Карта ролевой игры "Чикаго"

Йен, если ты читаешь это письмо, значит... Догадайся сам, что со мной случилось. Я ещё не могу тебе сказать, как умер, но, наверняка, тебе станет известно об этом позже. Все люди умирают, так что, оставим эту тему.
Когда ты уезжал в Америку, ты сказал, что я смогу обратиться к тебе с любой просьбой. Я тогда только посмеялся: что я мог попросить у тебя? Оказалось, что зря смеялся. Мне есть, о чём просить. Йен, у меня к тебе одна просьба, но я умоляю тебя её выполнить: позаботься о моей дочери. Она совсем ещё ребёнок, ничего не видела в жизни. И как только я умру, а я знаю, что будет это скоро, о ней никто даже не вспомнит. София её ненавидит. А больше у меня никого нет.
В завещании указано, что бизнес переходит моей девочке, но распоряжаться им будешь ты. И, Йен, прошу, распоряжайся, как можно дольше.
Я знаю, ты не очень-то любишь людей, но она ведь ребёнок. Позаботься о ней. Умоляю.
Искренне твой, уже мёртвый, Фердинандо Алонсо.

Йен в сотый уже, наверное, раз перечитал письмо. Чёрт! Да какого..? Мало ему своих проблем, так Ферд ещё и ребёнка своего навязал. Йен потянулся за ножом, испытывая острое желание всадить его в кого-нибудь, а потом медленно поворачивать, наблюдая за тем, как с каждой каплей крови жизнь покидает безликое тело. Запах свежих поджаренных тостов резко контрастировал с нарисованной воображением картиной. Поэтому, мужчина отложил в сторону уже порядком измятое письмо, взял в руки золотистый ломтик хлеба и медленно, почти с нежностью, отрезал ножом кусочек масла.
Бухгалтер, по совместительству помощник, а заодно и один из немногих людей, кого Йен был в состоянии выносить, постучал в дверь и робко вошёл в столовую.
-Простите, сэр. - Мужчина немного замялся, а затем продолжил, - я хотел сказать, что мы выезжаем с Ларсом встречать мисс Бессо.
Йен кивнул помощнику и отправил в рот очередной тост.
Когда Эндрю уже развернулся и направился к выходу, Йен остановил его.
-Да, кстати. По пути купи ей... какую-нибудь куклу, что ли... Что там обычно любят дети? - Он проигнорировал взметнувшиеся вверх брови Хадсона. - Вообщем, купи ей что-нибудь.
Помощник лишь кивнул и вышел из комнаты, а Йен остался заканчивать свой завтрак. Он пил ароматный горячий кофе, ел самые лучшие в Чикаго тосты и размышлял: а не будь он прикован к инвалидному креслу, поехал бы он сам встречать дочку своего единственного друга? Но даже когда заканчивал завтрак, ответа на этот вопрос он так и не нашёл.

Хотелось напиться и устроить погром. Разбить все предметы искусства, которыми был наводнён его дом, сорвать шторы из дорогих тканей, разрушить всё внутри, оставив только пустую оболочку из стен. А потом сидеть в своё проклятом инвалидном кресле, любоваться учиненной разрухой и наслаждаться вкусом скотча или вина.
Но, это потом! А сейчас дела… Дел было много, и, как всегда они касались его бизнеса. Йен пододвинул папку с бумагами. Поправка: теперь не только его бизнеса. Теперь он был обязан вести дела маленькой девочки, которая стала сиротой. Йен открыл папку и начал разбирать документы Фердинанда. Он должен не просто вести бизнес старого друга, он должен приумножить состояние его дочери. У девочки должно быть всё самое лучшее. Потом он подыщет ей хорошего мужа, юристы состряпают брачный контракт, и он будет получать благодарственные открытки на Рождество.
Да, превращение в «заботливого папашу» произошло как-то уж слишком незаметно. Ребёнка ещё не привезли, а он уже расписал её будущее лет на двадцать вперёд.
Йен взял тонкий запечатанный конверт, на котором значилось его имя, и рукой Алонсо было выведено требование «Распечатать мистеру Бэнсону. Лично». Йен разорвал конверт и вытащил бумаги. Пять листочков с информацией о «другом» бизнесе Фердинанда. Контрабанда бриллиантов, которой он сам занимался почти двадцать лет назад. Ладно, он и этому найдёт применение. Сейчас самое главное – привести наследство девочки в порядок, сделав необходимые вложения и обезопасив их.
Куда подевался чёртов Хадсон, когда он так нужен?! Ах да, «чёртов Хадсон» в этот самый момент должен встречать маленькую Дениз. Йен потёр глаза, проклиная выдумки Алонсо. Неужели, у того не было достаточно близких людей, которым можно было доверить дочку? Почему он выбрал именно его? самого неподходящего на роль опекуна человека. Налив себе вина, Йен снова углубился в бумаги, как в дверь постучали.
Буркнув «Войдите», он продолжил читать записи Фердинанда, не понимая головы. Робкая горничная, которая смотрела на него, как на Великий Ужас всех времён и народов пропищала что-то невразумительное и выскочила из кабинета быстрее, чем Бэнсон успел поднять голову.
Это что ещё за..? Уволить, к чёртовой матери! Ему не нужны слуги, которые будут мямлить, как идиоты и убегать прежде, чем он поймёт, что они говорят. Настроение стало просто отвратительным, а желание что-нибудь разбить, или лучше кого-нибудь, возросло во стократ.
Вращая колёса своей коляски, Йен выбрался из кабинета. Как же всё это ему осточертело! Даже в своём собственном доме он вынужден играть роль немощного калеки. Направляясь к себе в спальню, Йен встретил препятствие в виде своего взволнованного бухгалтера.

― О, сэр! – С Эндрю явно не всё было в порядке, если красные пятна, которыми пошло его лицо, свидетельствовали именно об этом.
Йен приподнял бровь, ожидая, что скажет его помощник. Тот переминался с ноги на ногу и мял в руках свою модную шляпу. Йен приподнял вторую бровь. Наконец, Хадсон созрел и выдавил:
― Мы привезли её… сэр.
― Ааа… - Йен поехал вперёд, недоумевая, что приключилось с его помощником, - Куклу купили?
По испуганному взгляду Эндрю можно было сделать только один вывод: про куклу он даже не вспомнил. Через минуту они оказались в просторном холле.




Йен выехал вперёд и… остановился. Посреди комнаты стояла девица лет двадцати и с любопытством разглядывала окружающую обстановку. Одета скромно и просто, но… Но выглядит, как мечта грешника, ставшего на путь истинный. И что она забыла в холле? Её место в его посте…
Откуда-то слева Эндрю подал голос:
― Вот… Это… хм… мисс Бессо.
Йен внимательно посмотрел на девушку, а потом на своего помощника:
― Ну и кого ты мне привёз? Это вообще, кто такая и почему ты привёз её ко мне домой? И где ребёнок?

Йен облокотился на спинку своего кресла и внимательно оглядел девушку с ног до головы. Значит, дочь? «Девочка выросла»? И теперь будет жить у него дома. Обедать в его столовой, гулять по его парку, спать в его спальне. Йен наклонил голову. Но не в его кровати… Это запретная территория. И какого чёрта он вообще думает о ней в его постели, представляет её принимающей ванную, поднимающуюся из пены, капельки стекают по нежной коже, от шеи вниз… Он. Её. Опекун. А она почти ребёнок, о котором его попросил позаботиться лучший друг.
Да уж, вот тебе и десятилетняя девочка. Йен вздохнул и ещё раз внимательно посмотрел на девушку.



― Не сломайте кукле шею, она ничем не заслужила такой кары.



Йен едва удержался от того, чтобы рассмеяться. Да, его выдержке брошен серьёзный вызов. Впрочем, вся его подопечная, судя по всему, один сплошной вызов.

― А кто Вам сказал, мисс Бессо, что я «желаю загладить свою оплошность»? – Йен улыбнулся чуть кривоватой улыбкой и опёрся на правую руку, продолжая внимательно разглядывать девушку.
Каждая деталь её внешности, каждая чёрточка, линия изящной фигуры, плавные изгибы – всё, что было доступно его взгляду, было впитано им. Да, девчонке не занимать наглости папаши, но, в отличии от Фердинанда, она не принадлежала себе. Теперь она принадлежала ему, и Йен был твёрдо намерен этим воспользоваться.

― В этом доме, мисс Бессо, хозяин я. И правила здесь устанавливаю тоже я. Правило номер один: как я сказал, так и будет. Правило номер два: смотрите правило номер один. Правило номер три: смотрите первые два. Итак, сейчас Эндрю проводит Вас в вашу комнату и представит Вам горничную. Вы отдохнёте после дороги. Через два часа я жду вас в столовой… - Йен усмехнулся, - Пообедаем в узком семейному кругу.

Он развернул своё кресло и направился обратно в кабинет – размышлять о том, какой чёртов сюрприз ему преподнёс Алонсо с того света.

От Йена не укрылись ни полный насмешки взгляд девчонки, ни её понимающий взгляд, когда он так пристально рассматривал её. Неужели, вчерашняя выпускница монастыря понимает, что он её хочет? Йен хмыкнул. Но она не понимает, насколько он её хочет.
Он снова оказался в своём тёмном кабинете. Массивный книжный шкаф, большой стол, заваленный бумагами, кожаный диван, повсюду бесценный антиквариат. Он положил жизнь на то, чтобы всего этого добиться. И теперь, в результате, у него нет ничего… Ничего, за что стоило бы бороться. Но появилась «милая» мисс Бессо, за которую стоило бы сразиться. Зачем? Ну, ответ прост: чтобы она оказалась в его постели, потом на этом диване, затем на столе… Мятый лист дорогой писчей бумаги резко выделялся среди папок с документами. Его друг попросил позаботиться о своей дочери, а вместо этого он думает лишь об одном. Плачевная ситуация. Ему просто нужна какая-нибудь женщина. Йен ухмыльнулся. Какая-нибудь его не устроит. А та, которая устроит, официально является его подопечной, поэтому, нужно выкинуть всё это из головы. Избавляться от ненужных мыслей Йен умел, вот только эти мысли не хотели избавляться от него.

Он почти два часа просидел за бумагами, связанными с наследством. Фактически, Фердинанд оставил всё своей дочери, но с тем условием, что опекун сам мог решать, готова ли подопечная вступить в наследование. Но, так или иначе, до её совершеннолетия Йену предстояло превратить миллионное состояние девушки в миллиардное. Хоть как-то отвлечётся.
Ноги затекли от сидения в проклятом кресле, шея болела. Он потянулся, разминая одеревеневшие мышцы, чувствуя себя в дорогом костюме, словно в тисках. Мимолётный взгляд на часы – время «семейного» обеда.
Повар обещал приготовить настоящий пир, и Йен не собирался огорчать этого кулинарного волшебника опозданием га обед.
Он любил есть. Любил вкусную еду, горячие блюда, только что томившиеся в горячем огне. Любил изысканные деликатесы, на приготовление которых ушёл не один час. Любил, просто потому, что мог себе их позволить. Это было сродни сексу. Вроде и можно прожить без всех этих невероятных яств, но это будет скучная серая жизнь.
В столовой не оказалось никого, кроме иногда снующих в разные стороны слуг, сервирующих обед. Йен подъехал к своему месту и, опершись о руки, пересел на стул, успев уловить парочку сочувствующих взглядов. Список вещей, которые его раздражают, увеличился ещё на один пункт.
Наконец, все ушли. Можно было спокойно обедать. Вот только, его подопечная куда-то запропастилась. Неужели, заблудилась? Могла бы спросить у своей горничной. Взъерошив свои волосы, Йен глубоко вдохнул, досчитал до десяти и выдохнул. Желание разгромить чёртов дом вернулось.
Бухгалтер-помощник незамедлительно прибыл на его зов, готовый выполнить любое поручение. Чуть ли не скрежеща зубами, Йен медленно проговорил:

― Поднимись к девчонке, узнай, в чём дело и приведи её сюда. Если она спит, то разбуди. Но, чтобы через пять минут она была здесь!

Эндрю закивал и бросился выполнять поручение, а Бэнсон остался сидеть на своём месте, с тоской глядя на еду. Он готов был сам подняться и отправиться за наглой девчонкой, но не сдвинулся с места.

Йен сидел за столом и мрачно наблюдал за тем, как остывает ароматный буйабес. Запах шафрана словно вор, прокрадывался в ноздри, растекаясь по всему телу. Если бы ни его проклятая воспитанность, он бы давно уже попробовал аппетитный деликатес. Но ведь он решил дождаться девчонку. А вместо этого она, похоже, игнорирует его приказ. Просьбу. Требование. Правило. Разумный совет. К чёрту всё!
Йен откинул салфетку и быстро, пока никто не видит, поднялся на ноги, пересаживаясь в инвалидное кресло. Глупо так рисковать, но настроение было безнадёжно испорчено, он уже не мог себя контролировать. Вновь появилось желание разрушать, ломать. И эта проклятая жестокость, от которой чесались ладони, потребность быть грубым…
Он уже подъезжал к двери, когда та распахнулась, и на пороге появился перепуганный Эндрю.
― О, сэр!.. Мистер Бэнсон…
― Где она?
― Мисс Бессо сказала, что устала с дороги и просила подать еду в комнату.
Йен молча проехал мимо бухгалтера, направляясь в комнату девушки. Подопечная – чертовски тяжёлое испытание для его выдержки. Мало того, что последние два года он сам на себя не похож, так теперь ещё и это.
Сначала он был прикован к постели. Запертый в четырёх стенах, вынужден был день изо дня смотреть на лепной потолок. Его мир ограничивался спальней и обезболивающими, которые со временем перестали помогать. Утраченную чувствительность ног ему заменили гнев и ярость. Потребность разрушать переходила все границы. Ему просто необходимо было что-то сломать, причинить боль… пусть даже хрупкой вещице. И сейчас, когда всё вроде бы стало налаживаться, когда дни идут друг за другом, похожие, как близнецы, в его дом попадает она. И всё разрушает. Он долго собирал этот покой по крупицам, разрушая и строя заново, что теперь хотелось причинить боль виновнице.
В какой-то момент Йен решил оставить эту затею, вернуться в столовую и насладиться обедом, но передумал. Пусть он поступает неправильно, пусть отдаёт победу ей в этом раунде, но он ей расскажет, что некоторые вещи просто недопустимы.
Не утруждая себя стуком, Йен распахнул дверь и едва не зажмурился от белизны этой спальни. Мисс Бессо уютно расположилась в кресле с куклой в обнимку.
Йен скользнул по девушке взглядом, отмечая, что выглядит она ещё лучше, чем прежде. Впрочем, ему следует воспринимать её как хорошее вино. Было вкусно и приятно. Но вино закончилось, выпито до последней капли и в конце концов забыто. Пора искать новое. Итак, в холле он оценил крепость этого вина, хоть и не пригубил ни капли. Ну что же, где-то есть шедевры с ещё большей выдержкой.
― Рад, что вы освоились здесь настолько, мисс Бессо, что командуете моим подчинённым. – Йен улыбнулся уголками губ, однако, улыбка скорее напоминала гримасу. – Вот только дело в том мисс, что Вам было сказано явиться на обед полчаса назад. Я не люблю, когда остывает еда, тогда я не могу насладиться её прелестью. – Он подался чуть вперёд, пристально глядя девушке в глаза. – А вы лишили меня своего… «милого» общества и возможности вместе отведать фондю Савоярди. А я уже представил, как окунаю сочный персик в лакомство… отправляю его в рот и слизываю тёплый сыр, отдающий вкусом вина. Вам ведь известно, что это такое… - Йен улыбнулся глядя на губы девушки, и облизнулся. – Впрочем, вы ведь воспитывались в монастыре, откуда Вам было знать, чего Вы меня лишаете…
Йен откинулся назад, вмиг принял суровый вид.
― Давайте внесём ясность, мисс Бессо. Ваш отец просил меня о Вас позаботиться, и я это сделаю. Будь то по вашей воле или, что ещё лучше, – вопреки ей. Но учтите одно. Вы в моём доме. И жить вы будете по моим правилам. У вас есть возможность пообедать вместе со мной. Если вы этого не хотите, то можете спуститься на кухню и приготовить себе обед сами. Думаю, мой повар не будет сильно возражать.
Йен замолчал. Это была самая длинная речь за всю жизнь, которую он произнёс. Более того, раньше бы он просто пожал плечами, насладился обедом и отправил кого-нибудь покормить девчонку. Перемены, которые в последнее время происходили в жизни Йена, его не радовали. А, судя по виду мисс Бессо, перемен этих будет ещё много, очень много.
И, чем раньше он выкинет из головы желание уложить её на мягкий ковёр и узнать, какова же она на вкус, тем лучше он сможет противостоять этим переменам.

Она стояла перед ним в чёрном шёлковом халате, полы которого разошлись, с рассыпавшимися по плечам тёмными волосами и что-то говорила. Кажется, она пыталась поставить его на место.
Йен окончательно упустил суть разговора, когда она поднялась из кресла и встала перед ним. Словно демонстрировала всё, что есть у неё. И всё, чем он никогда не сможет обладать. Молочно белая кожа, обтянутая тонким чулком, струящийся халат, перетянутый на талии поясом и подчёркивающий её хрупкость… Со всем этим резко контрастировала красивая кукла, бережно усаженная в кресло. Ещё одно напоминание о том, кто она, и кто он.
Йен не смущаясь разглядывал её, наклонив голову на бок. Взгляд медленно скользил по ногам, талии, контурам груди, скрытым халатом, белой коже шеи, виднеющейся в вырезе и нежным щекам, покрытым лёгким румянцем. Она хочет, чтобы он смотрел? О да, он будет смотреть. Он будет глазами прочерчивать тот путь, которым никогда не пройдут его руки, его губы, его язык… Только здесь и только сейчас. Он посмотрит на неё и навсегда выкинет эти мысли из головы.
Предстояло ещё столько всего сделать.



Йен сам не заметил, что улыбнулся. Когда он направлялся сюда, ему хотелось что-то сломать. Теперь он точно знал что. Но не сломать, а сломить. При этом, он забыл себе напомнить, кто она такая. С другой стороны, это ведь всего лишь мысли. В мыслях он может всё. В мыслях каждое его желание – реальность. В мыслях, он будет командовать, а она… не подчиняться. Йен снова улыбнулся, глядя на девушку. В мыслях она уже давно принадлежит ему. Только в мыслях.

― Нет, мисс Бессо, меня затруднит.

И, не говоря больше ни слова, Йен развернул кресло и покинул комнату своей подопечной.
Теперь предстояло найти одного из шарахающихся от него слуг, чтобы вытребовать свою порцию остывшего обеда в спальню, а заодно и разобраться с документами. Боже, как бы пережить этот чёртов год?! Наверное, ему стоит запереться у себя в комнате. С другой стороны, от себя не спрячешься.

Йен откупорил бутылку Sherry from Massandra Collection и наполнил бокал. Есть перехотелось, а вот выпить… Терпкий вкус вина на языке, едва уловимый букет в воздухе… Почти всё, что нужно.
Цифры на бумагах вдруг начали жить отдельной жизнью, выстраиваясь в стройные колонки. Доходы, много раз превышающие то, что выставлено напоказ. Ещё один глоток, и по телу разливается такое необходимое тепло. Может быть, к концу бутылки он уже будет гореть?
Йен сделал ещё глоток и взял с блюдца сочный персик. По пальцам тут же потёк липкий сок, и в этот самый момент дверь кабинета распахнулась.
Йен подавил стон. Наблюдая, как его подопечная с полным подносом еды входит в кабинет и устраивается кресле, стоящем напротив его стола.



Йен слизнул с пальцев персиковый сок, внимательно глядя на девушку, промокнул губы салфеткой и взял бутылку вина. По-прежнему молча, он наполнил бокал, стоящий на подносе девушки, и откинулся на спинку кресла.

― Все мои идеи, мисс Бесо, просто замечательные. – Он отсалютовал девушке бокалом и сделал глоток. – Приятного аппетита.

Наколов на длинную вилку очередной кусочек персика, он макнул его в горячее фондю и отправил в рот. Едва не застонав, Йен прикрыл глаза и с наслаждением прожевал персик. Боже, именно поэтому, он любил деньги. Можно позволить себе всё. Йен пристально посмотрел на девушку, ну, или почти всё.

Йену как-то стало не до еды вообще. Он то смотрел на мисс Бессо, которая изящно отправляла в рот какое-нибудь лакомство, то пытался сосредоточиться на бумагах, разложенных тут же. Перед глазами, правда, были совсем другие картины. И он, как последний ублюдок, не делал ни малейшей попытки перестать думать о девушке, которая сидела напротив. Каждый её мимолётный взгляд заставлял тело гореть.
Йен почти осушил бокал, следя за тем, как Дениз кладёт в рот кусочек пирожного и слизывает с губ белый крем. Тут же он представил, как она опускается на колени и губы её смыкаются вовсе не вокруг пирожного. Одежда превратилась в пытку, и Йен плеснул в бокал ещё спиртного.
Вино больше не казалось таким опьяняющим. Наоборот, оно возбуждало. А невозможность обладать тем, что ему было необходимо, выводила из себя. Йен с такой силой сжал лезвие ножа, что на руке выступила капелька крови. Боль немного отрезвила, но лишь сначала.
Ему сейчас просто необходимо оказаться в горячей ванной, погрузиться под воду и пролежать так, пока необходимость сделать вдох не заставит вынырнуть на поверхность.
Как-то отвлечься… Надо как-то отвлечься. Всё равно, что это будет. Лишь бы избавиться от этого дикого желания что-нибудь сломать… на её глазах.
Йен взял с подноса белоснежную салфетку и приложил к кровоточащей ранке. Он спрятался в собственном доме, а теперь и здесь ему нет места. И всё из-за чёртовой девчонки, которая воспитывалась «ПРИ монастыре». Как она сказала? Он хочет заполучить смиренную монашку? Ну, против монашки он не против, но вот смиренная… Нет, он хотел, чтобы она сопротивлялась. И чем больше, тем лучше.
В кабинете было чертовски душно. Жарко. Что-то было не так. Чёрт. Всё было не так. Всё было не так, как надо. Не так, как он привык. Всё изменилось.
Йен потёр глаза и отвернулся от Дениз. Можно ведь просто представить, что её здесь нет…



Нет, представить нельзя. Он снова повернулся к девушки и пожал плечами.

― А чем бы вы хотели заняться, мисс Бессо? – Йен подался чуть вперёд и, понизив голос, спросил: - Какие развлечения вы предпочитаете?

Йен поднял брови при этом ответе и скептически взглянул на Дениз. По его мнению, это было не самое подходящее место для молодой девушки. Тем более, для такой, как его подопечная. С другой стороны…
С другой стороны, чем меньше они видятся, чем лучше.

Йен лениво гонял вишенку по тарелке, иногда надавливая пальцем, отчего на белом фарфоре появлялся алый, словно кровь сок.

― Этот ваш попутчик был прав. Но, учтите, там обитаю некоторые субъекты, с которыми не стоит водиться. Но вы ведь девушка умная… - Йен улыбнулся, - договоритесь с мистером Хадсоном. Он отвезёт вас туда, когда будет свободен.

Йен отправил вишню в рот и вытер ладони о салфетку.

― Ладно, милый семейный ужин окончен. Можете идти, мисс Бессо.

Йен удивлённо взглянул на девушку. Он даже не думал, что его слова вызовут такую её реакцию. Дениз уже придумала целый сценарий их «выхода в свет». К сожалению, а может и к радости, он не совсем вписывался в этот сценарий, хотя ему и отводилась одна из главных ролей.

― Видите ли, мисс Бессо, я не Ваша нянька, я – Ваш опекун. Вы уже взрослая девочка, не так ли? С вами будет телохранитель, который… - Йен немного замялся, подбирая точную формулировку, - поможет вам сохранить честь.

Он внимательно посмотрел на девушку и добавил:

― Хотя, увидеть вас в таком платье я был бы не прочь. А ещё лучше – без него. Спокойной ночи.

Бэнсон выехал из-за стола и направился к себе в спальню. Ему предстояла бессонная ночь. Чёрт, ему предстояло много бессонных ночей.

Он мучился бессонницей с двадцать лет. Попытки заснуть превращались в ад. Пожалуй, это единственное, что он не мог сделать. В лучшем случае удавалось проспать часа четыре. В худшем… Как оказалось, он даже не представлял, что всё может быть настолько плохо.

Ранее…
Дениз всё-таки поехала в «Чёрную орхидею». Он сам не понял, почему разозлился из-за этого настолько, что разбил какую-то чертовски дорогую вазу. Настроение было ни к чёрту. Он всё никак не мог избавиться от мыслей о том, чем сейчас занята его подопечная. Попытки убедить себя в том, что это просто забота о своей подопечной, распылись в дребезги. Он просто дико ревновал. Ревновал к несуразному Чарли, выбранному в качестве охранника; ревновал к мужчинам, которые будут оказывать знаки внимания Дениз; ревновал к обивке сидений автомобиля, когда её ладони будут скользить по прохладной коже; ревновал к платью, которое облегало её тело, прикасалось к ней так, как никогда не прикоснётся он, просто потому что не имеет права.
Вечер превратился в чёртову ночь. В очередную бессонную ночь. Но если раньше он просто не мог уснуть, то теперь у него будет веская причина.
Оказавшись у себя в спальне, Йен, наконец, встал из проклятого кресла, разминая затёкшие ноги. Хотя бы здесь он мог не играть роль сломленного инвалида. Ноги болели, спина тоже, но это была малая плата за то, что он, наконец, может ходить.
Скинув с себя одежду, он лёг в кровать и закурил сигарету. Дым заполнил лёгкие, пробираясь под кожу, обволакивая собой, наполняя. Иллюзия, что он больше не пустой, внутри осталось хоть что-то. Вкус табака на языке и губах переносил в какую-то другую реальность. Можно было сделать вид, что он это не он. Какой-то другой человек, который лежит в постели и смотрит на тёмный потолок просто потому, что ему так хочется. А вовсе не из-за того, что не может уснуть, не может выкинуть из головы её улыбку, блеск её глаза, плавные движения и бледную кожу в вырезе халата…
00:00… 01:00… 02… 3…
Кажется, он всё-таки уснул. Утонул в дыме и темноте, утонул в глупых мыслях о ней. Это просто идиотизм! Они знакомы день, а он уже сходит с ума от желания обладать её. Безраздельно. Везде. Каждый день. Каждую ночь. Жестоко и грубо. Долго. Жарко. Так, чтобы можно было сгореть. Погрузить в неё, выпить её до дна. Утонуть в её влаге и запахе. Сгореть в жаре тела. Быть частью её…



На груди оказалась нежная прохладная рука, а в лицо ударил искушающий аромат волос. Йен резко открыл глаза и моргнул. Было темно, как в аду. Он хотел потянуться к торшеру, но рука, лежащая на груди, переместилась на живот, и он едва не застонал.
Какого чёрта она здесь делает?
Почему-то, он даже не сомневался, что это именно Дениз. В голове бился такой ураган мыслей, что он начал опасаться за свой рассудок.
Дениз сладко вздохнула и перевернулась на спину, стащив с него часть одеяла. Прохладный воздух коснулся его обнажённого тела, но почему-то не привёл в себя. Наоборот, кровь побежала по венам быстрее, дико ударяя в виски, во рту пересохло, и он облизнул губы. Он не должен этого делать. Причин много. Он её опекун, почти в два раза старше её, и он больной ублюдок. Он не должен, но он сделает.
Словно преодолевая невидимое препятствие, Йен наклонился над Дениз. Он смог разглядеть её бледно лицо, приоткрытые губы. Только для него. Целовал ли её кто-нибудь? Чёрт возьми, конечно, да! Так почему не может поцеловать он? Взять то, что она, наверняка, предлагала другим?!
Йен стащил с неё одеяло, в темноте блеснуло расстёгнутое платье. Пальцы впились в тонкую ткань, стягивая с плеча, чуть не разрывая ткань. Чёртова темнота. Ему её не разглядеть. А он хотел видеть. Видеть всю её.
Он даже не мог понять спит Дениз или нет. Хотя, какая, к чёрту, разница? Платье соскользнуло с плеча, увлекаемое его рукой. Всё, дальше нельзя. Тело уже охвачено огнём. И ждать больше не имеет смысла. Йен наклонился, прижимаясь бёдрами к животу Дениз. Язык скользнул по её губам, собирая вкус виски, пьянея. В голове зашумело. Он прикусил её губку и с силой всосал. Её горячее дыхание и смешанный вкус… Язык скользнул в горячий рот, встречая на полпути её язычок. Пальцы впивались в ткань платья, хотелось разорвать его на лоскуты. Скорее. Он обхватил её язык губами, захватывая в плен своего рта. Он уже был пьяным, не контролировал себя. Резко сев, Йен рванул Дениз на себя, прижимая к своему горячему телу. Губы скользили по её щеке, оставляя влажную горячую дорожку поцелуя. Снова уголок губ. Он не удержался, хотелось снова ощутить жар и влагу её рта. Язык ворвался в её рот, то двигаясь вперёд, то отстраняясь назад. В одном ритме. Пальцы запутались в её волосах, прижимая, не давая отстраниться. Прохладная кожа её шеи словно отрезвляла. А он словно горел. Холодный жемчуг ожерелья охватывал её шею и почему-то жутко бесил Йена. На ней не должно быть ничего. Ни этого платья, ни этого ожерелья.
В какой-то момент он снова чуть прикусил её губу, тут же пробегая по ней языком, а ожерелье оказалось порванным. Жемчужины посыпались на кровать, и Йен отстранился. Но лишь на секунду. Его губы оказались возле её уха, обхватывая нежную мочку.
― Вы ошиблись комнатой, мисс Бессо. Вторая дверь справа.

Он до сих пор не проснулся. А может, он так и не заснул? Кофе был жутко горьким и обжигающе горячим. А единственной мыслью, которая пульсом билась в висках, были её слова…



Первый поцелуй?.. Чёрт! Дениз была пьяна. И напилась она по его вине. Сегодня она даже не вспомнит, что произошло, а он может попрощаться со сном.
Это было ясно как день: стоит ему закрыть глаза, и всё повторится. Он воспроизведёт в памяти каждую деталь, а потом продолжит то, что начал. Она всё-таки окажется раздетой, в его власти, подчиняющаяся, а может, и нет…
Йен потёр глаза. Ему не избавиться от этого наваждения. Чтобы он не делал. Бой заведомо проигран. Но ведь он всё ещё может сделать вид, что это был сон. Просто невероятно яркий чувственный сон, когда он мог ощущать её кожу под своими ладонями, её губы, вкус на своём языке. Просто сон.
Даже кофе не смог перебить память о её аромате. Йен опустил руку в карман пиджака и нащупал там холодную круглую жемчужинку. Тут же он представил, как проводит шариком перламутра по груди Дениз, задевая сосок, который тут же наливается и становится твёрдым, затем по животу, впадинке пупка, ещё ниже, её бёдра приподнимаются ему навстречу. Жемчужина нагрелась от жара его пальцев, и Йен выпустил её, словно обжёгшись.
В этот же момент дверь столовой открылась, и появился Хадсон.

Йен послал бухгалтеру мрачный взгляд и взял из его рук папку, бегло просматривая исписанные листы. Меню, развлечения, список гостей… думать об этом сейчас абсолютно не хотелось.
Тем не мене, он внимательно просмотрел все документы и отдал Эндрю.

― Отлично!

Дениз пришла в столовую. Вот уж чего он не ожидал, так это того, что она придёт сюда. Да ещё и в таком виде. Такая нежная и невинная. Даже нет сомнений, что она воспитывалась при монастыре. Желание совратить начало превращаться в манию.



О, так значит «Привет, Эндрю» и «Доброе утро, мистер Бэнсон»? Тут же возникло желание всадить нож в своего помощника. Правда, оно было не таким сильным, как желание, стряхнуть со стола еду и приборы и уложить туда Дениз. Боже, ну нельзя же всё время о ней думать!
Её какой-то чересчур смиренный вид должен лучше всяких цепей сдерживать его инстинкты. Она. Не. Для. Него.
Но слова возникли сами собой:

― Доброе утро, мисс Бессо? Как спалось на новом месте? Сны понравились?

Какое-то время Йен просто смотрел на своего подозрительно хмурого помощника, который с сосредоточенным видом что-то чертил на листе бумаге. Шею покалывало от желания повернуться и посмотреть на Дениз, но он держался из последних сил.
Вспомнив про завтрак, Йен нарезал ломтиками сочное яблоко и начал не спеша пережёвывать чуть кислые дольки. Он старался как-то отвлечься, думать о чём-то постороннем. Документы, бухгалтерия, новая строительная компания, которую он приобрёл…
И всё-таки, все эти мысли имели сладкий привкус губ Дениз. Похоже, завтрак пора заканчивать. Йен уже собрался уходить из-за стола, как девушка, наконец, проговорила:



Йен медленно отправил в рот очередную яблочную дольку. В какой-то момент он даже забыл о сидящем за столом Эндрю.

― О моих снах, мисс Бесо, с приличными девушками не говорят – с ними их воплощают в реальность.

― Мисс Бессо, - Йен принялся за второе яблоко, - вы заставляете меня всерьёз подумать над тем, чтобы определить вас не в школу ПРИ монастыре, а в сам монастырь. Откуда такие мысли? Вы о чём сейчас подумали?

Йен задумчивым взглядом проводил своего бухгалтера, который вдруг сорвавшись с места извинился и вышел из столом, шелестя бумагами. Он снова повернулся к Дениз и буквально окаменел.



То, как она это сделала… В теле моментально загорелся огонь. Словно раскалённые угли оказались под кожей. Йен сглотнул, пристально следя за движениями её розового язычка. Он сам едва не облизнулся, глядя, как она собирает капельки винограда со своих пальцев. кровь прилила к паху, а некогда удобная одежда превратилась в тиски.
Видимо, она послана ему за все его грехи. Так какого чёрта, ему хочется воплотить в реальность все эти прегрешения.
Охрипшим голосом он еле выговорил:

― Если надумаете выходить в свет, мисс Бессо, я найму вам учителя, который расскажет о хороших манерах. – Видя её замешательство, Йен продолжил: - В таких случаях принято пользоваться салфеткой. – Он взял со стола белоснежную салфетку и промокнул губы. Но не удержавшись добавил: - Или, просят мужчину помочь…