Карта ролевой игры "Любой обманчив звук..."

Если души не умирают, значит прощаться - отрицать разлуку. (с)

13 октября 2035 года

Он проснулся рано, когда стрелки на часах не показывали и пяти утра. Что-то заставило Штефана сесть на постели и тревожно оглядеться. Большой тёмно-коричневый лабрадор Рем, поскуливая, лежал возле кровати, держа лобастую голову на вытянутых передних лапах и глядя на хозяина с такой же неподдельной тревогой, которую испытывал и сам Штеф. Позвоночник сковало холодом, но разумного объяснения волнению не было. Кругом всё то же самое, что и всегда: на стене мерно тикают часы, чёрная коробка телевизора безмолвно смотрит из полумрака огромным слепым глазом. Сотовый на прикроватной тумбочке изредка моргает приглушённой подсветкой, чтобы его при необходимости было легко найти в темноте.
- Гулять хочешь? - Штефан потрепал Рема за ухом, когда пёс подскочил к нему и, всё также жалобно поскуливая, упёрся ему в живот мордой, ощутимо подталкивая, словно хотел, чтобы хозяин улёгся обратно. - Эй, кабанчик, что с тобой?
Оттолкнув от себя Рема, Штеф поднялся с постели и как был, босиком, прошёл в сторону кухни. Гулкая тишина, разрываемая лишь скулежом Рема, казалась зловещей и гнетущей. Мотнув головой, будто желая прогнать необъяснимую тревогу, он нажал кнопку кофемашины и достал из пачки сигарету, тут же прикуривая и делая огромную тягу. Обжегший лёгкие горьковатый дым на несколько секунд отрезвил, одновременно заволакивая сознание никотиновой дремотой. Да что за хрень? Откуда вдруг в пространстве это чувство, будто воздух наэлектризован до предела, посылая в мозг только один отзвук инстинкта: бежать?
Взяв чашку чёрного кофе, Штефан обернулся на пса, что сосредоточенно следил за каждым движением хозяина, и подошёл к окну. Утро было серо-стальным и багряным. Обычное осеннее утро Синедольска, Москвы, Питера или Воркуты. Ни чем не отличающееся от остальных, уже встреченных Штефом. Небо было мутным от смога, извечного спутника больших городов. Поднимающееся из-за горизонта солнце, слишком багровое для рассветного времени, окрашивало верхушки деревьев разноцветьем, в котором преобладали преимущественно красные оттенки. Штефан отпил глоток кофе, усиленно прогоняя от себя наваждение, которому он пока не мог дать никакого логического объяснения, и продолжил смотреть в окно. Пожалуй, не стоит снова ложиться в постель, чтобы попробовать урвать пару часов сна. Гораздо полезнее будет хорошенько выгулять Рема, а после пораньше отправиться на работу. А может, и вовсе прямо сегодня написать заявление на отпуск и уехать на недельку загород. Деревня, лес, Рем, рыбалка... Эти планы вдруг показались Штефану удивительно притягательными.
Отставив чашку на подоконник, он нахмурился и подался вперёд, едва не вжимаясь лицом в прохладу стекла. Стелющийся по низу туман, наползающий из сквера, показался ему странным. Слишком быстро он двигался, устилая подмёрзшую землю, слишком необычного, багрового цвета был. Должно быть, виной тому была какая-то оптическая природная иллюзия, и солнце всего лишь окрасило взвесь крохотных стылых капелек в такой удивительный цвет.
- Гулять пойдём, - решил Штеф, потянувшись всем телом и отходя от окна, на что Рем отреагировал странно: вновь бросился в ноги хозяину, тесня его от выхода из кухни.
Поведение пса было очень необычным. Рем - "свой парень", который готов был отправиться следом за Штефаном хоть на край света, вдруг начал всем своим видом показывать, что не желает идти на улицу.
- Эй, кабанчик, с ума не сходи, - начиная злиться, проговорил Штефан, снова отталкивая от себя Рема. И добавил чётко и раздельно: - Гулять!
Лабрадор, жалобно поскуливая, пригнул морду к полу и посмотрел на хозяина взглядом, в котором читалось так много, что сердце Штефа пропустило удар: тревога, страх, отчаяние и... невозможность что-либо изменить. И последнее, как надеялся Штефан, ему всего лишь показалось.

Туман поднимался наверх, медленно клубясь и проникая в каждую щель, так что оказался и в квартире Штефана, когда тот натягивал кроссовки в прихожей. В голове Штефа лихорадочно возникали объяснения происходящему: взрыв на каком-нибудь заводе? Химическая атака? Почему тогда молчат сирены оповещения или что там должно включаться, когда происходит подобное? Он не знал. Он вообще ни черта об этом не знал.
05.48. Эти ярко-красные цифры, светящиеся на табло электронных часов кухни, отпечатались в его памяти как то, на что упал взгляд Штефа в последний раз перед тем, как он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Больше он домой не вернулся.

Безмолвие и багровая пелена тумана, что был подобен живому организму, продолжая наползать сразу отовсюду, - то, что встретило Штефана и Рема, едва они вышли из подъезда на стылый осенний воздух. Пёс так и продолжал вести себя странно: то тряс головой, будто ему в уши попала вода, то вдруг закрывал глаза и пригибал голову к земле. В такие моменты Штефану казалось, что Рем слышит что-то в этой натянутой до звона тишине, бьющей по нервам острее самого наточенного кинжала. И возможно, так оно и было. Стараясь не отпускать собаку от себя, Штеф медленно направился в сторону метро, инстинктивно желая лишь одного: удостовериться, что его странные мысли о том, будто они с Ремом остались одни - бред. Хотя, надеяться, что станция "Лесная" будет полна народу в шесть утра в воскресенье, было ещё большим бредом. Но там хотя бы есть работники метрополитена, там, в конце концов, железнодорожный вокзал, круглосуточные магазины. Да и вообще: неужели эту красную повсеместную хрень видит только он?
Прибавив шагу, Штефан одёрнул Рема, натянувшего поводок и неожиданно услышал леденящий кровь звук, доносящийся из подворотни: шарканье, а следом хрипы, которые сначала смолкли, а потом появились вновь. Замерев на месте, Штеф мотнул головой, будто желал прогнать наваждение. Взрослый тридцатилетний мужик стоит как вкопанный посреди улицы, чувствуя жуткий, парализующий всё тело ужас.
- Рем! - собственный голос наждаком прошёлся по горлу, которое саднило от красных паров тумана. - Рем, назад!
Пёс, выдернув поводок из рук хозяина, рванул в сторону подворотни, сопровождая свой бег странным кашляющим лаем. Первое желание устремиться за ним заместилось потребностью развернуться и бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от источника звука. Штеф нутром чуял опасность: жуткую, вымораживающую все внутренности опасность, пропитавшую собою воздух вместе с красным туманом.
Лай, шарканье, хрипы, - всё смешалось в бесконечный хоровод звуков, совпадающих с рваным ритмом сердца Штефа, барабаном стучащего в висках. Пулей выскочивший из подворотни Рем, двигающийся с сумасшедшей для собаки скоростью, влетел в Штефана, который лишь чудом остался стоять на ногах. Пёс запрокинул голову и завыл - не по-звериному, не так, как воют собаки, и этот вой, который, казалось, доносится из самого ада, окончательно лишил Штефа последних остатков здравого рассудка. Резко развернувшись, он помчался в сторону метро. "Там убежище", - мелькнула на периферии сознания кажущаяся спасительной мысль, невесть откуда взявшаяся в его голове. Обернувшись на ходу, он ещё успел заметить пса, что возвращался обратно в подворотню, упираясь лапами в мёрзлую землю, словно делал то, чего не хотел делать. Больше Рема он не видел.
Штефан мало что помнил из того, что произошло потом, до того момента, как он оказался в метро, а за ним и ещё горсткой перепуганных людей закрылись сначала двери, а после - опустилась тяжёлая и широкая металлическая стена, разделившая мир надвое. Помнил лишь, как начал судорожно стряхивать с себя багровую пыль, осевшую на одежде. Его трясло как в лихорадке, а взгляд, то и дело заволакивало пеленой, через которую он видел и отмечал про себя какие-то детали: маленький заплаканный мальчик в криво надетой шапке, его мать, что-то кому-то кричащая. Пожилой мужчина, прислонившийся к колонне на перроне, парень, одетый в камуфляжные брюки, сосредоточенно привязывающий за поводок немецкую овчарку к ручке двери.
Всё это впечаталось в его память, словно мелькающие кадры кинофильма, разделившего его жизнь на до и после.



Октябрь 2037 года

Несколько бетонных коридоров, спальные места с наваленными в кучу тонкими одеялами, деревянные полупустые полки с расставленными на них проржавленными банками тушёнки, страх, безысходность и болезненная надежда - вот всё, что осталось нам. Хотя, нет. Есть ещё и каждодневная борьба за то, чтобы выжить, редкие вылазки на поверхность и усталые, перепачканные лица. И всё та же болезненная надежда. На что? Я и сам уже давно разучился распознавать, на что именно.
Первые дни, проведённые под землёй, были полны какого-то лихорадочного возбуждения. Тогда ещё мы не знали, что надежда может быть настолько разной. Просто верили в то, что всё изменится. Через час, день, неделю. Но проходили месяцы, а мы всё также были заперты в том месте, которое стало нам домом. Убежище.
Со временем я стал верить в то, что находиться здесь, лишь изредка позволяя себе выходить наверх за самым необходимым - единственное спасение. Весь мир вымер. Редкие люди, которым пока что повезло, и которые укрывались где-то ещё - вот и всё, что осталось от человечества. Не было ни единого шанса на то, что всё вдруг вернётся на круги своя, эти кровожадные твари наверху исчезнут, а мы снова заживём спокойно и счастливо. Не было ни единого шанса... Те кровожадные твари наверху - и есть подавляющая часть человечества. Наши друзья, братья и сёстры, родители и дети. Наверное, мы заслужили такую концовку. Господь Бог просто не любит хэппи эндов.
Я помню свою первую вылазку наверх два года назад, когда мы все поняли с чем имеем дело. Воздух был пропитан запахом разложения, и в звенящей тишине разливалось всё то же ощущение тревоги, которое, должно быть, мы так глубоко впитали в себя, прячась внизу, что оно уже не исчезнет никогда. В тот день я чудом остался жив, зато видел, как гибли рядом те, с кем ещё утром я делил набившую за пару недель оскомину пайку в Убежище.
С тех пор прошло два года. Для меня же миновала целая жизнь. Я научился выживать. Научился не обращать внимания на тех, кто только что погиб рядом. И в то же время был готов прийти на помощь даже ценой собственной жизни, если был шанс спасти, помочь, дать возможность товарищу сделать новый глоток спасительного воздуха. Мы вообще многому научились за это время.
Но какая же сука эта болезненная надежда! Она менялась, становилась всё более непереносимой, но никак не хотела подыхать.
Каждый раз взмахивая тяжёлым тесаком и с мрачным удовлетворением видя, как отлетает прочь голова кого-то из тех, кто ещё вчера был нам братом, сестрой или матерью, я надеялся, что когда-нибудь всё закончится. И эти твари исчезнут. Остальные надеялись на что-то другое: девчонка пятнадцати лет, приносившая мне воды умыться и с отчаянием всматривающаяся в моё перепачканное лицо, надеялась, что однажды вместо меня ей принесёт пару шоколадок её пропавшая мать. Старик Палыч, забирающий у меня папиросы дрожащими руками - что не сегодня-завтра он отправится на тот свет к потерявшейся во время багровой волны жене. Мы все надеялись на что-то. Не зная, но чувствуя, что это и был наш спасительный якорь.
Этот сигнал, слабый, неразборчивый, кажущийся чьей-то злой шуткой - вдруг ворвался в наши жизни, позволив надежде окрепнуть. Мы пожимали плечами, обсуждая это так, словно говорили о том, что сварить на обед. А сами ликовали. Осторожно, тихо, боясь спугнуть свой призрачный шанс.
День, когда мы отправлялись к радиовышке, наконец наступил. С самого утра я ощущал, как меня потряхивает в преддверии того, что ждало нас совсем скоро. У нас был один шанс на миллиард, и мы собирались его использовать.
Проверив пальцем острие тесака, я неторопливо зашнуровал берцы и поднялся с узкой койки, намереваясь пойти перекусить, чтобы после отдать указание собираться. Ещё необходимо было найти Диану, с которой я планировал обсудить сегодняшнюю вылазку подробнее. Нужно было ещё раз проверить карту и повторить те инструкции, что каждый в группе и так знал назубок.
В одном из хоз.блоков, именуемом гордым словом "Столовая", обитатели Убежища уже собирались на завтрак.
- Здорово всем, - поприветствовал я присутствующих и обратился к Сергеичу: - Помощь нужна?

Фух, всё. Пошёл доламывать комп и писать пост.
п.с Посты у всех просто нереально крутые!!! Как будто книгу читаю.

Лето 2035

- Ба, да я поел уже! Ну яичница, лук. Сало у деда в холодильнике нашлось. Не голодный я.
- А на рыбалке что, час всего будешь? Захочешь есть - и нечего! Нет, возьми пирожков.
Наталья Сергеевна пыталась впихнуть в руки внука внушительный кулёк с пирогами, а сама бросала кругом взгляды, чтобы в случае чего устроить мини-диверсию и спрятать еду в Штефовом рюкзаке, уже собранном для рыбалки.
- Ну хорошо, бабуль. Но только штучки три. И так тащить много.
- Так выложи чегось. Зачем набрал столько?
Штефан покачал головой, сдерживая улыбку и сдаваясь. Забрал ароматно пахнущий кулёк и сунул его в рюкзак.
- Ладно, ба. Пойду я. Если дед соберётся ко мне, пусть приходит. Я на плотине буду.
- Ага. Соберётся он. Пусть картошку окучивает.
- Да я сам. Времени-то до конца отпуска ещё много.
- Нет уж. Он и так вчера Малахова весь день смотрел. Пусть работает.
Рассмеявшись, Штеф чмокнул бабулю в морщинистую щёку, одёрнул скачущего вокруг него Рема, и вышел из дома.
Посёлок Шмелёво - самое любимое место на Земле. Кругом леса, одетые в изумруд листвы, выкошенные поля, по которым так славно утром пробежаться босиком, а над головой - чистое лазурное небо. Штефан проводил здесь каждое лето своего детства, а когда вырос - все дни летнего отпуска. Частенько брал с собой Рема и они шли на плотину. Рыбы в реке было не особо много, но Штефа это не огорчало - он просто садился на чуть подгнившие доски и смотрел на бурлящую водой реку. А рядом сидел Рем.
Возвращались они под вечер. На сапогах оставались капли от росы, пёс весело скакал кругом Штефа, ловя припозднившихся бабочек, а его хозяин молча шёл, слушая просыпающихся цикад...

Осень 2037

Кивнув, Штеф принялся помогать, хотя зашедшие в столовую девчонки взяли на себя львиную долю работы и споро приготовили чай и кофе.
- Сегодня сбор после того, как поедим, - обратился Штефан к участникам своей группы. - Обсудим вылазку, расскажу затею одну. Маршрут на карте с Дианой проложим. Время будет его изучить.
То, что все в группе и без того знали свои обязанности, а карта была изучена вдоль и поперёк, Штефа не волновало. Если нужно, они повторят маршрут и правила хоть тысячу раз, если у них от этого появится на миллиардную часть больше в шансах выжить.
- Едим плотно, но без фанатизма. Не хочу, чтобы какая-нибудь тварь приняла нас за фаршированных уток.
Он поставил перед собой тарелку и принялся за еду, не прибавив больше ни слова.

- Понятно. Вашему командиру мозг надо стимулировать, - старательно сохраняя серьёзное выражение на лице, кивнул Штефан. Потом не выдержал и улыбнулся: - Спасибо, буду должен.
Повертев в руке пакетик с сахаром, пожал плечами и высыпал в уже подслащенный чай. Глюкоза лишней не будет.
- Как обсуждать станем вылазку, надо будет точные координаты места встречи обсудить, - отодвинув от себя пустую тарелку, подался Штеф к Диане. - У нас будет задача чуть сложнее. Пройти между "Морозом" и "Волной", по левой стороне. Надеюсь, эти АЗэшки никуда не сдвинулись и мы в итоге не окажемся в ловушке. Сейчас тарелки уберём, карту глянем, склад надо будет посетить, который на Кантемировской. Но это уже на обратном пути.
Выпив залпом чай, добавил:
- Плясуна только дождёмся.
"Мороз", "Волна", "Колокол" - простые слова, которыми они называли аномальные зоны. Эти странные перемещающиеся отрезки пространства всегда были полны неожиданностей. Порою смертельно опасных. Часто Штефу чудилось, что и они населены какими-нибудь тварями, похлеще зомберков. Впрочем, может, так оно и было.

- Да никаких вроде. Сигнал всё тот же - неразборчивый. Как подойдём к радиовышке, радисты попробуют его осторожно запеленговать. Сейчас Саня придёт, поедим, обсудим. Выдвигаемся по плану.
Он начал нетерпеливо притопывать ногой, как будто это движение должно было помочь Штефу подогнать время.

К ним подошёл Гаспар, и Штеф поднялся со своего места, отходя в сторону и складывая руки на груди, чтобы профессор мог устроиться на металлическом стуле.
- Девчонки, плеснёте чайку? - а после повернулся к профессору: - Гаспар, мы сегодня наверх, вам что-нибудь нужно для... ну, для того дела, которым вы заняты?
По правде говоря, в успех предприятия Жюи Штеф не верил, хотя, чем чёрт не шутит? Вдруг удастся изобрести вакцину, которая вернёт тем, кто превратился в тварей, их первообраз? Это, впрочем, не мешало ему исправно сдавать кровь, если она была нужна Гаспару. Ну и сносить головы зомберкам, несмотря на возможность излечить их от того дерьма, в которое их превратила багровая волна.

- Отлично, - коротко кивнул Штеф, чувствуя, как по телу начинают проходить волны адреналинового возбуждения. - С девчонками обсуди тогда. Мы как подойдём, постараемся их обеспечить всем необходимым. Защитой в том числе.
Он покачался с пятки на носок, раздумывая о том, что для них всех будет означать, если этот сигнал, ради которого они готовы рискнуть всем, окажется спасительным. Уродливое горькое сожаление оттого, что им всем придётся покинуть это место, ставшее домом, развеялось быстро. Там, впереди, наверху, возможно, их ждала новая жизнь. А не это чёртово существование в подземке. Но отчего при взгляде на бетонные стены, хлипкие столы и закопчённые сковородки на плитке, сердце пропускает пару ударов? Отчего его глаза останавливаются на усталых сосредоточенных лицах, и он чувствует, что сегодня может привести всех в ловушку? И его оправдывает лишь желание обрести какое-то подобие свободной жизни. И чтобы те, кто рядом, тоже его обрели.

- Двумя. Но маршруты с тобой, Плясуном и Юлей проложим разные. Как обычно. Встретимся уже там. Идея одна есть, сейчас все подтянутся и поделюсь. - Он нетерпеливо обернулся в сторону выхода, ожидая Сашу. - А на склад зайдём. И жрачки надо запасы пополнить. Быстро уходит.
На самом деле экономить старались все, устраивая себе плотные завтрако-обеды лишь в дни вылазок. Но это не спасало от дефицита продуктов. На себе много не унесёшь. Ближайшие к "Заводской" микрорайоны они уже давно вычистили, оставив только то, что не могло сгодиться - например просрочку, которая доставила им немало хлопот в виде амбре, проникавшего через вентиляцию в метро. Хотя, по сравнению с запахом трупного разложения, это был просто аромат Шанель номер 5.
Оставалось дождаться Плясуна, обговорить детали и можно было отправляться.

- Сейчас обсудим всё кратко, и выдвигаемся, - кивнул бойцу.

- Без проблем! Привет, - пожал командиру руку и пока он возился с кофе и завтраком, расстелил на столе распечатанную карту, принесённую Дианой и согласованную с другими картографами. Взял из рук радиста горстку разноцветных фигурок, добытых из какой-то настольной игры, задумчиво повертел первую в руках.
- Предлагаю, как обычно, двигаться разными маршрутами. "Гюрзе" проложат маршрут Саша и Юля, - взгляд на командира второй группы. - А у меня предложение пройти по вот этой улице, - пальцем постучал по карте, указывая на Есенинский переулок. - Здесь две аномалии. Одна справа, вторая слева, но Диана говорит, что инфы о том, чтобы они сближались, нет. Это чуть усложнит нам задачу, но в итоге выйдем на Кантемировскую и обследуем склад по пути к вышке, чтобы понять, безопасно ли будет туда наведаться. Далее, - он установил фигурку возле склада и взял другую, - следующая остановка непосредственно радиовышка. Точнее, заброшенное полуразрушенное здание возле неё, - он снова указал на место на карте. - И здесь я предлагаю заночевать. Для этого есть два основания. Первое: у нас будет время на то, чтобы точно поймать сигнал. Второе: отдохнув, мы завтра утром унесём с собой больше продуктов, лекарства и нужных шмоток. В это здание зомберки не сунутся - к радиовышке они по какой-то причине не подходят. Если ничего не изменилось, конечно, - он невесело ухмыльнулся. - В остальном работаем также. Сейчас выходим, через венткиоск в сквер, далее уходим по проложенному маршруту. Впереди охотники, следом бойцы, радист, замыкаю процессию я.
Штеф всегда держал всю команду в поле зрения. Охотники не отходили слишком далеко и как правило, давали знаки тем, кто шёл следом. Идя позади всей группы, Штефан всегда видел, где кто находится и в случае чего приходил на помощь.
- Идём тихо. Рацию включает только Диана и то при необходимости и соблюдая технику безопасности. В АЗэшки не суёмся. Держимся мест, где можно укрыться. Не бежим, дыхалку не сбиваем. Ровно и чётко, как обычно. Если видим врага, одни на рожон не лезем. Если не уйти незамеченными - вступаем в бой. Все. Остановки две - склад для проверки ситуации вокруг него и вышка. Там ночуем и обратно. Возражения есть?
Дождавшись ответа, Штеф дал двадцать минут на сборы, а сам пошёл выкурить сигарету и ждать группы, чтобы идти к венткиоску.

Несколько подземных тоннелей, те же переходы, что и раньше, но воспринимаются совсем иначе. Тот же путь, что они преодолевали день за днём, но теперь совсем другой, ведущий к началу новой жизни. Или к тому, что их надежды потерпят крах. И совсем другие лица кругом: мрачно-решительные, взбудораженные. Впрочем, это Штефу могло только казаться, потому что самого его так и потряхивало в ознобе предвкушения. Сквер был пуст. За два года бойня здесь была устроена лишь трижды. Один раз с противником, который превосходил "Сапсан" численностью втрое. Два человека из их отряда пали, сделав всего несколько шагов по снегу. Остальные успели уйти, отбиваясь. На память об этом у Штефана, как у замыкающего, на руке остались шрамы от рваных ран.
Но сегодня сквер был пуст, тих и по-осеннему прекрасен. Ещё два года назад на скамейках сидели старушки, по дорожкам матери катили в колясках малышей, а теперь всё. Всё.
Охотники ушли вперёд, остальные двинулись следом. Всё чётко, разучено, но вот хрень - никогда эта чёткость не спасала от зомберков. Давала лишних пару шансов и никогда - никакой стопроцентной уверенности в том, что выживешь, что перехитришь. Двигались довольно быстро, но осторожно. Краем глаза Штеф заметил "Гюрзу", вышедшую следом на свой маршрут, облегчённо выдохнул: друзья, идущие в том же городе, что и ты, - это уверенность, что твой отряд не один. Дальше шагал молча. Крепко, до боли в костяшках пальцев сжимая в руке тесак. Раз за разом окидывая своих взглядом: один-два-три, четыре-пять-шесть. Семь. Тоненькая фигурка Дианы маячила впереди. Это успокаивало. Девушка шла одна, остальные группками. Потому и присматривал он за радистом внимательнее, чем за остальными.
Подошли к больнице, Летягин подал знак, что чисто. Штефан выдохнул, приостановился на несколько секунд, дождался, пока группа соберётся у здания. Подошёл последним и кивнул, давая знак, чтобы отдыхали.
Тишина звенела. Била по натянутым до предела нервам. В такие вылазки сколько ни ходи, привыкнуть к этому безмолвию невозможно. Бойни тоже проходили относительно тихо. Любой вскрик, мат, который так и срывался с губ помимо воли, мог привлечь внимание новых тварей. Потому бились по максимуму тихо.
- Идём дальше, Летягин, бери дев и вперёд, - почти не слышно, таким призрачным полушёпотом, что расслышать его могли только те, кто ходил со Штефом рядом не раз и даже не десять. Путь продолжался.

Возле склада оказались скоро. И что-то не понравилось Штефу. Догнал в несколько шагов Диану, заставляя остановиться, развернулся, чтобы осмотреться. Ничего. Охотники впереди, сигналов о зомберках не подают. Бойцы сосредоточенны и готовы к нападению. Только Штефан чувствует опасность затылком.
- Отметь точку, - проговорил одними губами, указывая на крутящуюся рядом с ногой девушки крошку-аномалию. Присел возле неё на корточки и осторожно коснулся пальцем завихрения красного тумана.
- С-с-сука, - выдохнул сипло, и этот звук показался ему громом в безмолвии осеннего Синедольска.
Маленькая АЗ обожгла руку такой болью, что спазмом скрутило половину тела.
- Отходим, - скорее указал, чем проговорил губами Штефан, подхватил девушку под руку и повёл к складу, где уже остановились остальные. И тут же снова замер, беспокойно озираясь. Почуял чей-то взгляд, но так и вертел головой вправо-влево, не в силах выцелить объект.
Правда, ему была ясна простая истина, воспринимающаяся на инстинктах: они здесь не одни...

За два года жизнь и город научили их тому, что ничего неожиданного и внезапного просто не бывает. Точнее, бывает. И очень даже часто. Но нужно быть к этому готовым и просто воспринять как данность и как часть этого нового мира, изменить который никто из них не в силах. А вот выжить в нём - определённо.
С каждой новой вылазкой, что совершал Штеф, он учился новому. Например, отбрасывать оторопь куда подальше и сначала выживать, а уже после делать выводы о мире, который менялся, трансформировался и был им неподвластен.
Эти твари, что окружили их быстро, словно у них был план, сначала вызвали у Штефа полное охреневание. Которое, впрочем, длилось недолго. Охренеть на несколько минут в вымершем Синедольске - непозволительная роскошь. А после он лишь молниеносно окинул своих взглядом и дёрнулся в сторону Дианы. Она одна и не прикрыта никем. Остальные - вместе. Защитить её в который раз стало задачей номер один.
Эти твари бежали быстро и сразу отовсюду. Словно поджидали их неподалёку от склада, чтобы атаковать слаженно и чётко. Да что за х**ня?? Подбежав к Диане, Штефан в который раз довольно бесцеремонно дёрнул её за руку и потащил за собой, благо девушка понимала, что нужно бежать. Впечатал спиной в наваленные в кучу возле склада пеноблоки и прикрыл собой, поднимая тесак на уровень груди.
- Дианка, оружие, - опять шепнул, слишком привычный к такому тихому общению. Это безопасность. Если положат этих тварей, но будут шуметь, на смену им прибегут новые. И тогда всё. Отряд "Сапсан" допрыгается, а их командир - слишком хреновый, чтобы давать ему такую ответственность - первый попросит отвернуть себе голову. Причём попросит громко, чтобы желающих нашлось как можно больше.
Первая тварь прыгнула на него, когда Штеф дёрнулся вперёд, оставляя Диану за собой. Рука зомберка полоснула по лицу, вспарывая кожу, но не причиняя никаких серьёзных ранений. Рука с зажатым тесаком взлетела наверх и лезвие перерубило шею, лишь на мгновение увязнув в костях позвоночника. Тварь осела на землю, но к ним с Ди уже бежали новые зомберки. Если не будет помощи - а Штеф начинал молиться всем несуществующим богам, чтобы "Гюрза" не подошла и осталась цела - им придётся туго.
Но командир "Сапсана" начинал к этому привыкать.

Сцепив зубы, Штеф сосредоточился на зомберках. Первое правило - держаться вместе - соблюдать удавалось не всегда. Вот как сейчас. Каждый, выбирая жизнь или борьбу в группе, неизменно склонялся к первому. И был прав.
Они стояли спиной к спине. Два человека, слишком уязвимые, но готовые сражаться за свои жизни и жизни друг друга до последнего. Обычные будни группы обеспечения, которая всего лишь вышла за тем, что жизненно необходимо.
Краем глаза успевая обозреть всё, что творилось кругом, Штеф бился с тварями, инстинктивно всматриваясь в их лица и боясь увидеть в каждом новом зомберке друга, брата, отца... Едва понимал, что перед ним незнакомые черты, бил спокойно и бездушно. И жёстко. Вкладывая в удар все силу и ненависть, что жили в нём.
Один из зомберков ринулся на Диану, и Штеф перехватил ублюдка, разворачивая лицом к себе.
Злоба и агрессия. И сила.
Вот то, что двигало зомберками.
Отточенность движений и спокойствие.
Вот то, что должно было двигать ими, чтобы Сапсановцы имели шанс на выживание.

Август 2035
- Бабуль, ну что ты? Хва реветь! - выдохнул Штеф, осторожно обнимая Наталью Сергеевну и усмехаясь. Взгляд его прошёлся по трём тополям, что росли на станции "Кирилловское". По предосеннему закату. По деду, который стоял неподалёку, переминаясь с ноги на ногу. - Через пару недель сами в город вернётесь.
- Да не плачу я. Жаль, что лето так быстро кончилось...
Порой Штефу казалось, что бабушка с дедушкой живут только тем, что вот-вот наступит лето. Когда расцветала черёмуха и наступала пора ехать в деревню, тогда расцветали и его бабуля с дедулей. И оттого запах черёмухи Штеф любил по-особенному.
- Так следующее будет совсем скоро, - осторожно возражал Штефан и слышал неизменное бабулино:
- Дожить бы...
Он знал, что доживёт. Просто верил в это. И искренне молился всем существующим богам, чтобы его бабушка и дедушка дожили тоже. Чтобы как можно дольше продлилось это счастье: провести месяц лета у них. Рядом с ними. Зная, что эти мгновения скоро закончатся.
Они закончились раньше положенного. Но тогда, летом 2035 года, садясь с Ремом в электричку и провожая взглядом старушку и старика, стоящих на перроне, он этого не знал. И был счастлив.

Злость проснулась внезапно. На этот изменившийся мир, на самого себя, что дал себе слабину, на тварей, что больше не были людьми. Они были безмолвны. И это было оправданно. Если бы издавали звуки, тусовались бы себе возле друг друга и никаких проблем.
Они были безмолвны. Штефан - нет.
Утробно рыкнув, он развернул к себе лицом сильную тварь, что только что с силой ударила его в район солнечного сплетения, словно собиралась пробить грудину, и рубанул тесаком ему по лбу. Металл лезвия пробил череп, в лицо Штефа брызнули веером останки мозгов зомберка. Последний начал лихорадочно двигаться, всё так же наступая на Штефа. Ещё один короткий удар, и тесак снёс голову твари ко всем чертям.
- Ди! - бросившись к девушке, Штефан развернул её лицом к себе и всмотрелся в лицо. - Всё. Всё... Всё, - повторял он. - Кончено. Всё.
Они справились. Теперь нужно было собираться вместе и идти дальше. Другого им всем было не дано.

Он часто задавал себе вопрос на что имеет право как один из горстки выживших. Цель была известна и воспринималась просто: выжить. Попутно обеспечив тех, кто рядом, всем необходимым. Что каждый из них мог позволить себе ещё? Любовь, симпатию, эфемерную возможность почувствовать себя живым, принадлежащим другой, несуществующей жизни? Сладкий самообман, разочарование от которого может быть слишком горьким.
У них даже рождались дети. В их Убежище. Вопреки опасениям - крепкие и здоровые дети, которые ещё не скоро увидят солнечный свет. Что из этого всего сам Штеф был готов прочувствовать? Ничего. Он боялся. Начал бояться четыре года назад и продолжал по сей день. Спроси кто-нибудь командира "Сапсана" почему он до сих пор один, - у него бы хватило духа признаться в том, что он боится. Разочарования, новой потери, настойчивых мыслей, что отвлекают и не дают думать здраво. И чувствовать здраво. Он бы признался в этом всем, кто желал услышать правду. И прежде всего самому себе.

И он тоже слышал. И эту новую звенящую тишину, и стук собственного сердца, и отзвук своих мыслей.
Что жило в них сейчас, когда тонкие девичьи руки обвили его шею, а мягкие губы коснулись его губ? Воспоминания? Да.

Она вошла в его комнату, когда Штеф позволил себе то немногое, что ещё связывало его с прошлым миром: воспоминания о той, которая никогда не должна была повториться в его судьбе.
Тихо, почти неслышно.
Села рядом, когда он курил, словно желал прогнать горьким, выжигающим лёгкие дымом мысли о прошлой жизни.
Её вопрос был неожиданным и ожидаемым одновременно.
Ожидаемым потому, что Штефан знал: он сам дал ей повод прийти сегодня. Неожиданным, потому что он был слишком закрыт ото всех со дня Багровой волны. Вернее, считал себя таковым.
Он не хотел её обижать, но вправду думал, что она просит поцеловать её от скуки.
Господь Бог дал людям слишком мало для того, чтобы не считать себя обделёнными. Кто-то справлялся лучше, кто-то хуже. Ди просто заскучала, попыталась урвать у окружающего их унылого мира толику того, что посчитала развлечением, и пришла к нему.
Его ответ был жестоким, но правдивым.
Её реакция ожидаемой и всё такой же неожиданной.
Дёрнувшись в сторону захлопнувшейся за Дианой двери, Штеф сделал глубокий вдох и лёг обратно на койку.
Он не имел ни желания, ни права менять свою удобную и относительно спокойную жизнь.
И не имел права вынуждать кого-то ждать, тревожиться и бояться потерять.
Его.
Он был слишком незаметной фигурой на шахматном поле, которое обустроил всевышний со своим извечным противником - человечеством.
И менять это не собирался.

Сейчас же он всего на мгновение позволил ей и себе поверить, что всё может быть иначе. На одно мгновение, ценой которому был стук сердца. Сначала его, а следом Дианин.
Позволить себе расслышать это биение - тоже непозволительная роскошь, которой будешь обладать не только ты. Те, кто возжаждал уничтожить тебя, услышав сердцебиение, примчатся откуда угодно, чтобы выполнить свою "миссию".
- Нужно собрать всех и уходить к вышке, - едва слышным шёпотом, отстранившись и отступая на шаг.
Слишком обыденно после того, что произошло, но иначе он не мог. И не имел права себе позволить.
На Диану Штеф старался не смотреть. Произошло очень многое, каким-то чудом уложившееся в крошечный отрезок времени, и пока ему нужно было к этому привыкнуть.
Пока же впереди было дело. Едва ли не самое важное за прошедшие два года.
Он намеревался собрать группу и уходить к вышке. Слишком многое было поставлено на карту.
Почти всё.

- Отлично, - кивнул безжизненно, чувствуя привычное опустошение внутри. Такое всегда рождалось внутри после таких "милых встреч". Только ко всему внутри Штефа был ещё и раздрай, вызванный неожиданным поцелуем Дианы. И обдумать всё случившееся пока он не мог. Было не место и не время.

Штеф мысленно поморщился. Ничего она не поняла. А он - ничего толком и не объяснил. И не собирался объяснять, потому что так было правильнее. Кивнул, соглашаясь с её словами, хотя всех хотелось увести отсюда как можно быстрее. Мерзкое это было место. Теперь мерзкое. Но о том, что их ждало здесь недавно, ещё предстояло подумать и обсудить с остальными.
Он смотрел на то, как к ним присоединяются остальные члены их группы. Джой с Игорем. Кэт и Стас. Андрей и Мира. Диана так и продолжала стоять рядом.
- Уходим, - неслышно, давая знак, что пора идти. Повернулся и, вопреки собственным указаниям, сам повёл свою группу к радиовышке.

Весна 2032
Аромат черёмухи лился в приоткрытое окно комнаты Штефа. Он лежал на постели, заложив руки за голову. Хотелось курить, но перебивать запах цветов не хотелось. Рука непроизвольно тянулась к сотовому. Штеф ждал сообщения.
- Сын, бабушка звонила, спрашивала, вы едете на дачу? Она вас ждёт.
В комнату, как всегда без стука, заглянула мама.
- Не знаю, ма. Сейчас звонка дождусь и решим.
- Ты бы хоть нас с отцом с этим сокровищем познакомил, - мать притворно строго покачала головой. - А то сначала бабе-деду везёшь.
- Никуда она не денется, ма, - Штеф вскочил с постели и принялся кидать вещи в сумку. - Вернёмся с дачи - познакомлю.
- Конечно, не денется. Ещё как денется. "Порядок" у тебя в комнате увидит и сбежит.
- Неа. Не сбежит.
Тогда он ещё не знал, насколько неправ. "Сокровище" исчезло совсем скоро. Им даже не довелось встретить вместе весну 2033. Но тогда Штеф был безмятежен. И счастлив. Он вообще был часто счастлив в те годы.

Они дошли до вышки скоро. То ли так показалось Штефану. Уже вечерело, а это означало, что на то, чтобы поймать сигнал и отправиться на ночёвку до темноты, у них осталось совсем немного времени.
- Отдыхаем. Ждём "Гюрзу", - коротко бросил Штефан группе. Сам скинул пустой рюкзак на землю и уселся на него. - Как только Юля с остальными подойдёт, пробуйте запеленговать сигнал, - обратился к Диане. - Потом на ночёвку пойдём.
И замолчал. Рядом было то, ради чего они шли сюда, рискуя жизнями. Но радости у Штефа не было. Только всё та же странная пустота.

Штефан поднялся с земли, когда подошли ребята из "Гюрзы". Вроде не виделись несколько часов, а ощущения как от встречи после расставания в несколько лет. Тревожное предвкушение подпитывалось извне: стремительно сгущающиеся сумерки, краткая передышка и безопасность, в которой они не были уверены, размеренный стрекот ветрогенератора. Что именно отпугивало зомберков и почему они не подходили сюда, знать им было не суждено. И изучать этот нонсенс тоже не было ни желания, ни возможности. Однако данное обстоятельство не внушало доверия. Им вообще всё кругом кроме Убежища не внушало доверия последние пару лет.
Рации и усилитель были подключены, и совсем скоро воздух наполнился Голосом. Сначала говорили на немецком. Этот язык был для Штефа вторым родным. Но даже когда он прослушал сообщение полностью, и вещание началось на английском, был не в силах поверить услышанному. Наверное, это его галлюцинация.
Он всматривался в усталые, напряжённые лица тех, кто стал его семьёй, и пытался прочесть по ним: слышали ли они то же, что и он? И если да, верят ли? А потом Голос зазвучал на русском языке, и Штеф понял: ему не показалось.
"Прием, прием, я Аврора. Если вы слышите этот сигнал и понимаете человеческий язык, значит вы из тех, кто выжил. Вы не одни. И среди этого хаоса есть место, где вы можете жить в безопасности. На одном из островов развернута колония, оборудованная всем необходимым для того, что сообща начать строить новую жизнь. Без "созданий третьего состояния", без мародеров, без страха. Всем, кому интересно получить больше информации, сообщаем, что в Синедольском порту, ежедневно, с восьми до десяти утра ожидает судно, готовое отвезти желающих в безопасное место. Координаты точки, где пришвартовано судно..."
Координаты слушать не стал. Коротко сообщив, что осмотрит помещение для ночёвки, повернулся и, пошатываясь, словно пьяный, направился к небольшому кирпичному зданию.
У них получилось. Вот то, чего они так долго ждали. Пусть пока это всего лишь надежда. Пусть шанс на спасение, но ведь он есть!
Добравшись до здания, Штефан распахнул дверь и вошёл внутрь, не сразу привыкая к темноте после сумрачного света. И тут же его взгляд наткнулся на ещё одну галлюцинацию.
Нина.
Сердце пропустило пару ударов прежде, чем помчаться вскачь. Да его так за версту зомберки учуят, хорошо, что сюда не суются.
- Так вот твоё срочное дело, из-за которого мы расстались... Напомни мне, сколько лет назад? Четыре? Мда. Объект, прямо скажем, неказистый.
Он сложил руки на груди, обозревая служебное помещение и презрительно хмыкнул.
- Мы тут переночевать решили. Пустишь в гости?

- Тебя забудешь, - Штеф надеялся, что вышло саркастично. - Вспоминаю иногда. Особенно в годовщину нашу. Расставания. А ты?
Главное, не дать ей ни единой возможности увидеть и почувствовать, что ему действительно важен этот ответ. Он был зол. Радость от встречи, которую Штеф был не в силах сдержать, исчезла, замещаясь злостью. Однажды она выбрала не его. Не послушала того, кто был - как ему казалось - самым близким и важным. А теперь интересовалась не забыл ли он её? Да хрена с два он признается ей в этом.

Он замер. Идиот. Из-за бабы откинул то, от чего зависели судьбы и жизни близких людей. Мысли о безопасности. Звук падающего тела зомберка вернул с небес на землю. Но всё равно Штеф не сразу развернулся и побежал к ребятам, решая в уме задачу, слишком человеческую для него. И для Нины. Уйти снова и никогда её больше не увидеть. Готов ли он на такое прямо сейчас?
- Значит, попытка навязаться в гости отменяется, - приглушённо, как он привык до этой встречи, вдруг перевернувшей его жизнь, как это только что сделал пойманный сигнал.
Нина принадлежала той, другой жизни, которая закончилась два года назад. Там она и должна была оставаться. Почему же сейчас, когда он всматривается в некогда любимые черты её лица, эта мысль кажется ему иссушающей?
Он помнил всё. До чёрточки. И ту безумную страсть, которая связывала их в начале отношений. И ту выжигающую вены любовь, которой он жил и дышал. И ту боль, что причинила ему Нина. Последнее чувство всё ещё было живо.

Она отодвинулась в сторону, выглядывая в дверной проём, ведущий в смежное помещение, и Штеф дёрнулся к ней, решая всё за двоих.
- Пойдёшь со мной, ясно? - большего он говорить ей не собирался, просто схватил за руку и побежал прочь из здания, на ходу показывая всем, что нужно уходить. - Саня, уводи людей, тут небезопасно.
Одной рукой сжимал ладонь Нины, пальцы второй привычно легли на рукоять тесака.
- Собираемся быстро, уходим. Тут твари, такие же как возле склада. Бежим в город, будем искать место для ночёвки. Ангар, ночной клуб, подвал, что угодно с хорошей шумоизоляцией.
Опять тело замерло, когда вокруг Штефа тревога, разлитая в воздухе, закрутилась по спирали, не давая делать вдоха. Они были рядом. Инстинктивно сжав руку Нины в своей ладони, он оглядел остальных и безмолвно скомандовал:
- Уходим!

Он родился в самом начале двухтысячных в семье военных. Бабушка и дедушка со стороны отца переехали из Германии сначала в Питер, а после в Синедольск. Медицина за те тридцать лет, что предшествовали дню Багровой волны, шагнула далеко вперёд. Экспериментальная в том числе. Изобретались новые виды вакцин и лекарств. Выводились новые виды живых существ. Генная инженерия тоже не отставала, и однажды на смену генно-модифицированным продуктам пришли генно-модифицированные люди. Подобные эксперименты проводились довольно давно, но редко бывали удачными. Как правило, внедрение экспериментальных особей проводилось в тесном сотрудничестве с военными. В первую очередь для военных операций.
У Штефана не могло быть иной судьбы, кроме той, чтобы пойти по стопам отца. Да и желания у него не было. Мир, неведомый для глаз обычных обывателей, был для него привычным. В нём были гибриды, каким являлась Нина. Но не было ни единой возможности подготовиться к тому, что ожидало весь мир 13 октября 2035 года.
Этот день словно заставил всю планету сделать огромный шаг назад. У Штефа было две жизни: до того злополучного рассвета и после. И когда он вновь встретился с отголосками своего прошлого, новые обстоятельства существования показались ему выдуманными.
Но нет. Всего лишь показалось. Вот те же лица ребят кругом. Та же опасность. Та же надежда на то, что они все выживут.
А он командир группы обеспечения. Крошечного, по меркам планеты, отряда, за который отвечает головой. И который должен продолжать бороться за жизнь.
Нужно было отбросить оцепенение. Он не имел на него никакого права. Когда-то давно, в другой жизни, за стоящую рядом с ним женщину, в черты лица которой он всматривался, Штеф отдал бы всё. И жизнь в том числе. Теперь всё изменилось. Ей это было не нужно. А вот его группе - могло понадобиться. И Штефан готов был пролить всю кровь до капли уже за них.

Ну просто жена командира! Всё чётко и по делу. Ребятам и Штефу только и оставалось, что сорваться с места и побежать. К спасительным укрытиям.
Пока он бежал, так и продолжая держать Нину за руку и стараясь не сбить дыхалку, не мог не думать о том, какие изменения принесёт новость об Авроре в их тесные ряды. Не закончится ли на этом существование групп? Что будут делать ребята, когда подтвердится наличие судна? Не захотят ли покинуть Синедольск тотчас? Как перевести людей по городу к Авроре, если учесть, что зомберков сотни тысяч и теперь эти твари стали другими? Все эти вопросы роем проносились у него в голове, пока он бежал вперёд к одному из подвальных помещений, чтобы укрыться. И каждое мгновение чувствовал позади смрадное дыхание смерти.
Измученные, уставшие, голодные... Они бежали, потому что любая остановка могла стоить им жизни. Сейчас они уже не могли позволить себе остановиться, чтобы атаковать зомберков. Им нужна была передышка. Хотя бы на эту ночь...

Подвальные помещения музея
Сколько раз каждый из них пробирался в какой-нибудь лаз, убегая от бесчисленных тварей, лишь чудом избежав смерти? Десятки? Сотни? За одну вылазку можно было прятаться в разных местах по несколько раз, надеясь, что зомберки не расслышат ни твоего дыхания, ни твоего сердцебиения.
Подвал музея вина был обследован ими не раз и не два. Но ничего особенно интересного для жизни из себя не представлял. Ну не станешь же тоннами таскать алкоголь в Убежище, когда на карту поставлено так много? Когда маленький Петя хочет есть, и ты судорожно ищешь на полках кашу, на которую у него нет аллергии, попутно озираясь, чтобы эта чёртова каша не стала последним, что ты увидишь в жизни.
Подвал был осмотрен, выводы о том, что здесь можно укрываться во время вылазок при необходимости - имелись. Запылённые бутылки вина так и лежали нетронутыми.
Когда они оказались внутри и плотно заперли за собой все проходы, Штеф первое время чутко прислушивался к тому, что происходит снаружи. Потом выпустил руку Нины из ладони, высветил фонариком в темноте её лицо.
Нужно было немного обождать и попробовать связаться по рациям с остальными. Ему было жизненно необходимо знать, что все живы и добрались до укрытий. Если это не так, то херовый он командир. И самое время выйти из подвала и пойти искать остальных. Устало вздохнув, Штефан прошёл вглубь подвала. Луч фонаря вычерчивал в темноте очертания бутылок, полок, стены во влажных потёках.
Никого.
Но почему чувство, что он не в безопасности, не покидало его?
- *ля, сил на всё это уже нет, - бесцветно проговорил он, тяжело опускаясь на пол и прислоняясь спиной к стене. Признаваться в таком - было слабостью. Но у Штефана и вправду не осталось сил. А впереди ещё так много всякого дерьма. - Ночуем здесь, а завтра к Авроре? - спросил он у всех, кто оказался в подвале. - Или есть какие-то ещё предложения?
Сейчас, когда перед людьми встал выбор, он чувствовал, что всё иначе. Ребята могли уйти на судне на остров. Могли вернуться в Убежище, чтобы обсудить дальнейший план действий и пожить пару-тройку дней в безопасности своего "дома". Могли вообще воспринять этот сигнал не так как он. Например, решив, что это чья-то злая шутка.
И ему как командиру было важно знать, что думает об этом каждый, кто рядом.
На Нину он старался не смотреть. Она и так стала вызовом его выдержке, во всех смыслах этого понятия. И пока он был не готов снова показывать свою слабость. Их и так было слишком много на квадратный миллиметр его никчёмной жизни.