Лилиан Риджвей, относящаяся к представителям не самой женской профессии охотников за редкостями, получает новое задание. На первый взгляд, ничего сложного нет – проникнуть в одну из женских школ Альбиона под видом учительницы литературы и найти в стенах школы редкую и весьма ценную вещицу. Но по следам Лили уже идут конкуренты, а случившаяся в поезде встреча с загадочным молодым человеком путает все карты.

_______________________

«Не забыть сделать книксен, не забыть сделать книксен...» - Лилиан повторила это раз двадцать, но когда настала её очередь войти, совершенно забыла. Ограничилась тем, что протянула руку для пожатия, за что заработала недовольный взгляд мистера Пилкингтона.

Когда ей позволили сесть, девушка обвела взглядом кабинет. Много дерева ценных пород, элегантной роскоши, металла, блеск которого затмевал даже тщательно натёртый паркет. Этот кабинет ей нравился, чего не скажешь о его владельце. Больше всего Эндрю Пилкингтон напоминал ожившую широкую тумбочку на кривых ножках. Образ довершали массивные очки в дорогой оправе и толстые пальцы, которыми он фальшиво выстукивал по столу модный мотив.

 - Итак, Лилиан Риджвей, я полагаю? – уточнил мистер Пилкингтон.

Лилиан выпрямилась на неудобном стуле с высокой спинкой. Корсет немилосердно врезался в рёбра. Это заставило её поморщиться, но Лили тотчас превратила гримасу в натянутую улыбку.

 - У вас неплохие рекомендации, - заметил собеседник. В его голосе прозвучала недоверчивость. – Но не слишком ли вы молоды для такого рода занятий?

 - Как говорит моя наставница мисс Уайльд, когда же ещё начинать, как не в молодости?

 - Мисс Уайльд, говорите? Что же, наслышан... Похоже, она вам доверяет.

 - Ещё бы, - отозвалась девушка. Перед глазами промелькнуло улыбчивое лицо Селии Уайльд, её постоянно выбивающиеся из старательно уложенной причёски рыжие кудри, лукавый прищур синих глаз. Наставница и старшая подруга научила её, что нужно при любых обстоятельствах оставаться леди, даже если принадлежишь к представительницам столь редкой профессии, которая выпала на их долю.

 - А ваша семья... - начал мистер Пилкингтон.

 - У меня никого нет, - произнесла она раньше, чем он успел закончить фразу.

Тут Лилиан не обманывала.

Она была единственной дочерью в семье, населявшей не самый престижный район города. Её отец был изобретателем. Раньше говорили, сумасшедшим изобретателем. Когда он проходил по улице в своём поношенном сюртуке, нелепо наброшенном на тощие плечи, и что-то бормотал себе под нос, мальчишки смеялись и свистели ему вслед. Лили, становясь свидетельницей этого, швыряла в насмешников камнями, а если те увёртывались, бросалась на них маленькой дикой обезьянкой, дубася их кулачками, царапая и злобно выкрикивая бранные фразы, которых, не слишком понимая значения, нахваталась от завсегдатаев трактира, находящегося по соседству. Обычно это заканчивалось тем, что её оттаскивали, уводили домой, где мазали ссадины чем-то нещадно щиплющим и делали внушения о том, что девочки себя так не ведут. После этого Лилиан, в обнимку с кошкой забравшись к отцу на колени, давала обещания, что это больше не повторится, и так до следующего раза.

Позже, когда изобретённые отцом предметы заполнили города, к его имени относились уже по-другому. Больше никто не посмел бы назвать его помешанным. Теперь у него появилась возможность перебраться вместе с семьёй в более престижный район, где были чистые мостовые, ничем не напоминавшие улицы, которые после каждого дождя покрывались смешанной с нечистотами грязью, благоухание садовых цветов вместо привычной уличной вони, услужливые молочники и лавочники. Лилиан отправили учиться в частную школу, где её соседями по классам были дети из богатых семей.

Её жизнь изменилась. У неё появилась красивая одежда, много дорогих вещей, прежде виденных ею лишь на витринах магазинов, а в школу Лилиан теперь ездила на паромобиле с водителем, который обслуживал несколько домов на их улице, забирая школьников утром из домов, а ближе к вечеру из школы. В доме работали повариха и горничная, которым помогало несколько домашних роботов, выполнявших простейшие задачи. Теперь мать Лили больше не была связана хозяйственными обязанностями, что первое время казалось ей странным, непривычным и даже пугающим. Отец же приобрёл столь желанную для него возможность целые дни проводить в своей лаборатории, создавая новые изобретения. Иногда он даже оставался там ночевать.

Когда Лилиан исполнилось четырнадцать лет, её матери не стало. Слишком тяжёлой была её прежняя жизнь, непоправимо повредившая здоровью ещё молодой женщины, и пришедшее к ним благополучие оказалось бессильным, как и усилия докторов, которых приглашали в их дом. Лили с отцом остались одни. Отец стал просиживать в лаборатории ещё больше времени. Лилиан пришлось взять на себя обязанности хозяйки дома, решать, что приготовить, следить за тем, чтобы отец не забывал пообедать, а сам дом оставался таким же, как и раньше. Они прожили так два года. Затем в их доме появились приехавшие из провинциального городка вдова отцовского родственника Мэй Риджвей и её сын Джошуа, которым отец предложил остаться жить с ними.

Джошуа, который был чуть старше Лилиан, сразу же заинтересовался занятиями отца. Поначалу он лишь наблюдал, позже стал помогать. Отец хвалил его. Лили, почувствовав некоторую ревность, начала чаще заглядывать в отцовскую лабораторию, постепенно узнавая всё больше. Не все тонкости механики были ей понятны, но всё же это было куда интереснее, чем танцы, охота за новыми нарядами, сплетни и другие увлечения, которыми предавались её ровесницы.

Отец ушёл из жизни внезапно. Отправился с утра в лабораторию, и никто не удивился тому, что он не вышел к обеду - такое бывало весьма часто. Спохватились лишь к вечеру, когда вернулись с загородной прогулки Лилиан и Джошуа.

Спустя некоторое время после похорон отца не стало и Мэй. Подхватив вирус какой-то лихорадки, она сгорела от неё за несколько дней. К этому времени Лилиан уже окончила школу. А через месяц Лили и Джошуа поженились. Она вышла замуж за своего кузена, пребывая в полной уверенности, что искренняя дружба, теплота и понимание вполне могут заменить страсть и прочие нежные чувства.

Лилиан вообще не отличалась особой романтичностью. В то время как её школьные приятельницы читали тайком добытые любовные романы, она постигала особенности устройства паровых двигателей и строения дирижаблей. Пусть в технических книгах, которыми были уставлены все полки в отведённой под домашнюю библиотеку комнате, не имелось пылких взглядов, томных вздохов и жарких поцелуев, они казались ей столь же привлекательными, как и молодому человеку, ставшему её мужем. Ей даже фамилию менять не пришлось. Как, впрочем, и место жительства.

Привыкнув к жизни с отцом, Лили прекрасно осознавала, каково быть женой изобретателя. Каждое утро, едва умывшись, водрузив на нос очки и наскоро перекусив, Джошуа торопился в доставшуюся им по наследству лабораторию. Временами, если что-то захватывало его особенно сильно, он совершенно забывал о времени, чем также напоминал ей отца. Нередко Лилиан составляла ему компанию. За всё то недолгое время, что они провели вместе, она ни разу не пожалела о том, что решила стать его женой.

Когда в лаборатории случился взрыв, Лилиан не было дома. К моменту её возвращения над их домом, к которому непосредственно примыкала лаборатория, поднимались клубы дыма, а пожарные оцепили дом кольцом, что не мешало соседям окружить его со всех сторон. Лили, провожаемая их любопытными взглядами, подошла к человеку, который, похоже, был главным среди пожарных, и негромко задала ему вопрос, в ответ на который он лишь покачал головой.

Людей Лилиан разочаровала. Они ожидали, что она станет громко рыдать, рвать на себе волосы и пытаться, прорвав созданное пожарными заграждение, броситься в дом. Ничего из этого она не сделала – лишь стояла на одном месте, будто пригвождённая к нему, комкая в руках перчатки и вонзая в ладонь ногти с такой силой, будто вызванная этим боль могла приглушить другую.

Так в двадцать один год Лилиан Риджвей стала вдовой. Но её беды на этом не закончились. Выяснилось, что средств к существованию у неё практически не осталось. Отец был талантливейшим учёным, но в денежных вопросах совершенно не разбирался. Кроме того, завершённые изобретения переставали его интересовать, и патенты на них он продавал порой задёшево, почти не читая договоров, которые для этого приходилось подписывать. Он слишком доверял людям, с которыми имел дело, и те пользовались этим в своих интересах.

Джошуа и вовсе заключал сделки на изделия, которые находились лишь в разработке. Теперь, после взрыва и пожара, от них ничего не осталось. Не сохранились и чертежи. Расплатиться за эти его долги должна была Лилиан. Дом при пожаре пострадал меньше, чем лаборатория, но и после его продажи получившаяся сумма, включавшая также её скромные накопления, оказалась недостаточной.

Лили хорошо помнила тот вечер, когда она, получив отказ в просьбе одолжить денег у одного из отцовских знакомых, возвращалась в гостиницу, где снимала комнатку. Шла по затянутым в туман улицам, жмурясь от бьющего в лицо ветра и злых слёз, застилавших глаза. В те мгновения она ненавидела весь мир. Презирала людей, которые превозносили её отца и мужа, с жадностью бросались на их изобретения, горя желанием их получить, а теперь отвернулись от неё, закрыв перед ней двери, зажав уши в ответ на её прошения и вспомнив о том, что она не принадлежит к их кругу. Ей хотелось, чтобы все эти вещи, ставшие их собственностью, взорвались так же, как и лаборатория, в которой они родились.

Тогда она и встретила Селию Уайльд. Возле неё остановился паромобиль, из которого выглянула молодая женщина, участливым голосом поинтересовавшаяся, куда она направляется. Рыжеволосая незнакомка уговорила Лилиан согласиться подвезти её, а чуть позже выудила из неё все сведения о бедственном положении, в котором она оказалась.

 - Чего вы от меня хотите? – настороженно спросила Лилиан, когда новая знакомая неожиданно предложила ей помощь. Она была наслышана о ловушках, которые расставляют молодым жительницам больших городов, о борделях, куда заманивают нуждающихся в деньгах девушек. Возможно, именно с таких бесед всё и начиналось.

 - За кого ты меня принимаешь? – расхохотавшись, отозвалась Селия. – Сделаем так: утром приходи ко мне Мэрилебон-роуд, дом 7, тогда и поговорим.

 Позднее Лилиан поняла, что Селия Уайльд проверяла её. То ли на храбрость, то ли на безрассудность, то ли на всё сразу. Да, Лили наутро явилась по указанному адресу, где и состоялся разговор, после которого вся её судьба в очередной раз перевернулась и пошла по-другому.

С тех пор прошло два года, за которые Селия научила её всему тому, что должно было пригодиться Лилиан в будущей жизни.

Возвращаясь в настоящее мгновение, Лили бросила взгляд на мистера Пилкингтона, внимательно вслушиваясь в его дальнейшую речь.

 - Свидетелей и конкурентов в живых не оставлять. Но лучше, чтобы их не было вовсе. Вы ведь понимаете, что в случае чего вы не сможете назвать моё имя в качестве вашего нанимателя, - в заключение произнёс он.

Лилиан понимала. Мистеру Пилкингтону не хотел связываться с тёмными, грязными и кровавыми делами так же, как и подставлять себя под удар. Она, впрочем, тоже очень и очень этого не хотела.

Потому что убивать Лилиан Риджвей ещё не приходилось.

***

Заняв своё место в поезде, Лили стащила с головы шляпу и несколько раз обмахнулась ею. В этот день погода выдалась непривычно жаркой. На переполненном вокзале, где сновали носильщики, торговцы и не менее шумные пассажиры, и вовсе стояла изнуряющая духота. Откинувшись на спинку кресла, девушка прикрыла глаза. Поскорее бы добраться до места назначения...

Лилиан не слишком жаловала школьные уроки географии, но знала, что не все регионы Альбиона заняты крупными городами. Кое-где ещё сохранились уютные деревеньки, окружённые со всех сторон зелёными лесами и полями, и другие места, в которых течёт спокойная и размеренная жизнь, а про роботов, пожалуй, и слыхом не слыхивали. Подобные пасторальные картинки никогда её не привлекали, но, как говорится, работа есть работа.

Лили надеялась, что соседей у неё не будет, но через некоторое время поблизости раздались уверенные мужские шаги, которые, несмотря на все её чаяния, не прошли мимо, а остановились возле неё.

Открыв глаза, Лилиан исподлобья посмотрела на вошедшего. Высокий, крепкий. Густые тёмные волосы, внимательные глаза цвета горького шоколада, чётко очерченные упрямые губы.

Молодой человек повернул и слегка наклонил голову, рассматривая её ещё более бесцеремонно, чем она его. Лили знала, что он видит перед собой. Невысокую девушку в весьма скучном тёмно-лиловом платье с тщательно убранными в пучок чёрными волосами и карими с прозеленью глазами. На её руках были чёрно-коричневые перчатки, а такого же цвета шляпка, которую она небрежно положила возле себя, выглядела поношенной. Словом, едва ли она могла бы показаться ему привлекательной в этот момент. Впрочем, именно эту цель она перед собой и ставила, собираясь в поездку. Выглядеть молодой женщиной, порядочной, хорошо воспитанной, а также стеснённой в средствах, вследствие чего ей приходится искать работу в таких заведениях, как частная школа для девочек.

Увы, похоже, её внешний вид навёл её попутчика совершенно на другие мысли, потому что смотрел он на неё с всё возрастающим интересом. Возможно, он обладал изощрёнными вкусами, и вид старой шляпы и стоптанных туфель был для него на редкость соблазнительным зрелищем. Либо же в этом облике она показалась ему лёгкой добычей. В любом случае, впереди его поджидало разочарование. Лилиан отвернулась к окну и с облегчением вздохнула, когда поезд тронулся с места, увозя её из столицы.

 - Как насчёт того, чтобы выпить кофе в вагоне-ресторане, мисс? – проговорил молодой человек после того, как у них проверили билеты. – Говорят, его здесь неплохо варят. Кстати, я Фредерик.

 - Я не пью кофе, - не глядя на него, холодно ответила Лилиан.

 - Тогда, может быть, вы согласитесь выпить со мной чаю? Лимонаду? Поесть мороженого? – ничуть не смутившись, продолжал он.

 - Благодарю, но я ничего не хочу, - отозвалась она. В мыслях снова прозвучали слова Селии о том, что нужно в любых обстоятельствах оставаться леди, но как же это было сложно! – Ничего, кроме спокойной дороги, - с подчёркивающей последнюю фразу интонацией добавила Лили, вытаскивая из сумки купленный на вокзале журнал.

Когда собеседник примолк, она порадовалась тому, что ей удалось поставить его на место, но, бросив быстрый взгляд в его сторону, поняла, что замолчать его заставили не её слова, а журнал, который она держала в руках. В этом издании рассказывалось о последних новостях из мира науки и техники. Очевидно, Фредерик, как и большинство мужчин в этом мире, был твёрдо уверен в том, что, если женщины что-то и читают, то исключительно модные журналы, сентиментальные романы, а также справочники из серии «Как быть хорошей хозяйкой, экономить и служить примером для всех соседок».

Спустя некоторое время увлечённая чтением Лилиан услышала, как беззвучное дыхание её попутчика сменилось негромким сопением. Покосившись на него, она обнаружила, что молодой человек задремал, облокотившись на мягкую спинку сиденья. Во сне черты его лица смягчились, приобретая совершенно другое выражение. Сейчас его, пожалуй, можно было даже назвать симпатичным. Закусив губу, Лили отвела от него взгляд и решила пройтись до вагона-ресторана, чтобы купить воды.

Стоило ей подняться и направиться к выходу из купе, как Фредерик тут же проснулся и встал с места, заступая ей дорогу.

 - Могу я составить вам компанию там, куда вы направляетесь? – поинтересовался он.

 - А если я отвечу, что собралась в уборную? – парировала Лилиан в ответ. На мгновение на его лице отразилось замешательство, которое почти сразу сменилось улыбкой. В глазах появились мальчишеские смешинки.

 - Я мог бы вам помочь, - проговорил Фредерик. – Ну, понимаете, привести себя в порядок. Женский гардероб не слишком-то удобен... для разоблачения.

 - Вижу, вы в этом большой специалист, - фыркнула Лили. – Но всё же я бы предпочла обойтись без вашей помощи. Прошу позволить мне пройти.

В этот момент поезд резко тряхнуло. Лилиан как раз сделала шаг вперёд, намереваясь попытаться обойти стоявшего на её пути человека. От внезапного толчка она потеряла равновесие и неосознанно уцепилась за Фредерика. Тот в свою очередь удержал её, лишь чудом не споткнувшись при этом о собственную сумку. На её талии оказались твёрдые мужские ладони, а в следующую секунду поезд снова встряхнуло, вследствие чего девушку ещё сильнее притиснуло к его груди.

Когда ход поезда опять стал ровным, Лилиан освободилась из его хватки и поспешила выйти в коридор. На этот раз Фредерик не стал её удерживать. Остановившись возле открытого окна, из которого дул приятный свежий ветер, Лили перевела дыхание.

Лилиан привыкла считать себя сильной, хладнокровной, невозмутимой. За время, что она работала с Селией, девушка побывала в нескольких переделках, которые закалили её почти так же, как и проведённое в неблагополучном городском районе детство. Где-то месяца два назад на неё направляли пистолет, и даже это не смогло выбить её из равновесия. Но сейчас Лили чувствовала странное смятение. Причиной этому был не столько молодой человек, оставшийся в купе, сколько её собственная реакция на него.

Ей было неожиданно приятно, когда он практически заключил её в свои объятия. Пусть это произошло случайно, она никак не ожидала от себя сбившегося дыхания и тех волнующих ощущений, которые пережила от прикосновений его рук. Учитывая, что этот мужчина раздражал её с самого появления в поезде, эти чувства казались особенно предательскими.

Ничего, скоро она достигнет места назначения, займётся своей работой и думать забудет о Фредерике. Успокоив себя этим, Лилиан отправилась в вагон-ресторан, где выпила целый стакан ледяной воды, от которой сводило зубы. Вернувшись в купе, она обнаружила, что попутчика там нет, и почувствовала одновременно облегчение и разочарование.

***

Представшая перед её глазами картина была по-настоящему идиллической. Старинное здание, в котором располагалась школа, казалось огромным, а его прочные серые стены, пожалуй, могли бы выдержать не только испытания течением лет и веков, но и падение на него метеорита. Его окружали аккуратно подстриженные кустарники, ярко-зелёные газоны и клумбы с яркими пятнами цветов, за которыми наверняка тщательно ухаживали как минимум четыре садовника.

Кроме того, от всего здесь веяло деньгами. Весьма обеспеченные владельцы, богатые родители учениц и сами девушки, которые тратили на платья и побрякушки столько, сколько другим хватило бы на месяц обеспечения большой семьи. Сами стены этого здания были пропитаны благополучием, респектабельностью и предвосхищением ожидавшего учениц блестящего будущего. Судя по тому, что успел рассказать ей заказчик, попасть на обучение в эту школу было весьма сложно. То, что она располагалась в провинции, лишь повышало престиж этого закрытого учебного заведения.

Любопытно, кто же здесь в своё время оказался вором?

***

Первой, с кем Лилиан познакомилась в школе, стала миссис Кларк, экономка. Пышнотелая женщина без возраста оказалась говорливой, но весьма добродушной. Попросив кого-то из подсобных работников отнести вещи новой учительницы в её комнату, экономка повела её в кабинет директрисы.

 - Миссис Уилкинсон любит, когда новых работников приводят сразу к ней, - сообщила миссис Кларк.

 - Как скажете, - отозвалась Лили. Она была недовольна, но промолчала. Хотелось поскорее смыть с себя дорожную пыль и прилечь на кровать, а лучше вздремнуть хотя бы с полчаса, чтобы окончательно прийти в норму. Да и перекусить не мешало бы. В вагоне-ресторане она выпила только воду и не купила даже бутерброда, о чём сейчас пожалела.

Мисс Джулия Уилкинсон выглядела так же дорого, глянцево и безвкусно, как и обитая кожей дверь её кабинета, на которой поблескивала табличка с именем директрисы. Её высветленные волосы были слишком сильно завиты, слой пудры на лице не мог скрыть морщин, а врезавшийся в тело корсет лишь подчёркивал несовершенства фигуры, хотя должен был выполнять прямо противоположную задачу.

 - Значит, вы преподаёте литературу? – уточнила миссис Уилкинсон, когда Лилиан придвинула к ней стопку документов, подготовленных для неё мистером Пилкингтоном и наверняка являющихся плодом деятельности столичных специалистов по подделке документов.

 - Именно так, - подтвердила она.

 - От прежней учительницы осталась учебная программа. Можете с ней ознакомиться.

Когда Лили открыла переданную ей тетрадь, её скулы свело от желания зевнуть. Она не сомневалась, что на уроках литературы ученицы сладко спали. Больше никакого желания перечень книг в учебной программе не вызывал.

 - Здесь даже нет «Ромео и Джульетты», - подумала вслух Лилиан.

 - Что вы говорите?! – ахнула директриса. – Разве юные леди могут читать «Ромео и Джульетту»? Подобная литература у нас запрещена.

 - Даже так? – удивлённо отозвалась Лили. – Но когда же ещё читать «Ромео и Джульетту», как не в юности? Я ведь не «Декамерон» изучать предлагаю.

После этих её слов миссис Уилкинсон раскрыла рот, хватая им воздух, как выглянувшая из воды большая рыба.

 - Де... де... - пробормотала она. – Надеюсь, вы не произнесёте это непотребное название перед ученицами? Если бы не ваши превосходные рекомендации...

Директриса не договорила фразу, потому что в этот момент без стука открылась дверь, и в кабинет стремительно ворвался Фредерик.

 - Это наша новая преподавательница литературы миссис Лилиан Риджвей, - произнесла миссис Уилкинсон, переводя на него взгляд. – Предыдущая учительница перебралась в город. А это Фредерик...

- Мы с вашим сыном уже познакомились в поезде, - ответила Лилиан, но, поймав разъярённый взгляд миссис Уилкинсон, тут же поправилась: - С вашим племянником? С вашим...

 - С моим женихом, миссис Риджвей. Мы с мистером Бартоном собираемся пожениться, - произнесла собеседница ледяным голосом. – Можете идти, экономка покажет вам комнату.

Не глядя на неподвижно стоявшего у окна мужчину, Лили, саркастично поздравив себя с тем, что пробыла в школе несколько минут, а уже приобрела врага в лице директрисы, выскользнула за дверь. Оставалось лишь гадать, какое приданое могла дать за собой миссис Уилкинсон, если человек моложе её лет как минимум на десять решил на ней жениться. Или она умудрилась очаровать его каким-то другим способом? Должно быть, она богатая вдова. Интересно, где они познакомились?

Лилиан напомнила себе о том, что это совершенно не её дело, и поспешила вслед за экономкой, которая вручила ей ключ на изящной цепочке и позволила открыть дверь самостоятельно. Комната оказалась великолепной. Небольшая, светлая, с узорчатыми решётками на окнах и мягким ковриком на полу. На стене висела вытянутая металлическая лампа, которую надлежало включать с наступлением сумерек. Узнав одно из изобретений отца, девушка протянула к лампе руку и погладила её гладкий поблескивающий бок, чувствуя на душе такое тепло, будто встретила родного человека в чужом краю.

***

 - А теперь прошу вас открыть тетради, - произнесла Лилиан, украдкой бросая взгляд на часы, чтобы проверить, сколько времени осталось до конца урока. – Перечитайте свои сочинения и поправьте, если что не так. Затем сдайте их мне.

Лили пробежала взглядом по склоненным головам старшеклассниц, после чего повернулась к окну и, прикрыв рот ладонью, зевнула. Директриса, озлобленная тем эпизодом с её женихом, так и не пошла ей навстречу, отказавшись внести изменения в учебную программу. Заявила, что, несмотря на рекомендации из столицы, новая учительница чересчур молода, поэтому не может принимать столь важные решение о том, что именно надлежит читать подрастающему поколению. Лилиан, в самом деле, выглядела так, словно была одного возраста со своими ученицами. Разве что они носили синюю с золотым школьную форму, а она – привезённые с собой платья, на которые накидывала чёрную учительскую мантию.

В школе Лилиан проработала уже почти месяц. Ей удалось найти общий язык с ученицами почти всех возрастов. С другими преподавательницами было чуть хуже, поскольку они смотрели на неё сверху вниз, да Лили и не горела желанием подружиться с этими напыщенными особами. Ей было достаточно того, что миссис Кларк стала её приятельницей. Эта румяная пампушка поставила себе цель откормить свою новую подопечную до собственных габаритов, поэтому постоянно её подкармливала.

За прошедшее время Лилиан не раз встречала Фредерика Бартона. Он попадался ей то в нешироких школьных коридорах, то в саду, где она прогуливалась в свободное время, то в столовой. Иногда молодой человек заглядывал в классы, когда она вела урок, и сразу же извинялся, заявляя, что ошибся. Эти его появления во время уроков всегда сбивали учебный настрой. Младшие ученицы смущались, когда видели его, старшие же награждали мужчину восхищёнными взглядами, а затем томно вздыхали, не глядя в книги. Хуже всего было то, что Лили могла их понять. В этой школе, где почти не было мужчин, приезды Фредерика, производящего на всю женскую часть школы неизгладимое впечатление высоким ростом, стройной фигурой, красивой одеждой, обходительными манерами и приятным голосом, воспринимались так, словно происходило какое-то чудо.

Словом, всё складывалось неплохо, но дело, ради которого Лилиан сюда приехала, пока не трогалось с места. Здание школы оказалось слишком большим. Для того, чтобы его обыскать, не попадаясь никому на глаза, могли потребоваться годы.

***

Открыв очередную тетрадку, Лилиан устало потёрла лоб. Вот уже битый час она проверяла сочинения старшеклассниц на тему «Моя мечта», периодически отвлекаясь от них на размышления о предстоящей ей ночной вылазке. Она не боялась, но какое-то беспокойное состояние, ощущаемое девушкой и прежде, заставляло то и дело возвращаться к задуманному в мыслях. Селия говорила, что у Лили есть дух авантюризма, а также – что другие на подобной работе не задерживаются. Оставалось надеяться на то, что этот дух не окажется со временем сильнее благоразумия.

Лили вспомнила слова мистера Пилкингтона о том, что она не должна оставлять в живых свидетелей и конкурентов. Её руке была знакома тяжесть пистолета, и стреляла она довольно метко -  научилась за последнее время. Вот только сможет ли она убить человека, особенно, если это окажется кто-то, кто не безразличен ей, например, миссис Кларк, балующая её, точно родную дочь?

Тяжело вздохнув при мысли об этом, Лилиан принялась за чтение сочинения. Спустя некоторое время она подняла глаза от страницы, исписанной опрятным и ровным девическим почерком, переводя взгляд на оконную решётку и размышляя над тем, не перегрелась ли она на непривычно щедром после столичного тумана и дождей августовском солнце. Но, вновь посмотрев в тетрадь, Лили обнаружила, что всё, что там написано, ей вовсе не примерещилось.

«Я улыбаюсь и протягиваю руки навстречу ему. Он идёт ко мне медленно, но неотвратимо, как приближающаяся гроза, уже ощущаемая в воздухе, – напряжённой тишиной, свежим, кружащим голову запахом, далёкими раскатами грома. То, что между нами происходит, тоже стихия, непреодолимая, разрушающая и созидающая одновременно.

Не сводя взгляда с его лица, я начинаю раздеваться. Неспешно стягиваю с пальцев перчатки, расстёгиваю жёсткие пуговицы столь ненавистного мне форменного платья, расшнуровываю корсет. Вытаскиваю из причёски шпильки, освобождая волосы, которые волной падают на плечи, и встряхиваю головой.

Всё это время он наблюдает за мной, и я могу видеть в его тёмных глазах разгорающееся желание. Чтобы ещё больше его подразнить, я начинаю медленно приподнимать юбку, глядя на него и проводя по нижней губе кончиком языка. Откуда я знаю, как это нужно делать? Понятия не имею. Должно быть, это такой же древний инстинкт, как те, о которых нам рассказывают на уроках биологии».

Лилиан вздрогнула всем телом. Прикрыла тетрадку, чтобы посмотреть на обложке имя ученицы, написавшей это сочинение. Изумлённо приподняла брови, затем снова открыла нужную страницу и продолжила чтение.

«Я хочу навсегда запомнить этот его взгляд – тяжёлый, пристальный, наполненный тайной, призывом, ожиданием того, что должно произойти. Хочу запомнить его губы, которые, я уверена, могут быть по-настоящему нежными. Хочу запомнить, как его голос будет шептать мне о том, что я прекрасна, соблазнительна, желанна.

Через несколько томительных мгновений на траву падают последние детали моего гардероба. Вернее, почти последние. На мне всё ещё остаётся нижняя сорочка, но её ткань настолько тонкая, что кожа её почти не ощущает.

Тем временем гроза становится всё ближе. Вот-вот пойдёт дождь. Когда-то я боялась грозы. Пряталась от неё. Однажды даже забралась в шкаф. Но сейчас мне ничуть не страшно. Не только из-за того, что я выросла, но и потому, что он рядом со мной, а с ним я ничего не боюсь».

Лилиан приостановила чтение, чтобы перевести дыхание. Оказывается, следя за чернильными строчками, она даже забыла дышать. Да что это дьявольское сочинение с ней делает?! Она должна пробежать его глазами и отложить тетрадь в сторону, как и остальные, а лучше и вовсе не дочитывать. Но взгляд упорно возвращался к странице.

«Когда он подходит ближе, начинается дождь. На его горячих плечах, к которым я прикасаюсь кончиками пальцев, прохладные капли воды. Мне хочется собрать их языком, что я и делаю, прижимаясь к нему. Их вкус свежий и немножко солёный. От его кожи пахнет морем и ветром, терпким мускусом и горьковатым остывшим кофе, дальними дорогами и заповедными лесами.

Он целует меня. Поначалу легко и нежно, а затем так сильно, горячо и жадно, что губам становится почти больно. У меня подкашиваются ноги, и тогда он подхватывает меня на руки, приподнимает, продолжая целовать уже не только губы, но и всё лицо, шею, плечи. Может быть, дождь и холодный, но мне становится так жарко, как никогда не было. Не хочу, чтобы это заканчивалось.

Он торопливо избавляется от своей одежды. Моя намокшая от дождя сорочка становится совершенно прозрачной и больше ничего не скрывает. Но всё же он снимает с меня и её.

Когда он увлекает меня за собой под сень деревьев, мы становимся одним целым. Губы к губам, грудь к груди, ноги переплетаются. Не остаётся больше ни стыда, ни условностей, ни правил.

Я обмираю от ожидания, но он не спешит. Мне хочется чувствовать его близко, ещё ближе, и наконец-то моё желание исполняется. Он со мной, и это моя мечта».

Прижав ладони к раскрасневшимся щекам, Лилиан зажмурилась, пытаясь перестать представлять себе то, о чём только что прочитала. Чёрт возьми, такого от своих учениц она никак не ожидала. Даже от старшеклассниц.

И им ещё запрещают читать Шекспира?!

Должно быть, ей следовало рассказать обо всём старшим работникам школы, отправить девушку к директрисе, пристыдить её. Но Лилиан претили сами мысли об этом. Даже будь она настоящей учительницей, Лили не решилась бы так поступить.

К тому же ей нравилась Энис Милк, ученица, которая написала это сочинение. Она хорошо училась, всегда была вежлива, но что-то в выражении её глаз говорило о том, что эта старшеклассница далеко не так тиха, мила и скромна, как могло показаться. Сейчас эти подозрения лишь подтвердились. Было немалой храбростью и крупным риском со стороны ученицы написать такое сочинение и не просто сохранить его для себя, но и сдать на уроке. Лилиан не хотелось выдавать и как-то наказывать Энис, которая и без того успеет ещё настрадаться от пуританских воззрений общества. Она юная, здоровая и физически развитая девушка. В её возрасте вполне нормально позволить себе некоторые... фантазии.

Разумеется, героем этих мечтаний был Фредерик Бартон. Достаточно вспомнить, какие взгляды старшеклассницы бросают на молодого человека, когда он появляется в поле их зрения. Да эти девчонки при виде него облизываются, словно кошки на кувшинчик сливок!

Хуже всего было то, что этот человек и на неё саму действовал как-то странно. Встречая его на территории школы, Лили невольно возвращалась к воспоминаниям об их столкновении в поезде. Сами собой оживали ощущения при нечаянном соприкосновении их тел, и хотелось почувствовать их снова.

Может быть, это закономерность? В каком-то медицинском журнале Лилиан читала, что у молодых женщин, вынужденных проводить какое-то время бок о бок, синхронизируются даже месячные циклы. Возможно, так же обстоит дело и с другими проявлениями женской физиологии? Тогда можно проследить связь. Сначала молодящаяся вдовушка-директриса воспылала запретной страстью к мужчине, а затем это чувство передалось старшеклассницам и преподавательницам, охватив эпидемией всю школу. Вот и её не обошла эта зараза. Но, должно быть, всё это – лишь временное явление.

Со вздохом Лили призналась себе, что не может судить об этом с уверенностью. Несмотря на то, что Лилиан неплохо разбиралась в технике, умела стрелять и взламывать замки, а также научилась притворяться той, кем не являлась, не хуже заправской актрисы, в амурных делах она разбиралась крайне плохо. Весь её опыт заключался лишь в отношениях с Джошуа, но между ними была, в первую очередь, духовная связь, и за всё время их брака они куда больше времени провели не в спальне, а в лаборатории, где проводили отнюдь не любовные эксперименты. Муж был её лучшим другом, компаньоном, соратником, но никогда не вызывал в ней страсти. Засыпать в его объятиях было уютно, он был нежен, нетребователен, и Лилиан вполне устраивали их нечасто проводимые вместе ночи.

Была бы здесь Селия! Она-то разбиралась в этих делах куда лучше. Умная, любознательная, не связанная никакими предрассудками. В прошлом году Селия крутила роман с молодым воздухоплавателем и как-то по секрету поведала Лилиан, что он устроил им страстное свидание прямо на борту дирижабля. Старшая подруга предлагала и её познакомить с каким-нибудь подходящим парнем, но Лили ответила ей отказом.

В дверь комнаты постучали. Когда Лилиан открыла, за дверью оказался предмет знойных мечтаний и опаснейший источник любовной инфекции собственной персоной. Фредерик Бартон стоял, небрежно прислонившись к стене и листая газету.

 - Что вам здесь нужно? – спросила Лили, не глядя ему в глаза. Поймав себя на том, что вспоминает слова из сочинения о его притягательном запахе и невольно начинает принюхиваться, она укусила себя за щёку, а затем и за язык. Чтобы не сказать ничего лишнего.

 - Пришёл передать распоряжения миссис Уилкинсон о том, что ей нужны люди для украшения парадного зала. Пришли новости, что гости приедут завтра. А также принёс вам свежую прессу, - добавил молодой человек, помахав газетой прямо перед её носом. – Что это вы так покраснели? У вас жар?

 - Нет-нет! – быстро воскликнула Лилиан, выхватывая у него из рук газету. – Моё здоровье в полном порядке. Передайте, что я скоро подойду.

Захлопнув дверь, девушка несколько раз обмахнулась газетой и прикрыла стопку сочинений тяжёлой книгой из школьной программы. Нахмурившись, она подошла к зеркалу и поправила одежду, а по щекам несколько раз провела пуховкой, стирая так некстати появившуюся на них алую краску румянца. Принесённые Бартоном вести её совсем не обрадовали, поскольку означали, что запланированную вылазку придётся отложить. Слишком много людей не будут спать ночью. Зная придирчивость директрисы, можно было не сомневаться в том, что они проторчат в торжественном зале до самого утра.

Миссис Уилкинсон ждала важных гостей, среди которых были попечители школы и прочие весьма именитые лица. Они должны были прибыть позже, но, судя по всему, решили ускорить свой приезд. Таким образом, практически все работники школы были подняты и отправлены на украшение торжественного зала, в котором должен был состояться показательный концерт, а затем и другие запланированные директрисой праздничные мероприятия.

К утру Лилиан хотелось только одного – забраться под одеяло, сомкнуть веки и спать. Эта мегера миссис Уилкинсон не давала им спуску. «Повесьте этот фестон сюда! Да не туда же, а сюда! Вы что, путаете право и лево? А почему вон та искусственная роза похожа на кляксу? Ах, это ещё и не роза! Снимите это немедленно и повесьте что-нибудь более приличествующее положению нашей школы!». И так всю ночь. У всех уже болели ноги, руки и головы, а неистощимая в своей изобретательности и кипучей энергии директриса продолжала гонять их в хвост и в гриву. Им даже перекусить не дали. Когда торжественный зал стал выглядеть по-настоящему празднично, школьные работники едва держались на ногах и были до того бледны, что походили на привидений.

Фредерик Бартон, который, хотя и не работал в школе, принимал самое активное участие в этом занятии, продолжал казаться бодрым даже на рассвете. Этим он не слишком отличался от своей невесты. «Они оба точно вампиры! – подумала Лилиан перед тем, как провалиться в сон. – Самые настоящие. Сами не спят и другим не дают».

Открыв глаза через несколько часов, Лили пришла к выводу, что этот мужчина не давал ей спать во всех смыслах. Он умудрился проникнуть даже в её сон, вспоминать который было стыдно, но вместе с тем мучительно-сладко. А всё Энис со своим сочинением! Да, с болезнью по имени Фредерик Бартон нужно было что-то делать. Это настоящая инфлюэнца.

***

Гости приехали, и следующие несколько дней работники школы сбивались с ног в попытках им угодить. Визитёры отличались крайней любопытностью, поэтому то и дело заглядывали в классы во время уроков, а порой и в окна комнат, оправдываясь тем, что хотят оценить качество жизни учениц и персонала. Всё остальное время они сидели в шезлонгах в саду и пили прохладительные напитки, закусывая их пирожками из школьной столовой.

Директриса потребовала, чтобы в эти дни, пока у них гостят важные люди, все в школе выглядели красиво и нарядно. По такому случаю учениц переодели в торжественную форму, которая включала в себя, помимо всего прочего, также разноцветные шарфики, которые яркими пятнами сновали по школьным коридорам. Преподавательницам также выдали шарфики, а, кроме того, потребовали от них выудить из своих закромов самые лучшие платья, а, если таковых не имеется, то взять выходной, съездить в ближайший городок и купить.

У Лилиан платье нашлось. Тёмное, как и все остальные, что она сюда привезла, зато с кружевной отделкой. В нём она и ходила, повязав на шею светлый шарфик с бирюзовым, напоминающим о море оттенком.

Энис получила за сочинение оценку «хорошо». Лили ничего ей не сказала, та тоже не поднимала щекотливую тему, но посматривала на преподавательницу литературы так, словно у них появилась общая тайна. Вероятно, в глазах ученицы это так и выглядело, ведь, будь на месте Лилиан другая учительница, та уже давно устроила бы громкий скандал на всю школу, заставив значительно поколебаться уверенность директрисы в том, что в их школе молодые леди получают не только хорошее образование, но и благопристойное воспитание.

А, впрочем, чего ждала миссис Уилкинсон от других, если сама в далеко не юном возрасте обзавелась молодым женихом? Поймав себя на этих мыслях, Лилиан разозлилась. Можно подумать, она завидует этой женщине!

***

 - Молодцы, отлично, про книксены не забываем, - произнесла Лилиан и, разрешив ученицам немного передохнуть, отошла в сторону.

На этот раз её поставили присматривать за репетицией одного из номеров предстоящего концерта. Ученицы нервничали и боялись опозориться перед высокими гостями. Лили уверяла девушек, что у них всё получается превосходно, чем весьма отличалась от других учительниц, которые, судя по всему, заразились придирчивостью от директрисы.

Почувствовав, как чулки начали сползать, Лилиан, поморщившись, отправилась на поиски укромного уголка, чтобы их поправить. Увы, несмотря на развитие техники, которое шло буквально семимильными шагами, чулочная промышленность явно всё ещё была не на высоте. Чем ещё объяснить тот факт, что чулки то и дело норовили сползти вниз, собравшись в некрасивые складки, а то и вовсе порваться? Гораздо удобнее было бы по-прежнему носить их с поясом, но и тот не всегда был удобным, и многие с радостью ухватились за возможность покупать чулки, которые в нём не нуждались. Поговаривали, что и корсеты вскорости заменят на более комфортные и полезные для женского организма предметы гардероба.

Завернув за угол в одном из узеньких коридорчиков, оканчивающихся тупиком, Лили приподняла юбки и принялась поправлять чулки, возвращая их на законное место. Будучи поглощённой этим занятием, она не сразу услышала шаги, а когда обнаружила, что больше не одна, было уже поздно. Фредерик Бартон расположился на некотором расстоянии от неё, прислонившись к стене и с большим интересом рассматривая открывавшееся ему зрелище.

 - Вы... - начала она, но мужчина её перебил.

 - Только не думайте, что я следил за вами! – воскликнул он. – Всего лишь проходил мимо с поручением от миссис Уилкинсон к одному из гостей. Искал его, а он будто сквозь землю провалился. Помочь вам? Ведь женский гардероб не слишком-то удобен...

 - ...для разоблачения, - скрипнув зубами, продолжила Лилиан. – Я помню. В помощи не нуждаюсь. С моей одеждой я вполне могу справиться сама. К тому же, я сейчас не раздеваюсь, а совсем наоборот.

 - Жаль, - со вздохом ответил Фредерик, с заметным сожалением провожая взглядом снова спустившийся почти до пола подол. – Кстати, мне нравится ваше платье. Приятно видеть, как вы принарядились.

 - Вы тоже, - отозвалась она, невольно отмечая, как к лицу ему чёрный костюм с белоснежной рубашкой, которые он носил с небрежной элегантностью.

 - Но я считаю, что яркая одежда подошла бы вам больше, - добавил он.

Возмущённо фыркнув, Лилиан обогнула его и, прибавив шаг, направилась обратно к ученицам. Всё же мужчина всегда остаётся мужчиной. Будь у него хоть восемь невест, он станет продолжать заглядываться на других!

Вспомнив его взгляд, Лили стиснула пальцы и до боли закусила губу. После того, как она прочитала это треклятое сочинение, её реакция на Бартона не нравилась ей ещё больше. Он почти заставлял её забыть о том, ради чего она сюда приехала. С одной стороны, Лилиан хотелось как можно скорее завершить работу, выполнив данное ей поручение, после чего уехать отсюда и больше никогда не видеть этого человека. Но, с другой, при мысли о том, что им больше не суждено будет встретиться снова, она ощущала глухую тоску, возвращавшую девушку к тем беспросветным дням ещё до встречи с Селией, когда её единственным спутником было одиночество.

***

Включив лампу и раскрыв чудом найденную в школьной библиотеке не самую скучную книгу, Лилиан читала, наслаждаясь тишиной и мерным тиканьем часов. Особенно приятно это было после наполнявшей здание и его окрестности суеты. Гостям здесь так понравилось, что они выразили желание задержаться ещё на несколько дней, поэтому можно было не сомневаться в том, что в размеренную колею своей жизни школа войдёт ещё не скоро.

Она не успела окончательно запереть дверь, привыкнув к тому, что без стука к ней не входят. Но спустя некоторое время дверь распахнулась, и в комнату ворвался Фредерик Бартон. Захлопнув за собой дверь, он на несколько мгновений прислонился к ней. На нём были только чёрные брюки и белая рубашка, несколько верхних пуговиц которой было расстёгнуто, открывая смуглую кожу. Его грудь приподнималась, пока он переводил дыхание.

 - Что вы здесь... - поднявшись с места, начала Лилиан, но тот накрепко зажал ей рот.

 - Мне нужно спрятаться!

Лили указала ему на шкаф, куда он сразу же нырнул - даже дверца не скрипнула. Фыркнув, девушка вернулась к прерванному занятию и, когда в дверь громко застучали, продолжала невозмутимо перелистывать книжные страницы. Дочитав очередную, поднялась с места и, приоткрыв дверь, выглянула в коридор, обнаружив там двоих джентльменов из числа школьных гостей.

 - Что произошло?

 - Вы никого тут не видели, миссис Риджвей? Буквально только что! Этот мужчина...

 - Не в моих правилах шпионить за людьми, к тому же, инспектирование коридоров – не моя обязанность на сегодня, - холодно проговорила она, затем добавила в интонацию возмущения, но совсем чуть-чуть, чтобы не переборщить. – Я читала, и вы только что грубейшим образом нарушили мой покой в свободные часы, которых в этой школе и так не слишком-то много. А мужчин в моей комнате не бывает!

Завершив эту безапелляционную отповедь, Лилиан захлопнула дверь и для верности заперла её на ключ. Затем подошла к шкафу и решительно потянула на себя дверцу. С другой стороны её держали.

 - Они ушли. Можете вылезать, - с угрюмым видом проговорила девушка. – Поспешите!

Дёрнув дверцу ещё раз, Лили получила возможность лицезреть там долговязую мужскую фигуру, скорчившуюся среди её платьев, накидок и шляпных лент. Вид у Фредерика был совершенно не испуганный, и это весьма её огорчило. Любопытно было бы увидеть страх на его лице.

 - Выкарабкивайтесь из шкафа, - снова поторопила его девушка. – Я жду. А затем убирайтесь из моей комнаты!

 - Пока не могу, - отозвался он. – Что, если они ещё не успели далеко уйти? Мне нельзя так рисковать!

 - Это уже не моя забота, - заявила она в ответ. – Если на то пошло, я вообще не должна прикрывать вашу... эээ... точку опоры. В конце концов, к чему вам от них скрываться? Что это ещё за шпионские игры? Или вы их ограбили? – с подозрением поинтересовалась Лилиан.

 - Видите ли, моя невеста... Миссис Уилкинсон думает, будто я уехал. Не в моих интересах выдавать тот факт, что я нахожусь в здании школы.

 - Вот как?

 - Именно так.

Бартон покинул пределы шкафа и принялся по-кошачьи потягиваться, разминая затёкшие мышцы. Лилиан невольно обратила внимание на ставшие отчётливо заметными крепкие мускулы и тут же перевела взгляд в сторону. Ещё не хватало, чтобы он это заметил и приобрёл повод над ней подшучивать!

 - А неплохо вы их отшили, - заметил он с лукавой улыбкой. – «Мужчин в моей комнате не бывает!». Это правда?

 - Если вы забыли, мы находимся в школе для девочек, - проговорила она. – Откуда здесь мужчины? Или вы думаете, что я приглашаю к себе на чай садовника с искусственной рукой?

 - Кстати, о чае, - оживившись, произнёс Фредерик. – Неплохо было бы чего-нибудь перекусить. У вас нет никаких запасов?

 - Это уже наглость! – выпалила девушка. – Сначала вы врываетесь в мою комнату, после этого прячетесь в моём шкафу, а теперь требуете, чтобы я вас угощала чаем с бутербродами! Не говоря уже о том, что моей репутации весьма повредит, если кто-нибудь вас увидит выходящим из моей комнаты, да ещё и в такое время.

 - А вас волнует ваша репутация? – с живым интересом спросил он. – Вас беспокоит, что подумают о вас школьные кумушки, не позволяющие себе упустить случай посплетничать? Или же ученицы, которые тоже не прочь перемыть чьи-то косточки?

Лучше бы он не говорил об ученицах. Потому что Лили снова вспомнила о сочинении, которое читала в этой самой комнате несколько дней назад. О мечтах, желаниях и чувствах, которые оказались настолько прилипчивыми, что начали преследовать и её саму.

А, может быть, дело было вовсе не в сочинении и не в директрисе, которая заразила своим отношением к Бартону всю школу? Что, если сама Лилиан заболела этим ещё раньше? В их первую встречу в поезде...

 - Я всё же думаю, что вас тревожит отнюдь не это, - негромко произнёс Фредерик, сокращая расстояние между ними.

В этот момент комната показалась Лилиан совсем маленькой. Некуда скрыться, некуда отступить, когда он вот так неотвратимо приближается. Да и хотелось ли ей отступать?

 - Вас приводит в смятение не то, что может пострадать ваша репутация школьной учительницы, - продолжал он, подходя ещё ближе. – Вас волнует моя близость. Вас лишает покоя то обстоятельство, что мы находимся наедине, и я могу прикоснуться к вам.

 - Вы слишком много о себе воображаете, - ответила она, но слова прозвучали неубедительно, слабо, неуверенно.

Лили отвернулась от него к зашторенному окну, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Лучше бы она не стала спорить и сделала ему чай с какой-нибудь закуской. Но сейчас у Бартона появились уже другие желания.

Горячие ладони легли на её плечи, скользнули по рукам вниз, обжигая кожу сквозь кружевные рукава платья. Не оборачиваясь, Лилиан повела плечами, но сбросить его руки ей не удалось. Напротив, прикосновения стали настойчивее. Его пальцы снова неспешно поднялись выше, достигли спины, потянули тонкую ткань шарфика, который она не успела снять, коснулись шеи под волосами. Прежде она и не подозревала о том, что её кожа в этих местах может оказаться настолько чувствительной.

Бартон развернул её к себе, заглядывая в глаза, будто хотел увидеть в них ответ на какой-то незаданный вопрос. Он даже обхватил ладонями её лицо, чтобы не смела отворачиваться снова. Наклонился к ней, и Лилиан зажмурилась.

Его губы скользнули по щеке и накрыли её рот. Тёплые, одновременно твёрдые и мягкие, такие нежные, что хотелось, чтобы он не отодвигался в сторону, не прекращал ласкать её губы своими, касаться языком, согревать дыханием. Губы девушки шевельнулись ответно, разомкнулись, позволили ему медленно и осторожно проникнуть между ними языком, словно пробуя её на вкус.

Лилиан могла бы дать ему отпор, ударить коленом в пах, заставить его не только отпустить её, но и корчиться от боли, в конце концов, достать нож или пистолет. С любым другим она, несомненно, проделала бы именно это. Но от близости этого человека у неё что-то сладко сжималось в груди, пульс неотвратимо ускорялся, а внизу живота всё сильнее становилось незнакомое, но сильное и непреодолимое ощущение – тянущее, томительное, заставляющее девушку желать новых прикосновений и поцелуев.

Сейчас Фредерик делал с ней то же самое, что с Энис в её сочинении. Но какая же огромная разница оказалась между тем, чтобы читать об этом, невольно представляя себя на месте героини смелых фантазий, и переживать всё самой. Никакие слова на бумаге, никакие представления, никакие сладкие сны и грёзы не могли ни заменить, ни показать полную картину того, что чувствуешь, когда всё это происходит наяву.

Ещё несколько минут назад Лили требовала, чтобы Бартон ушёл, но сейчас ей не хотелось ни выпроваживать из комнаты его, ни убегать самой. Лишь бы оставался здесь, рядом с ней. Только бы целовал снова и снова.

Неужели это и есть то, к чему так стремятся люди? То, о чём думает Селия, когда на её губах появляется нежная, загадочная улыбка? То, что стало предметом мечтаний её учениц, одна из которых даже решилась написать об этом в своём школьном сочинении?

Кстати, припомнила Лилиан, в этом сочинении делали что-то ещё. Но что? Ах, да. Раздевались. На этом Энис заострила особое внимание.

Горячие губы коснулись её ресниц, затрепетавших от этих прикосновений. Тем временем его руки, продолжая прижимать к себе девушку, решительно двинулись прямо к шнуровке корсета. Вовремя, а то ей уже, казалось, вот-вот станет нечем дышать. Но правильно ли она поступает, позволяя ему продолжать? Не следует ли всё прекратить, оттолкнуть его, заставить покинуть её комнату и никогда сюда не возвращаться, а лучше и вовсе больше не показываться ей на глаза?

 - Открой глаза, - шепнул мужчина, пока его пальцы ловко расстёгивали её одежду. – Открой... Посмотри на меня.

Посмотрела. В глаза, ещё сильнее потемневшие от страсти. На губы, лишь мгновения назад ощущавшие её поцелуи. Должно быть, в этот момент и была утеряна последняя возможность остановить то, что происходило, охватывая её подобно стихии, именно так, как описывала в своём сочинении её ученица, оказавшаяся куда искушённей своей уже побывавшей замужем учительницы. Обратной дороги больше не было.

С губ Лили сорвался стон, когда наконец-то покончивший с раздеванием Фредерик, отбросив куда-то в сторону предметы её гардероба, оставил девушку в одной нижней сорочке и, скользнув руками по её спине, крепко притиснул к себе, а губами нашёл оказавшееся неожиданно чувствительным местечко на её шее. Всего несколько шагов отделяли их от стоящей в углу комнаты кровати, и они проделали их, не размыкая объятий, натыкаясь на мебель и целуясь всё жарче. Так, словно стоило им разжать руки, и волшебство этого мгновения развеялось бы, как туман.

Но ничего не исчезло. Стало только лучше. Почувствовав кожей пахнущее вербеной накрахмаленное постельное бельё, Лилиан блаженно зажмурилась и выгнулась навстречу его рукам, когда рядом оказалось сильное, но гибкое тело. Фредерик, как она догадалась, пытался себя сдерживать. Он не наваливался на неё, не был грубым, не торопился с финалом этого извечного и, как ей казалось когда-то раньше, довольно скучного процесса. Его ласки были настойчивыми, но нежными, беспрерывными, но неспешными, умелыми и трепетными одновременно. Ладони и губы касались её плеч, груди, живота, спины, ног, и везде, где она их ощущала, будто загорались сладкие искорки, согревающие её истосковавшееся по прикосновениям тело.

Вскоре и сама Лили решилась дотронуться до него. Погладила по плечам, спускаясь к широкой груди, а затем повторяя этот маршрут губами. Кожа его оказалась гладкой, горячей и смуглой, словно Бартон привык наслаждаться солнечными ваннами обнажённым.

Лилиан поняла, что Фредерик не может больше сдерживаться, когда его дыхание ещё сильнее участилось, а касания стали другими – жадными, неистовыми, нетерпеливыми. Обхватывая его ногами и впуская в себя, она больше не закрывала глаза. Хотелось видеть его лицо, потерявшее присущую ему насмешливость и сдержанность. Она почувствовала, как словно распрямляется туго натянутая пружина, этот человек по-настоящему отпускает себя, и вся его сила, уверенность и мужественность сливаются воедино. Никаким механизмам не сравниться с этим!

***

Столкнувшись с Бартоном в школьном коридоре, Лилиан ощутила, как к лицу приливает кровь, а дыхание перехватывает. Эта реакция собственного тела на его близкое присутствие стала почти привычной, и всё же девушка старалась побороть её. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь что-то заметил.

На людях Лили разговаривала с ним отстранённо, холодно и редко, он отвечал ей с теми же интонациями, но они прекрасно знали, что это всего лишь игра. Знали, что ночью Фредерик снова проберётся в её комнату, тенью проскользнув по зданию спящей школы, а затем будет любить её, раз за разом подводя к той черте, за которой открываются вершины их общего наслаждения, и позволяя сполна испытать все его краски. От воспоминания об их прошлой ночи девушка покраснела ещё больше, а жаркая волна возбуждения заставила её прибавить шаг, чтобы поскорее разминуться с ним. Но даже так Лилиан чувствовала на себе его взгляд и помнила каждое мгновение прошедшего свидания. Даже собственный стыд, когда она, не выдержав, закричала, и мужчине пришлось зажимать ей рот.

 - Не так громко, - выдохнул Фредерик ей в шею. – Мне очень нравится, но лучше потише. Иначе сюда сбежится вся школа. Ещё подумают, что я тебя убиваю. Да и как насчёт твоей репутации?

В его шёпоте прозвучала улыбка, и Лили, возмутившись, попыталась вырваться, но её мучитель, угадав это намерение, лишь перехватил свободной рукой тонкие запястья, ускоряя свои ритмичные движения. Девушка прикрыла глаза, и под её сомкнутыми веками вспыхнули огни фейерверков, погасшие далеко не сразу. Она даже не сразу поняла, что его ладонь уже не лежит на её губах, а руки ласково перебирают волосы.

И это только одно из непристойных, но до чего же восхитительных воспоминаний!

А если вспомнить о том, как он однажды связал ей руки тем самым бирюзовым шарфом, призванным украсить её наряд... Или как провёл у неё всю ночь, уйдя лишь под утро и едва не столкнувшись в коридоре с одной из работающих в школе горничных. Хорошо хоть в шкафу больше прятаться не приходилось.

Ночные визиты Фредерика, несомненно, скрашивали её школьную жизнь и придавали той новое звучание, но как же то дело, ради которого Лили приехала в это место? Она ни на секунду не позволяла себе забывать о невыполненном заказе, аванс за который уже был получен. Заказчик отвёл ей на поиски нужного ему предмета достаточно времени, но всё же это не означало, что Лилиан может оставаться здесь так долго, как ей вздумается.

Тем временем проходили недели, а гостям так понравилось в школе, что они до сих пор не уехали. И вправду, к их услугам была вкусная еда, долгие прогулки и с комфортом оборудованные комнаты. Чего ещё можно было пожелать? Их наличие планам Лилиан тоже мешало. А ведь была ещё и директриса, по-прежнему считающаяся невестой Бартона...

«Сегодня нужно заняться делом, - подумала Лили. – Хватит откладывать». Развернувшись, она решительно направилась обратно, чтобы догнать Фредерика и сообщить ему о том, что этой ночью ему, пожалуй, будет лучше остаться у себя.

***

Стараясь двигаться бесшумно, Лилиан осматривала очередной зал с потрескавшейся на стенах краской и выщербленным каменным полом. Это школьное крыло было самым старым, нуждалось в ремонте и поэтому не использовалось в настоящее время. Ей казалось, что для того, чтобы спрятать что-то, это место подходило наилучшим образом.

Оставалось лишь придумать, что она скажет, если кто-нибудь её здесь обнаружит. Может быть, стоило бы притвориться, будто у неё случился приступ лунатизма? Такого она ещё не пробовала.

Вспомнив слова мистера Пилкингтона о том, что свидетелей и конкурентов нельзя оставлять в живых, Лили нахмурилась. Тяжесть пистолета, хитроумным образом спрятанного под её одеждой, стала особенно ощутимой. Стрелять Лилиан научилась под присмотром Селии, и другие охотники за редкостями говорили, что получается это у неё превосходно. Девушка и сама так считала, без ложной скромности соглашаясь пострелять по мишеням на спор или просто, чтобы размяться. Но сможет ли она пустить оружие в ход для того, чтобы убить человека?

Когда за её спиной раздался шёпот, Лилиан тут же резко пригнулась и спряталась за ближайшую статую – одну из тех, что украшали зал. Впрочем, сложно было назвать этого непропорционального каменного монстра украшением. Зато его внушительные размеры вполне позволяли девушке укрыться за ним.

Выглянув из-за статуи, Лили с трудом подавила готовый вырваться удивлённый вскрик. Перед ней оказались два человека, и оба были ей знакомы. Один – важный гость школы, вальяжный и постоянно оттопыривающий мизинец мистер Генри Томас, а второй – Фредерик Бартон. Причём забрели они в это уединённое место отнюдь не для дружеской беседы. Об этом более чем красноречиво свидетельствовали пистолеты, которые мужчины сжимали в руках, направляя их друг на друга.

Можно было подумать, что, вспомнив старые времена, джентльмены задумали устроить дуэль, но затем противники заговорили, и эта версия тут же потеряла свою актуальность. Потому что они оказались её конкурентами. Именно теми, кого ей, по настоянию заказчика, требовалось отправить на тот свет.

Кроме того, один из них уже сделал то, что так и не успела поглощённая работой в школе и своей любовной историей Лилиан. Томас отыскал тот самый предмет, за которым она охотилась, и теперь похвалялся перед собеседником тем, что завтра же прямо на рассвете увезёт его в столицу. Но самому Бартону, как добавил Генри, до завтрашнего дня уже не дожить, потому что в живых он жениха миссис Уилкинсон не оставит.

 - А непросто было обольстить директрису, чтобы получить возможность беспрепятственно тут везде шарить, а? – с ухмылкой на полных красных губах произнёс Генри Томас. – Мне-то проще пришлось. С моим положением несложно было получить возможность попасть в школу в качестве почётного гостя.

 - Поэтому вы здесь и задержались? – поинтересовался Фредерик. Он казался спокойным и невозмутимым, но по дрогнувшим губам и внимательному взгляду, обыскивающему помещение, Лили догадалась, что он обдумывает какой-то план. Мужчины не замечали её, но это было лишь дело времени – стоит одному из них сделать несколько шагов в сторону, и она будет перед ними, как на ладони.

 - Да, но теперь меня здесь больше ничего не держит. А вот тебя – увы. Безутешная миссис Уилкинсон будет приносить цветы на твою могилу, да и не только она. Мне даже любопытно, кто ещё. Преподавательницы или школьницы? Уж перед смертью-то можешь мне это рассказать. Может быть, и мне следовало подкатить к какой-нибудь из них... - мечтательно добавил Генри.

Этого Лилиан слушать уже не желала. Как и наблюдать за тем, как будут убивать её мужчину. Вытащив пистолет, она вышла из-за прикрытия статуи, но далеко уходить не стала.

 - Ба, а она здесь откуда? В этой школе женщин учат стрелять? Вот к чему привела эмансипация! – воскликнул Томас.

 - В этой – нет. А теперь положи на пол пистолет и вещь, которую держишь в руке. Быстро! – приказала ему Лили.

 - Вот ещё, стану я слушаться какую-то...

Не дав ему договорить, девушка выстрелила, направляя пистолет на покрытую пылью хрустальную люстру. Одна из подвесок в форме цветка колокольчика опустилась у ног Томаса. Бартон присвистнул.

 - Ты... - начал Генри, но Фредерик, воспользовавшись заминкой, чтобы оказаться за его спиной, завернул руку противника за спину и надавил так, чтобы тот выпустил из пальцев оружие, которое Бартон тут же ногой отшвырнул в сторону.

Несколько мгновений спустя Лилиан приблизилась к ним, и Томас с гримасой ненависти протянул ей предмет, который она хотела получить. Старинные часы – маленькие, с царапинами на стекле и корпусе, на первый взгляд совсем не стоящие той цены и тех усилий, которые были затрачены на их поиски. Опустив их в карман, девушка перевела взгляд на стоящих перед ней мужчин, отчаянно стараясь заглушить звучащий в ушах назидательный тон мистера Пилкингтона. В конце концов, она сделала то, что он от неё просил. А о том, встретились ли ей на пути конкуренты, можно и промолчать.

Но всё же она подняла пистолет, направляя его на Генри Томаса, а заодно и на Фредерика, который продолжал его удерживать.

 - Ты убьёшь меня, Лили? – спросил Бартон с таким выражением лица, будто обнаружил муху в рождественском плам-пудинге. – Правда? Убьёшь отца своего будущего ребёнка?

Мысленно выругавшись, Лилиан отвела взгляд. Как он догадался? Пожалуй, не стоило ей так налегать на домашние соленья миссис Кларк. По правде говоря, именно экономка и поняла это первой. Он же и просветила саму Лили, открыв ей глаза на причину столь неожиданного и странного изменения её аппетита.

 - Я подумаю. Нашёл время это обсуждать! – фыркнула Лилиан, бросив взгляд на Томаса, который застыл с любопытным выражением на лице. – Что будем делать с ним?

 - Может, выкинем в окно? – предложил Фредерик. Генри передёрнулся. – Или закроем в подвале?

 - Идея с подвалом мне нравится, - одобрила девушка.

В это время Томас вырвался из рук Бартона и побежал прочь из зала. Фредерик погнался за ним. Из коридора донёсся звук выстрела.

***

Они стояли возле здания школы. Прохладный ветер шевелил её волосы, больше не сдерживаемые строгой причёской. Глубоко вдохнув свежего воздуха, Лилиан надела шляпу.

 - Как я мог в него не попасть? – сокрушённо проговорил Фредерик.

 - Радуйся, что не попал, - заметила девушка. – Мне нужен муж, который находится не в тюрьме. Что бы я сказала ребёнку, если бы он начал спрашивать, где ты?

 - Я не собирался его убивать. Просто хотел остановить. А что насчёт часов? – поинтересовался Бартон. – Какому заказчику мы их отдадим? Моему или твоему?

 - Тому, который больше заплатит, - раздумчиво отозвалась Лили. «К тому же, деньги всё равно останутся в семье», - добавила она мысленно. Нужно будет присмотреть какой-нибудь дом, в котором они смогут поселиться, и сообщить Селии о том, что та вскоре станет крёстной матерью.

Говорят, что часы дарить нельзя, но для них этот предмет стал наилучшим даром. Тем, что помог им встретиться. Лилиан думала, что именно это и стало той особенностью, которая отметила эти часы, а вовсе не старина, стоимость и имя создавшего их мастера.

Фредерик обнял девушку, наклонился, нашёл её губы, захватив их своими. Лили положила руку на его затылок и притянула ещё ближе к себе. Остановиться их заставил громкий и очень знакомый голос, раздавшийся от крыльца.

 - Что это значит?! – прорычала внезапно обнаружившаяся там миссис Уилкинсон.

 - Я сейчас всё объясню, - отозвался Фредерик, страдальчески глядя на Лили, которую начинавшийся скандал только позабавил. А нечего было обольщать директрису! Пусть теперь сам с ней разбирается.

 - Мне нельзя волноваться, - проговорила, напоминая о своё деликатном положении, Лилиан. – Зато прогулки на свежем воздухе очень полезны. Пожалуй, совершу моцион, пока ты занят.

С этими словами она развернулась и неспешно направилась в липовую аллею. Фредерик провожал её взглядом, готовясь к весьма непростой беседе с бывшей невестой. Всё же он был не из тех, кто прячется за женскую юбку, даже если, как выяснилось, будущая супруга более метко стреляет.

Автор готов как к положительным, так и к отрицательным отзывам