| |
Их было несколько. Они смеялись, тыкали в Тилли пальцами, корчили зверские рожи и вообще пугали её. У них были гигантские вытянутые головы, похожие на звериные морды – то ли из-за пышных бакенбард, безобразно торчащих во все стороны, то ли из-за крошечных носов, черных смеющихся глаз и кожи, покрытой жесткой и короткой шерстью. На них были яркие курточки, а у того, кто сидел на груди упавшей Тилли и прижимал её к земле рогатиной, ещё и шапочка с перьями и бусинками. А ещё длинные уши, огромный улыбающийся рот, трубка, пускающая вонючий дым, сапожки и маленькие мешочки на поясе...
До того Тилли никогда не видела фир-дарригов. Они жили в основном на лесных дорогах и устраивали дурные проказы: обманом заставляли добрых людей петлять и падать в болота, сдергивали юбки с девиц, а потом в таком виде заталкивали их в дома к разбойникам, заставляли мать нечаянно убить свое дитя, а потом кормить молоком кого-нибудь из безобразных фей... Но к городу они близко не подходили, а у Тилли хватало мудрости с её даром не выходить в лес.
Теперь же она видела главных шутников Гант-Дорвенского леса прямо перед собой, и ей было страшно.
– Я никогда не слышал, – заговорил фир-дарриги, прижимавший её к земле, и голос его оказался точно таким же высоким и противным, как и у Гилли-ду, – я ещё никогда не слышал такой откровенной чепухи! Поздравляю, девочка, ты смогла нас всех удивить!
И феи засмеялись. Каждый из них выкрикивал отдельные фразы, вроде «Молодец, девчонка!» или «Такую чушь придумала!», но все это сливалось в общем хихиканье, гоготанье и безудержном хохоте. Не смеялся только один, тот, кто держал Тилли за горло; он всего лишь широко улыбался и пускал клубы дыма из своей трубки. Вероятно, он у них был самым главным, хотя Тилли вроде бы слышала, что фир-дарриги ненавидят подчиняться хоть кому-нибудь. Может быть, это касается только людей и чудовищ?..
Ох, да какая разница. В любом случае ей сейчас грозит смертельная опасность, и ей надо как-то выпутываться из этой ситуации, а она только и может, что лежать на земле и сходить с ума от страха. Горло не подчиняется словам, а тело – мыслям; она же просто может стряхнуть его с себя, или сделать что-нибудь ещё... Почему же она просто лежит, покорно позволяя этим тварям смеяться над собой? Какая же она глупая!
«Соберись, – мысленно умоляла себя Тилли, – сделай хоть что-нибудь, ну!».
– Чего ты молчишь, девчонка? – вдруг заговорил молчащий до того фир-дарриги; он стоял слева от Тилли, прячась за своими товарищами, и потому она его сразу не заметила. – Придумала такую шутку, а теперь молчишь! Развесели нас: ты же знаешь, что нельзя заставлять скучать фир-дарригов!
– Да, да, рассмеши нас, рассмеши! – наперебой заголосили его товарищи, и Тилли растерялась пуще прежнего. Рассмешить? Но как? Проклятие, как назло ни одна шутка в голову не идет!
– Отпустите меня, – тихонько пробормотала она. Тилли старалась придать своему голосу твердость, но страх не позволил ей этого сделать: она мелко дрожала и смотрела на фей широко раскрытыми глазами.
– Дык кто ж тебя держит-то, – весело произнёс фир-дарриги, сидевший на её груди. Он легко спрыгнул вниз и насмешливо взглянул на девочку. – Давай, поднимайся, мы вот стоим, рядом. Ты можешь спокойно уйти от нас.
Ох, надо было подумать Тилли, что это будет ловушка! Но девочка так сильно была напугана, что резко вскочила с места и тут же упала. Откуда-то возник склон, которого она прежде не видела, и Тилли покатилась вниз, больно ударяясь об корни и камни. Над ней раздался смех – ужасающий, отвратительный, безудержно-веселый! Так смеются только те, кто устраивает жестокие розыгрыши над людьми, а те в них и попадают. Кое-как Тилли удалось схватить корень и удержаться на нём; всё тело ныло от полученных синяков, а на ногах появились глубокие красные царапины и сиреневые (прямо как бутылочка в корзинке Кейтилин) ушибы.
– Отличная шутка, Рифмач!
– Так держать!
– А я ещё придумал! Смотрите-ка...
«Ну нет, – думала девочка, с трудом поднимаясь на ноги и до крови прокусывая губы, – в этот раз у них не получится обдурить меня. Я не поведусь, нет, нет, нет...».
– Тилли! Тилли, я тебя совсем потеряла!
Тилли подняла голову: на склоне стояла запыхавшаяся Кейтилин. Вероятно, она искала её не час и не два, так что у неё даже шея покраснела от быстрого бега. Она выглядела тревожно и обеспокоенно, а при виде Тилли глаза Кейтилин слегка расширились. Девочка испуганно ойкнула и склонилась к подруге.
– Ох, как это тебя так угораздило! Ну же, дай мне руку, поднимайся скорей!
Тилли и до того не сомневалась в том, что это был обман фир-дарригов, а теперь, когда Кейтилин, забыв обо всех своих ожогах, так просто протянула ей руку, и вовсе перестала в этом сомневаться. Она посмотрела на Кейтилин, лихорадочно думая, как же теперь ей избежать опасности: ведь нельзя просто так сказать «Ты обман, развейся немедленно!» – фир-дарриги не прощают расстроенных шуток и могут утащить под землю, а то и защекочут до смерти прям на месте... И как быть? Не руку же подавать... Может плюнуть? Тоже плохо... А-а-а, почему ничего не приходит в голову!
– Эй, Тилли, ну чего ты! Давай скорее!
– Шел однажды Том Круглая Голова на свидание, – заплетающимся языком начала говорить Тилли. Она не сводила глаз с Кейтилин, словно всё ещё сомневаясь в её нереальности – ведь это колдовство было так похоже на её настоящую подругу! – Купил девушке цветов, хотел подарить ей шелковое сукно...
– Тилли, что за ерунду ты говоришь? Давай, выходи поскорее, я руку устала держать!
– А он пернул! Пришел к её матушке и так сильно со страху навонял, что людей из округи выселить пришлось!
На секунду лицо Кейтилин стало озадаченным, и Тилли испугалась. Обычно она сразу видела колдовство и отвод глаз, но в этот раз она не могла понять, действительно ли то, что она видит перед собой, не настоящее. А вдруг Кейтилин в самом деле нашла её и теперь даже не подозревает о страшной опасности, что нависла над ними?
Но потом на лице девочки появилась легкая улыбка, а сквозь человеческое лицо все четче проглядывала полузвериная морда готового расхохотаться фир-даррига. Тилли немного успокоилась: в другой момент она непременно бы испугалась, но теперь она твердо знала, что это не её подруга, и потому можно было продолжать выдумывать эту странную и глупую историю.
– Он так сильно напердел, – продолжала девочка, крепко сжимая корень, на котором она и повисла, – что поросята умерил в том доме! И куры! А невеста...
– Тилли, прекрати нести чушь. Я просто хочу тебе помочь.
– Невеста так рассердилась, – закричала Тилли, перебивая «Кейтилин», – что решила выйти замуж за другого! А тот жених, ну, Круглая Голова, он очень обиделся, и потом пришел к своей девке на свадьбу... и тоже напердел! И убил их своим запахом! Вот так! – И девочка легонько хлопнула себя ладонью по щеке, выпуская воздух из губ и издавая такой звук, за который её бы на фабрике оттаскали за уши.
Тут «Кейтилин» не выдержала и разразилась таким громким смехом, что Тилли чуть не упала с дерева. Она с удивлением и брезгливостью смотрела на то, как миловидное личико Кейтилин удлиняется, покрывается короткой жесткой шерстью, как у неё вырастают рыжие кудрявые бакенбарды и длинные уши. А зубы! Крохотные белые зубки девочки становились тонкими и изогнутыми, похожими не то на волчьи клыки, не то на пасть какого-то другого зверя, не менее мерзкого и отвратительного.
«Всё-таки они колдуны, – думала Тилли, зачарованно глядя на превращение красивой девочки в безобразного карлика с кроличьими задними лапками. – Настоящие колдуны. Даже спригганы таких обманов делать не умеют, а уж они-то лучшие в колдовстве».
– Это было очень смешно! – закричал фир-дарриги, и Тилли вздрогнула: в его образе все ещё оставались черты Кейтилин, и для девочки оказалось болезненным слышать этот голос и одновременно видеть голубые глаза и одежду своей подруги. – Проклятие, это было так смешно, что я теперь не могу остановиться!
Продолжая хохотать, фир-дарриги схватил девочку за руку и вытащил наверх. Тилли пискнула от боли, но никто не обратил на это внимание: она неожиданно оказалась лежащей на полянке (возле которой не было никаких склонов и камней), а вокруг неё на ветках деревьев примостились хохочущие феи. Их злобные оскалы и насмешливые голоса никуда не делись, однако теперь они смотрели на девочку с интересом и даже уважением, если это можно было так назвать.
«Кажется, я им нравлюсь, – размышляла Тилли, беспокойно осматриваясь вокруг. – Надо же, им понравилась такая глупая история!».
– Эй, Рифмач, а нам обязательно её отдавать? – спросил кто-то из окружавших её насмешников. – Ей-богу, я так давно не надрывал свой живот от смеха! Эта девчонка может нас ещё повеселить.
– Да-а-а, жалко будет её убивать, – пустил кольцо дыма главный фир-дарриги. – Но делать нечего, Запевала. Эй, девчонка, быть может, ты ещё что-нибудь нам расскажешь? Только смотри, чтобы твоя история была смешнее прежнего! А не то!..
– А давайте дадим ей пострелять из волшебного лука! – воскликнул другой из фей. – Эй, девочка, ты умеешь стрелять из лука?
– Отличная идея, Злослов!
– Давай, девчонка, постреляй немного в нас!
– Авось попадешь разок!
Тилли со страхом переводила взгляд с одного из смеющихся фей на другого. Она знала, чего они хотят: волшебный лук фир-дарригов всегда попадал только в живых людей. И теперь они хотели, чтобы она кого-нибудь убила... возможно даже свою маму! Или Жоанну!
– Я стрелять не умею, братцы, – жалостливо сказала она, подгибая под себя болящие от ударов ноги. – Давайте ещё во что-нибудь поиграем!
– Например? – спросил фир-дарриги с трубкой (кажется, его-то и звали Рифмач). – Не придумаешь – мы научим тебя стрелять. Это совсем несложно, ты девочка сильная, справишься.
– Или танцевать! – перебил его более молодой товарищ. – Эй, малявка, умеешь плясать макшиш?
– Да какой там! – возмутился другой фир-дарриги. – Ты на неё посмотри! Ноги короткие, грубые, как она тебе спляшет-то! Никакого веселья.
– Может, я просто историю расскажу? – застенчиво предложила Тилли, сжимая в пальцах свою юбку. Кажется, им больше было неинтересно её слушать... но если бы она смогла рассказать им ещё несколько своих смешных историй, то тогда она, возможно, смогла бы их развеселить, и они отпустили бы её. Конечно, это феи, а феи всегда обманщики, но шанс есть всегда...
– Я предлагаю прятки, – неожиданно заговорил Рифмач, и сердце Тилли екнуло: переиграть фей в прятки было невозможно. Если ты проиграешь, то они тебя утащат, а если выиграешь, то тогда утащат тем более – феи терпеть не могут проигрыши. Особенно фир-дарриги.
– Я не умею, – с отчаянием воскликнула девочки. – Может, в какую-нибудь другую игру сыграть?
– Нет! Нет! Прятки! Давайте в прятки! – заголосили фир-дарриги, лишая тем самым девочку последней надежды на спасение.
«Я пропала, – кусала губы Тилли, готовясь расплакаться. – Проклятие, какие же они злые!».
– Ну что ж, тогда ты водишь, – насмешливо произнёс Рифмач, явно забавляясь с отчаяния девочки. – Проиграешь – мы тебя относим Паучьему Королю. А если выиграешь...
– Тогда вы оставляете меня в покое! – закричала Тилли, с ненавистью глядя на Рифмача. Тот усмехнулся и хлопнул своими костлявыми ручками.
– Идёт! – произнёс он, и тогда все фир-дарриги исчезли. Остались только феи леса, которые продолжали наблюдать за маленькой Тилли, то подлетая к ней, то, напротив, прячась за опавшими листьями и ветками.
Тилли сделала глубокий вдох. Это немного помогло ей сдержать накатившиеся слезы – а не то хороша бы она была, если бы разревелась на глазах у этих бандитов! Она пока была жива, и теперь от неё требовалось просто найти этих фей. Просто найти... Конечно, фир-дарриги собирались её обмануть, иначе это были бы не фир-дарриги, но у неё есть волшебное зрение. Быть может, у неё даже что-нибудь получится... Хотя, конечно, они просто так не оставят ей проигрыш, так что ей ничего хорошего не светило в любом случае.
Ох, и что же ей делать?
– Эй, ты будешь нас искать или нет?! – раздался капризный голосок из стоявшей неподалеку сосны. – Стоит и глаза разинула!
Тилли обернулась на звук голоса, и тотчас же увидела, как внутри сосны нетерпеливо ерзал молодой фир-дарриги. Она слабо улыбнулась: этому дураку не хватило выдержки и ума своих товарищей, как легко он себя выдал!
– Ты прячешься там! – сказала она, указывая на сосну.
Однако вместо того, чтобы вылетать из дерева с обиженными криками, фир-дарриги рассмеялся, и дерево больно ударило Тилли ветками по щекам. Она вскрикнула и пыталась прикрыться руками, пока рассерженное дерево продолжало её бить, а феи смеялись и говорили разными голосами:
– Ха-ха, она поверила!
– С ума сойти!
– Глупая девчонка! Повелась на обман!
– А ещё глазач!
Тилли кое-как удалось отойти подальше от разбушевавшегося дерева, и оно вновь застыло на месте. Как будто бы не эта сосна только сейчас изгибалась и била ветками по маленькой девочке, заставляя ту плакать и спасаться.
«Они очень хорошие колдуны, – думала Тилли, размазывая слезы по лицу. – Ну что ж, хотите меня обмануть, сволочи, а я не дамся! Тоже буду играть нечестно!».
– Кто меня обманул, – заговорила она, со спокойной злостью вспоминая слова заклинания, про которое ей рассказывала мама, – тот, кто в землю нырнул, кто обманщик и лгун – появись! Из листвы золотой, из землицы сырой, и веселый, и злой – появись!
В ту же секунду листья, лежавшие на земле, разлетелись во все стороны, и Тилли пришлось придерживать юбку, чтобы она не задралась вместе с ветром. Вокруг хохотали маленькие феи, а фир-дарриги, спрятавшиеся в перегное, грязно ругались и отряхивали грязь со своих ярких курточек.
– Малолетняя дрянь! – кричали они. – Ах ты бесстыжая ша...
– А нечего было меня обманывать, – твердо сказала Тилли. – Вы первые начали!
– Девчонка права, – неожиданно раздался голос Рифмача. – Только ты ещё не всех нашла. Найдешь – тогда тебя и поколотим!
– Это за что же? – возмутилась девочка. – Вы же обещали меня отпустить и не трогать!
– Обещали, обещали, – продолжал ворчать один из фир-дарригов. – Слово дали – слово взяли! Вот что я думаю о твоем обещании!
И, повернувшись спиной, спустил штаны. Фир-дарриги засмеялись, а Тилли резко отвернулась и разве что не зажмурилась: какие гадости они смеют ей показывать, фу!
И куда же, интересно, спрятались Рифмач с остальными? Конечно, можно было бы их и не искать, тем более что они пообещали её поколотить... но деваться ей всё равно некуда. Уж лучше они её побьют, чем приведут к Паучьему Королю...
Хотя с этих негодяев ещё станется её обмануть. Найдет их, а они такие «А-а-а, ты нас нечестно нашла, девчонка! Обманула, сволочь проклятая! Ну все, ничего не засчитывается, ведем тебя к нашему наимерзейшему отцу, пусть он тебя покарает!». Вот как-то так и будет, наверняка!
Но, раз уж решила играть, то надо доигрывать. Ничего не поделаешь.
Тилли собралась духом, окинула взглядом лес вокруг себя и, ничего не увидев, сделала шаг вперёд, как вдруг пламя вырвалось из-под земли, и девочка закричала.
Феи с визгами разлетелись в разные стороны, а фир-дарриги забегали вокруг с недоуменными проклятиями. Они, кажется, были шокированы происходящим не меньше Тилли, но она на это никак не могла обратить внимания: её крепко схватили за ноги, тянули за волосы, и вообще каким-то образом девочка оказалась обвешана маленькими уродливыми тварями, кусавшими и связывавшими её.
– Попалась! – раздался писклявый торжествующий голос, и все эти маленькие чудовища попытались опрокинуть девочку на землю. Кто-то из них покрылся уродливыми каменными наростами и стал тяжелее, у кого-то вместо мохнатых рук-лапок выросли острые шипы, а у кого-то было так много пальцев, что он с их помощью быстро связывал девочку веревкой из травы. Но Тилли продолжала стоять и отбиваться, то отплевываясь, то откидывая в сторону нападающих, однако сделать это было не так-то и легко: фей оказалось так много, что на смену трем упавшим по ногам Тилли начинало ползти ещё шестеро. Они бы в конце концов повалили её, если бы не появилась яркая вспышка и не заставила маленьких чучел упасть на землю.
– А ну прекратите немедленно! – раздался сердитый голос Рифмача. Вот и он появился, сидя на торчащей из земли коряге, недовольно покуривая трубку и скрестив руки на груди. – Это наша добыча, проклятые спригганы! Хотите всё себе забрать?!
«Спригганы», – сообразила Тилли, и кожа её покрылась холодным потом. Спригганы – это ещё хуже фир-дарригов. У фир-дарригов хотя бы нет причины обижаться на неё, а у спригганов... Да после того случая они её ненавидеть должны, больше чем добрую магию и вербену!
Как назло, прямо перед Рифмачом, словно из-под земли, вырос старый спригган – тот самый, которому Тилли не дала похитить ребёнка. Она узнала его сразу: похожий на яркую вспышку света или оживший огонь, он бешено вращал огненными глазами и ни мгновения не стоял на месте. Его сородичи со всех сторон обступили Тилли, мрачно глядя на фир-дарригов, и Тилли смогла незаметно начать разрывать пальцами свои путы, которые, к её отчаянию, оказались куда крепче, и следовало приложить усилия для освобождения.
– Уйди, Рифмач, – проскрежетал старый спригган. – Эта девчонка не дала нам похитить славненького младенчика! Дай нашему народу отомстить ей, и мы уйдем!
– Враки! – закричал один из фир-дарригов. – Это наша девчонка! Мы первые её нашли!
– И в прятки мы с ней играли!
– В прятки! – закричал спригган и вспыхнул огненным пламенем. – Да как вы не понимаете, дурни, что она посмела пойти против Гант-Дорвенского леса!
– Да! – поддержали другие спригганы, пока Тилли со всех сил старалась разорвать веревку. – Её нужно убить! Немедленно!
– Какие вы скучные, – лениво произнёс Рифмач. – Великие колдуны леса не смогли спрятаться от глаз простой девчонки! Вот потеха-то!
Лес засмеялся, а старый спригган заискрил, прямо как стальные шестерни на заводе Тилли.
– Хочешь сказать, что мы плохие колдуны? – проскрипел он. – Да мы хоть людьми притворяться можем, не то что вы, бездарности!
– Ага, можете, – хихикнул кто-то из фир-дарригов. – Да вы такие уродливые, что даже подменыши из вас выходят никудышные!
От таких слов спригганы неподвижно замерли, а старый спригган потух и стал похож на безобразную человекоподобную головешку. В Тилли вновь проснулась надежда: сейчас они подерутся и перестанут обращать на неё внимания!
– Ах вы проклятые паяцы, – угрожающе прошипел старый спригган и вдруг вспыхнул с такой силой, что на секунду Тилли показалось, будто начался пожар, а стоявшему напротив Рифмачу пламя опалило бакенбарды.
Что тут началось! Феи вцепились друг в друга, ругаясь, бранясь и неистово махая кулаками. Они исчезали и тут же появлялись в другом месте, обманывая своих соперников; спригганы покрывались шипами, каменными наростами и выпускали когти и зубы из самых неожиданных мест, а фир-дарриги быстро перемещались по траве и ловко уворачивались от атак. Маленькие феи, спрайты, пикси, мохнатый дёрн, слюа – все они собрались вокруг, наблюдая за столь невиданным зрелищем, кричали, радовались, смеялись и, конечно же, подбадривали дерущихся.
Это была идеальная возможность для побега, и Тилли её не упустила.
Ей пришлось немного повозиться, что разорвать травяную веревку, и, когда ей это наконец удалось, девочка осторожно освободила ноги. К её счастью, феи были настолько увлечены дракой, что не заметили, как она распутала ещё и руки, так что Тилли только и оставалось, что резко вскочить с места и драпать изо всех ног!
Когда наконец раздался пронзительный крик старого сприггана «Она уходит, уходит!», Тилли была уже за несколько ярдов от поляны. После этого девочка начала ещё быстрее двигать ногами и теперь её бы не смог догнать даже самый быстрый из спрайтов. Она перепрыгивала через корни и камни, с ловкостью лани спускалась по палым листьям и умудрялась не падать... А подъемы! Тилли и не подозревала, что может с такой быстротой взбираться по почти отвесным уступам и подъемам в горки!
«Может быть, я смогу убежать, – лихорадочно думала она. – Может быть, всё будет хорошо, и я смогу...».
Бам!
Неведомая сила схватила девочку за ногу, и она упала на землю, утыкаясь лицом в грязную землю. Её тянуло назад, и девочка хваталась руками за землю, но всё было тщетно: неизвестный оказался куда сильнее её, и тянул... тянул... тянул...
– Ну теперь-то ты попалась, отвратительная девчонка! – заорал неизвестный, и Тилли с ужасом узнала в его голосе Гилли Ду: проклятие, она совсем забыла о берёзах! – Твоя кончина ужасна и неминуема!
Уже второй корень схватил девочку и пополз вверх по бедру. Впервые за этот день у Тилли прорезался голос, и она закричала, исступленно хватаясь разбитыми и расцарапанными грязными руками за павшие листья и траву, с ужасом осознавая свою ближайшую кончину. В голове бешено колотилась одна-единственная отчаянная мысль, которая придавала несчастной девочке сил и упорства; цепляясь за землю и пытаясь отбиться от схватившего её чудовища, девочка думала только о том, что она не может умереть. Вот просто не может, не сейчас, не от рук костлявого демона, живущего в деревьях! Она должна спасти свою деревню, она должна помочь Жоанне и маме, она должна работать на фабрике... Она просто не может умереть!
И когда охваченный диким страхом ребенок уже почти оказался возле притянувшего его дерева, а Гилли Ду выпустил из березового ствола свою тонкую бледную руку длинными пальцами, произошло чудо.
Из кустарника, росшего на возвышенности, выскочила Кейтилин с топором наперевес и изо всех своих слабых сил рубанула по тянувшим Тилли корням. Гилли Ду заорал от боли, и Тилли, ведомая внутренним чувством, дернула на себя ноги. Девочка не смогла оторвать корни, как ей хотелось, но ей удалось ослабить держащие её путы, и тогда Кейтилин ещё раз ударила топором.
– Проклятье! – закричал Гилли Ду, корчась от немыслимой боли. Кейтилин не могла видеть его лица, но Тилли даже во время отчаянной борьбы смогла разглядеть слезы на его березовых деревянных щеках. – Чтоб вы сдохли, уродливые человеческие дети!
С третьего раза Кейтилин смогла отрубить его корни, и ноги Тилли почувствовали долгожданную свободу. Она не успела подняться, как Кейтилин резко схватила её за шкирку и потащила за собой, бросив одну-единственную фразу:
– Бежим как можно быстрей!
И в кои-то веки Тилли была полностью с ней согласна.
– Она уходит, уходит! – закричал старый спригган, тотчас же прекращая бить своего молодого и неопытного соперника. Лохматые кудри девчонки в последний раз показались из-за деревьев, и дальше было только слышно, как эта неуклюжая дура со всех ног топает по прелым листьям, пытаясь убежать от своих преследователей.
Старый спригган с досады был готов рвать волосы на своих дорогих собратьях. Это ж надо было – так глупо упустить малолетнюю девчонку, редчайшую дуру! Нет, определенно её следовало забрать сразу и не вступать в перепалку с наглецами фир-дарригами: начистить им хорошенечко рыла они могли бы и в следующий раз, для этого вовсе необязательно было отвлекаться от своей главной цели.
Но как же жалко, что они её упустили! Впрочем, пока ещё не всё потеряно, и, если его братья моментально возьмут себя в руки и отправятся за ней, они ещё смогут её догнать.
И братья собрались: прекратив драться со своими противниками, они гурьбой кинулись вслед за девчонкой, следуя по звукам её шагов. Они обгоняли друг друга, прыгали по головам своих товарищей и все, все до единого были преисполнены ненависти к той, которая осмелилась помешать им красть ребёнка. А какой славный был ребёночек! Крепкий здоровый мальчик, из которого мог бы вырасти настоящий представитель их племени. Вспоминая о нём, старый спригган скрежетал зубами: он давно мечтал оказаться на его месте и принять хотя бы ненадолго, но его образ: к сожалению, в отличие от остальных фей спригганы могли стать подменышами только в старости, а до того они обязаны существовать в своём первозданном уродливом облике. Иногда, впрочем, они оставляли украденных детей себе, и тогда те ребятишки становились такими же спригганами, как они, только сильнее и красивее. Но такое случалось нечасто – ведь поди найди ребёнка, которого можно спокойно украсть, да ещё и не подраться за него с боуги или пикси! Еле-еле нашли одного, впервые за несколько лет: чудесный мальчик в многодетной семье, родители подмену бы и не заметили... Но, как назло, появилась эта глазачка и прогнала их! Маленькая дрянь!
Вспоминая о недавних событиях, старый спригган не сразу заметил, что они сбились со следа. Лишь потом он очнулся, когда понял, что шаги девчонки больше напоминают простое шуршание листьями, а его братья почему-то продолжают бежать вслед за этим звуком, будто не чувствуют разницы.
– Стойте! – закричал он. – Остановитесь, мы бежим не туда!
Услышав голос старшего товарища, спригганы осторожно притормозили; вопреки человеческим представлениям о них, эти феи были не такими уж и неловкими – их нечеловеческие уродливые туши вовсе не мешали им быть быстрыми и аккуратными. Они внимательно прислушались, но, судя по царящему смятению, старый спригган понял, что они не слишком-то ему доверяют.
А ведь он был уверен в том, что их обманывают: человеческий ребенок, когда бежит, топает так, что содрогаются леса и горы, опускаясь всей своей тяжелой тушей на ногу. А это что за звук? Как будто бы ветер легонечко гладит деревья по лиственным макушкам. Никакого сходства с бегом человека!
– Эй, она убежит, – сказал один из спригганов, и остальные согласно закивали.
Старый спригган не слушал его: он напряг весь свой чуткий слух и пытался понять, как далеко они с ней разминулись. Он слышал пение птиц, тихое хихиканье фир-дарригов (вот уж без кого не обошлось!), шуршание палых листьев, легкий танец ветра между деревьями, плач Гилли Ду... Вот, оно!
– Мы бежали всё это время совсем не в ту сторону, – зло процедил он сквозь зубы. Затем вспыхнул, подобно костру; в такие моменты он становился страшным даже для таких чудовищ, как келпи, оборотней и даже для настоящих драконов. – Проклятый Рифмач, ты всё это время сводил нас с верной дороги!
Смех фир-дарригов становился громче вместе с рыданиями Гилли Ду где-то вдалеке; эти твари оказались повсюду – на ветках, под прелыми листьями и за стволами деревьев. Вместо Рифмача перед спригганами появился Запевала, самый молодой из своего народа: как и положено трусливой крысе фир-дарригу, он появился вдалеке на пригорке, чтобы его нельзя было достать.
– Ваш народ ещё глупее, чем стая диких собак, – насмешливо произнес он, и спригганы недовольно зароптали. – Могущественные колдуны Гант-Дорвенского леса, ха! Повелись на такую простую уловку!
Старый спригган в бешенстве заскрежетал зубами. Стой Запевала хоть немного ближе, и он бы разодрал этого мальца в клочья, так, что от него остались бы только ошметки на ветвях деревьев. Он ещё смеет насмехаться над ними!
– Трусливые твари, – прошипел он. – Посмотрим, что вы скажете Королю, когда он призовет вас к себе!
Запевала переменился в лице. Фир-дарриги редко позволяли себе злость или ярость: даже со злейшими своими врагами (например, спригганами) они вели себя весело и беззаботно. Этот был ещё слишком молод и позволил чувствам захватить себя. Он подскочил поближе и со злобой произнес:
– Нечего завидовать нам, старик! Пора бы спригганам признать, что вы не лучшие колдуны среди фей. И никто, слышите, никто не смеет прерывать игру фир-дарригов безнаказанно!
На это старый спригган злобно усмехнулся и щелкнул пальцами.
В лесу стало невыносимо тихо. Лишь вдалеке раздавался стон Гилли Ду, страдавшего от боли вместе с порубленной топором березой.
Как и предполагал старый спригган, от Запевалы действительно остались только кровавые ошметки.
|
|
Мне понравилось!