Сударыня-матушка!

Челом бью, здравствуй, государыня, на многие лета и с барином нашим Балуем Дормидонтовичем и со всем своим праведным домом, да пожалуйте, матушка, скорым ответом недостойную сироту и служку дома Вашего.

Прибегаю к Вам, как к последнему пристанищу! Не откажите в просьбе слезной, каверзной, сердечной: венчаться нонешним летом желаю!

Жених мой собою статен, лицом недурен, в обхождении приятен и отнюдь не бессребреник: домишко в деревне, скотина своя, землицы клочок. Как сыр в масле кататься буду – за таким мужем как за стеной каменной! Счастья личного хочу, матушка, - благословите на брак!

Хозяину мы доложились тотчас, как между собой полюбовно столковались: отдайте-де, барин, меня взамуж! Откуп солидный, жених в народе уважаемый – самого старосты внебрачный сын от кухарки нашей Ядраны Браговны. Мужик он, скажу вам, матушка, добрый да хозяйственный, весь в мамку, что под юбкой своей цельные окорока из кухни проносила: ни единого разу пониже спины не щипнул, за локоток при людях не тискал, а ежели какой поцелуй и урвал, так то по обоюдному согласию.

Милости вашей прошу, сударыня!

Барин-то, добрый супруг Ваш, а и дарует ему Господь долгая лета, как от людей узнал о свадьбе скорой да нашею просьбой о благословении убедился, с лица спал и едва на пол не бухнулся – токмо и успели, что под белы ручки поддержать. Дак он от нас отбиваться начал, блудниками обзываться, мужиков в голос звать, о разврате верещать да за сердце хвататься. Ну, жених-то мой человек ему неподсудный, а мне до звезд в очах за распутство влетело. Десять ударов плетьми, матушка – шутка ли! По сию пору сидеть не рискую, ниже спины как раскалёнными угольями обложено – вот и грамотку вам, слезами горючими заливаясь, стоя диктую.

Умоляю вашу милость, на доброту христианскую уповая: возвернитесь из паломничества Вашего благочестивого, вразумите мужа своего гневливого, умягчите сердце жестокое, к любви молодой остывшее, да благословите на брак честный сироту неприкаянную! Век мудрости вашей не забуду, до конца дней бить поклоны стану, о спасении души госпожи своей, достопочтенной Жданы Желановны, молиться не переставая.

Засим письмо оканчиваю, покуда добрый отец дьяк наш, в лице за время диктовки потемневший, епитимью на меня за блудные намерения не наложил.

Вверяю мудрому рассуждению вашему счастье, благополучие и самую жизнь свою.

Много челом бью до лица земного, трепеща в предвкушении ответа судьбоносного, сирота и верный слуга ваш,

Иван, сын Петров.