Аннотация:

Выдернутая чека, миллисекунды до взрыва, - и ты понимаешь, что это и есть та религия, которой стоит жить...

Похождения бравого сапёра

или

Мин нет!

(Missis Cullen)

Анатолий Сапёрский был мужчиной средних лет и довольно широких взглядов. Взгляды эти распространялись в основном на красивых женщин, а также на политику и курс доллара по отношению к евро. Или к рублю, в зависимости от того, какие купюры преобладали в данный момент у Сапёрского в портмоне.

Средние же года его вполне могли считаться и не совсем средними. Ибо, как редкая птица, по заверению классика, долетает до середины Днепра, так и редкий мужчина в нашей стране доживает до пенсионного возраста. А меж тем, Анатолию было уже немного за сорок. Высокий, со спортивной фигурой и чуть посеребрёнными сединой висками, Сапёрский являл собой образчик мужественной красоты, на который женское внимание изливалось довольно обильными порциями. Однако так как не бывает в жизни абсолютных идеалов, Анатолий имел в своём арсенале некую странность. Она могла показаться забавной, а могла и отпугнуть, ежели бы конечно, Сапёрский вдруг вздумал говорить о ней вслух.

Странность эта заключалась в том, что Анатолий, полностью соответствуя своей фамилии, на любовные отношения, то бишь, секс, смотрел исключительно с одной точки зрения. А именно: все женщины для него были своего рода взрывными механизмами, которые нужно было найти, обезвредить и утилизировать. Как это сделал бы любой уважающий себя бравый сапёр. Нет, Сапёрский не был кровавым маньяком, расчленяющим своих любовниц и в безлунную ночь прикапывающим их в лесу. Под утилизацией понималось полное расставание. То есть, окончательное и безвозвратное. Дамы для Анатолия подразделялись на мины замедленного действия, осколочные гранаты или же пачки гексогена. А также динамитные шашки и Бог знает, что ещё. На каких-то устройствах нужно было найти заветную кнопочку, каким-то нужно было, чтобы у них «перерезали один из проводков». В любом случае, каждое озвученное выше взрывное устройство нуждалось в индивидуальном подходе.

Меж тем, некоторые дамы, читающие любовные романы и плачущие над моментами, когда Хуан под покровом ночи врывается в податливую раковинку Эухении своим нефритовым жезлом, были бы немало удивлены, узнай они, что практически у них под боком находится самый настоящий сорокалетний девственник, так и жаждущий с этой самой девственностью расстаться. Нет-нет, Сапёрский был весьма сведущ в любовных утехах, за исключением одной, ставшей его навязчивой грёзой. Никогда, ещё ни единого раза, ни одна дама не подарила ему наслаждение, под названием Мин нет. К любви за деньги Анатолий был равнодушен и даже, где-то на краю своего браво-сапёрского сознания, относился с отвращением. С другой стороны, он понимал, что именно купленная где-нибудь в переулке «ручная граната» и способна была выполнить его заветное желание, но прибегать к подобному не торопился.

***

Тот вечер Лина Фугасова проводила в компании фотографа и чашки кофе, сидя за столиком одного из прибрежных кафе. Фугасова была женщиной слегка за тридцать, с обширным жизненным опытом и перманентной усталостью от этой самой обширности. Верить в счастье, так красочно описывающееся в дамских романах, она давно разучилась. И сейчас её жизненная позиция относительно общения с мужчинами сводилась к оздоровительным процедурам в постели пару раз в неделю.

- Ах, Лина, Лина, - покачала головой Надежда, без устали щёлкая фотоаппаратом. – Твои бы данные, да в мир высокой моды!

Фугасова тряхнула копной ярко-рыжих волос и прикурила пахитоску, позируя Наде.

- Мои бы данные, да в мир, - отмахнулась она. – Вот тут бы я развернулась!

Надежда глубоко вздохнула и продолжила работу, любуясь той природной грацией и лёгкой печалью в глазах, которые отличали настоящую Лину от холодных профессиональных моделей. Будь на месте Фугасовой любая другая женщина, позирующая на камеру и выискивающая в себе нужный флёр грусти, которого там отродясь не было, эта фотосессия бы просто не удалась.

- Ну, всё, как я фотки обработаю, сразу тебе позвоню, - Надя складывала аппаратуру и оглядывала кафе в поисках какой-нибудь забытой «мульки». – Всё получилось классно, я уверена.

Лина встала из-за столика и чмокнула Надежду в щёку.

- Мерси, Надь. И за терпение, и за труд.

- Ну, что ты. Это ты у меня просто находка! – махнула рукой Надя. – Ты сама домой не собираешься?

- Нет, посижу ещё.

Фугасова снова приземлилась на удобный диванчик, кивнула уходящей подруге и оперлась подбородком на затянутую в атласную перчатку руку. Глубоко вздохнув, Лина стала думать свою привычную думу:

«Ну и что, что тебе уже за тридцать, а у тебя в постели никого, хоть мало-мальски похожего на человека, именуемого гордым словом «муж»! Зато легко и эмансипированно!»

Также легко и эмансипированно было не только в постели, но и, чего греха таить, в других областях жизни Фугасовой. На работе вообще считали её не женщиной, а карой небесной, хотя, кара эта скорее была похожа на ледяной шторм. Никто не умел надевать на себя маску снежной королевы так, как это делала Лина. Красивые губы презрительно поджимались, а взгляд был способен мгновенно включить опцию глубокой заморозки. Правда, это случалось, только если исполнительный директор Фугасова Лина Аркадьевна была крайне недовольна рабочим процессом. Коллеги в свою очередь до такого состояния старались её не доводить.

На двери кафе звякнул колокольчик, и Лина зябко повела плечами, бросив быстрый взгляд на вошедшего мужчину. Потом отвернулась и принялась изучать меню, красиво оформленное в ретро-стиле.

«И к чёрту всё! Вот возьму отпуск и уеду на море! – решила Лина и даже слегка ударила кулачком по столу. – Надену своё самое откровенное бикини, и пусть все мужики захлебнутся от желания. Если не слюной, так морской водой!».

***

Первые же секунды после того, как кафе приняло Сапёрского в свои гостеприимные объятия, мужчина провёл в состоянии некоторого шока. Ему даже на миг подумалось, что он перенёсся на машине времени и сейчас находится в мире, который существовал несколькими десятками лет ранее. Мало того, что антураж заведения был довольно далёк от инновационной современности, так ещё и единственная посетительница оказалась одета не по времени двадцать первого века. Длинное чёрное платье в пол с умопомрачительным разрезом, длинные же перчатки, нить жемчуга, несколько раз обёрнутая вокруг шеи... Словом - эффектная незнакомка, с рыжими волосами, сходу притягивающая к себе внимание.

После того, как оторопь развеялась, Анатолий расположился за столиком напротив, и тут его накрыла вторая волна шока. О! От созерцания её губ, полных, аппетитных, мягких (один Бог ведает, почему он сразу решил, что они мягкие!), Сапёрский мгновенно забыл и о своей привычной религии, и о том, что так пристально рассматривать незнакомых людей, не очень-то воспитанно.

Анатолий поёрзал от пронзившего его желания, девушка напротив поёрзала тоже...

«Итак, что там у нас может быть? - Чуть придя в себя, поразмыслил сам с собой Сапёрский. – Скорее всего, это ядерная боеголовка, не иначе. Способная уничтожить половину земного шара, стоит только случайно задеть локтем красную кнопку.»

«Ядерная боеголовка» тем временем сделала глоток кофе, чем ввергла несчастного Анатолия в третью волну шока, ибо от прикосновения этих мягких и податливых (да-да, непременно податливых!) губ к краю чашки религия Сапёрского пополнилась новыми заповедями. Очевидно, решив, что мужчина недостаточно нокаутирован, рыжеволосая вдруг повернула голову и стала также внимательно разглядывать своего визави, как это делал всё это время Анатолий.

Сапёрский ослабил галстук, дёрнул подбородком в сторону, но это не вернуло ему ощущения, что он может дышать свободно. Кажется, эта девушка решила свести его с ума. Она облизнула губы – предмет вожделения Сапёрского – положила ногу на ногу, оправила платье, и всё это время продолжала смотреть прямо в глаза Анатолию. Потом, словно это занятие ей наскучило, поднялась из-за столика, расплатилась и...вышла.

Весь мир Сапёрского после этого превратился в огромную воронку, которую оставляет после себя разорвавшийся снаряд. Воздуха стало не просто много – он в нём буквально тонул. Анатолий быстро вскочил со своего места и выбежал из кафе с намерением найти, догнать и обезвредить... Но ответом на все его чаяния стало лишь мелькнувшее за поворотом жёлтое такси. Вполне возможно, увозящее его «ядерную боеголовку».

***

Если Анатолий до этого времени и считал, что мучения после первой неудавшейся встречи испытывают только в мыльных операх на протяжении ста пятидесяти трёх серий, то в тот же поздний вечер он понял, что жестоко ошибался. Рыжая не шла у него из головы, пах закаменел, как проклятый, не помог даже ледяной душ. Подводили и мысли, которые то и дело возвращали Сапёрского к незнакомке.

Анатолий безостановочно курил, пил коньяк бокал за бокалом, щёлкал пультом от телевизора в надежде наткнуться на какую-нибудь передачу, которая хоть на время заняла бы его мысли. Остановился он только тогда, когда понял, что телевизор выключен, и он жмёт кнопки впустую. Витиевато выругавшись, Сапёрский отставил пустой бокал на стол и в очередной раз отправился в душ, с совершенно конкретной целью избавиться если не от мыслей о рыжей, то хотя бы от настойчивого желания, направленного в её сторону.

В общем и целом, в таком состоянии он пребывал в первый раз в своей жизни и это ему чертовски не нравилось. А ведь впереди, не далее как следующим утром, должна была состояться очень важная деловая встреча, на которую Сапёрский был просто обязан явиться в полной боевой готовности. Вот он и явится, только пресловутая готовность наметилась совершенно в другом месте...

***

- Ой, - выдохнула секретарша Анатолия, встретив его в начале рабочего дня в дверях лифта. Сапёрский понимал причину её «ой». Генеральный директор с утра был не выбрит, помят, и от него явно разило алкоголем. И ведь не станешь же оправдываться, что коньяк был из дорогих!

- И вам доброго утра, Леночка, - улыбнулся он во все тридцать два зуба, чем заставил секретаршу вжаться в стену прозрачной кабины и прикрыть лицо папкой.

«Видимо, страшен как чёрт», - уныло подумал Сапёрский, выходя из лифта, из которого секундой раньше пулей вылетела секретарша.

- Воды и аспирина? – спросила Леночка, когда Анатолий брёл мимо её рабочего места в сторону конференц-зала. Похоже, секретарша уже пришла в себя и даже обрела способность мыслить здраво, предложив то, что в данный момент было для Сапёрского первоочередным.

- Лучше палача и гильотину, - буркнул Анатолий и скрылся за дверями конференц-зала.

Сапёрский практически упал на ближайший стул и прислонился щекой к полированной поверхности стола. Через минуту он уже крепко спал, приоткрыв рот и причмокивая губами.

- Анатолий Ивановииич, просыпайтесь, Ангелина Аркадьевна пришла, - кто-то шептал в ухо страшным голосом, при этом тряся прикорнувшего Сапёрского за плечо.

Анатолий вскочил с места и нервно заозирался, не сразу понимая, где он находится и зачем. Потом, осознав, что он в собственном офисе, Сапёрский выдохнул и растёр лицо, чтобы прийти в себя. Потом он снова растёр лицо, проморгался и всмотрелся в стоящее в дверях создание. Ему всё ещё казалось, что он спит и видит сон, в котором, к слову сказать, он не раз это самое создание «обезвредил» во всех возможных позах.

Прямо в дверном проёме его собственного конференц-зала стояла она – его «ядерная боеголовка», смотрящая на Сапёрского с насмешкой в зелёных глазах.

- Ангелина Аркадьевна Фугасова, - представилась она грудным, с лёгкой хрипотцой, голосом и направилась в сторону длинного стола, чтобы занять за ним место. – Павел Семёнович не смог приехать сам и прислал меня. Присядете? У меня не очень много времени.

Да-да! Самым верным решением было присесть, ибо состояние боезаряда Сапёрского, за несколько секунд достигшее критической отметки, угрожало стать достоянием общественности, состоявшей в данный момент из двух женщин. Анатолий неловко опустился на стул и махнул удивлённой секретарше.

- Лена! Кофе!

Его взгляд в это время был прикован к Лине, смотрящей на него с хитринкой в чуть прищуренных глазах. «Боеголовка» уже успела занять место за столом, по-хозяйски расположившись на одном из стульев.

- Вам там удобно, Анатолий Иванович? – томно проговорила Лина, чуть подаваясь к Сапёрскому.

- Да-да, - Анатолий поправил галстук и постучал пальцами по столу. – Мне тут уютно.

- Тогда перейдём к делу, - обретя деловито-сухой тон, произнесла Лина и открыла дорогой, крокодиловой кожи, портфель.

До чего они договорились и вообще о чём шла речь на этой встрече, Сапёрский не мог бы припомнить даже под страхом смертной казни. Лина уже давно ушла, холодно распрощавшись и пожав на прощание руку Анатолию, а он всё никак не мог выбросить из головы эти сладкие (к эпитетам «мягкие» и «податливые» намертво приписалось определение «сладкие») губы. О! Как вкусно и аппетитно Ангелина посасывала кончик ручки, прежде чем что-то записать в свой молескин. Только от одного воспоминания об этом можно было совершить пару холостых залпов в брюки.

Сапёрский потряс головой, прямо как заправский спаниель, выходящий на берег после купания в озере. Или, точнее, болоте, которое засасывало Анатолия всё глубже и глубже. Вот и домечтался о засасывании, да так, что самого...так его разэдак!

- Павел, ты просто обязан мне помочь! – вместо приветствия проговорил Сапёрский непререкаемым тоном, предварительно набрав на мобильном какой-то номер. – Нет. Дело не в работе. О чём мы договорились с Ангелиной?

Анатолий ослабил галстук, живо представив себе, как именно он хотел бы договориться с рыжей.

- Откуда я знаю, о чём мы договорились?! Пока ни о чём. Ты что, меня не слышал? Помощь мне твоя, говорю, нужна! Встреча сегодняшняя не очень удачно прошла, надо бы повторить, - безбожно врал Сапёрский.

Он хмуро выслушал ответ собеседника и быстро замотал головой.

- Нет-нет! С тобой повторять её не стоит. Я хочу повторить её с Ангелиной!

На том конце «провода» понимающе рассмеялись, и Сапёрский поморщился.

- Хорошо, договорились, я буду ждать.

Анатолий нервничал как пылкий влюблённый, идущий на первое свидание. Хотя, тому самому влюблённому повезло больше – он только шёл на свидание, а Сапёрский уже на него пришёл. И теперь сидел за столиком ресторана в гордом одиночестве. Она опаздывала уже на целых четыре минуты, и эти минуты казались Анатолию вечностью. Если Лина не придёт, он поймёт – не каждый день встречаешь на своём пути сумасшедшего, который предлагает повторить деловую встречу в десять часов вечера в ресторане.

Распахнулась входная дверь и по помещению пронёсся порыв ветра. Всё время и пространство сжались для Сапёрского до одной точки. До темнеющего прямоугольника, ведущего в недра сияющего ночными огнями города.

- Простите, вы дверь не можете закрыть? Холодно же! – возмутился Анатолий, высказав недовольство проходящему мимо официанту. Стояла знойная пора, но вечера были наполнены прохладой. Да и от нервного напряжения по телу Сапёрского мурашки бегали толпами наперегонки.

Официант бросился к выходу из ресторана, и тут же придержал дверь, которую чуть было не закрыл перед носом у рыжеволосой посетительницы.

Пространство и время сжались ещё раз, прихватив к себе в компанию ещё и сердце Сапёрского, а также пару немаловажных органов.

- Ангелина...- Анатолий вскочил из-за стола навстречу вошедшей Фугасовой. – Вас можно просто так или лучше по отчеству?

- По отчеству не нужно, но и просто так меня не стоит, - холодновато улыбнулась Лина, присаживаясь за столик. – У вас есть какие-то нарекания по поводу сегодняшней встречи? – сразу перешла она к делу.

- Нарекания? Нет-нет, что вы!

Анатолий занял своё место, замялся и подал знак официанту, чтобы тот принёс выпить.

- Тогда в чём дело? – Фугасова склонила голову набок и ждала ответа.

- В чём дело? В чём дело...- Сапёрский лихорадочно искал ответ на этот вопрос, но найти его не мог по причине того, что все мыслительные процессы, на которые Анатолий был способен, происходили совсем не в верхней голове.

- Наверное, в том, что вам хотелось скрасить своё одиночество на этот вечер, и вы решили, что заодно можно и обсудить те моменты нашей с вами дневной встречи, которые происходили под ваше одобрительное мычание?

Сапёрский уже почти возмутился, когда понял, что Лина подшучивает над ним и теперь смотрит на него озорным взглядом.

- Именно этого мне и хотелось, - поспешно кивнул Анатолий, хватаясь за спасительную соломинку.

- А мне сейчас хочется танцевать, - уведомила его Ангелина, поднимаясь с места и направляясь в сторону небольшой танцевальной площадки, покачивая округлыми бёдрами.

«Ну, уж нет! Ещё не хватало, чтобы сегодня ядерная война с участием Лины началась на шёлковых простынях театра военных действий, принадлежащего не мне!» - успел подумать Сапёрский, резво вскочив из-за столика и устремившись за Ангелиной. По дороге он заприметил как минимум три заинтересованных взгляда посетителей мужского пола, направленные в сторону его женщины.

Исполнительный директор тем временем исполняла зажигательный танец, что-то вроде ламбады, выписывая бёдрами восьмёрки и прочие цифры от ноля до десяти и обратно. Сапёрский танцором был неплохим, но не в ситуациях, когда двигаться ему мешала третья нога. Состояние Анатолия лишь ухудшилось, когда Лина стала бомбардировать его жаркими взглядами.

***

Воспоминания Сапёрского о том, как они оказались в номере отеля, были сумбурными. Вот Ангелина льнёт к нему в медленном танце, потом отступает на несколько шагов, и тут же хочется вернуть её обратно. Вот они уже в такси, неистово целуются под заинтересованными взглядами водителя. В этот момент, видимо, шофёр пожалел, что у него на затылке не имеется дополнительной пары глаз и возблагодарил создателя зеркала заднего вида. Ибо то, что вытворяли Сапёрский и Фугасова на заднем сидении машины, никакие директора не вытворяют друг с другом ни за круглыми, ни за квадратными, ни за овальными и прочими столами.

Постель в номере была прохладной, простыни сыроватыми, а обстановка – аскетичной. Что не мешало Сапёрскому прочувствовать все оттенки наслаждения, которое ему дарила Лина. О! Это была самая ядерная из всех боеголовок, с которыми посчастливилось встретиться неутомимому сапёру. В неё словно бес вселился, едва они переступили порог номера. Рубашка Сапёрского была разорвана, и сейчас валялась белым флагом на полу. Анатолий капитулировал полностью и безоговорочно! А руки и губы Ангелины продолжали сводить его с ума.

Сапёрский лежал на кровати, наблюдая за тем, как Лина скользит поцелуями по его груди вниз к животу...Только бы не взорваться раньше времени, от одного лишь ожидания того, как спелые, жаркие (интересно, сколько ещё подходящих эпитетов нарисуются в голове прежде, чем он почувствует всю спелость и жар этих уст?) губы рыжей прикоснутся к его разгорячённой плоти! Там, где она разгорячённее всего. Неужели сейчас, вот-вот? Лишь только тонкие пальцы расстегнут пряжку ремня, спустят вниз брюки и боксеры...И...!!!

Сапёрский даже зажмурился и начал считать до ста, чтобы не оконфузиться ещё до того момента, когда Лина прикоснётся своим сладким ртом к его пылающим чреслам. Или не прикоснётся, что гораздо менее предпочтительно. Зелёные глаза смотрели на него лукаво, язык прошёлся по животу, спустился вниз, обвёл впадинку пупка.

Анатолий смял простынь в руках, сжал зубы и понял, что чека выдернута. Ещё немного и грянет взрыв, а высвобождённый член разразится шрапнелью. Вот оно как повернулось – сапёр лежит кверху лапками и ждёт, когда ядерная боеголовка поглотит его без остатка.

Фугасова же только провела пальцами по его орудию и...оказалась сидящей на нём. Она целовала Анатолия в шею, щекотала дыханием ухо, а Сапёрский потрясённо смотрел в потолок, не в силах поверить, что и в этот раз заветного «Мин нет» не случилось. Ну, уж нет! Этого он не допустит, только не в этот раз!

Рывком поднявшись и перевернув Лину, Анатолий оказался сверху, безжалостно впиваясь ртом в её губы. Если детонатор боеголовки должен был вот-вот сработать, Сапёрский предпочитал в этот момент управлять процессом. Задрав подол платья Ангелины и сорвав с неё трусики, которые таковыми можно было назвать только при очень бурной фантазии, Анатолий без лишних телодвижений оказался между бесстыдно разведённых ног.

- Ах! – Лина выгнулась дугой, стоило только Сапёрскому начать обезвреживание на местности. В ход шли самые что ни на есть подручные средства поисковика боезарядов – пальцы и язык. Фугасова стонала, извивалась под умелыми ласками Анатолия. Голова её оказалась возле самого края кровати и волна рыжих волос разметалась по порванной рубашке, валяющейся на полу. А сапёр подводил свою боеголовку к кульминации. Ещё немного, чуть-чуть...И Ангелина закричала как сигнальная звуковая ракета, выпущенная в воздух с близкого расстояния.

Не давая ей опомниться, Сапёрский опустился на пол, и его гордо поднятый боеприпас оказался вровень с лицом Фугасовой, всё ещё судорожно ловящей ртом воздух. Это было божественно! Только от этой позы туго сжатая пружина внутри Анатолия едва не распрямилась в самый неподходящий момент.

Обхватив лицо Лины одной ладонью, Сапёрский направил член к алеющим губам Фугасовой, которые от неожиданности открылись ещё больше, как и глаза, полные неподдельного изумления.

Забил снаряд я в пушку туго...

Что тут хитрить? Пожалуй, к бою!

Уж мы пойдём ломить стеною,

Уж постоим мы головою...(с)

А потом Сапёрский понял – нет больше ни единого взрывного устройства, которое хочется обезвредить. Ни одной бомбы, мины, гранаты...Ничего нет в этом мире. Только лишь эти губы, только зелёные глаза, только жаркие стоны и влажные звуки. И когда взрывная волна прошла по телу Анатолия, сметая всё на своём пути, последней внятной мыслью, мелькнувшей на задворках браво-сапёрского сознания, стали всего два слова – Мин нет!

***

«Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше, и это становится главным...»

Анатолий Сапёрский поморщился и отложил ноутбук на прикроватный столик. Как он и думал – мемуарист из него вышел совсем паршивый. Вернее было сказать – не вышел вообще.

- Совершенно не хотели укладываться спать, - пожаловалась Лина, вошедшая в спальню, где её в постели ждал муж. – Я совсем замучилась.

- В следующий раз зови меня, я помогу, - отозвался Сапёрский, приподнимаясь на локтях и глядя на супругу с обожанием. – А замучилась совсем или совсем-совсем?

Лина спрятала улыбку, скинула лёгкий халатик и юркнула под одеяло.

- Совсем-совсем, - вынесла она свой приговор. Анатолий расстроенно вздохнул. – А ты хотел своего любимого?

- Нет, я хотел свою любимую!

- О! Это как?

Сапёрский обнял Ангелину одной рукой и на секунду задумался.

- Ну, мы же Сапёрские-Фугасовы. Так?

- Так, - согласилась Лина.

- Значит, можем сменить религию с Сапёрских-Фугасовых на Фугасовых-Сапёрских.

- Только не религия! – взмолилась Ангелина, упершись ладонями в грудь мужа. Потом крепко зажмурилась и приоткрыла один глаз. – Это значит, что я буду сверху? – уточнила она.

- Точно, - подтвердил Сапёрский. – Будет приятно!

- В этом я не сомневаюсь, - отозвалась Лина, довольно быстро оказываясь сидящей верхом на муже и со смехом наблюдая, как он подтягивает её к своему лицу за бёдра...

Жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Дарит то, чего ты и не ждал. Хочешь немногого, а получаешь в несколько раз больше. И это становится главным.

Рассказ участвует в борьбе за звание "Знойная ботва"

Рассказ выступает в рамках внеконкурсной программы.