Тебе снятся голоса. Яркое мигание красно-синих вспышек, похожих на новогодние блики гирлянд. Звук громогласных сирен. И пепел. Пепел, который кружится вокруг, словно миллионы легких снежинок. Он накрывает землю хрупким покрывалом, оседает у тебя в волосах, цепляется за одежду.

В воздухе чувствуется запах тлена, гари и смерти. Ничего хорошего.

Ты просыпаешься. Просыпаешься от жажды. Со смутным ощущением чего-то неправильного. Но отбрасываешь эту странную мысль в сторону. Сглатываешь. В горле словно провели наждаком. Ты даже представить себе никогда не мог подобной сухости. Ощущение какой-то вялости, как будто из-за недостатка влаги кровь у тебя загустела. И ты не можешь понять, что происходит. Где ты? Оглядываешься вокруг, но ничего не узнаешь. Пустая, маленькая комнатка. Только кровать, на которой ты лежишь, тумбочка рядом. И пара кресел у противоположной стены. Ты приподнимаешься. Тихо. За окном ночь. В комнате темно, только узкая полоска бледного света от фонаря пробивается сквозь неплотно задвинутые шторки. Оставляет прямоугольный след на тебе, на кровати, на полу. Ты медленно встаешь, касаешься пальцами пульсирующих тупой болью висков.  Морщишься.

- Это неприятно. Совсем нет, – бормочешь ты сквозь зубы и идешь, неловко пошатываясь, к полуоткрытой двери возле одного из кресел. Ванная. Так ты и думал. Споласкиваешь лицо. На раковине стоит баночка с аспирином. Ты берешь и проглатываешь одну таблетку, запиваешь холодной водой из-под крана.

- Это не поможет, – говорит кто-то за твоей спиной. Ты оборачиваешься, но никого не видишь.  В поисках кого-то ты начинаешь медленно озираться. Медленно, потому что у тебя все еще болит голова. Медленно, потому что до тебя еще пока не дошло.

По инерции.

- Кто здесь? – проговариваешь четко каждую букву. Язык почти не хочет повиноваться. Ты словно в тумане. Еще не проснулся даже, а головная боль уже грозит загнать тебя обратно в кровать.

Молчание. И тишина. В ванной никого кроме тебя. Ты встряхиваешь головой и возвращаешься в комнату. Показалось. Садишься на кровать. Пытаешься вспомнить, что произошло накануне. И как ты оказался в этом чертовом месте. Но память не хочет помогать тебе. Только ты уже готов ухватиться за какую-то мысль. Воспоминание. Как оно вдруг резко пропадает – лопается и растворяется, как мыльный пузырь в твоих руках – оставляя после себя неясный след и чувство чего-то смутно близкого – вот-вот – но в твоей голове по-прежнему пусто. От этих бесплодных попыток голова начинает болеть еще сильнее, ты ложишься и устало закрываешь глаза.

- Может быть, воды, сэр? – спрашивает женский голос. Сколько прошло времени? Как она вошла? Почему ты не слышал звука открывающейся двери? Ты что, уснул? Быстрый взгляд в сторону окна – все еще ночь. Значит, времени прошло не много. Ты отрубился из-за головной боли. Мгновенно. Потому и не слышал, как дверь открылась и вошла горничная. Да, это так. Как иначе? Ты приподнимаешься, садишься, свесив ноги с кровати. На тебе только джинсы, но тебя это не смущает. А с чего бы?

- Где я? – Слова даются с трудом. Головная боль не только не прошла, но и усилилась во стократ.

- Мотель «При дороге», мистер Джонсен,  – отвечает она с легкой полуулыбкой. Ты хмуришься. Название ни о чем тебе не говорит. Но ты вспоминаешь дорогу. Пустую дорогу. Бесконечно длинную. И как ты ехал не останавливаясь. Как безумно устал и хотел спать. Ты мечтал о мотеле. Мечтал о том, что бы лечь в кровать и выспаться. И ты вспоминаешь вспышку. Свет чьих-то фар. Жмуришься. Мимо. И снова длинная одинокая дорога.

Но ты не помнишь мотель. Ни как увидел его, ни как зарегистрировался. А самое странное было то, что горничная назвала тебя «мистер Джонсен». Это твоя настоящая фамилия, но ты никогда не регистрируешься под своим настоящим именем. Слишком опасно. Тебя могут найти. Неужели ты так о*уенно устал, что тебе вдруг стало похрен? И ты положил на всех своих боссов и клиентов? Не может быть.

- Джонсен, – произносишь ты. – А имя? Как я записался?

Горничная моргает удивленно, но вежливо отвечает:

- Бадди Джонсен.

Ты киваешь, вид недовольный. Твое настоящее имя. Черт возьми, если конкуренты найдут тебя, Большой Кэл надерет тебе задницу, если не еще что похуже. Вот дьявол!

- Хотите, может быть, перекусить? – спрашивает она.

- Нет. Который сейчас час?

Она беспечно пожимает плечами. 

-  Пять минут четвертого. Ночь. – Горничная отворачивается, собираясь уже уходить, поворачивает ручку двери. Словно в замедленной съемке, ты слышишь щелчок замка, дверь открывается.

- Когда я приехал сюда? – бросаешь ей в след.

- Когда устали, мистер Джонсен. Здесь вы сможете отдохнуть. – Улыбается она через плечо, и выходит наружу, плотно прикрывая за собой дверь.

Щелчок.  И ты снова один.

Какая-то хрень.

Отдохнуть? Ты не привык отдыхать. Вся твоя жизнь – сплошная чехарда. Спешишь. Бежишь куда-то. Едешь. Ты никогда нигде долго не задерживаешься. Твой дом – это твоя машина, на которой ты колесишь, выполняя очередное задание. Так ты и живешь. Ты привык. Привык  привыкать к различным обстоятельствам. Условиям проживания. Новым местам. И новым – временным – домам. Это твоя жизнь. И тебе она нравится. Вроде бы.

Ты жмуришься. Тебе все еще хочется спать. Выспаться перед очередным длинным отрезком дороги, но времени нет. Надо собираться. У тебя важное задание. В машине пять миллионов "зеленых", которые нужно доставить в срок. Зря ты подписался на эту работенку, но после драки кулаками не машут. Взялся – доделывай.

Ты встаешь, находишь свои ботинки, натягиваешь рубашку. В кармане пачка помятых сигарет. Ты достаешь одну, прикуриваешь. И покидаешь темную комнату, что бы оказаться на не менее темной улице.

- Прекрасно... - бормочешь ты и бредешь вдоль веранды с многочисленными дверями. Пытаешься разглядеть на парковке свой старенький седан. Но как в этой тьме что-то увидишь? Горят всего два фонаря, окутывая небольшой двор мотеля каким-то призрачным бледно-желтым светом.

Хлоп. Позади тебя открылась и быстро закрылась чья-то дверь, ты оборачиваешься. На веранде стоит невысокий мужчина среднего возраста, в темной одежде с эмблемой «ПД» на жилете и бейджиком, говорящим, что его зовут «Том Ворвик»

- Вы что-то ищите, мистер Джонсен? – спрашивает «Том Ворвик» вежливо и бесстрастно. Ты киваешь.

- Да. Свою тачку. Где я ее оставил?

- Тимми, наш портье, отогнал ее на задний двор.

Ты оглядываешься.

- До конца и налево?

- Совершенно верно, - кивает мужчина. – Спуститесь и увидите ваш седан.

Ты отворачиваешься, затягиваешься в очередной раз горьковатым дымом. Идешь. Шаги глухими ударами отдаются в ночной тишине.

- Вы уже покидаете нас, мистер Джонсен? – Останавливает тебя вопрос Ворвика. – Может быть, сначала перекусите? – предлагает он.

- Нет, - отвечаешь, даже не оборачиваясь. – Я должен ехать.

- Поспешность не приводит ни к чему хорошему, – загадочно произносит Ворвик и ты поворачиваешь голову, но его уже нет. На мгновение твои брови сводятся к переносице, но ты только качаешь головой. Какая разница?

Быстрым шагом пересекаешь остаток веранды и сворачиваешь налево.

- Что за... - Ты бросаешь окурок на дощатый пол и идешь – ничего не понимая –  вдоль все той же веранды, у которой припаркованы все те же машины. Только нет твоей.

Шаг. Снова шаг. Еще. Быстрее. Ты снова пробегаешь ее до конца и снова сворачиваешь налево.

- Твою ж мать... - Опять веранда. И твой окурок все еще дымится на дощатом полу. Ты решаешь спуститься во двор и найти кого-нибудь –  неважно кого –  вместо того, что бы бегать тут кругами, словно пойманный в ловушку кролик. Спускаешься, проходишь через двор, в конце которого, стоит небольшой домик. Стучишься в дверь. Несколько раз. Никого. Снова стучишь. Дверь открывается только после яростного удара ногой. Перед тобой та самая горничная.

- Да, мистер Джонсен? Что-то не так? – спрашивает она.

- Как мне отсюда выбраться? Что это за дьявольские игры? – в бешенстве рычишь ты.

- Никаких игр, мистер Джонсен, – спокойно отвечает горничная. Твоя злость ее не волнует. Она привыкла общаться с дальнобойщиками. – Проходите. – Посторонившись, пропускает тебя внутрь. Проходишь и тут же поворачиваешься к ней лицом. – Не желаете ли, чего-нибудь выпить? – опережает она твои вопросы.

- Нет. – резко бросаешь. – Где моя машина?

- На заднем дворе, мистер Джонсен. Тимми, наш...

- Да знаю я, - перебиваешь ее. Слышал уже. – Нет у вас никакого заднего двора. Только передний, – с какой-то издевкой и злостью проговариваешь ты, сам не веря в то, что сейчас говоришь.

Она смеется.

- Глупости, мистер Джонсен, задний двор налево в конце веранды.

- Да что вы говорите! – Ты прищуриваешься, но стараешься не спорить. – Вот сейчас вы пойдете, и покажите его мне. – сквозь зубы, ты почти шипишь на нее. 

- Хорошо, мистер Джонсен, - с легкостью соглашается она. – Только накину на себя что-нибудь. -  И ты замечаешь, что она стоит перед тобой в одном легком халатике. Ты киваешь, говоря, мол, иди. И она скрывается в ванной.

Садишься в глубокое кресло, на столе лежит какой-то журнал лохматого года. И несколько старых, уже потрепанных, книг. Взгляд лениво блуждает по комнате, ни на чем особо не задерживаясь. Комната скромная. Почти такая же, как в мотеле, только здесь – плюс –  присутствует стол и телевизор. В номере этого добра не было. Ты скользишь взглядом по еще не разобранной кровати. Замечаешь календарь на стене за 1988 год. И это кажется тебе странным. Какой-то подозрительный звоночек звенит у тебя в голове, но ты не обращаешь внимания. Взгляд дальше скользит по предметам небогатого интерьера. На тумбочке, рядом с кроватью, стоят часы. Стрелки застыли на пяти минутах четвертого. Рядом с часами... Стоп. Назад.

- Пять минут четвертого? – Ты вскакиваешь с кресла, словно ужаленный. Когда она приходила к тебе в номер, было тоже пять минут четвертого, вспоминаешь ты. Подлетаешь к двери в ванную.  Стучишь со всей силы.

- Эй, как вас там... Вы совра ... - Щелчок. Дверь открывается. Медленный скрип и она плавно отъезжает в сторону. Ты проходишь внутрь, и с губ срывается приглушенный стон. Ее нет. Ни ее, ни ванной. Нет. Это номер. Тот номер, который ты покинул еще совсем недавно.

- Проклятье!

Ты резко выбегаешь на улицу. Снова веранда и внешний двор. Снова те же машины. И два призрачных фонаря.

- Нет, черт возьми, что, нахрен, за говно здесь творится? – ты почти рычишь. У тебя нет времени на цирковое представление. Нет времени на фокусы. – Эй, - кричишь ты, барабаня по каждой двери на этой чертовой веранде. Они заперты. Все. – Кто-нибудь здесь есть? Кто-нибудь слышит меня?!

- Не надо кричать, мистер Джонсен. – Ты резко оборачиваешься. Перед тобой рыжеволосый паренек. Тимми. Догадываешься ты. – Вы мешаете нашим постояльцам.

- Да здесь никого нет! – по-прежнему кричишь ты.

- Если вы хотите оставить нас, идите прямо. Не сворачивая. – И ты уходишь, тяжело дыша. Попробуешь уйти. – Только в этом нет смысла. – добавляет Тимми.

- Почему это? – бросаешь ты, уже почти спокойно.

- Вы все равно вернетесь. – Пожимает плечами парень. Ты встряхиваешь головой и уходишь. Какую-то муть они тут несут все. Даже смысла нет спорить.

Обкурились, что ли нахрен? Или мне что-то подсыпали? Но я ничего не ел и не пил, кроме таблетки снотворного. А что если это было не снотворное? Какой-то наркотик? Пошли они все. Бестолковые выродки.

Ты идешь. Все дальше удаляешься от гребаного мотеля с его тормознутым персоналом. Идешь и не оборачиваешься. Выходишь на шоссе. И тут внутри тебя что-то щелкает – машина. Деньги. Черт возьми. Наверняка, это они. Конкуренты Большого Кэла. Отыскали тебя, подкупили персонал мотеля, заставили разыграть, что бы по-тихому так слямзить твою тачку с наличными. Может и наркоты какой дали – да, скорее всего, так и есть, – что бы провернуть такие вот выкрутасы, и  что бы все реальностью казалось.

- Дьявол, - сквозь зубы выдыхаешь ты. Разворачиваешься и бежишь со всех ног. Но впереди пустота. Никакого мотеля. Только темнота ночи и длинное шоссе, уходящее в никуда.

Не может быть, что бы я так далеко ушел. Не может быть.

Ты идешь и идешь. Но по сторонам только пустошь. И только звук ветра у тебя в ушах. Ты уже почти отчаялся найти хоть что-то. Как вдруг вспышка. Там, впереди. Яркий огонек.

- Ну, наконец-то... - бормочешь ты и ускоряешь темп. Уже совсем близко, ты даже различаешь... красно-синие огоньки? Как в том – каком-то –  полузабытом сне. Что-то смутно знакомое колышет твое сознание, ты напрягаешь память, но вспомнить не получается. Еще чуть-чуть пройти. И ты уже здесь, рядом с ними.

Это не мотель. Это полицейские машины. И машины скорой помощи. И красно-синие блики на земле от их сигнальных ламп. И звук странный – пробирающей до дрожи – звук сирены. Недолго. Подъехала очередная машина. Что это? Авария? Ты подходишь ближе. Слышишь голоса. Идешь, будто в тумане. Мимо всего этого бедлама. Оцепление. Желтые полосы – легкие преграды – повсюду. Но никто не мешает тебе. Не загораживает проход. Не велит убираться куда подальше.

И ты замечаешь ее. Машину. Это твоя машина. Только покореженная – разбита – почти до неузнаваемости – полусгоревшая. Но ведь это твоя машина. Ты оглядываешься по сторонам. Надо спросить что случилось. Кто разбился на твоей машине? Вялый Лу? Он самый активный конкурент Большого Кэла. Он опоил тебя? Нет, он бы не стал так рисковать, не пошел бы на дело сам. Послал бы кого-то из своих подпевал. Но где же деньги? Ты вздрагиваешь и  – что-то – понимаешь, когда серый кусочек пепла легко опускается – причудливо кружась – к твоим ногам. А затем еще один. И еще. Ты замечаешь, что они повсюду – хрупкие кусочки пепла – на твоих волосах. На коже. На земле. Ты поднимаешь взгляд вверх, и внутри все леденеет. Пепел. Словно снег падает с небес, кружится в невероятных зигзагах, накрывает собой все вокруг.

- Что здесь произошло? – Слышишь ты чей-то голос со стороны. Оборачиваешься. В паре метров от тебя стоят два копа. Один помоложе, другой старше, около полтинника. Он сжимает в пальцах  полусгоревшую банкноту в сто баксов. Ты прищуриваешься.

- Водитель уснул за рулем, – отвечает тот, что держит банкноту. Твою банкноту. – Обычное дело здесь.

- Здесь?

- Шоссе призраков. Здесь разбиваются сотни водителей за год. – Он усмехается. – Говорят, они даже остаются здесь. Навсегда.

Молодой офицер нервно хихикает.

- Ну да, конечно...

- Не веришь? – с серьезной миной переспрашивает Старый, отворачивается и смотрит, кажется, что прямо на тебя. Невольно ты отводишь взгляд в сторону, и замечаешь каталку. На ней тело, закрытое белой простыней. Словно ведомый чьей-то рукой, ты медленно двигаешься вперед, краем слуха все еще фиксируя речь копа. – Они прямо здесь. – Звук его голоса звучит для тебя фоном, ты уже подошел к каталке и медленно откидываешь простыню. – Разве не чувствуешь холод, пробирающий до костей? – Ответа ты уже не слышишь. Может быть, молодой коп и не чувствовал холода. Но ты чувствуешь. Вот сейчас, когда смотришь на тело – твое тело – прямо перед глазами. Это ты. Ты лежишь на каталке. Ты разбился на своей машине. Ты уснул за рулем.

Ты смотришь и не можешь узнать в этом изуродованном теле себя. Кожа кое-где обугленная, обгоревшая. Пепел застрял в волосах. На одежде. Размазан по остаткам уцелевшей кожи – мертвенно бледной – чуть синеватой и красноватой от бликов светящихся ламп.

 - Не может быть, - шепчешь одними губами. Дрожь пробегает по коже. Холод все сильнее. Такой смертельный. Леденящий по самую душу.

- Вез неотмытые деньги, – слышишь ты совсем рядом. Поднимаешь полуосмысленный взгляд. Перед тобой – по другую сторону каталки – те же копы. Подошли так, что ты и не заметил. Они смотрят на тебя. Вернее, на твое тело. Мертвое тело. Тело, лежащее на каталке.

- Теперь это только пепел, – отвечает молодой офицер, безразлично озирая место аварии. Наблюдая за движением – больших и маленьких – хлопьев серого пуха.

Ты качаешь головой, выражения лица – «не верю!». Сглатываешь и отворачиваешься. Не хочешь их слышать. Просто идешь вперед. Мимо них. Совсем рядом. Почти даже – почти –  касаясь. Останавливаешься. И то ли от злости, то ли еще по какой-то непонятной причине, резко разворачиваешь и проходишь сквозь Младшего.

Теперь ты почувствуешь, хрен!

- Черт возьми. – В ту же секунду выдыхает молодой офицер со сдавленным свистом, нервно дергаясь в сторону.

- Что с тобой? – усмехается Старый коп. Офицер ежится и как-то странно озирается.

- Только что, вот только вот... – дрожит он всем телом. Зубы отбивают чечетку. – Кажется, он прошел сквозь меня. Или совсем рядом.

- Кто прошел? – удивляется начальник Болди.

- Призрак. Его призрак, наверное. Или еще кого, их же здесь тучи, – лихорадочно, со страхом тараторит офицер.

- Ты спятил, что ли, Хесус? – смеется Болди.

- Богом клянусь, шеф, богом, я его почувствовал.

- Ну, ты и дурень, Хесус! – все еще посмеивается начальник.

... Но ты не слышишь всего этого разговора. Ты уже далеко. Бредешь вдоль дороги, ничего не понимая. События словно из какого-то фарса. Ты мертв? Ты мертв. Ты, черт возьми, мертв. Мысли путаются, в голове каша. Шаг за шагом ты удаляешься от красно-синих бликов. И от пепла, кружащегося в воздухе. И от машины. И от всех них. Живых.

Шаг за шагом – и ты снова оказываешься перед дверьми мотеля. На веранде стоит горничная. Ты поднимаешь на нее взгляд мутных глаз.

«Маргарет Стил» написано на ее бейджике. Раньше ты его не замечал.

- Может быть, стакан воды, мистер Джонсен? – участливо спрашивает она. Во взгляде читаешь сочувствие. Она тоже когда-то через это прошла, - понимаешь вдруг отчетливо. –  Все они. Шоссе призраков забирало их одного за другим, что бы пополнить свои ряды. И, наверно, в одно и то же время. Такая вот хреновая петля. Раз за разом.

 – Теперь ничего не изменишь. Мы можем только постараться полюбить наш новый дом, – спокойно отвечает Маргарет на невысказанные тобой подозрения. Ты автоматически киваешь, даже не задумываясь о том, как она узнала о твоих мыслях.

Ты просто бросаешь:

- Виски. – Сглатываешь слюну. – У вас найдется стакан виски, Мегги, что бы промочить горло? Жажда замучила в конец.

Она улыбается.

- Конечно, мистер Джонсен. Так всегда сначала. – Она кивает на дверь. – Проходите внутрь, в гостиную, там уже собралась небольшая компания.

Маргарет Стил уходит. А ты остаешься стоять посередине двора. Вспоминая красно-синие блики на коже, пепел от денег, которых уже никогда не увидит Большой Кэл. И шоссе. Шоссе призраков. Ты оборачиваешься. Теперь это и твое шоссе тоже. Твой новый дом. И остается только привыкнуть к нему. Ничего сложного. Ты это умеешь. Умеешь привыкать. И другого выхода у тебя просто нет.

Медленно ты поднимаешься по ступенькам – больше никакой спешки –  открываешь дверь, входишь внутрь – щелчок – дверь плотно закрывается за тобой. И в ту же секунду расплывается призрачным силуэтом в воздухе, оставляя после себя только бледный предрассветный туман и пустое шоссе — выжидающее шоссе, — над которым — как будто бы — застыли кусочки пепла, в зловещем мерцании красно-синих вспышек.