Смутно помню, как мы оказались в спальне летнего коттеджа, окна которой – высотой во всю стену – выходили на побережье. Но эту деталь я заметила позже, а тогда... Вокруг больше не осталось ничего, кроме желания, сжигавшего изнутри, его рук, его губ, распалявших это желание все жарче и жарче с каждым прикосновением, с каждым поцелуем. Я его обнимаю, целую и тону в глубине его глаз, пока он шепчет мне в губы всякие непристойности, обещая претворить в жизнь самые потаенные фантазии, о которых я сама себе не признавалась. И я сдалась на милость победителю.
Но он не спешил. О нет. Зачем спешить тому, у кого в запасе вечность и кто уже давно хочет тебя так, что бледнеет Камасутра?
Я чувствовала исходящее от него нетерпение обладать мной, моим телом, не говоря уже о душе, и те титанические усилия, которые он прилагал, чтобы не причинить мне лишней боли.
Наши губы сминали друг друга, тела горели в сладкой истоме, нас сжигало желание поскорей избавиться от жалких остатков одежды и слиться в древней как мир прелюдии страсти, до тех пор пока мы не соединимся окончательно. Мои руки гладили его перекатывающиеся мускулы под атласной, опаляющей кончики моих пальцев кожей. Одну ногу я закинула ему на бедро, давая понять, что готова принять его.
– Рано, – усмехнулся он в мои припухшие губы.
Я покачала головой. Язык отказывался служить мне, а рот мог издавать лишь стоны наслаждения да жадно хватать воздух.
Слегка наклонив голову набок, он усмехнулся, приподнял меня за бедра, закидывая мою вторую ногу себе на талию, а затем оттянул тонкую ткань купальника в сторону и глубоко проник в меня двумя пальцами.
Я откинула голову назад, закрыв глаза и вскрикнув от чудесного ощущения внизу живота. Но стоило ему двинуть пальцы в направлении выхода, как я запротестовала, сильно сжав внутренние мышцы, зарывшись лицом в изгиб его плеча и крепко обхватив демона руками за шею.
– Вот так приятная неожиданность: какая нетерпеливая, – прошептал он мне в волосы. – Не сомневайся, очень скоро ты сможешь повторить это, когда внутри тебя буду я.
В ответ я прикусила его кожу, вызвав его негромкое рычание и резкий толчок пальцев в мое лоно.
Внезапно мои ягодицы удобно разместись на высокой тумбочке, и я смутно осознала, что мы перемещались по комнате.
– Откинься на спину, – потребовал демон, и я с радостью подчинилась, упираясь руками в гладкую поверхность и мечтая, когда же он исполнит обещанное и сам окажется там. Туман, царивший в моей голове, мало способствовал рациональному восприятию действительности, в ней лишь подобно набату звучало только одно: все свершится сегодня!
Упершись макушкой в стену, я наблюдала сквозь полуопущенные веки, как он отводит мои ноги в стороны от своей талии, не отрывая от меня пронзительно-горящего взгляда, плавно опускается вниз, закидывая мои колени себе на плечи и одним движением разрывает мои бикини. Я знала, что он собирается делать, и не могла... не хотела его останавливать. Лишь изогнула спину, бросая ему вызов и проводя языком по успевшим пересохнуть губам.
Раум прищурил глаза, и в следующее мгновение его язык оказался там, где только недавно находились пальцы.
– А-а-ах, – только и смогла выдохнуть я, прежде чем мелко задрожать от беснующихся во мне волн наслаждения.
Я запустила пальцы в его волосы, плавясь, сгорая от его прикосновений, от того, как его раздвоенный язык щекотал мои складки, как осыпал ласками влагалище и подразнивал клитор.
От подбросившего меня к небесам оргазма я едва не свалилась на пол, оставаясь на месте благодаря стальным объятиям моего любовника, который с жадностью следил за содроганиями моего тела. Продолжая придерживать меня одной рукой, он грациозно поднялся на ноги, одним движением срывая с себя шорты.
Я ожидала, что член демона будет многим больше, чем у обычного мужчины, даже в человеческой ипостаси, и все равно была изумлена, убедившись в этом воочию. И теперь я вцепилась в его плечи, с волнением готовясь принять его в себя.
– Ничего не бойся, – успокоил он меня, подушечкой большого пальца проводя по бешено пульсирующей на моей шее жилке, очертил подбородок, коснулся губ.
В ответ я поцеловала его и втянула в рот, по кругу облизнув палец языком.
Его глаза полыхнули адским пламенем, отразившимся во мне и возбудившим до предела.
Что же он медлит, словно лишает меня девственности?
Раум пристально всматривался в меня, будто пытался проникнуть в самую душу, прочитать сокровенные мысли. Вдруг в глубине его серо-зеленых глаз что-то мелькнуло, и в следующее мгновение он властно вошел в меня, заполняя до конца.
Инстинктивно я дернулась назад, выгибаясь до хруста в позвоночнике, вцепившись еще крепче руками в его плечи и добиваясь совсем противоположного эффекта – впитывая его до самого основания.
На какое-то время мой демон замер, давая мне возможность привыкнуть к нему, расслабиться и вдохнуть воздуха.
После чего вышел почти на всю длину и, практически выскользнув, рванулся обратно.
Я закрыла глаза, приноравливаясь к нему и задыхаясь от переполнявших меня, неведомых доселе ощущений.
Толчок.
«...мы подходим друг другу, как рука и перчатка...» – эти слова и до боли родной голос вдруг вспыхнули в моей голове яркой вспышкой.
«Теперь ты привязана ко мне до конца своей жизни, любимая...»
Еще один.
«Я никогда тебя не брошу...»
И снова.
«Потому что ты нужна мне...»
Глубже.
«Потому что рядом с тобой я чувствую себя бессмертным...»
Резче.
«Потому что ты меня любишь...»
Демон глухо зарычал, ускоряя темп, врываясь в меня с удвоенной силой, мощно, словно желая таким образом заставить меня забыть, вытеснить все воспоминания, единолично и безраздельно завладевая моими помыслами и чувствами.
Одинокая обжигающая слеза скатилась по щеке. Я запрокинула голову и до боли зажмурила глаза, пытаясь отринуть все, что рвало меня на части, причиняя душевную боль.
Словно взрывной волной меня накрыл второй сокрушительный оргазм, и я поняла, что значит, когда перед глазами проносятся вселенные.
Не выходя, Раум скользнул рукой вниз и стал ласкать возбужденную до предела плоть, заставляя меня содрогаться всем телом снова и снова, до тех пор пока я не обмякла в его руках.
Я лежала на скомканных простынях, надеясь, что когда-нибудь мой пульс вернется в норму, сердце перестанет так бешено колотиться, а кожа – вибрировать. Спальня наполнилась терпким ароматом дорогого табака. Я повернула голову: Раум затянулся длинной сигарой и выпустил в воздух колечко голубоватого дыма. Сейчас он напоминал мне холеного сиама, урвавшего лакомый кусок прямо из-под носа хозяев. Заметив, что я наблюдаю за ним, демон повернул лицо и посмотрел на меня. Его губы медленно растянулись в дьявольски искушающей улыбке с едва скрываемым отблеском триумфа.
– Ну скажи, детка, разве стоило так тянуть и сопротивляться?
Какое-то время я молчала. Не в силах оторваться, изучала каждый миллиметр его лица, затем перевернулась на живот, обхватила руками подушку, прижавшись к ней щекой, и, все так же не отрывая взгляда от демона, ответила:
– Пойми, ты в моей жизни – яркая, ослепительная вспышка, но во Вселенной все вращается вокруг Солнца, и в моей вселенной это солнце – Дэррок. Так что умоляю, давай обойдемся без заявлений типа «Ты моя», «Я хочу, чтоб ты родила мне ребенка» и все в этом духе, ладно?
– Ты хамишь, девочка, но это лишь бравада, поэтому я тебя прощаю. В конце концов, ты всего лишь человек.
Извечное оправдание моим необдуманным поступкам, в его устах это звучало как... оскорбление?
– Расслабься, я и не собирался заявлять что-либо «в этом духе», – беспечно отозвался Раум.
– Что?
– Что такое? Что это мы такие удивленные? Или ты в тайне таки вынашиваешь желание родить мне наследника?
– Я? Нет!.. Но где-то глубоко внутри мне было бы, наверное, приятно услышать такое.
– Сейчас тебе будет так приятно глубоко внутри, что ты забудешь, что такое слышать, – плотоядно оскалившись, заверил меня демон, нависая надо мной.
Уважаемые пассажиры, пристегните снова ремни, – мы заходим на второй круг!
I feel something falling from the sky
I'm so sad I made the angels cry
Tears from the moon fall down like rain
But tears from the moon can't wash away the pain...
(Sinead O'Connor - Tears From The Moon)
Я чувствую, что-то падает с неба
Мне так жаль, что заставила ангелов плакать
Лунные слезы прольются дождем,
Но этим слезам моей боли не смыть...
Это не описать словами. Устроившись на груди Раума, я чувствовала себя... даже слов не подберу... Взбитыми сливками, что ли... Такая же воздушная, напоенная сладостью и готовая растаять и испариться на его горячем теле... Но если демон рассчитывал, что, ввергнув меня в такое состояние, сможет заглушить мое любопытство хоть на короткое время, он катастрофически ошибался. В чем-чем, а в этом я себе не изменила.
– Раум?
– М-м-м?
«И почему же он не собирается просить меня родить ему ребенка? Неужели я хороша только для плотских утех, но не для вынашивания его отпрыска?»
– Дело не в этом.
«Я что, опять произнесла это вслух?!»
– Нет. Я прочел твои мысли. Уж слишком задумчивое у тебя было лицо, мне стало любопытно.
– Тогда, может, ответишь?
– У меня не может быть наследника. – Я уже собралась возразить, но он продолжил: – Больше не может быть.
– У тебя есть ребенок? Наверное, от твоей Фаворитки, да? – Укол ревности, но совсем легкий.
– Нет.
Может ли такое быть? Вглядываясь в черты лица этого мужчины – демона, не человека, но мужчины, как ни крути, – я с удивлением отметила, что ему тяжело говорить об этом.
– Раум, если не хочешь, можешь не отвечать, я пойму. В конце концов, какое мое дело, правда? Я ведь всего лишь маленькая глупая человечка.
Внезапно он посмотрел на меня так... так по-человечески нежно, провел пальцем по овалу лица и чуть усмехнулся.
– У меня была женщина. Не Фаворитка. Она была такая же строптивая, вроде тебя, и не захотела проходить ритуал. Сказала, что если я буду иметь власть над ее сознанием как Хозяин, то она уже не сможет всегда быть собой. Она должна была родить мне Наследника, но этого так и не случилось.
– Что произошло? – прошептала я, поборов комок в горле.
– Она погибла. Вместе с плодом. Срок был слишком мал, чтобы ребенка сохранить.
Новый вопрос вертелся у меня на языке, но Раум опередил меня с ответом:
– Междоусобные разборки. Личная месть. Прилично народу тогда полегло. Но это уже совсем другая история, а тебе надо набраться сил, так что спи.
И я уснула. Мгновенно. А когда проснулась, демона не было рядом. Я лежала одна на необъятных размеров кровати, в полутемной комнате, на стенах которой причудливо играли тени, а за окном шумел дождь. Я повернула голову к окну, взглянула на струйки, сбегавшие по стеклу, и где-то глубоко в подсознании поймала себя на мысли, что, возможно, это Небо плачет обо мне. За все Небо не скажу, но один архангел точно имеет все основания плакать... о моей пропащей душе. И это легло на сердце очередным тяжелым грузом.
Обернувшись простыней, я подошла к ведущей на террасу раздвижной стеклянной двери и замерла от представшего моим глазам зрелища. На террасе был Раум. Он практически лежал в плетеном кресле, под проливным дождем... абсолютно обнаженный. Капли собирались и сбегали по его коже, разве что только не шипя и не испаряясь. В неверном свете луны он напоминал неприступное бронзовое изваяние, сотворенное умелой рукой скульптора-виртуоза.
Он повернул ко мне лицо, и дверь сама бесшумно отъехала в сторону, открывая мне выход.
– Проснулась, наконец. Иди сюда.
Я не посмела ослушаться и вышла под дождь. Подошла к креслу и замерла в шаге от него.
– Боишься, что заругает?
– Ты опять лезешь в мою голову?
– У тебя все на лице написано, праведница, – усмехнулся демон, вытянул руку, ухватился за край простыни и потянул на себя. Я сопротивлялась, сжимая свой край в кулачках, но одним резким движением Раум таки выдернул ее у меня из рук, и теперь я стояла перед ним совершенно голая. Он протянул мне руку, я вложила в его ладонь свою, и демон уложил меня сверху, прижав спиной к горячей и твердой груди. Его руки размеренно блуждали по моему телу, то нежно поглаживая, то властно сжимая. Запрокинув голову ему на плечо, я подрагивала от особо интимных прикосновений.
– И что теперь будет?
– Не знаю. – Он легонько укусил меня за шею.
– Ты получил, что хотел. Теперь ты оставишь меня в покое?
– Может быть. А может, и нет. Я еще не решил.
– Ты потребитель! – Я дернулась в его руках.
– Я демон, дорогая, а ты об этом вечно забываешь,– подавил он мой порыв.
– Я вообще жутко забывчивая: то забываю, что муж амбициозный темный маг, теперь вот – что ты демон. А ведь мне всего лишь хочется, чтобы рядом был просто мужчина, который любил бы меня как никто другой. Которому было бы не все равно... Верни меня домой.
– Ты действительно этого хочешь? Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас!
Раум вдруг обхватил руками мою голову, повернул под неимоверным углом и впился в губы крепким поцелуем. А когда воздуха стало уже не хватать, отстранился и протянул:
– Слушаюсь и повинуюсь!
It just ain't fair, this thing called loving
When one’s still there and the other feels nothing
I would have done anything for you
I still love you, baby, I adore you...
(Sinead O'Connor - Tears From The Moon)
Не честно, что это называют любовью
Когда один все еще здесь, другой уже не чувствует ничего
Я бы сделала что угодно ради тебя
Я все еще люблю тебя, милый, я обожаю тебя...
Гобелен. Ступени. Яркий свет люстры бьет в глаза. Я стояла на площадке между лестничными пролетами в нашем доме в Дублине и первое время не могла понять, что произошло.
– И где же наша кошечка была? По каким крышам она сегодня гуляла? – раздался за спиной елейный голос Дэррока.
Раум! Коварный змей! Он должен был вернуть меня в тот самый момент, когда мы исчезли из этой реальности!
Внутри меня все похолодело. Сколько времени прошло? Какие события я пропустила? А главное: что теперь меня ждало? Я нервно сглотнула и повернулась лицом к мужу.
Ничего. Абсолютно ничего. Маска непроницаемого спокойствия на аристократическом лице. Ни один мускул не дрогнул, глядя на меня, но этот взгляд... Я чувствовала, как внутри меня каждая клеточка замерзает в маленький кристаллик льда, чтобы больше никогда не ожить. Тишина. Полнейшая. Она убивает во сто крат ужаснее, чем если бы он на меня в тот же момент накричал, ударил, оскорбил, пригрозил жестокой расправой. Да даже с лестницы спустил! Но нет. И только лишь мои губы дрогнули, чтобы разомкнуться, Дэррок сделал едва уловимое движение, давая понять, что это не самая лучшая идея.
А время невыносимо тянулось.
Хлопнула входная дверь.
– Я вернулась! – раздался в холле голос Авы. – В этом доме ребенку дадут чего-нибудь похавать? – Она взяла курс на кухню. – У бабули сегодня был рыбный день. Меня чуть не вывернуло от этого смрада!.. Ау! Народ!
– Дэррок...
– Иди корми ребенка, Вавилонская блудница, – вот и все, что он сказал, прежде чем разорвать наш показавшийся мне бесконечным зрительный контакт. Затем развернулся и стал подниматься вверх по ступеням, а я все продолжала не моргая глядеть ему в спину.
Всего лишь каких-то двадцать минут спустя я освободилась и тут же отправилась на поиски мужа. Я не могла все оставить так, мне нужно было объясниться.
Но его нигде не было. И говоря «нигде», я имею в виду нигде. Прочесав рейдом весь дом от подвала до чердака, я обнаружила лишь нескольких слуг и в полном отчаянии вернулась в кабинет. Обводя излюбленное пристанище супруга мутным от слез взглядом, я автоматически стала отмечать, что определенных вещей нет на местах, где им положено быть.
«Он ушел», – вынесло вердикт подсознание, но я упорно не желала с ним соглашаться. Но это было правдой: Дэррок ушел. Не высказав упрека, не выслушав объяснений, он оставил меня в одиночестве, наедине с неизвестностью и отчаяньем. Тихо и незаметно...
Разлетается жизнь. Я на большой непрекращающейся панихиде.
Почему так происходит: один любит, другой позволяет себя любить; один страдает, балансируя на грани здравого рассудка, в то время как другой ничего не чувствует? Разве такой может быть любовь?.. Ответ на это вопрос я пыталась отыскать на дне хрустального бокала, наполненного обжигающей янтарной жидкостью, которую нашла тут же на полке. Труды мои в этом направлении увенчались колоссальным успехом: мне было тепло и легко, я чувствовала себя превосходно в своем самобичевании, хоть и местами путала вертикальную поверхность с горизонтальной. Тем не менее, я довольно успешно добралась до ванной комнаты, сообщавшейся с кабинетом и нашей спальней, и открыла вентиль горячей воды, возымев стойкое желание принять ароматную ванну.
Звон разбитого стекла, запах виски стремительно распространяется в небольшом помещении.
– Упс! Какая неприятность. – Я привалилась к косяку и удрученно уставилась на пол, усеянный осколками выскользнувшего из моих рук бокала.
В следующее мгновение кто-то схватил меня за загривок и развернул на 180 градусов.
– Дэррок! Ты пришел! Ой, ну зачем же так резко?
– Забыл кое-что. – Он бросил взгляд мне за спину, обернулся в сторону кабинета, после чего вновь уставился на меня. – Ты вылакала весь мой виски.
Я вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать хоть тень эмоций, чтобы понять, что он чувствует, как поступит, какой приговор мне вынесет: казнить или помиловать. И не нашла. Мой снежный принц, мой злой колдун – он окружил себя непроницаемыми чарами, сквозь которые мне не удавалось пробиться, и от этого хотелось кричать.
– Я не могу без тебя, – сказала и тут же икнула. – Ой.
– Не можешь? – Он поднял на меня холодный взгляд цвета того самого виски. – Так не можешь, что аж топиться собралась?
– Что?.. Ик... Нет!
– Кого ты обманываешь, Кики?! Пьяная в хлам собралась лезть в ванну!
Вот он и проявил эмоции, но я уже была тому не рада: от количества пролитых слез и выпитого спиртного голова и так раскалывалась, а теперь ее атаковали такие децибелы. Но и это оказалось не все: не отпуская мой загривок (твою ж мать, он, видать, от этого кайфует!), Дэррок пересек со мной ванную комнату, нетерпеливо дергая, когда мои ватные ноги запинались на каждом шагу, втолкнул в душевую кабинку и открыл ледяную воду!
– А-а-а-а, что ты делаешь?! Мне же холодно! – Я попыталась вырваться, но тщетно.
– Поверь, в морге не теплее. В следующий раз, когда захочешь нанести личный визит своему Наставнику, дай знать, я ножи заточу.
– Зачем?!
– Вены вскроешь. Так драматичнее.
– Т-т-ты... т-ты хоч-чешь от меня... изб-бавиться, да? – Мои зубы отбивали чечетку.
– Черт подери, и угораздило ж меня жениться на такой идиотке! – закатил глаза мой экзекутор, выключил воду и швырнул мне полотенце. Я не стала его ловить.
– Прости меня, – прошептала я одними губами. – Я не смогла... не сумела... Но я по-прежнему люблю только тебя, я на все готова ради тебя... Все это ничто, это ничего не значит, просто минутная слабость... – Он отвернулся. – Дэррок, умоляю, не молчи. Посмотри на меня!
– Тошно, – холодно произнес он, окидывая меня бесстрастным взглядом.
Я машинально схватилась за подаренный им когда-то кулон, висевший у меня на шее, и конвульсивно сжала в ладони. Острые края звезды прокололи кожу, впиваясь в плоть до крови, но я не чувствовала этой боли. Я сделала больно любимому.
Слезы застили глаза, ручьями сбегая по щекам. Сердце сжалось в тугой комок, отказываясь биться. Мои нервы больше не вынесут этого. Я больше не вынесу безразличия в этих янтарных осколках льда.
Нет. Я не хочу, чтоб было так. И не важно, какое решение он примет, я не хочу проходить через эти муки.
В порыве отчаяния оттолкнув мужа, я пронеслась через кабинет, выскочила в коридор и помчалась по лестнице вниз, в зеркальную залу...
...Я пыталась протиснуться сквозь плотную вязкую субстанцию, она удерживала, цеплялась, оттягивая кожу до боли, закрывая ноздри, лишая возможности дышать, но тем не менее я не задыхалась.
Крепкая рука ухватила меня чуть выше локтя и с силой потянула вперед. Из темного нечто я вывалилась наружу и упала в чьи-то объятия, уткнувшись в широкую грудь носом и тут же учуяв родной запах. Я уже собралась обнять любимого, прижаться и долго-долго не отпускать, но он грубо оторвал меня от себя, крепко держа за локти на вытянутых руках. Я зажмурилась от полоснувшего по глазам яркого света хрустальной люстры.
– Ты в своем уме, ведьма ненормальная?! Ты хоть представляешь, что могло бы быть, не вернись я раньше домой и не загляни сюда?! – проорал Дэррок прямо мне в лицо. – Никогда – слышишь? – никогда больше не смей этого делать! Попав в зазеркалье, ты можешь исчезнуть навсегда, окончательно и бесповоротно! Я вообще запрещаю тебе заходить в эту комнату!
Отчаяние, сквозившее в его голосе (или это мне хотелось так думать), вызвало прилив нежности, но в то же время его повелительный тон мгновенно заставил меня возмутиться (мало того, что я с детства терпеть не могла, когда мне указывают, вдобавок к этому я все еще была под впечатлением тех эмоций). И, вместо того чтобы просто порадоваться счастливому разрешению моей проблемы, я вернулась в образ.
– А как же татуировка? Разве с ее помощью ты не сможешь меня отыскать? Или, уродуя мое тело, этот нюанс ты не предусмотрел?.. – Он молчал, крепко сцепив зубы. – Ох, простите великодушно! Как я могла даже подумать о том, что ты чего-то не предусмотрел?!
– Кики, скажи мне, когда у меня пропадет стойкое желание тебя придушить?
– Наверное, когда я тебе надоем, – пожала плечами я, насколько это позволяло мое положение.
– Значит, никогда, – обреченно вздохнул мой муж. – Зачем ты туда полезла? Чего тебе не хватает, а? Тебе скучно?.. Ну хочешь, поедем к твоим на время? Недели вполне хватит, чтоб ты засобиралась обратно.
– Боже, что я слышу: ты собираешься порадовать тещу, явив ей свой светлый лик? Кстати, она до сих пор обижается, что я выскочила замуж, даже не поставив ее в известность, и в недоумении, что все обошлось без пышной свадьбы, о которой я всегда мечтала. – Я уперла руку в бок, в то время как Дэррок скривился, словно лимон проглотил. – Я, между прочим, мечтала о празднике.
– Тебе праздников не хватает? Почему обязательно нужны эти помпезные клятвоприношения, церковь...
– Ты атеист?
Ответом мне послужил оглушительный взрыв хохота, приумноженный эхом огромной залы. Казалось, от такого раската даже плазмовая гладь зеркал пошла рябью.
– Катерина, ты неподражаема! – Дэррок привлек меня к своей груди, крепко обнял и поцеловал в макушку.
А мне вдруг стало так тепло и уютно, и я прижалась к нему еще крепче, пробормотав:
– Хорошо, что хоть о рождении Авы вопрос не возникал.
– О рождении Авы?
– Ну да. Ты забыл, что благодаря нашим общим усилиям моя мать – твоя теща – до сих пор уверена, что я всю беременность провела подле нее, и что она сходила с ума за дверью ординаторской во время рождения внучки?
– Так может, мы и воспоминания о свадьбе запихнем ей в голову?
Я резко отстранилась. Звонкая пощечина разорвала повисшую паузу: Дэррок не успел перехватить мою руку, но сделал это позже, заломив ее мне за спину, попутно проделав то же самое и со второй.
– Еще раз посмеешь сделать нечто подобное и...
– Что?
– Я тебя изнасилую, – зловеще процедил он.
О да! В моих глазах заплясали озорные огоньки, и я от души вдавила свой небольшой каблучок в его ногу.
Он взял меня тут же, на широком дубовом столе, жестко, требовательно, самоутверждающе. Край столешницы больно упирался мне чуть ниже живота при каждом новом толчке, но я не обращала на это никакого внимания. Я расслабилась и наслаждалась этим восхитительным ощущением наполненности каждый раз, когда Дэррок оказывался глубоко во мне, когда сжимал мои груди до боли в сосках. И упивалась пониманием того, что все у нас по-прежнему: я все так же его люблю, а он все так же меня хочет...
Whatever happens, don't you let go of my hand...
(Michael Jackson – What ever happens)
Что бы ни случилось, не отпускай мою руку...
12 июля 2010 г.
Я сидела во внутреннем дворике нашего дома, уютно устроившись на кованых стульях, и думала, как же хорошо, что все позади. Что Дэррок так и не узнал, зачем я пользовалась зеркалом и что я вообще им успешно воспользовалась. Успешно ли?.. Скорее да, чем нет, ведь благодаря этому эксперименту теперь я точно знаю, чего хочу.
«Не слишком ли самоуверенное утверждение, Кики?»
Нет. Я не хочу причинять боль любимому. Не хочу подвергать себя мукам неизвестности и гадать, какое же решение он тогда мог принять.
– ...А еще мы с Мирандой духов вызывали, – щебетала Авария, сидя напротив и накручивая прядь своих чудесных волос на пальчик. Погруженная в свои мысли, я слушала ее вполуха. – Но они оказались такими скучными, ужасно занудный контингент. Поэтому мы подумываем в следующий раз вызвать демона и...
– Нет!!! – Последняя фраза дочери буквально выдернула меня из глубокой задумчивости. – Даже не смей думать об этом! 
– Но почему? – Девочку явно напугала такая моя бурная реакция.
Я сделала глубокий вдох, успокоилась и, подбирая слова, ответила:
– Однажды пообщавшись с ними... проблем потом не оберешься. Поверь мне на слово. Не нужно это тебе.
– Мама, – игривым голосом протянула эта маленькая любопытная Варвара, – у тебя имеется история?..
– Ава, прекрати говорить глупости.
Но паршивка уже нащупала брешь и, мгновенно оказавшись рядом, сложила руки в замок у меня на коленях и оперлась на них подбородком, сверля меня пытливым взглядом.
– Расскажи!
– Когда-нибудь, когда ты станешь старше, я обязательно тебе расскажу. А пока прибереги свои чары для педагогов, чтоб ставили тебе хорошие отметки.
Даже не ощущая никаких признаков, я почувствовала присутствие мужа. Дэррок стоял на крыльце и с умиротворенным выражением лица наблюдал за нами. Когда наши взгляды встретились, он неспешно спустился по ступеням, направляясь к нам. Обошел все еще сидевшую на корточках Аварию, не преминув потрепать ее по макушке (отчего она вся аж ощетинилась, как еж: знает ведь, что дочь этого не выносит, и все равно делает!), и, упершись в подлокотники моего кресла, навис надо мной. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы иметь возможность видеть его глаза. Они мягко сияли, как янтарь на солнце. Губы сложились в улыбку и вскоре накрыли мои в нежном, но властном поцелуе.
– О-о-о, эти взрослые! – промычала Авария, отползая от нас и поднимаясь на ноги. – С вами скучно. Я отправляюсь к бабуле с дедулей... Ау, меня тут кто-то слышит? Прием!
Дэррок оторвался на мгновение, чтобы ответить:
– Мы все слышали, Ава. Передавай привет бабушке с дедушкой. – И продолжил прерванное занятие.
– Да ну вас!
Я рассмеялась мужу в губы, нырнула руками под футболку и принялась исследовать подушечками пальцев каждый миллиметр его тела. Мое исследование дошло лишь до напрягшихся мышц груди, когда из окна второго этажа послышалось:
– Ма! Тебе почта пришла! Срочная!
– Купите ребенку персональный ноут, папаша.
Дэррок лишь недовольно рыкнул, когда я вырвалась из его объятий и направилась в дом, чтобы уже через пару минут вернуться.
– Мы отправляемся на Шпицберген!
– Кто сказал? – вскинул бровь Дэррок, не поднимая головы от каких-то бумажек.
– Я. То есть нас Арабеска пригласила. Там будут все.
– Все?
– Все. Ава у мамы. Я пакую чемоданы?
Дэррок бросил взгляд на часы, перевел его на меня, посверлил глазами мое озаренное предвкушением активного отдыха лицо и вздохнул:
– Пакуй.
Шпицберген.
Оглашая округу задорным смехом, я неслась на неимоверной скорости с горы вниз. Мимо меня пролетали разлапистые исполины, припорошенные снегом; за спиной, буквально наезжая на доску, несся муж, подгоняя и раззадоривая еще больше. Мы – словно малые дети, вырвавшиеся из-под опеки взрослых. Вот он снова обогнал меня и, не оборачиваясь, отсалютовал, а затем резко повернул, обдав меня очередным снежным дождем.
– Ну ладно, сам нарвался! – крикнула я и, сделав усилие, вырвалась вперед, стараясь оторваться от него на максимально возможной скорости. Впереди – живая стена из заснеженных сосен, я резко взяла вправо и неожиданно затормозила, поднимая в воздух снежный веер.
Не успев сгруппироваться, Дэррок налетел на меня, и мы кубарем скатились с пригорка, рухнув в овраг.
– Ты с ума сошла? – буравил меня недовольным взглядом благоверный, тяжело дыша и отплевываясь от снега.
Буквально мгновение на то, чтобы прийти в себя, – и меня начал разбирать смех. Сначала короткие смешки, потом хихиканье, а затем и вовсе безудержный хохот.
– Нет, ты однозначно ненормальная, – покачал головой Дэррок, теперь уже глядя на меня, как диагност на душевнобольного.
Не переставая улыбаться, я схватила его за воротник лыжной куртки и потянула на себя.
– Поцелуй меня!
– Думаешь, поможет?
– А ты попробуй!
Дэррок провел языком по моим губам, скользнул внутрь и коснулся моего, словно посасывая, затем тронул нёбо, проникая все глубже, лаская своим языком каждый уголок моего рта. А когда я уже стала задыхаться, чуть отстранился, прикусив напоследок мою припухшую губу, и усмехнулся:
– И правда помогло.
Прижатая к снежному ковру весом крепкого тела, да еще и в полном спортивном обмундировании, я не замечала холода. В этом белом плену для меня существовал только он – мой сказочный принц и злой колдун в одном лице с глазами цвета виски.
– Дэррок.
– Да, Катенок?
– Что бы ни случилось, не отпускай меня. Никогда.
Дэррок несколько секунд изучал меня пристальным взглядом, затем склонился к моему лицу, потерся кончиком носа и, перед тем как снова завладеть моими губами, прошептал:
– Можешь разве что помечтать об этом...
P.S. Моя необъятная благодарность Кимане за творческий толчок и Флёр – за изюминку. Спасибо, други мои!
*Хронология статей:
2. Биология или Магия (юмореска)
3. Как на праздник на Лугнассад
7. И каждый раз навек прощайтесь
8. Слишком долго надежда держала
Мне понравилось!