| |
Был месяц май... Где-то я уже встречала такое начало. Но ничего не поделаешь – действительно, был месяц май. Возрождённая природа с языческой откровенностью и пышностью радовалась теплу и солнцу, а людьми овладевало стремление к перемене мест в неясной надежде встретить нечто необыкновенное, то, о чём тосковало сердце, и что разум не мог облечь в слова. Я же наконец исполнила свою давнюю мечту побывать в Австрии. Почему именно там? Не знаю. В Австрию стремилась моя душа. Маршрут был разработан на осень ещё пару лет назад, но тогда поездка сорвалась самым мистическим образом. Если я расскажу, каким именно, мне просто не поверят и покрутят пальцем у виска. Да и не об этом речь – дело прошлое.
На этот раз всё прошло идеально. Судьба словно открывала мне зелёную улицу. Все пожелания исполнялись незамедлительно, все кусочки мозаики складывались именно в ту картину, какую хотелось, а всякие не совсем продуманные детали в реальности оказывались лучше, чем можно было бы ожидать. Даже немецкий, который пришлось освежить в памяти ещё тогда, за прошедшее время совершенно не забылся. В своей самонадеянности я решила, что это заслуженная и заранее выстраданная мною награда.
Не буду рассказывать о Вене – она действительно прекрасна, но об этом можно прочитать в любом путеводителе и даже посмотреть множество видовых фильмов. Не она была моей целью. Список намеченных к посещению венских достопримечательностей далеко ещё не исчерпался, а я с нетерпением ждала двухдневной поездки в моцартовский Зальцбург. То есть, это моя группа должна была поехать в Зальцбург, а я собиралась отправиться в долину Вахау, чтобы в одиночестве погрузиться в средневековую атмосферу рыцарских замков и в полной мере насладиться свободой на лоне природы. В это время года в долине было ещё не жарко и малолюдно.
И вот наступило долгожданное утро. Группа выехала рано и в нужном мне направлении, но я не могла поехать вместе с ними: их маршрут пролегал по правому берегу Дуная, мой – по левому. Именно там, над городком Дюрнштайн, чуть меньше девятисот лет назад возвышался замок Кюнрингербург, где томился в ожидании выкупа король Ричард II, прозванный Львиным Сердцем. Того самого немыслимого выкупа размером почти в пять годовых доходов английской казны, собирая который его мать, Алиенора Аквитанская, и брат, печально известный принц Джон, вынуждены были буквально разорить Англию налогами. Конечно, злопамятный австрийский герцог Леопольд V, захвативший возвращавшегося из третьего Крестового похода короля Ричарда, с которым он в этом самом походе и поссорился, был не прав. Но, во-первых, такая практика в те времена была обычной, во-вторых, на английские деньги Леопольд построил целых три крепости – в Хайнбурге, Эннсе и Винер-Нойштадте, монетный двор в Вене и ещё обновил венские крепостные стены. Пожалуй, его можно было понять. С тех пор от замка баронов-разбойников Кюнрингеров остались всего лишь живописные руины, но даже они хранят тот непередаваемый дух истории, к которому мне отчаянно хотелось прикоснуться. Кроме того, в тех местах это была не единственная достопримечательность, которую я хотела увидеть. Но эту – в первую очередь.
 Поколебавшись немного, я решила добираться до Дюрнштайна электропоездом, а обратно – автобусом. Моё путешествие началось утром в тридцать шесть минут седьмого с вокзала Франца-Иосифа. Ехать по российским меркам было всего ничего: около часа. Я любовалась пейзажами за окном и думала о короле Ричарде. Современники говорили, что даже в плену он был любимцем охраны, истинным аристократом и рыцарем без страха и упрёка. В любых ситуациях сохранял присутствие духа, писал стихи о неволе, о предательстве... А в это время братец Джон и Филипп Французский плели интриги, пытаясь продлить королевское заточение. И даже цинично готовы были заплатить за это частью с таким трудом собранного выкупа.
Но вот поезд замедлил ход. Для Дюрнштайна вроде бы рановато. Нужно спросить у попутчиков, что за остановка.
– Bitte, wie heisst diese Haltestelle?
– Krems an der Donau.
– Спасибо! Danke!
Кремс-на-Дунае? Неожиданно для себя я подхватила рюкзачок и направилась к выходу. Пусть будет Кремс. Я вышла почти на западной его окраине, но и там было на что взглянуть. Да и до цели путешествия оставалось всего километра четыре-пять, если срезать путь по прямой. Места здесь красивые, обувь у меня подходящая – в горы всё-таки собиралась. Время раннее, почтенные бюргеры ещё досматривают утренние сны, я никуда особенно не спешу. Почему бы не пройтись по свежему воздуху?
И я пошла. Всё было именно так, как я себе представляла. Воздух, солнце, лёгкий ветерок, горы, подёрнутые дымкой, и необыкновенная тишина. Пахло хвоей и речной влагой. От избытка чувств я даже напевала «Ах, мой милый Августин» и чуть ли не пританцовывала. Довольно быстро я дошла до окраины города, а затем миновала и его очаровательный пригород – Штайн. Всё-таки из окна электрички, автобуса или автомобиля невозможно увидеть и почувствовать всей прелести окружающей природы.
Потом пришлось взять правее, чтобы срезать петлю шоссе, тянущегося вдоль излучины Дуная. Идти стало немного сложнее. Цивилизация закончилась, пошла холмистая местность со скальными вкраплениями. И чем дальше от берега, тем круче становились холмы. Приходилось то спускаться, то подниматься. Я уже не напевала, берегла дыхание. Зато при подъёме у меня появлялась возможность осмотреться и наметить более удобный маршрут. Насчёт четырёх километров я, конечно, погорячилась, это если на гладкой бумаге, но где-то через час с небольшим всё-таки увидела впереди хорошенький городок с нависшими над ним величественными руинами. Дюрнштайн. Наконец-то!
 Теперь, когда цель была перед глазами, идти стало как-то веселее. Маленький городок, в котором не наберётся даже тысячи жителей, выглядел игрушкой на зелёном сукне. Уже ясно различалась бело-голубая башня церкви Мариэ-Химмельфарт. Теперь следовало спуститься и пройти через городок до подъёма к руинам Кюнрингербурга. Ну что ж, по улицам-то я пройду быстро, а с подъёмом, наверное, придётся потрудиться. Так, собственно, и получилось.
Начало подъёма выглядело совершенно безобидно и даже благоустроенно, но табличка перед ним гласила: «Вы начинаете подниматься под свою ответственность. Необходима прочная, подходящая для подъема обувь». Спасибо, уже учла, хотя предупреждение несколько запоздало. Проверив застёжки и поправив рюкзачок, я начала путь наверх. Очень быстро дорога закончилась, а склон стал значительно круче. Идти стало трудно. Ноги скользили по камням, старой опавшей листве и хвое. Я вспомнила замечательное правило: чтобы подъём не казался таким крутым, нужно идти не прямо, а немного поперёк, то в одну, то в другую сторону, как бы по серпантину. По такому правилу прокладывают горные дороги. Да, это будет чуть дольше, зато значительно легче. Сказано – сделано.
Действительно стало легче. Правда, в какой-то из поворотов пришлось довольно далеко обходить пару огромных скальных выступов, да ещё я немного запуталась с направлением, но потом мне удалось вернуться на маршрут. Странно. По моим прикидкам, даже идя зигзагами, я уже должна была увидеть руины, а они всё не показывались. К тому же опустился туман, сильно похолодало. В горах так бывает. Пришлось надеть предусмотрительно взятый с собой свитер. Заодно внимательно изучила свою бумажную карту. Вроде как всё правильно. Огляделась, запрокинув голову, не всё ж под ноги смотреть. И увидела.
Там, за деревьями, белели высокие стены такого желанного замка. Но я могла поклясться, что это не Кюнрингербург. Я вообще не помнила, чтобы в окрестностях Дюрнштайна хоть один замок настолько сохранился. Усталости как не бывало. Я рванула вперёд, словно участник чемпионата мира по скалолазанию, и очень скоро убедилась, что это действительно не Кюнрингербург. Этот замок действительно выглядел целым. Его мощные белые стены уверенно вздымались в небо. Он казался каким-то... жилым. Совершенно невозможно назвать такую крепость руинами. К тому же я всё ещё не дошла до неё. Теперь нас разделяло невесть откуда взявшееся ущелье с перекинутым через него очень узким, крутоизогнутым каменным мостиком. Мне предстояло спуститься к ущелью, перейти мостик и подняться по узкой тропинке к неизвестному замку. Если я хотела до него добраться.
Неужели я так сильно отклонилась от маршрута? Ещё раз проштудировала карту. Ничего подобного на ней не нашлось. Достала из рюкзака смартфон. Сигнала не было, значит, я осталась без звонка другу, без помощи зала и вообще без связи. Ну что ж, придётся принимать решение самостоятельно. Хотела романтики и приключений? Замки интересны? Вот тебе роскошный образчик романской архитектуры в чистом виде, не искажённый более поздними пристройками-перестройками и даже не испорченный бездарной реставрацией. Скорее всего, это музей или что-нибудь такое. К тому же при такой сохранности в нём наверняка есть служащие. Что тут думать... Нужно идти.
Спускаться вниз было тяжелее, чем подниматься. Приходилось скользить, а кое-где даже прыгать с камня на камень. Но в конце концов я добралась до мостика. Вблизи всё оказалось даже хуже, чем издали. Явно куда более древний, чем сам замок, очень узкий, сантиметров шестьдесят от силы, поросший какой-то неприхотливой растительностью, с выщербленной от времени каменной поверхностью, он вытянулся в длину всего метров на пятнадцать, но примерно на такую же высоту почти полукругом вздымался над узким ущельем. И никаких ограждений. Снизу, из ущелья, клочьями плыл туман. В нём, как в вате, глохли все звуки. Я вдруг поняла, что вокруг стоит абсолютная тишина: ни шелеста листьев, ни гомона птиц, ни жужжания насекомых. Даже журчания воды под мостиком не слышно. Как будто жизнь здесь остановилась. Хотелось красться на цыпочках и говорить шёпотом. Или бежать отсюда как можно быстрее.
Всё же я подошла к мостику поближе, пытаясь оценить на глаз его прочность. Рискну ли я пройти по нему? Не рухнет ли это сооружение у меня под ногами? Что-то его вид не вызвал у меня доверия. Если бы полоса такой ширины была нарисована на асфальте, я бы, не задумываясь, пробежала по ней, ни разу не наступив на ограничительные линии. Но этот горбатый, осыпающийся мост без перил меня пугал.
 Пока я напряжённо вглядывалась в древние камни, моё периферическое зрение уловило какое-то движение по ту сторону моста. Я повернулась. Действительно, там появился человек, одетый весьма странно, как будто в платье с накидкой. Пышные волнистые волосы спускались ниже плеч. И всё же это был мужчина. Даже на расстоянии чувствовался высокий рост. Да и ширина плеч... Тогда во что это он одет? Что-то явно в византийском стиле. Похоже на костюм века так двенадцатого. Может, он как раз сотрудник этого неизвестного мне музея, а может, какой-нибудь маньяк. И пока я решала, удирать или оставаться, незнакомец заметил меня и тоже подошёл поближе к мосту.
Он первым начал разговор:
– Ich begruesse Sie, die gnaedige Frau!
Надо же: «Приветствую вас, милостивая госпожа». Даже изъясняется вполне в стиле, и склонился в таком элегантном полупоклоне! Бежать поздно. Придётся поздороваться, тем более что я его прекрасно поняла. Я кивнула головой:
– Guten Morgen!
– Und wo sind Ihre Diener, edle Dame?
Действительно, куда же подевались слуги благородной дамы? Я решила честно признаться, что они просто немного отстали:
– Sie sind ein wenig ins Hintertreffen, mein Herr.
Он подошёл ещё ближе к мосту, но подниматься на него не стал, лишь сказал, склонив голову:
– Tut mir Leid.
Сожалеет он. А уж как я сожалею, что со мной на всякий случай нет хоть какого-нибудь завалященького слуги, но всё же вежливо ответила:
– Danke. Es lohnt sich nicht.
Мужчина улыбнулся, причём вполне симпатично, так что я улыбнулась ему в ответ.
– Schoene Dame, kann ich Sie in meinem Schloss einladen?
Ну вот, я уже побыла милостивой госпожой, благородной дамой, теперь я дама прекрасная. Льстец. Зато просит разрешения пригласить в свой замок. Так он директор музея или это действительно его замок? Нужно бы уточнить.
– Dies ist Ihre Burg? – Я показала на белую громаду за ущельем.
– Ja, meine Frau. – Он опять улыбнулся и поклонился. – Ich – der Landgraf Theodor-Godfried von Guggenheim und Tornau. Bitte willkommen in der Burg Guggenheim wie teure Gast.
Боже мой, всё-таки это его замок! Он, извольте видеть, ландграф Теодор-Годфрид фон Гугенхайм и Торнау. И просит меня пожаловать в замок Гугенхайм в качестве дорогой гостьи. Я ничего не могла вспомнить, как ни старалась, ни о Гугенхаймбурге, ни о графах фон Гугенхайм и Торнау, но и замок, и его хозяин были передо мной, и нельзя было не заметить, что оба весьма неплохо выглядели. А где же Кюнрингербург? Я сделала ещё одну попытку прояснить ситуацию:
– Es ist nicht Kuenringernburg?
– Nein, meine Frau, dies ist Guggenheimburg. Kuenringernburg befindet sich auf der linken Seite.
Он настаивал, что это именно Гугенхаймбург. А замок Кюнрингеров остался где-то слева. То есть я до него попросту не дошла. Но что же делать-то? Принять его приглашение или нет? Его одежда вызывала любопытство. Может, у них сегодня костюмированный вечер, и я рискую потерять редчайшую возможность в нём поучаствовать. А вдруг он маньяк, вроде Синей Бороды, заманивающий в свой зловещий замок наивных благородных дам, легкомысленно оставшихся без сопровождения? Хотя замок зловещим не выглядел, скорее – грозным, а у его светловолосого хозяина вообще не было никакой бороды. Кстати, наверху у замка вполне может заработать мобильная связь. И уж стационарный телефон там есть наверняка. Спросить, что ли, насчёт сегодняшнего праздника – будет или нет.
– Haben Sie heute Feiertag?
– Vielleicht, die gnaedige Frau.
Возможно. Возможно... Означает это да или нет? Или праздник состоится только при наличии определённого количества гостей? Разум вопил, что мне пора бежать отсюда, а женское любопытство подталкивало воспользоваться гостеприимством симпатичного ландграфа. Прекрасный замок тоже был веским аргументом «за». И я решилась. Приму, пожалуй, его приглашение.
– Gut. Ich nehme Ihre Einladung.
Теодор-Годфрид фон Гугенхайм и Торнау просиял, поблагодарил меня и немедленно дал гарантии в свойственной ему манере, сопроводив их очередным поклоном:
– Danke, die gnaedige Frau. Kein Haar faellt nicht mit Ihrem Kopf! Werden Sie in voelliger Sicherheit zu haben.
Ясное дело, ни один волосок не упадёт, и полная безопасность непременно. Вот только теперь придётся как-то перебираться на другую сторону по этому ужасному мосту. Тоже мне, рыцарь, мог бы как-нибудь помочь даме. За руку, к примеру, перевести. Но фон Гугенхайм не сделал в мою сторону ни шагу. Он только с явным волнением попросил меня перейти через мост и быть при этом осторожной. Спасибо за совет, дорогой граф. Насчёт осторожности – это и так очевидно.
Я сделала первый шаг. Из-под ног покатились мелкие камешки. Казалось, мост готов был рассыпаться прямо подо мной. Как неприятно! Арка круто уходила вверх, под ней клубился туман, а если он немного расходился, далеко внизу виднелись камни, слегка прикрытые водой. От страха мост показался мне ещё уже, чем на самом деле. И всё же я осторожно двинулась вперёд, шаг за шагом, медленно и неуклонно взбираясь вверх по осыпающейся каменной арке. Поднялся ветер. С каждой секундой он дул всё сильнее, но я уже продвинулась так далеко, что повернуть назад было ещё страшнее. Когда я добралась до самой верхней точки, ветер стал ураганным. Пришлось остановиться, с трудом удерживая равновесие и ежесекундно рискуя свалиться в туманную пропасть. Очередному порыву практически удалось сбить меня с ног. Я вскрикнула, едва не рухнув в ущелье. Фон Гугенхайм подался вперёд, но на мост не взошёл. Наверное, это сооружение просто не выдержало бы тяжести двух человек.
– Опуститесь на колени, моя госпожа, прошу вас! Скорее! Прошу вас... Ветер сейчас стихнет, нужно только немного подождать.
Это был хороший совет. Я буквально рухнула на колени и опёрлась на руки, не обращая внимания на острые камешки. Моё положение стало более устойчивым, да и дополнительная опора оказалась совсем не лишней. Мне даже показалось, что ветер стал тише. Переждав некоторое время, я убедилась, что ветер действительно начал стихать. Я перевела дыхание и первый раз рискнула оторвать взгляд от моста, оценивая оставшуюся часть пути. Граф на той стороне тоже стоял на коленях, сжав перед собой руки в молитвенном жесте.
Когда ветер ослабел достаточно, я, с трудом подавив желание проделать дальнейший путь на четвереньках, заставила себя подняться на ноги и с достоинством, как и полагается благородной даме, преодолела оставшийся путь. Последние два-три шага по крутому спуску я практически пробежала, влетев в заботливо раскрытые объятия Теодора-Годфрида. Несколько долгих секунд мы молчали.
Наконец он отстранился:
– Слава Богу, вы здесь, моя госпожа. Я боялся, что вы повернёте назад.
– Повернуть назад? Ну уж нет. Я боялась, что просто упаду вниз, а ведь вы обещали мне сегодня праздник.
– Да, праздник... Он обязательно будет. У меня даже есть для вас нарядное платье. Думаю, оно вам подойдёт. – Он окинул меня внимательным взглядом медовых глаз. Потом наклонился, уставился в лицо так, будто у меня было три глаза, и прошептал: – Матерь Божья...
– Что-то не так? – Я провела по лицу рукой, стряхивая с него невидимые соринки.
– Всё в порядке, моя госпожа. Просто вы похожи... на одну прекрасную даму, которую я знал много-много лет назад.
– Говорят, у каждого человека в мире есть хотя бы один двойник.
– Возможно... Позвольте предложить вам руку. Я провожу вас в замок. – Он вытянул вперёд левую руку, слегка согнув её в локте, ладонью вверх.
Теперь уже я окинула его пристальным взором. И положила руку поверх его, ладонью вниз. Словно в танце, мы молча шли по узкой заросшей тропинке, петляющей по склону, неуклонно приближаясь к массивным белым стенам его крепости.
Вряд ли кто-нибудь назвал бы моего спутника красивым. По отдельности все черты его были немного слишком: лицо узкое, подбородок волевой, нос длинноват, а рот сурово сжат, большие глаза с тяжёлыми веками спрятались под красиво очерченными тёмными бровями. Истинно мужское лицо, от которого за версту веяло аристократизмом и властностью. Длинные волнистые волосы пшеничного цвета немного смягчали жёсткие черты. Такая внешность в сочетании с высоким ростом и атлетической фигурой производила внушительное впечатление. С виду фон Гугенхайму и Торнау можно было дать лет тридцать. Он казался скорее статуей, сошедшей с портала какого-нибудь храма, или ожившим старинным портретом, чем обычным живым человеком. Таким же причудливым было и графское одеяние. Мой намётанный взгляд отметил множество интересных подробностей поразительно стильного костюма. Очень хотелось его зарисовать. О фотоаппарате я почему-то даже не вспомнила.
Верхняя тёмно-красная бархатная туника доходила до середины колена. Низ и обшлага её длинных широких рукавов украшала великолепная золотистая кайма. Из-под верхней туники выглядывала другая, более длинная и тонкая светло-зелёного цвета. Обе были плотно подогнаны по фигуре с помощью шнуровки на боках. Зелёные чулки-шоссы закреплялись перекрещивающимися на икрах кожаными ремнями, подчёркивающими стройность ног. Обувью служили какие-то причудливые туфли. Что-то такое я видела только на картинках в старинных манускриптах. Дополнял костюм красный плащ, скреплённый на плече красивой фибулой. Бёдра обвивал широкий пояс, украшенный какими-то необыкновенно красивыми чеканными металлическими пластинами. Я бы назвала их золотыми, но вряд ли служащий в музее, даже если он директор, мог позволить себе такую роскошь. К поясу слева был подвешен огромный меч, справа – большой кинжал. А на густых волосах посверкивал красивый обруч с фигурными зубцами, украшенный цветными камнями. Неужели корона?! Как бы то ни было, художник по костюмам у него просто потрясающий.
Надо ли говорить, что в джинсах, кроссовках и длинном свитере я чувствовала себя неловко рядом с таким роскошным мужчиной?
Но вот и замок. Я не сдержала восхищённого возгласа. Мой спутник взглянул на меня с горделивой и одновременно понимающей улыбкой.
– Да, Гугенхаймбург производит впечатление даже на людей, неплохо разбирающихся в фортификации. Милости прошу, моя госпожа. Позвольте узнать ваше имя?
Он склонился ко мне, обхватив мою ладонь обеими своими.
Да... Я не могла похвастаться таким же длинным именем, как мой гостеприимный хозяин. Что же ему ответить? Видимо, он заметил мои колебания.
– Вы можете не отвечать, если не желаете. Но как к вам обращаться, моя госпожа?
– Алиенора фон... Ладно, просто Алина.
– Алиенора! Не может быть... – Глаза его изумлённо распахнулись, но он тут же словно опомнился и вновь стал по-рыцарски учтивым. – Благодарю вас, милостивая госпожа Алиенора.
Затем опять предложил мне руку, и мы вошли в открывшиеся перед нами ворота замка, встреченные низкими поклонами стражников и сбежавшейся отовсюду челяди. Ловя любопытные и восторженные взгляды, направленные на меня со всех сторон, я начинала чувствовать себя истинно желанной гостьей и действительно прекрасной дамой. Так, сопровождаемые радостными возгласами, мы с графом проследовали к ещё одним воротам, ведущим во внутренний двор замка.
 Там он отпустил мою руку, и меня сразу же окружила стайка хорошеньких нарядных девушек, которые с таким же интересом разглядывали мою одежду, как я – их. Граф приказал им отвести меня в предназначенную мне комнату и помочь переодеться. Сам он должен заняться подготовкой праздника, поэтому вынужден покинуть меня с самыми искренними извинениями. Неожиданно из толпы вышел вперёд пожилой мужчина весьма благородного вида, одетый, так же как и все остальные, в германский костюм образца второй половины двенадцатого века. Только в его одежде преобладали оттенки коричневого цвета. Нет, мне просто необходимо познакомиться с их стилистом, чтобы выразить ему моё восхищение!
– Ты говоришь о празднике, Теодорих. Значит ли это, что сия прекрасная дама на этот раз пришла сюда не по принуждению?
– Слушайте все! – Граф повысил голос. – Даю тебе слово, Манфред, милостивая госпожа Алиенора пришла к нам по доброй воле. Так ли это, моя госпожа? – Он повернулся ко мне. И все замолчали, напряжённо ожидая моего ответа. Десятки глаз, устремлённых на меня, светились непонятной мне надеждой.
– Да, это правда. Я пришла к вам добровольно. Ваш ландграф любезно пригласил меня, и я приняла его приглашение.
Обитатели замка радостно зашумели. «По доброй воле, по доброй воле» – как ветерок пробежал по толпе. Что-то мне это переставало нравиться...
– Благослови тебя Бог, милостивая госпожа. – Седобородый Манфред почтительно поклонился и отступил в толпу.
Девушки с радостными улыбками подхватили меня под руки, не преминув незаметно пощупать свитер, и повели внутрь замка, по дороге отвечая на мои вопросы и задавая свои.
Мы прошли через огромный зал, опоясанный по периметру деревянным балконом на уровне второго этажа. Посредине зала на мощных цепях свисала круглая конструкция, диаметром метра четыре. Я бы сказала, что это довольно примитивная люстра, но не заметила на ней никаких осветительных элементов. Может, она светодиодная? Пол устилали тростниковые маты, на стенах висели разноцветные рыцарские щиты, оружие и отлично сохранившиеся тканые из шерсти узорчатые гобелены. В огромном камине огонь пока не горел, зато висел начищенный до блеска большой медный котёл. Высокие и узкие арочные окна украшали цветные витражи, в которых господствовали красный и синий цвета. Витражи, как и всё остальное, производили впечатление подлинных. У меня неплохое чутьё на такие вещи, подкреплённое некоторыми знаниями. Богатый, видать, когда-то был замок.
Затем по узкой и крутой винтовой лестнице наша странная компания поднялась в круглую башню, где и располагалась «моя» комната. Она оказалась небольшой, но очень уютной, также выдержанной в чистом романском стиле! Вдоль украшенных гобеленами стен стояли массивные сундуки. Под круглым застекленным окном располагалась деревянная скамья, покрытая овечьей шкурой. Здесь был даже настоящий камин, а перед огромной кроватью с балдахином лежала необъятная медвежья шкура. Я ахнула.
– Неужели медведь был такой огромный?
Девушки восторженно загомонили, перебивая друг друга:
– Да, этого медведя наш господин убил собственными руками...
– Однажды он охотился, и так случилось, что медведь кинулся на охотников, и они все разбежались...
– ...А наш господин остался с одним только кинжалом в руках...
– Потом оказалось, что эти разбойники Кюнрингеры специально ранили медведя, надеялись, что он убьёт нашего господина...
– ...Но господин Теодорих не растерялся, и когда медведь кинулся на него, ударил чудовище прямо в глаз!
– Да, и убил его! Никто и не надеялся, что наш граф останется в живых! А эти Кюнрингеры...
– Подождите! Вы сказали – Кюнрингеры? Ранили медведя?
– Ну да. Фон Кюнрингеры – наши соседи. Их замок находится недалеко. Они плохие люди. Говорят, эти разбойники держали в плену даже английского короля Ричарда.
– Да, я знаю, только это было очень давно.
– Знаете? А я как-то раз даже видела этого рыцаря, когда ему разрешили погулять. Он так метко стреляет из арбалета!
– Подожди... Подожди! Ты видела короля Ричарда?
– Ну да! Я же говорю, как-то раз рыцари соревновались в стрельбе из арбалета, и он был самым метким!
Боже, что за бред... Неужели девушка так вжилась в роль, что уже принимает легенду за реальную жизнь?
– А... А я могла бы посмотреть на него? Никогда не видела английских королей.
– Нет, госпожа Алиенора. Месяца полтора назад его увезли в Шпеер. Там наш император Генрих будет его судить.
– Месяца полтора назад... О, Господи... Скажи-ка мне... Как тебя зовут?
– Гертруда, госпожа.
– Хорошо. Скажи мне, Гертруда, какой нынче год?
– Одна тысяча сто девяносто третий от Рождества Христова, госпожа. Разве вы забыли?
– Да... похоже, я забыла...
Куда я попала? Здесь не музей. Здесь дом для умалишённых, и я пришла сюда добровольно. То-то они так удивлялись! Странно, что сам фон Гугенхайм не произвёл на меня впечатления сумасшедшего, да и остальные вроде бы тоже. И тем не менее вся эта детальная и высокохудожественная стилизация и в интерьерах, и в костюмах, манера говорить, убеждённость в реальности того, что никак не может быть реальным... Пожалуй, я не буду спрашивать у них о телефоне. Может быть, мой смартфон уже ловит сигнал. Надо проверить, только подожду, когда меня оставят одну.
– А могу ли я принять душ?
– Душ?
– Ну, искупаться.
– Ах да. Пойдёмте, госпожа. Для вас уже нагрели воду.
И когда только успели? Меня отвели в соседнюю комнату, где в огромной деревянной лохани, больше похожей на бочку, плескалась вода, над которой поднимался пар. Надо же, какие идейно выдержанные! Жаль, не было ни шампуня, ни мыла, ни полотенец. Вместо этого мне предложили отвар мыльного корня и кусок льняного полотна, чтобы обтереться. Здесь же за перегородкой располагалась вполне цивилизованная уборная, правда, без фарфорового унитаза. Но сливное отверстие было даже оборудовано деревянным сидением. Сквозь него виднелась бездонная пропасть. Я выразила желание остаться одна, и девушки наконец-то меня покинули.
Оглянувшись, я достала из кармана рюкзака, который так и не сняла, свой смартфон. Сигнала не было. Я прошлась по комнате, пытаясь найти место, где он появится, но его не было нигде. Даже возле окна. Сфотографировать тоже ничего не удалось, хотя мне очень хотелось запечатлеть свою купальню, а то никто не поверит. Проклятие! Что же делать? Для начала я решила всё-таки освежиться. Может, умная мысль придёт в голову, так сказать, в процессе. Вон, какая ванна экзотическая. И хорошо, что у меня есть смена белья.
Я разделась, сложив вещи на лавку у окна, затянутого чем-то вроде полупрозрачного пергамента. Неужели бычий пузырь? Забралась в лохань. Вода просто замечательная. Мягкая, подходящей температуры... Я подняла лицо вверх. Лампочки на потолке не было. И на стенах тоже. И выключателя нигде не видно. Этот замок на сто процентов не испорчен реконструкциями и перестройками! Но мне-то что делать?
Когда вода начала остывать, в ванную комнату вошли две девушки, которые помогли мне выбраться из лохани и вытереться, а потом проводили в «мою» комнату. Там меня ждала Гертруда. Она разложила на одном из сундуков роскошное тёмно-зелёное платье с длинными широкими рукавами, отделанное богато вышитой каймой, нежно-голубую нижнюю тунику, какие-то неизвестные мне детали туалета и какой-то совершенно непонятный головной убор. И ещё роскошный пояс, даже красивее, чем у самого Теодора-Годфрида.
– Госпожа Алиенора, наш господин прислал вам это платье для сегодняшнего праздника. Вы можете сейчас немного отдохнуть, – она показала на приготовленную кровать, – а потом мы с Маргаретой поможем вам одеться и причесать волосы. – Она помолчала. – Я так рада, что вы сменили гнев на милость и всё же вернулись! Мы все рады.
Вернулась? Я? Кстати, совсем забыла о празднике. Мне нужно подумать. Не буду ли я на нём, к примеру, главным блюдом? Нужно на всякий случай поискать пути к отступлению. Теодорих, видимо, занят подготовкой этого мероприятия, остальные тоже. Самое время.
– Спасибо, Гертруда. Пожалуй, я действительно отдохну.
Девушка поклонилась и вышла из комнаты. Я кинулась к двери. Никакого замка или задвижки на ней не было. Плохо. Не могу понять, я здесь гостья или пленница? Внимательно осмотрела комнату. И что интересно, здесь тоже что-то не видно ни лампочки, ни розеток, ни выключателей. Про телефон и телевизор и говорить нечего.
Осторожно отворив тяжёлую дверь, выглянула на лестницу. К счастью, там никого не было. Любопытно, что снаружи на двери комнаты был здоровенный засов. Это усилило мои подозрения, хотя меня и не заперли. Я тихонечко спустилась до второго этажа и приоткрыла ещё одну дверь, которая вела на ту самую деревянную галерею вокруг центрального зала. Мне удалось увидеть, что делается в зале, оставаясь при этом незамеченной. Там было многолюдно. Радостные мужчины и женщины стелили на пол свежие тростниковые маты, расставляли буквой «П» деревянные столы и скамьи, выкатывали бочонки не то с пивом, не то с вином, украшали стены цветочными гирляндами. Сквозь открытые двери с летней кухни доносились аппетитные запахи, а в камине пылал огонь.
Вряд ли мне удастся пройти незамеченной весь зал, потом через внутренний и внешний двор... Совсем забыла о воротах! А они наверняка закрыты. Но, даже преодолев их, я ещё не окажусь в безопасности. Нужно будет добежать до моего любимого моста и перебраться на другую сторону. М-да... Сложная задача. Сбежать сейчас явно не удастся. Надеюсь, кушать меня всё же не будут, но, боюсь, на этом празднике мне отведена какая-то странная роль.
Я вздохнула, вернулась в свою комнату и взглянула на кровать. И правда, не вздремнуть ли мне, раз уж ничего умнее я придумать не могу? Удивительно, но мне удалось уснуть. Во сне я обнимала Теодора-Годфрида фон Гугенхайма и Торнау и отчаянно рыдала, не желая с ним расставаться.
Оторвала меня от этого интересного занятия Гертруда, разбудив со словами «пора одеваться, моя госпожа», после чего они с Маргаретой ловко принялись за этот долгий и не очень понятный процесс. Для начала девушки распустили мои довольно длинные светло-русые волосы, расчесали их на прямой пробор, заплели множество косичек, вплетая в них блестящие золотистые нити, а затем уложили косички в какую-то сложную композицию. Потом одели меня в присланное графом роскошное платье длиною в пол, с любопытством осмотрев нижнее бельё, которое я не пожелала сменить на здешнее. Платье оказалось мне впору, но его так туго затянули кожаными шнурками по бокам, что я едва могла дышать. Переобуваться я не стала – всё равно ног совсем не было видно. Никто и не настаивал. Зато бёдра украсили понравившимся мне поясом, который спереди спускался до самого пола. Концы его тоже связали шнурками. На голову накинули тончайшую льняную вуаль и закрепили её золотистым обручем с резными зубцами, похожим на тот, что был на Теодорихе. Я чувствовала себя необыкновенной красавицей, а мои помощницы открыто восторгались результатом своих усилий. Жаль, что у меня с собой не было зеркала, а они могли предложить только небольшой кусочек отполированного металла. Неужели у них тут даже нормальных зеркал нет? Надо будет спросить у нашего хозяина.
Едва девушки завершили мой туалет, как он сам, лично, явился за мной, чтобы проводить в главный зал. О зеркале можно было не спрашивать. По восхищению в его глазах я поняла, что действительно прекрасно выгляжу. Графа сопровождал слуга с факелом, так как в коридорах и на лестнице стало уже слишком темно. Вот это да! Неужели даже в зале не будет электрического освещения?
– Алиенора... Вы поистине прекрасная дама!
Сам он оделся ещё роскошнее, чем утром, только без плаща и меча, а рукоять кинжала украшали явно не стекляшки.
– У меня есть просьба, Алиенора. Возможно, она покажется вам странной, но не подарите ли вы мне какую-нибудь свою вещь? Любую, которую вам не жаль. Возможно, я потом верну её вам, или вы сами сумеете её забрать. От меня же вы можете потребовать всё, что захотите. И, конечно, этот наряд – ваш.
– Вы пытаетесь подкупить меня, мой господин?
– Нет, нет... Мне просто жизненно необходимо, чтобы вы подарили мне хоть что-нибудь. Любой пустяк.
Я задумалась. Что же я могу ему подарить? Я не взяла с собой сувениров, и у меня не было никаких украшений, кроме скромного серебряного колечка в кельтском стиле, с которым я никогда не расставалась. Отдавать ему кольцо мне не хотелось категорически. Но тем более я не могла отдать ему смартфон. По всему выходило, что участь моего колечка предрешена.
– У меня ничего нет, господин граф, кроме вот этого скромного кольца.
– Кольцо... Это было бы отлично. Не огорчайтесь, Алиенора, я подарю вам другое, не менее красивое. Но осмелюсь обратиться к вам с ещё одной просьбой. Не могли бы вы отдать мне своё кольцо при свидетелях?
– А что, это так важно?
– Да, очень важно. Так вы согласны?
– У меня есть выбор? – Я колебалась.
– Конечно, моя госпожа.
– Хорошо. Я согласна, – решилась я.
– Благодарю вас, Алиенора. Благодарю вас... – Он склонился в глубоком поклоне.
Затем мой кавалер предложил мне руку, и я уже привычным жестом подала ему свою. Мы улыбнулись друг другу и торжественно двинулись в сторону главного зала. Оттуда доносились многоголосый гомон, смех, звуки музыки. Что ж, праздник, он и в двенадцатом веке праздник.
|
|
Мне понравилось!