Карта ролевой игры "Гостиница"

Стас совсем забыл, что не один в лифте. Тихий уверенный голос слева. Лифт не исправен... Ну надо же? как чётко подмечено! А он-то и не заметил, что они застряли между этажей в грёбаной каморке!
Станислав сделал очередной глоток. В тишине кабины плеск виски в бутылке был подобен ударам грома. Что у нас там на повестке дня? Ах да, выбраться из лифта... Программа минимум-выжить в чрезвычайной ситуации. Стас ослабил галстук, который уже начинал его душить и повернулся к мужчине. Точнее, туда, где по его мнению, тот должен был стоять.
Охрипшим тихим голосом он будничным тоном проговорил:
-Один из нас заберётся другому на плечи, откроем в потолке люк, который обязательно должен там быть. Он всегда бывает, - тон авторитетный и уверенный. - Вылазим в шахту лифта, поднимаемся по троссам на верхний этаж, раздвигаем створки, выходим наружу. Как два пальца об асфальт!
Он замолчал и сделал ещё один глоток из бутылки.
-Так, ну и кто лезет первым?

-Ну да... - Ещё один глоток. - Спорим, что эта самая бригада ремонтов приедет спустя ровно две минуты нашей смерти после удушье. - Стас ухмыльнулся. Его акцент стал ещё сильнее, а настроение паршивее.



Стас продолжал стоять у боковое стены лифта, как приклеенный. Минут двадцать спустя он вспомнил, что тоже брал с собой телефон. Экая неожиданность! Сигнала нет. От нечего делать он начал тыкать подряд все кнопки лифта. Ни-че-го. Ни. Че. Го. Дерьмо!
Вопрос мужчины вывел его из какого-то оцепенения. Так же молча он протянул руку со второй бутылкой влево.
Экран телефона тепло мерцал в темноте. Там светилось счастливое лицо Молли. Рядом был он. Эту фотографию они сделали десять месяца назад. Заключили какой-то чертовски важный контракт. Ему удалось затащить помощницу в ресторан, где они отпраздновали это событие. Потом они гуляли по ночному Бухаресту. Как раз прошёл дождь, и у него был достойный повод накинуть свой пиджак Молли на плечи, спасая от ночной прохлады. Асфальт блестел в свете огней, редкие прохожие быстро сновали по проулкам. Они уговорили какого-то мужичка сфотографировать их.
Почему-то, Стас не помнил ни какой это был контракт, ни как долго и упорно он его добивался. В памяти лишь отчётливо запечатлелась промозглая осенняя ночь и яростное, почти дикое желание затащить Молли в проулок, задрать вверх её облегающую чёрную юбку и, прижав к стене, вонзиться в её горячее жаждущее тело. Брать её сильно и беспощадно, слушать стоны и прерывистую мольбу - "ещё".
Вот сколько воспоминаний хранила в себе одна чёртова фотография, сделанная почти год назад.
Стас медленно опустился вниз, напротив мужчины и злобно проговорил:
-Жизнь - дерьмо!

Да, уж. Опыт в этом вопросе у него явно имелся. Стас прижал бутылку к губам и пил так долго, что всё внутри превратилось в сплошной поток лавы.
Он заморгал от яркого света, ударившего в глаза. Какого чёрта? Кнопки на панели быстро замигали, и лифт плавно двинулся вниз. Какая-то жалкая минута, и створки медленно разъезжаются в стороны, открывая вид на пустой светлый холл.
-О, кажется мы, приехать на место.
Стас поднялся на ноги, оценивающе глядя на полупустую бутылку. Надо восполнить запасы. В конце концов, он только что пережил стресс. Взглянув через плечо на своего "соседа по кабине", он кивнул в сторону бара.

Он опустошил уже сколько? Две, три бутылки? Всё равно. Почему-то это не помогало избавиться от наваждения. В голове всплывали всё новые и новые образы, картины. Он представлял Молли, жаждущую его поцелуев и прикосновений. А потом, откуда ни возьмись, рядом появлялся хилый Джон, и вот уже он целует эту необыкновенную девушку... Глаза застилал туман, какая-то пелена.
Словно издалека донеслось приветствие девицы, которая казалась смутно знакомой. Ах да, экскурсовод... Стас кивнул девушке. Сквозь дурман продрался и голос бармена. Налить ещё? И снова кивок...
И снова, и снова, и снова...


Неожиданно он лицом к лицу оказался с каким-то человеком. У него что-то спросили? Стас мысленно отмотал назад. С французского перевёл на английский, с английского на польский.
И всё равно не мог понять, о ком говорит этот человек.
Высвободившись из хватки мужчины, Стас снова заплетающимся языком выговорил "Простите, не понять, о чём" и снова повернулся к бармену.

Но, наверное, сегодня боги решили наказать его за всё.


Вспомнив все слова, который знал, он обернулся к хлыщу, который к ним подошёл и едко выговорил:
-Ну и отвали к своим дамам.
Отпихнув мужика, Стас снова повернулся к бармену и указал на бутылку:
-Ещё.

-Попроси-попроси, koza...
Стас хмыкнул, глядя на чрезвычайно воспитанного... в голове возникло одно из ругательств, которыми он пользовался в юности. Но, его ведь попросили быть "повежливее". Стас ухмыльнулся, глядя на нарочитые попытки "защитить" дам.

Стас развернулся к мужчине №1 и пристально посмотрел на него. Как же его все достали!
-Какая ещё малыш-горничная?
Вместо с болью в голове пришло и воспоминание. Девчонка в униформе вкатывает тележку в его номер. Станислав резко выпрямился и вперил в мужчину взгляд. Так вот оно что...
-Твоя? Она добрая. Не отпускай. Потом она уйдёт, а ты сдохнешь без неё... Как я...

Она пришла. Стас вышел из душа и бросил резкое «Войдите» на стук в дверь и начал одеваться. Когда он оборачивался, то ожидал увидеть горничную, которая привезла заказанный ужин. Но у дверей стояла Молли. Чёртова Молли в простом сером платье, джинсовой куртке и с растрепавшимися от ветра волосами.
Напился до галлюцинаций. Здорово!
Но Молли не была галлюцинацией. Она была реальной. Её голос с чёткими уверенными интонациями был реален, её горячее тело было реальным, и реальным было его желание к ней.
Молли что-то говорила, спрашивала, жестикулировала, а Стас смотрел на неё и понимал, что не может её отпустить. Не может отдать какому-то Джону и спокойно доживать свою жизнь дальше.
Она принадлежит ему. Только его. Лишь он имеет на неё право. И точно так же он сам принадлежит ей.


Её раздражённое «Стас, вы меня слышите?» и его отрывистое «Нет». Вот и всё, что они сказали друг другу.


В каком-то неконтролируемом порыве его руки оказались на талии девушки. Стас обхватил её ладонями и резко толкнул Молли к стене. Она оказалась зажатой между прохладной стеной номера и его горячим возбуждённым телом. Словно через пелену до него доносились обрывки её фраз, отдельные слова, то ли стоны, то ли всхлипы. «Отпустите», «Что вы делаете?» и совсем тихое отрывистое «Перестань».
Почему-то, эти слова смели все барьеры, которые ещё оставались в его мозгу.
Станислав подхватил Молли и прижал к стене комнаты. Его ладони блуждали по телу девушки, задирая вверх платье, разрывая тонкие кружевные трусики, которые уже пропитались влагой её тела. То, что она хотела его так же сильно, как и он её, вызвало очередное помешательство. Рукой Стас смёл с комода всё, что там стояло, и усадил на него Молли. Встал между её ног и грубо дёрнул платье вниз, обнажая её грудь. Соски, твёрдые и возбуждённые, притягивали магнитом. Это было искушение, которому нельзя противиться. С тихим то ли стоном, то ли рычанием, Стас нагнулся и вобрал в рот сосок. Одновременно с этим движением он резко вошёл в Молли пальцем, вгоняя его так глубоко, что Молли резко подалась вверх, стараясь ослабить давление, но тут же с всхлипом опустилась вниз, насаживаясь и принимая его ещё глубже.
Стас, уже не сдерживаясь, зарычал. Он с силой начал сосать сосок Молли, надавливая языком, прихватил вершинку зубами и потянул. Молли выгнулась, прижимаясь к его губам, и произнесла тихое «Ещё…».
Это слово, в котором так явно звучало требование, было сигналом к действию.
Стас убрал руку, словно нечаянно задев набухший клитор, и снял Молли с комода. В неконтролируемом порыве он швырнул девушку на кровать, а сам опустился на неё, прижимая своим телом.
Она с такой готовностью развела ноги, что ему не оставалось ничего другого, как одеревеневшими пальцами расстегнуть брюки и одним быстрым резким движением вонзиться в Молли. Он прижал её плечи к кровати, не давая сдвинуться с места, а сам начал дико вбиваться в её зовущее тело, быстро и неудержимо. Она была невероятно узкой, тесной. Обхватывала его так крепко, словно стремилась удержать в себе и никогда не отпускать.
Молли попыталась расстегнуть рубашку Стаса, но у неё получилось лишь оторвать несколько пуговиц. Когда же полы распахнулись, он смог почувствовать на своей коже её горячие ладони, ноги, прочерчивающие кровавые борозды на спине, ставя на нём её метки, делая своим.
Пока ещё мог соображать, Стас опустил руку вниз, между их телами и пальцами сжал набухший бугорок клитора. Молли дёрнулась вверх, поднимаясь и насаживаясь на его плоть.
Кажется, она хочет свести его с ума. Стас убрал руку, что заставило Молли протестующее всхлипнуть, и снова прижал её плечи к кровати.
Он продолжал неконтролируемо вонзаться в Молли до тех пор, пока она не замерла, сжав его так сильно, что Стас испытал боль. Они кончили одновременно. Стас успел наклониться и прижаться к губам Молли, поймав её тихий вскрик. А потом для них обоих наступила темнота, смешанная с болью и наслаждением, которое поработило их обоих.


− Отпусти же меня…
− Хочешь сказать, тебе не понравилось?
− …
− Ну же, признайся.
− Ненавижу тебя.
− Это ничего не меняет.
− Отпусти. Меня.
− Отпущу, после того, как выполнишь одно моё маленькое желание.
− Ты ублюдок.
− Я знаю…

Стас сидел в кресле. Совсем, как в его сне. Молли сидела на кровати, откинувшись на подушки. Кожа влажная, порозовевшая, кое-где виднеются следы его прикосновений и поцелуев. Да, вот так. Теперь она будет носить эти отметины на своём теле, эти метки, символы того, что она принадлежит ему.
Её взгляд напряжённый и выжидающий. Его – сосредоточенный. Станислав сглотнул. Он уже с трудом дышал, возбуждение вновь горячим ядовитым потоком распространялось по телу. Осознание того, что Молли согласилась, будоражило кровь, посылало кровь к паху, в мозгу что-то начинало грохотать. Согласилась? Господи, да он ей выхода не оставил.
Но как её теперь отпустить, когда всё закончится? Она права, он ублюдок, никуда он не собирался её отпускать.
− И долго ты так будешь сидеть? – В её голосе явно сквозил вызов, но и возбуждение…
Стас ухмыльнулся.
− Столько, сколько пожелаю. Мы же договорились… Дай мне насладиться моментом.
Молли сверкнула глазами и прикусила от злости губу. Такое простое и обыденное действие послало электрический разряд по всему его телу. Тысяча вольт взорвала нутро. Член болезненно запульсировал, ему снова было необходимо оказаться внутри её. Ворваться в её маленькое влажное тело, такое готовое и зовущее, горячее, созданное специально для него.
− Разведи ноги. – Собственный голос оказался хриплым рычанием.
− А не пошёл бы ты!..
− Решила нарушить сделку? – Стас приподнял бровь.
Он уже с таким трудом сдерживался, что её сопротивление и нежелание выполнять приказ, буквально толкали его совершить очередное насилие.
− Только после этого я тебя отпущу. – Чёрта с два он её отпустит. Она теперь его и только его…
Все мысли исчезли, как только Молли выполнила его приказ. Плавным движением она развела в стороны ноги, открывая взгляду Стаса влажные набухшие складки плоти. Давление в основании члена отозвалось болью во всём теле. Ему жизненно необходимо было подойти к ней, нагнуться и собрать эту влагу языком.
Молли тихо вздохнула, и этот вздох заставил Стаса посмотреть ей в лицо. На нежных щеках появился румянец, губы девушки блестели – она постоянно облизывала их кончиком розового языка.
Стас сорвался. В этот момент он перестал быть самим собой. Он стал просто каким-то существом, которое было одержимо жаждой этой женщины.
− Оближи палец.
Молли снова недовольно взглянула на него, но молча, хоть и неохотно поднесла палец к губам. Её язык нежно прошёлся по длинным тонким пальцам, а сердце Стаса застучало быстрее. Он уже ничего не соображал, мог лишь отдавать короткие сухие приказы и ждать их исполнения, как наркоман ждёт спасительную дозу.
− Сожми сосок.
Молли с готовностью сжала набухшую вершинку. Тихий стон, сорвавшийся с её губ, послал очередную волну возбуждения по телу Стаса.
− Потяни его.
И снова она послушно выполнила приказ, сжав сосок и потянув его.
− Сильнее…
Молли с силой потянула сосок. На этот раз едва слышно застонал уже Стас.
− Опусти руку между ног и потри лоно.
Девушка издала тихий всхлип, но её рука плавно опустилась вниз. Ладонь накрыла возбуждённую плоть. Нежными неспешными движениями, Молли начала тереть влажные складочки. Бёдра её непроизвольно начали подниматься вверх, вжимаясь в руку, и Стасу потребовалась вся его выдержка, чтобы не сорваться с места, и не вбиться в её тело одним быстрым и резким движением.
Громкий стон Молли прервал его мысли, и Стас с трудом проговорил:
− Потри клитор.
Откинув голову назад, она приподняла руку и начала с силой тереть набухшую плоть, с силой надавливая, от чего у Стаса перехватило дыхание. Кожа покрылась испариной, руки сжимались в кулаки от желания прикоснуться к ней.
− Палец. Внутрь. – Он едва себя контролировал.
− Нет… – Молли протестующе всхлипнула, но не прекратила движения.
− Да.
Смирившись, она медленно ввела в себя палец и замерла, словно ожидая его дальнейших приказов.
− Двигай им.
Её рука начала движение в каком-то завораживающем ритме. Плавно, но сильно, всё быстрее и быстрее. Ещё раз. Снова. Внутрь.
− Ноги шире.
Его хриплые приказы, как трение наждачки о кожу. Она подчиняется, разводит ноги. Он видит всё. Её набухшую от желания плоть, влагу, стекающую по складкам лона, палец, погружающийся глубоко в тело, нежно, но настойчиво.
− Добавь ещё один.
− Стас, нет…
− Да.
Она поднимает бёдра вверх, проталкивает второй палец. Господи, он сойдёт с ума. Видеть её такой, приказывать ей, знать, что она подчиняется.
− Три пальца.
Кажется, ей уже всё равно. Кожа покрыта испариной, как и у него, бёдра неудержимо поднимаются вверх, навстречу руке. Её стоны посылают волны напряжения по всему его телу, давление в основании члена больше похоже на адскую пытку.
Но Молли решила его помучить. Он сам становится пленником своих неосторожных желаний. Она облизывает палец, глядя ему в глаза, и опускает вниз вторую руку. Когда она начинает сильно и быстро тереть свой клитор, Стас забывает обо всём. Он бессознательно почти до боли сжимает член, чтобы сдержать подступающий оргазм, лишь бы не кончить раньше неё. Он хочет видеть всё, каждую мельчайшую подробность.
Молли начинает ещё сильнее тереть клитор. Она так быстро двигает пальцем, что её стоны уже не прекращаются.
− Попробуй ещё один…
В каком-то тумане, она выполняет его приказ, пытается протолкнуть в лоно четвёртый палец. Стас уже не контролирует это бешеное биение пульса. В голове поминутно что-то взрывается. Молли такая невероятно узкая, поднимает бёдра вверх, открываясь ещё больше, беззастенчиво, показывая своё сочащееся влагой лоно. С усилием она пытается протолкнуть ещё один палец, продолжая ласкать клитор. А Стас уже на пределе. С ним происходит что-то невероятное. Такого не было раньше. Это не просто предчувствие оргазма. Всё теперь наполнено каким-то смыслом.
С усилием, но Молли вводит в себя ещё один палец. Она с такой силой вгоняет в себя пальцы, что наслаждение взрывает её. Оно накрывает и Стаса. Ему хватает лишь одного движения рукой по своему напряжённому члену, чтобы кончить так бурно, как ещё никогда не было.
И только в конце, когда может лишь без сил сидеть в этом кресле и смотреть на Молли, он понимает, что было не так. Просто теперь, он с тем человеком, который ему предназначен.
Это не секс, это любовь.


Он увозил Молли из Парижа ранним утром. На дорогих часах стрелка равнодушно отмеряла 4:57. Он как-то отстранённо подумал о том, что пару дней назад именно в это время его разбудил звонок Молли.
А вот теперь он так просто забрал её и увозит домой, в Краков. В просторном салоне «Роллс-Ройса» царила тишина, и витал лёгкий аромат духов девушки. Какой-то модный запах, который теперь всегда будет рождать в его мозгу воспоминание о ночи в его номере.
У Молли был сонный вид. Иногда она потрясённо озиралась по сторонам, словно не понимала, как здесь оказалась. Когда их взгляды встречались, она быстро отводила свой. Но Стас поймал её на том, что украдкой она рассматривает его.
Тогда он пересел, устраиваясь рядом с ней. Путь, оставшийся до аэропорта, они проделали молча.
Когда они выходили из машины, Стас взял Молли за руку, с каким-то болезненным удовлетворением отмечая, что она сжала его ладонь в ответ. Так, держась за руки, они прошли до самолёта. И даже там, оказавшись в богато отделанном нутре, они не разжимали рук, чтобы больше не отпускать друг друга никогда.