Глава 1

 

Лето в этом году не задалось: нерадивое солнце все никак не хотело раскаляться, чахлая трава не желала расти, ветра дули непрестанно, нагоняя с моря мясистые, грозовые облака. Настроение у Михайло было под стать небу над головой: такое же хмурое. Когда он перешагнул границу Дремучего леса, ему показалось, что он и вовсе попал на тот свет. Высокие голые дубы напоминали армию злых бесов из преисподней с дуплами-ртами, словно распахнутыми в беззвучном крике, и крючковатыми сучьями вместо носов. Чем глубже Михайло с княжеским сынком заходили в чащу, тем плотнее сдвигали деревья свои ряды и грознее скрипели кроны.

Где-то протяжно взвыл ветер. «Хорошо, не зверь», – подумалось Михайло. Отбиваться от стаи оголодавших хищников ему совсем не хотелось.

– Михайло, слышь, Михайло, – заскулил сзади княжий сынок. – Давай назад поворотим!

Под ногами захлюпала грязь, и с каждым шагом вязкая трясина поднималась все выше.

– Вот тоскун, заладил: «Поворотим, да поворотим!» – разозлился Михайло. – Нельзя нам назад, знаешь ведь: дорога открывается только раз в жизни и другого шанса у нас не появится.

Хотя какая это дорога, так, козья тропка, которая петляла между холмами, водила кругами, а под ночь и вовсе в болото завела.

– Ну и бес с ней, с ведьмой, другую найдем.

Стоило только княжичу договорить, как с неба камнем сорвался ворон и, сбив с него шапку, взмыл в облака.

– Михайло!!! – закричал юный наследник Тмутаракани, укрыв руками голову.

– Да не ори, Иван! Цела твоя шапка. Тащи дрюк подлиннее, сейчас достану.

Парнишка крутанулся на пятках и кинулся к высохшему кусту. Громко сопя, он отломал ветку и вернулся к другу.

– Держи, – проговорил княжич.

– Хороший дрын, – усмехнулся Михайло. – Вот бы им да по твоей княжей заднице за все проделки.

Но, увидев, как побледнело  лицо Ивана, кузнец смилостивился:

– Шучу я, шучу.

Шапка у княжича был знатная: кожаная, островерхая с меховой оторочкой. Жаль такую красоту терять. Подцепив палкой, Михайло достал головной убор и вернул княжичу, но тот вместо благодарности вновь заныл:

– Давай вернемся, чует мое сердце – гиблое место, пропадем мы тут. Пойдем к тартарам. Говорят, там даже мужики в платках ходят, тока глаза и видны. Им опытные кузнецы завсегда нужны.

– Что я, баба, в платки кутаться? – осерчал Михайло. – Ступай давай или ты здесь заночевать хочешь?

Горестно вздохнув, Иван зашагал по едва различимой тропинке. Михайло не случайно пропустил его вперед – уж больно удачлив был княжич, и не раз везение выручало его в безвыходных, на первый взгляд, ситуациях. К тому же, увязни наследник Тмутараканского княжества, Михайло его мигом спасет,  а вот если наоборот – то сгинут в топях оба.

Между тем солнце окончательно село. Тусклый свет молодого месяца, пробивавшегося сквозь тучи, едва мог тягаться со стелющимся туманом. От холода не спасала даже новенькая свита.

– Упырь! – внезапно закричал Иван и попятился, судорожно крестясь.

От неожиданности Михайло крякнул и, неуклюже взмахнув руками, соскользнул правой ногой с тропы прямо в болото. Зеленоватая жижа радостно зачавкала, затягивая его глубже.

– Вот дурень, – ругнулся Михайло. – Руку дай.

Иван протянул руку и чуть не нырнул в болото следом, но удержался, уперся пятками и что есть мочи потянул друга на себя.

– Каши больше есть надо, – заметил кузнец после упорных, но напрасных потуг.

С легкостью вытянув босую ногу, Михайло с сожалением посмотрел, как сапог скрылся в болотной тине.  Пусть и был он чуть велик, да где в лесной глуши новый сыщешь?

– Где упырь-то твой?

– Вон смотри глазищи какие желтые, – ответил Иван и указал на два светящихся в ночном мраке пятна.

– Зяблик ты, а не княжий сын, – в сердцах сплюнул Михайло. – Только сапог из-за тебя потерял. Пришли мы, Иван.

Последние две-три сажени пришлось продираться через бурелом. «Хорошо, что натоптыши не успел распарить, – подумал Михайло, – а то распорол бы пятку в потемках».

Наконец дубы-исполины расступились, и друзья застыли в немом оцепенении.  Посреди поляны возвышалась избушка. Вместо ставень на окнах висели пёсьи головы, ощеренные в жутком оскале. Под козырьком крыльца торчали огромные ветвистые рога, а из трубы на крыше вырывался далеко не дым: по спирали в небо уходило воронье. Михайло и Иван в унисон зашептали молитву и перекрестились. Тотчас же перед ними предстал обычный деревенский сруб с резным петушком под самой крышей. Из окон по обеим сторонам от перекошенного крылечка лился ровный свет, будто специально зажженный, чтобы запоздалые путники не прошли мимо.

Михайло почувствовал, как Иван, словно дитя малое, дергает его за рукав:

– Не нравится мне эта избушка. Я лучше в лесу ночевать останусь.

– Ну и ночуй, – равнодушно пожал плечами Михайло и направился к домику.

Вдруг в левом оконце из-за занавески осторожно выглянула женщина и, встретившись с Михайло взглядом, мгновенно спряталась. Кузнец только и успел разглядеть большие глаза, тонкие брови вразлет да толстые, темные косы. Сердце сжалось и заколотилось быстрее, будто вынуждая своего хозяина ускорить шаг, а в штанах все напряглось. Шутка ли, вот уже два года жить без женской любви и ласки: какая  приличная баба согласится встречаться с вором, а неприличных Михайло сам за версту обходил, опасаясь опозориться окончательно. На лбу привычно зачесалось клеймо. Он проверил, на месте ли повязка, затянул потуже широкий ремень, расправил плечи и громко постучал в дубовую дверь.

Из избы послышался дребезжащий, старушечий голос:

– Кого это на ночь глядя черти принесли?

– Пусти, бабушка, переночевать.

Лязгнул засов, заскрипела дверь, и на пороге появилась сгорбленная старушка в серой душегрейке. Седая голова покрыта цветастым платком, концы которого завязаны в тугой узел на лбу.  Маленькие любопытные глазки обшарили путников с ног до головы.

– Отчего ж не пустить, - ответила старуха, - коли добры молодцы просют. Проходите, гостями будете.

Глядя вслед бабке, Михайло испытал укол разочарования: все же он надеялся, что его встретит молодая красавица, виденная в оконце минуту назад.

В захламленных и от того тесных сенях Михайло скинул второй сапог и уверенно вошел в натопленную избу. Большую часть комнаты занимала белоснежная печь, у которой и хлопотала хозяйка. Рядом стоял крепко сбитый длинный стол с лавочками по бокам. За ним виднелась дверь и хлипкая лесенка на чердак. В левом углу у окна разместилась большая прялка с небрежно брошенным на большой сундук веретеном. Однако большеглазой прелестницы нигде не было видно.

– Ну, зачем пожаловали? – сурово спросила старуха.

Переминавшийся с ноги на ногу княжич несмело затараторил:

– Да вот, слышали мы, что живет в лесу ведьма...

Старуха громко стукнула ухватом, и Иван поправился:

– Вернее, колдунья, которая любое, даже самое невероятное желание может исполнить...

Старуха хмыкнула и подбоченилась. От возмущения, казалось, даже уродливая бородавка у нее на носу стала больше.

– Погодь, Иван, опять ты поперед старших лезешь, – прервал нескладную речь друга Михайло. – А ты, старая, сначала накорми, напои, спать уложи, а потом уже лезь  с расспросами.

Старуха довольно улыбнулась, достала ухватом из печи чугунок и с громким стуком поставила его на стол. Аромат распаренной пшенной каши с тыквой заполнил избу.

– Чаво застыли? – проскрипела старуха. – Садитесь, чай, уморились с дороги.

– Благодарствуем, хозяюшка, – поклонился в пояс Михайло и незаметно толкнул локтем растерявшегося Ивана.

Тот последовал примеру друга и тоже склонился перед старухой.

– Звать-то вас как, красны молодцы?

– Меня Михайло, его Иван.

– Что ж, Михайло и Иван, знайте, что Марья Ильинична завсегда гостям рада. Идите к столу, сколько звать можно?

В знак уважения к хозяйке вечеря прошла в полной тишине, а потом старуха строго-настрого наказала гостям в дом никого не пускать, самим никуда не выходить и, вообще, до петушиного крика с полатей не слезать, и, пожелав гостям доброй ночи, резво вскарабкалась на чердак.

– Вылитая Баба-яга, – прошептал Иван, как только в потолке закрылась дверца. – У нее даже бородавка на носу, а в сенях ступа с помелом стоит.

– Баба-яга, говоришь? Ты, главное, когда она на сковороду тебя посадит, щеки посильней надувай.

– Зачем? – растерялся княжич.

– Чтобы в печь не пройти, – хохотнул Михайло.

– Смейся-смейся, – насупился Иван. – Помяни мое слово: сварит в котле и поминай как звали. Завтра же уходим отсюда.

– Утро вечера мудренее, – примирительно ответил Михайло, забрался на полати и тут же захрапел.

А вот Ивану в ту ночь не спалось: чудилось ему, будто во дворе воют волки, а в окно стучится разная нечисть. В который раз пожалел он, что пусть и нечаянно, но подставил кузнеца. Не польстись княжич тогда на сладкие речи полесской царевны, спал бы сейчас в отчем тереме на мягкой перине под пуховым одеялом.

 

Глава 2

 

Михайло проснулся с первыми петухами, прислушался и понял, что горластая птица была одна, но надрывалась за сотню.

– И мертвого подымет, – пробормотал кузнец, потягиваясь.

Рядом, причмокивая губами, спал княжич.

– Н-да, – восхитился Михайло, – беспечному любой сон сладок.

Над головой раздалось шарканье ног старухи, заскрипела деревянная лесенка, зазвенели чугунки да плошки.

«Пора вставать», – решил Михайло, замотал лоб повязкой и слез с полатей.

– Доброе утро, Марья Ильинична, – поздоровался он с хозяйкой.

– И тебе доброе,  – проскрежетала старуха. – Как спалось?

– Хорошо, благодарствую.

Рядом с печью стояла огромная квашня, но тесто в ней уже не помещалось: оно, крадучись, спускалось вниз пышными потоками.

– У вас опара убегает, – встревоженно указал Михайло.

Бабка так резво развернулась, что подол серой юбки закрутился вокруг ног.

– Я тебе убегу, – пригрозила она костлявым пальцем. – Лезь на место.

Михайло вытаращил глаза, увидев, как опара послушно вернулась в кадку.

– Чего вылупился? – прикрикнула старуха. – Помог бы старой бабке, воды наносил. Ведра в сенях найдешь, а бочку у крыльца.

– А колодец? – уточнил кузнец.

– Откуда, милок, в такой глуши колодец? Вон озерцо в лесу есть. По дорожке вниз спустишься – увидишь. Только ты смотри,  с тропинки ни ногой, а то назад не воротишься.

Накинув свиту, кузнец вышел в сени. Всю левую стену от пола до потолка закрывала мастерски сложенная поленница, рядом с которой стояла ступа с помелом.  «Вот глазастый», – в который раз удивился внимательности друга Михайло.

Справа от двери между ведрами сиротливо приютился левый сапог. С минуту кузнец прикидывал, стоит надевать его или нет, но потом все же решил не срамиться: вдруг вчерашняя красавица вновь выглянет из окна, а там он, в одном сапоге разгуливает. Сняв со стены коромысло и подхватив пустые ведра, он вышел во двор.

Вокруг поляны ровным полукругом, охраняя двор лучше любого частокола, стоял непроходимый лес, и если не знать тайных тропок, можно сгинуть в чащобе навсегда. За ночь дубы, кажется, только посуровели.  Кузнец привычным жестом почесал затылок, припоминая сказки, что рассказывала ему на ночь уже покойная матушка. Будто есть на свете волшебный лес, который привечает только тех путников, что прошли испытания. А вот что это за испытания, Михайло вспомнить не мог. Глубоко  вдохнув свежий утренний воздух, он ступил на сырую землю. По ноге неприятно пополз холодок. Стараясь не обращать на него внимания, кузнец обернулся. Большая дубовая бочка притаилась в углу между домом и крыльцом. Видно, старуха специально поставила ее туда, чтобы собирать дождевую или талую воду, спускавшуюся по желобку с крыши. Михайло опять почесал затылок, прикидывая: чтобы наполнить такую громадину, раз семь, а то и все десять к ручью сходить придется.

Окинув взглядом дом еще раз - не выглядывает ли ночная красавица? - кузнец бодро зашагал по тропинке. Холодная роса под босыми пятками добавляла прыти. Пару раз Михайло неуклюже взмахнул ведрами, чтобы не упасть, но, к счастью,  за его спиной уже сомкнулись дубовые ветки, так что никто этого не видел. Впереди под пригорком,  и  правда, оказалось небольшое озерцо, настолько прозрачное, что каждая песчинка на дне видна, и настолько ледяное, что в предрассветных сумерках даже парок от него не шел. Зачерпнув одновременно оба ведра, кузнец повернул обратно, как вдруг краем глаза заметил кабанчика, да такого упитанного, что будь при Михайло ружье...

Не успел он додумать, как, глядь, на ближайшем суку пищаль висит. Стоит только сойти с тропинки...

– Э, нет, – погрозил кузнец пальцем, – меня на мякине не проведешь.

Подняв коромысло с полными ведрами на плечи, Михайло пошел к избушке.

С кузнеца сошло семь потов, пока он таскал воду. Солнце взошло над лесом, а бочка по-прежнему была пустой. Десять ведер туда вылил, а по донышку каталась лишь одинокая капля. Вытерев рукавом взмокший лоб, Михайло оглядел бочку – течи нигде не нашел.

Из сеней повеяло ароматом свежеиспеченных пирогов, в животе у кузнеца настойчиво заурчало, но он решил не сдаваться.

Раздевшись до штанов, кузнец вновь пошел по воду. Подойдя к кромке леса, он почувствовал чей-то взгляд и расправил плечи. Конечно, с ведрами в руках он смотрелся не столь эффектно, как если бы с топором или молотом, но время блеснуть своей молодецкой удалью еще наступит.

Уже войдя в лес, Михайло обернулся: так и есть, из небольшого оконца под самой крышей выглядывала женщина. Длинные темные волосы разделены ровным пробором и заплетены в толстые косы. Рядом на подоконнике топтался большой иссиня-черный ворон. Каркнув, будто бы в ответ, он взмахнул крыльями и полетел над тропинкой в сторону кузнеца. Михайло смекнул, что  птица непростая, и быстренько зашагал к озеру, но уже на подходе к нему застыл. С глуповатой улыбкой на губах он стоял и не мог отвести глаз от пышногрудой красавицы, выглядывавшей из-за ствола дуба. Ее рыжие кудри спускались до самого пояса, голову украшал венок из пушистых одуванчиков, а больше на лесной нимфе ничего и не было.

– Миха-айло, Миха-айло, – поманила она, чуть растягивая слова. – Иди ко мне, я тебя приголублю, заласкаю.

Завороженный зрелищем кузнец совсем потерял голову. Вся кровь устремилась к паху. Словно хоругвь на поле брани, уд[1] поднялся и повел за собой. Только кузнец занес ногу, чтобы сойти с тропинки, как над головой с предостерегающим карканьем пронесся ворон, да так низко, что волоски на затылке у Михайло зашевелились. От неожиданности кузнец выронил коромысло. С громким звоном, помноженным лесным эхом, ведра покатились прямо к озеру.

Морок развеялся. Горестно вздохнув, кузнец набрал воды и понес к дому, твердо решив, что больше никакая голая баба не собьет его с пути истинного.

Только подумал, как глядь, в сажени от тропинки стоят новенькие кожаные сапоги. Михайло такие видел на Пасхальной ярмарке, востроносые на небольшом каблучке со шпорами по бокам, но купить не решился. Во-первых, потому что стоили они как полцарства, а с заказами у кузнеца совсем худо дело стало – никто не шел к заклейменному вору; а во-вторых, перед кем ему в таких сапогах расхаживать – люди совсем засмеют.

– Тьфу ты, – раздосадованно плюнул Михайло. – Вот пристал, леший!  Не нужны мне ни богатства твои, ни сапоги, ни бабы! И вообще, не к тебе в гости пришел!!!

Разлетелись сапоги красными бабочками. Ветер зашуршал листвой. Стайка птичек вспорхнула прямо из-под ног. Михайло протер глаза. Так и есть: ожил лес, преобразился, поверил кузнецу.

Продолжая удивляться, Михайло вышел на поляну, вскинул глаза – пусто у оконца, не дождалась красавица. Грустно стало ему на душе: вроде испытания прошел, а похвалиться не перед кем. Все равно что подвиг совершил, зарубил Горыныча, а, пока геройствовал, царевна за другого замуж выскочила.

С этими невеселыми думами подошел кузнец к бочке и опрокинул ведро с водой. Мощный поток ударился о поверхность воды и окатил Михайло ледяными брызгами с головы до ног.

– Да что ж за чертовщина такая! – выругался кузнец. – То пустая, то полная.

Лютый, как свора голодных псов, Михайло ввалился в дом. Запах пирогов немного остудил его злость, а вид распластавшегося по полу Ивана заставил и вовсе обо всем забыть.

– Иван, что случилось? – спросил кузнец, падая на колени рядом с другом.

Дрожащим пальцем княжич указал на зеркало, висевшее в углу рядом с дверью. Кузнец обернулся и остолбенел. На лбу у Ивана алела огромная «Т» – клеймо, выдававшее татя[2], укравшего у самого князя. Михайло сдернул повязку с головы – чистый высокий лоб.

– Чего расселись? – возмутилась старуха, возникшая на пороге с кувшином в руках. – Зерцало истины ни разу не видели?

Мужчины одновременно помотали головами.

– Ну, что тут у вас? – проскрипела старуха, поставив кувшин на стол.

Схватив кривыми пальцами Михайло за подбородок, она внимательно посмотрела на его лоб, а потом на отражение в волшебном зеркале.

– Так вы за правдой пришли?

Кузнец неуверенно кивнул. Старуха провела указательным пальцем по его лбу, и клеймо запылало у нее над ладонью.

– Давай, княжич, подставляй лоб, – заявила ведьма. – Пусть справедливость восторжествует.

– Пощади, бабушка, – заскулил испугавшийся Иван и уткнулся лбом в начищенные половицы. – Не со зла ведь, а по глупости.

– Так зачем же ты пожаловал? – удивилась старуха.

– Хочу, чтобы Варвара меня полюбила, – глухо признался княжич, – по-настоящему.

– Вот хитер, – изумилась Марья Ильинична, – и рыбку съесть, и на мель не сесть. Так даже в сказках не бывает. Любое чудо надо заслужить.

С этими словами старуха больно ударила свободной рукой по пальцам кузнеца, ощупывавшего свой гладкий лоб, и с размаху вернула клеймо на место.

– Ладно, давайте завтракать, а то пироги уже совсем остыли.

 

Глава 3

 

Пироги получились отменные: пышные, ароматные, с румяной корочкой. И начинка на любой вкус: и с мясом, и с капустой, и с творогом, и с яблоками. Иван после недавних волнений уплетал пироги так, аж за ушами трещало, и запивал парным молоком, чтобы больше поместилось. А вот Михайло кусок в горло не лез. Он сидел за столом, прислушиваясь к каждому шороху на чердаке, в надежде, что загадочная красавица спуститься к столу.  Еще его смущали косые, будто оценивающие, взгляды старухи. Он даже рубаху натянул, чтобы скрыться от них.  Было в бабке что-то не то, даже с учетом ее колдовского дара, но вот что именно настораживало, кузнец понять не мог. Он обернулся, чтобы посмотреть на ее отражение, но, увы, Ильинична завесила волшебное зеркало полотном.

– Как же вышло так, что за него, – старуха кивнула на Ивана, – ты клеймо носишь?

Кузнец устало махнул рукой, не любил он вспоминать эту историю.

– Ездили мы в Полесье к царю Елисею, – начал словоохотливый княжич. – А там у него царевна Варвара красоты неописуемой: косы русые до самых пяток, глазищи зеленые, словно мох в сосновом бору, а стать...

Кузнец даже глаза закатил: два года минуло, а образ белобрысой пигалицы, по словам княжича, становился краше от рассказа к рассказу.

– В общем, уговорила она Ивана принести перо жар-птицы, – прервал княжича Михайло.

– Батюшка его с собой во все поездки берет, якобы уберегает оно от нечисти и напастей. А Варюша обещала мне поцелуй, если я его покажу. Вот я и взял перо из ларца, думал, батюшка не заметит.

– Сдержала слово? – усмехнулась старуха.

– Ага. – Щеки княжича запылали, что маков цвет. – Так поцеловала, что я потом целый день, словно пьяный, проспал на сеновале.

– А ты, Михайло, здесь при чем? – не утерпела старуха.

– Я? Так пока этот дурень дрых, меня и обвинили в воровстве. Я ж тот ларец ковал и знал, как его открыть. Вот князь в порыве злости и заклеймил меня.

– Вечно твой князь сначала делает, а уже потом думает, – заметила старуха. – Как только руки целы остались? Мог ведь и их отрубить.

– Да как же... – встрепенулся явно испуганный Иван. – Михайло лучший кузнец Тмутаракани, ему без рук никак нельзя.

– Собирался и руку отрубить левую. По локоть. Но я потребовал суда Божьего. Князю деваться некуда было, вот он и согласился. На центральной площади Полесья при всем честном народе проглотил я листик робыльи крестолистной...

– Неужто проглотил? – всплеснула руками старуха.

– А чего мне бояться? Конечно, проглотил, – подтвердил кузнец, – не разжевывая. Правда ведь на моей стороне.

– Вот если бы испугался, начал время тянуть да под языком прятать, вмиг бы посинел, побледнел и окочурился. Видела я такую смерть... А ты, получается, даже не подавился?

– Нет, – мотнул головой Михайло, – тока пару дней животом помучился и все.

В этот момент Иван выпучил глаза и захрипел. Не знал он таких подробностей, и чувство вины, подкрепленное куском пирога с осетриной, встало поперек горла. Старуха не растерялась и хлопнула его по спине так, что кости затрещали.

– Ладно, хорош лясы точить, – заявила бабка. – Ты, каланча златокудрая, – она  отвесила княжичу увесистый подзатыльник, – лезь на крышу и прочисть трубу, а ты, кузнец, сходи к болоту, да забери свой сапог у кикиморы. Если заупрямится, подаришь ей заячий хвостик.

Марья Ильинична залезла в карман передника и выудила из него пушистый комочек.

– Не дело босым по лесам шастать. Да и лоб можешь больше не заматывать, все равно я тебя насквозь вижу.

 

***

 

На кой ляд кикиморе сдался сапог, кузнец не понимал, а зачем ей мог понадобиться заячий хвост – и подавно. Одним словом – баба, хоть и болотная.

Лес теперь не пугал своей мрачностью, наоборот, казалось, был рад Михайло: то ежик ему дорожку перебежит, то косолапый из кустов малины помашет, то какая-нибудь птаха на плечо сядет и давай на ухо щебетать. Правда, это касалось только одной половины леса, другая, что простиралась за круглой поляной, оставалась по-прежнему жуткой и враждебной. Со стороны это выглядело так, будто лес разделило невидимой, но смертельно опасной чертой, и что-то подсказывало Михайло – вход в зловещую чащобу находился в ведьминой избушке.

Между тем он подошел к болоту, которое встретило его дружным лягушачьим хором. Михайло уже открыл рот, чтобы позвать кикимору, но запнулся. А ежели она обидится на такое обращение? Почесав макушку, он решил прикинуться дурачком.

– Эй, есть здесь кто живой?! – прокричал кузнец и тише добавил: – Или неживой? Хотя нежить лучше бы промолчала.

Зеленая жижа в центре болота вспенилась мелкими пузырьками, и, спустя мгновение, там появилась кикимора. Ее кожа и длинные спутанные волосы были одного цвета с топью, только глаза сверкали, словно изумруды. На голове красовался венок из хвороста, очень напоминающий воронье гнездо, в который с любовью были вплетены ленточки, бусинки, уже порядком подвявший одуванчик и даже павлинье перо. А вот заячьего хвостика явно не хватало.  

Не открывая огромного на пол-лица рта, кикимора булькнула, видимо, вместо приветствия.

На всякий случай кузнец поклонился и в который раз почесал затылок. Красавицей назвать это чудо-юдо язык не поворачивался, а как обратиться по-другому, чтобы не обидеть, Михайло не знал.

– Добрый день, э-э-э... девица, – нашелся кузнец. – Не попадался ли вам, случаем, сапог? Я его вчера потерял здесь ненароком.

Кикимора рыбкой нырнула в болото, только мелькнули в воздухе желтоватое брюхо и кривые лягушачьи лапки. Кузнеца всего забрызгало грязью.

– День сегодня такой, что ли? – посетовал Михайло, стряхивая капли с колен. – То ключевой водой обдадут, то болотной...

Его причитания прервала кикимора, вынырнувшая в центре болота с сапогом в руках.

– Да-да, – обрадовался кузнец, – это мой...

Но болотная модница быстро спрятала обувку за спину. Михайло было растерялся, но быстро вспомнил про заячий хвостик.

– Смотри, что у меня есть.

Глаза у кикиморы зажглись, как при виде бесценного сокровища. Она даже подплыла ближе, чтобы лучше разглядеть хвост.

–  Меняю на сапог, – предложил Михайло.

Кикимора согласно закивала. Тогда кузнец кинул ей пушистый комочек, но, то ли не рассчитал бросок, то ли болотная жительница оказалась столь неуклюжей, только заячий хвостик попал ей прямо в лоб. Обиженно квакнув, кикимора схватила «украшение» и ушла на дно.

– Эй, – закричал кузнец, – мы так не договаривались!

Из болота раздалось глухое «хам», и в кузнеца полетел злополучный сапог. Пожав плечами, довольный Михайло потопал обратно.

Все же ему было интересно, почему загадочная красавица до сих пор не вышла познакомиться с гостями. Возможно, бабка, опасаясь за честь внучки, запретила ей спускаться вниз? Хотя ведь не юная девица, а вполне зрелая женщина. В самом соку. Такие кузнецу особенно нравились: не надо иметь дело с мамками-няньками и долго ухаживать, пригласил на сеновал, а там уж как получится. Но чаще всего бывало так: сначала за свое предложение Михайло получал промеж глаз, а под ночь строптивица сама скреблась в заднее оконце, потому что и кузнец нравился девушкам. Высокий, светловолосый, а ширине плеч позавидовал бы любой богатырь. На смуглом лице всегда играла добродушная улыбка, а твердый взгляд стальных глаз мог взбудоражить кровь даже самой неприступной красавицы. Но те времена давно минули.

«А может быть, она глухонемая? – осенило Михайло. – Или одержимая? Вот бабка и держит ее взаперти на чердаке».

От этих мыслей кузнец загрустил, больно хороша была девка. Оставалась, правда, еще надежда, что она была травницей или знахаркой, давшей какой-нибудь дурацкий обет. Например, не общаться с мужчинами - поэтому и забралась в такую глушь. Но Михайло с удовольствием разубедил бы ее. Он даже зажмурился в предвкушении.

Выйдя на поляну, Михайло вмиг забыл о своих мечтах. Злой, как черт, и настолько же грязный, Иван пытался прочистить трубу помелом, а дом от его усилий дрожал как осиновый лист. Второй раз за день кузнец протер глаза. Изба и впрямь оказалась непростая: после очередного погружения княжича в трубу по пояс, из-под бревенчатых стен показались упитанные куриные ножки. Тут с крыльца кубарем скатилась бабка и заорала:

– Что ты творишь, окаянный?!! Хватит ее щекотать. А ну, слезай с крыши!

Испугавшись, княжич и вовсе свалился в трубу, только ноги и остались торчать. Изба попрыгала с ноги на ногу и вдруг замерла. Старуха накрыла голову руками и кинулась к лесу. Кузнец, наоборот, бросился другу на выручку, но застыл, как вкопанный. Стены избушки начали надуваться. Задребезжали окна. Затрещали бревна. Избушка росла-росла, да как чихнет. Клубы сажи вместе с Иваном взлетели к самым облакам.

У кузнеца дыхание перехватило - не уберег Ивана.

– Ай дура-а-ак! Ну куда же ты?!

Надо сказать, летел княжич красиво, ласточкой раскинув руки в стороны. Благо сбоку от избы стоял огромный стог сена, туда-то с громким «а-а-а-а-а» и спикировал Иван.

Схватившись за голову, кузнец бросился к другу. Княжич лежал на животе неподвижно, но, кажется, дышал. Михайло осторожно перевернул его на спину и похлопал по щекам:

– Ванюш,  живой? Отзовись!

Иван открыл глаза и жалобно застонал.

– Где болит? – взволнованно спросил Михайло. – Встать можешь?

Тут подбежала старуха и, окинув княжича взглядом, заявила:

– Везуч ты, Иван. Ох везуч, ни одной косточки не сломал. Даже мозги не потряс. Хотя было бы что трясти. Давай, кузнец, тащи его в избу. Сейчас травками-муравками напою, как новенький будет. Вот попроси дурака Богу молиться...

Михайло взвалил друга на плечо и отнес в дом, где и уложил на лавку.

– Ну, чего расселся? – проворчала старуха. – Иди солому в стог собирай, жив твой Иван будет.

Только кузнец взял вилы и подошел к развороченному стогу, глядь, черный ворон в окошко на чердаке залетел. Недолго думая, Михайло тихонько под то окошко и встал.

– Это ты, Карл? – услышал кузнец приятный женский голос с хрипотцой, от которого по телу побежали мурашки.

– Я, я, натюрлих, – отозвался ворон. – Что опять натворить наш блаженный?

– Лучше не спрашивай, – ответила женщина. – И как земля таких дураков носит?

– А кузнец есть видный парень. Давненько в нашу глушь таких не заносить.

–  Хоро-о-ош чертяка! – мечтательно протянула красавица.

От этих слов кузнец плечи расправил, грудь выпятил, пяткой притопнул и сразу же понял, что выдал себя. Схватив вилы, он бросился гортать[3] солому.

«Не глухонемая и не одержимая. Значит, надо скорее с ней познакомиться».

________________________________________________

[1] Уд (срамной уд) -  мужской половой орган.

[2] Тать (старослав.) - вор.

[3] Гортать - загребать.

 

 
     
 

Окончание >>

 
     
 
 
 


 Ведущий рубрики НаДин запретил комментирование данной статьи.

Список статей в рубрике: Убрать стили оформления
29.04.11 11:14  Поезд до Эдинбурга
24.12.10 18:02  Patria о muerte *   Комментариев: 8
24.12.10 17:48  Сладкая смерть. Глава 3   Комментариев: 9
24.08.10 16:55  Сладкая смерть. Глава 2   Комментариев: 16
26.05.10 10:20  Дирижабль   Комментариев: 6
27.08.09 17:44  Когда сбываются мечты   Комментариев: 4
08.08.14 12:16  Феи Гант-Дорвенского леса - 2
18.09.13 11:16  О чем плачут валькирии   Комментариев: 8
23.12.16 22:08  Живая ставка
24.12.09 21:03  Наследник. Знакомство *   Комментариев: 6
21.12.09 10:50  Вечность   Комментариев: 10
04.12.09 10:09  Проклятый дар. Часть третья*   Комментариев: 4
03.11.18 01:04  Сладкая смерть. Глава 4
03.11.18 00:19  Гоблин   Комментариев: 3
05.03.16 09:59  Приключения в бункере   Комментариев: 4
13.01.16 21:47  Феи Гант-Дорвенского леса - 5
11.01.16 20:43  Девушка по имени Любовь   Комментариев: 3
12.10.15 21:50  Феи Гант-Дорвенского леса – 4
25.11.14 20:59  Феи Гант-Дорвенского леса – 3
08.03.14 01:27  Охота   Комментариев: 9
18.02.14 21:29  Феи Гант-Дорвенского леса   Комментариев: 10
18.09.13 11:16  ДЮРНШТАЙНСКИЙ МИРАКЛЬ
14.12.12 10:44  Новогодняя фантазия   Комментариев: 5
15.08.12 13:32  Поединок
15.08.12 13:31  Тирау   Комментариев: 5
15.08.12 13:28  Сказка про Марью-затворницу
08.08.12 21:40  Кастинг в книгу   Комментариев: 5
28.02.12 00:22  Человек, увидевший ангела
26.02.12 01:38  Я так люблю тебя   Комментариев: 4
24.02.12 14:14  Сказка о заколдованном царевиче
07.11.11 12:06  Когда настало время уходить*   Комментариев: 4
08.04.11 12:42  Хочу! – А удержишь ли?   Комментариев: 4
24.08.10 16:51  Проклятый дар. Часть 6*   Комментариев: 5
28.05.10 10:14  Женское любопытство.
26.05.10 10:19  Новые приключения неуловимых, или Вспомнить все
19.05.10 12:27  Проклятый дар. Часть 4 и 5*   Комментариев: 5
06.05.10 17:02  Сладкая смерть. Глава 1   Комментариев: 10
28.02.10 15:45  Хроники пикирующего дракона, или Операция «Спасти ангела»
22.02.10 10:08  Тонкие нити судьбы …   Комментариев: 8
26.10.09 18:50  Наследник. Встреча   Комментариев: 5
26.10.09 10:26  Сон наяву   Комментариев: 5
07.09.09 12:15  Проклятый дар. Часть вторая*   Комментариев: 5
11.08.09 10:51  Проклятый дар   Комментариев: 6
13.07.09 19:37  История скиталицы   Комментариев: 5
Добавить статью | Хроники Темного Двора | Форум | Клуб | Журналы | Дамский Клуб LADY

Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение