Гаага, Нидерланды, октябрь 1706 г.

Он вошел в дом, придерживая на ходу шпагу, в форменном голубом мундире с желтым воротником и обшлагами и неизменной черной лакированной шляпе. Мари-Жермен осталась стоять на лестнице, ожидая, пока Симон внизу отряхнет шляпу от дождевых капель и передаст ее служанке.

- Ты не отстегнул шпагу, - сухо напомнила она мужу. – Отдай ее Гритт.

Симон выглядел усталым и отрешенным, и Мари немного смягчилась.

- Ужин остыл, - напомнила она и, не дожидаясь мужа, направилась в повседневную столовую, стуча каблуками домашних туфель.

Он появился спустя пару минут и сел за стол напротив жены. Кухарка поставила перед супругами серебряные тарелки с ужином, двойное пиво в стеклянных кубках и присоединилась к краткой молитве перед едой.

- Можешь идти, Фраукье, - кивнула хозяйка дома. - Тушеные овощи удались на славу, ты не находишь?

Последние слова относились к мужу. В тусклом свете настенных подсвечников Симон де Бриенн выглядел измученным и больным стариком.

- Пожалуй, - тихо согласился он. – Стряпня Фраукье достойна похвалы.

И снова замолчал. Мари-Жермен больше не могла сдерживаться:

- Что случилось, Симон? Ты плохо выглядишь, дорогой...

Он вытер лицо и руки салфеткой и отбросил ее прочь. Женщина напряглась, стеклянный кубок в ее руке наклонился, и на кружевной нагрудный платок платья пролилась струйка.

Симон заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

- Я решил уйти в отставку, Мари. Сегодня написал Его Высочеству Вильгельму Оранскому прошение. Пора на покой...

Мари-Жермен испытала облегчение. Это было совсем не то, о чем она подумала, отставка мужа неизбежна и была лишь делом времени.

Симон де Бриенн служил генерал-почтмейстером Гааги тридцать лет и под его началом в пятистах почтовых учреждениях трудились двадцать тысяч чиновников. Целая армия, которой он блестяще управлял.

- Вот и хорошо, - нарочито бодро произнесла женщина и положила свою руку в крепкую ладонь мужа, - сможешь заняться цветами в нашем садике. Ты ведь давно об этом мечтал? Надеюсь, Его Высочество не откажет в просьбе своему официальному почтмейстеру.

Через руки супругов де Бриенн, еще со времени свержения в Англии короля Якова II, проходила корреспонденция принца Вильгельма Оранского. Выгодно продав чиновничью должность англичанам, супруги отбыли в Голландию, чтобы занять подобный высокий пост в Гааге.

Они проговорили целый час, пока за окном не раздались крики ночного дозора. Симон встал из-за стола, Мари-Жермен поднялась вслед за ним.

- Подать чай? Я распоряжусь, - сказала она.

Напиток принесли в Чайную комнату – это была любимая комната де Бриеннов. На стенах висели картины с голландскими пейзажами, обитые дорогим гобеленом старинные стулья с высокой прямой спинкой и удобными подлокотниками занимали место у стены. Изящный столик работы французского мастера диссонировал с остальной обстановкой – его приобрели совсем недавно. Комната в холодное время года не отапливалась, поэтому Мари-Жермен захватила покрывала для себя и мужа.

- Сбережения у нас есть, так что...- она не договорила, заметив в руках у мужа письмо, запечатанное сургучом.

- Еще одно недоставленное письмо, - пояснил он и вздохнул. – Люди отказываются получать письма все чаще. Я не могу этого понять, Мари.

Мари-Жермен пожала плечами. За эти годы в их доме скопилось больше двух тысяч таких писем. Одни адресаты переехали или попали в тюрьму, другие отдали богу душу, но находились и такие, кто просто отказался получать, не пояснив причины. На таких письмах рукой почтальона стояла скромная пометка «Не хочу».

В почтовом кожаном кофре Симон де Бриенн хранил невостребованные письма в нарушение всех инструкций. Их следовало уничтожать, но он надеялся, что однажды адресат объявится, затребует письмо и, возможно, оплатит доставку.

Мари-Жермен называла эти письма «мертвыми». Некоторая их часть была из Франции и предназначалась французским протестантам, которые здесь, в Гааге, спасались от преследований короля Людовика XIV. Переписка для них оставалась единственным средством поддерживать отношения с родными и близкими. Но страх за свою жизнь заставлял их часто переезжать, не сообщая никому нового адреса. Письма, адресованные гугенотам, теперь покоились на дне почтового сундука вместе с другими посланиями на французском, испанском, голландском языках и даже латыни.

Большая часть писем в Гаагу пришла из нидерландских провинций. Сложенные самыми причудливыми способами и скрепленные сургучом, испещренные убористым почерком, письма содержали в себе личную переписку. Кто знает, сколько тайн и секретов они могли поведать чужим глазам?

- Не понимаю, зачем ты хранишь их столько лет, Симон, - Мари-Жермен поставила на стол фарфоровый заварочный чайник и разлила напиток по чашкам. – За все эти годы только одно письмо оказалось востребованным.

Она помнила эту девушку – ее звали Ханна Ульрих: у бедняжки не оказалось денег, чтобы получить долгожданную весточку от родных, и Симон отдал ей письмо, не требуя оплаты.

- Уйду на покой и буду перечитывать вместе с тобой, - улыбнулся он. – Мы ведь уже прочли некоторые.

- Самые старые, - подтвердила Мари-Жермен. – Мне это занятие всегда было не по душе, но ты уверял, что это поможет найти адресата. Все эти сплетни и интриги, семейные тайны...

- Я ошибался, Мари. К тому же, - прибавил он серьезно, - однажды мы унесем эти секреты с собой в могилу.

- Только не проси положить в наш склеп твой кофр, - в ее словах звучала ирония. – Он займет слишком много места.

- Хорошо, - ответил он. – Как скажешь, дорогая. Но можно взять с собой туда – он поднял палец вверх – твои письма ко мне? Мне будет приятно перечитывать их там...

- Они не стоят того, Симон, - Мари-Жермен рассмеялась, но ей было приятно, что муж вспомнил о них. В молодые годы им часто приходилось разлучаться, и они еженедельно обменивались письмами, полными признаний в нежных чувствах.

Супруги выпили еще по чашке чая, прежде чем решили подняться в спальню. Мари-Жермен помогла мужу раздеться и уложила его в постель, затем погасила свечу и легла рядом.

- Симон, где письмо, что ты принес сегодня? – шепотом спросила женщина.

- Оставил на столе в Чайной комнате, - он повернулся к жене спиной и зевнул. – Завтра убери его в сундук, дорогая. И, если объявится адресат, возьми с него плату...

Мари-Жермен хотела возразить, но, услышав храп мужа, поняла, что не стоит.

И странная тяга Симона к чужим письмам больше не казалась ей странной.

У каждого свои причуды.

________________________________________

От автора:

Симон де Бриенн и Мари-Жермен – реально жившие в Нидерландах люди. В музее Гааги сохранился тот самый сундук, куда почтмейстер долгие годы складывал письма. Всего их обнаружено 2600 штук, при этом 600 из них не были вскрыты. Диалоги супругов – плод фантазии автора на основании тех фактов, что сохранились, и повседневной жизни голландцев в конце 17 - начале 18 века.