Молодой птеродактиль парил над благодатной территорией, неся подвешенную на тросах платформу. Клетки, добротно закрепленные на ней, всегда накрывались шкурами животных, иначе пленники паниковали и поднимали такой визг, что летуны не выдерживали и возвращали груз на место, гневно рыча на своих хозяев.

Вот ящер приблизился к очередному новостному пункту, расположенному у подножия пологой горы. Сам пункт представлял собой простую огороженную площадку и вряд ли мог вызвать интерес, а вот гора оказалась с секретом. На первый взгляд она казалась вполне себе обычной, но под густым зеленым покровом спряталась целая деревня! У строителей свои секреты. Сложно представить, как они ухитрились проделать эти огромные ступени-этажи, они же — прогулочные террасы. И из чего сделаны ограды, не позволяющие расшалившимся детишкам скатиться кубарем на головы проходящих этажом ниже. И кто бы ответил на вопрос жителей верхних этажей, для чего лестницы по краям чередуются? Одна справа, следующая слева... Возможно, из соображений безопасности, но какая же это морока — проходить зигзагом через все нижние улицы, чтобы только добраться до своей норы! Впрочем, никто особо не роптал, ведь вечерний променад под сенью растений прекрасно способствует здоровому сну, а шикарный вид с высоты поднимет настроение любому брюзге.

Летун издал первый сигнал и закружил над поселением, постепенно снижаясь и предупреждая о скорой посадке. Сверху он мог видеть лишь листву, пологом  нависающую над улицами, и только топот и детский смех, улавливаемые чутким ухом, выдавали кишащую под зеленым ковром жизнь.

Осторожно расположив груз на постаменте, ящер уткнулся зубастым клювом в поилку, пока служащий сноровисто выставлял клетки в ряд. Тут же, весело размахивая хвостами, прибежали, шумно топая и толкаясь, первые посетители — два похожих мальчугана с красным оперением на локтях и макушках. Они целенаправленно направились к одной из клеток и затормозили, выдирая друг у друга из рук фрукты.

— Здорово вам, дяденька Сун! Это с севера новости?

— И вам копытца не откинуть, Рракл, Торк, — вежливо ответил служащий, — нет, с востока. С севера еще вчера должны были прилететь. Видать, погода нелетная.

— А это у вас прогноз погоды?

— Да, здесь прогноз, и не кормите сегодня тухлятиной, дай вам волю, всех вещунов мне изведете.

Мальчики пошушукались, хихикая, и отталкивая друг друга массивными бедрами, старались занять центральное положение напротив клетки.

—  Прекратили, юноши! Если вы мне тут клетки своими тушами заденете, я вам хвосты ваши куцые поотрываю! Этих животных слишком дорого дрессировать.

— Извините. — Всем видом выражая нелестное мнение о служителе, шалить малыши все же перестали, а вместо этого дружно вложили фрукты в протянутые сквозь прутья, волосатые ручки. Затем мальчик, называемый Рраклом, постучал об угол клетки, после чего из нее раздался писклявый голосок, пытающийся смешно, хоть и не безуспешно, изобразить нормальную, цивилизованную речь, состоящую преимущественно из шипящих и рычащих звуков:

— Передает восточная обсерватория. Завтра и послезавтра метеоритный дождь на два балла. Рекомендовано до обеда спрятаться в убежищах любого типа, кроме открытых водоплавающих площадок — наводнений не предвидится. Возможно легкое землетрясение. Приобретайте наши новые флюгеры: они теперь передают направление ветра точнее на восемь целых и семь десятых процентов! Желаем не загнуться. Конец вещания.

— Ха! Я же говорил, дождь будет! Я выиграл. — Мальчик показал своему приятелю длинный язык.

— Он же метеоритный, а не водяной, значит, не считается!

— Считается-считается. Дождь, он и в Арктике дождь.

— Так нечестно, ты сжульничал!

— А вот и нет!

— А вот и да!

Уже готовые обменяться тумаками, оба неожиданно получили подзатыльники от служителя и притихли. Тем временем посетителей прибавилось. Они вручали в цепкие маленькие ручонки угощения и взамен получали свежие новости. Вскоре на площадке воцарился жуткий галдеж. Дети слонялись от клетки к клетке, но там все было не интересно.

— Знак саламандры сегодня должен остерегаться новых знакомств, так как рискует быть съеденным, знак обезьяны... — Вещала клетка гороскопы. Также у соседних вещунов шли новости спорта, политики, новости с ферм.

Сложно было представить жизнь без использования откормленных примитивных зверюшек с хорошей памятью, не умеющих осознанно разговаривать, зато умеющих повторять, или, как выражается молодежь — обезьянничать.

— Министр водного запаса на днях заявил о новом найденном источнике пресной воды. Южане ликуют и организовывают...

— На севере крупное стадо варанов было похищено неизвестными хищниками, очевидцы говорят об огромном белом примате. Караваны, высланные для урегулирования ситуации, пока еще не...

— И снова чемпион хвостового бокса подтвердил свой титул, сразившись...

— Кису-уля моя, ну не шали, скоро мамуля даст тебе свежих вараньих ла-апок! Знакомый голос привлек внимание скучающих ребят. Соседку Раю невозможно ни с кем спутать. Она — такая яркая, юная и очень красивая — привлекала внимание всех, кто ее видел. Веселая, пышущая здоровьем обладательница одних из самых мощных, массивных ног в деревне! При этом ей досталась еще и прекрасная кожа нежно-зеленого цвета, с синеватыми пятнышками, а чешуйки были всегда до блеска начищены, в результате чего Рая ослепляла в прямом смысле этого слова, вызывая зависть и восхищение. Сегодня девица держала в руках какую-то небольшую зверюшку. Мальчики тут же бросились рассматривать новое чудо, которое остервенело царапало и кусало руки своей хозяйки, в тщетных попытках вырваться.

— Какой тигр красивый!

— А что он ест?

— А почему у него такие зубки огромные?

— А можно погладить?

Мальчики наперебой восторженно осыпали модницу вопросами. Та лишь гордо прижимала к себе недовольного зверя и отвечала.

— Нет, нет и нет! Вам нельзя, у вас еще чешуя на руках не окрепла, мелкота! Он раздерет вас до крови! Меня и то всю исцарапал, придется раньше времени кожу полировать. А зубки — это новый писк моды. Селекционеры вывели тигров с большими зубками. Называется «саблезубый тигр». Это так брутально и модно — в этом сезоне вообще модно все острое и опасное!

— А они ему есть не мешают, такие длинные? — с сомнением пробормотал Торк, бессознательно трогая свои собственные, еще маленькие иголочки.

— Я его с ложечки кормлю и пою, какая ему разница?

— А почему он так пускает слюни и смотрит на вещуна? — это Рракл спросил.

— Ой. Ну, я его не кормила еще, сейчас-сейчас, моя пуська, только послушаем рубрику госпожи Тарлы, кстати, а где она? Все время забыва-аю... — Девушка погрызла коготок и с сомнением двинулась к одной из клеток. Обезьянка вещала дрожащим от страха голосом:

— Живите долго, девочки! Сегодня такой совет: если у вас есть где-нибудь оперение желтого цвета, вам стоит опасаться самцов с красной чешуей на ступнях, потому что ваши дети могут вылупиться с атрофированными ручками и будут всю жизнь терпеть насмешки и обидную обзывалку: “Тираннозавр”! Не околейте! Всегда ваша, госпожа Тарла!

— Какой кошмар! Как хорошо, что у меня нет перышек, вот, вышел бы конфуз, окажись они желтыми...

Тигр, сглатывая слюну, бросил последний тоскливый взгляд на несостоявшуюся добычу и был торжественно унесен, зажатый в тиски любящих объятий.

Ребята проводили Раю по-детски влюбленными глазками и снова вернулись к выставке новостей. У самого края ряда они услышали тоненький голос:

— Бизяна хочет кушать.

Приблизившись, они заглянули в клетку и увидели очень худенькую, изможденную обезьянку, вытянувшую костлявые ручки так, что тело впечаталось в клетку.

— А чего она такая тощая? — Рракл обратился к престарелому самцу, стоящему неподалеку. Тот недовольно фыркнул

— Да потому что эти бредни никому не интересны! Поэтому бедное животное никто не кормит, сколько их уже от голода умерло? И куда смотрят защитники животных? Правительство о чем думает? Это же зверство! Сами бы посидели в этих клетках. Посмотрите на его страдающую морду. То, что эти животные уродливы, еще не значит, что над ними можно издеваться! Земля не простит такого обращения. Ей скоро это все надоест, и она стряхнет нас всех, как надоедливых тараканов! Вот увидите, но будет уже поздно! Мы все умрем! Я чувствую это и в воде, и в небе!

Дети попятились, испугавшись напора, и синхронно затопали подальше от злого старикана.

— Куда? Я же не договорил. Хамло! И это наша молодежь!

Через некоторое время мальчики все же вернулись к худенькой обезьянке, прихватив побольше фруктов. Вещун говорил гораздо дольше, чем прочие — либо память хорошая, либо долго разучивал. Через некоторое время ребятишки взялись за руки и с каждым словом сцепляли ладошки все крепче. Они испуганно, не мигая, глядели на обезьянку во все глаза, открыв свои ротики с иголочками клычков. В таком виде и застал их отец, подошедший за свежими новостями. Первым делом он отметил готовность его детей вот-вот позорно разреветься, и то, что они вцепились друг в друга, словно в попытке задушить. Коротко кивнув на чье-то уважительное «Не скопыться, профессор», он подошел и прислушался.

— И вслед за вестниками спустится с неба он, огромный и белый, как снег, холодный, как лед. И будет метать он молнии, и исторгать гром из черной пасти своей, и скроет он солнце и наступит тень, не будет в которой больше ни тепла, ни пищи, а только метель и стужа, и имя его — Арктический Йети. И наступит конец света! И не станет больше на земле потомков древних саламандр, ибо кара настигнет каждого, и повергнет в Холодище на долгие века, а затем в Стынь Ледяную, чтобы корчился он в муках адских, слыша ежесекундно хруст промерзающих костей своих не просто вечность, а...

Рык птеродактиля, означающий окончание вещания, отвлек профессора, который, неожиданно для себя, заслушался странной рубрикой. Служащий проворно готовил вещунов к перелету на следующий новостной пункт и на вопросы отвечал односложно, а посетители покидали заведение, обсуждая преимущественно участившиеся метеоритные дожди.

Дети все-таки разревелись. Биолог так и принес их домой — один клубок из двух шипящих и скулящих в обнимку драчунов.

***

Убежищ в деревне хватало на все известные случаи катаклизмов. А выбранное жителями в этот раз, представляло собой сеть сообщающихся коридорами нор, проделанных внутри скалы из твердых пород. В составе скалы имелся даже алмаз, так что по надежности она была одной из самых удачных. Высота была вполне на уровне, чтобы пережить немалое наводнение, и выходов имелось достаточно, на случай завалов.

Живность с самого утра была спрятана, провизия собрана с запасом, и все жители деревни привычно расположились в уютно обставленных помещениях. У каждой семьи даже места свои были, причем, как правило, рядом с ближайшими соседями — так сложилось исторически.

Все занимались своими делами. Разговаривали, ели, пили, играли — в общем, делали все то же, что и всегда, только не на открытом воздухе. Профессор принес с собой работу — он занимался селекцией приматов. Так как животные чрезвычайно полезны в быту, он взращивал самых смышленых, с хорошей памятью и поддающихся дрессировке. Ими он и занимался, пока его дети, сидя на разложенных шкурах, неотрывно и затаив дыхание смотрели на Раю.

Девушка изящно расположила свой шикарный, широкий таз на небольшом возвышении и, старательно не замечая устремленные на нее взгляды, игралась со своим котиком. А он, обильно пуская слюну, уже оставил попытки избавиться от ошейника и просто грыз ненавистные пальцы и кисти, но уже окрепшая броня девушки была бедняге не по зубам.

— И что это у вас за живность такая? — сварливо поинтересовался все тот же престарелый ящер, что напугал детей с утра, — не видел раньше таких уродов, что у него с зубами-то?

— Это, чтоб вы знали, эстетично. Его зубы — символ мудрости и постоянства.

— Мудрость? Какая к праотцам мудрость-то? До него доходит, как до диплодока. Любой зверь давно бы понял, что вас кусать бесполезно. Занимаются мерзкими селекциями, как будто природа без них не справится. Плодят уродов. И это хищник? Недоразумение это, а не хищник. Много мните о себе, современная молодежь.

Некоторые начали обращать внимание на ворчащего старикана, но сразу же возвращались к своим делам. На спорщиков, казалось, никто не обращал внимания, кроме детей — единственных в этой пещере — и их родителя, бросающего на деда внимательные взгляды.

— Он меня кусает не со зла, а любя. Просто у него зубки непрерывно растут, и ему нужно их счесывать, вот и все.

— Эти ваши эксперименты не приведут ни к чему хорошему. Вы не видите, что этот зверь несчастен? Он жертва! И ненавидит вас за то, что от вас зависим. Эта пародия на тигров совершенно нежизнеспособна, но вам на это наплевать, думаете об этой вашей моде, тьфу ты! Я уже и так вижу, что он от этих своих зубов и загнется. Они вырастут до земли, и он не то, что жрать — ходить не сможет.

— Пока я рядом, с ним ничего не случится! Он знает, что я люблю мою маленькую кису!

Девушка, и все остальные на мгновение замерли, так как услышали вдалеке грохот. Земля задрожала.

— Он-то, может, проживет, — продолжил дед — А потомки? Если они и появятся, все равно обречены. И он наверняка это чувствует. Смотрите, мерзлявый какой. Небось, специально с короткой шерстью выводили, чтоб вам удобненько было? — На этих словах у девушки заиграли желваки, словно дед попал в точку. —  Зверь не может не осознавать, что он выродок. И вы не вечны. Вас не станет, погибнет и он, и его потомки, поэтому он, считай, уже мертв.

Девушка слегка оскалилась. Она прижала к себе зверька и зашипела:

— Не вмешивайтесь лучше, старый идиот! — В этот момент она уже не казалась такой милой и даже могла потерять пару подрастающих воздыхателей, не будь влюбленность у юных созданий так слепа. — Он проживет, может и недолгую, зато счастливую жизнь. Со своей любимой мамулей! И не спорьте со мной! Вашу точку зрения я уже поняла. Можете не стараться.

— Я-то, может, не буду спорить, — все же не унимался старик, — но вы со своими экспериментами доведете всех нас до вымирания. Мать-земля не будет терпеть ваши мерзкие деяния вечно. А вы, что тут с этими отродьями возитесь? Умнее их хотите сделать? Они — корм!

— Но без них мы бы не узнавали прогнозы заранее и чаще погибали, — мягко сказал биолог. — Что с вами сегодня, сосед? Успокойтесь, вы странно нервничаете. Все обойдется. Кажется, метеориты начали падать довольно далеко, нашей местности может ни одного не достаться.

— Это потому, что вы все избаловались и перестали видеть! Вы ничего не чувствуете. Что-то назревает. Что-то сильно разгневано и ждет, чтобы мы все исправились, пока не поздно! Вы бы лучше думали, как спасти свое невоспитанное потомство,  — старик кивнул на смущенных Торка с Рраклом, — чем занимались этими обезьянами.

— Ваша агрессия сейчас неуместна. Нам здесь сидеть довольно долго, давайте пробудем эти два дня в мире и спокойствии.

— Спокойствии! — патетично воскликнул дед, всплеснув руками — Вы не замечаете, как становится холодно? Мир холодает уже много лет, когда вы это заметите? Когда начнете околевать один за другим? И метеориты во времена моей молодости так часто не падали.

Ворчун встал и начал нервно прохаживаться по кругу, нервируя внимательно следящего за ним «нежизнеспособного» зверя.

— Вы стареете, в связи с этим и мерзнете, это нормально. Не нужно слушать много новостей, там паникеры безосновательно галдят обо всяких глобальных похолоданиях... А летом все так же жарко.

И снова вдалеке раздался грохот, сопровождаемый дрожью земли, а вслед за ним и гром, предвещающий грозу. Все на мгновение замерли и тут же вернулись к своим делам.

— Дядь, а вы сказали, что мы вымрем? Как конец света? Значит Арктический Йети бывает? Это он на нас сердится?

— Торк! — профессор впервые повысил голос, — Я же тебе вчера все объяснил, это всего лишь глупые страшилки. Забудь об этом. Вот отдай эту обезьянку тому милому тигру. Она больна и долго не протянет.

Профессор вручил ребенку зверька, и малыш слегка отвлекся. Родитель накрыл клетку с подопытными и после быстрым движением свернул обезьяне шею. Все это сопровождалось подозрительным взглядом старика. Близнецы же заграбастали добычу и дружно направились к Рае, сказали хором:

— Нате, угощайтесь!

У тигра уши встали торчком и увеличились зрачки.

— Я ем только диетическое варанье мясо, — стрельнула глазками модница. — Хотя... Тигруся, хочешь куси?

Тот воодушевленно отрывисто зарыкал, всем видом выражая согласие.

Старик снова обратился к профессору:

— А вы что, значит, об этих зверюшках заботитесь больше, чем о своих же сородичах?

— О чем вы, и что с вами? Вы сегодня сам не свой, честное слово.

— А то, что когда кто-то погибает, вы никому глаза не закрываете, а тут гляди-ка, клетку накрыли.

— Мои подопытные должны мне доверять, вот и все.

— Аха-а-ах, а я-то уж было подумал, что вы не безнадежны. Зря подумал. В современном мире нет места состраданию к братьям нашим меньшим. Именно поэтому наш мир обречен.

Старик снова замолчал, а его лицо стало еще более ожесточенным. Он, словно специально себя накручивал, перед тем, как сорваться. На улице потемнело, и узкие оконца уже не давали достаточно света. К счастью, флюоресцирующие насекомые имелись в достатке. Поднялся ветер. Его завывания доносились все сильней, заставляя тревожно хмуриться.

— Гроза идет, — меланхолично произнесла Рая, гладя довольно хрустящего едой питомца.

— Кстати!.. — вспомнил какой-то парень, — а это же с севера гроза идет? Теперь ясно, почему оттуда новости не прилетали.

Еще одна девушка ответила:

— Я слышала, что там свирепствует какая-то большая белая обезьяна.

— Большая и белая? — испуганно вопросил Рракл и переглянулся с братом.

— А вдруг это Йе... — Торк поспешно закрыл себе рот ладошками и виновато посмотрел на отца. Но тот был занят осмотром зверьков.

Понемногу все разговорились, с тревожных тем перешли на более приятные, и вскоре атмосфера стала легкой и непринужденной. Только старик вслушивался в шумы вдалеке и селекционер, который лишь притворялся, будто занят, а на самом деле следил за всем внимательно. Поэтому он один из первых в раскатах грома услышал что-то еще, очень подозрительно похожее на необычайно громкое далекое рычание исполинского зверя. Профессор встретился с надменным взглядом старика, и ему впервые стало действительно не по себе. Старик сейчас выглядел не от мира сего. Потусторонний вестник чего-то страшного и непонятного. А ведь был когда-то обычным тихим соседом.

Все заскучали и понемногу начали укладываться спать — все равно больше заняться нечем. Дети тоже улеглись и быстро заснули. Вскоре в пещере остались бодрствовать только биолог, старик и тигр, лениво грызущий косточку. Все трое периодически прислушивались к звукам издалека и все более заметно нервничали. Гроза сама по себе не страшна, но странный рев, приближающийся к ним, вызывал смутную тревогу.

***

Он был огромным и белым. И стоило ему открыть свою черную пасть, как тут же раздавался жуткий гром. Его шерсть искрилась разрядами, и вокруг сверкали молнии. А там, где он ступал, оставались ледяные следы, которые расползались и замораживали все вокруг. Он неотвратимо, устрашающе приближался, а за его спиной ширилась безжизненная ледяная пустыня, в которую не поступало света из-за вечных грозовых туч. Только тьма и холод. Арктический Йети снова открыл свою пасть и издал ужасающий рев.

Дети подскочили, еще не до конца проснувшись, и начали хныкать, высматривая отца. Тот незамедлительно захлопотал, забормотал что-то успокаивающее, вручил им в ручки теплых безвольных обезьянок — хорошее средство от стресса.

— Папа, там был йети, он большая обезьяна, которая...

— Всех ест! Делает вокруг холодную ледяную...

— Пустыню! А еще он ведет за собой конец...

— Света! Да, конец света прямо идет за ним, там тучи...

— И темнота! А еще лед и снег!

Старик повернул голову:

— Странно они у вас разговаривают, как один ящер двухголовый — видел когда-то. Редкостная мутация. О чем это они?

— А. Не обращайте внимания. Им просто плохой сон приснился.

Профессор успокоил детей и уложил их снова.

— Что, прямо сразу обоим плохой сон? Во дают.

— Вообще-то им одинаковые сны снятся, они у меня из одного яйца вылупились, что уже само по себе феномен, а со временем выяснились еще очень необычные вещи, и одинаковые сны — одно из самых ярких проявлений.

Старик изумленно уставился на родителя и привстал:

— И вы вместо них каких-то обычных обезьян изучаете? Ну не идиот ли вы, часом? Рядом с вами такое чудо, такой уникальный случай! Да еще и ваши дети!

— А что вы предлагаете с ними делать? Я знаю все, что могу знать, и давно описал этот случай! Присутствовал на обсуждениях в нескольких обсерваториях, остальное мне неподвластно.

— Беречь их должны, как минимум, и воспитывать, а они у вас лазят, как попало и где попало, пока вы возитесь с этими волосатыми тварями.

Старик хоть и ворчал, но теперь его бурчание, казалось, перешло в мирное русло. Очередной рев заставил его подскочить — слишком близко раздался. Дети снова проснулись. Профессор встал и осторожно двинулся к ближайшему выходу, дед двинул за ним. Пройдя по виляющему коридору, они опасливо выглянули наружу, не решаясь слишком высовываться. Совпадения бывают всякие, метеорит может ударить в любой момент куда угодно, к тому же идет гроза, а молнии также опасны и непредсказуемы. В следующее мгновение ящеры забыли о метеоритах, молниях и прочем, потому что источник рева был виден, как на ладони. И да, он действительно оказался большим и белым приматом. И да, вслед за ним, словно адские крылья, ширилась тень, наполненная черными грозовыми тучами и молниями. По его шерсти ходили разряды, которые не вызывали никакого сомнения в родстве с молниями. Чудовище открыло пасть и издало ужасающий рев, одновременно сверкнула в небе молния, и раздался оглушительный гром, а в лица застывших ящеров полетели первые снежинки. И оно двигалось прямо в сторону убежища.

***

Ящеры вернулись в нору и увидели прибавление. Несколько семей из соседней норы толпились в центре. Один обратился к профессору, считая того за главного:

— Мы там глянули немного и... Вы это видели?

Профессор подал своим перепуганным малышам знак молчать.

— Допустим. Уверен, что оно не знает о нашем присутствии и попросту обойдет скалу. Нам нужно только переждать, а послезавтра отправим новость о нем в ближайшие пункты приема. Вещуны у нас есть, — он кивнул в сторону малышей, все еще обнимавших маленьких обезьянок, — летунов двое тоже имеется. Предлагаю ждать.

— Он не будет ничего обходить, — подал голос старик. — Он идет прямо к нам. Вы же слышали, что дети говорили. Устами младенца!

— Детей легко запугать и запутать, — гнул свою линию биолог, — стоит рассуждать здраво. Я уверен, что он просто обогнет нас.

— Ну и что? — вскинулся старик с прежней злобой, — пускай он нас обойдет, а то, что тянется за его спиной, нас обходить не собирается. Мы все знаем, что это. Это конец света, или, как говорили древние — апокалипсис! Нам здесь суждено замерзнуть насмерть, вот и вся история, а я вам говорил, что оно сердится! И что нам нужно исправиться, а вы не слушали.

— Исправиться? — ухватился за его слова молодой парень из пришедшей группы, — что вы имеете в виду? И что это вообще за существо?

— Ой... — неуверенно начала Рая, стреляя глазками в юношу и невзначай хвастаясь своим питомцем, — тут вроде произносили название «Арктический Йети». Это что-то вроде бога, да? Госпожа Тарла что-то говорила о богах. Кажется, это такие могущественные существа, управляющие водой и ветром, которым нужно делать жертвоприношения, чтобы они были добрыми... Но животных жертвовать нельзя, только кого-то из наших сородичей.

— Жертва... — Все задумались. Биолог фыркнул

— Суеверия! Стыдно такую ерунду слушать.

— То есть вы хотите сказать, что не видели это существо, управляющее тьмой и снегом? Может, вы сейчас скажете, что там вообще ничего нет? — дед с новыми силами набросился на своего излюбленного оппонента, брызгая слюной и сверкая диким взглядом. — Вы все вели себя неправильно, и вот он пришел за нами. Признайте это. Мы все замерзнем из-за ваших экспериментов! Апокалипсис...

— Хватит! — яростно прикрикнул на него профессор, угрожающе размахивая мощным хвостом. — Хватит нести чушь об этих ваших заморозках и апокалипсисах. Вам, сосед, это все не страшно, потому что вы сами давно изнутри заморожены. Видите вокруг только ненависть и проклятия. Я понимаю, что вам было трудно, когда вся ваша семья погибла, но это не повод прекращать жить настоящим и пытаться убедить остальных в тщетности бытия. Жизнь продолжается, что бы вы там ни трещали! А что касается йети — всему есть объяснение.

— Ага! — сверкнул глазами дед. — Вы сами только что признали, что он йети! И если всему есть объяснения, что же вы феномену ваших детей объяснение не нашли?

— Кстати, а что это за дети? — заметил парень. — Я их, кажется, видел, вы на каком этаже живете?

— Это мои, — настороженно ответил профессор.

— А зачем вам двое? Они такие одинаковые, давайте одного отдадим, второй вам останется.

Все замерли и уставились в сторону профессора и обомлевших детей.

— Ой, погодите, вы не торопитесь так, — примиряюще начала Рая, — это же Торк с Рраклом, они хорошие дети...

— Все мы тут хорошие, — отрезал парень, не обращая никакого внимания на прелести барышни, — а я просто спросил. Нужно найти лишних. У нас тут, к примеру, есть один мальчишка, подросток. Он сирота и никому не нужен, питается в лесу — бегает, живность ловит. Можем его отдать этому богу. Или вот старик — это про вас сказали, что у вас никого нет?

Парень обернулся к насупившемуся старику.

— А если я тебе сейчас зубы выбью? Ты не смотри на мой возраст, у меня есть еще тяжесть в хвостовой части, и опыта хватает, так, что ты там сболтнул? Тупой еще, как варан, а лезешь в лидеры? Рановато.

Профессор, скрестив ловкие руки, встал рядом со стариком, всем видом выражая готовность драться за детей, а заодно дать оценить мощь своих ног.

— Никаких жертв не будет.

Завывание ветра слилось с приблизившимся ревом чудовища. В пещере заметно похолодало. Жители в панике начали оглядываться друг на друга.

— Я за подношение, все-таки госпожа Тарла передавала. — Робко подняла ручку какая-то молодая мамаша, пряча за собой девочку.

Понемногу руки подняли почти все. Парень оскалился и с вызовом посмотрел на биолога, который успел сграбастать своих детей в угол и прикрыть своей тушей.

— Нам нужно спасти от уничтожения не только нашу деревню, но, возможно и всю землю, — подпустив трагизма в голос, проговорил он. — Только от нас зависит — будет ли апоса... апоса...

— Апокалипсис, конец света — помог ему старик. — Тупая молодежь... — тихо бормотнул в сторону.

Биолог в последний раз попытался увещевать сородичей:

— Одумайтесь, бессмысленной смертью вы ничего не добьетесь, я вообще сомневаюсь, что та обезьяна или, если угодно, йети, имеет отношение к похолоданию. Просто подул арктический ветер, иногда такое бывает. Совпадения случаются.

Никто его не слушал. Все оглядывались и гудели, жались друг к другу, всем видом демонстрируя свою нужность. Рая прижимала к себе разволновавшегося тигра с косточкой в зубах. Тогда-то к ней и подошла одна женщина. Все давно знали об их взаимной неприязни.

— Ты ведь одна живешь, свистушка?

— Да, и что? — сквозь зубы выразила негатив девушка.

— А ничего, — ехидно ухмыльнулась тетка и, схватив девушку за запястье, дернула, выволокла девушку в центр.

— Вот жертва неплохая смотрите! Жирная и сочная!

Женщина заискивающе оглядывала окружающих и победно скалилась. Девушка всем видом выражала презрение и гордо задирала голову. Никто не ожидал того, что произошло следом. А произошло то, что тигр, пискляво зарычав, метнулся стрелой и попытался вонзить когти в глаз женщины. Она отмахнулась небрежным движением, которого хватило, чтобы кот врезался на скорости в стену и упал без движения. Рая с воплями «моя тигру-уля!» изо всех своих молодецких сил двинула женщину хвостом по зубам, и бросилась поднимать своего бесчувственного питомца. Гвалт поднялся надолго. Все что-то говорили, кричали, увещевали. Женщина кому-то жаловалась, демонстрируя выбитые зубы, Рая выла, держа на руках тело своего кота, профессор качал детей и просил их не обращать ни на что внимания, старик удивленно смотрел на шевелящиеся то ли в агонии, то ли в бессознательном сне, лапки тигра, с видом прозревшего.

— Как видите, насчет чувств нежизнеспособного животного вы ошиблись, может, допустите вероятность ошибок и где-нибудь еще? — буднично спросил его биолог, игнорируя царящий вокруг бедлам. Дед не ответил. Через некоторое время все, наконец, успокоились и утихли. В центре, совершенно один, стоял подросток с худыми ногами, испуганно оглядываясь на окружающих. Худоба эта была связана скорей с его активным образом жизни, чем с недоеданием. В целом он, хоть и отличался немного телосложением от остальных, но не вызывал впечатление больного или немощного. Он недоумевал, почему на него все так смотрят, он же никому зубы не выбивал, и питомцев об стены не размазывал.

— Так это у тебя вся семья погибла? — спросил кто-то из толпы.

— Ну... да.

— У тебя есть шанс спасти нас всех, ты совершишь доброе дело и станешь нашим героем.

— Э... ну... — Парень пожал плечами, — ладно, а чо делать надо?

— Спасти мир!

— Мир?.. Ну... ладно...

— Нужно пойти в сторону Арктического Йети и позволить ему тебя съесть. Не забудь ему сказать, что ты — жертвоприношение.

Парень обалдело оглядел окружающих. Все выглядели серьезно, разве что профессор качал головой и бормотал, что это бессмысленно.

— Ну, так же нельзя, он же молодой! — пискнула Рая. Юноша и на нее посмотрел. Девушка тут же смущенно отвела взгляд.

— Вы это серьезно?

Молчание.

— Я понял. Хорошо. Ну, я пошел?..

— Я пойду! — гаркнул старик. — Этот юноша явно умеет бегать и он удерет отсюда так, что никто не догонит, и я бы на его месте сделал так же.

Никто ничего не успел сказать, как старик подскочил к биологу и тихо затараторил.

— Между прочим, пока ты возишься с этими приматами, твои дети в опасности. А вот если бы ты взял к себе этого жилистого юношу, он бы смог быть неплохой нянькой, понял, глупец?

Никто ничего не успел сказать, как деда уже не было с ними.

***

Он бежал, скалясь и рыча, кривя рот в злобной ухмылке и бормоча на ходу. Дед давно уже не бегал ни по лесу, ни по пустыне. Теперь к нему возвращалось нечто забытое, из молодости. Да, пожалуй, он в какой-то мере снова чувствовал себя молодым, хотя брюзжание, доносящееся из его рта, было все таким же старческим. Он тяжело дышал, но продолжал говорить с собой:

— Это я-то замерз? Я вам дам замерз. Я вам дам апокалипсис. Идиоты. Я еще помню. Помню... Как бегал. С ней... Много бегал, у меня тоже были худые ноги. Потому что бегал. И все было по-другому. Это я замерз?! Это они все замороженные, словно оно уже наступило. Все мертвецы! Я тут единственный. Живой... У меня есть еще тяжесть... Аха... Есть еще тяжесть... тяжесть... в хвостовой части... И они хоть знают, кто их всех спасет? Они хоть знают, что меня зовут Март?..

Деда звали Март, возможно, что никто этого в деревне и не помнил. Он тяжело хрипел и не мог бежать дальше. Плелся, хромая, навстречу своей великой миссии.

— Есть у меня еще... тяжесть... замороженные... жизнь им продолжается, мертвецы...

Жители собрались у выходов и выглядывали белого примата, не обращая внимания на ливень с мокрым снегом. Они видели, как старик молодецки рванул в ту сторону и скрылся в листве. Йети в который раз отчаянно зарычал. Его мокрая шерсть вся искрилась, по ней гуляли разряды, казалось, готовые превратиться в молнии и уничтожить все вокруг. Чудовище оглянулось назад, на черноту, летящую за ним по небу, на гремящее небо, и развернулся, двинулся вперед. Март вышел из зарослей на поле. Поле было широким, искусственно сделанным — тут жители собирались делать большой огороженный вольер для разведения варанов.

Йети стоял как раз напротив, он также тяжело дышал. Март заметил его красные, усталые глаза, и обреченный взгляд. А также эти движения. Молодежь так не двигается. Она суетлива, тороплива и неосторожна. А этот, на последнем издыхании. Старик смотрел на старика.

— Так ты тоже дедуган? — плюнул Март. — И это ты, старый пердун, принес нам апокалипсис? Да ты сам вот-вот подохнешь! Ну не идиот ли ты, часом?

Йети его вообще не заметил. Он сделал усталый шаг, тяжело вздохнул, и в следующее мгновение, в него ударила молния. Разряды прошлись по мокрой поверхности его тела с громким треском. Йети ненадолго замерцал. Он издал последний, полный страдания крик и упал замертво, продолжая искриться. Март, у которого за сегодня произошло слишком много потрясений, медленно повернулся и побрел домой, туда, где сухо, туда, где можно не думать о том, что огромный престарелый примат все это время лишь пытался убежать от грозы, пока не умер то ли от старости, то ли от постоянно бьющих в него разрядов молний.