Во всем виновата я :: Интернет-журнал Хроники Темного Двора

Всего лишь два ангела способны устроить отличное пекло.

Юзев Булатович

Полная тишина начинала действовать на нервы. Не было слышно ни пения птиц, ни жужжания и стрекота насекомых, ни шороха листьев деревьев, стоявших неподалеку. Ни звука. Я сидела на корточках посреди луга – пряталась от него в высокой траве. Та, что под ногами, росла так густо, что сквозь нее невозможно было разглядеть почву. Может, это искусственный газон? Я потрогала его руками. Нет, трава казалась настоящей: мягкая и бархатистая, как и возвышающиеся надо мной зеленые стебли, усыпанные мелкими листочками. А какое здесь небо! В очередной раз посмотрев наверх, я еще раз поразилась его васильковому цвету – такому яркому, что слепил глаза больше местного светила.

Это не Земля, точно. Да и воздух тут другой – густой и неподвижный, словно кисель. В ушах зазвенело, и я сделала глубокий вдох, а затем выдох. Дышалось на удивление легко, и в голове сразу просветлело, но тут другая напасть – становилось все жарче. Несмотря на то, что солнечные лучи сюда не доходили, пекло так, будто само небо пыталось сжечь меня дотла. Змея под правой лопаткой – клеймо Асмодея – недовольно шевельнулась, и я попыталась поменять положение – уселась прямо на траву, вытянув вперед ноги.

Ах ты черт! Только сейчас я заметила, что все еще в пальто. На летнем лугу, в такую жару! Неудивительно, что меня припекло. Я расстегнула пуговицы и уже вытянула руку из рукава, как вдруг услышала звуки. В оглушающей тишине, окружавшей меня, они прогремели как гром среди ясного неба. Кто-то шел по лугу, раздвигая на своем пути высокую траву. Я уже не чувствовала себя в безопасности и запаниковала: сейчас мое укрытие будет обнаружено! Мысленные уговоры, что я не должна его бояться, не помогали. Я боялась!

Крепко зажмурив глаза, я подтянула колени под самый подбородок и уткнулась в них, прикрыв голову руками. Шаги становились все слышнее, трава шелестела все громче – я нутром чувствовала его приближение. Мамочки! Не хочу! «Спаси и сохрани, спаси и сохрани, – мысленно твердила я, обращаясь неведомо к кому и еще сильнее вжимаясь лицом в колени. – Пусть он пройдет мимо, не заметив меня! Пусть пройдет!» В этот момент что-то легко коснулось моих рук, и я не выдержала:

– А-а!!!

Руста в постели Я мгновенно проснулась, открыла глаза – надо мной белел потолок нашей спальни в Дарк Хилл Кастле. Повернула голову – от окна на меня вопросительно смотрел муж. В руках он держал стопку бумаг – видно, что-то пытался разобрать в слабом утреннем свете.

– Мэт, – облегченно вздохнула я.

– Опять?

– Да. Все тот же кошмар.

– Ты знаешь, что я тебе могу помочь.

– Вспомнить?

Муж посмотрел на меня, как на больную, и покачал головой:

– Забыть.

– О, нет! – подскочила я на кровати. – Один раз мы это проходили. Больше никаких эликсиров и никаких забвений.

Глаза Войны сверкнули голубым пламенем:

– Надеюсь, ты помнишь, что я никогда и ничего не делал против твоей воли.

– Да, – примирительно улыбнулась я. – Я помню. Ты молодец. А я дура. Но в этот раз я поступлю умнее: постараюсь вспомнить сама. А если не удастся, постараюсь забыть. Тоже сама.

– Мазохистка. – Муж переместился ко мне на кровать. – Тогда я тоже немного тебя помучаю, ты не против?

– Я уже думала, ты никогда мне этого не предложишь, – блаженно зажмурилась я.

После завтрака я перебралась в гостиную и уселась за стол-бюро у окна. Все уже привыкли, что я занимаюсь делами в своем кабинете, так что здесь меня никто искать не будет. И это хорошо – я многое должна обдумать и решить, как следует себя вести дальше. Война мне не помощник – он, конечно, ведет себя безупречно, как истинный аристократ, и вообще: жена Цезаря должна быть выше подозрений. Но я-то знаю, что я подвела его и совершила что-то предосудительное. Или это совершили со мной. Знает ли Всадник всю правду? Или тоже, как я, бьется над загадкой, самостоятельно пытаясь взломать блоки в моей голове? Может быть, отсюда и мои ночные кошмары?

Нет, не верю. Только не он. Ревность ему, конечно, не чужда... Или это инстинкт собственника? Он владеет мной, и никто не имеет права посягать на меня без его ведома. Впрочем, все это, скорее, относится к Асмодею, ведь я его Фаворитка. Этот-то по-настоящему взбесился, когда узнал... А что именно он мог узнать? Неужели Клеймо работает как жучок? Ну нет, тогда бы он не дожидался меня в Дарк Хилле, а вытащил вовремя из всей этой передряги. Но даже если он все знает, его спрашивать я буду в самую последнюю очередь. Если вообще смогу задать когда-нибудь такой вопрос.

«Херц, ты случайно не знаешь, с кем я трахнулась на Пасху?» – «Конечно, котенок. Но его уже нет в этом мире. И в том. И в другом. Да ни в каком». – «О, какая жалость! Это был последний Небесный, Херц. Он меня понимал и жалел». – «Мне надоел этот последний Небесный! И предпоследний тоже». Я фыркнула, представив Асмодея в роли шевалье де Брильи из популярного сериала про гардемаринов.

Шевалье... Неужели это все-таки он? Насмешливый, непреклонный, проницательный и неотразимый Асали. Если это он, то наверняка во всем виновата я – спровоцировала, вот он и не выдержал. Что с ним могли сделать после этого, даже представить трудно. Что позволено архангелам в Пасху, то ангелам смерть. Если его наказали из-за меня, я никогда не прощу себе этого, никогда.

Так. Не думать об этом. Нельзя об этом думать. А о чем думать? О том, что помню. Тогда по порядку. Все началось в канун католической Пасхи. В то время, как все добрые католики молились или спешили совершить добрые дела, чтобы снять с души старые грехи, я совершала новый – возжелала встретиться с Асалиахом, ангелом и по совместительству руководителем проекта «Загадки прошлого». Каюсь, под надуманным предлогом – обсудить задание. На самом же деле... Я задумалась: а чего я собственно хотела тогда? Вот ведь, и сказать что-то внятное по этому поводу не могу.

Ну а если спросить у мальчишки, который дергает одноклассницу за косички, зачем он это делает, разве он сможет вам однозначно ответить? Нет! Так и я. Чем недоступнее и строже вел себя Асали, тем больше мне хотелось вывести его на какие-нибудь несвойственные ему эмоции. Относительно несвойственные. Ведь, когда мы первые встретились с ним, он вел себя куда приветливее: внимательно наблюдал за мной, улыбался и даже сказал своему приятелю, моему куратору, что со мной (вообще-то с блондинками, но я же блондинка!) легче работать. А потом, явно поддразнивая, небрежно махнул мне на прощание рукой. Тогда я и прозвала его Французом, потому что было в нем что-то от галантных французских кавалеров.

Но, наверное, я поторопилась с выводами, потому что во время наших следующих встреч – совершенно случайных – он вел себя гораздо холоднее, лишь иногда подтрунивал надо мной, чем нередко выводил из себя: я смешу его или все-таки привлекаю? Все чаще я склонялась к первому варианту. Хотя однажды, во время выполнения задания в Вавилоне что-то между нами возникло такое... Мы тогда встретились в городе: я с куратором и он со своей ученицей. Даже спали в одной кровати! Ничего неприличного, конечно, просто ночевка, к тому же между нами спала его ученица. Но на какой-то миг мне показалось... Нет, все-таки, наверно показалось.

Как бы то ни было, внешность французского аристократа времен Генриха IV все еще была при нем: волнистые волосы до плеч, усы, борода и выдающийся нос. А еще длинные ресницы, чуть вздернутая верхняя губа и темные глаза, в глубине которых таился манящий белый свет – не иначе как дорога на Небеса. Так, что-то меня опять занесло не туда... Буду протоколировать, чтобы не отвлекаться на лишнее.

Я достала из бюро чистый лист бумаги и записала первым пунктом – «Асалиах и я в Куинз-парке». Это я помню отчетливо: ровно в полдень я приехала в Глазго и поспешила на место встречи. Асали ждал меня, как мы и договорились, у главного входа. В свойственной только ему манере он бросил на меня быстрый взгляд исподлобья – то ли чем-то недоволен, то ли просто задумался, – в любом случае, мне тут же захотелось извиниться. Неизвестно, правда, за что. Слава богу, не успела – он, осмотрев меня с головы до ног, заметил:

– Прохладно сегодня. А будет еще и дождь.

– Да нет, – неловко улыбнулась я, застегивая верхнюю пуговицу пальто, (он что, намекал на то, что уже пора расходиться?). – Утром я слушала прогноз погоды, сказали, что будет ясно.

Асали пожал плечами, и я решительно шагнула вперед. Это был праздничный день, поэтому многие жители решили провести его в парке: взрослые стояли группами или прогуливались по тропинкам, дети с криками носились по зеленой траве. Я оглянулась на ангела, он тут же кивнул мне на уличную продавщицу:

– Может, купить орехов? Покормишь белок, у тебя это хорошо получается.

В глазах его плескался смех, и я облегченно вздохнула: передо мной снова был тот самый Француз. Он запомнил нашу первую встречу и мою неудачную попытку покормить белок. Я сразу осмелела:

– Купи, конечно. Но лучше я покормлю тебя.

Склонив голову набок, он прищурил один глаз, разглядывая меня, и я снова почувствовала себя неловкой школьницей, пришедшей на свое первое в жизни свидание.

– Ой, вот только не надо на меня так смотреть! Я пошутила. Шуток не понимаешь?

– Ах, это была шутка? – восхищенно протянул он. – Очень смешно. Но я не ем с руки, вот незадача.

– Да ну? – подхватила я его тон. – Но ведь надо когда-нибудь начинать, шевалье.

– Что за нелепое прозвище, – проворчал Асали, но послушно позволил себя отвести на поляну, с которой открывался замечательный вид на западную часть Глазго.

– Вам оттуда, – кивнула я на небо, – не так хорошо видно Землю. Посмотри, какая красота.

– Иногда она нам открывается и с высоты человеческого роста, – заметил он.

– Это да, – вынуждена была согласиться я. – Вот видишь, там, на переднем плане, – это церковь.

Он посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка:

– Вижу. И знаю.

Я тут же вспомнила, что еще не поздравила его, и поспешила исправить свою оплошность:

– С праздником Пасхи тебя, Асалиах.

Он склонил вежливо голову:

– Спасибо, и тебя тоже. Да благословит тебя Господь.

Он как будто ждал еще чего-то, но я замешкалась, потому что не представляла, что надо делать. В России при этом троекратно целуются, но не со священником же! А уж тем более с ангелом. Хотя я не отказалась бы, конечно... И тут Асалиах повернул меня к себе и поцеловал. В лоб. Ну, как говорится, спасибо и за это. Щеки мои горели, а его глаза снова смеялись. Читает мои мысли?

Пытаясь скрыть свое смущение, я предложила ему пойти в другую часть парка – на озеро, в котором жили лебеди. Мы уже спустились с поляны, как вдруг начался дождь. И снова он оказался прав. Пришлось срочно менять планы и бежать в ближайшее укрытие – Стеклянный дом. За чашкой кофе я уже задумалась, чем заняться дальше, но Асалиах сам предложил дальнейшую программу:

– Не хочешь сходить в парк аттракционов?

Я удивленно взглянула на него: я так похожа на ребенка? Но отказываться не стала – почему бы на один день не впасть в детство, тем более рядом с таким спутником. Дождь потихоньку стал затихать, и мы вышли на Виктория-роуд, чтобы поймать такси. Долго ждать не пришлось – почти сразу к нам подъехал черный кэб с зажженным знаком «For Hire» на крыше, – и мы быстро и с комфортом добрались до известного на всю Шотландию парка развлечений M&D Scotlands.

– Только не американские горки! – наученная горьким опытом (когда-то так накаталась, что неделю не могла прийти в себя), сразу предупредила я.

– Тогда начнем с колеса обозрения, – тут же согласился со мной Асалиах.

Это мне тоже показалось подозрительным.

– После колеса на горки все равно не пойду.

– Хорошо.

– А ты, наверное, ищешь сильных ощущений, да?

– Не понял связи.

– Сегодня Пасха. Архангелы, сам знаешь куда. А тебе нельзя.

– И?

– А аттракционы – это компенсация. Сублимация.

– Ах вот оно что! – И снова этот взгляд. – Да. Ты меня раскусила.

– Ну хорошо, – милостиво кивнула я. – Тогда пойдем на горки. Только не «Торнадо»!

– Нет, конечно, – согласился ангел.

Ну вот почему я снова чувствую себя глупо? Мы пошли к аттракциону. Сначала шагали молча, потом я нарушила молчание:

– Тяжело, наверное, совмещать работу куратором и руководство проектом?

– Тяжело? Ну да, бывает.

– А отказаться нельзя?

Асали не отвечал, взгляд его казался отстраненным – словно он прислушивался к чему-то.

– Что ты сказала? – наконец обратил он на меня свое внимание.

– Нельзя отказаться быть куратором?

– Зачем?

– Нет, ну что за привычка отвечать вопросом на вопрос! – не выдержала я. – Ну это же невежливо!

– Прости.

Боже, он извинялся! Искренно. И выглядел при этом смущенным. С ума сойти. Я никогда и не видела его таким. Грех не воспользоваться его мирным настроением, подумала я. И когда мы уселись на задние (на этом я все-таки настояла) сиденья в тележке, я поняла, как воспользоваться.

– А если бы тебе было можно, ну это... Тогда с кем бы ты?..

– С тобой?

Я не успела возмутиться тем, что он снова ответил мне вопросом на вопрос, потому что в этот момент тележка покачнулась и медленно поехала вниз. Мертвой хваткой я ухватилась за ручки безопасности и закрыла глаза – только не смотреть! По мере того как скорость нарастала, я все крепче их зажмуривала и только телом ощущала, как мы падаем все ниже, потом резко взмываем вверх, снова катимся вниз, затем вверх и снова...

Стоп. Я открыла глаза, потому что до этого сидела с закрытыми, заново переживая события того дня. А ведь не было «снова вниз», ей-богу, не было! Я так и не вошла в мертвую петлю на тех горках. Так куда же я делась? Самый простой ответ – упала. Сама ли или сломался аттракцион – неважно. Упала, потеряла сознание, очнулась... Нет, не гипс, а дом, родной дом. Перенести меня мог Асалиах, а потом сразу отправиться по своим делам. Ну а чего ему ждать? Умереть не могу – бессмертная.

Но самый простой ответ не всегда самый верный. Во-первых, никаких несчастных случаев в парке развлечений в тот день не происходило – проверить это было очень легко, что я тут же и сделала. Во-вторых, эта версия никак не объясняет того, что на моем платье – не пальто! – остались следы травы и Небесного свечения. Отсюда вывод: я лежала на спине, причем не одна. Воображение быстро дорисовало недостающие детали, и я вспыхнула одновременно от смущения и негодования.

Значит, зеленый луг, который я вижу в своих ночных кошмарах, и есть настоящее место действия? И тот, кто это сделал со мной, из Небесных. Впрочем, не буду кривить душой – мы делали это вместе, по обоюдному согласию. Ни в Пасху (когда архангелам официально разрешено нарушать свое целомудрие), ни в любой другой день они не будут это делать без согласия выбранной ими женщины. Асмодей догадался обо всем этом сразу, как только я заглянула в кабинет мужа, вернувшись из Глазго. Вот и запустил в гневе креслом в моего архангела-хранителя. За то, что тот не уберег? Или сам и организовал?

Больше всего меня бесило то, что они оставили на мне следы сияния. Моя подруга Элви сказала, что им ничего не стоило их убрать. А уж она-то точно знает правду. Но, видимо, кому-то очень хотелось уколоть Высшего демона, вооружившись мной, как рапирой. Что же это! Я никогда не хотела заходить так далеко. Флиртовать, дразнить – да, но не больше. Что они придумали, чтобы я согласилась на это, даже не представляю. И главный вопрос – кто?

Я попыталась отыскать Асали (кому, как не ему, должны быть ясны все обстоятельства) – безрезультатно. Растаял, как первый снег. Провалился в трясину. Канул в небытие. Но надеюсь, что все-таки нет – мне бы разок допросить коварного, а свидетель он или обвиняемый – неважно. Да и просто хотелось увидеться. Его отсутствие тревожило. А уж это «тебя?», конечно, польстило (хотя я, может, сама напросилась?), но в то же время испугало. Надо бы разобраться со всем. И хотя иногда внутренний голос мне нашептывал: не открывай ящик Пандоры, не открывай, – я твердо решила, что сделаю это.

С католической Пасхи прошел уже целый месяц, так что раз гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе. Все последующие дни я писала в Небесную Канцелярию письма на имя руководителя проекта «Загадки прошлого» о том, что готова приступить к заданию – только бы он дал отмашку. Даже это не помогло – Асалиах явно пренебрегал и своими должностными обязанностями.

На зов, правда, явился мой куратор Анахил, так что мы, не мешкая, отправились в 1560-й год, ко двору королевы Елизаветы. Через неделю после нашего прибытия жена фаворита королевы, Роберта Дадли, должна умереть при загадочных обстоятельствах. Наша задача – за эти семь дней изучить все обстоятельства ее смерти и определить, кто в ней виновен.

По легенде куратор был моим отцом, верным сторонником Елизаветы Джоном Гардом. А я, соответственно, его дочь Летиция, которую он привез ко двору, чтобы выдать замуж. Легенда оставалась легендой, а я сразу принялась за дело: скандалы, интриги, расследования – наша с НТВ тема.

Лирическое отступление: вот какой раз выполняю задания, и то ли я такая упертая ботаничка, то ли ангелы-кураторы мне достаются... э-э, культурно говоря, легкомысленные, а некультурно выражаясь, озабоченные, но я все время пашу, а они, так сказать, вспахивают угодья. Почувствуйте разницу. Нет, жаловаться я не собираюсь, потому как очень хорошо их понимаю: высшим чинам, то есть архангелам, разрешено хотя бы в Пасху разговляться, а для этих единственная возможность расслабиться – это поработать с нами под прикрытием. Но все равно не перестаю удивляться.

И тут на меня снизошло озарение. Которое, надо сказать, очень разозлило. Вот почему Асали не хочет сидеть в кабинете и бумажки подписывать! Я-то думала, что он ради карьеры совмещает должности руководителя и куратора, а он вот зачем! А я, дурочка, ему про компенсацию-сублимацию, на горки эти чертовы полезла. Да если бы я знала, разве ж он меня туда заманил? И ничего дальнейшего не было бы, и я сейчас не ломала бы голову над этой загадкой. Вот же наивная!

Правда, немного остыв, я вспомнила, что о нем сказала в Вавилоне его ученица: дескать, он очень строгий и требовательный. Не легкомысленный – об этом она ничего не говорила. Вздохнув, я посмотрела в сторону «папенькиной» спальни: пока я в королевском дворце под руководством старшей фрейлины вышивала рубашку для будущего мужа, а в свободное от рукоделия время слушала дворцовые сплетни и следила за Дадли и королевой, Анахил целыми днями дрых. Возможно, даже в компании нашей горничной. Но, если что, я этого никому не говорила.

Каждый день я отправляла отчеты о выполнении задания Асалиаху – ведь это же его работа, проверять их. В каждом из писем, каюсь, всячески подначивала рукпро, втайне надеясь, что он не оставит мою дерзость безнаказанной и, наконец, ответит, явив тем самым себя миру и мне. Тщетные надежды!

А тут еще и Елизавета «обрадовала» – нашла мне двух потенциальных женихов. Хотя, собственно, что на нее пенять – «папенька» за этим самым меня и привез ко двору. Ну, один-то был вообще никакой, а ко второму по роду службы пришлось присмотреться. Француз, галантный, остроумный, усы и бородка – все при нем. Но Федот, да не тот. Если вы понимаете, о чем я. Впрочем, так много, как в вечер нашего с ним знакомства, я давно не веселилась. Танцуя вольту, Габриэль поднимал меня выше всех других фрейлин – мои юбки взлетали вверх, мы кружились, и он ужасно смешил меня своими меткими замечаниями по поводу жизни при английском дворе. На следующий день мы договорились с ним поехать вместе на охоту.

Как бы ни так. Утро началось с официальной церемонии – приема в честь французского посланника. Одна из фрейлин шепнула мне, что прежний вынужден был покинуть Англию из-за болезни, а вот сейчас прибыл новый, и все девушки ждут не дождутся, когда он представится Елизавете. Их нетерпение меня озадачило:

– Он что, такая выгодная партия?

– Да бог с тобой! – замахала на меня руками Мэри. – Он старый и уже женат. Но с ним наверняка приедет много молодых французских дворян, а это значит еще больше балов и много свежих новостей, в том числе о моде. Это же французы! – округлив глаза, сказала она. – Впрочем, ты не поймешь. За тобой уже ухаживает француз, да еще и официально, по воле Ее величества. А нам из кого выбирать?

Это да, видела я, из кого тут выбирают, так что всей душой порадовалась за будущее своих новоявленных подруг. Да и самой уже стало интересно посмотреть на прибывших. И вот вошел посланник – и правда в окружении молодых дворян, щебечущих между собой по-французски и с интересом приглядывающихся к местным красавицам. Те стыдливо прикрывались – кто веером, кто вуалью, – а у самих глаза блестели в предвкушении приятных знакомств.

Я взгляды французских повес игнорировала – ведь у противоположной стены стоял мой так называемый жених и время от времени посылал мне воздушные поцелуи. Да и вообще, с кем мне их сравнивать? С Всадником Апокалипсиса? С Королем Ада? С Небесными покровителями и наставниками? Эти смазливые юноши не шли с ними ни в какое сравнение. Даже Анахил был для меня привлекательнее. Не говоря уже о другом ангеле. Тоже французе. Вспомнив об Асали, я еще больше затосковала. По дому, по своей веселой и спокойной жизни до того, как...

Нет, все-таки сколько сходства между французами! Одинаковые усы, бородки, темные волосы, шляпы с пером, длинные носы, взгляд исподлобья... Замерев, я наблюдала за секретарем посланника: вот он, выйдя из тени и склонившись, протягивает тому верительные грамоты, снова отходит назад и прячется за спиной своего господина. Мой взгляд фиксировал каждый его шаг, каждый наклон головы, движение рук. Видимо, почувствовав, что за ним наблюдают, он приподнял поля шляпы – и мы встретились глазами. Я задохнулась от гнева, увидев в его глазах белые всполохи света. Вспышка. Еще одна. И снова.

– А если бы тебе было можно, ну это... Тогда с кем бы ты?..

– С тобой?

Я не успела возмутиться тем, что он снова ответил мне вопросом на вопрос, потому что в этот момент тележка покачнулась и медленно поехала вниз. Мертвой хваткой я ухватилась за ручки безопасности и закрыла глаза – только не смотреть! По мере того как скорость нарастала, я все крепче зажмуривала глаза и только телом ощущала, как мы падаем все ниже, потом взмываем резко вверх, снова катимся вниз, затем вверх – и взмываем еще выше.

Я чувствовала, что лечу по воздуху и не могла даже закричать, настолько мне было страшно. Я просто безропотно ждала удара о землю. Но приземлились мы гораздо мягче. Не было слышно ни звука, и я осторожно открыла глаза – сначала один, потом другой. И снова их зажмурила – настолько ярким было солнце. Потом попыталась еще раз, но уже старалась больше не смотреть на небо. Все кругом казалось чересчур ярким – небо не голубого, а синего, скорее даже василькового, цвета; трава и деревья – изумрудного; солнце сияло не мягким желтым, а режущим белым светом. И даже тропа, на которой мы стояли, слепила своим ярко-оранжевым цветом.

– Где мы? – спросила я Асали.

Я совершенно не волновалась, потому что была уверена: с аттракционом произошло что-то страшное, и ангел просто спас меня, перенеся в другое место. Но сейчас он стоял, смотрел на меня с легкой улыбкой и молчал. Улыбка его мне не понравилась и даже показалась зловещей. Совершенно некстати я вдруг вспомнила, что в газетах писали о нескольких случаях изнасилования женщин в парках Глазго.

– Мы на Земле вообще или нет?

Тут мой голос дрогнул, и это было уж совсем ни к чему. Асалиах, так и не ответив на мой вопрос, задал свой:

– Так на чем мы остановились?

– Вот и я спрашиваю тебя: на чем? Где мы?

– Нет, – снова проигнорировал он меня. – Мы остановились на том, что, если бы у меня был выбор, я выбрал бы тебя.

Мамочки. Может, он уже и не ангел? Пал, так сказать. В парках Глазго. Серийный маньяк. На всякий случай я сделала шаг назад:

– Меня выбирать просто смысла нет. Во-первых, я Фаворитка Высшего демона, – мягко намекнула я ему на свое Клеймо, мою защиту. – Во-вторых, как говорит моя подруга Элви, я всегда от вас убегаю.

– Серьезно? – прищурил он свои темные глаза. – Спорим, от меня не убежишь?

– Я не спорю по таким пустякам, – уже по-настоящему испугавшись, ответила я. – И вообще. Тебе же нельзя.

А сама уже вовсю пячусь от него.

– А ты проверь. – Глаза его отразили лучи белого солнца. – Я даже дам тебе фору.

Стыдно признаться, но я купилась на это – и рванула от него без оглядки. Сначала я бежала по тропе, но потом решила, что играть с ним в догонялки точно не хочу. Пусть уж тогда будут прятки – и свернула на луг с зеленой травой. Сначала боялась, что там внизу может оказаться болото, но нет: почва приятно пружинила, и бежать было легко. Забежав в самую гущу, я, наконец, оглянулась – Асали нигде не было видно, и мне подумалось, что самым безопасным будет здесь и остаться. Высокая трава скроет меня от его глаз, а я за это время постараюсь придумать, как отсюда выбраться. Я присела на корточки и прислушалась. Ни звука.

Через какое-то время, мне стало казаться, что я сижу здесь целую вечность. Особенно действовала на нервы полная тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни жужжания и стрекота насекомых, ни шороха листьев деревьев, стоявших неподалеку. Трава под ногами росла так густо, что сквозь нее невозможно было разглядеть почву. Может, это искусственный газон? Я потрогала его руками. Нет, трава казалась настоящей: мягкая и бархатистая, как и возвышающиеся надо мной зеленые стебли, усыпанные мелкими листочками.

Ах ты черт! Только сейчас я заметила, что все еще в пальто. На летнем лугу, в такую жару! Неудивительно, что меня припекло. Я расстегнула пуговицы и уже вытянула руку из рукава, как вдруг услышала звуки. В оглушающей тишине, окружавшей меня, они прогремели как гром среди ясного неба. Кто-то шел по лугу, раздвигая на своем пути высокую траву. Я уже не чувствовала себя в безопасности и запаниковала: сейчас мое укрытие будет обнаружено! Мысленные уговоры, что я не должна его бояться, не помогали. Я боялась!

– А-а!!!

Рывком он поднял меня на ноги и прижал к себе. Я пыталась вырваться, и тогда он начал меня успокаивать:

– Тише, тише. Все в порядке. Я здесь, рядом.

Я замерла и открыла глаза – рядом со мной находился Разиил, мой друг, моя несбывшаяся любовь, но главное, он архангел! И он спасет меня.

– Чероки! Как я рада тебя видеть. Ты здесь по работе? Или услышал меня? Я так звала! Где я, Раззи? Это ведь не Земля?

– Нет, – мягко улыбнулся он. – Это не Земля. Точнее, не Средний мир. И я здесь не по работе, а пришел к тебе.

Я удивленно уставилась на него:

– Не Средний мир? То есть это как? Ну не Ад же это?

– Нет, – погладил он меня по голове. – Это преддверие Небес. Дом Асалиаха.

– Боже, ты же не знаешь! – Я снова присела на корточки и потянула за собой Разиила. – Он же свихнулся! Притащил меня сюда и велел бежать.

– Зачем? – озадаченно моргнул архангел.

– Да я ж говорю: свихнулся. На почве секса, наверное. Слушай, Раззи, надо, конечно, проверить эту информацию, но все-таки. У нас в Шотландии, конкретно в Глазго, участились случаи изнасилования женщин. В парках. Все думают на мигрантов, а вдруг это Асали?

Плечи архангела затряслись, он прикрыл глаза ладонью.

– Руста, ну что ты говоришь?

– Ну я же не утверждаю, но проверить не помешает. Слушай, тебе не жарко? – Кое-как я, наконец, сняла с себя пальто и закинула его куда подальше.– Я тут просто плавлюсь уже.

В этот момент я взглянула на свои руки и увидела, что они дымятся. И платье – тонкое, кружевное, специально для этого гада Асали надевала, – тоже.

– Мамочки! – вскочила я на ноги. – Горю!

Я попыталась сбить с себя дым, но кожа все равно продолжала дымиться. Я запрыгала, стаскивая с себя платье, но Разиил почему-то не спешил помогать мне.

– Боже, Раззи, что ты стоишь? Расстегни мне его сзади!

– Ты не горишь, – спокойно сказал он, но платье тем не менее расстегнул.

Я и сама скоро поняла, что не горю – мне уже не было жарко, но кожа все еще дымилась.

– Что это, черт возьми, такое?

Я обернула платье вокруг себя, как банное полотенце, и вопросительно взглянула на Разиила – раз он не волнуется, то и мне, наверное, не надо волноваться?

– Мир Асалиаха вытягивает тьму. Если, конечно, человек переполнен ею. Мы помним про равновесие, – торжественно заключил он.

– Ты шутишь? – уперла я руки в боки. – Это я переполнена тьмой? Да я вообще белая и пушистая! Особенно по сравнению с некоторыми!

Архангел дипломатично проигнорировал мой выпад в сторону своего собрата и развел руками. До меня вдруг дошло, какое, должно быть, комичное зрелище я представляю – «белая и пушистая» Руста, исторгающая из каждой поры своей кожи серый пар. Я фыркнула от смеха:

– Только не рассказывай никому об этом. – Я показала на себя. – Раз мне не угрожала никакая опасность, как ты здесь оказался?

– Меня вызвали в НК. Заглянул к Асалиаху, чтобы узнать, как идут дела с нашим проектом, и почувствовал, что ты рядом.

По мере того как струйки пара стали истончаться, я начала мерзнуть. Разиил накинул на меня пальто и привлек к себе.

– Твое тело, избавившись от тьмы, нуждается в замещении.

– Я так понимаю, светом? – Я чувствовала холод и усталость. То солнце, что с самого начала немилосердно меня жгло и слепило белым светом, сейчас выглядело, как обычное солнце. Да и весь этот мир стал похожим на земной – яркие краски сменились обычными, светлыми. – Даже боюсь спросить, каким способом это замещение происходит. Сегодня Пасха, Разиил. Ты прибыл сюда ради меня? – Я с трудом выговаривала слова, глаза слипались, мною все больше овладевала апатия. – По-моему, это нечестно. Вот так принудить меня.

– Не говори глупости. Никто тебя ни к чему не принуждает. Сейчас ты отогреешься, просто надо немного подождать. – Архангел уложил меня в траву и лег рядом. – Прижмись крепче, скоро придешь в себя.

Я так и сделала, мы лежали, обнявшись, и от него шло такое приятное тепло, что я не выдержала и, расстегнув пуговицы на его рубашке и развязав свое платье, прильнула к нему обнаженным телом, поглощая его жар, вдыхая знакомый запах, по которому я так скучала.

– Знаешь, а ведь вы искушаете не хуже демонов.

– Я тебя не искушаю, – покачал головой он.

– Значит, мне показалось. – Я чуть отодвинулась, пытаясь снять с него ремень. – Помнишь, как мы спали втроем в сфере? Ты, я и Асмодей. И ты держал меня за руку. Ты хотел, чтобы я ее не отпускала?

– Я виноват, я оставил тебя, – сказал он невпопад.

– А я боялась о тебе вспоминать. Потому что больно.

– Я виноват, – повторил он.

– У тебя там семья?

– Там моя дочь.

Я не стала спрашивать о ее матери. Это запретная тема.

– Гаррет меня убьет.

– Нет. Он сам виноват – нарушил баланс. А ты жена Всадника, так нельзя.

Я, наконец, справилась с пуговицами на его брюках, и легла на спину, потянув его за собой.

– Люби меня. – И зачем-то добавила: – Как если бы я была ею.

Разиил покачал головой:

– Я буду любить тебя. И никого больше.

Приподняв бедра, я впустила его в себя. Положив мою ногу себе на плечо, он наклонился, чтобы поцеловать груди, и между нами не осталось совсем никаких преград. Он двигался, а я поглощала каждый его толчок, каждое прикосновение, каждый удар его языка. Он нес тепло моему телу, моей душе, заполняя каждый уголок, каждую свободную клетку энергией и ласковым светом. Солнце вспыхнуло, ослепив на какие-то доли секунды, – и я, крепко обхватив ногами бедра Разиила, прижала его к себе, жадно впитывая горячие солнечные лучи.

Прощай, мой Небесный Чероки...

Руста на приеме – Ты! – ткнула я указательным пальцем в Асалиаха.

Французский посланник прервался на полуслове и испуганно застыл на месте, а его секретарь, быстро поклонившись Ее величеству, двинулся к выходу.

– Стой, мерзкий сводник, подлый обманщик!

Тут уж весь двор, включая Елизавету, и вовсе потерял дар речи. Подобрав юбки, я кинулась за секретарем, и это не составило мне большого труда, ибо придворные на всем пути следования шарахались от меня как от чумной. Длинные ноги Француза сослужили ему неплохую службу, и мне удалось догнать его только у кареты, в которую он, к счастью, еще не успел забраться. Наскочив на него со всего разбега, я схватила его за руку, развернула и прижала к дверце кареты. Хорошенькая мадемуазель внутри нее громко взвизгнула.

– Ну что ж вы, шевалье, бежите от меня? – задыхаясь, проговорила я.

– Вы срываете задание, Руста.

Асали, казалось, еле сдерживает смех, и это еще больше разозлило меня. Я столько из-за него пережила, а он...

– Сводник! Обманщик! Насильник! – впечатывала я ему в лицо.

– Насильник? – уже в открытую расхохотался он. – Ах да, я же охотился на женщин в шотландских парках! Пардон, забыл.

– Не увиливайте от ответа!

– Да задайте же вопрос!

Боже, с каким бы удовольствием я бы разбила сейчас его знаменитый французский нос. И эти его длинные ресницы. Повыдергала бы! Только сейчас я сообразила, что белый свет в его глазах не был дорогой на Небеса, как раньше думала я. Это был отблеск его мира. Его дома. Ненавижу! Размышляя о нем, я немного отвлеклась. А он все это время продолжал наблюдать за мной.

– Так я могу ехать? – воспользовавшись паузой, вежливо поинтересовался он.

– Можете. После того как скажете мне: заманить к себе и потом передать своему другу – это такая милая ангельская традиция?

Я знала, что говорю ужасные вещи, но сейчас мне хотелось это сказать. Чтобы стереть улыбку с его лица, чтобы отомстить за обиду и унижение. Как он со мной обошелся!

– Что ж ты сам не решился? – ехидно поинтересовалась я. – Изгнать из меня дьявола!

Девица в карете снова испуганно вскрикнула. А шевалье, кажется, достиг-таки нужной кондиции.

– Мог бы, изгнал, – прорычал он мне в лицо. – Раз и навсегда.

Мы молча уставились друг на друга. Я снова почувствовала то же самое, что уже ощутила однажды: он вполне мог бы стать тем из Небесных, кто возьмет меня и никогда не отпустит. Но, испугавшись собственных мыслей, я стряхнула наваждение и вкрадчиво заметила:

– Думаю, ты мне должен. Тебя ведь наверняка повысят после всего этого.

– Думаю, это ты мне должна. С первого взгляда не слишком заметно, но в тебе поубавилось тьмы.

– Вот как? Что ж, тогда нам надо придется хорошенько разобраться, кто кому должен и за что. Я хочу, чтобы ты был моим. – Я специально выдержала паузу, но в глазах ангела сверкнула насмешка, он читал меня как открытую книгу. – Моим куратором на следующем задании. Договорились?

– Обещаю, – подчеркнуто вежливо склонил голову он.

– Отлично. Жена? – кивнула я на вжавшуюся в угол кареты девушку.

– Ученица, – испуганно пискнула та мне в ответ.

– Тогда живи, – без тени улыбки сказала ей я.

Я развернулась, направилась к дворцу и, не оборачиваясь, помахала небрежно рукой, как это делал обычно сам Асали. Он смотрел мне вслед, я уверена. Из окна на втором этаже на меня сердито глядела королева.

Дальнейшие события вполне можно предугадать – нам с «папенькой» было велено покинуть дворец и оставаться у себя в поместье, пока Ее величество снова не призовет нас ко двору. Вряд ли нам стоило на это надеяться, так что, как остроумно заметил Анахил, плакали мои женихи. Но хотя бы один проронил слезу! Габриэль вплоть до нашего отъезда так ни разу и не показался на глаза! Ну конечно, я же «психическая». Так ему наверняка сказали. Но все равно обидно, знаете. Я же уже строила матримониальные планы!

Но если серьезно, нам с куратором все это было только на руку. Во дворце ни свидетелей, ни обвиняемых мы уже не нашли бы – оставалось два дня до убийства жены Дадли, и мы поехали в поместье Камнор, где она и провела свои последние часы. Не буду никого утомлять подробностями нашего расследования – я о нем уже много писала. Главное, что мы успешно завершили задание, и с печалью в душе (всегда жалко хорошего человека) и с дрожью в теле (как я расскажу о своем падении мужу и Гаррету?!) я отправилась в Дарк Хилл.

К моему удивлению, Война принял все гораздо спокойнее, чем я ожидала. По его словам, он ждал чего-то подобного – Асмодей и правда пытался склонить чашу весов в свою пользу, а сейчас равновесие восстановлено. Мужа гораздо больше интересовало мое самочувствие, но тут-то мне было грех жаловаться – я чувствовала себя так, будто похудела на 10 кг. Необыкновенная легкость в теле, четкость в мыслях, позитив в настроении. Возможно, я на самом деле похудела из-за всех своих переживаний, а может, это утраченная мною тьма весила 10 кило? Многовато, однако.

В отличие от Всадника, Асмодей вряд ли спокойно воспримет новость о моем интимном свидании с его старым знакомым. Как только я начинала думать о реакции Гаррета, весь мой оптимизм куда-то испарялся. Я всячески откладывала встречу с демоном, поговорила сначала с нашим сыном Эрвигом, и тот мне сказал, что отец спокоен, ни на ком не срывается, занимается своими делами. Это вселило в меня малую толику надежды, что и наша с ним встреча пройдет с соблюдением всех норм дипломатического этикета, и я, наконец, решилась показаться ему на глаза.

Отис доложил, что Его величество созвал Совет в Тронном зале. Совет – не прием, мне там быть необязательно, но предстать перед ним лучше все-таки там. Официальная обстановка, возможно, умерит его гнев. Я велела подать мне длинную тунику из ткани, которая очень нравилась Херцу: прозрачная и переливающаяся при ходьбе, она то обнажала мое тело, то скрывала его от взглядов окружающих – все зависело от угла зрения.

Сжимая и разжимая кулаки, я ходила вдоль стены у входа в Тронный зал. Очень хотелось сбежать обратно в Дарк Хилл. Дверь открылась, я замерла – в проеме показался Данталион, ближайший друг и помощник Асмодея. Поцеловав мою руку, он шепнул:

– Даже там воздух дрожит от твоих переживаний. Успокойся. – Демон взял меня за руку и покружил: – Прекрасно выглядишь. Хрупкая и невинная. Похудела?

– Ох, Данте... Сбросила, да, боюсь, не то. Херц меня убьет!

– Да ладно. Не ты первая, не ты последняя.

– У меня к тебе просьба, – умоляющим тоном обратилась я к нему. – Побудешь с мной там? – кивнула я в сторону зала. – Пока он тебя не прогонит.

– Конечно, принцесса. С огромным удовольствием.

Я нервно покосилась на него: издевается, что ли? Но Данте всегда был таким, на него не стоило обижаться – он реально спасал меня в некоторых ситуациях.

Двери снова открылись, и оттуда стали выходить другие демоны. Кланяясь мне и приветственно кивая Данте, они шли по своим делам. Все они, как и Данталион, были в человеческом облике, отчего я сделала вывод, что Херц сегодня тоже скорее Гаррет Рэмидсон, чем Асмодей, и скорее Дознаватель Арки, чем Король Ада. Ноги у меня подкосились, Данте едва успел подхватить меня под руки.

– Не трусьте, Ваше высочество, вперед!

Я пала ниц у трона, но успела заметить, что борода у Короля заметно поседела. Из-за меня? Не поднимая головы, я запричитала:

– Мой господин, простите меня. Я виновата. Но до сих пор не могла представить в чем. Я очень хотела вспомнить – лишь для того, чтобы вы поняли, как я раскаиваюсь.

Подняв голову, я увидела, что Данте еле сдерживает смех. Ну и ладно, не для него же представление. Гаррет, расстегивая верхнюю пуговицу сюртука, без улыбки спросил:

– И как, вспомнила?

Я кивнула.

– Кто? – ограничился он одним словом.

– Секрет. – Его брови поползли наверх. – Божественный Секрет, – поспешила добавить я.

– Разиил, значит.

Это он обратился к Данте, и тот согласно кивнул:

– А я тебе всегда говорил, что однажды он перейдет тебе дорогу.

– Я был уверен, что он провалился в тартарары вместе со своим ребенком.

– Как ты мог быть уверен? – со смехом ответил ему Данталион. – Ты сам здесь находишься, а его поблизости не наблюдается.

– Все шутишь, – рыкнул на него Король.

Пока они пререкались, я решилась сменить позу – уселась на ступеньке, тщательно расправив вокруг себя платье и поправляя смятую прическу. Воцарившаяся за моей спиной тишина заставила насторожиться. Так и есть – оба демона молча наблюдали за мной.

– Прости, пожалуйста, меня, Херц, – вновь начала я. – Там было так жарко, я ничего не соображала. А потом из меня повалил дым, и я испугалась, что сгорю заживо.

Асмодей и Данте переглянулись. Затем последний с самым серьезным видом заключил:

– Это климакс.

Я разозлилась и кинула в него босоножкой. Данталион увернулся, и обувь приземлилась в дальнем углу зала. Я потянулась за второй, но тут Гаррет рявкнул на нас:

– Хватит! – Он схватил меня за руку: – Почему ты такая бледная? Кожа словно просвечивает.

– Они восстановили баланс, я же тебе рассказываю, Херц. – Под его немигающим взглядом я исправилась: – Мой господин. Они сказали, что во мне перевешивает тьма, и ее надо удалить, компенсировав светом. Вот и...

– Почему ты говоришь «они»? – прервал меня Асмодей. – Там что, было несколько?

У меня загорелись щеки – во-первых, от самого намека, что я могла быть не с одним ангелом; во-вторых, оттого, что чуть не проговорилась и не выдала второго. А у него ведь наверняка нет такой защиты, как у высших ангелов.

– Они – это я про всех Небесных, – выпалила я. – Ну понятно же, что там был заговор!

– Это да, – прошипел сквозь зубы Гаррет. – И во главе Уриил.

«Уф, пронесло», – облегченно вздохнула я и тут заметила, что за мной со своей неизменной усмешкой наблюдал Данте. Надо скорее действовать, пока он обо всем не догадалася. Я подползла к Херцу и покорно уткнулась ему в колени. Я и правда соскучилась по нему – он всегда был темной стороной моей души: самой непредсказуемой, самой эгоистичной и самой сладострастной. Он сбросил с себя сюртук и одним быстрым движением разорвал на мне платье, которое тут же упало к его ногам.

– Что ж, будем восполнять тьму, – словно самому себе сказал он, а потом повернулся ко мне: – Они от тебя не отстанут.

«Это я от него не отстану», – хотела сказать я, но благоразумно промолчала.

Руста