Десять лет прошло с тех пор, но я помню все события, как будто это случилось вчера. Конечно, сильные эмоции уже пережиты, и некоторые детали смазались, но иногда чувство опустошенности накатывает на меня, оглушая и погружая в пучину отчаяния и ненависти к тебе.

Мы познакомились с тобой в Москве. Ты был очень красив, твой голос и звук гитарных струн собирали вокруг тебя многих девчонок. Из всех ты выделил меня – стройную, юную и такую неискушенную. И да, как я потом уже поняла, главным фактором для тебя стала моя невинность – тебе всегда хотелось быть первым.

Мы встречались, пили, курили, веселились в компании друзей, ты говорил мне, как я прекрасна и красива. Гуляли по столице, взявшись за руки, и целовались, не стесняясь никого – молодость и бурлящие гормоны в крови дарили ощущение свободы и радости жизни, всесильности и полноты бытия.

Тогда я еще не знала, что ты готовил меня для себя.

Ты обучал меня премудростям плотской любви, хотел, чтобы я отрастила волосы, потому что тебе так больше нравилось, одевал меня по своему вкусу. Ты любил, когда я танцевала с твоими друзьями, показывая одновременно свою сексуальность и принадлежность тебе. Ты любил выставлять меня напоказ. Рассказывал, как должна себя вести примерная жена, что мужу она обязана отдавать себя всю. Тебе нравилась моя фигура, и ты хотел, чтобы я поддерживала отличную физическую форму, поэтому я каждый день качала пресс и делала приседания.

Впервые мы крупно поссорились, когда ты в пьяном угаре поднял на меня руку, и тогда я начала понимать, что впуталась в не очень хорошую историю. И самый главный вопрос, терзавший меня тогда – как мне выбраться из этого? Но я любила и еще не знала, что поднимать на женщину руку – вполне нормальное явление для тебя. После ссоры ты подарил мне пять шикарных роз и устроил романтический ужин при свечах, слезно умоляя простить. И я простила, ведь ты мне рассказывал, насколько ты хорош, и что человека лучше тебя я не смогу найти никогда, клялся в вечной любви, целовал мои ресницы и до утра пел под гитару мои любимые песни. И я – наивная дурочка – верила и любила первой страстной и нежной любовью, боясь остаться одна.

Чуть позже я узнала, что ты эгоист, и что я тебе всегда должна. Если я покупала что-то себе, то обязательно покупала и тебе, ведь ты обижался, что остался без обновки. Через два месяца после нашего знакомства ты уговорил меня переехать к тебе. Ты учил меня, что любящие друг друга люди должны вместе делать все, и мы вместе готовили, убирали, а потом ремонтировали твою машину. Ты всегда был рядом, не отпускал меня ни на шаг. Потом я устроилась на работу, и, принеся первую зарплату домой, думала, что ты будешь гордиться мной. Но ты остался недоволен – я заработала вдвое больше и глубоко уязвила тебя. Я совершенно случайно узнала, что это гложет тебя – услышала, как ты рассказывал лучшему другу, сильно обиделась и убежала на улицу. Ты бросился за мной, уговаривая вернуться, но я решила показать свою строптивость, за что и поплатилась – тут же получила по губам. И снова ссора, и снова я хотела уходить. Но ты кричал мне, что порежешь вены и просил простить, бросался на балкон и грозился спрыгнуть, и впервые я увидела, как ты плачешь, боясь потерять меня. И простила снова.

Ты отвез меня к себе домой и, представляя матери, воскликнул: «Мама, правда, она красивая?» А вечером в компании ты напился и, обкурившись дури, избил парня. И снова я должна была тебе помогать. Ты хотел, чтобы я пошла и молила людей не сажать тебя в тюрьму и забрать заявление. А когда я отказалась, ты сильно обиделся, и назло мне ушел флиртовать с соседкой. На следующий день она мне поведала, как ты подбивал к ней клинья и приглашал на свидание, говоря ей, что меня бросаешь. Я психанула и ушла на ночь из дома, а когда вернулась за своими вещами, обнаружила тебя в слезах – оказывается, ты очень обо мне волновался. Ты снова напился и с друзьями вы порезали парня на улице, так некстати проходившего мимо вашей пьяной компании. Вот тут я поняла, что мне нужно сматываться от тебя со всех ног. Я наблюдала, как ты тушишь о свою кожу сигареты, и просила тебя успокоиться, обещая остаться.

Внезапно в тебе проснулась совесть и, переживая за судьбу раненого парня, ты просил у Бога прощения, ходил в церковь, ставил свечи. Ты свято верил, что если покаяться и помолиться – все пройдет, и тебя простит Бог. Но сердцем я понимала, что ты просто трус и на самом деле ты боишься не провидения, а правоохранительных органов. Ты несколько дней трусливо прятался дома, ожидая, что за тобой придут из полиции.

Чуть позже ты стал просить у меня деньги на игровые автоматы. Глаза твои горели азартом, ты хвастался друзьям, что зарабатываешь таким способом деньги, фактически выигрывая всего лишь копейки. А когда у нас совсем не осталось денег, и до зарплаты было еще далеко, ты заставил меня ходить по электричке с протянутой рукой, напевая при этом афганские песни под гитару. Такого позора я еще не переживала.

Я не понимала, что делаю рядом с тобой. Но пойти мне было некуда, а возвращаться в свой родной маленький городок не хотелось. К тому же ты был у меня первым, и я действительно в то время боялась и была уверена, что лучше тебя мне не найти. Остаться одной и снова превратиться в серую незаметную мышку. Одиноко бродить по городу, упиваясь своей ущербностью и низкой самооценкой. В семнадцать лет человек способен на большие поступки, но и на глупость большую тоже способен.

Твоей маме я не понравилась, она винила в твоем поведении меня, считая, что тебе давно нужно было меня бросить. Но ты с жаром уверял ее в своей любви ко мне и говорил, что бросить меня не можешь. Бедная темная женщина, она даже носила мое фото к гадалке, все пыталась дознаться, не приворожила ли я тебя, не зная, как объяснить существование нашей пары.

Ты частенько стал избивать меня. А совсем ты мне стал противен после того, как заставил переспать с тобой, когда в комнате находился твой двоюродный брат. А потом я узнала, что беременна. Все ждала, ждала от тебя, что ты скажешь – люблю, что давай оставим. Но поставив меня перед выбором – ты или ребенок – лишил последней надежды на счастье. Если я оставлю его, ты уйдешь. От сильного стресса у меня даже появились вши, и я осталась дома, чтобы вывести их. Я плакала и говорила тебе, что мне жаль его, что я не могу так поступить. А ты все давил на меня, говорил, что я никому не нужна буду с ребенком. И боясь гнева своих родителей, тяжелой судьбы матери-одиночки, я сделала аборт на крайнем сроке двенадцати недель. Подпольный аборт, который чуть не лишил меня жизни и после которого я не могу забеременеть вновь. Я кричала от боли, а старая акушерка смотрела на юную и глупую девушку и добивала меня словами – вот ручка, вот ножка...

А потом, немного придя в себя, я бросила все – с трудом найденную работу, съемную квартиру и уехала домой. Ты приезжал, плакал, молил, а я мыслями была только рядом со своим нерожденным малышом и проклинала себя. И по прошествии стольких лет я тоскую по нему и больше чем уверена, что это был сын. Не проходит и дня, чтобы я не корила себя, неся груз вины в одиночку, ведь ты оказался трусом. Твой звонок спустя десять лет разбудил воспоминания о нашей истории, еще больше разбередил открытую рану в моем сердце, и чувство вины разрывает меня еще сильней. Оказывается, ты помнишь маленькую юную и глупую дурочку, которая верила тебе и надеялась на лучшее. Но с тех пор много воды утекло и я не так наивна.

Через несколько лет, когда переплакала свое горе, я осознала, что ты был для меня злокачественной опухолью, высасывающей из меня последние силы. Я с огромным трудом смогла от тебя уйти и отвыкала от твоего тела и присутствия тебя в моей жизни, ломая и кромсая себя на куски. Ты даже не можешь представить, чего это мне стоило. Я считала, что моя жизнь кончена, что ты прав, и больше никто на меня не взглянет. А еще позже я поняла настолько прозаичную вещь, что от отвращения к тебе меня выворачивало. Тебя привлекли деньги моих родителей – на мою учебу и жилье в столице они присылали немалые суммы, и ты пользовался этими деньгами, как хотел.

Я ненавижу тебя всей душой и никогда не прощу.

Но верю всей душой и всем своим женским существом, что у меня все будет хорошо, и я смогу взять на руки своего малыша.