Поезд медленно тащился по перрону. Выпускал пар и кряхтел. Дима Гладников уставился на море за окном, на пляж, тянущийся вдоль железной дороги. – Вот я устроился в последний день, – вслух пожаловался он. – Кабы не этот дурацкий мотоцикл, летели бы сейчас в самолете. А то пока руку гипсовали, опоздали на рейс. – Кто же знал, что руль заклинит, – пожала плечами жена. – Слава Богу, обошлось! В поезде своя прелесть. Будем ехать, в окошко смотреть. Хорошо, кто-то билеты сдал, и нам досталось купе с нижней полкой. И это в самый сезон! Она посмотрела на мужа, державшего под ветровкой загипсованную руку на перевязи и, мягко улыбнувшись, проговорила. – Мальчишка ты, Димка! – Какая это станция, Ника? – осведомился муж, превозмогая боль. Свежий перелом давал о себе знать. И угораздило же его в день отлета взять чужой мотоцикл и поехать кататься. Теперь вот придется тащиться сутки до самой Москвы. Еще смотря, какие попутчики попадутся. Гладников бросил взгляд на перрон, по которому, расталкивая людей, неслась энергичная толстая тетка, таща на буксире упитанного мальчика лет двенадцати. – Только б не к нам, – прошептала Ника, наблюдая, как женщина-паровоз проехалась чемоданом по чьим-то ногам. Но вот поезд тронулся, и в вагоне послышался зычный голос. – Антон, смотри под ноги! Аккуратно с корзиной! У нас третье купе! Это здесь! Дверь отворилась, и тетка, не здороваясь, упала на соседнюю лавку. Рядом плюхнулся мальчик. – Ф-у-ух! Успели! – выдохнула женщина и тут же деловито осмотрела попутчиков. – У кого билет на нижнюю полку? – живо поинтересовалась она. – У меня, – усмехнулся Гладников. – А что? – Уступите мальчику! – не попросила, а приказала попутчица. – А то билеты только на верхние оставались. А он маленький, упадет еще. Ника аж застыла от такой наглости. – А сколько ему лет? – поинтересовалась аккуратно. – Осенью двенадцать будет, – хмыкнула тетка и продолжила. – Так мы договорились, мужчина? – Нет, – спокойно отрезал Дима. – Мне специально нижнее место купили. Поломался я. Наверх залезть не смогу. – И показал загипсованную по самую ключицу руку. – Гипс! – взвыла попутчица, словно уличая Гладникова в преступлении. – Ну, надо же! И что же теперь делать? Антошка сверху свалится! Она выскочила из купе и понеслась к проводнице. – Мне всегда казалось, что мальчишкам нравятся в поездах верхние полки. Ты, похоже, исключение, – тихо заметила Ника. Антон негодующе фыркнул, надул полные губы и, вытянув ноги, уставился в планшет, который умудрился достать из бабкиной сумки. Через полчаса метаний и беготни по вагонам обессиленная тетка вернулась на место. – Никто меняться не захотел. У всех дети малые. Придется нам с тобой, Антошечка, вдвоем внизу спать. В тесноте, да не в обиде! – Он у вас инвалид, что ли? – небрежно бросила проводница, раздавая постельное белье. – Почему сразу инвалид? – встрепенулась тетка. – Нормальный мальчик, только рано ему на верхних полках спать. Упадет! – Вы его, небось, и в школу провожаете? – поинтересовался Гладников. – Конечно, украдут! – А потом мы удивляемся, что мужики нормальные вывелись, – рубанула проводница и в сердцах стукнула дверью. – Здоровый конь! На нем пахать можно. – Кто ж на ребенке пашет? – Во время войны в оккупации детям приходилось обрабатывать землю и кормить всю семью. Взрослых немцы расстреливали, а дети ходили свободно. Поэтому двум мальчишкам лет десяти пришлось на поле выращивать картошку и кормить шесть человек. – А чего ж они не убежали? – усмехнулся Антон. – Родители все равно выйти не могли. – Потому, – продолжал Гладников, – что чувствовали ответственность за своих близких. Заботились о них. Один из них, кстати, героем стал. – Каким героем? – хмыкнул мальчишка. – Человеком-пауком, что ли? Или Бэтменом? – Нет, – расхохотался от такого невежества Дима. – Героем Советского Союза. Космонавтом. – Это Гагарин, что ли? – показала свою «образованность» тетка. – Ну почему Гагарин? – искренне изумился Гладников. – Кроме первого космонавта еще были. Знаешь сколько, Антон? – Сколько? – хмурясь, переспросил мальчик. Разговор ему явно не нравился. – Сто двадцать четыре. Вдумайся, сто двадцать мужчин и четыре женщины побывали в космосе. Настоящие герои. – А тот с картофельного поля чем прославился? – пробурчала бабка. – Гречко Георгий Михайлович, космонавт номер тридцать четыре. Первый ученый, полетевший в космос. – Да, – отмахнулась попутчица. – Знаем, зачем они туда летали! Медали да звания заграбастать. – Ну, не только за медалями летали, – выдавил Гладников, в душе досадуя, что завел этот разговор. – Еще сгорали заживо из-за неисправностей первых кораблей. Ломали позвоночники при жесткой посадке. Выходили в открытый космос. И не просто нос высунули и зашли, а работали там. Жизнью рисковали. Тот же Гречко чинил снаружи антенну и все боялся отморозить ноги. Он три раза в космос летал. – Вы не сравнивайте, – пошла на попятный тетка. – Сейчас время иное, дети нежные и ранимые. Болячек полным-полно. То одно, то другое. – Да, понятное дело, – невесело усмехнулся Гладников. – Вон один мальчик переболел скарлатиной и оглох. Бабка покачала головой. – Вот я ж и говорю... – Его из гимназии отчислили за неуспеваемость. Так он дома сам занимался. Читал книги, ходил в библиотеку. Выучился и построил первые ракету и дирижабль. – Циолковский? – улыбнулась Ника. – Он самый, – кивнул Гладников. Циолковский – ученый-самоучка ... – А где вы руку поломали? – поинтересовался Антон, перебивая. – Тоже в космосе? – Захихикал противно. – Нет, – поморщился Дима. – На мотоцикле покатался. – Не справились с управлением? – хмыкнула тетка. – Если б не справился, уже бы обряжали, – отрезала Ника. Гладников аж поразился ее суровому тону. – Один маменькин сынок руль плохо выставил. Его заклинило на горной дороге. – Здорово, – восхищенно выдохнул мальчик. – Прям, как в боевике! – Знаешь, что самое опасное, – тихо проговорил Гладников. – Не верхняя полка, от которой бабушка тебя так оберегает. А вера во всяких Человеков-пауков, Бэтменов и прочих терминаторов. Кажется, как в фильме, придут спасут или с неба спустятся. А в жизни, к сожалению, так не получается. И приходится самому находить выход. Использовать знания и умения. Порой именно от этого зависит твоя жизнь. – Я знаю, что эти киношные герои – неправда, – пробурчал Антон, насупясь. – Тогда читай про настоящих, – тихо заметила Ника. – Так они в школе этого не проходят, – заверила бабка. – Уроков столько позадают, что пока сделаем... – Вы и уроки с ним делаете? – изумилась Ника. – Сейчас все делают, – отрезала бабка. – А у вас-то свои дети есть? – осведомилась недовольно. – Есть. – Так их и воспитывайте, – решительно пресекла тетка дальнейшие беседы. – Сейчас, Антошенька, Туапсе проедем, я тебя курочки дам. Проголодался? Ника мысленно закатила глаза. «Ты его еще с ложки покорми!» Поезд остановился в Туапсе, и попутчица принялась ворошить сумки, доставая курицу, свежие помидоры и хлеб. Пришлось выйти из купе. Но в открытую дверь все равно слышались причитания Антоновой бабки, что он плохо ест и бледненький. – Она его задушит своей любовью, – пробормотала Ника и тут же уставилась в окно. – Глянь, Дим, вон белобрысый парень в синей майке на нашего Никиту похож! – Так это он и есть, – довольно хмыкнул Гладников. Сын заскочил в вагон. – Так, предки, живо катапультируемся! Я как узнал, поспешил к вам на помощь! Какое ваше купе? – Никита, ты же в отпуске? Отдыхал бы! Мы тоже рады тебя видеть!– Ника потянулась и клюнула сына в заросшую щеку. – Мам, давай быстрее! Пап, выходи из вагона! Где ваш багаж? – Никита зашел в купе и, играючи вытянув два чемодана, направился к выходу. Ника поспешно схватила сумку и, попрощавшись, бросила. – Теперь все полки ваши. Будете до самой Москвы одни ехать. – А вы как же? – равнодушно поинтересовалась бывшая попутчица – Мы на машине быстрее доедем. – Пришел вам на помощь Бэтмен и Человек-паук в одном лице, – ухмыльнулась тетка. – А вы не верили! – В этого героя мы всегда верим – искренне заверила Ника. – А знаете, почему? Тетка посмотрела с интересом. – А мы его сами воспитали! – улыбнулась на прощание Ника. |