Париж, Париж... Город мечты, город удовольствия. Парижане, как никто другой, умеют наслаждаться жизнью. Они с удовольствием завтракают в открытых кафе, прогуливаются по городу, читают, тратят деньги на покупки. Невозможно не заразиться этой атмосферой «приятности», и ты ходишь по улицам, не в силах стереть со своего лица улыбку. Да и надо ли?

Я снова в Париже. Этот город подарил мне любовь. Здесь я встретила своего Темного Принца. Он шел по улице, а я сидела на веранде уличного кафе, наслаждаясь вкусом любимого напитка. Что-то его во мне насторожило, а я, мгновенно почувствовав опасность, отвела тогда взгляд, что в результате и спасло мне жизнь. Он был сама угроза, хищник, враг рода человеческого... Впрочем, почему же был? Он таковым  и остается. Только чуть-чуть приручен мною. А вот я им просто пленена.

Вспомнив мужа, я вдруг заскучала. Он участвовал в очередной военной переделке, а я, вместо того чтобы дожидаться его, как верная Пенелопа, рванула в свой любимый город грёз. Да еще накануне Нового года! Но вот впереди показался знакомый ресторанчик, и я тут же забыла об угрызениях совести. Наступило время вечерней трапезы, и впереди замаячила перспектива вкусного ужина.

Попросив таксиста остановиться, я вошла в ресторан и уселась за столик у окна лицом к выходу. Главное удовольствие жизни – наблюдать за людьми, и в Париже это всегда хорошо понимали. Даже в уличных кафе кресла развернуты не друг к другу, а в сторону улицы, совсем как в театре.

На сей раз ничего необычного не происходило, и всё свое внимание я уделила замечательной парижской кухне и изысканному розовому вину, второй бокал которого я с удовольствием осушила до дна. И на этом дне, а точнее сквозь него, я вдруг обнаружила чрезвычайно привлекательного мужчину, вошедшего в этот момент в ресторан и занявшего столик напротив моего.

Лениво оглядевшись по сторонам, он остановил свой взгляд на мне, опустил его к моей груди – я невольно задержала дыхание – и отвернулся. Я выдохнула. Ну вот. Разве такие ходят по ресторанам? Они должны питаться амброзией... ну или, в крайнем случае, им должны всё приносить в постель. В постель?! Мысленно я дала себе пинка и уставилась в тарелку.

Когда, наконец, я смогла-таки оторвать от нее глаза и снова посмотреть на искусителя, то увидела, что он тоже смотрит на меня и при этом насмешливо улыбается. Ну вот еще! Я, жена эльфийского принца, должна краснеть под взглядом какого-то красивого самца?! Да ни за что! И я уставилась в окно. От созерцания уличной суеты предместья Парижа меня отвлек официант.

– Мадам, мсье за соседним столиком просил вам передать вот это.

Я поворачиваю голову и вижу перед собой бутылку своего любимого вина, бережно удерживаемую невозмутимым официантом. Бросаю взгляд на ту, что уже почти выпита мной одной, и понимаю ЕГО. Почему бы не порадовать пьянчужку? На меня нападает нервный смех. Киваю головой и тянусь за сумочкой: пора смываться. Но не тут-то было – он возникает прямо передо мной.

– Я могу к вам присоединиться? – Бархатный голос и чистейшее французское произношение. Боже, это слишком... Впрочем, к нему это слово подходит больше всего – «слишком». Потому что, перефразируя слова одной песни, нельзя быть красивым таким... И всё-таки не могу удержаться и язвлю:

– Ваше присутствие, я так понимаю, нагрузка к поднесенному вину?

Он недоуменно смотрит на меня. Что, чертовы капиталисты, не слыхали вы про нагрузку? Но тут вокруг его глаз расцветают лучики смеха.

– Нет, это, скорее, бонус.

– О! – Да ты не так прост... Я с трудом сдерживаю улыбку: – Тогда прошу.

Мне показалось или его глаза действительно полыхнули синим пламенем? Усаживаясь, он слегка касается моей руки. Я вздрагиваю. Поднимаю на него глаза – и встречаю его изучающий взгляд.

– Я замужем, – не понимая, зачем я это делаю, выпаливаю я.

Он снова улыбается.

– Я догадался. – И кивает на кольцо.

Господи, какая дура...

– Вы нездешняя?

– Это так заметно?

– Вы слишком напряжены. Француженки открыты для флирта. О вас этого не скажешь.

– А вы так опытны в этих делах? – выпаливаю я, не подумав.

– О нет. В искусстве соблазнения я новичок. Обычно я просто беру то, что мне хочется.

Так возьми меня! ...Что-о-о?! Надеюсь, я это не вслух сказала? Перевожу взгляд на него. И снова этот насмешливый взгляд. Ведь он не может читать мои мысли?

– Мне пора, – поднимаюсь я.

Удерживая за руку, он вежливо, но настойчиво усаживает меня обратно.

– Останьтесь. Еще рано. – Мужчина не отпускает мою руку. Его губы осторожно касаются пальцев, переходят на внутреннюю часть ладони, дуют на нее, язык прокладывает влажную дорожку к запястью... и снова обжигающее прикосновение этих грешных губ.

Я завороженно наблюдаю за его манипуляциями. Придя в себя, вырываю руку и только собираюсь встать, как он подхватывает меня под колено. Испугавшись, что с грохотом рухну на пол на глазах у всего зала, я тут же опускаюсь на стул, прикидывая, стоит или нет применять к нему болевой прием. Он отрицательно качает головой. Боже, он всё-таки читает мои мысли!

Дальше никаких мыслей у меня уже не остается...

Его рука каким-то волшебным образом оказывается прямо подо мной. То, что он вытворяет своими пальцами, не поддается никакому описанию. Я пытаюсь вырваться, но он просто вынуждает меня откинуться на спинку стула. В декабре в Париже довольно холодно. Но моя норковая шуба позволяет мне носить под юбкой тонкие чулки. И только. Не считая, конечно, белья. Но хитросплетения кружев этот мужчина обходит с удивительной ловкостью. Что совсем неудивительно для таких длинных пальцев...

Мой взгляд поневоле перемещается на его вторую руку, спокойно лежащую на столе. А потом на его лицо. Лучше бы я этого не делала. Под его внешней невозмутимостью бушевали настоящие страсти. Глаза горели неистовым огнем. Скулы заострились. Губы крепко сжаты. Я испугалась и возбудилась одновременно. Такого со мной еще не было. Посреди людного места я фактически занималась сексом с незнакомцем.

Длинная скатерть скрывала движения его руки, и тогда я, наплевав на все правила приличия, слегка поменяла позу, чтобы предоставить ему больше места для его манипуляций. Мужчина довольно улыбнулся. Мне же было не до улыбок. Я с трудом сдерживалась, чтобы не застонать. Больше всего мне сейчас хотелось подскочить и, расстегнув ширинку на его брюках, усесться на него верхом. Вместо этого я просто закрыла глаза и позволила ему вести эту игру.

Наступивший оргазм буквально подбросил меня на стуле, и я из всех сил вцепилась в полотняную скатерть. Тело еще продолжало содрогаться, когда я открыла глаза и дрожащими руками взяла предусмотрительно протянутый мне бокал. Я чуть не пролила вино на себя, но всё же два глотка этой живительной влаги быстро привели меня в чувство.

Боясь поднять на него глаза, я вдруг услышала его хриплый голос: «Я ненадолго. Сейчас приду», и он исчез. Я вздохнула с облегчением. Не оглядываясь по сторонам (боже, они всё видели!), я оставила на столике деньги и рванула к выходу. Шубу я надевала уже на улице. А еще через пару минут я сидела в такси, направляющемся в отель.

Приняв душ, я залезла в постель и, стараясь не думать о том, что произошло в ресторане, попыталась заснуть. Но время еще было довольно раннее, и я долго лежала в постели с закрытыми глазами, вздрагивая каждый раз, когда кто-то проходил по коридору. Почему-то мне казалось, что он обязательно придет за мной. Правда, часа через два я всё-таки уснула.

На следующее утро меня еще что-то беспокоило, и я решила пройтись по магазинам. Шопинг лечит всё – проверено на личном опыте. А парижские магазины – это вообще отдельная история.

В этом городе не надо куда-то ехать специально за покупками. Возможность что-то приобрести ждет вас буквально на каждом шагу. Но для парижан купить – не главное, им важен сам процесс. Они хотят быть соблазненными, поэтому любой продавец в первую очередь уделяет внимание оформлению витрин и торговых залов, чтобы вы получили удовольствие уже только от одного вида умело расставленных товаров.

Я вошла в «Галери Лафайет»[1], и сердце мое сладостно замерло. Я – дома. На мое счастье, сегодня в универмаге был показ мод, куда я тут же и направилась. Зарядившись красотой, стилем и элегантностью, исходящими с подиума, я, наконец, занялась покупками. «Шанель», «Кристиан Диор», «Ив Сен-Лоран», «Нина Риччи» – бутики этих и других самых знаменитых марок пленяли мой глаз и освобождали кошелек. Я будто сошла с ума, то ли награждая, то ли наказывая себя за что-то, и тратила деньги как сумасшедшая. Отправив покупки в отель, я направилась в «Прентам»[2]. И всё началось сначала...

Пообедала я там же, в ресторане под куполом главного магазина, и, почувствовав себя значительно лучше, вспомнила о небольшом магазинчике на улице Риволи, в который я непременно захожу в каждый свой приезд в Париж. В отличие от больших универмагов, покупателей здесь встречала уютная, почти домашняя обстановка, и продавцы всегда угадывали то, что мне было нужно. И хотя мне уже ничего не хотелось, я всё-таки решила не обходить вниманием своих старых знакомых.

Зря. Это было первое слово, которое возникло у меня в голове, когда я вошла в магазин. Он стоял около витрины с часами и снисходительно слушал консультанта. Я попыталась незаметно ускользнуть, но было поздно: меня уже заметил другой продавец. Он кинулся ко мне, улыбаясь и что-то щебеча.  Что – я уже не слышала, так как встретилась глазами со своим вчерашним знакомым, и этот стервец вдруг нагло ухмыльнулся!

Затем он наклонил голову в знак приветствия, и мне не оставалось ничего другого, как кивнуть ему в ответ. После чего я быстро прошла в торговый зал. Я перебирала одежду, которую мне предлагал консультант, но всё мое внимание было сосредоточено на входе в зал – появится ли он здесь или предпочтет подождать меня у выхода из магазина. Само собой возникла шальная мысль: а нет ли у них запасного выхода?

Но потом мое внимание всё-таки переключилось на пару чудесных вечерних платьев. Я зашла в примерочную кабинку, продавец принес мне их на примерку, и я начала расстегивать блузку. Внезапно чьи-то руки перехватили мои, и меня буквально впечатали в стену. В зеркале напротив отразилась его фигура. А больше смотреть я никуда и не могла: просто боялась.

– Ты сошел с ума? Нас арестуют за непристойное поведение!

– Мы перешли на «ты»? Уже прогресс...

– Неважно. Выйди из кабинки. Сейчас же. – И тут вдруг, совершенно неожиданно для себя, я услышала свой жалобный голос: – Ну я прошу тебя.

Но его руки уже стаскивали с меня одежду.

– Да не переживай ты так. Я сказал им, что ты моя жена, и я хочу заняться с тобой любовью. Знаешь, сто евро творят чудеса, ну а триста вообще делают их слепыми и глухими. Хотя кричать я тебе не советую, придется тогда завязать тебе рот, а мне бы этого так не хотелось...

И в подтверждение своих слов он начал меня целовать. Сначала я старалась быть стойкой и не поддаваться ему, но то, что он вытворял своими губами, а главное руками, заставило меня в конце концов капитулировать. Словно почувствовав этот момент, он оторвался от моего рта и занялся грудью. Его язык ласкал каждый сантиметр моей кожи, а когда он внезапно сжал твердые горошины зубами, я изо всех сил вцепилась в его волосы, стараясь удержаться на ногах.

Впрочем, стоять мне оставалось недолго. Молниеносным движением руки он расстегнул свои брюки и резко насадил меня на себя. Я вынуждена была тут же обхватить его ногами. Спиной я упиралась в стену кабинки и изо всех сил старалась уберечь голову, потому что мощь, с которой он меня буквально вбивал в эту стену, не поддавалась никакой логике. Она была просто нечеловеческой...

Впрочем, через минуту я нашла себе другое занятие: чтобы ненароком не закричать, я впилась зубами ему в шею и невольно стала катализатором процесса. Кабинка заходила ходуном, и я уже подумала, что она сейчас рухнет, но нет, выдержала, зато я плавно стекла с его поясницы прямо на пол.

– Это было великолепно. – Он приподнял меня и поставил на ноги. – Сейчас поедем ко мне.

– Угу, – прошептала я. – Только оденусь.

Он довольно улыбнулся, чмокнул меня в лоб, поднял то, что еще недавно называлось моей одеждой, застегнул свои брюки, заправил в них рубашку и вышел. Я кое-как привела себя в порядок, подозвала появившегося консультанта и просто вынудила его (да-да! не обошлось и без шантажа), чтобы он вывел меня через черный ход. Он же помог мне поймать такси, и так я добралась до отеля.

На улицу я вышла, только когда стемнело. Дул холодный ветер, но снега уже не было, поэтому я решила пройтись до набережной Сены пешком. Она и в обычные дни придает городу непревзойденное очарование, а в рождественские и предновогодние дни тем более... Дома на берегу реки были ярко освещены, а сама набережная – вся в праздничной иллюминации.

Я постояла на мосту. По реке проплывали прогулочные теплоходы, которые и теплоходами-то назвать трудно, это были, скорее, шикарные плавучие рестораны со стеклянными стенами и крышей. Гремела танцевальная музыка, люди отдыхали. Мне почему-то стало грустно...

Слева вдоль реки тянулся огромный комплекс зданий Лувра. Я уже решила было пройти до этой величественной и роскошной резиденции французских королей, но тут услышала за спиной шаги и, даже не оборачиваясь, поняла, кто это. Ветер доносил до меня запах его одеколона. Он подошел и обнял меня сзади. Я откинулась и коснулась губами его щеки. Он ответил крепким поцелуем. Затем развернул меня к себе, и мы продолжили целоваться.

С трудом переведя дыхание, я спросила:

– Как ты нашел меня?

Он усмехнулся:

– Я шел по твоим следам.

Потом внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:

– Глупышка. Мы живем с тобой в одном отеле... Только я этажом выше. Пойдем, ты замерзла.

– Я не пойду. Точнее, пойду, но не к тебе. Всё слишком быстро...

Он помолчал.

– Хорошо. Наверное, я не так начал. Надо было красиво поухаживать, да? Ладно. Тогда давай так: я приглашаю тебя завтра в театр, в Гранд-опера. 31-го там идет «Щелкунчик». Довольно невинно, не находишь?

Я чуть не расхохоталась. После сегодняшнего представления в примерочной магазина, «Щелкунчик» – самое то... С другой стороны, для создания праздничного настроения этот спектакль – просто волшебный инструмент. Я кивнула:

– Давай. Если достанешь билеты.

И снова эта дерзкая ухмылка.

31 декабря. Канун Нового года. О, этот день в длинной череде праздничных событий декабря-января я всегда любила больше всего. Память детства, знаете ли... Ожидание праздника – это так приятно. И не одна я так думаю. Весь Темный Двор непременно собирается в этот день в замке Элви и Смерти, и мы вместе празднуем наступление Нового года... Так. Не будем об этом. У меня свидание, балет... и что еще?

Молча смотрю на себя в зеркало. Бледная кожа, глаза подведены черным, красная помада, лихорадочный румянец на щеках... и великолепное вечернее платье цвета темного шоколада: прозрачный шифон со вставками венецианского кружева того же тона, что и платье. Шедевр от кутюр. Дополненный изящными туфельками на высоких шпильках и тонкими чулками на резинке. И всё. В зеркале этого не видно, но я-то знаю, что под платьем у меня больше ничего нет. Ему понравится...

Он ждет меня в фойе. Медленный оценивающий взгляд. Затем одобрительный кивок.

– Ты тоже очень хорош.

На высокомерном лице вновь появляются знакомые мне лучики смеха.

Подъехав к театру, мы направляемся к дверям, как вдруг он останавливается и оглядывается по сторонам.

– Подожди меня немного. – И исчезает. Появляется через несколько минут с батончиком «Пикника». Я кусаю губы, чтобы не рассмеяться. Да вы сладкоежка, мсье... Но молча кладу шоколад в свою сумочку.

Немного осталось в мире мест, где женщина в вечернем платье смотрится самым естественным образом. Но парижская Гранд-опера относится именно к таким местам. Знаменитая мраморная лестница, огромные зеркала, статуи, золото, алый бархат... Мы идем к ложам.

– Надеюсь, это не номер пять[3]? – улыбаюсь я.

– А ты хотела туда?

– Да нет же! Я суеверна. Раз Призрак запретил продавать в нее билеты, не надо было нарушать его запрет.

– Ну вот и я так подумал.

Он открывает дверь, и мы заходим в нашу ложу. Замечательный вид! Взгляд поневоле обращается к пятой. Там сидит пожилой господин, а рядом с ним – хохочущие молодые красотки, разглядывающие кого-то в партере. Оглядываюсь на своего спутника. Он внимательно наблюдает за мной.

Не могу удержаться и, пока никого нет в нашей ложе, провожу рукой по его щеке, дотрагиваюсь подушечками пальцев до губ, обвожу их (он сжимает зубами один из моих пальцев) и опускаю руку ему на грудь. Медленно веду ее вниз... но на расстоянии ладони от видимой цели убираю и усаживаюсь в кресле, как примерная девочка: обе руки – на коленях. Поворачиваю к нему голову и смотрю невинным взглядом. Его ответный взгляд не оставляет сомнений: отмщение близко.

Оказалось, слишком близко. Спектакль начался, а в ложе так никто больше и не появился.

– Только не говори, что ты выкупил всю ложу.

– Хорошо, не буду.

– И видимо, с самыми невинными намерениями...

– Заметь, это не я сказал.

– О! – Какое-то время молчу, а потом не выдерживаю: – А зачем «Пикник»?

– Какой «Пикник»?

Едва не бью копытом об пол:

– Шоколадка!

– А. Пригодится.

Первый акт проходит, как обычно: рождественские забавы детей и родителей, крестный Дроссельмейер, таинственная кукла около наряженной елки, сон Клары, Щелкунчик, мыши... А вот второй в постановке Рудольфа Нуриева, как и при его жизни, поражает ужасами и кошмарами, сводящими с ума. Так хочется счастливого финала, но я знаю – его не будет...

Внезапно мой спутник опускается передо мной на пол. Что-то потерял? О-о-о... Его руки медленно ползут по моим ногам, по пути поднимая вверх платье. В ожидании удовольствия я слегка подаюсь вперед, чтобы ему было удобней. Знакомые пальцы щекочут основание заветного местечка, отыскивая центр наслаждения. Всё. Вот оно... Я еще больше сползаю вниз, расставляя пошире ноги, и закрываю глаза.

К пальцам присоединяются язык и губы. Я начинаю тихо стонать. И тут по моим губам скользит что-то твердое и шероховатое. Не открывая глаз, лижу это и беру в рот. О... Шоколад! Открываю глаза: так и есть – «Пикник».

– Оближи его еще раз, - говорит мужчина.

Я делаю, как он говорит. Он повторяет мое движение и... о нет! батончик оказывается внутри меня. Не весь, только сантиметра два, но и этого достаточно, чтобы в полной мере ощутить его неровности. Воздушные зерна расправляются от тепла, и ощущения просто непередаваемы! Он слизывает остатки шоколада оттуда, и я извиваюсь в его руках. Шоколад сменяют пальцы, губы, язык... Нежные прикосновения сменяются грубым прикусыванием... Я громко ахаю, но оркестр заглушает мои крики... Насаживаюсь сильнее на его пальцы... Дальше... Глубже... Быстрее... Мой крик он ловит своими губами. Мы чуть не опрокидываем изящное кресло.

Он напряжен и тверд как камень. Сев в соседнее кресло, он расстегивает брюки, стаскивает меня на пол и направляет к цели. И вот уже мои руки и губы творят с ним невообразимое. Но, сжав губы, он молча «страдает»... Только его ладони крепко держат меня за волосы (прощай, прическа!), и он сам руководит всем процессом: надлежащая глубина, скорость... В голове у меня туман, я чувствую себя безвольной куклой, но, ей-богу, мне это нравится, и я лижу... слегка покусываю... облизываю... втягиваю его в себя... и глотаю... глотаю... глотаю... Финал.

Спектакль близится к концу. В соседних ложах у людей грустные лица. Я поправляю прическу, точнее просто закалываю волосы как попало. И тут вдруг встречаю взгляд осветителя с галереи напротив. Парень широко улыбается. И его улыбка не оставляет сомнений: у нашего шоу был как минимум один зритель. Ну и ладно. Много он не увидел. Делаю вид, что ничего и не было, и устремляю взгляд на сцену.

В отель мы возвращаемся за четыре часа до наступления Нового года. Мой спутник молча смотрит в окно автомобиля и только иногда по губам его скользит довольная улыбка. О боже... Я отворачиваюсь.

Идем вместе к лифту. Он нажимает кнопку своего этажа и загораживает собой остальные кнопки. Всё ясно. Едем к нему. Вторая часть марлезонского балета... Молча он открывает дверь номера, молча тащит меня к себе в спальню. Я пытаюсь что-то сказать, но меня просто грубо переворачивают и ставят на четвереньки. Он расстегивает брюки. Я замираю в ожидании... Ну? Ничего. Ничего?!

Оглядываюсь: он стоит в расстегнутых брюках и как будто прислушивается к чему-то. Я не выдерживаю:

– Что?

– Подожди.

– Тогда я пойду к себе. – Пытаюсь слезть с постели, но меня крепко держат за загривок. – Да что там, в самом деле?

– Всё. Конец сказки. Нас ждут. Все уже собрались, и Смерть сказал, что, если мы сейчас же не явимся, они с Элви самолично прибудут к нам сюда.

– Но, милый, я хочу продолжения... Мне так понравилось... Ну пожалуйста... – ною я.

Но Война уже идет в ванную, крича оттуда:

– Ты оставишь свои вещи у себя в номере или заберешь их с собой?

Я живо слетаю с кровати.

– Да конечно! Оставлю... Там все мои покупки за целый день изнуряющего шопинга!

В ответ из ванной слышится скептическое хмыканье мужа. Но я уже выбегаю из номера. Должна же я показать подругам, что приобрела за эти три дня! Потому что остальное показать нельзя. Это останется только с нами – наше новогоднее приключение в Париже. А он оказался затейником... Мой суровый эльф. Когда-нибудь это надо будет повторить. Я довольно улыбаюсь...

Следующую историю читайте в выпуске № 5 - "Как любишь ты"