девочка-Снегурочка, пришла белым - бела, На елях колким инеем легла, застыла. Бокалов звоны раздаются. Входит в дом Румяный Дед Мороз, снимает маску. А мы его подарков очень-очень ждем! И в эту ночь, как дети, верим в сказку. |
Мне понравилось!