Яркие краски жизни

Вера Голубева была обычным бухгалтером в общепите и ничем не отличалась от десятка таких же бухгалтеров в отделе. Она вообще ничем особым не отличалась. И жизнь у нее была, как у всех. Обычная средняя школа, потом техникум, и вот теперь – работа бухгалтера по материалам. Ей тридцать два, а в жизни все так ничего значимого и не произошло. Она как жила одна, так и живет. Мать, выйдя на пенсию три года назад, оставила ей их однокомнатную «хрущевку» на окраине города и уехала в деревню в родительский дом. Женщина искренне верила, что с собственной, пусть и небольшой жилплощадью личная жизнь Веры обязательно наладится. Но вот что-то время шло, и пока ничего не налаживалось.

Один день сменялся другим, похожим на предыдущий, неделя шла за неделей, и вообще время можно было смело отсчитывать только промежутками между ежемесячными отчетами и закрытиями месяцев. Вереницы накладных, актов и справок сменялись одна другой, превращаясь в безликий круговорот цифр и наименований.

И вот уже десять лет ничего в жизни Веры не менялось, оставаясь незыблемым и постоянным. В те немногочисленные праздники, когда они с девчонками в обед могли отметить чей-нибудь день рождения или даже тоже Восьмое марта, или Новый год, она невольно вспоминала, что время идет, а в ее жизни ничего не меняется.

Что она ждала? Вера и сама толком не представляла. Может, чуда? А может какого-нибудь знака или встречи? Но определенно чего-то такого, что перевернуло бы ее жизнь, ну или хотя бы немного изменило. Но годы шли, ничего не происходило, и она перестала ждать. Она ведь уже не маленькая девочка, которая верила, что подарки под елку приносит Дед Мороз.

«Вы сами творцы вашего счастья!» – было написано в книгах по психологии, которые Вера читала в тщетных поисках ответов на свои вопросы. У авторов было все просто, а в жизни – не так. Как она могла стать творцом счастья? Что нужно сделать и как при этом не ошибиться? А если не получится? А если это не то, что ей нужно? А что вообще ей нужно?

Расстраиваясь Вера теряла надежду, так и не найдя выхода из сложившейся ситуации. Порой вообще казалось, что она просто бежит по замкнутому кругу, и выхода нет.

Девчонки в отделе с кем-то встречались, выходили замуж, кто-то разводился, кто-то уходил в декрет, а кто-то – на пенсию. На их месте появлялись другие и тоже выходили замуж, уходили в декрет... Только у нее ничего такого в жизни не происходило. Она все так же сидела в своем углу, поливала фиалки на подоконнике, и неизменный кактус у компьютера, который ей подарили на какой-то День рождения. Порой ей казалось, что если с ней что-то случится, то никто и не заметит, ведь она – просто приложение к компьютеру, и не больше.

Единственное, что хоть как-то отличалось от привычных рабочих будней, это отпуск. Разбив его на две части, Вера ехала к маме в деревню. Там, вдали от городской суеты, ей было хорошо и спокойно. И все ее беды не казались уж и такими страшными. Она слушала вечером цикад, кутаясь в мамину пуховую шаль, и качалась на дедовом кресле-качалке, которую они когда-то с мамой ему подарили. Качалась и представляла, что вот когда-нибудь и она выйдет на пенсию и тоже вот так будет жить в деревне, выращивать овощи и держать кур. А зимой вязать теплые полосатые носки. Да, непременно полосатые. Вот только кому? На этот вопрос у Веры не было ответа.

Держать хозяйство маме, в силу возраста, было уже сложно, поэтому Вера обычно брала отпуск в апреле-мае, чтобы помочь ей с посевом и посадкой рассады. Это время она не любила: после такого отпуска возвращалась в город, скрепя как старуха. Совершенно другое дело конец лета, когда Вера приезжала, чтобы помочь собрать ягоды и наварить варенья. Варенье Вера не любила, зато девочки в бухгалтерии всегда ждали этот сладкий гостинец, заверяя, что такого вкусного и ароматного нет больше ни у кого. А ей было и не жалко. Чего добру пропадать?

В этом году весна выдалась поздняя, и снег долго не сходил. Мама как обычно позвонила вечером в четверг и после уже привычного допроса о личной жизни сказала, что с нетерпением ждет дочь на майские праздники, как бы между прочим упомянув, что сосед Василий Прокопьевич уже картошку всю посадил. Вера лишь украдкой вздохнула, припоминая, как после этой самой картошки с трудом поднимается утром с постели, но выбора не было – кроме нее матери помогать некому. Отца своего Вера не помнила, он погиб еще молодым, когда ей не было и трех лет. Мама говорила, он был очень добрый и души в дочке не чаял, часто баловал, да и вообще они были с ним как за каменной стеной. Оставшись одна с маленькой дочкой на руках, мама переехала в город и устроилась на завод, чтобы хоть как-то обеспечить им нормальную жизнь. Замуж она больше не вышла, отдавая все свое время единственной дочери. Так что теперь очередь Веры ей помогать и поддерживать.

Нынешние майские праздники, как по заказу, радовали по-летнему теплыми днями. Вера даже умудрилась немного загореть, пока целый день сажала картошку на их наделе на общем поле. Земля была рыхлая, влажная и еще не успела нагреться на весеннем солнышке. Мама говорила, что это к хорошему урожаю, и старалась посадить как можно больше. Вера не перечила, для нее эта картошка тоже была отличным подспорьем. Больших зарплат у нее никогда не водилось, да и мама приучала дочку, что копейку нужно беречь и откладывать на черный день.

Вера и берегла. Да и куда ей было тратить? На себя?

После обеда маме стало нехорошо, видимо, от непривычной духоты, и она ушла в дом. Картошку Вера досаживала сама и освободилась только под вечер. Проливной дождь застал Веру в поле. Небо резко потемнело и ливень хлынул словно из ведра. Чтобы окончательно не промокнуть, девушка спряталась под раскидистым дубом в центре поля. Где-то за деревней послышался первый раскатистый звук грома, и небо разрезала яркая молния, потом еще и еще. Воздух наполнился запахом озона. И Вера только сделала глубокий вдох, чтобы насладиться этой практически летней свежестью, как услышала глухой треск веток над головой и почувствовала резкую боль в плече. Ноги словно вросли в землю. Испугаться она не успела, свет померк раньше.

Очнулась Вера уже в больничной палате среди множества пикающих приборов и услышала стенания матери, волосы которой непривычно отливали сединой.

Стоило попытаться заговорить, как мать тут же кинулась в слезы, непрестанно костеря злополучную картошку и себя за то, что оставила дочь одну. Набежавшие санитары и врачи куда-то увели мать и объяснили Вере, что она родилась в рубашке. Что шансы выжить после удара молнии единичны, тем более у нее практически ничего не пострадало. Вон золотая цепочка с крестиком расплавилась, а органы все в порядке. А рука? Рука восстановится, да и нога заживет.

Рука действительно практически не пострадала, не считая страшного ожога на плече, а вот пальцы слушались плохо. Девушке даже принесли специальное такое резиновое кольцо, чтобы она разрабатывала кисть, и блокнот с карандашом дали. Кольцо как-то у Веры не особо гнулось – у нее и раньше были слабые руки – а вот карандаш понравился больше. Она даже сама не поняла, когда вместо простых кругов начала рисовать. Да, не просто водить бездумно грифелем по бумаге, а именно рисовать. А еще ей начали сниться сны. Яркие, красочные, словно нарисованные мультики. И все в них было такое необычное и цветное, что просто дух захватывало. Особенно поражали громадные цветы. Такие крупные, будто какую-нибудь макросъемку смотришь. Вот буквально каждую тычинку видишь и мельчайшую деталь. Это все и пыталась нарисовать Вера, вот только карандаш не передавал невероятное разнообразие тех красок, которые она видела каждую ночь.

В больнице девушка пролежала полтора месяца, так как врачи боялись, что после всего пережитого они что-то да упустили, но все анализы и показатели были в норме, и ее выписали.

И первое, что сделала Вера, оказавшись за стенами больницы, пошла в художественный магазин и купила себе самый большой набор масляных красок. А еще кисти, палитру и холст, натянутый на подрамник!

Ночь она провела совсем без сна, так как не могла остановиться, не закончив первую свою картину в цвете. Да, она получилась именно такой яркой как во сне. Вера даже сама не знала, как смешивала цвета и подбирала нужный оттенок, рука словно делала это тысячу раз до того. Девушка ни на минуту не усомнилась в том, как и что делать. Это было одновременно и пугающе, и удивительно. Будто она, и в то же время – не она. Невероятное ощущение!

А утром к ней пришла журналист из местной газеты Оксана Стрелкова и принесла черновик интервью, которое неделю назад брала у нее. Хотя и тогда Вера совершенно искренне не представляла, что такого уж необычного в ее случае, но девушка настаивала, и Вера сдалась. Пока она с недоумением вчитывалась в печатные буквы, описывающие ее вроде бы обычную как у всех жизнь, журналист с искренним восторгом рассматривала еще невысохшую картину. И когда Оксана предложила ее сфотографировать, Вера не возражала – ей и самой работа очень нравилась.

После больничного Вера вновь вышла на работу, а через неделю уволилась, так как поняла, что ей катастрофически не хватает свободного времени, а не писать она уже просто не могла. Денег, что успела скопить, должно было хватить на полгода, а может, и дольше, хотя краски и холсты стоили довольно прилично, но Веру впервые в жизни это совершенно не волновало. В крайнем случае уедет к маме в деревню, а квартиру сдаст или даже продаст. Главное, что теперь она могла рисовать столько, сколько хотела, и ей это безумно нравилось!

А еще через месяц, благодаря все той же неуемной энергии Оксаны, состоялась первая персональная выставка картин.

Когда организаторы спросили, как назвать выставку, Вера, недолго думая, сказала «Яркие краски жизни», ведь именно так она и рисовала, описывая собственные сны, и именно так она теперь себя и чувствовала. И ее некогда обычная жизнь наполнилась яркими красками!