Мы кажемся именно теми, кем нужно казаться.
На определённом нам кем-то отрезке пути.
Нам легче уйти и сбежать, чем пытаться остаться,
Так почему же потом мы жалеем о том, что ушли?
Катя неловко переступила с ноги на ногу в дверном проёме. Её глаза беспокойно забегали по сторонам. Отвернуться и уйти, как-то неудобно. Это будет по-хамски что ли. Но, и подойти к Диме, она не могла. Ноги как ватные. А ещё в теле странная неприятная то ли вибрация, то ли гул. Словно у неё внутри поселился рой диких пчёл.
Её руки непроизвольно сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев, а ногти вонзились в ладони. Боль заставила гул в теле стать тише. Теперь это был не рой пчел, а гудело так, словно она стояла, прислонившись спиной не к косяку двери, а к опоре с высоковольтными проводами.
- Что ты такое говоришь? Гнев, милость..., – с её губ сорвался нервный смешок. – Ну, ты шутник. Чай будешь? Нет? Так я... пойду.
- Хорошо, – Дима ударил руками по подлокотникам кресла и резко встал, – пойдём чай пить.
Кресло под ним громко скрипнуло, будто вскрикнуло, когда он поднялся.
От этого звука в душе Кати вдруг что-то оборвалось, треснуло, разлетелось на осколки, словно какая-то стекляшка. Застыв на месте, как изваяние, она тупо смотрела на Диму, который шёл к ней.
Идеальный парень, высокий, подтянутый, с широкими мускулистыми плечами, узкими бёдрами и удивительно правильными чертами породистого лица. Совершенно, ну ни капельки не слащавый. Да, возможно он и не красивый в каноническом смысле этого слова, а именно породистый. Диму спокойно можно было бы принять за наследника какого-то древнего титулованного рода. Широкие скулы, чуть тронутые щетиной, прямой, не знавший переломов, нос, тёмные брови вразлёт и ярко-голубые, просто невероятные, глаза. Нет, всё-таки он красив, как бог, только более мужественный.
И это не просто фантастически идеальный парень шел к ней, а её недосягаемая мечта и предмет вожделения плыл к ней.
В то же время Катя увидела себя как бы со стороны. Словно всё это происходит не с ней, а c кем-то другим. Увидеть себя со стороны очень сложно, но когда это происходит, испытываешь потрясение.
Вся её жизнь выглядит насквозь фальшиво. Словно она кукла, сидящая за стеклом витрины, а не живой человек. Сидит, покрываясь пылью, а жизнь проходит мимо...
“Что я делаю? Зачем отталкиваю его?..”
Не только восприятие реальности изменилось, но, похоже, что и время замедлило свой бег, давая ей возможность понять, переосмыслить ценность обычной жизни и мелочей в ней. В жизни не бывает мелочей – она вся из них состоит.
Теплота, нежность, любовь – это те чувства, которые обязательно нужно показывать, которыми просто необходимо делиться, тем более с дорогим и любимым человеком. А иначе они попросту ни к чему.
Страшно довериться и быть обманутой? Да. Очень страшно. Но еще ужасней потерять любимого. “Пока ещё не поздно – одумайся, иначе упустишь его. Профукаешь свою мечту”, – прошептал ей голосок здравомыслия.
- Кэт! Кэт, милая, что с тобой? – вывел её из ступора голос Димы.
- Ничего. Всё в порядке, – успокоила она его.
Время вернулось к своему обычному ходу, так хочется, чтобы этот ход был плавен. Но жизнь все равно рано или поздно подкинет песка в отлаженный механизм часов.
“Гори оно, всё ясным пламенем! Сейчас-то он здесь, со мной. Мы одни. Так чего я жду?..”
Позже она пожалеет не только о том, что окликнула его, предложив чаю, но и о том, что согласилась приехать к нему. Если бы она отказалась, если бы только настояла на том, что ей действительно нужно побыть одной... Возможно всё было бы по-другому.
Но это всё было потом, а сейчас она безмолвно одними губами сказала: “Поцелуй меня...”
Какое-то мгновение Дима переваривал то, что она сказала. Словно не верил, а потом нежно обнял её одной рукой за талию, вторую положил на затылок и поцеловал. Нежно, без спешки, прикоснулся к приоткрытым губам Кэт. Они были сухими. Он пробежался по полной нижней губе Кэт языком, увлажняя её... Божественно! Биение его сердца тут же участилось, и уже не попадало в ритм с дыханием, которое стало глубоким.
Он ещё раз влажно провел языком по её нижней губе. Потом ещё раз, но в этот раз легко поцеловал в уголок рта.
Катя все это время смотрела на него. Она осторожно перехватила инициативу: обхватила его нижнюю губу и, втянув её в свой рот, прошлась по ней языком...
То, что они смотрели друг другу в глаза, придавало поцелую особую головокружительную остроту.
Как тут не потерять голову? Неразделённая страсть мутит разум, но Диме хватило сил оторваться от её губ, хотя каждая клеточка его тела требовала сорвать с неё одежду и засадить до упора.
- Можем на этом остановиться и не спешить, – сказал он. Тело отчаянно требовало продолжения, но им необходимо вначале поговорить, а уж потом....
Катя закрыла глаза и откинулась назад, приложившись головой о косяк двери.
- Кэт! – вырвалось у Димы. – Больно?
- Нет. Всё хорошо. Ещё, поцелуй меня... Нет, – она покачала головой. – Полижи мои губы..., мне понравилось.
Они потянулись друг к другу. Начали целоваться. С начало осторожно, нежно, облизывая губы.
Катя привстала на цыпочки, её пальцы скользнули по волосам Димы. Мизинчик случайно забрался в ушную раковину на мгновение и, Диму бросило в дрожь, вся кожа покрылась мурашками, яйца болезненно сжались.И он не сдержался – набросился на неё, как мучимый, изнывающий от жажды, набрасывается на воду. Властно впился в такие манящие и желанные губы, пресекая малейшие попытки перехватить инициативу.
Коленки Кати подогнулись, она вцепилась в плечи Димы, чтобы не упасть.
Он, не прижимаясь к ней телом, поддерживал её одной рукой за спину, нависая над ней. А другой рукой гладил, медленно исследуя все её впадинки, изгибы, округлости. Сначала вниз: его рука осторожно легла на нижнее полукружье груди, помяла её, двинулась к соску.
Кэт застонала ему в губы. От её стона он едва не кончил. По телу прокатилась горячая волна.
Его рука поползла вверх, где на шее под пальцами он чувствовал учащенное биение её пульса. И опять вниз по груди, животу, дальше по бедру, потом к ягодице... Мял, давил, гладил.
На Кате были джинсы, ткань шуршала под его ладонью.
Она охнула, когда Дима положил ладонь ей на лобок и нажал. В этой части тела у неё было укромное местечко, таявшее как масло на теплой сковороде. Дима же лёгким нажатием руки раскалил эту сковороду докрасна.
- Тебе хорошо? – прерывисто спросил он.
- Да..., да очень.
- Девочка моя... раздвинь ножки, – горячо шепнул он, целуя её шею.
Дима чувствовал, что её бьёт крупная дрожь.
Кэт выгнула спину и прижалась к нему. Своим сладким местечком она почувствовала каменную выпуклость в его паху. Как раз напротив. Тютелька в тютельку. Ноги тут же ослабели и сами собой разъехались.
- Я падаю, – хихикнув, сказала она и, сцепив руки в замок, повисла на его шее.
- Нет. Не упадёшь. Расслабься, я не дам тебе упасть.
Его рука на местечке у неё между ног. Пульсирующая боль, переходящая в сладость...
Частое дыхание и прерывистый шёпот между поцелуями:
- Скажи..., как... ты хочешь. Сильней?
- Нет...не так сильно...
- Так?
- Да-аа...
- Хорошо?
- Очееень...
- Ещё?
- Теперь по кругу... Да. Вот так.
Маленький кулачок Кати ударил Диму в лопатку. Раз. Другой... Раскрылся и затих.
С ума сойти! Она кончила. Он только прикоснулся к ней, а она....
Здравствуй кома. Нет звуков. Нет воздуха. Нет сердца. Ничего нет кроме желания. Безрассудного. Необузданного.
Никогда она не чувствовала себя настолько живой и счастливой. Не радовалась тому, что жива.
Катя постанывала, вскрикивала от удовольствия, не отрываясь от губ Димы. Похоже, она кончила ещё раз, может больше. Она чувствовала себя такой ненасытной...
Её возбуждало всё. Его запах. Так бы и съела его. Его поцелуи. Боже, как он целуется! Его губы такие мягкие, горячие. И нежные и настойчивые.
А его ласки.... Господи-боже-мой, что он вытворяет этими руками!
Катю заводило даже его дыхание, которое стало частым-частым. Когда же она вскрикнула, кончив, из его горла раздался хриплый стон. Это было так сексуально, так офигенно..., так возбуждающе.
Как они добрались до кровати, она не помнила. Похоже, они посчитали все углы, пообтирали все стены. Что-то свалили, что-то разбили. Один раз из-за Кати едва не упали на пол. Она завернула край палаца ногой, Дима запнулся и, подхватив Кэт под мышки, часть пути почти пробежал с ней. С горем пополам они таки дошли до спальни Димы. А она была рядом с его кабинетом.
Когда они были уже возле кровати, Катя умудрилась каким-то образом сделать подножку Диме, и они упали на кровать.
У Кати аж дух вышибло, когда он всем своим весом придавил её.
Тихо чертыхнувшись, Дима откатился в сторону.
- Кэт, – встревожено позвал он её, заглядывая лицо, – ты как, жива?
- Да..., всё хорошо.
- Точно? – вкрадчиво проворковал Дима, скользнув губами по её скуле.
Катя мугыкнула в ответ.
Когда его рука забралась ей под свитер, она втянула живот, задержав дыхание. Катя внимательно осмотрела свой животик, крутясь перед зеркалом и так и этак, когда принимала душ. Особых изменений в своём теле она не заметила и всё равно напряглась, почувствовав на своём животе руку Димы, не хотелось быть пузатой.
- Расслабься, у тебя хороший животик, – шепнул он, целуя её шею. Лица его она не видела, но чувствовала, что он улыбается.
- Кэт, дыши, – его рука легла на её грудь и сдвинула чашечку бюстгальтера.
Дима слышал под своей рукой бешеный стук её сердца. Он легко прикусил её нижнюю губу, слегка оттянув её, а пальцами сжал сосок.
Она вдохнула, встретила его язык своим, всё ещё робко вначале, а потом более решительно. Все её запреты, все комплексы смело, словно пыль дуновением ветра. Она уже чувствовала себя покрывающейся пылью куклой в витрине за стеклом. Любить и быть любимой, не в этом ли счастье?
Джентльменской обходительности не было. Дима был скорее груб, нетерпеливо срывая с неё одежду. От щетины горела кожа, и поцелуи его стали жадными, яростными....
Происходящее в комнате походило на коллаж из чёрно белых кадров. В спальне свет падал с боку из открытой двери в коридор, от чего лицо Димы было частично в тени.
Катя знала, кто сейчас с ней, но черты его лица были смазаны тенью, словно это был незнакомец – это возбудило её ещё больше.
Секс с незнакомцем – одна из её тайных сексуальных фантазий. Не просто секс, а грубый, грязный, почти изнасилование. В её фантазиях незнакомец заставлял её делать минет и в то же время ласкать себя. От него плохо пахло, и конец у него был очень большой и твёрдый, он едва помещался в её рту...
Одна из её нянь, была помешана на безопасности, она всё время твердила ей: “Чужие дяди могут пригласить тебя сесть в их машину. Этого делать нельзя. Это очень опасно. Они могут сделать тебе больно. Обидеть тебя..., даже убить.” Тогда Катя была слишком мала, чтобы понять, что ещё эти “дяди” могут с ней сделать. Но слова этой женщины крепко засели у неё в голове.
Недостаток родительской любви Катя компенсировала мастурбацией, вот тогда и появилась эта фантазия. Прикасаться к своему телу было из разряда запретного того, что нельзя делать. Это было грязно и так развратно. Страх, что её поймают за этим занятием, превращал оргазм во что-то оскорбительное, противоестественное, запретное. Как потом оказалось, она не могла получить разрядку, не испытывая страха. Но это было до встречи с Димой.
Он снял с неё всю одежду, сам же Дима был ещё полностью одет.
Сквозь их дыхание, которое стало прерывистым, тяжелым Катя услышала, как с тихим скрипом разошлась молния на его брюках, звякнула пряжка ремня...
Катя вздрогнула, она едва могла дышать от возбуждения. Она завелась настолько, что чувствовала себя, словно бутылка газировки, которую взболтали.
Дима взял её за ноги и резко подтянул к краю. Одним рывком.
Катя вскрикнула. Дима крепко держал её за лодыжки, словно боялся, что она сбежит. Он забросил её ноги себе на плечи и коснулся её рукой. Там, где всё горело, ныло..., и она взорвалась. Оргазм был такой сильный, что она забилась в конвульсиях.
Забавно, что до самого главного дело, так и не дошло. Почти не дошло.
Дима пытался войти в неё и удержать её ноги. Катя даже старалась ему помочь, двигая бедрами. Он терся своим концом о её внутреннюю часть бедер, о лобок, тыкался, тыкался.... Похоже, он всё-таки вошел в неё, смог дотерпеть, а потом внезапно навалился на неё, застонал, дернулся пару раз и кончил.
В этот раз он не сразу слез с неё. Они с минуту лежали, переводя дыхание.
- Прости..., – Дима хлюпнул носом, – я снова придавил тебя.
Дима приподнялся, опираясь на одну руку. Другой рукой он вытер нос, посмотрел на руку и засмеялся.
Катя непонимающе с испугом смотрела на него. Что случилось? Чем она его рассмешила?
- Похоже, ты мне нос разбила, – гнусаво сказал он.
Дима сел, запрокинув голову.
- О Господи! Не может быть! – Катя села на колени, заглянула в его лицо. Дима зажимал нос пальцами, продолжая смеяться. – Точно, ой мамочки! У тебя всё лицо в крови. Какой ужас! Господибожемой, как же так?! Нужно лёд приложить, – она соскочила на пол. – Ложись, я принесу лёд.
- Оставь, – прогундосил он, махнул рукой. Хотел схватить её за руку, но промахнулся, повалился на спину и опять засмеялся, – Знаешь....
- Нет. Молчи. Ложись. Я быстро.
- Знаешь, мне никто ещё нос не разбивал, – крикнул он ей вслед. – Ты первая!
Мне понравилось!