Ее сказка могла бы закончиться иначе. 

В далеком королевстве у короля с королевой родилась девочка. Долгожданная принцесса, единственная наследница, будущая правительница богатых земель с преданными вассалами. Не помнящие себя от счастья родители устроили пышный пир на все королевство, чтобы отпраздновать день рождения малышки. Каждый желающий мог подойти и взглянуть на крошечную принцессу, преподнести дар в знак уважения к королевской семье. 

Бесконечная вереница любопытных жителей тянулась от колыбельки малышки и далеко за мост через ров. Благородные родители не отказывали никому, кто пожелал прикоснуться к их маленькому чуду, разделить с ними радость. 

Принцесса, не умея толком ничего, уже смогла покорить каждое сердце – от аристократии до простолюдинов. Один лишь взгляд на счастливо агукающую крошку превращал самого грозного человека в любящего родителя. Но ведь из всех правил бывают исключения. 

Никто не признал в благодушной разряженной старушке могущественную ведьму, державшую все королевство в страхе. Как только сморщенная старческая рука коснулась лба маленькой принцессы, все милое убранство слетело с ведьмы, являя окружающим ее истинный облик. Темного цвета одежды были перепачканы в неизвестных веществах, самое безобидное из которых – грязь. Длинные космы спутанных седых волос волочились по мраморному полу подобно гадюкам. Искаженное в гримасе лицо старухи нависло над кроваткой розового дерева. 

Тот час же жалобный плач разорвал нарастающий гул церемониального зала. 

А горло истерично хохочущей ведьмы пронзила стрела. С посеребренного наконечника закапала кровь, жуткими алыми пятнами впитываясь в одеяльце девочки. 

Королева бросилась к дочери в слепом желании защитить от уже мертвой ведьмы. Она подхватила малышку на руки, прижала к груди и поцеловала нахмуренный лобик. 

Принцесса затихла, а ее мать замертво упала на холодный мрамор. 

В тот день из обожаемой принцессы девочка превратилась в изгнанницу, от которой шарахались, как от чумы. Одно ее легчайшее прикосновение убивало. Не помогали ни перчатки, ни любые другие ухищрения, чтобы не касаться кожи. Все было тщетно. Пять человек погибло в отчаянных поисках способа спасти жизнь. 

Обезумевший от горя король запер дочь в высокой башне, приставив к ней кормилицу, которой пригрозил казнью, если она посмеет даже подумать о побеге. 

С тех прошло много лет. Островерхую крышу башни давно скрыли густые кроны деревьев, тяжелые темные облака цеплялись за самый кончик флюгера, расцарапывая себе брюхо напополам. Черные, как душа ведьмы, вороны крепче королевского обещания охраняли принцессу и ее невольную пленницу. 

Сквозь мутное стекло зарешеченного окна на мрачные тучи смотрела девочка. Ее милое личико было покрыто сажей и мелкими ранками. В голубых красивых глазах застыла отрешенная безысходность, и лишь иногда мелькал так отголосок надежды, отголосок настоящих человеческих чувств. Хрупкое подростковое тельце было укутано в старое, бывшее некогда роскошным одеяло. 

Все в этой тесной комнатке было когда-то богатым, блещущим златом и драгоценными камнями. От времени и небрежного обращения золото потускнело, а камни помутнели. Привлеченные радушием хозяйки пауки сплели свои сети не только по темным углам, но и по всей комнате, на каждой завитушке интерьера висели белесые нити. А единственное витражное окно не давало достаточно света, чтобы увидеть слои пыли на дорогой мебели. 

Сюда никто не заходил. И тем более – не выходил наружу. 

Пока принцесса была маленькой, кормилица заходила, оставляла еду, чистую одежду, забирала грязную и уходила. При этом держась всегда на расстоянии, страх за свою жизнь был сильнее любви к девочке. Да и кто бы осудил ее за это? 

Принцесса сидела на узком подоконнике, вжимаясь в потрескавшуюся от времени раму. Она отчаянно хотела вырваться. Она хотела узнать мир. Хотела видеть, какого цвета небо и деревья. Как пахнут цветы и земля после дождя. Она не знала ничего. 

Она не умела говорить. Не умела читать и писать. Она была похожа на одичавшего звереныша, замкнутого в своем тесном мирке. Она билась о стены каменной клетки, пока силы не иссякли, пока умирающая душа не сжалась в одной точке. Точке, в которой сходилась вселенная, в которой мир принадлежал лишь ей и никому больше. 

Но мечты всегда были только мечтами. Желания нагромождались одно на другое, и к пятнадцати годам скопились в одну огромную кучу, каменным весом давя на сердце одинокой девочки. 

Никакая роскошь не смогла уберечь хрупкую психику принцессы. Четыре стены словно сжимались вокруг, заковывая в тиски дрожащее от страха тело. Невозможность покинуть комнату гремящей цепью обвивала ноги. Нависающее кружево паутины чудилось волшебной сетью, окутывающей с ног до головы, заставляя крошечное сердечко часто биться. А неслышно ползающие пауки злорадно сверкали крестами на спинках, издеваясь, посылая крупную дрожь отвращения. Сбивчивое учащенное дыхание на какой-то момент отвлекало, но ненадолго. Пока не начиналось головокружение. 

Окно давало призрачную надежду, сквозь которую виделась расплывчатая неизвестность. Но открыть его нельзя. Тяжелые створки с решеткой закрывались снаружи на засов. И сколько бы ни старалась принцесса, не смогла вырваться на волю. Ей оставалось лишь сидеть на подоконнике, воображая мир за стеклом. 

Каким бы богам не молилась кормилица, они ее услышали, пусть и истолковали все по-своему. На закате шестнадцатого года заточения принцессы окно открылось. 

Сама принцесса, которая по своему обыкновению сидела на подоконнике, не удержала равновесия и вывались из башни прямо в руки любопытному парнишке. Инстинктивно девочка обхватила теплую шею руками, коснувшись нежной кожи под волосами. В тот же миг руки мальчишки разжались и отпустили решетку. 

Принцесса зажмурилась от бьющего в лицо ветра, переживая новое чувство свободы. Но быстро открыла глаза, желая запомнить все до малейшей детали. Смазанные очертания леса, черные точки воронов и их душераздирающий крик. Свист ветра в ушах, ощущение еще теплого тела под собой. 

Ее длинные светлые волосы воздушным змеем летели следом, сплетаясь с оборванными рукавами платья. А на искусанных губах появилась счастливая улыбка сумасшедшего, падающего в бездну и наслаждающегося этим падением.