Карта ролевой игры "Любой обманчив звук..."

Октябрь 2037. Синедольск. Станция "Заводская"

Снова проснулся от дикой головной боли и от чувства онемения в правой руке. Вот уже как пару недель боль приходила именно ночью.
Шевелиться не хотелось. Но неприятное покалывание заставило сбросить остатки сна.
Скинув с себя одеяло, Саша спустил ноги на пол и принялся разминать руку, восстанавливая чувствительность.
Ужасно хотелось пить, но это могло подождать пару минут.
Саша глянул на часы на руке. Четыре утра.
Зашибись, начало дня. Хотя кто рано встает, тому Бог подает. Тем более, сегодня, и кто знает, чего стоит ожидать от этого дня.
Между босыми ступнями прошмыгнул черный комок шерсти и резво вскарабкался на кровать.
- Привет, Заморыш! - тихонько пробубнел Саша, осторожно касаясь уха животного и наглаживая шелковистую шерстку. - Что, тоже не спится?
Звереныш негромко заурчал в ответ и принялся умываться, старательно наводя марафет.
- Эх, завидую я тебе черной завистью. Носишься себе, где хочешь, жрешь да спишь. Не жизнь, а сказка.
Заморыш если и услышал Чернецова, даже ухом не повел, продолжая умываться.
Что взять, женщина, хоть и кошка. Да, это была именно кошка. То, что Заморыш, оказался не самцом, а самочкой, Александр Максимович Чернецов тридцати лет от роду, в прошлом хореограф и профессиональный танцор, а ныне командир группы обеспечения "Гюрза", узнал лишь после нескольких месяцев пребывания в убежище.
Тяжелое детство, высокий подоконник, танцы с четырехлетнего возраста - было не до животных, за которыми нужно ухаживать. А потому и разбираться в том, мальчика он подобрал или девочку, как-то и не подумал. А сразу окрестил тощего котенка Заморышем. Да так он Заморышем и остался, не желая откликаться ни на Машку, ни на Дашку.
- Да красивая, красивая, - Чернецов потрепал кошку за мордочку, на что она не слишком угрожающе отбилась мягкой лапой в ответ и спрыгнула на пол.
Саша лишь хмыкнул, от чего голову пронзил новый болезненный спазм.
Натянув на себя поношенные и основательно вылинявшие джинсы, как был босиком, Чернецов прошелся по комнате и посмотрелся в зеркало, что висело над импровизированным умывальником. Пригладил торчавшие антеннами волосы на макушке.
По ту сторону сияющей поверхности на Чернецова внимательным взглядом серых глаз смотрел заросший щетиной уставший мужчина. Саша провел пальцами по колючим волоскам на правой щеке, что скрывали под собой шрам, который он заработал два года назад.
Покачав головой, потер виски, разгоняя боль. Все равно не уснет. Так что можно скоротать время до завтрака, сделав разминку.
Майка, толстовка, берцы. Каждое утро один и тот же стандартный набор движений, которые осточертели до оскомины.
Всунув в уши наушники и бережно положив в карман джинс мини mp3-плеер с любимыми песнями, Александр Чернецов, тихо ступая, вышел в коридор и двинулся в сторону одного из пустующих блоков СТП, который, посоветовавшись со Стёпкой, как ласково любил называть он Штефа, отвели для тренировок.
Чувствительность в руке постепенно возвращалась, а потому не мешало разогнать кровь, прогоняя из головы дурацкие мысли о том, что головные боли и рука – первый звоночек. Чего именно – думать об этом не хотелось.
Пару часов тренировок, и он будет в норме. Он должен быть в норме! Особенно сегодня.
Сгибая и разгибая напряженные пальцы, Саша по привычке бесшумно ступал по полу коридора
Сейчас эти бетонные стены вокруг были их единственным убежищем.

Октябрь 2035. Синедольск. Танцевальная студия ***

- Все, ребята, на сегодня точно хватит. На завтра… - Алекс Чернецов бегло посмотрел на часы на руке – почти час ночи. - Точнее, опять-таки на сегодня – у всех отгул и отсыпной. В студию ни ногой, уяснили?
Выжидательный взгляд на группу подопечных, которую он с Денисом Макарским готовили к выступлению на одном из престижных танцевальных конкурсов. Нестройный гул молодых одобрительных голосов эхом прокатился по залу.
- Окей, тогда все по домам! – Чернецов подбодрил уставших ребят звонкими хлопками ладоней. – Две минуты – и чтобы я вас не видел!
Последняя неделя перед выступлением была самая тяжелая для их команды. Номера готовы, но хотелось, чтобы все было не просто хорошо, а блестяще. Потому упорно продолжали репетировать, отрабатывая самые сложные связки и элементы. Сегодня ребята поработали превосходно, а потому и заслужили отдых. Отдых нужен был и Чернецову.
- Макарыч, ты тоже иди, я сам закрою. Хочу еще немного поработать.
Александр любил тренироваться в одиночестве, совершенствуя свою технику танца, а потому не торопился домой даже в столь позднее время. Лорик, младшая сестра Чернецова, которая только поступила в универ, не одобряла его ночные, как она называла их, «потанцушки», но гордо переносила все заскоки брата, которые касались его любимой работы.
- Домой бы шел – на зомби похож.
- Да сам вали, дружище, - Саша мягко и беззлобно толкнул Дениса в спину, выпроваживая уже собранного партнера восвояси.
– Как знаешь, Лёкса, - глухо прозвучало в ответ из-за двери.
Пару часов спустя, совершенно измотанный, но невероятно умиротворенный проделанной работой, Чернецов спускался вниз, к своей машине. На часах три пятнадцать утра. Глаза слипались, а потому, не рискнув садиться за руль, Саша решил пройтись до дома пешком – всего-то пару километров. Вытащив из пачки сигарет одну тонкую ароматную красавицу, зажал ее между губами и, не прикуривая, вдохнул на полную грудь холодный воздух, который пах морозцем. Натянул на голову капюшон и торопливым шагом направился в сторону спальных районов.
Полчаса спустя, сидя дома на диванчике балкона, вертел между пальцами так и не закуренную сигарету. От пешей прогулки сон как рукой сняло. Но поспать было нужно. Уже поднявшись и собираясь отправиться в постель, окинул через стекло окон взглядом двор, над которым занималась необычайно красная заря - высоко в воздухе едва заметными всполохами клубились кроваво-красные облака. Тогда Чернецов еще не знал, что всего несколько минут спустя после того, как он отрубился, едва коснувшись головой своей подушки, весь город накроет удушающе плотной пеленой, выжить в которой смогут не все.
Ему повезло. Он выжил. Но не Лора.

Октябрь 2035. Синедольск

В то утро Саша проснулся позже обычного. Да и было с чего так долго валяться в постели. Тело приятно гудело после ночной тренировки в одиночестве, а вот голова была ясной как никогда. Полумрак от тяжелых штор, конечно, мог бы поспособствовать дальнейшему сну, но на день было слишком много планов, чтобы позволить себе и дальше валяться в постели.
Встав с кровати, Саша шустро размялся и, зевнув, потянулся, так что, наверное, захрустели все кости. Повисел на перекладине, что несколько лет назад собственноручно закрепил почти у самого потолка, напялил спортивный костюм и отправился на кухню. Живот жалобно урчал от голода, требуя свою долю пайки.
Саша машинально взял со стола пульт от плазмы и нажал на кнопку. Пока набирал из-под крана воду в чайник, не сразу сообразил, почему в комнате по-прежнему тихо. По экрану плазмы плыла надпись «Нет сигнала».
- Черт! – Саша зажег конфорку и поставил чайник на плиту, затем подошел к телеку, что висел на стене, и проверил штекер. Для верности вынул кабель и снова вставил его на место. Безрезультатно.
- Cнова эти проклятые кабельщики, - в сердцах нажал на пульте кнопку выключения и отшвырнул несчастный прибор на диван. Медленно выдохнув, вышел из кухни. Пока закипала вода, решил умыться и привести себя в порядок.
Тихие шаги по ламинату эхом разносились в пустой квартире. Малая на учебе, а потому он пока предоставлен самому себе и никто не посягнется на его любимое времяпрепровождение – музыка на всю катушку. Он любил, чтобы биты прошибали насквозь, получая это этого заряд небывало бодрости и энергии. Благо, стены имеют хорошую шумоизоляцию, так что соседи вряд ли прибегут с громкими воплями немедленно отключить стереосистему.
С такими мыслями Саша по дороге в ванную, завернул в холл и на всю громкость врубил любимую тему.

Видео

Спасибо дорогой маме за ее любовь к Джексону, ведь именно благодаря этому Алекс заболел танцами на всю жизнь. И он до сих пор помнил тот день, когда мама плакала, узнав, что кумир ее юности покинул этот бренный мир. Казалось бы, разве мог двухлетний малыш запомнить что-то из своего столь сопливого детства? А он помнил до сих пор.
Танцующей походкой и под громкое «воу!» Саша направился в ванную, вплетая в четкие биты свои пластичные движения. Настроение было отличное. Оставалось лишь надеяться на то, что ничто не сможет омрачить этот настрой до завершения не только сегодняшнего дня. Саша был уверен, что и до окончания конкурса все будет зашибись.
Едва стихли последние звуки композиции, как Чернецов услышал настойчивые и монотонные удары во входную дверь. Все же соседи решили испортить ему такое замечательное утро.
Напустив на себя самый серьезный вид, Чернецов приглушил звук, подошел к двери и прислонился к глазку.
- Что за херь? – потрясенно прошептал он, не веря собственным глазам.
По ту сторону двери, не переставая ни на секунду с остервением молотить в дверь и царапать металлическую обшивку ногтями, стояла Лорик. И не одна, а в компашке более десятка человек. И это только навскидку. Вой, который вырывался из их глоток, был слышен даже через массивную толщину двери. Взгляд остекленевших глаз, что вперились в дверь на уровне глазка, был безумен.
- Что за херь!? – уже выкрикнул Саша, чувствуя, как зашевелились волоски на всем теле, потому что понимал, что происходит что-то жуткое и страшное. То, что не поддается логическому объяснению. Веселье, которое жило в нем всего несколько секунд назад, испарилось, уступив место леденящему страху. Не за себя. За Лору, которая была явно не в себе. И которую нужно было срочно заволочь в квартиру! Он не может стоять вот так и пялиться на нее через дверной глазок! Он должен помочь ей, должен выяснить, что случилось, что произошло!
- Так, спокойно, - глубоко вдохнул и шумно выдохнул, попытался взять себя в руки, понимая, что на счету каждая секунда промедления. – Думай, думай!
Быстро метнувшись на кухну, схватил кухонный топорик, вырубил стереосистему и подошел к двери снова. Руки колотились, адреналин в крови зашкаливал.
Права на ошибку нет – у него всего одна доля секунды, чтобы за шкирку втащить Лору в квартиру и затем успеть захлопнуть дверь. И ни одной миллисекунды на промедление.
Крепко сжав зубы, взялся за ключ и, насколько только было возможно, тихо повернул его. Гул за дверью чуть попритих – видимо, компашка насторожилась, ожидая, когда ее впустят внутрь.
Крепко зажмурившись и до боли в ладони сжав пальцами рукоять топорика, Саша тихо выдохнул и взялся свободной ладонью за дверную ручку.
«Всего секунда», - так и билось в голове.
Все, что происходило дальше, было похоже на какой-то чудовищный сон. Резко распахнув дверь, отскочил в сторону и освободившейся рукой резко втянул внутрь Лорика. Так что она отлетела к противоположной стене и, отключившись, тихо сползла на пол бесформенной кучей. Махая топориком, Саша с утробным рычание месил куда попало компашку, которая рванула было за Лорой. С трудом успев захлопнуть дверь, Чернецов, дрожа от напряжения всем тело, привалился спиной к деревянной обшивке преграды, которая сейчас отделяла его с сестрой от тех тварей, что выли на лестничной площадке.
- Твою мать… Твою мать. Твою мать!!!
Отбросив окровавленный топорик в сторону, Саша прижал пальцы к вискам и постарался унять озноб, который сотрясал все тело. Взгляд уперся в лицо Лорика, которая все еще пребывала в бессознательном состоянии. В один шаг оказавшись рядом с сестрой, опустился на колени, проверяя дыхание. Вроде жива, хотя и выглядит ужасающе: кожа непонятного оттенка, словно выжженая, черты лица заострены и резки.
- Лорик, - мягко потормошил сестру в напрасной попытке привести в чувство. – Лорик, ну же, очнись, детка!
С тревогой вглядываясь в любимые черты лица, Чернецов молился всем богам на свете, лишь бы только Лорик пришла в себя и очнулась такой же, какой была раньше – веселой щебетушкой, которая вечно подкалывала брата, выводя из себя.
С шумом выдохнув, Лора выгнулась в его руках дугой и замерла. А потом вдруг стремительно раскрыла глаза и вцепилась в него мертвой хваткой. Звук, который доносился из ее глотки был омерзителен, как и смрад, который выходил из ее рта. Лорик раньше не отличалась особой физической силой, но сейчас была готова разорвать Сашу на куски.
Совершенно сбитый с толку, Алекс изо всех сил вырывался из мерзких лап этой твари, которая мало походила на жизнерадостную Лору. Отчаянно изгоняя из своей головы мысли о том, что это просто фантастический сон, он почувствовал, как его правую щеку обожгла вспышка дикой боли. Тварь, дотянувшись одной лапой до топорика, что валялся неподалеку, полоснула его по лицу, а теперь заносила руку для повторного удара в явном намерении отключить своего противника.
Это был предел. Перехватив занесенную над ним когтистую лапу, Саша сгруппировался и отбросил недосестру в сторону, так что она впечаталась во входную дверь. Но отключаться не торопилась.
Со всех ног кинувшись в сторону кухни, Саша поскользнулся и распластался на ламинате. Шумный свист позади подгонял, вынуждая двигаться на пределе собственных возможностей. Так быстро, насколько только это было возможно, Чернецов поднялся рванул вперед – только там, на кухне, теперь можно было отыскать хоть какое-то спасение от той опасности, которую сейчас представляла его сестра.
Но, черт побери, он не мог просто взять и воткнуть в нее нож или что-то еще! Она ведь его сестра! Точнее то, что всего несколько часов назад было его сестрой! Здесь нужно действовать по-другому.
От осознания безнадежности ситуации, Саша остановился на пороге кухни и двинулся в противоположную сторону – навстречу твари, что мерзко шаркая ногами очень быстро направлялась к нему.
Горько улыбнувшись, Чернецов резко крутанулся в воздухе и сделал подсечку. Так что Лорик всей своей массой рухнула на пол, глухо ударившись головой о твердый ламинат. У него есть несколько мгновений, чтобы обездвижить тварь. Крепко связал ее толстым шнуром для белья по рукам и ногам, заткнул рот импровизированным кляпом из кухонного полотенца и доволок в комнату Лорика, швырнув ее на кровать. Принес из ванной аптечку, достал лошадиную дозу барбитала и вколол его монстру, что шипел и возился на кровати перед ним.
- Прости, малышка, - Саша говорил скорее себе, - так нужно. Так нужно.
Сам же устало свалился в кресло напротив, колотясь от пережитого и от тех эмоций, что сейчас шквалом обрушились на его. Уронил голову в раскрытые ладони и глубоко вздохнул, приходя в себя, насколько только можно было быть в адеквате во всей этой хрени, что творилась вокруг. Боль в щеке дала о себе знать. Оторвав от лица ладони, Саша уставился на запачканую собственной кровью руку.
Что происходит? Что стряслось с Лориком и остальными, превратив их в монстров, что до сих пор выли за дверью, стараясь вынести ее к чертям? И как выбраться из квартиры, которая из обители спокойствия вдруг превратилась в ловушку?
Нащупав в кармане телефон, хотел набрать Макарыча, но сеть отсуствовала, а потому эта идея умерла так же быстро, как и родилась.
Оставалось лишь одно – дождаться, пока твари за дверью отступят и попытаться сгонять к студии. Возможно, что-то удастся выяснить.
Подлатав щеку и заклеив ее пластырем, Чернецов затаился до того момента, пока лестничная площадка не опустела.
Как ни тяжело было оставлять сестру в подобном состоянии и как не корил потом себя Саша, то утро было его последним в родном доме. Уходя вечером, чтобы разведать ситуацию, он больше так и не вернулся туда, где вырос.
Его домом стало метро, куда судьба загнала всех тех, кому посчастливилось выжить.
Его семьей стал тощий котенок Заморыш, которого он подобрал у здания своей танцевальной студии.
Жизнь преподнесла охрененный подарок в виде будто напрочь вымершего города, который просто кишел тварями, так похожими на то, какой стала его Лора.

Октябрь 2037. Синедольск. Станция "Заводская"

Каждый свой день Саша начинал с тренировки. Но не боевых искусств или чего-то еще. Его тренировкой были танцы. Два долгих года он упорно и настойчиво продолжал заниматься, поддерживая себя в форме. И, надо сказать, танцы не раз спасали ему жизнь. Вроде бы, какой прок от нижнего или верхнего брейка или же от прыжков в воздух? Но различные танцевальные элементы не раз выручали его, давая фору. Сбитый с толку зомберк терялся в пространстве всего на секунду, но и этого было достаточно, чтобы нанести смертельный удар тесаком и снести нафиг башку твари.
Жизнь – сложная штука, а потому выживает в ней лишь тот, то умеет быстро реагировать.

Двигаясь в такт музыки, Саша настолько ушел в себя, отрабатывая сложные связки, что совсем позабыл о времени. Так было всегда, стоило только начать двигаться.
Как там говорят про трудоголиков? Женаты на твоей работе? Именно так можно сказать и о любви Саши к танцам, которые для него были смыслом жизни.
Покрутившись вокруг своей оси, Саша краем глаза заметил какое-то движение в дверях помещения.

Резко остановился, глядя на миниатюрную фигурку Марины Ясень, охотницы из его команды.
Немногословная голубоглазая красавица с интересом наблюдала за его тренировкой.
- "Я спросил у Ясеня, где моя любимая?" - сделав пару шагов в сторону Марины, Саша вместо приветствия речитативом протянул старую, как мир, песню. - Утро доброе, товарищ Охотница! Давно стоишь в дверях?
Не то, чтобы Саша стеснялся - это была непозволительная роскошь в той среде, в которой он вращался в старой жизни, до того, как Багровая волна унесла с собой все, что было привычным и дорогим. Однако, он не любил, когда нарушали его личные границы, если таковые вообще можно было как-то обозначить в тех стенах, где они сейчас обитали. Но было бы приятно осознавать, что его талант произвел впечатление на нечаянного зрителя. Свои тренировки Саша старался не афишировать, предпочитая заниматься либо рано утром, как сегодня, когда все еще спали, либо поздно вечером.

- Ты не помешала, уже пора заканчивать, а то я как-то сильно увлекся.
Внимательным взглядом серых глаз Саша всмотрелся в бледное лицо Марины, которая в присутствии командира явно чувствовала себя не в своей тарелке. Или ему так только казалось. Но тихий голос и робость наводили именно на такие мысли. Кто знает, что творится в этой темноволосой головке.
Совершенно неожиданно для себя Чернецов задержал взгляд на пухлых девичьих губах, которые сейчас были плотно сжаты, но спустя всего пару мгновений раскрылись, чтобы произнести слова, смысл которых дошел до Саши не сразу. Будь он на десяток лет моложе, несомненно выдал бы что-то в стиле "Зачетные губёшки", ни мало не стесняясь того, как отреагирует девушка на эти слова. Тридцатник явно шел на пользу, потому что позволить сейчас высказать вслух что-то такое было смерти подобно. Давно не прыщавый юнец, но реакция на пухлый рот Марины в принципе была понятна. Красивая женщина, к тому же всего в паре метров от него.
Словно очнувшись ото дремы, Саша повернул лицо в сторону и плотно сжал зубы, чтобы прийти в себя.
Пора притормозить свои мысли-скакуны, потому как это чревато некоторыми проблемами.

Уголок рта Саши приподнялся в кривой усмешке. Это прозвучало как своего рода комплимент его умениям. Что было приятно. А значит, все же впечатление на нечаянного зрителя произвел достаточное.
- Уверен, ты замечательно танцуешь, - Саша подошел к скамье и принялся обуваться. Тренироваться в берцах он не мог, а потому всегда занимался босиком. - И как-нибудь обязательно покажешь мне свои танцевально-боевые возможности. Кто знает, возможно, ты легко заткнешь меня за пояс.
Наконец закончив с обувкой, вплотную подошел к девушке и почему-то снова уставился на полные губы.
- Я проголодался. Да и горячего хочется. - Взгляд медленно пополз вверх, к синим глазам. - Идем, а то и правда все остынет.

Саша лишь мягко улыбнулся на эти слова. Наблюдать за смущающейся девушкой было ... необычно. Как-то раньше он этого не замечал.
- Думается, плакать будешь от счастья, раз уж сразу и плачевно. И что за пессимистичный настрой, Марина? Позитивнее мыслить нужно - это намного полезнее. Ты ведь слышала, что мысль - материальна?
Поправив капюшон на толстовке, что сбился в ком во время тренировки, уже собрался шагнуть в сторону Столовой.

Сашу словно пригвоздило к месту. Ощущения были довольно странными, особенно учитывая, что ему всего лишь вытирали салфеткой лоб. Алексу же казалось, что из легких вышибло весь воздух, и он забыл, как нужно дышать. Сведя брови на переносице, он медленно втянул носом воздух, с трудом восстанавливая дыхание и ... разозлился? На себя? За то, что так реагирует на простое прикосновение? Или же на Марину? И за что? За то, что просто проявила заботу? Супер!
- Спасибо, - сдавленно выдавил из себя и, не слишком нежно ухватив девушку за руку, потащил ее по каридору.
Уже на подходе к Столовой, услышал голос Штефа.

- Всем доброе утро! - поприветствовал всех присутствующих и только потом понял, что так до сих пор и держит растерянную Марину за руку. Отпустив руку девушки, отошел к плите. - Кофе еще остался? Или я, как всегда, опоздал? И все самое вкусное слопали? Степка, сухариками поделишься?

Совершенно не чувствуя вкуса пищи, которую тщательно пережевывал, Саша, насколько это только было возможно, сосредоточенно слушал Штефана. Глаза то и дело украдкой возвращались к миниатюрной фигурке Марины, которая бросала в сторону своего командира сердитые взгляды. А потом и вовсе вышла прочь, словно говоря о том, что ей все равно, что скажет Чернецов перед отправкой наверх. Зашибись! И ведь сам виноват.
Почти остывший кофе сейчас казался наихудшими помоями, которые он пил в своей жизни. Аппетит пропал напрочь. Хотелось поскорее выползти в город и выпустить пар, изматывая себе напряженным переходом. Потому что сегодня он точно, если кого и не убьет, так точно растерзает.
Пока Штеф расставлял фигурки, прокладывая маршрут для своей команды, Чернецов уже мысленно проложил путь для своей. И едва друг умолк, распуская своих людей, чтобы успели собраться, взял слово.
- Так, нашей команде предлагаю двигаться в Центр. Вниз по Рижской до Молодежного. – Чернецов поднял со столешницы чью-то позабытую вилку и провел по предложенному маршруту от венткиоска. - Там есть небольшая частная аптека – нужно обследовать ее склад, и на обратном пути пополнить запасы медикаментов. Тем более, что они сейчас нам очень нужны. – Саша бросил взгляд на Рыжика, которая устало подпирала стену около входа. – Далее, вдоль Ботанического по Березовому переулку, прямиком к Торговому. Значит, тут и тут, - Саша обвел вилкой центральный вход Ботанического и подходы за несколько сотен метров до центра и бегло взглянул на Юлю. Та утвердительно кивнула в ответ, - нужно быть предельно острожными. По данным Кирилла, именно в этих районах несколько недель назад находились подвижные аномалии. Неизвестно, где они будут на этот раз. Так что приходится надеяться только на удачу и на свою внимательность, – Саша обвел взглядом сосредоточенные лица участников его команды. – Заночуем на товарном складе торгового – со стороны Тульской есть небольшой проход к запасному входу склада. Правда, придется сделать небольшой крюк, чтобы попасть туда. Но зато там более безопасно, чем со стороны центральной улицы к Торговому, что идет через район аномалии. Так что выбирать особенно не приходится. Но наиболее вероятно, что там найдутся достаточные запасы провианта. Там и заночуем. Утром двинемся к вышке. До нее оттуда около пяти сотен метров.
Этот район Чернецов знал, как свои пять пальцев. Дело было лишь за малым – не нарваться на аномалию и не угодить прямиком в лапы зомберков.
- Есть вопросы по маршруту? Если нет, то выходим через двадцать пять минут, чтобы не толпиться в вентиляционной шахте с группой «Сапсан». Далее по западной стороне сквера прямиком до Рижской. Выходим привычной схемой: охотники, картограф, бойцы, я – замыкающий. Все, вперед – собираться.
Допив остатки кофе, отправился к себе, по дороге остановившись у двери Марины.
Осторожно постучал, зная, что не ответит.
- Через двадцать минут выходим.
Уже собираясь отойти, помедлил. А после добавил:
- Пойдешь впереди меня.
Знал, что будет постоянно отвлекаться на ее фигурку, которая станет маячить впереди. Но так спокойнее. Ответить самому себе на вопрос, почему решил именно так, пока не хотел.

Еще в убежище

Услышав голос Марины, Чернецов вздрогнул от неожиданности и круто развернулся в ее сторону. Она стояла перед ним, такая хрупкая, но невероятно решительная. И в то же время напряженная, словно стальная пружина. И по мере того, что девушка говорила дальше, Сашей снова начинала обуревать та самая неосознанная злость, которую он испытал после тренировки.
Тихий вызов, что прозвучал в ее словах, почему-то задел Сашу. Хмыкнув в ответ на ее слова и возведя глаза к небесам, которые сейчас были скрыты бетонными стенами, устало покачал головой.
Значит, слышала она, оказывается… Замечательно.
Осознанно поддавшись на провокацию, Чернецов в немом вопросе приподнял бровь и с не меньшим вызовом бросил в ответ:
- Не сомневаюсь. И раз ты так настаиваешь, то можешь повторить.
Сложив руки на груди, стойко выдержал долгий взгляд Марины, которая, вероятно, явно не ожидала такого поворота событий. Судя по тому, как Ясень смотрела на Чернецова, самое малое, о чем она думала в данный момент, это как бы врезать ему, да посильнее. Конечно, Саша мог и ошибаться, и в темноволосой голове этой синеглазой красавицы зрели планы и пострашнее, но сама ситуация невероятно забавляла. Не понимал почему, но Саша хотел как-то поддеть Марину, вывести из себя. Точнее, понимал, ибо дураком не был, но признавать очевидные факты не желал. Просто напросто отказывался. И хотел, чтобы Марина тоже позлилась - в отместку за то, как неожиданно для самого себя реагировал даже на ее присутствие рядом.

Услышав эти вопросы, Алексу захотелось подойти к Марине и хорошенько встряхнуть ее.
Неужели не ясно, почему!? Потому что волнуется, что с ней, дурехой, может что-нибудь случиться, пока он будет идти позади группы! Что, если не успеет вовремя оказаться рядом? А вдруг ее ранят эти твари, что заполонили весь белый свет? Он просто не может этого допустить, черт побери!
Чернецов не сказал всего этого вслух, но собственные мысли были для него… прозрением?
Глядя в большие глаза цвета весеннего неба, Саша понимал, что влип по самые уши. Понимал, но пока не был готов осознать очевидное для самого себя. И отчаянно злился на то, что не мог контролировать все происходящее с ним. А потому слишком резко и жестко выпалил:
- Слишком много вопросов , для того, кто находится в подчинении…
Твою мать! Что он несет? – Саша мысленно застонал, но отступать уже было поздно.
- Ничего не изменилось, - отвел глаза, чтобы не видеть, как восприняла его слова Марина, и повернулся в ту сторону, где дальше по коридору находилась его комната. - Поэтому пошевеливайся. Будешь вторым бойцом. Я так хочу...
Последние слова он произносил через плечо, гулко шагая по бетону пола.
Идиот! – сжав кулак, со всей силы зарядил в стену.

На поверхности
Весь путь, который шли по намеченному маршруту, Саша клял себя на чем стоит только свет. Но особо распускать нюни времени не было. Если в начале пути все было относительно спокойно, то по мере продвижения к нужным объектам, там и тут обнаруживались препятствия. Твари и аномалии – то, что могло стоить жизни каждого из его группы, за которые он нес ответственность.
Сегодня зомберки были не только целью для уничтожения номер один. Для Саши они сегодня превратились в своеобразные боксерские груши. Нанося серии ударов, размеренно сносил головы мерзким упырям, цепким глазом следя за Мариной.
Мерзкие жилистые бестии, обтянутые матово-серой кожей, метались вокруг их группы, широко раскинув когтистые лапы, которые некогда были руками. Двигались эти монстры, как и всегда, с невообразимой скоростью, так что в любой момент, если не среагировать достаточно быстро, можно было распрощаться с жизнь. Но бойцы давали достойный отпор выродкам, которыми двигал лишь звериные инстинкты. Сегодня их было так много, как никогда раньше. И с особым остервенением Чернецов крушил тех, кто два года назад были людьми. И странное дело, даже недружелюбные к людям АЗ сегодня были на их стороне, принимая в свои удушающие объятья тех, кого, вероятно, и породили.
Тишина вокруг. И только звуки ударов, нанесенных с такой сосредоточенной силой, что ошметки зомберков разлетаются во все стороны. И удары эти, взрывая тишину характерными звуками, бьют по барабанным перепонкам.
Наконец, казавшийся бесконечным, поток тварей иссяк, давая возможность двинуться к конечной цели. Туда, где, они наконец смогут отдохнуть и собраться с силами. А аномальные зоны пусть делают свое дело, утягивая в себя безголовые тела зомберков.
Когда в темноте оказались на территории вышки и увидели команду Штефа, Саша вдруг ощутил, насколько сильно устал за этот чертов день.
Белесый туман неизвестности, который окутывал все их надежды до того дня, наконец был развеял: сигнал «Авроры» давал веру в то, что все может измениться в их размеренном и уже порядком осточертевшем существовании под землей - вдали от солнца, от ветра, вдали от всего того, что раньше просто не замечали, принимая как данность.
Осматривая помещение, в котором расположились обе группы обеспечения, отыскал глазами Марину, вспомнил, как она уткнулась в его грудь после бойни с зомберками. И как обтирала салфеткой с антисептиком его измазанное кровью зомберков лицо. Снова, как и тогда после тренировки. Похоже, это становится закономерностью.
Как же сильно хотелось тогда обнять ее и никуда от себя не отпускать. Но ведь он, идиот, все испортил. Испортил то, что еще даже и не успело толком завязаться.
Натаскав с парнями деревянных обломков и прочей рухляди, соорудили импровизированный очаг без опасений о том, что зомбари сунутся сюда. Ночь обещала быть холодной, а потому следовало позаботиться о том, чтобы не замерзнуть. Все отыскали вполне приличные места для ночевки, соорудив нехитрый ужин из тех запасов, что удалось прихватить с собой из центра.
Марина, пристроившись на краю деревянной коробки, уныло уплетала свой скромный ужин и обнимала себя свободной рукой. Хоть на ней и была теплая куртка, было видно, что совсем продрогла. Жар костра был ощутим только тогда, когда сидишь возле него. Отойди чуть дальше, и тепло огня быстро растворяется в холодной тишине воздуха.
Достав из рюкзака тонкое стеганое одеяло из верблюжей шерсти, Саша подошел к девушке и, присев перед ней на корточки, укутал тонкие плечики, старательно делая вид, что не понимает недоумевающего вопроса в глазах.
- Только не говори, что тебе совсем не холодно, ладно?
Задержав взгляд на ее глазах, пожал губы и поднялся.
После, устроившись неподалеку от охотницы, привалился спиной к одному из ящиков, что валялся в паре метров от костра. Достал из кармана пачку сигарет, вытаскивая одну. По привычке перекатил ее между пальцами и затем сунул между губами, но не прикурил. Незажженная сигарета свисала из неулыбающегося уголка рта.
Покой и умиротворение длились недолго.

Отшвырнув в сторону сигарету, рывком поднял на ноги Марину, подталкивая за остальными ребятами, и побежал позади нее.
Покой им только снится.

И снова они бегут от тварей, непомерный аппетит которых, как и жажда плоти живого человека, видимо, никогда не будут знать границ. Что осталось от того, что некогда звалось таким громким и красивым словом «человечество»? Горстка людей, скованных страхом, единственное спасение которых – всего лишь призрачная надежда и вера. Кто знал, что ждет их там, в том мире, куда звал их сигнал «Авроры». Но верить во что-то нужно всегда, иначе не выжить. Таков суровый закон жизни. Без веры – ты никто. И Саша старательно верил, что рано или поздно сможет, наконец, громко и счастливо рассмеяться без боязни быть услышанными, подставляя под ласковые лучи солнца свое улыбающееся лицо. И рядом будут только те, кто за долгих два года стал по-настоящему дорог. Осталось лишь дождаться этого светлого часа.
А пока же, оторвавшись от тварей на приличное расстояние, нырнули в приветливые объятия музея вина, старательная задраивая все двери. Главной задачей на текущий момент было спрятаться как можно подальше и поглубже, и перекантоваться всего лишь одну ночь. Что будет дальше – покажет рассвет.
Подсвечивая себе путь фонариками, ребята, которые оказались здесь вместе с ними, исследовали здание. Мало ли, вдруг в одном из залов музея затаилась одинокая тварь. Удостоверившись, что музей чист от зомберков, можно было расслабиться. Все разбрелись кто куда, располагаясь на ночевку.
Саша отыскал глазами Марину, которая не теряла времени даром и зачарованно рассматривала экспонаты, которые красовались в стенах музея. А посмотреть тут было на что: шикарные дегустационные залы, хранилище, до отказа забитое спиртным и даже живописные экспозиции и стенды с различными инструментами. И что самое удивительное – обнаружилась небольшая русская печка! Наверняка в былые времена, здесь выпекали ароматный хлеб для заезжих туристов. При мыслях о выпечке желудок Саши жалобно заурчал, напоминая о том, что за весь день так и не удосужился чего-нибудь пожевать.
- Раз нам не удалось нормально поесть около вышки, думаю, стоить устроить пир живота именно в этом месте, - сказал Чернецов, подходя к Марине, и стянул с напряженных плеч рюкзак. А потом помог и девушке.
- Повернись, боец, - аккуратно развернул Марину к себе спиной, потянул за лямки рюкзака. И не удержался - будто бы невзначай, провел ладонями вдоль ее рук.
Марина выглядела уставшей. Глядя на нее, Саше вдруг так захотелось просто прижать к себе и убаюкать в своих объятиях, почувствовать тепло ее тела. Просто вдохнуть запах ее волос. Даже сейчас, перепачканная пылью и еще черте чем, с растрепанными непослушными волосами, она была невероятно красивой. В полумраке ее синие глаза сияли еще ярке, отчего походили на звезды. А губы... а вот про губы даже и не стоило думать, потому как Саша почувствовал возбуждение. Так что пришлось в срочном порядке заняться распаковкой припасов из рюкзака и утихомирить вдруг взбунтовавшиеся и заигравшие гармоны. Проклятый тестостерон!
- Кто-нибудь знает, как пользоваться этим русским народным чудом? – Чернецов кивнул в сторону печки, которая вполне могла обогреть всех. – Если порыться в тех инструментах, что мы видели на первом этаже, можно будет и чайку попить.
- Ясень, а Ясень, ты как? – участливо спросил у Марины, намеренно называя ее по фамилии, стараясь дистанцироваться. - Есть хочешь?
Правильно, нужно говорить о самых обыденных вещах, отвлекаясь от мыслей, что заполонили его дурную голову.

- Бывала, значит, здесь и раньше? Тоже дегустировала? Или просто на экскурсию ходила?
Наверное стоило наконец-то признать, что Саше было интересно узнать о Марине хотя бы чуть больше того, что он о ней знал: прекрасный боец, тихий и опытный охотник, который не раз приходил на выручку. Все это можно было бы сказать о каждом из его команды. Сейчас же хотелось узнать о ней то, что было скрыто за этим фасадом.

Услышав, как назвала Сашу девушка в ответ на его реплику, поморщился от досады. Хорошо, что полумрак скрывает то, что показывать не следовало.
Ну, а что он хотел? Чтобы она назвала его Сашенькой или как-нибудь по-другому? И все же назови она сейчас его хотя бы по фамилии, это не резануло бы настолько ощутимо.
Да и он молодец, конечно. Захотел поиграть в игрульки и получил в ответ.
- Сейчас только схожу за дровами, а там и организуем все. Дэн, идем со мной. Чем больше принесем, тем надольше хватит, а значит точно не замерзнем.
Прихватив на всякий случай с собой тесак, отправились наверх. Дровишки в том музее были знатные - старые стулья, отвалившиеся от времени панели со стен. Все могло сгодиться для сугреву, а потому не отлынивали и споро собирали нужный причиндалы.
Наткнувшись на экспозицию с инструментами для изготовления вина, отобрали все то, что могло пригодиться для приготовления чая и супа.
Сухпаек - дело благородное, но и здоровье беречь все же нужно.

Дровишек насобиралось прилично: пара раздолбанных табуреток, очень приглянувшийся ребятам стол из дуба - чего добру пропадать, все равно стоит почем зря.
Дотащить весь собранный скарб до чудо-печки было довольно проблематично. А потому решили воспользоваться одной из бархатных штор, что висели на окнах.
В четыре руки сдернув импровизированное покрывало с карнизов, аккуратно уложили все, что требовалось, и потащили вниз.
И не забыли прихватить еще парочку занавесей, чтобы потом использовать их вместо одеял.
Старались сильно не шуметь, чтобы не привлечь внимания тварей, которые вполне могли бродить где-то неподалеку.
Пришли как раз вовремя: девушки не только накрыли на стол, но уже и принялись за спиртное.
Прищурившись, Саша внимательно посмотрел на Марину: щеки слегка покраснели, глаза в свете мягкого свечения сияли еще ярче.
Чернецов это определенно нравилось. Не нравилось лишь только, что девушка так преобразилась из-за действия вина. Ему же хотелось... он и сам не знал, чего ему хотелось.
- Пьем и не закусываем? А кто суп будет готовить? - улыбнувшись, обратился Саша ко всем сразу.
- Место женщины не на кухне! - довольно громко протараторила Диана, а после добавила для проформы: - Товарищ командир не моего отряда.
Саша только покачал головой.
- Все верно, товарищ радист. Мы и не на кухне. Так что отставить разговорчики и смело в бой - с утварью, которую нам удалось раздобыть.
Чернецов подошел к столу и угостился сухариками из пакета Марины. Нагло, но ведь никто и не запрещал. Так почему нет?
Штефан с незнакомкой все так и продолжали свой разговор неподалеку ото всех. А потому Саша подозвал Дэна и они шустро распалили печку.
Не прошло и получаса, как все, кто волею случая оказался этой ночью в музее, наслаждались горячим супом, приготовленными заботливыми руками девушек.

Ночь. Музей вина.

После скромного, но довольно сытного ужина, который буквально вернул к жизни, Чернецов, сидя возле теплой печи, устало потирал глаза. Шутка ли, с четырех утра на ногах. Организм требовал свое, а потому Саша решил не сопротивляться и поберечь силы. Они пригодятся завтра. А пока же следовало отдохнуть. Спать на полу было стремновато. А потому из лавок, которых в зале дегустации была целая прорва, парнями было решено соорудить самодельные кровати.
Накинув на одну из таких «кроватей» занавеси, которые раздобыли вместе с дровишками, Саша устало присел на край своей лежанки. Бросив взгляд в сторону Марины, обнаружил, что девушка мирно уснула прямо за столом, положив голову на сложенные руки. В тусклом свете свечей ее остриженные каскадом волосы разметались по столешнице.
Губы Чернецова тронула едва заметная улыбка.
Вот глупышка. Завтра ведь все кости ныть будут.
Поднявшись с импровизированной кровати, тихо подошел в сторону охотницы и присел перед ней на корточки. Густые пряди волос шелковистой пеленой закрывали ее лицо. Боясь разбудить Марину, Саша все же позволил себе протянуть руку и убрать непослушные темные волосы, чтобы видеть ее лицо. В отблесках свечей было так приятно рассматривать умиротворенное безмятежное лицо девушки. Плотно сомкнутые ресницы едва заметно вздрагивали, полные красивые губы сейчас были чуть приоткрыты и расслаблены. Саша сидел около нее и открыто любовался. Спящая Марина была невероятно красивой. И желанной.
Предел мечтаний, на которые Чернецов не имел никакого права.
Когда он упустил тот момент, который перевернул все с ног на голову? Момент, когда в его сердце вошла эта хрупкая, но невероятно смелая девочка, ставшая частью его жизни.
Наверное еще тогда, когда растерянная, но такая твердая в своей вере стать частью его отряда, полтора года назад пришла к нему. Какой командир в трезвом уме и здравой памяти решился бы на это? Никто. Потому что реально смотрели на вещи, оценивая шансы тех, кого принимали в ряды своих команд. Чернецов же решил рискнуть. И не пожалел, наблюдая, как изо дня в день Марина усердно тренировалась, набираясь опыта, набивая шишки. Чтобы потом стать одной из лучших в своем деле.
Не удержавшись, Алекс аккуратно провел чуть дрожащими пальцами по нежной щеке. Порывисто вздохнув, Марина пошевелилась во сне и снова замерла, поджав пухлые губы. Которые так и манили к себе. И Чернецов не мог противостоять желанию коснуться их хотя бы подушечкой указательного пальца.
Лучше бы не делал этого. Одного невинного касания хватило для того, чтобы понять, как сильно он хочет эту женщину.
Поднявшись во весь рост, наклонился к Марине и аккуратно, стараясь не разбудить, поднял ее на руки. Она оказалась легкой, словно пушинка. Неосознанно обняв его шею руками, уютно устроилась лицом во впадине между плечом и шеей Саши. Она сейчас была так близко, что он чувствовал размеренные удары ее сердца. Теплое дыхание щекотало кожу, согревая ее своим теплом. В голову Чернецову ударила кровь, сердце ускорило ход, а кожа покрылась приятными мурашками.
Твою мать! Его тело реагировало на присутствие Марины так, словно он был желторотым юнцом, который постоянно думает о сексе. Супер! Теперь придется укладываться спать со стояком в штанах.
Тяжело вздохнув, Чернецов направился к скамейке-кровати и бережно уложил на нее свою драгоценную ношу. Вместо подушки подложил ей под голову свою куртку и осторожно стащил с нее верхнюю одежду и сапожки. В помещении было довольно жарко, так что можно было не волноваться, что она замерзнет. Неглубокий вырез майки, в которой была одета Марина, демонстрировал соблазнительные округлости груди, что скрывалась по тканью. Бледная кожа изящной шеи казалось бархатистой и невероятно восхитительной. И невыносимо соблазнительной. Всего на несколько секунд Саша потерялся в фантазиях, представляя Марину в коротком облегающем фигурку платье, прозрачных чулках и в туфельках на высоких каблуках. Наверняка до багряной волны она носила такие наряды. Даже под слоем ткани костюма для вылазок угадывались плавные изгибы женского тела. Чернецов громко сглотнул, горящими глазами обнимая фигурку Марины глазами. С такой фигуркой только и носить легкие соблазнительные платья, бегая на свидания, а не шастать по городу в форме в поисках съестного.
Тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, Саша все же накрыл Марину одеялом, которым еще совсем недавно укутывал ее около вышки. Оставлять девушку и искать место для ночевки не пойми где, не хотелось, да к тому же слишком велико было желание находиться с ней рядом. И если рассуждать логично и немного эгоистично, это его кровать. Так что и спать он будет на своей кровать. Рядом с Мариной.
Взъерошив волосы на затылке, Саша посмотрел на объект своих мыслей. Да, все гораздо серьезнее, чем он мог подумать. И он совершенно не знал, что теперь со всем этим делать. Влип так влип.
Мысленно чертыхнувшись, присел на край кровати с другой стороны, разулся и лег на спину поверх одеяла со своей стороны. Но долго не выдержал: досчитав до десяти, повернулся на бок и уверенно, но нежно притянул к себе девушку. Так гораздо удобнее. Уткнувшись носом в ее волосы, вдохнул ее запах: сладкий, пьянящий. Она пахла какими-то цветами и сонным солнечным теплом. Нежная и тоненькая, как стебелек синего василька.
Чернецов закрыл глаза, не сдерживая довольной улыбки.
Синеглазка. Точно. Теперь так и будет называть ее про себя.
А обо все остальном он подумает завтра. Но не сейчас.
Сейчас он наслаждался теплом Марины, которая, сама того не ведая, делилась им со своим упрямым как баран командиром.


Следующий день

Новый день не принес ничего утешительного, кроме незнакомых людей и проблем.
Двинувшись в сторону вышки, команды Саши и Штефана снова объединились, чтобы двинуться в сторону порта. Ну, а встреча с «Авророй», на которую все возлагали столько чаяний, обернулась если не крахом, то уж явно не той удачей, в которую верили и на которую так надеялись. Рискуя схлопотать пулю в лоб, Чернецов, Штеф и Кирилл выяснили, что остров все же существует. Но все оказалось не так просто, как в мечтах, где все те, с кем прожил бок о бок целых два года, дружно уселись на кораблю и поплыли к острову грез. Где нет тварей, от которых приходится прятаться под землей, где всего в достатке.
Впереди ожидал «Лесной», затем родное Убежище, где решится если не все, то многое.
Отыскав глазами Марину, двинулся в ее сторону. Девушка выглядела подавленной и совершенно потерянной. С тревогой заглянув в синие глаза, дотронулся до женской ладони своими прохладными пальцами.
- Марина, все хорошо? На тебе лица нет.

Впервые она назвала его так просто, без всяких экивоков и проформ. И от этого как-то счастливо, но в то же время тоскливо екнуло мужское сердце.

Саша смотрел в лучистые глаза, подернутые дымкой печали. И понимал ее, наверное, как никто другой. Тяжело жить в неизвестности, гадая, остались ли живы те, кого ты любил, или же обрели покой, пройдя через тот ад, который принесла с собой багряная волна.
До сих пор Саша так и не знал, что стало с Лориком. Убила ли ее та доза лекарств, что он вколол ей, или же, поддавшись действию чумной заразы, которая окутала весь мир, сестра превратилась в чудовище. Он ведь так и не вернулся туда, в дом, где вырос вместе с Лорой. Боялся. Боялся узнать правду, предпочитая жить в неизвестности, которая глодала его братское сердце.
Саша еще крепче сжал ладонь Марины в ответ на ее ласковое поглаживание, которое прошибало насквозь словно тысяча вольт.

- Пойдем вместе, - твердо сказал Чернецов. – Одну тебя я не отпущу…
Синеглазка, - мысленно закончил.
Кто знает, возможно, если он поможет своей Синеглазке справиться с ее болью, станет легче и ему?
Неосознанно потянулся широкой ладонью к лицу девушки и погладил по щеке, успокаивая. А потом, словно спохватившись, резко убрал руку. Обернулся в сторону ребят, которые разбредались по поселку, хлопнул по карману штанов: рация была на месте. Если что, свяжется со Степкой. В крайнем случае, потом сами отправятся с Мариной в убежище.
- Где находится дом? Веди, - чуть поморщив лоб, снова посмотрел на Марину.

Крепко сжимая в руке тесак, Саша смотрел на Марину, сражаясь с самим собой.
Отпускать ее наверх одной было страшно – несмотря на тишину, что окутывала их своим плотным покрывалом, дом мог таить опасности. Но и не отпустить - тоже не мог. Не имел право, уважая ее решение войти в дом самой, чтобы принять ту правду, которую скрывали эти стены.
Ее сила духа вызывала в Саше восхищение. Маленькая и невероятно одинокая в этот горький момент, даже несмотря на присутствие Чернецова рядом, она стойко несла свою ношу, свою боль, не позволяя ей прорваться наружу. Хотя Саша и видел, насколько ей тяжело дается все то, на что она добровольно обрекла себя.
Сколько раз он пытался сделать то же самое два года назад…
Но так и не смог набраться смелости и посмотреть правде в лицо, малодушно убеждая себя в том, что стоит оставить все как есть.
В первые месяцы пребывания в спасительных стенах метро старался выйти на поверхность при малейшей возможности. И отчаянно рыскал по городу вместе с другими бойцами, каждый раз находя повод пройти по родной улице. Чтобы потом снова спуститься в метро, убегая от правды.

С этими невеселыми мыслями Чернецов, напряженно прислушиваясь к едва слышным шагам Марины наверху, прошел в большую комнату с камином, готовый в любую секунду сорваться с места и броситься к ней на помощь. Но вскоре понял, что все спокойно.
Подойдя к камину, возле которого лежала вязанка дров, Саша устало взялся за кочергу, разгребая двухлетнюю золу. Положил несколько поленьев и разжег огонь. Наблюдая за оранжевыми всполохами, что трещали от сырости древесины, поднялся на ноги. Взгляд задержался на фотографиях, что стояли на каминной полке.
Их было немного, но все они искрились счастьем. И на каждой из них в окружении взрослых была конопатая девчушка со смущенной нежно улыбкой на губах и огромными глазами цвета неба. Конопатая девчушка, в чертах лица которой легко виделась Марина Ясень. Та Марина, которую о не знал, но которую хотел узнать. Со всеми ее недостатками и достоинствами.
Дотронувшись до стекла одной из рамок, осторожно провел по детскому личику на фото, стирая с него пыль и растирая ее между пальцами.
Обернулся на звук тихих шагов по лестнице. Подойдя к обеденному столу, девушка устало положила на него свой тесак, а после поникнув головой и опираясь на напряженные руки столешницы, расплакалась. Тоненькие плечи, сейчас обреченно опущенные, сотрясали глухие рыдания, которые разрывали сердце Саши на части.
Не раздумывая, в два шага оказавшись около Марины, мягко развернул ее к себе лицом и крепко обнял, позволяя выплакаться на своей груди и укрывая в своих объятиях. Успокаивая и баюкая, как малышку. Ту малышку, что улыбалась ему со старых фотографий в паре метров от них.
Он обнимал ее бережно.
Отчаянно.
И сейчас отдал бы все на свете за то, чтобы эти горькие слезы были слезами счастья.
- Синеглазка, - растерянно прошептал он и прижался своими губами к ее горячему виску. - Тише, милая...
Из-за страха за Марину и усталости от всего, что они пережили накануне, чувства обострились до предела. И сейчас, держа ее в своих руках, Чернецов понимал, что не отпустит от себя ни за что на свете. Он хотел быть рядом с этой удивительной девушкой, чувствовать ее, позволить себе любить ее.
Он и любил ее, слыша биение ее сердца своим.
Просто понял это лишь сейчас.
Дурак.
Немного отстранившись, согнутым указательным пальцем приподнял лицо Марины за подбородок, вынуждая запрокинуть голову вверх.
Красивое даже сейчас, оно покрылось неровными красными пятнами, губы опухли от покусываний, которыми Марина пыталась сдержать рыдания, что рвались из ее груди. Глаза, полные слез, сияли еще ярче, а на влажных щеках и на носу отчетливо проступили веснушки.
И Саше отчаянно захотелось перецеловать их все, успокаивая и утешая девушку своими ласками. Чернецов провел указательным пальцем по алой нижней губе девушки и понял, что слетел с тормозов.
Обняв лицо Марины своими широкими ладонями и наклонив голову, он жадно, но осторожно, боясь напугать девушку своим неконтролируемым порывом, коснулся губами рта своей Синеглазки.
Касался ее, боясь, что оттолкнет его.
Ну и пусть! Ему было важно сделать это, даже если потом будет отвергнут...

Все еще в «Лесном»(который в эти минуты из Ада превратился в Рай)

Он держал ее в своих руках, касался мягких губ, пил дыхание, которым Марина делилась с ним, отвечая на поцелуи.
Не оттолкнула. Сильнее прижала к себе, тихонько всхлипывая от эмоций, которые переполняли ее.
Боль и страх, жар касаний и нежность, грусть и тоска, восторг и томление - все перемешалось, сплетаясь в тонкие нити обоюдного желания, в котором каждый из них обретал себя, свою свободу, обретал друг друга.
Весь мир Чернецова сузился до едва слышного невнятного шепота той, что сейчас была так близко, до трепетной дрожи, которая била обоих.
Время застыло. Не существовало ни «до», ни «после». Существовал только этот миг, полный пьяной безудержной страсти, что выкручивала наизнанку, вынуждая не брать, отдавать. Он желал эту женщину с такой силой, какую и вообразить не мог.
Поглаживая руками спину девушки, скользну пальцами под слой одежды, что скрывала ее горячую кожу. Тесно прижимая ладони к гладкому телу, Саша с нажимом провел по пояснице Марины и придвинул к себе настолько близко, насколько только было возможно, давая возможность ощутить всю степень его возбуждения. И боялся напугать напором, с которым окунался в происходящее между ними. Его трясло словно в лихорадке - желание обладать этой удивительной женщиной было огромным и невыносимым, став потребностью. Оторвавшись от сладких губ и глядя в подернутые дымкой желания глаза Марины, Чернецов всмотрелся в любимые черты, впечатывая их в своем сознании до мельчайших подробностей. Затем, едва касаясь дрожащими от нетерпения пальцами бархатистой кожи, очертил линию красивого лица от виска до подбородка. Не разрывая зрительного контакта, взялся за "молнию" на куртке Марины и потянул вниз, освобождая девушку от верхней одежды, которая сейчас мешала. Мешала ему чувствовать ее жар, мешала прижать себе так близко, насколько только было возможно. Отшвырнув куртку на пол, снова набросился на припухшие от его поцелуев губы, словно ненасытный и изголодавшийся путник, который наконец добрел до своего источника живительной силы.
Тесно обнимая его ногами, подставляла лицо под поцелуи, торопливо стаскивая куртку с его напряженных плеч. От их молчаливых движений, слишком порывистых и таких нужных, ножки стола жалобно заскрипели о деревянный пол. На миг придя в себя, Чернецов подхватил Марину под попку, заствляя повиснуть на себе, но не разорвал поцелуя. Пытаясь вспомнить, в какой стороне находился небольшой диванчик, как пьяный двинулся в его сторону. Уселся на обитую плюшем сидушку, усаживая Марину верхом на себя, и продолжил ласки и поцелуи, дальше раздевая ее и освобождая от одежды. Переплетаясь пальцами, стаскивали друг с друга то, что сейчас было преградой, наполняли тишину вокруг себя едва слышными стонами нетерпения, влажными звуками поцелуев и торопливым дыханием.
Она была прекрасная в своей наготе, смущаясь его восхищенного взгляда. И чтобы отвлечь, Саша положил ее ладошки себе на пояс, заставляя ухватиться за край футболки и потянуть ткань вверх. Находиться рядом с ней все еще одетым было нечестно. Нечестно, потому что желал чувствовать ее кожа к коже, теряясь в тех ощущениях, что дарили эти секунды.
- Ты так прекрасна, - едва слышно шептали его губы, путешествуя по тонкой шее и полушариям груди, скрытым с чашечках бюстгальтера, оставляя свои влажные следы. Жесткая щетина, царапая нежную кожу, заставляла расцветать ее едва различимыми розовыми пятнами. Но этого было чертовски мало. Он желал видеть ее всю, полностью обнаженной, принадлежащей сейчас только ему одному.
Ссадив с себя Марину на плюшевую поверхность дивана, Саша спустился на пол и глядя в глаза Марины и ни на миг не прерывая зрительного контакта, освободил ее ножки от сапог, штанов, пока она не осталась в одном белье.
Отводя в сторону ее руки, которые рефлекторно дернулись, чтобы прикрыться, горящим взглядом смотрел на Марину.
- Нет, я хочу любоваться тобой, моя Синеглазка, - Чернецов порывисто притянул Марину к себе, стаскивая с дивана, который был слишком мал, чтобы вместить их обоих, и прижал к своей горячей груди. Неловкие сейчас пальцы щелкнули застежкой бюстгральтера на спине девушки, освобождая изящную высокую грудь, от одного взгляда на которую Чернецов едва не зарычал. Это было безумием, способным снести крышу напрочь. Он и сходил с ума, медленно, сладко, вместе с ней. Приподняв свою драгоценную ношу чуть выше, едва ощутимым поцелуем коснулся напряженного соска, мягко втягивая его в рот. Хотелось действовать быстро, потому что Саша готов был взорваться от острого желания, что сейчас бегало по венам, заглушая все чувства, превращая в оголенный нерв. Но не мог, сдерживался - не хотел пугать Марину. А потому мучил себя сладкой пыткой, изучая прекрасное тело, наслаждаясь каждым стоном девушки, каждым ее прикосновением к его коже в ответ на ласки, что дарил ей.
Она могла его остановить, могла сказать "нет" - пока еще было возможно. Он давал ей этот шанс, понимая: то, что происходило в комнате старого дома из прошлого Марины, происходило под влиянием момента. Она нуждалась в утешении. А он нуждался в ней. Отчаянно и безудержно. До дрожи в сильных пальцах, до трясучки, что заставляла его порывисто прижимать к себе ее хрупкое тельце, до онемения в губах. И целовать без остановки, дыша с нею одним воздухом.

Надежда – хорошая штука. Наверное, даже лучшая из всех. Потому что она не умирает, сияя едва заметным огоньком даже тогда, когда начинает затухать. Разгорается сильнее, стоит только отбросить все ненужные страхи. И страх за будущее начинал постепенно отступать, едва забрезжила надежда на то, что есть место, где мечты о нормальной жизни воплотятся в реальность.
В каждом из тех, кто оплакивал Кира, жила надежда на то, что его смерть не была напрасной. Что не зря он кинулся в толчею зомберков, отводя беду от людей, что за два года жизни стали родными, друзьями, возлюбленными, обретя друг в друге семью.
Как ни тяжело было терять того, кто стал частью жизни, следовало идти дальше.
Пока мы помним о тех, кого уже нет, они будут жить вечно – в наших сердцах, в наших мыслях.


После возвращения из столовой, где все молчаливо помянули своего товарища, Саша тяжело опустился на койку и уперся локтями в ноги. Невероятная усталость сковала все тело, которое ныло после напряженной вылазки, что стоила одной жизни. Тупая боль в руке, отступившая на пару суток, сегодня вернулась вновь, пробегая под кожей неприятными дергающими дорожками и заставляя морщиться от сковывающих спазмов. Разминая руку, из-под нахмуренных ресниц Чернецов смотрел на линии ладони. Мать когда-то учила читать их: линия судьбы, линия жизни. Его линия жизни была длинной.
Жизнь…
Что она будет значить без той, которая засела в сердце, чьи синие глаза прочно въелись в душу, чьи тонкие пальцы нежно касались его руки?
Больше всего на свете Саша хотел быть рядом с ней. И надеяться, что у них есть завтра.
Завтра, в котором они будут вместе. Пусть и не вечно - Чернецов был реалистом.
Завтра, в котором они просто будут. Рядом.
На расстоянии дыхания, которое делили на двоих в старом доме из прошлого его Синеглазки.
Здесь, в убежище, или там, на острове, - не важно.
Просто рядом.
Сейчас, наверное, она тихонько лежит в тишине своей комнаты, такая далекая и такая близкая.
Пустота помещения давила невыносимой тишиной, от которой закладывало уши, заставляя морщиться.
Резко встав, Саша направился к умывальнику и посмотрел на себя в зеркало. Снова тот же внимательный взгляд серых глаз, в котором что-то неуловимо изменилось. И причина этих изменений была всего в нескольких десятках метров, в другой комнате.
Ему нужно слушать ее голос, иначе он сойдет с ума.
Нужно обнять, прижимая к себе так тесно, чтобы было больно дышать.
Нужно смотреть в ее волшебные глаза, чтобы видеть в них свое отражение.
Чтобы прочесть в них, что он небезразличен ей, что нужен ей так же, как и он нуждается в ней.
Как прочел ее признание по губам, когда она отдавала себя в отблесках огня из камина там, куда завела их судьба.
Но о том, что она небезразлична ему, пока так и не сказал. Идиот.
Плеснув в лицо воды, умылся, приводя мысли в порядок. Быстро вытершись, вышел из комнаты и направился к Марине. Нужно было сделать самое важно. Правда, он пока не знал, как.
Уже коснувшись ладонью ручки двери, нерешительно замер и уперся лбом в деревянную обшивку.
Твою мать! Он, кто не думая сносил головы чудовищам, сейчас нерешительно стоял перед дверью женщины, которую любил, и боялся войти внутрь. Боялся, что все то, что они пережили, могло оказаться лишь иллюзией. Но, черт, это не могло быть обманом, потому что оказалось реальным, осязаемым, настоящим.
Иди туда, - стучало сердце.
И он вошел – без стука, тихонько открыв дверь, и так же тихонько закрыв ее за собой.
Марина сидела на койке, обнимая себя руками, и смотрела на него сияющими в полумраке глазами. Такая хрупкая, нежная и бесконечно родная. Его Синеглазка.
Опустившись на корточки рядом с ней, взял в ладони тонкие женские пальцы, согревая своим теплом.
- Не знаю, куда занесет нас завтрашний день, - хриплым он волнения голосом начал Чернецов, глядя в любимое лицо. - Но очень хочу, чтобы ты была рядом со мной, Синеглазка.
Внезапно смутившись, опустил лицо вниз, поворачивая руки Марины ладонями вверх. Отыскал глазами линию жизни и нежно провел по ней пальцем.
- Здесь написано, что один упрямый болван, - уголки его губ дрогнули, - никуда не отпустит тебя одну и никому не отдаст. Никогда. Не важно, что будет дальше. Просто знай, что ты нужна мне.
Саша снова поднял к ней свое лицо.
- И ты должна мне танец, - губы растянула мимолетная улыбка, и Саша пожал плечами, словно сейчас он был не тридцатилетним мужчиной, а обычным мальчишкой.