| |
Они бежали до тех пор, пока ноги не начали отказывать, а воздуха в груди не хватало даже на вздох. Тилли упорно продолжала двигаться вперед, хотя ей приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы сделать один маленький шаг. Кейтилин покорно двигалась вслед за подругой, однако она её тело устало значительно раньше.
– Он не бежит за нами, – наконец произнесла она, едва двигая языком. – Надо остановиться.
– Нет, – ответила Тилли и тотчас же споткнулась об корень. Она непременно упала, если бы не схватилась за спускавшиеся вниз ветви ели, рассадив при этом ладони.
– Тилли, – Кейтилин положила руку на плечо подруги. – За нами никто не гонится. Остановись, пожалуйста.
– Тебе так кажется, – сквозь зубы бросила Тилли. Всё тело её было охвачено крупной дрожью, она всхлипывала и в панике искала дальнейший путь для побега. Но каким-то образом ей удавалось удержаться от слез – вероятно, потому, что она привыкла к постоянному страху и ощущению погони.
– Тилли, – Кейтилин аккуратно обняла девочку, не касаясь её голой кожи. – Тилли, успокойся. За нами правда никто не бежит, я тебе обещаю. Посмотри, пожалуйста, вокруг – видишь ли ты хоть кого-нибудь, кто может причинить нам вред? Просто посмотри и скажи, ладно?
Следуя совету подруги, Тилли окинула лес вокруг них уставшим бессмысленным взглядом. Она видела фей: маленьких и покрупнее, с интересом разглядывавших беглянок, купающихся в осенних лужах и говорящих друг с другом на своём фейском писклявом языке. Но ни спригганов, ни фир-дарригов, ни Гилли Ду она, как ни старалась, так и не смогла увидеть.
«Неужто они и в самом деле нас упустили? – подумала она. – Или просто прекратили преследование? Но почему? Ведь старый спригган увидел, как я бежала. Может, его остановили фир-дарриги? Ох, не оказалось бы это ловушкой».
– Я никого не вижу, – нехотя ответила Тилли. – Ну, кроме маленьких духов леса.
– Ну, вот видишь!
Кейтилин упала на землю, не заботясь о чистоте своего платья. Тилли немного помедлила, но всё же последовала её примеру – и только после приземления на листья она поняла, как же сильно она устала. Ноги отчаянно болели и отказывались шевелиться, на руках были длинные царапины и пара порезов после встречи с Гилли Ду, а ладони ... Какие же грязные у неё ладони!
«И почему это меня беспокоит? – внезапно подумала Тилли. – Проклятие, эта неженка вконец превратит меня в чистюлю!».
И, повинуясь минутному раздражению, скрестила руки на груди, не вытирая их от грязи. Ну, чтобы Кейтилин видела.
Впрочем, Кейтилин вообще не смотрела на руки Тилли.
– Ты кого-то видела из них? – спросила она, тяжело дыша. – В смысле ... на тебя кто-нибудь напал?
– Да, – помедлив, ответила Тилли. Зачем врать, всё равно всё вскроется. – На меня напали фир-дарриги.
– О, я знаю их, – Кейтилин спиной облокотилась на ствол ели, и её волосы тотчас же приклеились к коре. – Это самые страшные шутники из фей, да?
– Правильно, – кивнула Тилли. – Они хотели меня убить, но я начала с ними играть.
– Какая ты молодец! – Кейтилин слабо улыбнулась. – Так ты и спаслась, да?
– Нет, – ответила смущенная Тилли: ей было приятно, что её похвалили, особенно такая цаца, но всё-таки ей всё равно казалось это очень странным. – На меня напали спригганы, и они подрались с фир-дарригами за то, кто будет меня убивать. Это меня спасло. А потом Гилли Ду ...
– Ох, не говори, – Кейтилин сжала кулачки. – Спригганы – это ведь такие гоблины, да? Почему они хотят тебя убить?
– Не гоблины, феи, – покачала головой Тилли. – А почему они хотят меня убить ...
Вопрос Кейтилин поставил девочку в тупик. Она уже забыла о том, что наплела тогда, когда её спросили о цели побега; кажется, что-то про проклятие ... Она никак не могла вспомнить. И теперь Кейтилин смотрела на неё, почти не моргая, а Тилли рискует запутаться в ещё большей лжи, потому что ничего не помнит, что говорила тогда ...
– Это с проклятьем связано, – небрежно бросила она, отвода взгляд; ох, хоть бы не выдать свой страх, хоть бы не выдать! – Ну, помнишь, я говорила?
– Да, помню, – кивнула Кейтилин. – Это они тебя прокляли, да?
– Не они, – вздохнула Тилли: ох, придется, видимо, говорить правду! Но только наполовину: не рассказывать же этой златовласке, что она собирается отдать её Паучьему Королю ... – Знаешь, кто такой Паучий Король?
– Я слышала сказки о нём, – пожала плечами Кейтилин. – Какой-то большой мерзкий монстр, да?
– Ну, вроде того. Мерзкий уж точно. – Тилли ухмыльнулась, примеряя слова Кейтилин на Паучьего Короля. Как маленький ребёнок разговаривает, ну надо же. – Это повелитель фей в Гант-Дорвенском лесу. Он у них самый главный.
– Да? А разве не Миртовая фея? – удивилась Кейтилин.
– Какая Миртовая фея, о чем ты, – раздраженно ответила Тилли. – Только он. Они к нему прибегают за советом, они ему жалуются на людей, а ещё он – самый большой колдун на свете. Его логово скрыто от людей: они видят простую полянку и не боятся, а потом он нападает на них и съедает целиком. Только кожу оставляет.
– Да, я знаю об этом, – кивнула Кейтилин. – Я думала, это просто сказки. Папа говорил ...
– Папа говорил! – передразнила Тилли. – Я его сама видела! И как он убивает – тоже! Это он меня проклял и заставил из дома сбежать! Сказки ... Да твой папаша фею в жизни никогда не глядел, а ещё говорит!
– Не сердись, – спокойно ответила Кейтилин. – Он, в самом деле, не видел фей. Не все же такие, как ты.
Тилли замолчала. Она не знала, обидеться ли ей сейчас или нет, и потому замерла в неопределенности. С одной стороны, эта девка совсем не следит за словами: сама наговорила глупостей, а теперь ещё катит на Тилли, что это она грубая и не думает о других. Знает же, что она глазач и способна многое видеть! Так для чего глупости всякие говорить?..
А с другой – Тилли, конечно, знала, что люди в основном не способны видеть фей, пока они сами не покажут себя, но ей всегда это казалось, скорее, ленью, чем настоящей проблемой. Все в её семье видели фей (кроме, возможно, умершего рано отца, пусть там ему будет хорошо), и ей просто не приходило в голову, что может быть как-то иначе. Что люди идут по базару, делают покупки, общаются с друзьями, и не видят, как огромный водный дракон утаскивает малютку из лялечки. Или как боуги вертятся вокруг них, вытаскивая деньги из карманов и портя еду. Откуда им знать, что осенью спрайты каждый вечер танцуют на ветвях деревьях и красят их в красные и желтые цвета?
Нет, всё-таки Кейтилин немного права. Но совсем чуть-чуть. Тилли же не фанфаронка, чтобы только себя любить и никого более не замечать, правильно? Ну и вот, чего она тогда такое говорит!
Лучше вообще не обратить на это внимание и продолжить рассказ.
– В общем, Паучий Король у них главный, – закончила она, вновь отводя взгляд в сторону.
– А как он выглядит? – спросила Кейтилин. – В сказках его по-разному описывают. Я потому не верила, что он существует ...
– А он по-разному и выглядит. – Тилли растянулась на земле и, услышав, как хрустнула её уставшая шея, слегка испугалась. – Феи вообще не любят выглядеть одинаково. Но кто-то не может менять свой облик постоянно, а Паучий Король – большой колдун. Он хоть таким станет, хоть сяким, хоть вообще без головы. И здоровенный же он! Серьезно, вот как отсюда да вон той ёлки. Я его всего раза два видела, и всегда он был здоровенный.
– А на человека-то он похож?
– Похо-о-ож ... Ну, так, тело паучье, а вверху – человеческое. С головой там, руками и прочим. Руки, правда, на паучьи смахивают, локтей больно много, но так-то ...
– Бр-р-р, жутко! – вздрогнула Кейтилин. – А, если не секрет, за что он тебя проклял?
Тилли замолчала. Ей не хотелось рассказывать ту историю с младенцем, спригганами и прочими: она представляла, как Кейтилин начнёт её тискать, жалеть, плакать, и ей от этого становилось невыносимо. Конечно, порой девочка любила, чтобы её пожалели и приласкали, но Кейтилин это делала ... как-то неправильно, что ли. Тилли тут же начинала чувствовать себя никчемной вымогательницей, а это мерзко и некрасиво.
Ну, уж, пусть лучше только половину всей правды знает.
– А у меня вся семья проклятая, – ответила наконец она. – Мы глазачи же. Феи таких не любят.
– Почему? Разве не лучше, когда их можно увидеть?
– Дурило ты, конечно, не лучше! Представь, хочешь ты кого-нибудь обмануть, превращаешься в другого человека, или младенца ... А тут твой истинный облик видят! Что ж тут хорошего!
– Тебя послушать, все феи только и делают, что убивают, обманывают и грабят, – пожала плечами Кейтилин.
– Ну да, – недоуменно ответила Тилли, чье удивление было так велико, что она даже не подумала обидеться.
Кейтилин, впрочем, ей не поверила. Кажется. Только замолчала с непонятным видом и отвернулась. Это вообще-то было грубо, и Тилли не понимала, в чем проблема и почему эта никогда не видевшая фей красотка ей не верит.
– Ты мне не веришь, что ли? – спросила она, глядя прямо в глаза растерявшейся Кейтилин.
Та неопределенно пожала плечами. Что, конечно же, совсем не успокаивало Тилли.
– Я других фей знаю, – сказала Кейтилин. – Добрых, волшебных и ласковых.
– Угу, знает она, – хихикнула Тилли. – Сказок, небось, начиталась, и теперь верит в фей-крестных. Ой, бабушка-бабушка, мачеха опять меня угнетает!..
– А вот и никакие не сказки! – вспылила Кейтилин, и это был первый раз, когда Тилли увидела в её глазах нечто, похожее на злость. – Я сама их видела! Общалась с ними!
– Ага, конечно, – с вызовом произнесла Тилли. – Ты про пикси ничего не знаешь и линдвормов тоже! Каких фей ты видела, бабусек страшных на базаре? Тоже мне, волшебные феи!
– Прекрати! – грозно крикнула Кейтилин, сжимая кулаки.
– Что, ударишь меня? – хихикнула Тилли. – Давай, обожги кулак! Знаешь, кто ты? Лгунья! И проклятия у тебя никакого нет!
Кейтилин замолчала, и Тилли поняла, что перегнула палку. Никаких угрызений совести она, впрочем, не испытала: ей казалось, что Кейтилин намеренно дразнит её, и потому заслуживает честности на свою голову. Или вообще дура, а это ещё хуже – зачем церемониться с дурой? Которая, к тому же, проблем никаких не знает и непонятно отчего сбежала из дома! Вот Тилли ей всё рассказала, а она молчит: значит, врёт она всё! И фей никаких не видела, иначе бы знала, что они совсем не добрые!
Кейтилин медленно вздохнула. На мгновение Тилли показалось, что она в самом деле собирается её ударить (уж Тилли бы ей потом ответила!), но нет, Кейтилин даже не подняла руки.
– Не буду, – ответила она. – Драка ещё не решение проблемы. И вообще так вести себя невоспитанно.
– Ой, извини, что забыла свой реверанс, – хихикнула Тилли. – Воспитанная моя ...
– Реверанс – это поклон, его нельзя забыть, – мрачно ответила Кейтилин. – Зачем ты хочешь со мной поссориться?
– Я хочу?! Да это ты постоянно мне мешаешь!
– Чем мешаю?
– Глупостью своей! Бред постоянно какой-то несешь, и уверена в нём!
– А вот и нет! – вновь закричала Кейтилин, и на глазах у неё выступили слёзы. – Это неправда!
– Правда-правда, – мстительно ответила Тилли. – Знаешь, как это выглядит? «Ой-й, я ни разу не была в лесу, и фей никогда не видела, поэтому я надену свои лучшие туфли и буду всем говорить, как феи выглядят на самом деле! Ой-й, я такая молодец, хи-хи-хи! Ах, опасность, опасность, кто-нибудь, спасите меня!».
Тилли так мастерски изобразила голос и повадки Кейтилин, что та даже не сразу решилась ответить ей. А уж после того, когда Тилли начала лихорадочно махать руками, изображая Кейтилин в беде, та не вытерпела и вцепилась в волосы девочки.
Как Тилли и предполагала, Кейтилин совсем не была такой сильной, как и Тилли. Той даже не пришлось касаться её кожи – она просто ударила Кейтилин в живот, чтобы та ослабила хватку, а затем вновь сильно ударила её в плечо, схватила за руки и вывернула их. Кейтилин закричала от боли, а Тилли не теряла времени даром и стукнула девочку коленом.
– Прекрати! Мне больно?
– Больно, да? Больно? А если кожи коснусь, будет больно?
– Отпусти меня!
– Самая умная тут, считаешь? Я тебе скажу, кто тут самый умный! Богатейка! Дура набитая! Папаша твой от шлюхи тебя родил, а та сбежала!
– Прекрати!
Последний крик заставил Тилли остановиться. Она словно услышала свои слова со стороны; не то чтобы они её ужаснули (ругалась она порой и покруче), но она вдруг поняла, что это было, пожалуй, перебор. Несправедливо, что ли. В смысле – да, Кейтилин слабачка и полная дура, но папу трогать, наверное, было лишнее ...
Девочка отпустила руки, и Кейтилин упала на землю. Она плакала, и было видно, что ей хотелось разреветься в голос, но только сила воли удерживала её от такого позорного поражения. Глядя на неё, Тилли стало немного неловко: в городе она бы вообще не переживала, да ещё дала бы ей пинка как следует, но тут, в лесу, где никого больше нет, кроме них и фей ...
– Извини, – сказала она. – Про папу я зря, наверное.
Кейтилин ничего не отвечала, уткнувшись носом в землю.
– И опасности ты не боишься, – немного подумав, добавила Тилли. – Ты меня все-таки спасла. Много раз.
Она села рядом с упавшей Кейтилин, не зная, что делать дальше. Обниматься лезть не хотелось, да и оттолкнула бы она её (Тилли бы так и поступила на её месте), а добрые слова говорить она не умела. Особенно девочкам.
– Эй, – тихо спросила она. – Тебе лучше?
– Я не уверена в своей правоте, – наконец сказала Кейтилин. – Это неправда. Я говорю уверенно, но меня просто так научили в школе. Я, правда, ничего не знаю об этом лесе, но я должна вести себя так, понимаешь?
– Не понимаю, – честно ответила Тилли, но затем добавила: – Но это тяжело, наверное.
– Я, правда, чувствую себя бесполезной! – вскричала Кейтилин и подняла голову. – Я не умею готовить, не умею колоть дрова ... Я туфли-то решила надеть просто потому, что была уверена, что ничего с ними не сделается! Я же во дворец иду, а там девочки должны быть красивыми! А тут ...
– А дворец-то тебе зачем? – спросила Тилли.
Кейтилин не ответила на этот вопрос. Она села на колени, ссутулившись и нервно теребя пальцы. В её золотых волосах запутались павшие листья, а одежда была немногим чище, чем у Тилли. И, что самое страшное, её, по всей видимости, это вообще не напрягало.
– Ну ладно, не отвечай, – пожала плечами Тилли. – Мне-то что.
Они замолчали. Кейтилин периодически всхлипывала и тыльной стороной ладони вытирала слёзы, а Тилли рассматривала мыски своих стоптанных бот, теребила дырявую юбку и не знала, что нужно говорить в таких неловких ситуациях. Феи шелестели листьями, разговаривали друг с другом, смеялись, и всё это незаметно вплеталось в музыку леса – с пением птиц, карканьем ворон, хрустом веток и прочими звуками, наполнявшими Гант-Дорвенский лес жизнью.
И ни одного признака погони. Ни затаившихся хихикающих фир-дарригов, ни злого бульканья фочанов, ничего. Только покой, умиротворение и повисшая в наполненном запахами воздухе неловкость.
– Извини, – ещё раз произнесла Тилли.
– Ничего, – тихо ответила Кейтилин.
– Это ... ты не бесполезная. Хотя ты мне и не нравишься.
Кейтилин повернула голову набок. Тилли была бы рада заметить в её глазах надежду, или радость, или что-то такое, но во взгляде златовласой несносной девчонки были только грусть и покорность. И это заставляло Тилли чувствовать себя ... неправильно.
– Правда? – тихонько спросила она.
– Ага, – сказала Тилли. – И не только из-за пирожных. У тебя и одеяло, и топором машешь ...
– Это хорошо.
– Ага.
Они вновь замолчали, правда, теперь уже не так неловко, как несколько минут до того. И песни фей теперь не казались Тилли такими невыносимыми.
– Вечереет, – внезапно произнесла Кейтилин, и Тилли только сейчас заметила, что всё вокруг стало бледно-синим. – Надо ночлег искать. Где фей нет и комаров.
– Ага, – негромко согласилась Тилли, и тут её как будто ударило обухом по голове. Она резко повернулась к подруге и внимательно стала изучать её одежду. Кейтилин хотела её спросить, что с ней не так, когда Тилли радостно воскликнула:
– Слушай, у тебя же рукава не спалены!
Кейтилин тут же подняла свои руки и начала их рассматривать: помимо старых ожогов от прикосновения Тилли, на её одежде, в самом деле, не было никаких подпалин. Ни на животе, ни на локтях, ни в других местах, куда её колотила Тилли.
– И в самом деле, – произнесла она. – Может быть, это заклинание спадает? Как думаешь, Тилли?
Девочка радостно улыбалась, но затем постепенно её улыбка сходила на нет.
– Вовсе не из-за этого, – наконец произнесла она. – Просто ты мне не помогала. Мы с тобой подрались, и из-за этого, видимо ...
– А ты оставляешь ожоги только тем, кто тебе помогает? – спросила Кейтилин, и Тилли ущипнула саму себя: вот дуреха, прокололась на такой ерунде! – Ты мне об этом не говорила.
– Потому и не говорила, – ответила Тилли, опуская взгляд. В эту минуту ей хотелось лечь на землю и умереть. – Так мне Паучий Король сказал. И я тебе говорила! Ну, чтобы ты проваливала. Помнишь, когда встретились?
– Про «проваливай» я помню, – кивнула Кейтилин. – А про проклятье ни слова. Ну ладно, это уже не так важно, всё равно вместе идём. Найдём ночлег, и вот тогда я врежу тебе от души!
После этих слов Тилли захотелось заплакать. Она с благодарностью взглянула на подругу, понимая, что её простили, раз даже такая девчонка, как Кейтилин, сказала ей, что врежет. Хотя это, как она говорит, «ужасно невоспитанно».
– Ага, давай, – кивнула она. – Я тебе даже отвечать не буду, честно-честно!
И они двинулись вперёд, не ориентируясь по сторонам света и не высматривая берёзы вдали. Воздух и деревья становились все синее и синее, а феи, сопровождавшие девчонок с самого начала их пути, радостно топали вслед за ними.
Подходил к концу второй день их путешествия.
|
|
Мне понравилось!