Отпускаю тебя (Мессалина)

От зенита Сатурна до чрева Земли

Тайны мира свое толкованье нашли.

Я распутал все петли вблизи и вдали,

Кроме самой простой - кроме смертной петли.

Омар Хайям

23-й день без тебя. Света больше нет.

Шесть черных свечей, жезл из селенита, чаша воды, кинжал, большое зеркало, лист бумаги с заранее написанным заклинанием Вызова. Я готова. Зажигаю огонь и, макнув жезл в воду, начинаю, напевая писать на зеркале невидимые слова. Невидимые человеческому взгляду. Но ясные для Них.

- Взываю к тебе, Сатана, Властелин огня и Юга. Взываю к тебе, Люцифер, Носитель света, Властелин Востока. Взываю к тебе Белиал, Основа земли, Властелин Севера. Взываю к тебе Левиафан, Властелин моря и Запада.

Голос дрожит – мощное Слово саднит горло. Я вношу эту плату.

- In nomine Dei nostri Satanas Luciferi exclesi!

Огонь пожирает свечи, запах копоти проникает в легкие. Я выдержу.

- Приди ко мне! Моя жертва отдана добровольно, - кинжал мягко режет кожу, обагряю жезл и ставлю точку, -  Madariatza, torezodu.

Боли нет. Я давно перестала ее чувствовать. Я умерла, когда умер ты. Но я не отпущу тебя, просто не могу. Закрываю глаза в ожидании. Знаю, ты придешь. Ты вернешься ко мне, потому что я этого хочу. Желания сбываются, особенно такие сильные.

- Снежинка, - мягкий голос, все такой же чарующий как я помню. Не хочу смотреть, хочу только слышать. – Я скучал, милая.

Слезы льются потоком, капают на бумагу, которую я все еще держу в руке. Сладкое опьяняющее счастье окутало мой разум. Ты рядом, ты здесь.

- Я тоже скучала.

Чувствую, что ты за моей спиной, но боюсь взглянуть – если тебя нет, я сойду с ума. Опять.

- Посмотри на меня.

- Нет.

- Снежинка, открой глаза.

- Не могу.

- Не откроешь, я уйду.

В ужасе разлипаю веки. Мутно. Проклятые слезы. Не вижу тебя!

- Я здесь.

Зрение возвращается медленно, но уже сейчас я могу различить твое лицо. Какой ты красивый! Но почему ты печален? Ведь мы снова вместе. Тяну в нетерпении руку, чтобы коснуться. Ты отрицательно качаешь головой. Почему? Злюсь!

- Я хочу дотронуться до тебя!

- Не сможешь, - глухо и безнадежно.

Понимание искрой прожигает мозг. Не смогу. Никогда снова. Я знаю, у нас ничтожно мало времени, потом тебе придется уйти. Ты больше не принадлежишь этому миру. Тебя забрали. От меня.

- Это несправедливо, - предательские слезы опять забивают глаза, - мы так мало были вместе.

Тянешься ко мне, будто желая смахнуть влагу с моих ресниц. Ну пожалуйста!  Твои пальцы скользят возле лица, но я ничего не чувствую.

- Снежинка, не плачь. Не надо. Вспомни, как мы встретились впервые. Я никогда не говорил, что подумал, впервые увидев тебя. Боялся показаться слишком сентиментальным. А сейчас не боюсь. Мне показалось, что ты самое удивительно существо на свете. Фея. Серебряноволосая фея.

Меня словно в омут окунуло в воспоминания...

Я гуляла по парку с племянником. Совсем еще маленький, он не мог кататься на аттракционах, поэтому просто глазел по сторонам сидя у меня на руках. В магазинчике сладостей я с глупости купила ему леденец, который вскоре прилип к моей прическе. Я присела на скамейку, опустила малыша рядом и пыталась вычесать сладкую карамель с волос. Но сладость и сильный ветер хорошо делали свое дело, и на голове у меня образовалось настоящее воронье гнездо.

- Вам помочь?

Я приняла эту фразу на свой счет и обернулась, чтобы взглянуть в глаза добровольцу. За моей спиной держа в руках огромного плюшевого медведя стоял молодой парень, наверное моложе меня, в шортах и бейсболке с эмблемой парка.

Я молча протянула ему щетку для волос. Он опустил игрушку на скамью, подмигнув моему племяннику, и взял расческу. Следующие десять минут были самыми приятными в моей жизни. Кто бы мог подумать, что простое распутывание волос может быть таким чувственным. Вся кожа на моем теле покрылась мурашками, а щеки покраснели.

- Почему у вас такой интересный цвет волос? Похоже, он натуральный, - спросил парень удивленно.

Я ненавидела этот вопрос. Большинство людей думало, что я крашусь. И меня это устраивало. Только самые наблюдательные и подкованные в вопросах парикмахерского искусства могли заметить, что это не так. Не знаю, что заставило меня это сделать, но я ляпнула правду:

- Это седина.

- Что? – расческа замерла.

- Я седая! Что не понятно? - я рывком освободила из рук парня свои волосы и встала со скамейки - Идем, малыш, нам пора.

Уходя, я спиной чувствовала за спиной его взгляд, но подавила желание обернуться. Все они реагировали одинаково. Почему-то выбеленная перекисью блондинка вызывала у мужчин только положительные чувства, а поседевшая в девятнадцать лет девушка отвращение. Это был мой крест.

Мы гуляли по парку еще пару часов, когда племяннику захотелось, чтобы я выиграла ему в тире игрушку. Стреляла я мастерски, поэтому мы прямиком направились к ближайшему стрельбищу. Там мне вручили игрушечный автомат и повесили новую мишень. Девять попаданий из десяти и заслуженный приз – плюшевый медведь. Тот самый. Это настораживало, но малышу очень понравилась игрушка, и у меня язык не повернулся попросить заменить ее.

Уходя из тира, я услышала:

- Постой, снежинка.

Опять он. Не оборачиваясь, продолжила идти.

- Ну подожди. Почему ты убежала? – он обогнал меня и вопросительно смотрел в ожидании вопроса.

Мне хотелось ляпнуть что-нибудь гадкое, чтобы он отстал наверняка, но что-то удержало. Наверное его глаза, такие яркие и чистые. В них был только искренний интерес.

- Так получилось, –  потом, сама удивившись этому, добавила: - больше не убегу.

Он улыбнулся, и я пропала. Нельзя злиться или обижаться на парня с такой улыбкой – это просто преступление.

- Почему ты назвал меня снежинкой?

Он пожал плечами:

- Ты красивая.  И волосы... Настоящая снежинка.

Я улыбнулась в ответ:

- Меня так раньше никто не называл, но мне нравится.

Воспоминания окончательно добили меня. Всхлипывая, я уронила голову на колени. За что с нами так? Неужели нет на земле никого более грешного? Он был так молод... Мы строили планы. Мы любили.

- Милая, не плачь. Это разбивает мне сердце.

Но у него нет сердца. Настоящего. Живого. Ничего не бьется в его груди.

- Я не могу так жить, - ужасная мысль в моей голове. Страшная. Жуткая. Взгляд на кинжал. И мягкое:

- Нет. Я этого не хочу.

О, дьявол! Его улыбка. Она всегда заставляла меня подчиняться. Вроде  все решила, а он раз и улыбнулся. Смешинки в глазах и ямочки в уголках губ. Красивый.

- Хорошо. Я буду жить. Для тебя.

33-й день без тебя. Темнота.

Восемь черных свечей, жезл из обсидиана, чаша крови, не моей, кинжал, зеркало. Слова я знаю наизусть. Пою его. Голоса почти нет. Заклинание Вызова забирает все силы. А у меня их  и так почти не осталось. Зеркало исписано кровавыми буквами.

- Madariatza, torezodu!

Ничего. В отчаянии заламываю руки.

- Приди же. Приди, - потрескавшиеся губы шепчут как мантру. Нечем дышать, огонь свечей выжигает кислород.

Одна погасла. Дрожащей рукой подношу зажигалку.

- Зачем ты опять делаешь это? – голос усталый.

Вскидываю глаза. О, милый! Что с тобой? Изнуренный, высохший как дерево без воды.

- Почему... - вопрос недосказан, но ты понял.

- Мне тяжело, снежинка. Я хочу отдохнуть. Отпусти.

- Не могу, - срываюсь не крик. – Не могу!

- Если любишь, отпусти.

Плачешь. Я знаю, что ты не можешь. Но мокрая дорожка на твоей щеке красноречива.

Порыв ветра из окна задувает три свечи. Я вижу, как твое тело мерцает. Нет! Не уходи! Где зажигалка? Не могу найти. Отчаяние колет в самое сердце. Ты ушел. Но я тебя верну. Снова.

Он опять приходил ко мне во сне. Такой, каким я его помню. Немного взъерошенный, будто одевался второпях, с неизменной бейсболкой – сегодня на ней красовалась надпись «Шуми, вперед!» и хитрым прищуром красивых глаз. Точно что-то задумал! Жду, притопывая каблучком.

- Снежинка, я не силен в математике и память у меня не очень, но сегодня шестьсот шестьдесят пять дней как мы знакомы, - он вытащил откуда-то из-за спины и протянул мне, как фокусник, перевязанные алой лентой ромашки. Большие, с яркими желтыми серединками и свежими зелеными листьями.

- О! - я изумилась его поступку. Ну кто отмечает такую дату? Это не годовщина и даже не круглое число... Но мне все равно! Вот за это я его и люблю – он умеет удивлять. – Спасибо, милый!

Обняв одной рукой цветы, другой я рывком притянула его к себе и смачно чмокнула в нос. Он улыбнулся и, прижав к себе, нежно поцеловал.

- Это еще не все. У меня для тебя сюрприз, - хитрюга знает, что я люблю сюрпризы, - жду тебя ровно в полночь в том месте, где мы встретились.

Парк! Конечно! В уме продумываю наряд, макияж, прическу. Почему-то я уверена, что сегодня он попросит меня стать его женой.

Ровно в двенадцать я сидела на скамейке возле тира, где выиграла племяннику медведя. Было темно и тихо, аттракционы закрыты на ночь. На часах уже две минуты первого. Где же ты? Оглядываюсь по сторонам. Никого.

Шестьсот шестьдесят шестой день нашего знакомства. Я не суеверна, но это слишком фатальное совпадение. Я сижу у его кровати. Он утыкан иголками, трубочки торчат из его рта и носа. Бледный и неподвижный. Кома. Все как тогда...

Десять лет назад, в этот же день, так же попал в аварию и умер через пару часов в реанимации мой отец. Когда я узнала об этом, мои волосы в секунду поседели. Он лежал, как и мой милый, абсолютно белый в абсолютно белой палате. Я рыдала, как и сейчас, под аккомпанемент гудения и писка больничной аппаратуры.

Говорят, люди могут плакать во сне. Я не верила. Но, проснувшись от ужаса, сжимающего сердце, я увидела насквозь мокрую от слез подушку.

39-й день без тебя. Мрак.

Десять черных свечей, жезл из гагата, чаша крови, моей, кинжал, зеркало. Мне страшно, но без тебя еще страшнее. Голоса нет, пытаюсь прохрипеть Слова. Кровь стекает по зеркалу. Слишком много. Так надо.

- Взываю к тебе, Сатана, Властелин огня и Юга. Взываю к тебе, Люцифер, Носитель света, Властелин Востока. Взываю к тебе Белиал, Основа земли, Властелин Севера. Взываю к тебе Левиафан, Властелин моря и Запада. – кашляю. Дым от свечей забивает горло. Дурманит голову. - In nomine Dei nostri Satanas Luciferi ..- не могу! Надо! - exclesi! Приди. Madariatza, torezodu.

Ничего. Ничего! Рыдания гнут меня пополам, тянут вниз. Сползаю на пол. Не получается! Почему? «Жертва», - голос в моей голове. Беру кинжал. Я больше не снежинка. Прости, милый. Белые локоны падают с плеч. Ты так любил их...

- Madariatza, torezodu. Пожалуйста!

Ногтями раздираю деревянный пол. Щепки под ногтями. Больно! Кровавая пентаграмма светится и пульсирует.

- Взываю к вам, Сатана! Люцифер! Белиал! Левиафан!

Зеркало взрывается на последнем слове, осыпая меня осколками. Они требуют еще крови. Не жалко. Для тебя ничего не жалко.

- Снежинка, - не голос, хрип. – Зачем ты так, - укоризна и гнев. – Отпусти, - стон.

- Не могу. Я люблю тебя!

Боль уходит, уводя сознание. Сил не осталось. Смотрю на тебя. Отчаянье топит мои чувства. Что я с тобой сделала?! Живой труп. Нет, ты мертв. Ты заслужил отдых. Я не права. Прости. Последний взгляд на дорогие сердцу черты.

- Отпускаю... Я отпускаю тебя, милый...

- Спасибо! – ты счастлив. Наконец-то ты счастлив. – Прощай снежинка, – последняя улыбка. Такая чудесная. Она греет.

- Нет, до встречи.

Свечи погасли. Я лежу на полу в своей крови. Но мне не больно. Не страшно. Я счастлива. Губы неумело кривятся в улыбке. Я и забыла, что когда-то умела это делать. Может, потом я снова научусь смеяться.

- Отпускаю тебя.

Мессалина