– Как много с тех пор изменилось... А вроде и не заметишь сразу, ан нет – другой стал мир, другой... Эх, раньше вот...– Старик тяжело вздохнул и задумался. Солнце садилось, разрисовывая небо золотыми полосами. Вокруг простирались поля и ни одной живой души вокруг... Почти ни одной...

– Дедушка, расскажи, как было раньше! – Маленький мальчик с надеждой и любопытством поглядел на старика.

– Да что там рассказывать, внучек...

Старик обвёл взглядом поля, косенький домишко, такой же, как все домишки в посёлке, затушил сигарету, которую не выпускал из рук весь вечер – глядел на дымные узоры и вспоминал, вспоминал...

– Ну, дедушка! Деда, а, правда, раньше были умные машины? А, правда, раньше можно было в любой конец земли попасть за один миг?

– Ну что пристал? Ладно, уговорил... Пошли домой, затопим печь и поговорим.

Через некоторое время, когда в печи уютно потрескивал огонь, ужин был съеден, и ночь смыла с неба нарисованное солнцем, разговор возобновился.

– Ну, так что ты спрашивал? Про умные машины? Да чего уж там... Просто сложные. Но не умнее людей, конечно, – старик усмехнулся.

– Деда... А люди жили вместе, большими городами?

– Что правда, то правда. Большие города были, и дома в них высокие-высокие, до самого неба... – Старик заметил, как распахнулись глазёнки мальчика, разгоревшись любопытным огнём.

– И дороги были широкие... И сновали по ним машины всякие туда-сюда, туда-сюда... И дорога, что сейчас день целый пешего пути занимает, в один миг обходилась.

– Выдумываешь! Да как же так быстро-то?

– Так я ж тебе про машины сказывал. Они за тебя тот путь проделают. Но давай спать, завтра будет новый день. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, деда!

Старику не спалось. Он вышел на крыльцо, прислушался... Тихо-то как! Ни ветерка, ни шороха... В соседнем доме огней тоже уже не было, как и везде – ночь всё-таки. Их посёлок, затерянный в лесных просторах, казался призрачным. Но так было не всегда. Старик ещё помнил то, о чём рассказывал мальчику, но помнил плохо – ведь он сам был в его возрасте, когда всё это случилось...

– Наша страна вступила в войну! Мне прислали повестку о мобилизации... – молодой мужчина с тревогой поглядел на жену и сына, – что нам делать?

– Не знаю...

В сердце женщины как будто вонзили кинжал. Хотелось убежать, но это было невозможно – война вскоре  проникла во все щёлки, и не было места на земле, где можно было бы спрятаться. Не было дома, где не звучало слово «война», не было счастливых женщин, не было цветов, не было смеха и песен. Музыкой времени стали разрывы бомб и рев двигателей. Война! С чего она началась, уже и позабыли. Он родился, когда война уже шла и вот сейчас добралась до их краёв. Убежать было  некуда – мир оказался весь охвачен войной, как щепка пламенем и так же исчез... Захлебнувшись кровью, мир сожрал сам себя. Был унесён с пылью воспоминаний, с взорвавшимися городами, с погибшими людьми, погибшими ни за что. Это был мир, дерущийся сам с собой – но он не знал другого, да и никто не знал и то, что было, казалось цельным и понятным. И пусть проливались реки крови, и пусть гибли люди и целые города, но всё  было предсказуемо. И когда погиб последний город, этого тоже ожидали.

– Так вот, мир изменился. Не стало больше таких городов, умерли все машины... – продолжил старик на следующий день начатый разговор.

– Но почему, ведь это было так интересно! – Мальчик подался вперёд от нетерпения.

– Интересно... Да вот тебя не спросили! – фыркнул старик.

– Тогда почему ты говорил, что тебе жаль того мира, ведь никто не убивает друг друга?

– Ох, не знаю, не знаю. Да и другого-то я не видел. Я ведь мальцом ещё был, когда наши края война захлестнула. Не знал я, как по-иному можно жить. Эх-х... – старик тяжело вздохнул, посмотрев на дым вечной своей сигареты, – знаешь ли ты, что такое «ностальгия»?

– Чего?

– Тоска по прошлому. Какое бы оно ни было, а гложет душу, словно огнём жжёт...

– Ну и что дальше-то было?

– Что было, что было... А то и было – прошёлся огонь по земле, немногие живы остались. Теперь вот есть, что видишь.

– А всё-таки, почему ты называл мир чёрствым? – Мальчик никак не отставал, так хотелось ему новых впечатлений.

– Наверно, потому, что раскиданы мы далеко друг от друга, не достучишься, не дозовёшься, никому ты не нужен...

– А раньше были нужны? Да неужто?

– Запомни, никому никогда ты просто так не нужен, только зачем-то... – Но, поглядев в непонимающие глаза внука, недовольно добавил:

– Вырастешь – поймёшь.

– Что-то путано ты говоришь, деда...

– Как умею. Плохой из меня рассказчик, чего там... А в мире том всё понятно было, хоть и жестоко. Хотелось спрятаться, убежать, но мы знали, откуда ждать угрозы. Вот и убежали, – старик криво усмехнулся, – а сейчас, а что сейчас...

– Деда, а они ещё остались, те города?

– Откуда им взяться? – Но, увидев, как расстроился внук, старик смягчил удар: – Ну, может, где-то остались развалины. Но на что они тебе – просто безжизненные поля, усыпанные обломками.

– И это всё? – грустно протянул мальчик.– И никто там не живёт?

– Кто? Там же ничего нет, кто там может жить? И вообще, хватит перемалывать пустое, пошли лучше рыбу удить.

– Я сейчас! – Мальчик вскочил и побежал в чулан за удочкой. Вскоре его довольная мордашка снова показалась на крыльце. – Я готов, пошли!

Речка тихо журчала, омывая вгрызшийся в её русло кусочек берега с ивой и двумя людьми под ней, и была такой прозрачной, что видно было каждую песчинку на дне и каждую рыбёшку, плывущую по своим делам. Где-то вдали пела птица, прославляя жизнь, и ветер шуршал листвой... А старик всё вспоминал своё детство, и горевал по погибшим городам да по чёткому военному времени – ведь оно было когда-то его жизнью. Это уж потом, когда погибли города и выживших было по пальцам пересчитать, пришлось как-то приспосабливаться, появились вот эти посёлки и жизнь застыла, остановилась, как будто вернувшись в давние времена... Сначала просто выживали, потом приспособились, теперь вот эта тоска грызёт... Странная тоска, но она есть.

... А мальчик просто смотрел на речку, на солнце и не понимал, почему грустит его дед, если всё так хорошо и спокойно. Он не знал другого мира и не мог понять той тоски. Ему было интересно слушать дедов рассказ, но жить он хотел бы вот так, на берегу речки с удочкой в руках... Здесь и сейчас.