– Мисс Алар... – обратился ко мне администратор отеля.

– Миссис, – машинально поправила я.

– Прошу прощения. Миссис Алар, подтвердите, пожалуйста, формуляры.

С едва заметной улыбкой он протянул мне какие-то бумаги. Толком не прочитав, я приложила руку к заговоренной части гостиничной формы, украсив документ семейным гербом, и вернулась к разглядыванию огромного холла гостиницы. Вероятно, у меня на лбу было написано «провинциалка» или я так часто вертела головой, стараясь все рассмотреть, что на меня стали оборачиваться постояльцы и сновавшие туда-сюда служащие.

А мне было все равно. Такого диковинного оформления я никогда не видела. Зал освещало множество мелких ярких шариков, которые плыли под потолком по разным траекториям и все вместе удивительно точно повторяли движение планет вокруг светила. На стенах висели портреты ученых-астрономов древности с неестественно серьезными, сосредоточенными лицами. На многочисленных столиках стояли огромные букеты незнакомых мне цветов, которые качали тяжелыми макушками, словно на ветру.

– Ваши ключи. – Портье уже вовсю улыбался, протягивая мне конверт с электронными карточками. – Мартин проводит вас до номера и поможет с багажом.

– Спасибо.

Тот самый Мартин бесшумной тенью возник за спиной и, вежливо попросив следовать за ним, направился к лифтам. За ним, словно воздушный шарик на привязи, поплыл мой огромный пузатый чемодан – шутка ли, девушка на две недели приехала в командировку. Я с завистью вздохнула – в столице даже простые служащие обладали даром.

«Ого! Да у меня холл в квартире меньше!» – мелькнула непрошеная мысль, когда двери лифта бесшумно распахнулись.

А судя по смешку и удивленному взгляду Мартина, она не просто мелькнула, а еще и сорвалась с языка. Я покраснела и шагнула в кабинку вслед за носильщиком. Все стены были увешаны зеркалами, у дальней располагалась симпатичная скамейка, обитая бархатом. А у панели с кнопками стоял пожилой мужчина в форме. И тоже улыбался.

– Четвертый этаж, пожалуйста, – попросил Мартин, и лифтер, – а кстати, как правильно называется эта должность? – послушно нажал нужную кнопку.

Едва двери стали закрываться, как к нам присоединился еще один пассажир: высокий брюнет с белой кожей, красивыми, но жесткими, аристократичными чертами лица. Он был одет в строгий деловой костюм. И выглядел бы тоже строго, если б не ослабленный узел галстука, расстегнутая верхняя пуговица на рубашке и насмешливая ухмылка. Я снова покраснела, когда до меня дошло, что потешался он над тем, как я беззастенчиво пялилась на него.

– Простите, – едва слышно пролепетала я.

В ответ мне просто кивнули, все так же ухмыляясь.

– Восьмой, – бросил незнакомец.

Двери закрылись, и мы полетели вверх.

Номер оказался чудесным: светлым, просторным с огромными окнами, из которых открывался чудесный вид на парк. Но больше всего меня впечатлила кровать – ни на что другое из обстановки я не обратила внимания. Зажмурилась, представив, как мы с Риком могли бы провести время на такой мягкой площади. И снова покраснела.

Мы поженились не так давно, поэтому мечты о близости с любимым мужем были все еще волнительны. Девушке с моим строгим провинциальным, почти монашеским воспитанием не полагалось быть настолько раскрепощенной. То ли дело жительницы столицы...

Хм... а я как раз была в столице. На губах расплылась широкая улыбка. Разбежавшись, я запрыгнула на кровать, перекатилась на спину, раскинула руки в стороны и снова размечталась, наблюдая, как по потолку плывут светильники, образуя облака...

Из приятной дремы меня вырвал настойчивый телефонный звонок.

– Панни, ты добралась? Все хорошо? Ничего не случилось? – Из наушника полились вопросы мужа, в голосе которого звучали нотки неудовольствия и раздражения.

– Прости, Рикки, я немного замоталась. Все хорошо, добралась без приключений. Гостиница чудесная, тебе здесь понравится. Жаль, что ты приезжаешь только через неделю. Тут та-а-акая кровать. – Последние слова я намеренно произнесла с придыханием.

На другом конце провода послышались хриплые смешки.

– Мы все наверстаем, обещаю.

– Люблю...

– И я тебя, – отозвались на другом конце. – Мне пора возвращаться на совещание.

– Беги, – расстроилась я и отключилась.

***

– Миссис Алар, не хватает двух работ...

– Двух декораторов сегодня не будет...

– Пандора, мне кажется, эти картины не уживутся рядом...

– Здесь не хватает света...

– Миссис Алар, вы привезли лишние документы...

Голова шла кругом. Мне уже не один раз приходилось организовывать выставки разных художников у себя в Рукках, что в Северных землях, поэтому схема работы была продумана и отработана до мелочей. Но здесь почему-то все с самого начала шло кувырком.

Ко всему прочему, в этот раз картины были несколько... необычными и постоянно мешали сосредоточиться на работе.

Автором работ была умопомрачительная красавица и довольно сильная колдунья, которая сумела сотворить эротические, но совершенно хулиганские шедевры. На всех полотнах была изображена сама художница в разных позах. С виду – это были обычные двухмерные рисунки. Но стоило взгляду задержаться на них чуть дольше, полотна оживали: то девушка вам подмигивала, то обиженно надувала губки, то поправляла корсет, привлекая внимание к аппетитным холмикам, то начинала стягивать трусики или...

Я замерла у одной из картин и стала разглядывать красивую девушку, которая в сексуальной позе отдыхала на черных шелковых простынях. Девушка томно потянулась, провела руками по телу, погладила шелк простыни и вызывающе выгнулась. Я облизнула пересохшие губы, а воображение подкинуло пару картин со мной на этих самых простынях. Пришлось помотать головой, чтобы прояснить сознание.

Ух... Надо будет попросить доплату за тяжелые условия труда.

К вечеру я была так измотана, что ни о чем, кроме ужина и сна, и не мечтала.

В зале ресторана было многолюдно, на сцене рояль наигрывал популярные мелодии. Я сначала опешила, подумала, что музыка идет в записи. Но, присмотревшись, заметила, что клавиши утопали в такт подсвеченным на дисплее нотам. Это было очень необычно, у нас на севере так свободно мало кто так виртуозно владел магией. А здесь это было в порядке вещей и встречалось на каждом шагу.

Я сидела за столиком в дальнем углу и лениво ковырялась в тарелке, не обращая внимания на окружающих. Передо мной были разложены эскизы оформления той самой картины с девушкой на шелковых простынях, и я никак не могла остановиться на каком-то одном. Я была увлечена подбором варианта, поэтому не сразу заметила, что кто-то со мной разговаривает. И только когда напротив меня уселся мужчина, я вернулась к реальности.

– Молчание – знак согласия, – закончил он свою речь и очаровательно улыбнулся.

– Что? – Я непонимающе уставилась на него и растерянно захлопала глазами.

Мужчина тихонько рассмеялся. И это был очень странный смех. Вернее, странно выглядел мой собеседник – глаза оставались не просто холодными, ледяными. Еще более удивительным оказался тот факт, что я не смогла удержаться и улыбнулась в ответ.

– Я сказал, что не люблю ужинать в одиночестве. И спросил, можно ли к вам присоединиться, вы здесь, пожалуй, самый знакомый мне человек.

– А-а-а, да, конечно.

Я стала торопливо собирать разложенные по столу рисунки, при этом едва не опрокинув бокал с вином и не нырнув локтем в тарелку. А потом до меня дошел смысл сказанного. Я подняла глаза и присмотрелась...

– Вы тот, из лифта! – выпалила я, прежде чем успела сообразить, что несу.

А когда поняла – отчаянно покраснела, чем вызвала у мужчины очередной смешок. И снова был этот странный тяжелый взгляд, который резко контрастировал с приветливой улыбкой на губах. И под этим взглядом я почувствовала себя... неуютно... словно меня оценивали как... товар? Но хуже всего – я не могла отвести глаз, отвернуться, чувствуя, как этот незнакомец медленно но верно проникает куда-то глубоко, пытаясь добраться до моих самых сокровенных мыслей и желаний. Стало страшно.

Появление официанта сгладило неловкую ситуацию. Мой неожиданный компаньон отвлекся на заказ, дав мне тем самым немного времени прийти в себя.

– Тириас, – представился мужчина.

– Пандора.

– У вас интересные... рисунки... – многозначительно протянул он. – Позволите взглянуть поближе?

Я пожала плечами и протянула верхний набросок, хотя так и не поняла, чего интересного он нашел в эскизах. Впрочем, со стороны, вероятно, это выглядело совсем по-другому.

Тириас долго вертел листок в руках, а потом засыпал меня вопросами, причем настолько профессиональными, что казалось, он тоже занимается выставками. Разговор закрутился вокруг моей работы, и я постепенно расслабилась, даже стала получать удовольствие от его общества.

Я не заметила, когда моему собеседнику принесли ужин. Как-то пропустила тот момент, когда ресторан постепенно опустел. Мы все говорили и говорили. Но, в конце концов, усталость взяла свое, и пришлось расходиться.

– А приходите на выставку, – вдруг предложила я.

Какая муха меня укусила и заставила позвать его на открытие, еще и вручить пригласительный билет, я не знала. Долго размышляла над этим, пока поднималась в номер и готовилась ко сну, но, так и не найдя ответа, решила отбросить эти мысли за ненадобностью. Может, повезет и он окажется настолько занят, что забудет об этом.

Половину следующего дня я никак не могла сосредоточиться на работе. Из головы никак не выходил разговор с Тириасом. Что-то мне казалось неправильным, неестественным. Снова и снова прокручивая события вечера, я никак не могла понять, что именно мне не понравилось.

Следующим вечером, когда торжественная часть мероприятия уже завершилась гости спокойно прогуливались по галерее, наслаждаясь чудесными работами, непринужденно беседовали и потягивали шампанское, стало понятно, что мне все-таки не повезло.

Тириас появился как-то неожиданно, словно возник из ниоткуда. Элегантный, в черном строгом костюме, и галстук на этот раз был завязан в аккуратный узел (хотя, надо признаться, слегка растрепанным он мне нравился чуточку больше). А в руках – две розы. И направлялся он прямиком ко мне.

Поймав его взгляд, я едва не выронила бокал. Свободной рукой быстро проверила прическу, нервно провела по платью, расправив несуществующие складки. И приготовилась выдать заранее придуманное вежливо-официальное приветствие. Сделала глубокий вдох. И выдохнула, так ничего и не сказав, когда он подошел совсем близко, протянул руку и улыбнулся.

Мне ничего не оставалось, как протянуть свою руку в ответ. Но вместо того, чтобы пожать ее, Тириас наклонился и коснулся губами кончиков моих пальцев.

– Вы сегодня ослепительны, – произнес он и вручил мне один из цветков. – Надеюсь, я не пропустил ничего важного.

Мужчина постарался придать лицу виноватое выражение.

А я стояла и молчала, не в силах выдавить из себя ни звука, лишь отрицательно покачала головой. Его жест... и цветы... на глазах у всех... Это было так чудесно. Такого со мной никогда еще не было. И на душе сразу стало так тепло, так хорошо. Всю мою нервозность и усталость как рукой сняло. На губах расцвела искренняя улыбка.

Пока я пребывала в эйфории, гость оправдывался за свое опоздание.

– Надеюсь еще успеть выразить свое восхищение автору, – закончил гость.

– Д-да, конечно. – Я стала оглядываться в поисках художницы. – Сарика должна быть где-то здесь.

Это был замечательный вечер, пожалуй, один из лучших. Тириас был очень обходительным и внимательным.

Как оказалось, вторая роза предназначалась Сарике, чему та была рада – никто другой и не подумал подарить девушке цветы. Мужчина засыпал ее комплиментами и был так очарователен, что художница сама провела ему экскурсию и рассказала про самые интересные работы. Мне показалось, что ему очень понравилась... выставка...

А после возвращения в отель, мы еще долго сидели в ресторанчике на пляже и делились впечатлениями.

С того дня мы взяли за правило каждый день ужинать именно там – на открытой веранде с видом на море...

***

Сегодня у меня был выходной – в воскресенье галерея была закрыта. Я решила посвятить этот день прогулкам по городу. Правда, только осмотром столицы дело не закончилось: все послеобеденное время я провела в «Торговом городе» – отвела душу. Вернулась в отель я уже ближе к вечеру, без значительной части гонорара, но зато безумно довольная и с огромной количеством пакетов.

Тириас снова предложил поужинать на пляже. Вечером там должен был играть оркестр без музыкантов под управлением какого-то знаменитого в столице дирижера. Мне страсть как хотелось увидеть такое волшебство, ведь сотворить подобное (управлять целым оркестром дело-то не шуточное! а так, чтоб еще и музыка приличная выходила!..) мог только довольно способный маг. И для меня – обычного человека, обделенного какими бы то ни было способностями, – это было настоящее чудо.

Собиралась к ужину я сегодня гораздо тщательнее. А когда поймала себя на том, что размышляла, понравится или нет мой вид кавалеру – испугалась. Испугалась того, что мне хотелось ему нравиться. Его внимание будило во мне какие-то новые чувства, которые до этого я никогда не испытывала. Даже с мужем.

Муж... Стоило вспомнить о нем, как волна презрения к себе остудила мой пыл и свела на нет все желание куда-то идти.

В дверь постучали. Прибыл посыльный, который принес сиреневую розу и маленькую записку от Тириаса. Он будет ждать меня внизу у помоста, который соединяет ресторан гостиницы с пляжным.

Что же делать?

Я еще раз посмотрела на себя в зеркало – сиреневое платье (роза оказалась как раз в тон моему наряду) с глубоким декольте и открытой спиной сидело просто идеально, волосы были убраны в простую «ракушку» и украшены шпильками с жемчужинами, на шее – нитка такого же жемчуга. Я себе нравилась. Очень. И после стольких приготовлений оставаться в номере я посчитала преступлением.

Решив, что это все же концерт, а не свидание, я закинула в клатч телефон, ключи и еще пару мелочей и быстро покинула номер. Пока не передумала.

Заблудиться было невозможно – в ресторан, а оттуда на пляж, тянулась цепочка нарядно одетых леди и джентльменов. Поначалу я даже опешила от такой роскоши. Но под одобрительным взглядом Тиариса тут же расслабилась – с нарядом угадала. Сам он, впрочем, как всегда, был в строгом, но сегодня светло-сером костюме. Красив, ничего не скажешь.

– Ты прекрасна, – едва слышно проговорил он и, предложив взять себя под руку, повел меня на террасу.

Нас усадили за столик в углу, откуда была хорошо видна сцена, которую возвели прямо на воде. Пока мы обменивались впечатлениями за день – вернее болтала в основном я, рассказывая, как бродила по городу и скупала все подряд, – организаторы завершали подготовку.

Верхний свет погас, сцена же наоборот вспыхнула огнями рампы под прицелом множества прожекторов. По бокам загорелись два огромных экрана, на которых крупным планом показали того самого дирижера и замысловато расставленные за его спиной инструменты. Музыкантов действительно пока не было.

Стоило магу-дирижеру взмахнуть палочкой, как инструменты послушно зависли в воздухе. Взметнулись смычки и нежно коснулись струн скрипок. Зазвучали первые ноты удивительной мелодии.

Нескольких аккордов хватило, чтобы я узнала одно из произведений Моцарта, которое я выбирала для своей первой в карьере выставки. Тогда же я открыла для себя звучание гобоя.

Но сегодня этот «Концерт для гобоя» звучал по-другому. Мягко, нежно, легко, обволакивал ласковой мелодией и уносил с собой куда-то ввысь. Это было восхитительно. Чистый восторг. Никогда раньше ничего подобного не слышала.

Меня переполняла буря эмоций, буквально распирало изнутри. Я посмотрела на Тириаса, он сидел с отрешенным видом, уставившись немигающим взглядом куда-то на сцену, а на губах играла едва заметная улыбка.

Вступил гобой – и окружающее перестало иметь значение. Все пространство окрасилось в розовый цвет, а в небе распустились нежные весенние цветы. Моя душа словно ожила, покинула тело и закружила где-то там, над водой, увлекаемая в сумасшедшем танце таким же невидимым как и она сама партнером. И было так хорошо, словно я наконец обрела то, что так давно искала, словно все кусочки мозаики сложились в нужный узор, словно сейчас рядом со мной в этом безумном вальсе кружила давно потерянная вторая половинка.

Но с последними нотами схлынуло и очарование момента. Зал потрясенно молчал, потом послышалась пара хлопков, и следом уже все зрители разразились бурными аплодисментами.

Посмотреть на Тириаса снова я почему-то не решилась. Было такое ощущение, что он только что разделил все мои чувства.

Когда отзвучали три части концерта, организаторы пригласили всех на фуршет, но есть совсем не хотелось.

– Прогуляемся? – словно прочитав мои мысли, предложил Тириас. И я, все так же не поднимая на него глаз, просто кивнула.

Мы спустились с террасы и свернули в сторону пустынного пляжа, подальше от людей. Мой спутник позволил мне самой выбрать направление. А я шла в темноту, туда, где никого не было. Хотелось сбежать, спрятаться ото всех.

По песку на шпильках идти было невозможно и я, недолго думая, стянула босоножки и пошла босиком, с удовольствием зарываясь ступнями в еще немного теплый песок. Рядом шумела волна, набегая на берег, постепенно вязла в песке, обдавая соленой водой кончики пальцев.

Сегодняшнее представление потрясло меня. Я уже не один раз за вечер пожалела, что обычный человек. Со времени вступительных экзаменов в Магическую академию, когда я с треском провалила все испытания, прошло довольно много времени и, казалось, удалось смириться с обделенностью. Но с тех пор, как я стала работать с Сарикой... И сегодня, завороженная зрелищем, восхищенная силой и фантазией маэстро, я снова почувствовала себя слабой бесталанной неумехой.

– Эх, как бы я хотела обладать хоть какими-нибудь способностями! – наконец вслух сказала то, что было на душе.

Я подхватила подол платья и вошла в море по щиколотку. Вода была уже прохладной, я поежилась, а на коже появились мурашки.

– Разве быть простым человеком так плохо? – раздалось сзади.

Я пожала плечами.

– Наверное, хорошо, но мне бы хотелось... уметь что-то особенное... создавать... да хотя бы малюсенькую волну... – Я взмахнула руками, представив, что поднимаю стену из воды. – Или...

– И одним неосторожным заклинанием или действием погубить какой-нибудь прибрежный городок, – перебил меня Тириас, голос его был серьезен. – Магия – это не игрушки, Пандора, а огромная ответственность. Допусти оплошность и кто-нибудь может пострадать. Это не так здорово, как может казаться со стороны.

Он был прав, безусловно, но все же... Я вышла из моря.

– Да хотя бы маленький огонек сотворить, чтобы прикурить сигарету, – грустно улыбнулась я мужчине.

Тириас подошел ко мне, взял мою руку, перевернул ладонью вверх. Своей рукой он прикрыл мою, а когда отнял ладонь, на моей руке горел огонек. Я залюбовалась. Маленькое персональное солнышко, такое живое и очень хрупкое. Оно дарило тепло, не обжигая. Это было потрясающе, но... сделано не мной... Я сжала руку в кулак, а когда разжала – огонька уже не было.

Сзади подул ветер, волна ударила прохладной водой по ногам. Я вздрогнула и, обняв себя руками, стала растирать предплечья. Тириас снял свой пиджак и накинул мне на плечи. Накинул, но руки с моих плеч не убрал.

Я упорно старалась разглядеть узор на его галстуке, боясь даже поднять глаза. Мужская рука ласково коснулась моего лица, нежно погладила и приподняла голову за подбородок. Тириас поймал мой взгляд, молча спрашивая разрешение на то, чего мне, откровенно говоря, хотелось, и чего я безумно боялась. Не встретив отказа и не дав времени передумать, он склонился и поцеловал меня. И это был не тот поцелуй, который соблазняет, а тот, который завоевывает.

Я уперлась руками в его грудь, стараясь сохранить хоть какое-то расстояние между нами, но Тириас не оставил никакого шанса – он сгреб меня в объятия, стиснул так, что я не могла даже пошевелиться. И я сдалась, обмякла в его руках и ответила. И натиск тут же ослаб. Поцелуй стал нежным, глубоким и каким-то интимным. Кажется, разум меня совсем оставил. Я закрыла глаза и улетела куда-то ввысь, к звездам.

Тир оторвался от моих губ, и я смогла наконец сделать вдох. С прохладным воздухом вернулся и здравый смысл.

Мужские губы проложили дорожку из поцелуев по шее, скользнули по плечу... И когда успел пиджак сползти и упасть к нашим ногам? Но стоило горячей ладони Тириаса коснуться моей обнаженной груди, я совсем очнулась от чувственного наваждения.

– Нет, – прошептала я, пытаясь оттолкнуть мужчину. – Не надо, пожалуйста.

Тириас застыл. Медленно, нехотя, он поправил бретельку моего платья, прикрыв грудь, успокаивающе провел рукой по спине. Я не смогла сдержать дрожи.

– Пожалуйста, – еще раз попросила я.

Он отступил. Не поднимая глаз, я сделала пару шагов назад.

– Пандора... – Голос Тира был хриплым, низким.

Но было уже поздно. Я полностью пришла в себя, вспомнила о муже, осознала что творю. Стало стыдно. Я зажмурилась, помотала головой и, развернувшись, со всех ног рванула от него.

«Дура! Дура! Дура! – ругала я себя, пока бежала босиком по помосту. – Допустить такое! А как же Рикки? Как теперь смотреть ему в глаза?!»

Я забежала в холл и под изумленными взглядами портье бросилась к лифту. Не дожидаясь, когда лифтер спросит, я нажала на кнопку нужного этажа и отвернулась от мужчины. Меня трясло от злости, стыда и... Нет, об этом даже думать нельзя.

Фурией ворвавшись в номер, я застыла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Взгляд наткнулся на графин с каким-то спиртным на маленьком столике посреди комнаты. Не раздумывая, я налила полстакана и в несколько глотков осушила его. Сделала вдох... И чуть не умерла. Горло горело, из глаз брызнули слезы, я закашлялась. Но ощущение растекавшегося по венам тепла мне понравилось. Зря раньше никогда не пробовала ничего крепче вина. Вторые полстакана пошли легче. После третьей порции я отправила сообщение мужу, что позвоню ему завтра. Не готова была я к беседе с ним.

Я успела умыться, переодеться и сделать еще пару глотков «успокоительного», когда пришел Тириас. Я открыла дверь и уставилась на него уже довольно пьяными глазами.

– Пандора... – Он нахмурился и принюхался. – Давай поговорим.

Но разговор меня не интересовал. Я опустила взгляд и наткнулась на свою обувь, выхватила у него из рук босоножки, про которые совсем забыла, и закрыла дверь.

– Пандора, черт тебя побери! – Тириас ударил по двери. – Давай поговорим! Открой!

Я включила телевизор и сделала громче звук. С заметно опустевшей бутылкой в руках я забралась в кровать. Так и уснула.

В галерею в понедельник я, конечно, опоздала. Голова раскалывалась, во рту, кажется, ночевали какие-то бездомные зверюшки. Но было столько посетителей, что пришлось забыть о своих проблемах и полностью сосредоточиться на работе. К вечеру я была выжата как лимон.

Ужинать в гостиничном ресторане я не решилась, поэтому есть пришлось в кафе недалеко от галереи. В отель я вернулась ближе к полуночи, пребывая в скверном настроении. Разговор с мужем дался тяжело, но снова отделаться сообщением не было никакой возможности – Райкер не дурак, заподозрил бы неладное.

Вместе с ключами от номера администратор вручил мне конверт. Я неуверенно повертела его в руках. Пусть это было трусливо, но вскрыть его я не решилась. Вместо этого, оставила письмо администратору и попросила вернуть его отправителю.

Пряталась я и во вторник, и в среду.

В четверг я решилась спуститься к завтраку, но Тириас не появился. Не пришел он и к ужину. И я почему-то расстроилась.

А в пятницу приехал муж.

***

День не задался с самого утра. Я снова умудрилась проспать, пропустила завтрак и опоздала в галерею, где полным ходом шли сборы – выставка закончилась, и теперь картины упаковывали и грузили для переезда. Все прекрасно прошло бы и без моего присутствия, но совесть не позволяла мне, организатору выставки, пускать все на самотек.

Райкер приехал ближе к обеду. Я крутилась как белка в колесе, поэтому не то что побыть наедине или пообедать – поговорить нам толком не удалось. Усадив его в отведенном мне кабинете, я продолжала заниматься сборами, нет-нет забегая проведать мужа.

В отель мы вернулись к ужину. Я с ужасом ждала момента, когда Рикки предложит пойти в ресторан, но судьба была благосклонна ко мне – мне удалось уговорить его заказать еду в номер. Но радовалась я рано: вместе с ужином доставили пару пригласительных в казино, где сегодня снова играла живая музыка и выступала Икара – любимая джазовая певица Райкера. Поэтому наскоро перекусив и переодевшись, мы спустились вниз.

В зале было оживленно. Вокруг игровых столов собрались группы по интересам, со стороны игровых автоматов то и дело раздавались крики восторга, стоны разочарования, звон монет. Кто-то расположился в креслах, потягивая напитки. А кто-то занимал места возле импровизированной сцены в ожидании выступления той самой дивы.

Рикки был в прекрасном настроении, его глаза горели возбуждением и предвкушением прекрасного вечера. Я же была напряжена – интуиция просто вопила, что не стоило приходить сюда. Пробежав глазами по толпе, я наткнулась на пристальный и очень злой взгляд. Сердце ухнуло в пятки, и, кажется, я побледнела.

Не отрывая от меня взгляда, Тириас извинился перед своим собеседником и направился прямо ко мне. Увидев, что я не одна, он нахмурился, но шага не замедлил.

– Добрый вечер, – произнес он низким голосом, в котором промелькнули нотки раздражения.

Я неуверенно кивнула в ответ. Рикки удивленно посмотрел сначала на меня, потом на Тириаса, но, тем не менее, ответил на приветствие, протянув руку.

– Рикки, это Тириас, про которого я тебе рассказывала.

На лице мужчины появилась усмешка.

– Тириас, это мой муж Райкер Алар.

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Спасибо вам за то, что присмотрели за моей женой. – Муж посмотрел на меня и, приобняв, прижал к себе. – Я боялся, что она тут совсем заскучает. – Он широко улыбнулся мне и подмигнул.

– Это не составило труда. – И снова эта усмешка на холеном лице. – Не хотите присоединиться к нам за столом? Нам как раз не хватает одного игрока.

Тириас обращался исключительно к Райкеру, словно меня и не было рядом. Я начала тихо закипать.

– Боюсь, Пандоре станет скучно, мы планировали...

– Так сейчас начнется выступление. Думаю, вашей жене должно понравиться, женщины любят такую музыку. Соглашайтесь, будет весело.

Тириас улыбался широко и приветливо. Вот только глаза были злыми. И мне это не понравилось, но спорить и встревать в мужской разговор я не рискнула.

В итоге меня отправили наслаждаться музыкой, а Рикки присоединился к компании мужчин за карточным столом. Но «наслаждаться» не получалось, я то и дело бросала косые взгляды в сторону игроков. Похоже, мужу было весело, он все время смеялся, и, когда ловил мой обеспокоенный взгляд, салютовал бокалом. Несколько раз я подходила к игрокам проведать мужа. Но под недовольное фырканье пожилых джентльменов и не очень одобрительные взгляды мне пришлось оставить их в покое.

Действо на сцене мне действительно понравилось. А болтовня с поклонницами, которые рассказывали разные мелочи про артистку, отвлекла. Меня уговорили поиграть в «женские» игры. Я выиграла несколько фишек в «магических шарах», угадав, каким цветом загорится создаваемый крупье шар. Но весь выигрыш я тут же спустила в рулетку, пару раз поставив не на то число.

Потягивая вино, я стояла и наблюдала за игрой своих новых знакомых дам, когда ко мне обратился один из работников зала:

– Миссис Алар, ваш муж просит вас...

Дальше я уже не слушала, лишь спросила, куда мне идти.

– Пятнадцать тысяч лирей? – услышала я, едва отрыла дверь и вошла в комнату, куда меня привели. – Я все выплачу, дайте мне лишь немного времени! – чуть ли не кричал Райкер. Я перевела взгляд на того, к кому обращался мой муж. Тириас стоял у бара и наливал себе порцию выпивки.

– Райкер, – совершенно спокойно заговорил Тир и, развернувшись, так же спокойно встретил мой взгляд, – вы проиграли, и я желаю получить свой выигрыш сейчас. – Он слабо улыбнулся и приложился к бокалу.

– Что здесь происходит? – Мой голос был едва ли громче шепота.

Рикки тяжело опустился на диван, уронил голову на руки, а пальцами зарылся в волосы. Он был изрядно пьян и что-то бормотал себе под нос, но я никак не могла разобрать его слов.

– Ваш муж... хм... слегка проигрался в карты. – В голосе Тириаса слышалась насмешка.

Я присела рядом с мужем. Он поднял на меня несчастные глаза, но, уловив в моем взгляде страх, стал успокаивать и обещать, что он непременно все уладит. Но почему-то от таких заверений мне стало только хуже.

– Рикки, сколько?..

Муж отвернулся и снова что-то неразборчиво забормотал. Я даже придвинулась поближе, но все равно ничего не поняла.

– Ваш муж, Пандора, поставил на кон вас и проиграл, – нетерпеливо и раздраженно проговорил Тириас.

До меня даже не сразу дошел смысл сказанного. Я уставилась на мужа и могла лишь хлопать глазами.

– Как?.. - одними губами прошептала я.

Райкер отвел взгляд.

– Не всю вас, само собой, – хмыкнул Тириас, – а только ночь с вами. И теперь, либо вы поднимаетесь в мой номер, либо Райкер выплачивает пятнадцать тысяч лирей.

Стон мужа подтвердил слова Тира.

– Ты меня подставил! – простонал он куда-то в пол. – Ты все рассчитал и подстроил! Я не мог проиграть! Ты использовал запрещенные методы!

– Вы обвиняете меня в нечестной игре? Осторожнее, Райкер, я прекрасно видел, как вы вели игру! И пусть вы не обладаете никаким даром... – он многозначительно замолчал, но продолжения и не требовалось.

От удивления я открыла рот и тут же его захлопнула. Не хватало слов, чтобы выразить все, что я чувствовала в тот момент. Это был удар в самое сердце. В голове одна мысль вихрем сменяла другую. Но все сводилось к одному: муж, мой любимый и самый близкий мне человек, продал меня, сделал из меня живую ставку. И все это ради какого-то минутного удовольствия... желания выиграть?..

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Невольно я отодвинулась от того, кого, как я думала, знала очень хорошо. Я сидела, уставившись в пол, лишь краем сознания замечая, что вокруг суетились люди, кто-то входил и выходил. И очнулась только тогда, когда рядом вскочил Райкер и ударил Тириаса по протянутой ко мне руке. Не успела я даже моргнуть, как его оттащили в сторону и скрутили. А Тир снова протянул мне руку.

– Если вы не можете заплатить, то я хотел бы получить свой выигрыш прямо сейчас. – Никогда я не слышала, чтобы этот мужчина говорил настолько холодным тоном, тоном лишенным всяких эмоций. В голосе была лишь сталь.

Я подняла глаза и только теперь заметила, что за спиной Тириаса стоял мужчина в строгом костюме и пристально наблюдал за происходящим. Ну конечно, в таких спорных ситуациях, когда проигравший отказывался заплатить, вызывали внутреннюю службу безопасности казино, которая либо заставляла платить, либо сдавала властям.

Я перевела взгляд на протянутую руку. Связываться с правоохранителями не хотелось, да и нечем нам было заплатить такой огромный проигрыш. На банковском счете скопилось около половины тысячи лири, если продать дом, можно выручить еще тысяч шесть. Остальную сумму не наскрести. Выхода не было, я вложила свою ладонь в руку Тириаса.

– Пандора, не надо, не делай этого! Я найду выход! Займу у друзей... – Рикки попробовал вырваться, но ему не позволили.

Но я уже и не слушала. Тириас помог мне подняться, и на ватных ногах, стараясь ни о чем не думать, я последовала за ним.

В сопровождении того же мужчины из службы безопасности, мы поднялись в номер. Тириас проводил меня в спальню, сам же вернулся в гостиную. А я осталась стоять посреди просторной комнаты, уставившись на огромную кровать. Руки стиснули клатч так, что побелели пальцы, но разжать их я не могла себя заставить, держалась за сумочку, как за последний шанс к спасению. В мыслях злость на мужа, сменялась бешеным страхом перед тем, что будет. Я отчаянно искала пути к отступлению, пыталась найти слова, которыми можно было бы убедить Тириаса дать отсрочку, но прекрасно понимала, что для нас это неподъемная сумма.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Тир. Глядя мне в глаза, он снял пиджак и бросил его на спинку стула. Ослабил галстук и стянул его через голову. Все так же не отрывая от меня взгляда, медленно вынул из петель запонки и сложил их на стол. А когда он потянулся к пуговицам рубашки, я невольно сделала шаг назад. Глухое «нет» вырвалось непроизвольно. Мужчина замер, но уже буквально через мгновение он стоял вплотную ко мне. Я опустила глаза.

– Почему же «нет», Пандора? – Он протянул руку, подхватил выбившийся из прически локон и пропустил его сквозь пальцы. – Буквально несколько дней назад ты была готова сказать «да», – тихим доверительным шепотом сообщили мне.

Я покраснела. С головы до пят. Но, несмотря на это, отрицательно покачала головой. В ответ послышался смешок. Резким, рассерженным движением у меня отобрали сумочку, стянули с плеч шарф и небрежно отбросили за ненадобностью. Горячие мужские руки легли на обнаженные плечи, скользнули по рукам к запястьям, легкой лаской коснулись ладоней и вновь вернулись на плечи.

По телу пробежала дрожь. И это был вовсе не испуг...

– Не надо...

Едва сдерживая рыдания, я попыталась отступить. Не позволил. Поднял за подбородок мою голову и заставил посмотреть на него. Я посмотрела... и утонула в злых, горящих каким-то неведомым мне пламенем, глазах. Захотелось вернуть ту теплоту, те искорки смеха, которые сверкали в этих глазах еще в прошлые выходные.

– Еще как надо, – пробормотал он, вернув меня в реальность, и стал склоняться ко мне.

Я помнила его поцелуй... И очень хотела повторить, если бы... если бы не обстоятельства... В последний момент я нашла в себе силы отвернуться. Его губы скользнули по щеке, и у самого уха я услышала его шепот:

– Зачем противиться тому, чего ты сама хочешь...

Тир крепко прижал к себе, я едва успела втиснуть руки между нами. Дернулась, попыталась оттолкнуть, но добилась лишь того, что меня только крепче сжали. Он целовал лицо, шею, плечи, попытался снова поцеловать в губы, стискивал в объятиях, позволяя почувствовать, насколько ему не терпится.

Сил на борьбу не осталось. Я замерла, опустила руки и перестала сопротивляться, позволяя ему делать все, что Тириасу так хотелось. Заметив, что я сдалась, его движения изменились. Прикосновения стали легкими, нежными, дразнящими, словно он целовал свою женщину, а не получал расплату по долгам. Это было еще хуже. Лучше бы Тир оставался груб, быстрее закончил... все это.

Но нет, он был нежен и ласков, заставлял вспоминать, как было хорошо там, на берегу... Нервы сдали, и я совершенно по-детски разревелась.

– Не надо, пожалуйста... прошу тебя...

Тириас замер. А я уже рыдала; от обиды, что меня предали, от несправедливости, что купил меня тот, кто так нравился, от понимания того, что я сама во всем виновата...

Меня отпустили. Хлопнула дверь, и я осталась одна.

 Продолжение >>