|
Я в подземелье. Вокруг сырость и покой. И мрачный рыцарь, от меня что ждёт ответа. В глазах желание и боль, немой укор. А я дрожу, в одни лишь волосы одета. Они скрывают наготу, струясь на грудь И на живот – белило в мраке ночи, На бёдра, что в запрете держат путь, Куда попасть так сильно рыцарь хочет. Собрав в кулак огромный прядь волос, Закинул за спину он их, открыв дорогу. Прижав к соскам моим свой мощный торс, Потерся, разжигая недотрогу. Я вся текла, изнемогала вся, Когда рукой своей он вниз спустился, Когда проник, мой крик забрав, гася Пожар, который вмиг распространился. Дрожала, и не в холоде причина Была, а в том, кто клитор мой лизал. На покрывале из волос меня мужчина Впервые столь открыто страстно взял. И я, увидев радугу цветную, Вершину неба, звёзды, облака, Вдруг осознала – ведь меня такую Никто не видел и не знал пока. Той ночью, заслужив себе свободу, Я поняла одну простую вещь – Необходимо «Зной» нести народу, Чтоб не казался секс ему зловещ.
Двойное проклятие Глава 1 Бал-карнавал объявлен в замке, съезжался в масках знатный люд. Но ей хотелось видеть праздник, пред тем как в монастырь запрут. Среди толпы, что ждет веселья, где звуков праздных слышен хор, Она горит вся в нетерпенье увидеть, как гуляет Двор.
Но подлетел к ней вмиг поклонник, увидев гибкий стройный стан. Высок и статен, ликом – ангел, с кудрями, словно злата блеск.
И сделал так. С Мари под руку он в башню дальнюю идет, Где страсть возникшую друг к другу всюпоцелуями взорвет. Мари-глупышка и не знала, что может парень совершить. Ей мать об этом не сказала. Зачем? Невестой бога быть! А значит будет непорочна, в молитвах век свой проведет. И для других погибнет точно, когда косицу отстрижет. Король пленен красой Марии! Он маску осторожно снял. Глаза там сине-голубые сверкают ярче, чем опал! А кожа – словно шелк иль бархат: тепла, упруга и нежна. И от волос приятно пахнет, зубов сверкает белизна. А губы, словно вишни сочны. Их в плен так хочется поймать. И взгляд девицы непорочной волнует кровь – не устоять! И распустив волос лавину, одежду потихоньку сняв, Не стал пугать, не та причина, чтоб страсть галопом погонять! Решил, покажет он девице, что значит в счастье им гореть: В свою постель он с ней ложится и начинает тихо петь. Красивый голос, плавны звуки уняли вмиг Марии дрожь. И потянула она руки к мужчине, что собой хорош! По скуле пальчиком водила, потом им очертила рот. На плечи руку опустила, потом погладила живот. Наткнулась ниже на... колено (так ей подумалось вперед). Когда она все разглядела, в испуге округлила рот. Король закончил петь на ноте и в плен Марии руки взял. Не понимает дева вроде, что подняла желанья вал. И «вал» тот весь изныл от боли, ему хотелось в глубину, Где у девицы непорочной преграда лишняя ему. Чтоб ноги дева не сжимала, король решил ее отвлечь: Он целовал ее немало от самых пяточек до плеч. Не упустил грудей наливы, сосок он языком ласкал. И слышал девы стон счастливый, когда зубами его сжал. Она же выгнулась дугою, пытаясь ближе быть к нему, И с неприкрытою мольбою раскрылась: «Я тебя хочу!» Рукой провел король умело в то место, где глубинный жар. «Быть может этого хотела?» – И нежно там поцеловал. Забилась дева: «Что со мною?» И стон протяжный, тут же крик. Все трепетало под рукою! Потом король в нее проник. И в этом танце первобытном забыли, что свершался грех. То плакали от нежной пытки, то лился предвкушенья смех! Сначала больно было деве, но опытен был наш король И возбуждал ее умело, и выпивал истомы стон. То всадницей она сидела, под нею бился жеребец, Рукой ласкала неумело, и возрождался вновь боец! Всю ночь кружили на постели, измяли простыни вконец. На них крови пятно алело. «Жаль, мне не с этой под венец!» – Король так думал, собираясь, и деву в лоб поцеловал. Она спала же, улыбаясь, ей снился королевский бал. Глава 2 Проснулась и одна в постели! Ужели все это не сон: Как с королем в любви горели, как пел он песню, что влюблен? И, слыша громкие фанфары, Мари, конечно, поняла, Что понести ей божью кару: ведь не женой в постель легла! А он, любовник неустанный, идет с другою под венец. Мари же, саван взяв кровавый, пойдет под суд! – «Грешна, отец!» Окутав плечи простынею, где их соития был след, Пошла и встала пред толпою: «Я знаю, мне прощенья нет! Но соблазнитель под короной пусть проклят будет на века – Ни с кем не сможет быть он снова. Последней буду!» И ушла В лес темный, страшный, что раскинул ветвей корявых купола. Решила этот мир покинуть, но была чудом спасена! Явилась к ней лесов хозяйка – карга с причудливой клюкой. И зашептала: «И не жалко расстаться с жизнью молодой? Давай поступим по-другому: твое проклятье я свершу, Но пусть король родится новый. Потом тебя я отпущу! И награжу бессмертьем тоже, чтобы король тебя искал. А коль найдет, подумай все же, что за века он испытал! Жизнь без любви – страшнее смерти. И он познает этот ад. И не родятся больше дети ни у одной, с кем будет спать! Лишь у тебя его есть семя, и проросло в тебе оно. Через положенное время на свет появится сынок. И будет он в свой срок на троне, чтоб нестареющий отец Уйти бысмог, отдав корону. И в путь пустился наконец Тебя искать, чтоб все исправить, проклятье снять и в мире жить! Поэтому хочу заставить со смертью встречу отменить!» «Карга, тебе-то что за дело? О чем печешься? Говори!» Мари слова ее задели, хотелось короля любви! «Красивой я была когда-то. И козни графа-подлеца Меня загнали в лес проклятый. И здесь я встретила жреца, Что темной силе поклонялся и дар волшебный мне отдал, Чтоб недруг мертвым оказался. Сам клятвой на крови связал. Должна помочь волшбой девице!» И в дом Марию повела, А та не смела возмутиться, услышав страшные слова. Мы помним, что Мари наивна, старухе вверилась она И родила к апрелю сына, но с ним была разлучена! В себя пришла в другой округе, не помня рода имена, Лишь голод лютый ее мучил – любви желала без конца! Красиво было девы тело. Вилась охотников толпа. Разжечь в них страсть она умела, но иссушала тем до дна! И кто к ней часто обращался, зачах. И вскоре на погост Поклонник страстный отправлялся – могил мужских начался рост! И понесла молва по кругу: во всем вина девицы той, Что к ним пришла из ниоткуда. И суд толпа вершила свой. Подвесив камень ей на шею, столкнули в моря глубину! Но под водой, дышать не смея, как по земле прошла по дну. И вышла на берег Мария и поняла, что смерти нет! Одно лишь мучило отныне: не знала, сколько еще лет Ей предстоит искать мужчину, что выдержит ее любовь, Чтоб не ввергать себя в кручину, лишь иссушая вновь и вновь! Чтоб мочь без страха отдаваться и, как в огне, в любви гореть, Женою долго оставаться и раньше срока не вдоветь! Глава 3 Король усталым шагом мерил свои покои, где жена Молилась, чтобы он поверил, что сможет понести она. Но толку нет! На самом деле он без любви ласкал невест. Ужели проклят был в постели? Так жить любому надоест. Искал Марию – лучик счастья, но где-то сгинула она! Осталось чувство, что проклятье сбылось и в этом вся беда! Не в радость были поцелуи, и с женами не мог он спать. А может быть, сходить к колдунье и попытаться разузнать, Куда могла уйти Мария, что стала сердцу дорога? А может быть, она простила? Иль вдруг ребенка родила? Колдуньи лес пускать не хочет: цепляет корнями его, То филин дико захохочет, то ветки режут, как стекло, Из темноты вдруг злобно глянут волчицы красные глаза, То небо тучи вдруг затянут и стрельнет молнией гроза. Король терпел и не перечил, лишь дрогнул, как увидел он, Что сам себе идет на встречу! Что это? Чудо или сон? Но пригляделся – да, похожи, как капли чистые воды! Ведь это он, лишь чуть моложе! И изумился: «Ты мне сын?» «Марии сын. Я знаю, кто ты. И видишь, мы как близнецы? Теперь возьму твои заботы – мне быть правителем страны. А ты ступай, ищи Марию, найдешь ее и снимешь грех, Вы оба прокляты – больные: ты без любви не человек, Она же, прокричав проклятье, сама подставилась ему! Бессмертны оба, но без счастья. Вы одиноки потому!» «А как же ты?» – «Пойду на царство, к нему готов я много лет И не страшусь. Чего бояться? Сильней меня в заклятьях нет. Колдунья вверила мне дело, когда еще ребенком был, Поэтому она хотела, чтоб рос с ней, как родимый сын. И ты не смей сейчас перечить! Сгублю! Иль превращу в червя! Пока с тобой я человечен – ступай, теперь не до тебя!» «А где искать ее?» – «Не знаю, когда увидишь, сам поймешь: Жизнь забурлит в тебе, и пламя любви в глазах ее найдешь. Тебя Мария не узнает – без памяти живет она. С тобою только распознает, что больше не нужны мужья, И утолишь ее ты голод – она тебе вернет любовь. Но помни, путь твой будет долог на протяжении веков». Глава 4 Скрывая возраст, приходилось ей бегать из страны в страну. И где однажды поселилась, не возвращалась в область ту. Марии вечно было двадцать. И пусть летели времена, Но не могла она меняться. И жажда вечною была. Но современный век нагрянул, когда быть молодой всегда Могла позволить себе дама – хирург кроил овал лица. Так наша Маша поселилась в столице, что не хочет спать. И здесь она определилась, как ей мужчин к себе зазвать. Эскорт-услуги! То, что надо: красавицы и высший свет. Всегда мужчины будут рядом! И в них отбоя ночью нет! Вела дела она умело, и лилось золото рекой, Но быть бессмертной надоело, хотелось обрести покой. Мечтала, что найдет мужчину, который выдержит с ней бой. И не погибнет по причине ее любви к нему большой. Шло время, и однажды в офис зашел мужчина молодой И на нее с восторгом смотрит: «Тебя нашел я!» – «Кто такой?» «Бродил немало я по свету, летели годы и века. Хранил в душе я облик этот. Тебя узнал я без труда! Я твой король, а ты – Мария. Я пред тобою виноват! Приму условия любые, чтоб прекратить мучений ряд. Наказаны с тобой жестоко: ты – страстью, нелюбовью – я, Не будет нам с другими прока! Мне только ты одна нужна. А я тебе! Проклятье снимем, не будешь больше жажды знать! Я чувствую, любовь отныне нас сможет узами связать!» «Ты сумасшедший? Или бредишь? Смотри, мне только двадцать лет! Зачем с признаниями лезешь? Любовь? Такого чувства нет!» «Я не уйду. Я буду рядом, того ты хочешь или нет! Люблю безмерно, безоглядно, хотя тебе за триста лет!» Тут призадумалась Мария: а срок он точно ей назвал! Король, быть может, тот мужчина, что жажды уберет пожар? Собой на вид он точно ангел: высок и строен, не брюнет. (Ей почему-то было важно, чтобзолотым волос был цвет.) И почему бы не решиться и не сойтись поближе с ним? В постели все определится – а вдруг останется живым? Он понял все. В свои объятья Марию тут же заключил. Ему хотелось петь от счастья! Ведь без нее, считай, не жил! И сладким долгим поцелуем он губы жадно ей накрыл! Какую глупость жебольшую на карнавале допустил! Зачем нужна была другая? Исполнить заповедь отца? Жить без любви, терпеть, страдая, и ненавидеть без конца? Мария страстно отвечала, как хорошо ей было с ним! Любви до этого не знала. Лишь похоть и толпа мужчин. А тут цвели иные чувства, и страсть иною здесь была. Она сродни была искусству: сердца где правят, не тела! И вдруг взорвался мир их светом! Проклятья спасла пелена! Очнулись оба на рассвете в той старой башне, где тогда Лежали оба на постели, а во дворце был шумный бал. Но все иначе! В самом деле король Марию не бросал! Он от невесты откупился, что выбрана была отцом! Король с любимой обручился и закрепил союз кольцом! Гулял народ три дня на свадьбе. Пил за невесту короля, Что в красном шествовала платье, свободном в талии слегка. Через полгода (пусть до срока!) качали пару близнецов! Король с детьми не будет строгим, он будет любящим отцом. И был закон в том государстве: «Жениться только по любви! Со зла словами не бросаться! Проклятья все – запрещены!»
Маки У обрыва, где маки багряные Расцвели в предрассветной тиши, Выйду нынче босою и пьяною От изнывшей болезнью души. Запою не старинную девичью, Не потешную песенку я, Затяну я свое, вековечное... Еле слышная песнь соловья Проросла сквозь медвяные пажити, Сквозь заросшие раны земли. Все, что есть и что было мной нажито, В этой песне моей – погляди. В маках рдяных все выпито, выбито, Поцелуи, как смерть на заре, Рыбкой медной, из озера вынутой, Билась здесь и тянулась к тебе... И глаза, как два омута черные, И усмешка, и губы, как нож... Ты меня изневолил, истомный мой, Так не трожь меня больше, не трожь! Не ходи по ночам. Черным облаком Ты не засти мне солнечный свет. Видишь – сердце до донца ободрано, И болит вот уже десять лет. Теплых рук твоих больше не надобно, Нелюбимый, любимый, не мой. Не проси ты меня и не жалоби, Над душой отгоревшей не стой... Маки алые, маки тревожные, Как в глаза вам смотреть, не стыдясь? Вдоль обрыва иду, осторожная, Словно только вот-вот родилась...
Дикая ягода Моя любовь терпка на вкус, Горчит немного, но зато не пресна. Да будет каждому о том известно – Ты мой заманчивый искус. Другие женщины – вино. Из ароматных ягод перебродят, Они мужчину так порой заводят – Испить отчаянным дано! Но если сладкий вкус претит, Кислинку ищешь в дорогом напитке? Лишь в дикой ягоде ее в избытке, Она рождает аппетит. Сорви – и брызнет соком плоть! По капле выпей всю, как драгоценность, Прими мои покорность и смиренность Или шипы, чтобы колоть. Прикажешь душу обнажить?.. Ты жаждешь тела, сам себе признайся, И если хочешь обладать – отдайся, Хочу запретный плод вкусить. Дикарке нежность не нужна. Дрожать от нетерпения и страсти, Отныне быть в твоей всецело власти, И покориться я должна!
От ласк кружится голова, Телодвиженья под тобой бесстыдны, И явкою закончится с повинной Игра в бессвязные слова. Хмельная страсть вином любви не станет, Но вкусом диких ягод долго манит.
Контакт Ночь. Луна. Лежу, вздыхаю. Не идет проклятый сон. Вдруг тарелка внеземная Приземлилась на балкон. Тут же из нее выходит Гуманоид – вот те раз! И игриво щурит, вроде, На меня один свой глаз. А еще четыре глаза На мой бюст взглянули так, Что мне стало ясно сразу: Хочет он вступить в контакт. Я не против. Для науки. Хоть и странный он чуток. Впрочем, ноги есть и руки: Восемь рук и девять ног. Он, конечно, специфичен. Но зато, похоже, он, Как и я, не безразличен К сексу – ишь, как возбужден. Мелкой дрожью хвост трясется, Щупальца свились в кольцо. Разобраться мне придется, У пришельца где лицо. Вот она, наверно, рожа – Ой, мой бывший, кстати, тоже Не намного краше был. Тут поднял пришелец ногу, А под нею – вот он, факт – Хоботок. Ну, слава богу, Сможем мы вступить в контакт. К сожаленью, оказалось, Это нос и он же рот. Вот досада! Вот ведь жалость, Этот член совсем не тот. А того, что надо, нету. И сказала я: «Злодей! На свою катись планету. Не динамь, урод, людей!» «Зря, – лежу, жалею утром, – Прогнала его с Земли. Мы б покруче Камасутры Позы выдумать могли». Прилетай обратно срочно. Я тут сохну от тоски. Не нужны теперь мне точно Все земные мужики!
Пэри Иду по женской половине,
*** *** Спокойно мир жил без войны. Вот как готовили шпионок В старинном Бахше колдуны.
До края и за край Стон удовольствия и наслаждения тихий вздох. Черт это выдумал для искушения или Бог? Мы на стене фантастической тенью слились вдвоём. Граней стиранье, понятий смешенье: «твоё-моё». Грудью к груди: словно сердце у нас одно гонит кровь. Как называется это - нам всё равно. Пусть любовь. Пробую жадно на вкус твои соки, ищу ключи. И исступление нотой высокой звенит в ночи. В жарких объятьях сплетаемся снова мы, как в борьбе. Все поцелуи мои нарисованы на тебе. Вместе к вершине взбираемся страсти, и рвется вскрик. Вдруг разлетаемся вместе на части на долгий миг. Мы теперь знаем, всего себя просто ли отдавать. Падаем снова на мятые простыни на кровать. И на телах наших каплями пот, как в траве роса. Знать бы: грешим или, наоборот, рвемся в небеса? После за это куда, и не знаю мне: в ад ли, в рай? Лишь бы с тобой, лишь бы вместе до края, потом за край.
|
Мне понравилось!