Карта ролевой игры "Дорогами судьбы"

Роман попинывал острым носком сапога ком земли, время от времени бросая взгляд на Рустэма, возящегося с жеребёнком. Он видел как друг недоумевает и злится, что не может вылечить животное, но мог только быть рядом и поддерживать словом - сам он в врачевании не мыслил. Здравомыслие подсказывало, что жеребёнку ничего не поможет, очень плохо он выглядел, но Роман ждал молча, не высказывая эту мысль вслух, чтобы не расстраивать друга. Рустэм и так последнее время сам не свой - сватовство на носу, с сестрой не очень ладится, теперь ещё и жеребёнок этот с недугом неведомым.
Роман ещё раз посмотрел на Рустэма и отошёл на несколько шагов в сторону. Отсюда крыши домов гаджо лучше видно. Когда он был меньше, задавался вопросом каково это всегда жить на одном месте. Всю жизнь ходить по одной и той же дороге до булочной, видеть один и тот же кусок неба над головой. Небо - оно везде разное. Где-то низко-низко над землёй, тяжёлое, что к нему кажется рукой прикоснуться можно, а в другом месте так высоко, что до бела раскалёна солнцем его синева. Гаджо видят всегда только какое-то одно. Всю жизнь. Пленники своих домов и привычек. Трýсы. Роман тихо запел старинную цыганскую песню и медленно зашагал к бендеру своей семьи. Он делил его с Джанго - единственным братом, как и он сам, ещё не покинувшим родителей.

Роман мельком посмотрел на браслет сестры Рустэма и покачал головой, задержавшись.

- Золота много не одевайте, а то кто же вам милостыню подаст. Гаджо хоть и глупые, но не слепые.

Рустэм, и правда, не скупится на подарки сестре, подумал Роман проследив за рукой Рубины. Он сам складывал каждую монету, будучи младшим сыном, не особо рассчитывал на помощь родителей. А жену не только выкупить, но и привести куда-то нужно. Отец не подыскивает ему жену, но Романа это только радует. Он сам знает к кому бы послал сватов.

Роман улыбнулся хитрости цыганки, а в голове мелькнула мысль, что снять золото было проще, чем прятать его. Ром у рома никогда не украдёт, а гаджо к ним не сунутся - побоятся. Но у женщин свои причуды.

- Ну, прости, королева, - хмыкнул насмешливо, давая понять, что издёвка это, а не комплимент, и хотел пойти дальше, но услышал голос Зоры.

Бросив взгляд на Зору, словно прячущуюся за острым языком почти родственницы и в её тени, Роман придержал шаг и помотал головой.

- Нет, не удалось. - Он обернулся и увидел, что Рустэм тоже идёт назад. - Можешь сама его спросить.

Роман улыбнулся обеим и, снова затянув старую, как мир, мелодию, пошёл дальше.

Сколько раз слышал похвальбу Тагара, а всё равно каждый раз морщился. Одно дело перед гаджо павлином ходить - шагай, Тагар, это делу лишь на пользу! И другое перед рома хвост распускать. Роман мотнул головой, отгоняя раздражение.

Роман кивнул Бару и через минуту вернулся со своей гитарой.

Роман скривился, как от боли. Фальшивое пение Тагара было ужасным.

- Ты бы лучше танцевал, Тагар. От твоего пения гаджо разбегутся, не дождавшись начала представления.

Цыгане пёстрою толпой вышли на дорогу, ведущую в деревню. Вита запела. Роман улыбнулся и подхватил следующий куплет. Сильные голоса: мужской и женский, сплелись и потекли над ромами, опережая их шаги. Один за другим к ним присоединялись родичи и друзья, расцвечивая шествие смехом и радостью.

Их действия были спланированы, заучены и проверены временем. Рустэм, как всегда, выступил вперёд, дерзкими речами и танцем привлекая внимание к себе, и девушки бесшумно растворились в толпе. Теперь задача тех, что стоят в центре улице на виду, сделать всё, чтобы зрители были поглощены зрелищем и не заметили как их обчищают. Роман надеялся, что девушки помнят наказ Бара и не станут брать слишком много, настраивая жителей деревни против табора.
Он взял в руки гитару и провёл пальцами по струнам, сначала не навязчиво, а потом быстро набирая силу и ритм в такт бьющим по камню каблукам. К Рустэму присоединился Тагар и они своими слаженными, чёткими движениями заворожили толпу. Музыка, достигнув крещендо, оборвалась и танцоры замерли под затаённое дыхание толпы. Прошло несколько секунд и Роман снова коснулся струн. Полилась нежная мелодия песни о несчастной любви, вовлекая в действие скрипку Арсена. Основные лица представления сменились, вперёд выступили Роман и Арсен. Они пели аккомпанируя себе на гитаре и скрипке, затем к ним присоединилась дудка Рустэма. Тагар вышел в круг с Зорой и Рубиной, разыгрывая небольшую драму в танце, и певцы снова отступили к краю дороги. Танец прервёт Златан, выступив вперёд со шпагой, которую проглотит на глаза у публики. А потом они объявят день своего выступления и соберутся уходить. Тогда напоследок, испепеляя последние сомнения, Джанго выведет из конца их строя Варда и медведь помахает на прощание, покорив все сердца.

Хорошим, судя по глазам и улыбкам ромов, вышел промысел. Стоящим. Роман тоже возвращался с улыбкой, перебирая струны гитары и подпевая родичам.

Роман обернулся к другу и кивнул. Сватовство. Он не забыл, конечно. Разве бы он мог? Лучший друг женится на Зоре. Они готовятся давно, весь табор готовится.

- Идём, - хлопнул Рустэма по плечу, и они зашагали обратно к поселению гаджо.

Лавку они быстро нашли. Вот только старого дорогого вина тут не было. У крестьян такого не водится.

- Что делать будем, Рус? Возьмём лучшее, что у них есть или... - Роман обошёл друга и тихо сказал на ухо, - залезем в погреб барона?

Он приподнял бровь и беспечно улыбнулся.

Хорошенькая служанка была сердцем трепетна и телом податлива. Вот только не дошли у Романа руки до её тела. Слишком хорошо он понимал, что времени нет да и не место тут. Коли его на конюшне со служанкой посреди бела дня поймают - не унести им будет ноги. Они уж сговорились о встрече у речки, когда малышка заметила, что второй цыган куда-то пропал. Роман тут же о работе заговорил, дескать, ищут они приработок, вот и отошёл брат. Молли, сомневаясь, прищурилась, и тут Рустэм, как чёрт из табакерки выскочил, на ходу руша возведённую им ложь.

- Воры, - ахнула девушка, испуганно округлив глаза.
- Что ты, милая, не брали ничего. Здесь же с тобой были! - возразил Роман, взглянув на проскочившего мимо Рустэма. - Ждать тебя буду ночью у речки. - Горячо прошептал, перед тем как сорваться следом за другом. Но через два шага развернулся, подскочил к девушке и крепко поцеловал в губы. - Ты нас не видела! Хорошо? Нас тут не было!

Крикнул он на прощание и рванул за Рустэмом. На бегу он раз обернулся и увидел, что девушка так и стоит на том месте, где он её оставил да руку к губам прижимает.
Улыбнулся Роман невесело, когда, заскочив в лес, краем глаза увидел прислонившегося спиной к дереву Рустэма, и перешёл с бега на шаг.

- Тебя застукали, брат? - спросил он через плечо, продолжая удаляться от дома богатого гаджо. - Но хоть вино-то мы добыли?

Роман кивнул, как не знать. Бар считался справедливым и Роман никогда не стал бы с этим спорить, но он был ещё и требователен, что так же отрицать было невозможно. Никто не смел вайде слово поперёк сказать. И Роман не мог. Правда у него и возможности такой не было, а даже если бы была, он не был уверен, что смог бы. Преступить цыганский закон - всё равно, что отказаться от семьи своей. А дороже семьи у рома ничего нет.

Заговорил Рустэм и вывел Романа из задумчивости.

- Сложно это, хвалить тебя, - хохотнул Роман, - но я надеюсь справиться, гитара и песни мне помогут. Да ещё Джанго подсобит, если ты согласен его вторым сватом взять.

Он посмотрел вперёд - там уже виднелись круглые крыши вардо и дым от вечерних костров тянулся к позолоченому закатом небу. Дом там, где семья цыгана, его табор. Дом - это не место на карте и не вардо, это глаза и улыбки родных людей.

- Двенадцать монет, - кивнул Роман.
Традиционная сумма никогда не менялась.

Роман ещё раз кивнул и попытался вызвать в памяти личико служанки, что прибежит сегодня ночью к нему на речку, но следующие слова Рустэма прогнали все мысли.

- Не знаю как, но так бывает, - Роман посмотрел на землю под ногами, не зная что сказать другу.
Он догадывался, что Рустэм не влюблён в Зору, но так заключались у них все браки - это тоже было законом. Никто не жаловался и редко какой женатый ром искал развлечения в постелях женщин-гаджо, но любовь среди супругов была редким явлением. Основой браков цыган было уважение. Оно крепче, скоротечной любви. Стабильнее.

Рубина встретила их с нахмуренными бровями и руками, упёртыми в бока. Роман отошёл в сторону, не желая быть вмешанным в семейные дела Руса. О другом его мысли были. Совсем о другом. Он прошёл дальше, переоделся в своём бендере в нарядные одежды, зацепил пальцами струны гитары, закрыл глаза от их жалобного всхлипа, и вернулся к вардо друга.
Наконец, вышли брат с сестрой. Роман посмотрел на красавицу Рубину и улыбнулся мелькнувшей мысли. Принял из рук Рустэма украшенную алой полоской бутыль и опустил монеты в карман брюк.

- Идём, Рустэм, - позвал он за собой, - ударил по струнам, высекая мелодию радостную и зашагал к вардо вайды - звать Зору замуж за друга своего Рустэма.

- У вас товар, у нас - купец! - Поприветствовал Роман Бара и его родичей.

Роман переглянулся с братом и Рустэмом - ждали их.

- То, что товар ваш молод и прекрасен спору нет, - улыбнулся Роман цветистому вступлению Бара, - тем и влечёт он нашего купца. Не найти вам жениха лучше, чем Рустэм, вайда. Отдадите Зору за Рустэма?

Роман символически протянул отцу невесты бутыль краденого вина.

- Всем хорош, - Роман обвёл мужчин гордым взглядом, словно вызывая желающих возразить. - Нет рома красноречивее. Не зря именно Рустэм начинает наше выступления, привлекая всеобщее внимание. Нет рома с более чистым сердцем и искусными руками. Только чистый сердцем человек может изгнать болезнь, - Роман немного повысил голос, чтобы все его слышали. - Много животных он вылечил, Бар, а скольких ещё вылечит. Но и это лишь начало перечня добродетелей Рустэма. Он также бесстрашен и дерзок. Сегодня, чтобы принести тебе бутыль лучшего вина, он не побоялся среди бела дня забраться в погреб богатого дома. Не хочешь попробовать вино, вайда? - Без труда давались Роману добрые слова о Рустэме, не зря он его лучший друг. А то, что от них немного горчило во рту, так в том нет вины Рустэма. - Не найдёшь ты жениха достойнее для своей дочери. Скажи, отдашь Зору за Рустэма?

Слишком долго был Бар в вардо. Или ему только кажется, потому что первый раз сватает. Потому что жених - его лучший друг - хоть и молчит, а видно, что нервничает. Потому что невеста - Зора, а не кто-то другая из табора. Тревожно вдруг стало Роману. И подтверждая худшие опасения, выпорхнули девушки из вардо, как стайка ярких птиц, да не к остальным отправились, а отошли подальше. Слышно было, что Бар голос повысил, но слов не разобрать совсем. Роман обводил глазами знакомые лица, ища ответ и понимал, что все думают то же, что и он. Среди смуглых, родных лиц, одно было бледным, глаза синими, а в них любопытство. Гаджо.

- А этот что тут делает? - процедил сквозь зубы брату, мотнув головой в сторону гаджо.

Страшно было Роману взглянуть на Рустэма, страшно думать, что ждёт Зору, и очень хотелось выместить на ком-то этот страх. Увидеть ещё больший в других глазах. Он сжал руки в кулаки и направился к гаджо.

Рустэм. Роман поворачивается резко и смотрит лучшему другу в глаза:

- Никогда не слышал, Рус. И никогда не спрашивал. Я с твоей невестой редко когда больше, чем тремя словами перекидывался, - резко и отрывисто сыпались слова. Зло.
Рустэм тоже посмотрел на гаджо, а затем на девушек, что из вардо высыпали.

- Это гаджо беду в табор привели или бог на нас за грехи гневается?

Роман остановил собравшегося уходить Рустэма и твёрдо посмотрел ему в лицо:
- Что ты хочешь этим сказать, Рус? Разве я не был всё время рядом? Разве я хоть раз словом или делом предал нашу дружбу? - Роман знал, что нужно поторопиться, чтобы потушить огонь, но если он не скажет Рустэму то, что кипит сейчас в нём - сам сгорит. - Кто крал с тобой вино для вайды? Кто сватал для тебя невесту?

Он всматривался в замкнувшееся лицо человека, которого называл другом... братом, и видел, что он хочет уйти. Вот так просто. Отвернуться от него и уйти. Когда сам Роман, как бы тяжело ему ни было, никогда от него не отворачивался.
- Я никогда не давал тебе повода думать, что ношу камень запазухой.

Ему было лучше уйти. И именно так он и сделал.

Роман развернулся и бросился в новую воронку родичей. Кто-то сунул ему в руки ведро и он присоединился к тушащим огонь. Крики о пожаре были страшнее, чем огонь разбегающийся по земле. Отрезав пути распространения, его скоро взяли под контроль и теперь заливали последние очаги.

- А кто тут был? С чего начался пожар? - Вытирая пот со лба рукавом рубахи, спросил Роман у рядом трудящегося рома. - Мне казалось, что все были у вардо Бара.

Тагар был прав, никто не признается. И место для костра возле кустов выбрано неудачно, не похоже, что кто-то так неосмотрителен был. Скорее, на намеренный поджог похоже. Роман обернулся, чтобы посмотреть на гаджо - может вину на его бледном холёном лице прочитает. Но нет, лорд невесёлым выглядит, а если бы это его рук делом было, довольным должен быть.
Тагар отошёл, а на его место тут же Рубина скользнула. Беспокойство и боль на красивом лице смешались - Роман никогда её такой не видел, а уж сестру Рустэма он как своих знал.

Роман замер на мгновение и глаза прикрыл - значит, правильно он подумал. Да и Рустэм правильно догадался, не зря же он вопрос такой задал.
Устало мотнул головой и посмотрел на Рустэма, что поодаль ещё землю водой заливал. Не скажет он ничего.

Рубина эхом его мысли повторила, а потом подхватилась и убежала.
Роман снова посмотрел на Рустэма. Друг должен был быть счастлив сегодня. Это его день. А он идёт с опущенными плечами туда, где умирает жеребёнок. Роман хотел следом пойти, но не смог. Не сейчас. Трудно после случившегося смотреть Рустэму в глаза. И сказать ему нечего. Всё сказал до этого. А если что осталось невысказанным, всё равно сейчас не время для этого.
Роман свернул к речке - грязь и сажу смыть, а встретил гаджинку, о которой уже позабыть успел. А под утро пришёл к костру, у которого Рустэм ночевал, с распечатанной бутылкой краденого вина и молча сунул её, полупустую, другу в руки.
Утро они встретили в молчании, но как часто до этого - вместе.

Они молча делят оставшееся в бутылке вино. На душе неспокойно у обоих: один правду знает, а другой о ней только догадывается. Неспокойное молчание между ними и Рустэм его прерывает:

Правда может и не выйти наружу, Роман в этом уверен. Если человек знает, что правда причинит больше вреда, чем пользы, ранит близких тебе людей - он будет молчать. Родных нужно заражать радостью, а не болью. Рустэм был бы много больше счастлив сейчас, не скажи Зора правду. Кто смеет отрицать это?
Кто смеет порицать того, кто бережёт счастье дорогих людей?

Роман встал и пошёл следом, но остановился, не догнав. У реки была Зора. Он сел на землю, где стоял, находясь достаточно далеко, чтобы не слышать разговор. И достаточно близко, чтобы друг не подумал, что он убегает. Пусть поговорят. Так надо.

Долго длился разговор Рустэма и Зоры, но заскучать Роману не дали. За короткое время перевидал он на берегу реки половину табора, в том числе Джанго с Симзой. Неужто брат снова жениться надумал? Того гляди и до него очередь дойдёт. Не торопился он с этим, но к мысли был давно привычный, как и к той, что женой его может стать любая, кто сейчас в девках ходит - это уж как родители решат. Роман посмотрел на Зору и отвернулся. На его памяти такого позора в таборе не случалось. И от этого стыд жёг ещё сильнее. Словно он, Роман, в этом виноват. Но нет, не его это стыд, а за Зору. Не пощадила она никого, всем боль причинила, всех позором покрыла.

Роман не заметил как Рустэм с ним поравнялся. Кивнул и пошёл рядом:

- Простишь Зору? - спросил через некоторое время, когда они почти место сбора достигли.

Но зычный голос Бара сделал ответ очевидным. Никто не простит. Ни Рустэм, ни Бар, ни остальные родичи. Ничто не будет как раньше. Слишком глубоко ранила Зора отца, попрала его честь и слово. Его слова подтверждение этому. Понятна боль Бара - коль дочь его слово не уважает, разве другие будут?
Что ты наделала, Зора.

Бар сказал своё слово и ушёл, но ромы ещё своё не сказали. Почему вайда не стал ждать решения? Тяжело ему - так и остальным не легко.

Мимо Зора проплыла, задрав нос. Нашла когда задаваться. Была бы его воля, положил поперёк колен и научил послушанию. Спеси поубавилось бы, зато, может, ума добавилось. Как он мог любить её? Почему не видел как мало в ней уважения к семье. Как много эгоизма. Себе в угоду всех грязью облила, а теперь ходит, землю под собой не видит. Слеп он был, но не глуп. Никогда ни словом, ни делом никому не показал, что неравнодушен к наречённой Рустэма. Роман чтил закон своего народа и скорее свёл бы счёты с жизнью, чем предал дружбу Рустэма, оскорбил честь замужней цыганки или опозорил свою семью. И пусть всё ещё мила она ему, но это пройдёт он знал точно. Он сможет избавиться от этого бремени, теперь когда Зора ему так хорошо помогает, а не смотрит кротко и ласково, заставляя его сердце биться чаще.

Роман посмотрел на Рустэма - его он тоже перестал понимать. Но может это пройдёт и друг ещё станет прежним, когда схлынет боль предательства, а стыд перестанет жечь так сильно?

- Ты меня за главного оставляешь, Рус? - Роман хмыкнул и отвернулся от обоих.
- Рома! - крикнул он громко, - Бар своё слово сказал, давайте и мы скажем! Предлагать кандидатуры нам должно и голосованием вайду выбрать. Я выдвигаю на голосование Бара. Человека, которого глубоко уважаю и чту. Я буду голосовать за него и только за него. А теперь очередь за вами, ромы.