У БэрронсаВедущий рубрики: Дэни

Я остаюсь

Читать на сайте онлайн
 
Добро кончается в смерти. Что будет с каждым мозгом,
если он поймет: на самом деле он не может умереть –
что в самой реальной из реальностей они могут делать
все и никогда не умирать. Я скажу вам... Тотальное Зло.
 
Чарльз Мэнсон

 

Последние месяцы я живу в боли. После того как Судья преподал мне жестокий урок послушания, и я умерла, Азраэль и Ангел вернули меня к жизни... к существованию. Потому что иным словом я не могу назвать нынешнее бытие. Достижения медицины этого мира значительно превосходят возможности нашей науки. Доказательством тому служит мое скорое выздоровление. Повторные операции, постоянные процедуры и раны на моем теле затянулись, кости срастались. Я уже могу ходить без посторонней помощи, опираясь на трость. Ежесекундным напоминанием о Нем мне служит боль и багрово-синие жгуты рубцов, пересекающие горло, покрывающие грудь и живот, обвивающие бедра.

Но всех беспокоит мое молчание. Никто не слышал ни единого слова, произнесенного загадочной пациенткой. Возможно, я разучилась говорить. Или, что более вероятно, не вижу необходимости переступать тревожную грань безмолвия. Им всем от меня что-то нужно.

Каждый день меня осматривает доктор и ждет реакции на свои манипуляции. Со мной занимаются медсестры и участливо спрашивают: «Как наши дела? Как нас зовут? Тебе больно?». А я не знаю, как нас с ними зовут. И как наши общие дела, я тоже не хочу знать. Есть лишь боль, и она только моя. Я натолкана, набита битком ею, словно тяжелыми, угловатыми, раскаленными камнями. Мои ночи – это боль, которой, кажется, не будет конца. Изнуренность болью становится значительнее ее самой.

Почти безотлучно Маэстро несет скорбную вахту в моей палате. Словно он сам стал причиной того, что я оказалась здесь. Даже Палач приходил и копался в моей голове. Нашел ли он там то, что искал? Не знаю. И, если честно, меня это мало занимает.

Опустошенность. У меня нет никаких чувств, никаких желаний. Мне абсолютно безразлично, что будет дальше. Зачем задаваться такими вопросами? Ведь они все знают лучше меня и примут необходимые решения.

Судья тоже приходит. Он, всегда немногословный, сейчас стал еще более молчаливым. Ни до моего слуха, ни до сознания не доносится ни звука обращенной ко мне речи. Он иногда говорит с врачами, пикируется с Маэстро, беседует с Палачом. И никогда со мной. В те редкие случаи, когда мы остаемся наедине, Дан [1] беззвучно ощупывает меня тяжелым взглядом, пытается заглянуть в глаза. Он ничего не спрашивает, ему ничего не нужно от меня.

Я отворачиваюсь к стене. Там в краске очень тонкая трещинка – ящерка c длинным изогнутым хвостом. Зацепившись изящными лапками, она сидит на гладкой стене. К горлу горячим комом подкатывают слезы. Изо всех сил сдерживаю эту удушливую волну. Глажу слабыми пальцами круглую спинку моей трещинки, единственного верного моего друга.

 

Сегодня он опять пришел и первый раз заговорил со мной. Просто и обыденно с надменных губ слетело несколько рубленых фраз-приказов. Достав из шкафа короткое платье-балахон из мягкой серой шерсти с открытой спиной, велел одеться и подняться к нему. Как послушный робот я безропотно выполнила указание. Опираясь на трость, шаг за шагом начала свой путь навстречу судьбе.

Преодолеть коридор до лифта было нелегко. Перебитое колено никак не хотело сгибаться, приходилось выписывать ногой замысловатые окружности то выбрасывая ее вперед, то подтаскивая отстающую стопу. И конечно же боль не выпускала жертву из своих цепких лапок. Кипящим озером она разливалась где-то в животе, водопадом обжигающей лавы стремительно падала вниз по бедру, обвивала ноющее колено и стекала к пальцам. Когда двери бесшумно закрылись, и кабина взмыла ввысь, в голове промелькнуло:

Я «возношусь» в Ад...

На третьем этаже располагались небольшие квартиры, где могли остановиться родственники пациентов, которые были вынуждены находиться в клинике долгое время. Не знаю, жил ли там Даниэль на самом деле. Вряд ли. Он не любил бывать среди людей и делал это лишь по необходимости. Сегодня такой необходимостью была я?

Каждый шаг приближал меня к ответу и заставлял сердце сжиматься от страха. Никаких чувств? Нет. Только устойчивые инстинкты. Тело помнило каждый взмах бича, непередаваемый, ласкавший меня звук, в котором присутствовали щелчок, почти неуловимый, легкий звон и едва слышимый свист...

 

Конечно, я сама взошла на свою Голгофу. Вступив в спор с демоном, я согласилась заплатить за одну жизнь другой, своей. Кто-то мог бы сказать, что это было глупостью. Но я не считала, что нужно принимать императив высших сил как данность. Каждая человеческая жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. И я боролась. Это была моя работа, мой долг – исцелить тело.

Мы встретились, когда Судья пришел забрать неправедную душу. Тогда он не позволил вмешаться. Но в этот раз я не собиралась так просто отпустить чужую жизнь. Он назвал меня воровкой душ, обвинил в нарушении баланса. Я не знаю Его законов. Но незнание не освобождает от ответственности, не так ли? К тому же, цепь-удавка, не так давно гостившая на моей шее, научила верить в иллюзии. Вот и в тот раз я ждала пусть самую ужасную по своей реалистичности иллюзорную пытку, но все-таки ненастоящую смерть. Возможно, я обманывала себя надеждой на то, что демон не собирался меня убивать. Кто-то или что-то вмешалось в безупречно выстроенный план наказания. Но кто сказал, что он исполнен до конца?..

 

Спина взмокла. От боли? От воспоминаний? От страха? Да, я боялась остаться наедине со своим мучителем, моим ласковым убийцей. Холодная, мерзкая заноза ужаса засела где-то между лопаток. Словно зверь я боязливо кралась к приманке в расставленный охотником хитроумный капкан.

Ведь животное, гонимое голодом, тоже раз за разом попадает в ловушку. Даже полностью осознавая всю меру опасности.

Я изголодалась по его грубым ласкам. Это настоящая зависимость. Он – мой наркотик: дарит невообразимое блаженство, плата за которое – жизнь. Пусть все закончится сейчас.

Я чувствую, что ты принял решение. Суд вынес свой вердикт, и я приму его

Дверь была открыта. На ворохе белых простыней в небрежной позе полулежал мой темный Господин. С грацией огромной кошки он спрыгнул с кровати и плавной походкой хищника направился ко мне. Шрам на шее саднил, и я непроизвольно старалась укутаться в робу. Демон не спеша обошел свою добычу. Остановившись за моей спиной, Дан медленно провел пальцами вдоль влажной ложбинки позвоночника. Он наклонился и, сдвинув серую ткань, коснулся легким поцелуем впадинки над ключицей. Дверь в мышеловку захлопнулась.

Сильные руки скользнули под платье и, следуя путеводным нитям рубцов, двинулись к холмикам грудей. Нежно очерчивая каждый шрам, он как будто бы вспоминал, любовался своей «работой». Рубцы откликались своему творцу протяжными стонами вспыхивающей боли. Тонкие пальцы слегка прихватили горошинки сосков, заставляя дрожать мое беззащитное тело. Прижавшись губами к моему затылку, он медленно вдохнул аромат светлых волос. Его руки спустились ниже, увлекая за собой мягкое полотно с моих плеч. Резким движением он вжал меня в свои бедра. О да, мощь желания, которая грозила вот-вот разорвать плотную ткань, была красноречивее всяких слов. Длинные пальцы проникли в тонкое кружево завитков внизу живота и начали свою сладостную игру между моих ног.

Я почувствовала жар его дыхания на своей шее. Влажный язык рисовал причудливые узоры, вновь спускаясь к хрупкой ключице. Прижавшись щекой к темным волосам, мне захотелось, как прежде, утонуть в этих мягких волнах. Дыхание сбилось, каждый вдох казался последним. Голова пошла кругом. Трость бесшумно упала на густой ворс ковра. Запрокинув руки назад, я обвила шею моего vis-а-vis. Демон накрыл мои губы страстным поцелуем. О, он не был нежен, отнюдь. Его властные губы захватили меня врасплох. Требовательный язык захватил мой, проникая все глубже. Казалось, что я сейчас задохнусь от внезапно нахлынувшего желания. Колени предательски задрожали. И, если бы Даниэль не держал меня в своих стальных объятиях, я бы уже валялась безвольной куклой у его ног.

Приблизившись к кровати, он несильно толкнул меня в спину, и я зарылась лицом в белоснежную пену шелка. Точно в такие же простыни окровавленным куском мяса швырнули мое истерзанное тело, когда перенесли в этот мир. Одним мощным толчком Дан ворвался и заполнил меня всю без остатка. Насладившись этим ощущением, он начал стремительно двигаться, крепко сжимая мои бедра. Другая рука деспотично сдавила основание шеи, исключив возможность даже чуть приподнять голову. Демон яростно овладевал своей добычей, вколачиваясь в жаждущее его неучтивых ласк нежное тело. Хрипло застонав, он подвел меня к самому краю заветной бездны и в тот же миг столкнул в нее, заставив содрогаться от счастья.

Разрозненные мысли заметались в ошарашенном мозгу:

Только не смотри на меня! Оставь все как есть...

Даниэль удовлетворенно выдохнул мне в затылок и прошептал:

 – Глупый мышонок! Забыла, что ты по-прежнему только моя!

Я затаила дыхание, не поверив своим ушам. Дан перевернул меня на спину, навис надо мной и продолжил уже в моем сознании:

 - Я снова чувствую тебя Лора. Это было неизбежно.

Душа ликовала, как человек, которого вели на казнь, а на эшафоте даровали помилование. Я прикрыла влажные глаза рукой, не в силах взглянуть на демона.

 – Посмотри на меня.

И я послушно перевела полный стыда и боли взор на бесстрастное лицо Судьи. Все вокруг перестало существовать. Только эти знакомые и загадочные глаза, только эти бушующие волны силы и власти, сметавшие жизнь на своем пути. Мою жизнь. И я была согласна на это кораблекрушение, хотела, чтобы обломки меня неспешно дрейфовали на поверхности коварной пучины.

Он молча погружался холодным взглядом в расширенные до предела зрачки моих глаз. Затем бережно подхватил стройную лодыжку и положил себе на плечо. Не отрывая взгляда, нежно поцеловал высокий подъем. Рука заскользила вниз, к изувеченному суставу, погладила уродливые полосы на бедре. Чуткие пальцы спустились к маленькому бугорку. Закусив губу, я запрокинула голову, пытаясь сдержать лавину вожделения.

 – Не закрывай глаза.

Изогнув спину, я приподняла ягодицы, стремясь навстречу удовольствию. Мотыльки еще продолжали порхать над бутоном клитора, а его восставшая плоть подчеркнуто медленно, сантиметр за сантиметром, погружалась внутрь. Внимательно вглядываясь в безумную зелень моих глаз, демон опаивал свою жертву пряным коктейлем из наслаждения и боли.

Под тяжестью мужского тела, склонившегося надо мной, натянулись порванные когда-то сухожилия. Но даже если это случится вновь, я все равно хотела ощутить абсолютную наполненность. Когда я осознала, что проникнуть глубже, чем это сделал демон, уже невозможно, нас обоих накрыло удушающей влажной волной. Судорожно сжав челюсти, Дан излился в горячее лоно. И на какую-то долю секунды мне показалось, что в его темных глазах промелькнула светлая искорка. Рука сама потянулась к густым волосам, упавшим на лоб. В тот момент, когда я отводила непослушную прядь, он неожиданно повернулся и прижался губами к моей ладони.

 

Завернувшись в простыню, я спокойно лежала рядом с обнаженным демоном. Мы молчали. Нам больше не нужно было ничего друг другу говорить. Боль ушла. Кто-то щелкнул тумблером и выключил ее. Теперь я наслаждалась тишиной внутри себя. Рассеянный взгляд следил за игрой осенних солнечных зайчиков на прикроватном столике. Как они прыгали по полированной поверхности, вскакивали на стакан и разбегались в стороны, отраженные стеклянными гранями, или перепрыгивали с него на деревянную статуэтку кошки.

Кошка... Превосходная работа. Хитро жмурясь, она выгнула свою эбеновую спину, подставив ее ласковому солнцу. Я тоже хотела погладить черную красавицу. Мне она была знакома. Когда мои пальцы дотронулись до теплого дерева, сознание как электрический разряд пронзил образ. В яркой вспышке я увидела прекрасную девушку. Она смеялась и, вскинув вверх руки, кружилась, кружилась, кружилась. Иссиня черные кудри длинных волос неслись за ней веером живых брызг. Картина погасла. В испуге я обернулась к Дану.

 – Кто она?

Как леопард, настороженный звуками джунглей, он долго изучал меня, затем перевел взгляд на кошку.

 – Дочь Люцифера. Я когда-то уже говорил о ней...

Воспоминания о холодной цепи, змеей обвивавшей мое горло, заставили непроизвольно отпрянуть. Подхватив простыню, я, едва заметно хромая, направилась к окну глотнуть свежего воздуха.

За раскрытыми настежь створками раскинулся парк. Осень уже вступала в свои права, и зеленый ковер газона был густо усеян багряными листьями, опавшими с увядающих деревьев. Идиллия покоя и безмятежности. Но где-то в голове невидимый настройщик натягивал струну. Твердые руки методично вращали колки, с каждым поворотом которых вибрация нарастала, переходя в раздражающее дребезжание. «Пустяки. Обычная головная боль».

 – Почему же ее братья ничего не знают о своей сестре?

 – Демоны...Они все знают. Именно поэтому не принимают позорное родство. Отец не признал ее наследницей.

 – Он не любил ее, потому что она родилась девочкой?

 – Нет, потому что политика – это совсем иное дело, нежели родственные чувства. Она украла душу своей матери, которая была смертной женщиной. Совершила страшное преступление, будучи еще в утробе.

 – Я думала, в вашей природе убивать человека, который продолжает ваш род...

 – Убивать – да. Ни одна из смертных не может пережить беременность без помощи отца. Когда плоть умирает, душа продолжает следовать своему пути дальше.

Зачем он все это мне рассказывает? Пожалуй, за весь год нашего знакомства он не позволял себе так много и откровенно говорить. Какая же адская боль... Уберите этот звон!

 – Люцифер не собирался оставлять той женщине жизнь, ей суждено было умереть в родах. Но малышка решила иначе и завладела душой матери, спаяв со своей сущностью. Как дочь могущественного демона, она наследовала мощь его магии. Как дочь человеческая – бессмертную душу, которую она навсегда изъяла из мирового порядка.

 – Ты говорил, что вынес ей смертный приговор...

 – Да, она пыталась повторить подобный трюк уже осознанно, – после паузы ровным голосом ответил Судья. – Эта статуэтка – все, что у меня осталось в память о Спутнице, которой она так и не успела стать.

Опавшие листья закружились в сумасшедшем танце. Картина пейзажа куда-то поплыла. Струна в моей голове издавала просто убийственные звуки, грозя вот-вот лопнуть. Писк этого назойливого комара буквально оглушал. Скорей бы развязка! Устремив невидящий взор мимо меня, Дан продолжал свое печальное повествование.

 – Ей нравилось бывать среди людей, нравился ваш мир. Она любила цветы. В Аду нет настоящих цветов. С помощью магии можно создать абсолютно все, но она считала их фальшивыми. В одном единственном месте мертвой долины выросли маки, – он перевел дух. Конечно, цветы появились там не случайно. Там...

Я смотрела в окно, и мне казалось, что на зеленом полотне проступают кровавые пятна, распускают свои алые лепестки и подступают бархатным покровом к стеклу. Струна бесновалась, исторгая чудовищную какофонию. Сердце заметалось в грудной клетке, ударяясь о прутья ребер. Каждый его толчок отдавался машинным гулом в висках. Секунда... две... три... Тишина. Тишина, в которой я слышу собственный голос:

 – Там погребено тело моей матери.

В мгновение ока демон оказался передо мной, заслонив широкой спиной заходящее солнце.

Обычно сдержанный, сейчас он осторожно положил руки мне на плечи и неуверенно задал свой вопрос:

 – Аста? Я вернул тебя?

Голос доносился как будто издалека. А на меня с бешеной скоростью неслась чернота. Нет, скорее, я падала в нее. Она одновременно обволакивала снаружи и разрывала изнутри. Это была Она – столь долго сдерживаемая сущность демона устремилась в человеческое тело, изменяя его под себя. На миг я ослепла...

Сквозь алую пелену слез я глядела во вновь обретенное любимое лицо, узнавала его прежнего. В сознание ворвалась лавина воспоминаний. Картинки прошлой жизни летели тяжелым водопадом, наполняя пересохшие озера памяти. Карминовые капли текли по щекам, чуть медлили на остром выступе подбородка и падали вниз, обагряя кипень шелка, стянутого на груди. Гибкие пальцы, прихватив тонкую шею, вплелись в мои растрепанные волосы на затылке и прижали голову к крепкой груди.

 – Что ты наделал? – раздался за спиной громогласный рокот. Это Ангел прорвался сквозь надежные препоны, которыми, я не сомневалась, окружил нас демон.

 – Ты, как и тогда, опоздал, Сашиил. Астарта покинула твою темницу. Если бы ты не оградил Лору от моего воздействия и не позволил ей умереть, возможно, я бы так и не узнал, какое сокровище ты скрывал под самым моим носом. Я должен поблагодарить тебя.

С этими словами он поцеловал мою макушку, крепко обнял за плечи и начал укачивать слабеющее тело. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть вечного стража за своей спиной. Я была уверена, что тридцать человеческих лет, прожитых мной, не изменили светлый лик, который он умело прятал под маской старичка Маэстро.

 – Твоя жестокость не знает границ, Судия. Ты обрекаешь ее на безумие. Человеческий разум не в силах вынести сущность демона. Впрочем, последний также не способен выжить, если запереть его в человеческом теле и лишить магии. Я тысячелетиями был ее хранителем и наблюдал за тем, как она скатывалась в эту пропасть. Разделить их – было единственной возможностью спасти похищенную душу.

 – Врешь. Ты так долго повторял эту ложь, что сам в нее поверил. Тысячелетиями ты был ее тюремщиком! Теперь я увидел, как она ждала меня. – Кулак еще крепче сжал золото косы на моем затылке. – День за днем.

О да, теперь я понимала, сколь бесплодны были мои ожидания.

Как я могла поверить Ангелу, что смертный приговор заменен заключением?! Я знала Судию и не рассчитывала на привилегию легкой смерти. Сколько длится пожизненный срок для бессмертного? Вечность. Он мог назначить столь суровое наказание, даже наречённая не стала бы исключением. Мой страж вселил в меня надежду на встречу с Даном. Каждый день капля за каплей она утекала в песок безысходности. Когда же иссякла совсем – я провалилась в бездну отчаяния. Какое страшное слово «НИКОГДА». Я поняла, что никогда его не увижу. Приговор обжалованию не подлежал. Я стала искать смерти. Вы знаете, как обреченные на вечную жизнь убивают себя? Голыми руками я вырывала из груди сердце. Пыталась раздавить этот поганый кувыркающийся клубок, но раз за разом Ангел пресекал все попытки найти избавление и возвращал самоубийцу назад.

Сейчас мое сознание было открыто для демона. Он читал боль прожитых лет как книгу, листал пожелтевшие страницы обретенной памяти.

 – Пусть так. Но я не убивал ее. Ничто в тебе не дрогнуло, когда ты вершил свой Суд и вынес смертный приговор, а Палач привел его в исполнение.

 – Одной мерой отмерю каждому [2]. Тебе ли не знать, слуга Господа?! – выплюнул в лицо противнику Дан. – Вы веками истязали Асту, лишь бы заполучить эту несчастную душу. И ты называешь жестоким меня? Не забывай, мы не есть Зло. Она преступила закон, вмешалась в баланс сил и заслужила казнь.

 – Она нарушала баланс самим фактом своего существования. Еще не поздно все исправить. Мы попробуем спасти Лору.

По усиливающемуся жжению я поняла, что Сашиил приблизился, чтобы забрать меня. В отчаянии я дрожащими пальцами мяла окровавленную материю, прильнув к демону как дикая лоза, вьющаяся по утесу, в поисках защиты. Воздух был настолько перенасыщен напряжением, что электрические разряды ощущались уже физически. Две страшные силы схлестнулись в молчаливом поединке. Искрящийся поток энергии исходил от по-юношески стройной фигуры Ангела, проплывал над моей головой и разбивался о темный щит, воздвигнутый Даниэлем. Так продолжалось мучительно долго.

Как же нестерпимо жарко за спиной!

Подступив вплотную, Небесный взял меня за локти и попытался притянуть к себе. Показалось, что под кожу впрыснули огонь. Он объял меня с ног до головы. Невыносимая боль разлилась по каждой клеточке, исключая даже возможность пошевелиться. Теперь энергия текла сквозь меня. Горячая, чужая, враждебная сила пронизывала, разъедала сущность.

Неважно, демон я или человек. Свой выбор я сделаю сама!

Шрамы на теле раскалились и вспыхнули багровым светом. Словно змеи они поползли по телу, прожигая себе путь под кожей. Аспиды поднимались по ногам, переходили с живота на поясницу, сплетались в замысловатый древний узор между лопаток, расползались по плечам к шее. С этими знаками я родилась. И когда-нибудь обязательно верну их.

Вопль звериным ревом вырывался из слабой груди, исторгая прочь убийственное сияние. Получив невидимый толчок, Сашиил в замешательстве отпрянул. Собрав последние силы, я медленно освободилась от защиты демона и повернулась к Ангелу.

 – Я остаюсь! – глядя в гаснущие глаза, одними губами отчеканила я.

Он опустил веки, запрокинул голову назад и с шумом втянул в себя воздух, будто бы пытался преодолеть приступ боли.

 – Она не должна покидать Средний мир.

Судья кивнул.

Последний луч солнца исчез за верхушками деревьев.

Lora

 

[1] Дан – в переводе с арамейского, Судья

[2] Одной мерой отмерю каждому – имеется в виду Евангелие «...и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.» (Матф.7:2)

 

 


Оставить отзыв на статью  |  Оглавление архива

Хроники Темного Двора | Форум | Клуб | Журналы | Дамский Клуб LADY