Я сидела на полу в коридоре и смотрела на рассыпанные яблоки, в голове крутилась песня из старого советского фильма «Карнавал». На адаптацию понадобилось несколько секунд. Как только они истекли, и я четко осознала, что нахожусь в своей квартире на первом этаже, на четвереньках подползла к зеркальной дверце встроенного шкафа.

— Я не блондинка и я не Неля, — констатировала, сверившись с отражением. — Я Тира! — закрепила успех.

Потом догнала естественная реакция. Меня прорвало.

—  Ипть! — Напал дикий смех. — Антти Ихалайнен счастливо жил на финском хуторе, пока его не угораздило сходить за спичками: кофейку захотелось, да огонь разжечь нечем...^[1] Сходила одна за фруктами в дорогу... Езус-Мария, что это было?.. Спокойствие, ведьмочка, только спокойствие, ты не блондинка Неля и рассуждай здраво... — Зависла, рассматривая закатившееся в угол яблоко. — Нет, Нелька как раз таки здравомыслящая, это со мной беда. Предупреждал архистратиг, общение с Велом чревато, а я отмахнулась: обошлось без последствий. Бэс вон как колбасило после Аббадона, пока Рафаил не вмешался... Матка бозка, это все Покровитель виноват! Довел, и теперь нервы ни к черту. А может, он сам все это и устроил?.. Не-не, решено, подальше от Киева, в деревню, в глушь, в Саратов! В Мексику то есть. Но сначала я кое-что проверю...

«Рыжая зеленоглазая девочка сталкер!» — преследовала мысль, когда я выскакивала из дому, мчалась к Соне в школу, ждала, пока закончится урок и дежурный воспитатель приведет мою дочь в фойе к посту охраны. Она или не она заглянула ко мне в сон?.. Ипть! К Нельке! Но сбиться немудрено, отождествление безоговорочное. Мне есть с чем сравнивать.

Три года назад, проживая в Ирландии, я полетела на встречу к Иегудиилу в дублинский отель «Абердин». Как раз перед началом дипломной работы. Не успела одеться после жаркого свидания, как в номер заявился Охотник. Пообщался с моим наставником, назвал меня «банальной шлюхой», распрощался и переключился на другую ведьму. Марго. Ради него она была готова душу продать, если б потребовалось. Может, уже и продала. Я вытерпела без демона месяц, а потом по технологии медиума «подселилась» в сознание Маргариты, чтобы опосредовано, через нее увидеть и прикоснуться к Бальту. Тогда я прекрасно осознавала, кто из нас кто, и мое тело, лежащее на кровати за несколько миль от Дублина, чувствовало то же, что и ведьма, трахавшаяся в том же «Абердине» с Охотником.

Сегодня произошло совершенно по-другому. Во-первых, независимо от моего желания. Во-вторых, «вселяясь» в блондинку Нелю, я переставала осознавать себя Тирой. В-третьих, какая-то часть сознания оставалась «дома», и Тира функционировала автономно, выполняя запущенную до этого программу: сходить, купить, вернуться. В-четвертых, телесные ощущения не дублировались...

Звонок на перемену прервал аналитическую цепочку.

— Мамочка, хорошо, что ты пришла! — подбежав, обняла меня Зося.

Целуя и обнимая свое дитя, словно вечность не видела, хотя утром отвозила в школу, я вдруг поняла, что вопрос она или не она стал неактуальным. Я запретила Соне  перемещаться, она послушалась и до сих пор сдерживает обещание, но я представляю, чего ей это стоит — уметь и не пользоваться. Если она все же практикует осознанные сновидения и никому не рассказывает, пусть они остаются ее тайной. Захочет ребенок — поделится сам. Имеет право на личное пространство. Она же не просто девочка, она маленькая ведьмочка. Я лишь спросила, как ей спалось.

— Во! — выставив вверх большой пальчик, улыбнулась Зося. Достала из кармашка форменного пиджачка сложенный листок и протянула мне.

— Магнитики... сомбреро, пончо, серебряные браслетики... говорящий попугай,   — пробежалась по списку и перешла на шепот: — Текила?.. Соня, текила? Ты знаешь, что это такое? Я в твоем возрасте, кроме «Пепси» и «Буратино», ничего даже не нюхала!

— Мама, ну ты что? Это же деду! Он стесняется попросить, но я слышала, как он говорил бабушке, что хотел бы попробовать самогонку из кактуса и что в бутылке должна плавать гусеница... Фу-у-у, — скорчила она брезгливую мордашку.

— Сонь, ты подслушиваешь? — вырвалось неожиданно.

— Зачем? — удивилась дочь. — Они при мне разговаривали. Ой! Звонок! Мам, я пойду, математичка не любит, когда опаздывают. Мамочка, не забудь о сомбреро, — отпустила мою руку Зося. — Колечки и сережки тоже привези! — Помахала на прощание.

Дома я включила телевизор, притащила в комнату Эверест перестиранного белья,  Сонькиных вещей и под глажку занялась мозговым штурмом. Сложив стопки маечек и трусиков, позвонила маме на работу.

— Среди твоих знакомых есть Леонид Маркович Кофман? Невысокий такой подтянутый дядечка. Адвокат. У него еще двоюродный брат – владелец украинско-израильской стоматологической клиники.

— Я знаю только Ефима Борисовича, но он массажист, и его кузен лет восемь назад перебрался в Ашкелон. Служит в полиции. А что?

— Мам... до папы ты была замужем?

— Тира, что ты подмешиваешь в мухоморы? Услышал бы тебя отец, так всыпал,  забыла бы с какой стороны подкуривать всякую дрянь!

— Ведьмулечка, не злись! Ничего я не подмешиваю, сон сегодня приснился... необычный.

— Великая Праматерь... Тира, еще моя бабка учила: сны в ночь на четверг «гуляют по базару» – пустые и не сбываются. Ляг пораньше, выспись перед вылетом и не забивай голову чепухой. Такси заранее закажи, — напомнила мама и отключилась.

По телевизору с самого утра с перерывом на рекламу крутили фантастический сериал. Доктор Сэм Беккет с помощью квантового ускорителя путешествовал во времени, становился разными личностями и положительно менял судьбы людей. Засмотревшись на экран, я водила утюгом по наволочке и думала. В отличие от доктора, я ни в какое реальное прошлое не перемещалась, все происходило в онлайн режиме и... и синхронно. Холера, я же видела на дисплее Нелиного мобильного дату и логотип оператора «Киевстар»! Она с телефоном практически не расстается.

— Миша! Твои фортели? У-у-х! — пригрозила потолку раскаленным девайсом.

Меня обдало паром и осенило: я знаю ее номер!

Набрала десять цифр, и динамик взорвался попсовым шлягером: «Жила-была девочка, золотистые косы... небо, солнце и грозы. Я знаю пароль, я вижу ориентир. Я верю только в это – любовь спасет мир!». О да, согласилась я с певицей, косы у Нели именно такие — роскошные золотистые волосы. А вот любовь... там все сложнее.

Рингтон проиграл раз пять, пока вызываемый абонент ответил и оказался, судя по голосу, ровесницей моей Зоси. Поговорив с ребенком, я поняла, что с какой-то из цифр ошиблась.

— Я знаю пароль, я вижу ориентир... тьфу ты! Прилипла, гадюка... Эврика! Я знаю координаты и видела обстановку!

 Дилемму отправиться немедленно или сначала закончить с глажкой решила в пользу последней. Не нравится мне, когда Сверху сначала игнорируют, а потом дергают за веревочки.

— Еще вазы латунные надо протереть от пыли, так что подождете, Небеса.

Дождь за окном не позволял воспользоваться капризной метлой, и на левый берег столицы поехала на машине. Попала в час пик, конец рабочего дня, и застряла в пробке на мосту через Днепр. Повернуть артефакт, но автомобиль не бросишь посреди дороги. Я надеялась, что застану ее дома. Вроде она никуда сегодня не собиралась, да и погода соответствующая, саму в сон клонило. Через полчаса добралась. Трезвонила, пока ноготь об кнопку не сломала, а за дверями глухо. Ну дает девушка! Мне каждый шорох мешает, а ей хоть бы хны. Действительно, медвежонок в зимней спячке... так апрель уже, пора бы и проснуться. Позвонила соседям — тоже никого. Рискнуть и вторгнуться в чужое жилище?.. Снизу хлопнула дверь.

— Секундочку! Подождите!

Спустилась на первый этаж к какому-то парню. Непутевый сосед, любитель ночных гулянок? Похож.

— Ты Нелю видел?

— Дай десятку, скажу. — От него капитально несло перегаром.

— Но она здесь живет? — показала на верхнюю квартиру справа.

— Бабки гони, рыжая, и все узнаешь, — дохнул ураганным амбре, а глаза печальные-печальные.

Я достала из кошелька двадцать гривен и зажала между пальцами:

— Ну?

— Здесь живет. Где сейчас, не знаю, утром видел, как шла с магазина.

— Держи, — отдала деньги. — Но пить бросай.

— Горе у меня, — всхлипнул парень. — Единственный преданный любимый друг умер.

— От СПИДа, что ли?

— Ты че плетешь, рыжая? Хомячок мой загнулся!

— Не выдержал децибелов?

— Не, то я поминки справлял. Ну ладно, я в лавку за пивом.

Мы вместе вышли из подъезда, он побежал опохмеляться, я — в машину, думать, как поступить дальше. Что имеем в активе?  Дом есть, сосед есть, Нелли тоже есть. Редкое имя, за всю мою жизнь встречалось лишь дважды. В пассиве — я не могу к ней попасть, и сколько еще ждать, неизвестно. Самолет через двенадцать часов, она вполне может их проспать. И я забыла назвать молодому человеку фамилию блондинки. Так было бы надежнее. Придется повернуть колечко,  не хочется просидеть в чужом дворе до утра. Где лучше появиться? Если она до сих пор в спальне, то, наверное, можно и в коридоре. Потом аккуратно загляну к ней, а потом... потом по обстоятельствам.

Закрыв изнутри машину, я представила интерьер, повернула артефакт... и никуда не переместилась. Попробовала еще раз — с тем же успехом.

— Что за черт, — растерялась я. — Сломался? Не работает?.. Так, главное – без паники. — Опустила окно и закурила.

Затушив окурок, снова покрутила кольцо и оказалась в своей квартире, как и настраивалась. Из квартиры — в кабинет в «Магии ди маре», оттуда — снова в машину.

— Все работает, — поняла я. — Сломалось кое-что другое...

Стараясь сильно не психовать, не то в автомобиле заглючит электронику, я поехала домой чинить дедуктивные способности. Инструмента для починки нашлось немного, но на пару затяжек хватило. После сушеных мухоморов злость утихла, я приготовила хвойную ванну с морской солью и погрузилась в ароматную воду и размышления...

Первый вывод, который напрашивался, — раз очная ставка не удалась, значит, это кому-то выгодно. Кому?.. Да все ему же, архангелу Михаилу ибн Мишке Монастырскому. На кой черт?.. Да чтоб помучить меня. Вон какую интригу закрутил, за какие струны дернул, сволочь бессердечная. Все Велиала простить не может, наверное. Или это Благородие крыло приложил, прикинувшись Сергеем Иконниковым?.. А ему-то зачем? Второе проектное задание взяла, до сих пор не выполнила, и теперь вместо Александра Македонского должна искать Нелли Сову?.. Я скрутила четыре дули, каждому по две, чтоб не обделить, и показала на потолке светильнику:

— Вот вам, садисты-извращенцы! Принципиально никого искать не стану и задание выполнять тоже. Полечу завтра в Мексику и прекрасно проведу время. Отдохну за две недели, наплаваюсь в океане, а вы... а вы прикольными хлопцами были в детстве, — прыснула я, подняв пенные брызги. — Только почему с ней так жестоко? За что?

Я провела в ее теле около двух часов, соприкоснулась с частью ее воспоминаний и теперь, положив ногу на бортик ванной, рассматривала педикюр и задавалась вопросами, почему именно эта девушка и что между нами общего. Имея две точки, можно провести прямую линию. У меня есть чуть больше: дата рождения, проживание в одном городе, страсть к воде и детективам и тяга к определенному типу мужчин... Ну-у-у, дорогие архангелы, я не могу строить версию, опираясь на такие несущественные совпадения. Это равносильно тому, что сто процентов людей, умерших от инфаркта, ели свежие огурцы.

— Таки вынудили! Не мытьем так катаньем. Сижу тут, извилины насилую, размышляю, вместо того чтоб... А Нельку жалко. Она, бедная, все звонок ждет. Да я бы уже мобильный об стенку расколотила, а сим-ку выкинула! Но она не я...

Произошедшие события, по теории вероятности, не оказывают никакого влияния на вероятность будущих. Следовательно, шанс еще раз стать Нелей варьировался от нуля до бесконечности. Интересно, если перенос все-таки произойдет, отразятся ли на блондинке мои знания? Ее на меня уже повлияли: я заподозрила Соньку в подслушивании. Раньше бы и в голову не пришло.

О машине до аэропорта я все же чуть не забыла. Едва высушила волосы, как постучался Петька — сосед из смежной квартиры: «Горло болит, нос заложило, таблеток нет, "скорой" нафиг не нужен, завтра последний срок сдачи курсача, а я в кусках. Выручай!». 

Включила музыкальный канал, устроила парня на диване и пропекала до костей.

— Петруччо, ты мою фамилию знаешь? — спросила его.

— Я свою-то с трудом помню – башка трещит.

Подумалось, живем с ним через стенку, а он и не подозревает, какие порой чудеса у меня происходят. Для него высшее чудо — постановочное телешоу «Битва экстрасенсов»... Потом мы гоняли чаи со смородиновым вареньем, отдала ему скоропортящиеся продукты, пожелала спокойной ночи и не простужаться.

Я не сомневалась, что не усну, и будильник не заводила. Лежала, слушала, как на  Центральном автовокзале диспетчер объявляет о посадке на рейсы ближнего и дальнего зарубежья, как проносятся через станцию Киев-Московский грузовые и пассажирские поезда, и пыталась представить, чем бы для меня обернулся страх летать... Я бы не попала в Темный Двор, не познакомилась... не столкнулась... не узнала... не вышла бы замуж за... Так жутко сделалось! Накинув теплый халат, сварила кофе и вышла на лоджию покурить. Там и застал звонок: машина у подъезда.

Раннее утро, город только просыпался, а я уже мчалась на такси в Борисполь. После Южного моста внимательнее присматривалась к застройкам по правой стороне. Где-то здесь выход из метро, конечная мартшруток и дорога к заливу, к их дачам...

В Мексику от нас нет прямых рейсов, летела через Москву. Стыковка — два часа. Время ожидания провела плодотворно. На третьем этаже терминала «С» в Шереметьево в православной часовне Архистратига Михаила и прочих сил бесплотных. Он ответил взаимностью. Вежливые расторопные стюардессы, чистый салон и незанятые места рядом и сзади. Расположилась с комфортом, достала букридер и после пяти страниц детектива поняла, что с взаимностью, кажется, поторопилась — заныла десна. Я держала на скуле руку и вспоминала заговоры от зубной боли. Короткое затишье, и все по новой.

«Лишь бы щеку не разнесло, лишь бы лицо не опухло, — молилась я, раскачиваясь в кресле как китайский болванчик. — Миша, ты как-то обвинял меня в отсутствии женской мудрости? Я исправляюсь: у меня режется правая нижняя восьмерка. Зуб мудрости. Умная стану – не подходи. Да я уже умнею! Хочешь сорвать мне отдых? Сейчас возьму сумку, зайду в туалет и перенесусь домой. Представляешь потом сенсацию? С борта самолета исчезла пассажирка. Экипаж родимчик хватит. Пятно на репутации авиакомпании, расследование, увольнения. Боже, Миша, ты такой мстительный и жестокий»...

Пока я причитала, появился стюард с ланч-боксами и напитками. Пассажиры, сидящие через проход, ели и нахваливали качество. Мне не до аппетитной курочки с рисом и овощами, хотя был полный рот слюны. Нет, однозначно, я поумнела. Подозвала волшебную тележку и взяла мерзавчик^[2] коньяка. Он действует на меня, как рауш-наркоз: будто кто по лбу хорошенько приложился, мозги сразу набекрень. Вообще-то, они уже давно там. Разложила горизонтально кресло, попросила разбудить к заполнению декларации, ночь-то бессонную провела. Осушив полфлакона, завернулась в плед, на глаза маску, и под «Полет кондора» Саймона и Гарфункеля в наушниках взмыла над перуанскими Андами. Пролетая над пропастью, чувствую, вроде вставать надо. На задворках сознания мелькнуло удивление: прошло десять часов, а я и не заметила?..

— Хватит, хватит, — уговариваю себя закрыть холодильник. — Много нельзя... Еще кусочек, совсем малюсенький. Голод неимоверный, словно месяц не ела.

Я проспала почти восемнадцать часов. Последний раз я столько спала после памятной грозы. Я и до нее на сон не жаловалась, а после того случая как будто в летаргию впадаю. Впору менять фамилию с Совы на Сурок. О-о-о, сколько я в выпускном классе извела чистых страниц, тренируясь расписываться будущей фамилией. Классная у доски распинается про выпускные экзамены и выбор ВУЗа, я за последней партой выбираю, как будет лучше звучать: Сова-Монастырская или Монастырская-Сова. Оба варианта получались уморительными, я рассмеялась и привлекла к себе внимание.

— Неля, тебе весело? Определилась с дальнейшим обучением? — спросила классный руководитель.

— Семейно-строительный, — хихикнула Люсинда, подглядывая в исписанный завитушками листок.

Мама хотела, чтоб я подавала документы в наш Институт международных отношений. Папа — в «красный универ»[3] на экономический. Я спала и видела себя подающей документы в ЗАГС.

Мишка прошел жесткий отбор и поступил в НА СБУ. Серж как семечки отщелкал вступительные в Политех. Никто не сомневался, что так будет...

Заставляю себя оторваться от стола и собираться на дачу. Отец звонил, сказал, во второй половине дня должны привезти и установить новую посудомоечную машину. Он дал мой телефон работникам фирмы-поставщика. Голова ватная и слегка кружится. От пересыпа, скорей всего. Пора на свежий воздух.

Стоянка во дворе. Прогреваю авто, машу охраннику, он поднимает шлагбаум, и выезжаю на проспект. Ленинградская площадь еще не запружена, но часов с пяти начнется столпотворение. Недаром пятницу называют «днем освобождения Киева»: народ после работы устремляется за город во всех направлениях. Середина апреля, пока еще прохладно, но земля уже проснулась. Видела, как на стоянке семья загружала в машину рассаду. Люди готовятся к сезону.

Останавливаюсь на светофоре. Молодые мамы катят перед собой коляски, пересекают по зебре проезжую часть. С тоской провожаю их до ворот детской поликлиники...

— Не переживайте вы так, не плачьте, — утешала врач-гинеколог, отложив результат ультразвукового обследования. Даже мне, далекой от медицины, понятно, что означает черная пустота на снимке, где должен быть головастик. Будущий человечек. — Анэмбриония – отсутствие эмбриона в плодном яйце – случайное явление.

— Из-за чего? Почему? Ведь я же здорова, у меня нет вредных привычек.

— Причины образования анэмбрионии все еще не изучены, и ситуации патологической беременности возникают и у совершенно здоровых женщин. Всякое может быть. Вероятно, имело место неудачное сочетание родительских генов.

...Сзади сигналят, поторапливают. Вытираю слезы, заставляю себя улыбнуться и трогаюсь с места. Развязка перед Южным мостом, выскакиваю на проспект, возвращаюсь немного назад, поворачиваю направо и еду прямо. Со времен моего детства местность изменилась до неузнаваемости. Выросли новые микрорайоны, застройки подобрались к дачному поселку. Наши владения считаются дачами лишь на бумаге, на самом деле это частные дома на берегу Днепра в городской черте. «Новые» украинцы кинулись скупать и перекупать здесь участки. За некоторые лакомые сотки развернулись настоящие баталии с диверсиями и «наездами». У нас тоже были приключения.

Первый раз я застала, когда помятых визитеров уже увозили на спецтранспорте, а перед нашим домом папа и дядя Юра разговаривали с каким-то сухощавым седым дяденькой.

— Нехорошо, когда гости без хозяев по двору разгуливают. Пусть не обижаются, что встретили,— в голосе седого слышался акцент, — и молятся, что сдали в Шестую управу.[4] По-тихому закопали бы в лесу, и ни одна собака бы не нашла. Аллах, он иногда действительно бывает акбар. 

— Валера, они не знали, на чью территорию позарились. — Крестный что-то спрятал во внутренний карман пиджака.

— Босота с пукалками. Цирк, ей-богу. — Папа отогнал назойливого шмеля.

Через неделю вместо деревянного забора стоял кирпичный.

Во второй раз хотели высадиться на пляже, но не успели.

— Господа нарушители границ частной собственности, ввиду нехватки патронов предупредительные выстрелы в воздух не производятся. — Монастырский-старший вскинул к плечу охотничий карабин.

— Он не шутит, вот вам крест. — Папа в старой олимпийке с гербом несуществующего государства и надписью «Сборная СССР» перекрестился двухпудовой гирей и закинул ее в лодку. Судно, получив пробоину, стало стремительно наполняться водой, гребцы кинулись спасаться вплавь. — Чапаи! — крикнул вдогонку. — Приходите нас трахать, когда стоя ссать научитесь.

Мы с Сережкой в кустах взвыли от восторга и выдали свое присутствие.

— Малышня, брысь домой! — гаркнул отец. — Задницы надеру!

Серж мгновенно просчитал степень угрозы, и нас как ветром сдуло в бывший колхозный сад. По пути присоединилась ничего непонимающая Лизка.

Больше нас никто не беспокоил. Монастырского-младшего в то время не было. Он учился. В увольнение ходил раз или два, но я его не видела.

— Теть Нин, где Миша? — спрашивала его маму.

— Нелечка, он пригласил девушку в кафе.

— А меня не позвал, — расстраивалась я, проведя весь день в ожидании.

— В следующий раз обязательно возьмет. Я ему напомню, — улыбалась она.

Но следующий раз состоялся, когда Мишка окончил академию...

Пока он учился, в моей жизни произошли изменения. Мама, выйдя замуж за Леонида Марковича, родила Белку. С Левого берега я переехала в центр, на Крещатик, в большую пятикомнатную квартиру адвоката по уголовным делам Кофмана. Вместе с ним проживала его тетя Мира Яковлевна и сестра Лея Марковна с сыном. С Мирочкой мы ладили, с ее внучатым племянником я подружилась. Лейка меня невзлюбила с первого дня.

— На мутер не обращай внимания. В этой комнате она хотела устроить музыкальный салон. — Симпатичный тинейджер, ровесник Сержа, помог занести сумки. — Меня зовут Саша. Можно Сандро или Сендер.

— Прикольно. Я Неля или Нелька. Еще называют Белоснежкой.

Расставляя учебники, я рассказала ему, откуда взялось мое прозвище. Он просветил насчет своего имени.

— Меня назвали в честь Александра Великого, царя Македонии. Полководец ни перед кем не преклонялся! — гордо заявил Шурик, и стало ясно, что он старается походить на своего тезку. — Он не воевал с Иерусалимом, мирно включил земли в свое царство. В благодарность первосвященник постановил, чтоб еврейские мальчики, родившиеся в том году, были названы Александрами. Нелька, знаешь, в каком году?

Сережка знал наверняка и ответил бы, я такой древностью не интересовалась, и в детективах не упоминалось про Македонского.

— А ты знаешь, когда родился кошевой атаман Запорожской Сечи Иван Сирко? — перевела я стрелки и похвасталась: — Между прочим, он мой предок!

— Ух, ты! — восхитился Шурик. Я заметно выросла в его зелено-карих глазах. — Существует поверье, что он родился с зубами. Односельчане его боялись и считали, что мальчик с рождения отмечен дьяволом.

— Предрассудки, — вступилась я за предка по отцовской линии. — Он казак-характерник, обладал выдающимися военными способностями и всегда стоял за православную веру. Хотя турки называли его урус-шайтаном – русским чертом. Но это они от страха, боялись его до чертиков.

— О нем ходили легенды, что он обладал и мистическими способностями. Неля, у тебя ничего не проявилось? — Саша вперился в меня взглядом Кашпировского. — Аккумуляторы не заряжаешь?

— Нет! — рассмеялась я над его пассами, как у Алана Чумака над стаканом воды по телевизору.

— Может, ты, как Вольф Мессинг, читаешь мысли? — Он взъерошил свои светло-каштановые волосы, изображая умственные бурления.

— Не умею.

О своем таланте я благоразумно умолчала. Он пригодился мне на новом месте жительства. Благодаря ему я знала, что Сашина мать, всегда улыбающаяся и даже заискивающая перед моей мамой, жалуется на меня своей тете.

— Ася интеллигентная утонченная женщина, но ее дочь... — Она закатывала глаза. — Это шоканье, это фрикативное «гэ»...

— Это преступление?

— Нет, но... а музыка? Децибелы, хрипы и стоны. Бурлаки на Волге.

— Леечка, ты злишься из-за рояля. Неужели никаких положительных черт?

— Аппетит у нее хороший. — Выглядело, как упрек.

— Ребенок здоров, шо еще можно желать?

— И ты, Брут? Мира, я тебя не узнаю!

Чтоб не давать Лее повода для придирок, за произношением я стала следить, а музыку слушать только в наушниках, но с аппетитом ничего не могла поделать. Как мама ни заламывала руки, диетой я пренебрегала. Кухней заведовала Мирочка и готовила так, что можно было проглотить ложку. Один забайоне чего стоил. Лизка, жившая теперь в квартале от меня, вернее, теперь я от нее, всегда просила: «Как только Мира возьмет венчик для взбивания яиц, сразу звони!».

Лея готовила очень редко. При этом умудрялась сжигать кастрюли, а рубленые котлеты у нее получались резиновыми. Ее из вежливости хвалили, я терпела. Когда к Кофманам приехал Давид, Лейка с гостеприимной улыбкой уступила свою комнату седьмой воде на киселе из Грузии, перебравшись на время к Мире. По вечерам Додик услаждал слух игрой на рояле и бросал на маму томные взгляды. Леонид Маркович оперативно пристроил его работать по специальности — пластическим хирургом. Обеспечил жильем — познакомил с зажиточной клиенткой, на которой Додик впоследствии женился. В наследство от Давида у нас остался анатомический атлас, справочник по акушерству и гинекологии и тростниковый сахар. Щипчиками я брала из хрустальной вазочки коричневый кусок неправильной формы и клала в чашку с кипятком. Он медленно растворялся, я размешивала крупные кристаллы и просвещалась в медицине...

Тростниковый сахар-сырец с тех пор мне нравится. Талию тоньше не делает, но богат витаминами и минералами...

Отчим ходил на родительские собрания, где меня в основном отмечали с положительной стороны, но не обошлось и без нареканий. К Боре Прицкеру, с которым я сидела за одной партой, на перемене во дворе школы пристал старшеклассник. Он обзывал его рохлей, не способным подтянуться на турнике, недобитым пиликальщиком на скрипочке, и хотел отнять сотовый телефон. Недолго думая, я раскрутила, как пращу, мешок с физрой и попала обидчику по голове, упустив из виду, что в мешке помимо спортивной формы лежали утяжелители с песком. Разбирались с родителями в кабинете директора. Я повторила все бранные эпитеты, что услышала, Борька подтвердил, свидетели согласно кивали. Разошлись с миром. Мама жаловалась Леониду Марковичу, что это отцовское влияние. Отчим дипломатично заметил, что «у Нелечки обостренное чувство справедливости», а мне цитировал начертания древних мудрецов на храме Дельфийского оракула: «Познай себя» и «Ничего сверх меры».

Для своего познания я пыталась читать Блаватскую и Рерих, но они оказались тяжелыми для восприятия. На книжном рынке покупала литературу попроще. Искала описание и разъяснение случаев, схожих с моим. Попадались разные, даже еще более удивительные, но аналогичного не нашла.

На ближайшие именины Леонид Маркович подарил мне цепочку с кулоном, выполненным по моему эскизу. В то время я увлеклась сериалом «Чародейки», где три сестры лихо расправлялись со всякой нечистью. Кулон в точности повторял символ, нарисованный на Книге заклинаний. Я считала его талисманом... Когда праздновали день рождения отчима, я с Лизой и еще тремя девочками из нашего танцевального коллектива отплясывала в ресторане «фрейлехс» и «шерель» под виртуозный аккомпанемент Бориной скрипки. Леонид Маркович расчувствовался до слез...

Вынужденно останавливаюсь: бетономешалка и фургон перекрыли проезжую часть, рабочие выгружают материалы. Весна, возобновились стройки и ремонты. На наших участках с приходом тепла раньше тоже кипела работа. Перестраивали первые этажи, достраивали вторые и благоустраивали территорию. Под деревьями построили террасу с углублением для барбекю и сидениями по периметру. Площадку с качелями  — предметом споров с Лизкой, кому первой занимать. Я загорелась домиком на ветках ореха, но папа сказал, что вдвоем с подружкой мы способны развалить бомбоубежище, куда там браться скворечнику, и рядом с качелей возвели вышку — четыре опоры с настилом и лестницей. Хочешь — виси на перекладинах, хочешь — забирайся наверх и загорай с книжкой или плеером, конструкция была надежной.

Если меня или Лизу не увозили летом на море, мы принимали активное участие в строительстве — крутились под ногами, пачкались в краске, цеплялись за гвозди и рвали одежду.

— Такими темпами ты скоро останешься голой, твой папа – с недостроенной дачей, Анестезию хватит удар, а Лизкина мать заменит гардероб своей дочурки на вещи из газеты, — посетовала Полина и повела нас в «закрома родины».

В промышленном здании в помещении размером со школьный спортзал пахло специфически — санобработкой с приторно-сладковатой отдушкой, и все это было занято одеждой, обувью и галантереей: ремнями, сумками и рюкзаками. Лежали мешки с новыми вещами из Европы и Америки. Лейблы срезаны, чтоб не порочить фирму, но и без ярлыков и этикеток видно, что они качественные. С воплями «оу, йес!» мы закопались в тряпках. Ухватились за одну и ту же, Лизка тянула к себе, я — к себе.

— Я первая нашла!

— Нет, я!

Спорили из-за платья-футболки. Черный трикотаж, спереди портрет дамы в шляпе из блесток, мундштук с сигаретой украшен стразами. Мы кусались, царапались, повалили стойки с развешенными платьями, пыхтели и ругались.

— Младшим надо уступать!

— Старших надо уважать!

Треск, и растерзанная тряпка в руках подружки. Минута траурного молчания, печальные вздохи:

— На, забирай.

— Нет уж, бери себе.

— Ты ужасная, Лизка.

— Нелька, ты еще хуже.

Нагребли по мешку «приданого» и неделю стирали, получив от Поли прозвище «еноты-полоскуны»...

За пять лет я подросла, к танцам и плаванию добавился еще один вид активных занятий. Папа считал, что в жизни все может пригодиться, и отвел меня в университетский спорткомплекс, где его бывший сослуживец тренировал студентов и набирал подростковую группу. Тот факт, что Миша до поступления в академию тоже здесь тренировался, стал для меня решающим.

— Володя, привел свою принцессу? — с легким акцентом поздоровался с нами седой худощавый мужчина, одетый в подстреленную белую пижаму с поясом и почему-то босой.

Я узнала в нем дяденьку, что был у нас на даче, когда арестовали незваных гостей.

— Валера, ты не смотри, что с виду она Белоснежка, у нее бойцовский дух. — Папа разулся и зашел в зал, выстеленный матами.

Я с удовольствием кувыркалась, училась группироваться и правильно падать. Ходила вприсядку «гуськом», качала верхний и нижний пресс и становилась на мостик на голову, отжималась и бегала боком приставными шагами. Валерий Алексеевич смешно называл меня «Нелешка».

Маме мое новое увлечение не нравилось, она считала его неподходящим для девочки.

— Елизавета усиленно занимается английским, моя дочь – бог знает чем, — жаловалась мама Леониду. — Она ходит в кимоно и босиком, как сорванец. У нее мозоли на фалангах кистей. Стены увешаны плакатами, заходишь не в комнату к девочке-подростку, а в клуб панчеров...  Она же рисует. Почему бы не отдать ребенка в художественную школу?

— Слон хоботом рисует лучше, чем я руками, — отнекивалась я. Художка по сравнению с дзюдо – нудятина.

— Ася, мне кажется, Неля стала спокойнее и сосредоточеннее. — Леонид Маркович подал маме норковое манто. Они собирались в театр.

Перед выходом отчим порекомендовал найти в домашней библиотеке сборник повестей Эфраима Севелы. Мы с Шуриком нашли три тома, я их потом прочла. У автора оказался дар видеть юмор в трагических событиях, которые он пережил. А в тот вечер, сплавив Белку безотказной Мирочке, с  Лизой и Сашей поехала на Соломенку. Я поспорила с ними, что в темноте и в одиночку пройду через старое кладбище. Мишка, который ничего не боялся, делал это на раз. Повторяя его имя, как молитву, я преодолела стометровку между заброшенными могилами и склепами и выскочила победителем за ворота центрального входа, где стояли секунданты. Под курткой взмокла до нижнего белья. Надеялась, что под фонарным светом не слишком видно, какое у меня перекошенное от страха лицо. Спустились на трамвае к железнодорожному вокзалу и в кафетерии зала ожидания втроем съели мой приз — курицу-гриль, запивая ее лимонадом.

Проживая под одной крышей, мы с Шуриком много времени проводили бок обок. Особенно, в последний год перед его репатриацией. Ровно столько же оставалось до возвращения Монастырского... Семнадцатилетний юноша, Саша отличался от своих сверстников. Не пил пива и не рубился сутками за компьютером в «Контр Страйк». Играл в большой теннис на верхних кортах стадиона «Динамо» и катался со мной на городском «Икарусе», стоя на круглой поворачивающейся платформе «гармошки» между автобусом и прицепом. «Мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил» — это о Шурике. Мы ходили по музеям и выставкам. Вместе с Лизой и ее братом Максом ездили на аттракционы в «Лунапарк», картинг-центр и Ледовый стадион...

Приехала. Открываю ворота и паркую машину перед гаражом. Несмотря на погоду, на деревьях и кустарниках проклюнулись почки, кое-где виднеется нежная молоденькая листва. Когда Монастырский появился на даче, все было в цветах и буйной изумрудной зелени. Стояла середина лета 2001-го...

Я выкладывала на газоне панно из морских камешков и вдруг услышала над ухом:

— Белоснежка, ку-ку.

Знала, что он в городе, ждала его, но все равно вздрогнула от неожиданности, настолько бесшумно он подошел. Кумир детства оказался возмужавшим, совсем взрослым. Не таким, каким я его помнила. Он изменился. Стал еще красивее... и показался незнакомцем. Я растерялась.

— С успешным окончанием и возвращением.

— И все? А как же визг «Мишенька!» и кидание на шею? Обниматься не будем? — улыбнулся он.

Тогда я его узнала и кинулась к нему. Он подхватил меня на руки и закружил, смеясь:

— Нелька, чудо в гномиках.

Я ходила за ним хвостиком, показывала, что у нас нового, рассказывала о своих достижениях и победах.

— Наслышан. Я видел Валеру. Молодец, — похвалил он меня. — Как-нибудь загляну к вам на тренировку.

Вечером накрыли на террасе общий стол и отмечали событие. Дядя Юра разливал шампанское.

— И мне! — протянула я фужер.

— А по губе? — приподнял Мишка бровь и забрал у меня емкость. — Тебе сколько лет?

— Тринадцать! И восемь месяцев! — гордо ответила я.

— Неля, твой напиток – компот, — отрубил он попытки возражений.

Вот тут и наступило полное узнавание — это все тот же Мишка с его командирскими замашками, которые за пять лет лишь усугубились. Отец, тот и вовсе выпроводил из-за стола, мол, нечего уши развешивать. После меня ушел и Сережа, его интересы лежали совсем в другой области. Он собрался и уехал в город к однокурснице, такой же повернутой на физике.

Срезав свои любимые незабудки, понесла букетик в дом Монастырских. Поставила вазочку на тумбочку в Мишкиной комнате, слышу, его телефон вибрирует. Дождалась, пока утихнет, и полюбопытствовала, кто звонил, а там... Сколько же вас, желающих встретиться с моим Мишей, барышни...

— Ничего у тебя не выйдет, Юля, — пробормотала я, набирая смс-ку: «Занят. Перезвоню сам».

Хоть бери да шаблон создавай и отправляй, меняя имена получательниц. Подчистив следы самодеятельности, я наблюдала через окно за застольем, выхватывая фразы говоривших — тех, кто не сидел ко мне спиной. В общем контексте было понятно — говорят о политике. Кроме того, что Миха ждет назначения, ничего интересного для себя не узнала. Когда Люба или Поля интересовались его персоной, он все время отшучивался. Проскользнув за плетущимися розами, заскочила домой и бегом звонить Лизке, рассказывать, как произошла долгожданная встреча.

С раннего утра караулила Мишку, и, как только он появился, потянула его нырять с баржи — старой ржавой калоши, стоявшей на приколе  недалеко от наших дач. Потом он отправил меня домой, а сам пошел в обход залива на противоположную сторону, где находился яхт-клуб и домики для отдыхающих. Устроившись в кресле на качели, я читала  приключенческий роман в потрепанной обложке, вздыхала и мечтала, накручивая на палец золотую цепочку с талисманом...

Я старалась завладеть каждой минутой Мишкиного внимания, преследуя его по пятам. Ты куда? Пошли посмотрим классный сериал про американских агентов. В нем Пета Уилсон играет крутую девушку Никиту. Мне кажется, я на нее чем-то похожа... Почему твой телефон отключен? Откуда я знаю, наверное, разрядился или глюк поймал. У нас тут частенько бывает.

— Пета-Пита-Пипита ты, Нелька, юный диверсант, — смеялся Мишка. — Но подросла, заметно подросла, — говорил он, а я не понимала, что подразумевал: мой рост или то, что шпионю за ним. Заплетала косу и смотрела невинно.

Как ни старалась, но ближе к ночи  к нему все равно приезжали.

Назад 1 2 3 4 5 6 7 8 Вперед