Наутро после свадьбы Никки проснулась довольно рано. И хотя в свои законные выходные она обычно позволяла себе отоспаться, но сегодня ей это не удалось. То ли на нее так подействовала атмосфера старинного замка, то ли взволновало вчерашнее торжество, но ночью она то и дело просыпалась и долго ворочалась, прежде чем снова ненадолго заснуть. Под утро ей наконец-то удалось погрузиться в глубокий сон, но, проблуждав в своих грезах в каком-то забытом богом лесу и услышав за спиной подозрительный шорох, она вздрогнула и окончательно проснулась.

Сквозь неплотно задвинутые шторы в комнату просачивался солнечный свет, и Никки, прошлепав босиком к окну, выглянула наружу. Внизу два конюха, о чем-то тихо переговариваясь, чистили лошадей, а те нетерпеливо перебирали копытами и косили глазом в сторону рыжей девчушки, сидящей невдалеке на деревянной колоде и уминающей что-то за обе щеки. Никки сладко зажмурилась, с хрустом потянулась и отправилась в ванную.

Примерно через полчаса она, осторожно ступая, чтобы ненароком не разбудить остальных гостей, спустилась вниз в столовую. Но в столовой, как и ожидалось, никого не было, и девушка прошла дальше – на кухню. Там уже царило привычное оживление, а у окна за накрытым столом сидела экономка Гордонов, миссис Грей. Заметив подругу своей хозяйки, она тут же подошла к ней и, ласково улыбнувшись, сказала:

– Сейчас мы накроем вам стол к завтраку, мисс Николь.

Никки покачала головой:

– Не стоит беспокоиться. Если вы не против, я бы позавтракала здесь, с вами.

– Ну, конечно, деточка. – Женщина снова улыбнулась: – Проходите, там уже все готово, я только налью вам чашку чая. Или вы предпочитаете кофе?

Полная сил, забыв про бессонную ночь, Никки, наконец, выбралась на свежий воздух. Сначала она собиралась просто посидеть на крыльце и подождать, пока дом проснется, но, взглянув на окна спальни новобрачных, увидела, что тяжелые портьеры все еще плотно задернуты, и ноги сами ее понесли в сторону места проведения свадебной церемонии. Вчера она кое-что там заметила, и сейчас было самое время в этом разобраться.

Пройдя за ворота, отделяющие территорию замка от остальной части поместья, девушка ступила на выложенную камнем тропу и, немного по ней пройдя, вышла на большую поляну. В этот ранний час здесь тоже еще было пусто, но на покрытых белоснежными скатертями столах все еще стояли вазы с фруктами и цветами, бутылки вина и горкой лежали чистые столовые приборы. Взяв из ближайшей вазы яблоко покрупнее, Никки с хрустом его надкусила и огляделась вокруг.

Фонтан, который вчера вечером взрывался брызгами всех мыслимых и немыслимых оттенков, расцвеченных огнями ночной иллюминации, сейчас тоже крепко спал. Зато хорошо была видна цель ее прихода сюда – домик, спрятавшийся в ветвях огромного дуба на краю поляны. Отсюда казалось, что в нем вполне мог поместиться взрослый человек, да что там – два взрослых человека! И, повыше подтянув пояс юбки, Никки полезла наверх, чтобы проверить свои предположения.

Лестница была поставлена почти вертикально, но перекладины на ней оказались довольно широкими и удобными, так что девушке не составило труда проникнуть в этот игрушечный домик. Но когда она забралась внутрь, слово «игрушечный» потеряло всякий смысл – это было убежище для настоящей принцессы. А если таковой имелся, то и принца. Это было воистину ложе сладкой неги. И Никки не удержалась: выглянув в окно и убедившись, что она по-прежнему одна, сбросила босоножки и, восторженно вздохнув, улеглась поверх покрывала.

Такого домика у нее не было даже в детстве, когда она жила в своей любимой Аквитании. Зато там было другое... Закрыв глаза, она живо представила широкие поля Сент-Эмильона, огороженные зелеными кустарниками, жаркое солнце, сладкий запах спелого винограда, черепичные крыши и розы самых разных сортов, свисающие с балконов и изгородей палисадников.

Где-то там устраивают сейчас свои шумные игры представители нового поколения семейства Верле. А в детские годы Никки по поместью с оглушающим визгом и криками носились ее многочисленные французские кузены и кузины, которые на лето в полном составе съезжались к бабушке и дедушке в Шато де Флор.

Убаюканная воспоминаниями, Николь незаметно для себя заснула. Свежий утренний ветерок раздувал тонкие шторы на окне в изголовье ее кровати, и те с готовностью пропускали внутрь домика звуки просыпающегося леса. Устало скрипели деревья, шепталась между собой листва, весело перекликалась птичья братия, но девушка уже крепко спала и ничего не слышала.

Разбудили ее голоса: мужской и женский. Спросонья она испугалась, что это пришли хозяева, Эдвард и Либи, и сейчас они поднимутся сюда, а дальше будет, как в сказке: «Кто-то лежал на моей кровати!»[1] Но едва она успела встать, как женский голос отчетливо произнес:

– Но, сэр...

Никки с облегчением вздохнула: это была явно не ее подруга. На цыпочках она подкралась к окну и осторожно посмотрела вниз. У одного из столов стояла горничная Эдварда – кажется, ее звали Айлин – и пыталась сложить в корзину неубранную посуду. Ей это плохо удавалось: мужчина, стоящий сзади, держал ее за талию и что-то нашептывал на ухо. Его едва было слышно, но, судя по тону, он на чем-то настаивал, и девушка постепенно обмякала в его руках.

Наконец ее руки безвольно опустились, голова поникла, и она что-то невнятно пробормотала. Мужчина выпрямился, выпустив ее из своих объятий, и с торжествующим видом улыбнулся. Никки чуть не ахнула, но вовремя зажала кулаком себе рот – она узнала его: это был один из приемных сыновей старшей сестры Либи, Эрик. Совсем мальчишка – подруга сказала ей вчера, что ему всего лишь 18 лет! Не то чтобы его возраст так уж заинтересовал Николь, но на свадебной церемонии он не отрываясь смотрел на нее, и его взгляд был таким дерзким... и темным.

Боже, и о чем она сейчас думает?! Никки уже собиралась отойти от окна, но услышала, как молодой человек сказал что-то повелительным тоном, и Эйлин повалилась на стол. Это было невероятно – она буквально сложилась пополам, как какая-то марионетка! Да что здесь происходит?! Но дальнейшее было вполне предсказуемо. Парень задрал горничной платье, расстегнул джинсы и...

Его движения были яростными, но не скомканными. Он никуда не торопился, а просто уверенно делал свое дело. Внешне даже как-то отстраненно... И это удивило Никки: обычно так ведут себя опытные мужчины, а не юнцы. Наморщив лоб, она отвернулась от окна. Что-то во всем этом ее смущало...

Стоны Айлин становились все громче и, казалось, двоились, троились в голове Никки. Она поежилась и заткнула уши. Но от этого стало только хуже: она вдруг ощутила, как загорелись ее лицо и шея, как налились тяжестью груди, почувствовала ноющую боль внизу живота и влагу между ногами. Обхватив себя за талию, она медленно сползла на пол и сжалась в комочек, пытаясь справиться с собственными ощущениями.

Но не тут-то было. Заполонившая ее животная страсть требовала немедленного утоления. С обреченным стоном девушка улеглась на пол и стала ласкать себя. Забыв о дыхании, она сосредоточилась только на своем удовольствии, с силой вдавливая ладонь в перемычку трусиков и сжимая колени. Глаза Никки закрылись, лицо осунулось и только бисеринки пота над верхней губой выдавали ее тщетные усилия справиться с этим наваждением.

Внезапно внизу раздался пронзительный женский крик, и Николь, на миг застыв, неловко поднялась и подошла к окну. Айлин обессиленно лежала на траве, а ее партнер, уже полностью одетый, сидел перед ней на корточках и хлопал ее по щекам. Та не реагировала, и Эрик встал, взял со стола кувшин с водой, отлил немного в ладонь и плеснул девушке в лицо. Айлин вздрогнула и открыла глаза.

Ее недоуменный взгляд удивил Никки. Она будто не узнавала того, с кем была близка совсем недавно. Эрик же, смеясь, помог ей встать и, что-то быстро проговорив, направил ее по тропинке обратно в замок. И та пошла, забыв о своей корзине и неубранном столе! Николь отвернулась от окна и привалилась к стене. Как бы и ей побыстрей выбраться отсюда...

За окном не было слышно ни звука. Она снова посмотрела сквозь прозрачную занавеску. Молодой человек все еще смотрел вслед ушедшей горничной, но уже через минуту подошел к столу, взял одну из бутылок и, открыв ее, налил себе вина. Подняв бокал, он полюбовался игрой света в золотистой жидкости и сделал первый глоток. Качнув одобрительно головой – боже, ему и правда восемнадцать? – он отпил еще немного и задумчиво посмотрел наверх.

Никки инстинктивно отшатнулась от окна и присела на корточки. С ужасом она ждала, что вот-вот раздастся скрип деревянных ступенек, и Эрик явится прямо сюда. Но вместо этого она услышала голос своей подруги:

– Эрик, что ты тут делаешь? Мы ждем вас у себя на завтрак... нет, ланч... бранч... О, черт! – Либи перешла на русский. – В общем, мы проспали, но в России это называется обед.

– Правильно называется, – тоже по-русски ответил Эрик. – Время уже обеденное.

Никки мысленно похвалила себя за то, что, живя вместе с подругой, старательно изучала ее язык. Ей нравилось, как он звучал, к тому же в их бизнесе он всегда мог пригодиться. Она неуверенно топталась возле двери: хорошо бы сейчас вместе с Либи вернуться в дом, но как посмотреть после всего происшедшего в глаза ее племяннику? Ведь получается, что все это время она была рядом, могла все слышать и видеть, но никак не дала о себе знать!

В какое неловкое положение она все-таки попала... И в этот момент она услышала свое имя:

– Ты не видел здесь Никки?

– Никки?

– Она вчера была подружкой невесты. Ну вспоминай: темноволосая, с веснушками...

– Ах да, вспомнил. Нет, ее здесь не было.

– Жаль. А что, столы еще не разобрали? Странно. Миссис Грей сказала, что отправила сюда Айлин.

Тут уж Николь не выдержала и вернулась к окну – что он скажет на это? Но Эрик с совершенно непроницаемым выражением лица ответил:

– Я никого не видел.

Вот врун! Но кажется, и Либи не была склонна ему верить:

– Эрик. Я должна серьезно с тобой поговорить.

Тот снисходительно улыбнулся:

– Что, прямо сейчас?

– Да. И не своди все к шутке. Ты слишком свободно ведешь себя с прислугой. Причем, как я подозреваю, в своем курятнике ты весьма осторожен. Но здесь, в Гордон Кастле... – Либи замолчала, подбирая слова. – О тебе шепчутся, Эрик!

Ответ прозвучал в точно таком же тоне:

– Да что вы, тетушка?!

Она ударила его в грудь:

– Ну тебя. – И уже спокойней продолжила: – Нельзя быть таким неразборчивым. Я понимаю, в тебе сейчас играют юношеские гормоны. Но мне бы не хотелось, чтобы в Гордон Кастле благодаря тебе был взрыв рождаемости.

Эрик рассмеялся и кивнул на ее живот.

– Ну не только благодаря мне.

– Ох! Пожалуйста, не вали с больной головы на здоровую! – Но тут же рассмеялась вместе с ним: – Как же ты похож на Андрея! Словно наш кровный племянник.

Эрик привлек ее к себе:

– Тетушка, тетушка... Я исправлюсь, обещаю. А ты лучше думай о себе и своем малыше. Пусть он родится здоровым.

– Он? – Либи подняла голову. – Ты думаешь, это будет мальчик?

– Я уверен в этом.

Никки даже отсюда было видно, как радостно сверкнули глаза ее подруги.

– Твои слова да Богу в уши! Пусть первым будет наследник. Ну ладно. К делу. Ты сейчас со мной или вернешься в Дарк Хилл?

– Вернусь. Мне надо переодеться.

– Хорошо. Тогда мы ждем вас через час: тебя, Русту и Эрвига с Кэс.

– Эрвиг и Кэс уехали. По делам.

Либи взмахнула руками:

– Какие у них дела, ведь договаривались же! – Эрик пожал плечами. – Ладно. Тогда ты и Руста. Мэт еще не вернулся?

– Нет. Но думаю, отец скоро будет.

– Хорошо. Может, он еще успеет.

Молодой человек промолчал. Либи вздохнула:

– А я поищу Никки. Если ты ее увидишь, скажи, чтобы шла в дом, хорошо?

– Обязательно. Пока.

И они разошлись. Николь облегченно вздохнула, выждала минут пять, чтобы Либи с племянником успели скрыться из виду, и стала спускаться вниз. На середине пути она вдруг почувствовала запах сигаретного дыма, оглянулась – и увидела Эрика. Привалившись спиной к соседнему дереву, он насмешливо смотрел прямо на нее. Первое желание, которое почувствовала в этот миг Никки, было взлететь обратно в свою берлогу и занять там круговую оборону. Она даже занесла ногу над верхней ступенькой, но тут молодой человек негромко заметил:

– По-моему, не стоит этого делать. Рано или поздно он слетит со своего насеста, убежит в глухую чащу и там и останется. А ты превратишься в Бабу-Ягу.

Она абсолютно ничего не поняла и на всякий случай переспросила:

– Кто это – он?

Эрик подошел поближе.

– Я про этот уютный домик. Разве ты не знала? Со временем они становятся убежищем Бабы-Яги.

– А это еще кто такая?

– Это старая ведьма, Никки, в которую превращаются несчастные одинокие девушки.

Он протянул ей руку, но она проигнорировала этот жест и спустилась вниз самостоятельно.

– Не вижу абсолютно никакой связи. Я не одинокая и тем более не несчастная, – фыркнула Николь и направилась к тропе в замок.

– Тогда зачем ты занималась этим сама, вместо того чтобы позволить это сделать мне?

Он же не мог иметь в виду то, о чем она сейчас подумала? Никки оглянулась и растерянно посмотрела на него. А потом вдруг рассердилась:

– Не понимаю, о чем ты. И знаешь, нехорошо врать «тетушке» о том, что ты не видел ее горничную!

– А подглядывать за мной и этой самой горничной, надо полагать, хорошо?

Ясно осознавая свою вину, Николь тем не менее задохнулась от возмущения:

– И ты еще будешь учить меня хорошим манерам?! Молокосос! Да я пришла сюда просто отдохнуть и вовсе не ожидала все это увидеть... услышать! И если ты знал, что вы не одни, мог бы хоть как-то намекнуть мне на это! Покашлять, в конце-то концов! Я бы спустилась и ушла. Если уж тебе приспичило снять штаны именно в этом месте!

По веселым искоркам в глазах Эрика она поняла, что сказала что-то лишнее, но думать над своими словами ей было уже некогда. Она развернулась и быстрым шагом пошла к тропе – но чуть не упала, наткнувшись на своего собеседника. Когда же он успел опередить ее?! Она молча уставилась на него. А он с интересом спросил ее:

– А почему ты называешь меня молокососом? Сколько тебе лет, Ник?

У нее, наконец, прорезался голос:

– Что? Да это не твое дело! И пропусти меня, наконец!

Но Эрик вдруг, наоборот, прижал ее к себе и прошептал на ухо:

– Так ты старше меня? А знаешь, мне нравятся опытные женщины...

Она попыталась вырваться, но безрезультатно: Эрик был сильнее ее. Продолжая нашептывать ей какие-то дурацкие слова, смысл которых Николь до конца не понимала, он каким-то образом воздействовал на ее сознание. Почувствовав, что голова у нее начинает отключаться, она вспомнила: что-то подобное он творил с Айлин. Испугавшись, что с ней произойдет то же самое, она умоляюще прошептала:

– Не надо. Пожалуйста. Я прошу тебя. Да, я старше тебя. На три года. А сейчас отпусти меня.

Он отстранился и удивленно посмотрел на нее:

– Три года? И сколько тогда, по-твоему, мне?

Николь неуверенно – потому что и вправду сейчас не была уверена в этом – проговорила:

– Восемнадцать?

Эрик расхохотался и, взяв ее за руку, повел к фонтану. Там он уселся на бордюр, а ее поставил перед собой. Своим бархатным голосом, который к тому же странным образом отдавался эхом у нее в голове, он сказал:

– Сладкая, мне 26 лет, и ты не успеешь оглянуться, как мне будет 30, 35, 40... У нас с тобой будет достаточно времени. И мы откроем много чего нового, обещаю. Но сейчас я хотел бы открыть тебя. Ты позволишь?

Никки с трудом разбирала его слова, в голове ее продолжало шуметь, но тело уже начало гореть в ожидании мужских прикосновений. Она попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, не видно ли кого поблизости, но вместо этого клюнула подбородком и прошептала:

– Да...

– Отлично.

Племянник Либи подвинул ее поближе и, расстегнув пуговицы на топе, потянул его вверх. Какое-то время он просто молча рассматривал ее, а потом прикоснулся к разгоряченной коже губами. Они были холодными и несли такое облегчение, что Никки застонала от удовольствия и стала сама подставлять ему свое тело, желая ощутить его губы повсюду. Ее руки, дрожа и путаясь в складках ткани, отыскали молнию и рванули ее вниз. Освободившись от юбки, Николь довольно вздохнула и потянула его руку к обнажившемуся телу. Эрик почему-то медлил, и она, жалобно простонав, уселась к нему на колени и, вжимаясь в них изо всех сил, потянулась к его губам.

Он покачал головой и пробормотал:

– Сколько же в тебе страсти... Жаль, мы не встретились раньше. Ну-ну, – сказал, когда она попыталась решительно расправиться с застежкой на его джинсах: – Не торопись, моя сладкая. – И прошептал ей на ухо: – И веди себя прилично.

И хотя эти слова были произнесены шутливым тоном, Николь словно окатили ледяной водой.

Будучи от рождения очень подвижной и жизнерадостной, она не испытывала трудностей в общении ни в детском саду, ни в начальной школе. Пока там не появилась мадам Жюли. Возможно, ей нравились тихие и послушные дети, а может, ей претило то, что Никки была наполовину англичанкой, но объект для придирок был выбран, и целых два года девочка только и слышала от нее: «Николь Хардман, подойди сюда!», «Николь Хардман, не разговаривай!», «Николь Хардман, веди себя прилично!»

И вот сейчас, услышав знакомую с детства фразу, девушка мгновенно вернулась в реальность и увидела себя, словно со стороны: почти обнаженную, сидящую на коленях у незнакомца, который, возможно, только-только вышел из отрочества, и стонущую от похоти! Вскрикнув от ужаса, она вскочила на ноги и, не дав партнеру прийти в себя, толкнула его изо всех сил в грудь. Не ожидавший этого Эрик свалился в фонтан, а Никки, подхватив с земли юбку, рванула с поляны куда подальше.

Но, отбежав на безопасное расстояние, она не выдержала, обернулась к отряхивающемуся от воды молодому человеку и тонким визгливым голосом, о наличии которого у себя даже не подозревала, прокричала:

– Маньяк! Да, ты! Больше не смей подходить ко мне! Никогда! Слышишь? Никогда!

Топнув ногой, она побежала дальше. Лишь у самых ворот сообразив, что до сих пор раздета, она быстро натянула юбку, поправила топ и неверным шагом направилась к замку.

Переодевшись и приведя себя в порядок, Николь спустилась в зал, где в ожидании обеда, расположившись небольшими группами, развлекали себя беседой гости замка и его хозяева. Либи, шептавшаяся на диване с незнакомой Никки темноволосой девушкой, заметив подругу, помахала ей рукой:

– Иди к нам! Знакомься, это Натали, жена Андрея.

Брат Либи несколько раз заезжал в университет, поэтому Николь хорошо его знала, но вот жену его увидела впервые. Натали мягко улыбнулась:

– Простите, что приветствую вас сидя, но, боюсь, подняться без помощи мужа я вряд ли смогу.

При этом она выразительно посмотрела на свой живот. Никки присела рядом.

– Уже, наверное, скоро?

– О да, – рассмеялась Натали, – скоро. Но я надеюсь, что еще успею к тому времени закончить с обустройством нашего лондонского дома. Кстати, я слышала от Либи, что вы окончили Парижскую школу искусств?

– Не окончила. Проучилась три года и бросила. Поступила вновь, но уже в Тэмз Велли[2].

Натали внимательно на нее посмотрела:

– Решили поменять специальность? Или место жительства?

Никки пожала плечами:

– У нас семейный бизнес. И моя нынешняя специальность подходит для него как нельзя лучше.

– Понятно... Но помочь мне с выбором полотен для нашего дома вы сможете? Нам предлагают несколько работ современных мастеров, а я, признаться честно, в этом мало что смыслю.

Николь улыбнулась:

– Конечно. Нет проблем, мне это только доставит удовольствие.

Разговаривая с подругой и ее невесткой, Никки не переставала поглядывать на двери. Она была уверена, что Эрик проигнорирует ее требование держаться от нее подальше. Ну вот, так и есть: он вошел в зал вместе со Рустой, старшей сестрой Либи, улыбаясь как ни в чем не бывало.

Семья была в полном сборе, и все, наконец, отправились в столовую. Воспользовавшись тем, что Натали сопровождал ее муж, Никки отвела Либи в сторонку:

– Я хотела тебя кое о чем спросить... – Подруга вопросительно посмотрела на нее, а Никки вдруг одолели сомнения в уместности своих расспросов. Наконец она решилась: – Ты как-то говорила, что приемным детям Русты по 18 лет. Это так?

Либи кивнула:

– Да. Точнее, им было восемнадцать в декабре, когда они приехали в Дарк Хилл. Возможно, у кого-то из них уже был день рождения... Хотя вряд ли. Я бы об этом знала.

Николь узнала все что нужно, но подруга молча смотрела на нее и, кажется, ждала еще вопросов.

– Понятно... А откуда они взялись, эти дети?

– Ох, – рассмеялась Альбина, – только не называй их детьми. Они на меня-то смотрят с таким выражением, будто я несмышленое дитя. И знаешь, я и вправду чувствую себя рядом с ними девчонкой. А глаза? Ты заглядывала им в глаза?

Николь открыла рот, чтобы ответить, – и тут же закрыла, покачав головой.

– Вот то-то же. А ты загляни как-нибудь. Утонуть можно. И испугаться – столько там всего... Хотя понять легко. Наверное, они многое перенесли – не зря же Мэт с Рустой забрали их к себе. Возможно, они сироты, – жалостливым тоном добавила Либи.

«Да уж, сиротки...» – подумала Никки, вспоминая наглого юнца. Но вслух она произнесла:

– Наверное, хлебнули горя, да. А друг другу они родные?

– Руста говорила, что у них у всех одна мать. У Кэс и Эрика к тому же один отец. А вот у Эрвига другой.

– И оба отца и мать умерли?

Либи вздохнула:

– Не знаю, как-то неудобно было расспрашивать. Их ведь могли и лишить родительских прав. Руста не любит говорить на эту тему, отвечает: «Сейчас они мои дети» – и больше ни слова. Хотя, честно говоря, мне бывает иногда смешно: она выглядит чуть старше этих «детей» . Но они ее слушаются, как свою мать. И мне кажется, что все трое приходятся родственниками Мэту. Не просто же так они оказались у него. – Она с интересом посмотрела на подругу: – Хочешь узнать еще что-то?

Николь покачала головой:

– Нет, спасибо. Все ясно.

Они вместе вышли из комнаты. Уже подходя к столовой, Альбина не выдержала и спросила:

– Тебя заинтересовал кто-то из них? Эрик? Я заметила, ты как-то странно на него посмотрела. – Никки не успела ничего ответить, как Либи тут же добавила: – Он случайно не приставал к тебе?

Николь отчаянно замотала головой:

– Нет, ну что ты! Он же совсем мальчишка.

– Знаешь, мальчишка мальчишкой, а что-то вот он делает с женским полом! Я просто иногда удивляюсь!

– Нет-нет, ко мне это отношения не имеет, – поспешила заверить ее Никки.

– Ну хорошо.

Либи обняла подругу, и они вместе вошли в столовую.

После обеда кто-то из гостей заметил, что неплохо было бы сейчас прогуляться до поляны, на которой вчера так замечательно отметили свое бракосочетание молодые. Хозяин Гордон Кастла тут же поспешил объявить, что там уже все готово для отдыха и развлечений, так что всем присутствующим остается только туда направиться.

Николь, вспомнив, как уже «развлеклась» там утром, непроизвольно взглянула на Эрика. Тот усмехнулся, видимо подумав о том же самом. Вот потому-то Никки и мысли не могла допустить о том, чтобы снова пойти туда, пусть даже в компании других людей. Ведь он там тоже будет!

Положение спас старший Криг, вернувшийся из своей поездки и зашедший к Гордонам, чтобы забрать жену и приемного сына. Но перед этим он поздравил молодоженов и вручил им подарок – шкатулку такой тонкой и необычной работы, что Никки невольно ею залюбовалась: о таком ей не доводилось слышать даже на лекциях в Парижской школе изящных искусств.

А когда Матиас Криг поднял крышку шкатулки, и взору присутствующих открылись два молочно-белых кристалла, лежащих внутри и испускающих мягкий радужный свет, она и вовсе замерла. Это было что-то необыкновенное! И даже если мужчина пошутил по поводу того, что супругам они даруют приятный отдых или неиссякаемую энергию – смотря что они в этот момент пожелают, – все равно содержимое шкатулки казалось не менее прекрасным, чем ее поверхность.

– Нравится? – раздался за спиной знакомый голос.

– Да, – машинально ответила она. – Откуда это?

Он придвинулся ближе:

– О, это очень интересная история. Но тебе я могу ее рассказать. Отойдем?

Никки развернулась и прошипела:

– Да сейчас! Лучше ничего не придумал? И вообще, что ты тут делаешь?!

– Пришел в гости к любимой тетушке.

Его улыбка могла обезоружить кого угодно, но только не Николь.

– Я не хочу, чтобы ты приближался ко мне. То, что было утром... ну это просто временное помешательство. Больше этого не повторится. – Эрик улыбнулся и открыл было рот, но она прервала его: – Молчи. Я ничего не хочу слышать. Ты слишком юн для меня. Мне нравятся мужчины постарше.

– Я тебе уже говорил...

– А Либи мне сказала, что тебе 18. Ну максимум 19. Так что здесь не о чем говорить.

– Ты ошибаешься, Ник. И ты будешь моей.

– Что, я задела твое самолюбие? Да брось. Я же не говорю, что ты плох.

Эрик снова улыбнулся:

– Так я хорош?

Она едва не улыбнулась в ответ, но все-таки сдержалась:

– Мне надо идти.

И сбежала – по-другому это нельзя было назвать – в другой конец комнаты.

Остаток дня она провела в библиотеке, размышляя над тем, не стоит ли ей вернуться в Лондон на день пораньше. Она уже не чувствовала себя так свободно, как раньше: ей казалось, что Эрик не успокоится и будет искать с ней встреч. Единственным безопасным местом был замок, но для того ли она сюда приехала, чтобы сидеть целыми днями дома?

Услышав негромкий храп, Никки посмотрела на сидящего в соседнем кресле отца Русты и Либи: он по-прежнему держал в руках газету, но глаза его были закрыты. Девушка вздохнула, почитала еще немного, затем встала и на цыпочках отправилась встречать компанию, вернувшуюся с прогулки.

Перед тем как пойти спать, Никки предупредила Либи, что утром собирается уехать. Та удивленно посмотрела на подругу, но, заметив твердую решимость в ее взгляде, не стала отговаривать, а лишь сказала, что обязательно поднимется утром, чтобы ее проводить. Шоферу же будут отданы распоряжения прямо сейчас.

Уже по пути в свою комнату Николь встретила миссис Грей. Они перекинулись парой словечек, и Никки, все еще продолжая улыбаться, зашла к себе – и замерла: прямо напротив нее у стены стоял тот, из-за кого она собралась так срочно покинуть дом своих гостеприимных хозяев. Среагировала она молниеносно: выскочила за дверь и громко окликнула экономку, поднимавшуюся на третий этаж. А потом и сама побежала ей навстречу.

Миссис Грей с тревогой посмотрела на нее:

– Что-то случилось?

– Да... нет. Просто... – Никки постаралась успокоиться. – Понимаете, я забыла вам сказать, что плохо спала этой ночью. Не могу привыкнуть: большая комната, высокие потолки, все время чудятся какие-то звуки...

Экономка помрачнела:

– Может быть, завелись мыши?

Николь замахала руками:

– Нет, ну что вы! Возможно, там и не было никаких звуков и мне все  приснилось, но... – Она лихорадочно соображала, что сказать. – А можно, я сегодня переночую у вас в комнате? Чтобы не одна.

– О... – Пожилая женщина улыбнулась. – Ну конечно, дорогая. Я постелю вам на своей кровати, а сама прилягу на диванчике.

– Нет-нет! Пожалуйста, не надо. Меня вполне устроит ваш диванчик. Так даже удобней.

– Ну хорошо. – Миссис Грей подхватила ее под руку. – Тогда давайте возьмем из вашей комнаты самое необходимое, а утром вернемся и все приготовим к отъезду.

Николь облегченно вздохнула. Долго задерживаться в своей комнате она не стала: Эрик мог не успеть уйти, а значит, прятался где-то здесь. И обнаружить его в присутствии экономки казалось малоприятной перспективой.

Она проснулась посреди ночи. Не было ни шума, ни шорохов, ее не разбудил ночной кошмар. Она просто открыла глаза – и увидела его. Он сидел на корточках и смотрел прямо на нее. Точнее, она могла только догадываться, что он смотрел на нее, потому что в комнате было слишком темно, и ей был виден только его силуэт. Но Никки сразу поняла, что это он, и потому тихонько заскулила от испуга.

Но Эрик закрыл ей рот своей ладонью, а в голове раздался его голос:

– Не надо бегать от меня, сладкая. Ведь ты больше не будешь этого делать?

Николь поморщилась: эхо от звуков причиняло физическую боль, ей хотелось засунуть голову под подушку, чтобы больше не слышать их, но цепкие мужские пальцы не позволяли ей даже отвернуться. И тут вдруг она с удивлением услышала свой голос:

– Не буду.

– Хорошо.

Эрик убрал руку и коснулся губ Никки. Она, немедленно забыв о спящей неподалеку миссис Грей, тут же потянулась к нему. Он усмехнулся и, пригладив ей волосы, сказал:

– Завтра днем я буду здесь, и ты отправишься со мной в Дарк Хилл.

Николь с готовностью кивнула:

– Да.

Он снова поцеловал ее.

– А сейчас спи.

И она погрузилась в сон.

Ее разбудила миссис Грей, но Никки долго не могла сообразить, что она должна делать в такую рань. Ехать в Лондон? Но зачем? И вообще, что она делает в спальне экономки Гордонов? На автопилоте она двинулась в сторону ванной, размышляя обо всех этих странностях. Испугало ли ее собственное отражение или она, наконец, полностью проснулась – неизвестно, но, взглянув на себя в зеркало, она вдруг все вспомнила. И ночные события тоже.

Дальше ее не надо было подгонять. Она лишь на миг задумалась, не владеет ли этот парень гипнозом, – тогда ее странное поведение, когда она находилась рядом с ним, легко объяснялось. Но потом она решила, что не стоит ломать над этим голову, надо поскорее сматываться отсюда, пока он не вернулся.

Она взяла с Либи слово, что та никому – особенно тому, кто спросит ее об этом, – не назовет ее адрес. И да, это очень серьезно. И нет, она не играет в шпионов. На вопрос подруги, не означает ли это, что она уезжает именно из-за того, кто о ней спросит, Никки строго на нее посмотрела и сказала, чтобы она ничего не выдумывала, а просто и без вопросов выполнила ее просьбу. Либи расхохоталась, но клятвенно пообещала сделать все как надо. На том и расстались.

***

– Мам?

Руста испуганно вскрикнула и спряталась за нависшим над ней мужем. Война, яростно сверкнув глазами, бросил сыну:

– Выйди.

– Но отец...

– Выйди, я сказал.

Эрик покорно опустил голову:

– Прости. Я подожду.

И дверь за ним закрылась.

– Может, у него что-то случилось? – робко предположила Руста.

– Да брось. – Муж, прищурив глаза, пробежался взглядом по ее телу. – Итак, дорогая...

Его твердый член упирался ей в живот, и супруга, призывно улыбнувшись, повела бедрами из стороны в сторону. Война, ухватив ее за ягодицы, притянул к себе поближе и устроился между ее ног...

Запахивая на ходу халат, Руста вошла в гостиную и уселась в кресло. Перед этим она, правда, успела схватить с дивана декоративную подушку и запустить ею в сына.

– Рик, ну как можно? Ты же не маленький, должен соображать!

– Мам, но уже полдень. Я был уверен, отец в кабинете.

Его мать развела руками и не нашлась, что сказать. В комнату вошел Война и устроился на подлокотнике кресла, в котором сидела его жена.

– Мы слушаем тебя, Эрик.

Молодой человек взглянул на мать, та незаметно кивнула.

– Ну вообще-то я хотел попросить маму узнать, где живет подруга Либи.

Отец продолжал бесстрастно наблюдать за ним, а Руста встрепенулась:

– Это та, которую зовут Николь?

– Ну да.

– Рик... Она лучшая подруга Либи. Она ей очень дорога...

Война перебил жену:

– Тебе надоели местные девушки?

Эрик встал:

– Ну вот я знал, что вы мне это скажете! Ну это другое. Я не просто хочу ее тело, я хочу всю ее!

Руста заморгала:

– Это как – всю?

Отец заметил:

– Она – человек, сын.

Эрик стукнул кулаком о стену:

– Я знаю, отец! – А затем уже тише добавил: – Она другая, не похожа на остальных. И она все время ускользает! Она не подчиняется мне. Она уходит из-под моего контроля. И я не знаю как!

Руста охнула:

– Какого контроля?! Ты с ума сошел! Она ближайшая подруга Либи. Зачем нам неприятности?

Война покачал головой:

– Я ведь тебе говорил: не увлекайся! По крайней мере, здесь, где все нас знают. – Он повернулся к жене: – И ведь говорил я тебе, что надо было оставить Дарк Хилл. Жили бы как Смерть – в Междумирье.

Руста умоляюще сложила руки:

– Ну ты же знаешь, как я люблю наш дом. И Либи здесь рядом. И родные могут нас  навещать. Да, мы когда-нибудь покинем Землю. Но не сейчас, пожалуйста!

Муж с неохотой кивнул:

– Хорошо. Но что будем делать с ним?

Он кивнул на Эрика. Руста спросила сына:

– Ты спрашивал у Либи про нее?

– Да. Она отказалась давать адрес.

– Как это – отказалась? Ты говорил ей, что Николь тебе понравилась и ты бы хотел продолжить с ней знакомство?

Эрик вздохнул:

– Да, мам. Чего я только ей ни говорил и чего только ни обещал... Но Николь попросила ее молчать.

Руста сдвинула брови:

– Не говорить никому или только тебе?

– Судя по всему, мне.

– Тогда, возможно, стоит уступить девушке.

– А ты, мам, сразу поняла, что отец – это твое?

Родители переглянулись.

– Ну вообще-то решение принимал твой отец. Но да, я тоже поняла это. Только не сразу. Впрочем, как и он. – Она улыбнулась воспоминаниям: – Если бы не его настойчивость...

– Ну вот! – Эрик присел на корточки перед ними. – Помогите мне. Она поймет, что ее место возле меня. – Он помолчал. – А если нет – значит, я ошибся.

Альбина наотрез отказалась назвать адрес своей подруги. Как ни уговаривала ее Руста, единственное, что ей удалось выведать, это название лондонского кафе, в котором работала Николь. При этом старшей сестре пришлось дать слово, что Эрик не будет пытаться выследить девушку, а просто поговорит с ней.

Хорошо зная своего сына, Руста понимала, что одним разговором он вряд ли ограничится, и для себя решила так: если дело зайдет слишком далеко, придется попросить мужа забрать Эрика с собой – куда-нибудь подальше от Лондона, Англии и вообще от Земли. Довольная своим решением, Руста подозвала сына и назвала ему место, где он может отыскать свою пассию. А заодно и предупредила о возможных карательных мерах.