Вечность

Вечность – это слишком

 «В жизни бывают только две настоящие трагедии: одна – когда

не получаешь того, чего хочешь, а вторая – когда получаешь»

О. Уайльд

Али, тяжело дыша, села на кровати, отбросив в сторону скомканную мокрую тряпку, еще вчера вечером бывшую свежей простыней, и прислушалась. Рассохшиеся ставни древнего дома заунывно поскрипывали на холодном октябрьском ветру.

Тусклое осеннее утро, просачиваясь сквозь стекло в комнату, постепенно прогоняло остатки вязкого удушливого кошмара, в котором тонкой горячей струйкой пульсировали отголоски испытанного во сне возбуждения. Бешеный стук сердца становился все размереннее, схлынувший адреналин оставил после себя постыдную слабость и скованные чугуном руки и ноги. «Господи! Привидится же такое», – пронеслась в голове вялая мысль и растворилась в волне внезапно нахлынувшего стыда из-за мерзости увиденной во сне сцены и ненормальности ощущений, которые она вызвала. 

А впрочем, нет ничего удивительного. Последнее время вся её жизнь превратилась в персональный ад: липкую мешанину извращенных снов, нереализованных желаний и  безумной тяги.  Все помыслы и поступки занимал только один человек – Данте. Они познакомились на какой-то модной фотовыставке, куда мающуюся от безделья и скуки Али вытащила подруга, доказывая, что такие экспромты всегда приводят к самым неожиданным последствиям. Именно там, среди одержимой творчеством и сплетнями богемы, она увидела его: лощеный, невероятно красивый и надменный мужчина с серыми, будто речной лед, глазами.

 Он всего лишь предложил пройтись по ночному проспекту... и она пошла. Один его взгляд – и у неё слабели ноги, сердце начинало бешено стучать, а в горле пересыхало. Прикосновения загорелой, чуть шершавой  мужской ладони неизменно посылали по телу Али жаркие волны глухого вожделения, сосредотачиваясь внизу живота, обволакивая сладковатым кисельным туманом, в котором безвольно тонули все благоразумные мысли.

Последовавший за недолгим периодом ухаживания сводящий с ума секс был более чем закономерен. И весь этот странный месяц она словно находилась в каком-то наркотическом бреду: хмурая явь утра сменялась лихорадочным ожиданием ночи, в которой оставался только Данте, его руки, губы, твердое как камень тело и тихий гипнотизирующий шепот в темноте.

Небо рухнуло на Али пару дней назад, когда появившийся на пороге Данте, неизменно элегантный и холодный, сообщил, что она безумно дорога ему, она – та женщина, которую он хотел и искал всю жизнь, но обстоятельства выше, и он вынужден покинуть её навсегда. Он говорил, говорил все это, не сводя потемневших от сдерживаемых эмоций глаз от её побелевшего лица, и в их глубине Али видела ожидание, немую просьбу и тоскливый призыв сделать что-то... отчаянные слова неожиданно сорвались с языка:

- Не уходи. Ты – моя вселенная. Я хочу быть с тобой вечно.

- Ты даже не знаешь, о чем просишь, - хрипло прошептал он в ответ.

- Мне все равно. Я умру за тебя.

 - Хорошо, - слово камнем упало в тишину комнаты, и Данте ушел.

Двусмысленность разговора растворилась в искрящейся волне облегчения и безумной радости.

Али очнулась от недавних воспоминаний. Пора было заняться делами. Она смутно помнила то, чем занималась этот бесконечный день, куда ходила, с кем встречалась, о чем разговаривала. Повседневность просыпалась золотым песком сквозь пальцы, принося пугающее осознание неотвратимости того, что сегодня непременно произойдет. К вечеру ожидание стало болезненным, её знобило, а постыдное желание жидким огнем плескалось внизу живота, заставляя Али тревожно метаться по дому. Данте явился невозмутимый и сосредоточенный, поцеловал её вконец оледеневшие пальцы, не решаясь поднять глаза, и вручил тяжелую шкатулку, вынудив Али открыть её. На черном вытертом бархате покоился огромный ритуальный нож с широким лезвием и основательной рукоятью - настоящий тесак мясника на бойне, инкрустированный камнями и с любовью отточенный умелой рукой.

- Что это? Зачем? - только и смогла прошептать Али пересохшими губами.

- Ты хотела быть со мной вечно. – Похоже, слова давались с трудом не только ей.

- То есть белого забора, милого домика, лужайки и парочки детей не будет, - не вопрос, простая констатация факта.

- Нет, по-другому быть со мной нельзя.

- Ты ведь не человек? – Ответное молчание было слишком красноречиво.

- Ты готова?  - Расширившиеся зрачки полыхнули багровым, сильным движением он прижал её тело к стене, и она почувствовала холодное лезвие ножа, прижатое к горлу.

Ей надо было бы закричать, начать сопротивляться, позвать на помощь, отшатнуться от этого существа с отвращением и ужасом, но Али чувствовала только прижавшееся к ней возбужденное, ставшее невыносимо родным тело, тягучее желание, выжигающее все изнутри, и метроном, отбивающий последние такты её жизни: раз  - боль от первого надреза обожгла огнем; два – она заскулила, почувствовав его губы, припавшие к ране,  впервые пробующие её кровь на вкус; три – Данте вернул ей кровавый поцелуй, безжалостно нанося новый порез; четыре – Али ощутила соленый металлический запах собственной крови, капающей на пол, услышала глухой стон Данте, ласкающего её тело, почувствовала жалящую боль ножа, наносящего новые раны, и только шире раздвинула ноги, упрашивая его не останавливаться, пытаясь слиться с ним воедино и добраться, наконец, до ослепительной вершины вечности ...

Али, тяжело дыша, села на кровати, отбросив в сторону скомканную мокрую тряпку, еще вчера вечером бывшую свежей простыней, и прислушалась. Рассохшиеся ставни древнего дома заунывно поскрипывали на холодном октябрьском ветру.

 Стайка озябших девочек-подростков боязливо топталась на лужайке перед покосившимся нежилым домом, разглядывая провалившуюся кое-где крышу, настороженно прислушиваясь к тоскливому скрипу, искаженному утренним туманом.

- Ну что, все испугались? А говорили, что не боитесь ни заброшенных домов, ни привидений, - нарочито громко, с плохо скрываемой дрожью в голосе проговорила бойкая блондинка в шапочке с розовым помпоном.

- Ты нас на «слабо» берешь, Алекс? Всем ведь известно, что в этом доме произошло жестокое убийство. Во всех газетах писали, что неизвестный маньяк здесь напал на одинокую девушку, порезал ее ножом до смерти, она истекла кровью. А про привидение ты вот прямо сейчас выдумала. Ведь правда?

- А вовсе и не так все было. – Дискуссия начала накаляться. – Мужик был её любовником – извращенцем, а она, идиотка, разрешила ему поиграть с собой. Вот и доигралась!  Мужик испугался и сбежал. А злобный призрак девушки и вправду существует, заманивает неосторожных прохожих и убивает.

- Сами вы – идиотки, - вдруг разозлился розовый помпон, кидая испепеляющие взгляды на подруг сквозь ресницы. – Никого она не убивает, она просто ждет своего мужчину каждый день, жаждет быть  с ним и не может уйти, она просто хотела, чтобы любовь была бесконечной... - тираду прервал хохот.

 – Алекс, ты что, влюбилась или у мамочки любовный роман стибрила? Ты действительно веришь в эту романтическую чепуху? Да ни один мальчишка не достоин того, чтобы из-за него сделать себе больно, а тем более умереть... а уж ждать мы бы точно не стали! Вот еще, другого всегда можно закадрить!

Окончательно потеряв к дому какой бы то ни было интерес, компания удалилась в сторону автобусной остановки. Только  Алекс, бросив последний взгляд на заброшенное строение, покачала в сомнении головой и поспешила вслед за подругами, уже не видя тень, мелькнувшую за пыльным стеклом и не слыша осторожного скрипа деревянных половиц.

Phate