Карта ролевой игры "Мафия: Токио(Коммуналка)"

Виталик проснулся в своей комнате, еле-еле разлепив веки. Вставать ужасно не хотелось – на улице было уже далеко не лето, и в помещении вне одеяла было намного менее комфортно, чем под ним. А еще ему было плохо, потому что вчера он, судя по всему, отравился печеньем (одним), которое он запивал пивом. И организм теперь непрестанно напоминал об этом факте, заставляя желудок сжиматься в спазмах, комок в горле висеть, а голову болеть и кружиться.

Но все же вставать было нужно, потому что в таком состоянии лучше делать хоть что-то, пусть даже и бесполезное, чем лежать. Виталик попытался рывком сесть, сбросив одеяло на пол. Это движение заставило его скривиться, а потом и содрогнуться, потому что он неожиданно для себя оказался в джинсах, но без футболки, и холодный воздух дотянулся до тела. Тащиться в угол комнаты за футболкой, на которой прошлым вечером чудом очутилась тумбочка, было лень, поэтому Витя просто накинул одеяло на манер халата с капюшоном, замотался в него, аккуратно встал и шаркающей походкой направился на кухню.

Виталик встретился с Романычем по дороге на кухню. Романыч, потрясая кулаком, шел по коридору (по нашему коридору! (с)) и кричал что-то про растратчиков, которые растратили всю воду, холодную, горячую, теплую и даже выпили весь кипяток! Виталика эти крики трогали очень мало - он любил мыться, но делал это не очень часто в силу особенностей своего хобби. Обычно у него находились силы доползти до ванной комнаты, закрыть дверь на щеколду, но после этого силы неизменно его оставляли, и он мирно засыпал на коврике, ласково обнимая сливную трубу раковины, и радуя соседей невозможностью попасть в санузел. Порой ему даже удавалось забраться в ванну, и свернуться там калачиком. И поэтому душем он пользовался обычно утром, если только его сознанием не владела мысль об опохмеле, и не очень долго, опасаясь за свою жизнь и здоровье, потому что благодарные соседи по коммуналке каждое такое утро громко стучали в дверь, топали ногами, матерились (даже женщины и дети), и порой Виталику казалось, что еще чуть-чуть, и они его начнут встречать с крестами и осиновыми кольями.

Виталик украдкой почесал голое пузо под одеялом, и продолжил утренний моцион в целях получения дневного рациона.

Виталик открыл глаза (дежа вю!) и, не поворачивая головы, осмотрел коридор. Он лежал на полу, в уголке, аккуратно укрытый своим же собственным одеялом. Последнее, что он помнил - это то, что он прошел мимо Романыча, а затем мрак и тишина. Возможно, взяло свое страшное похмелье, возможно, усталость или недосыпание. Хотя, судя по неприятному урчанию в животе, виной был голодный обморок.

Виталик представил, как мимо проходили жильцы, презрительно косясь, и изрекая стандартную извечную фразу: "Опять нажрался, сссскотина!" А может не нажрался?! Может, плохо человеку?! Может у него душа болит?!
Виталик поморщился - ему действительно было плохо, но не из-за души, а из-за плохой вчерашней закуски - он точно это знал. Молодой человек вздохнул, поднялся, держась за стеночку, и продолжил свой скорбный путь.

Виталик был смекалистым парнем, поэтому легко и быстро усвоил из диалога, что кастрюля не принадлежала ни Толику, ни Тимуру, а так как больше никого вокруг не было, и в зубы вряд ли кто еще полезет, то стоило скорее брать быка за рога, накидывать аркан и тащить в коровник. Он как ни в чем не бывало подошел к кастрюле, снял крышку, достал ложку, деловито помешал варево, сделал вид, что пробует на вкус, скривился и досыпал соли - с голодухи можно съесть, что угодно, а такая готовка составляла солидную часть антуража. Соль, кстати говоря, тоже была не его, но когда это кого-то смущало в коммуналке? Попутно он старался сквозь мутную воду разглядеть - а не кипятит ли это кто носки, потому что суп из носков был невкусным, даже после щедрого и обильного посола.
- Эт моё! Я потерял! То есть утром поставил, а сейчас вот доготавливаю! Кстати, могу угостить, - он сделал радушное лицо, и демонстративно высыпал в воду приличную горочку молотого перца, чтобы ни у кого не возникло и мысли согласиться.

Виталик очень уважал Цилю Давыдовну. Особенно, когда она не видела, как он вытаскивал из холодильника продукты - ну чисто взаймы на неизвестный срок. Но колбасу и сыр Виталик уважал еще больше, поэтому краем глаза наблюдал, что и на какую полку кладется. Возможно, у него теперь будет закуска на вечер, но только если из кухни все уйдут. Виталик зажмурился, мысленно призывая всех внять его мольбе, и отвернуться от холодильника хотя бы на пять-десять минут.

Виталик вздохнул. "Каша из топораааааа, каша из топорааааа". Он как-то один раз сам, лично, своими руками варил суп из компьютерной мыши. Он бы тогда сварил и настоящую, но всех его тогдашних возможностей хватило только на электронную. Да и та очень не хотела вариться, пищала, вырывалась и тоскливо светила единственным красным глазом. Но Виталик был непреклонен, и поэтому деликатес удался на славу - если не принюхиваться, не дышать, закрыть глаза, и проглатывать наспех, пытаясь не думать о том, что где-то там на дне живет расплавленный пластик, то получалось очень даже ничего.
Парень зачерпнул ложкой из кастрюли то, что получилось, поднес ложку ко рту, и проглотил суп. Он был горячий, обжигающий, невкусный... но по сравнению с супом из мыши казался почти амброзией.

Неожиданно для алконавта, которым и был Виталик, на кухню, которая была помещением в коммуналке, вошла девушка, которая была Варей, в халате, который оказался халатом. Виталик, который оказался алконавтом, зачерпнул ложкой, которая оказалась аллюминиевой, суп, который только казался супом, и попробовал его на вкус, которого у него не было.
- Да даже если отключат, то какая разница? Все равно кто-то постоянно запирается в ванной комнате, и туда сутки войти нельзя. Ну только если дверь топором разрубить.

Виталик скосил глаза на Варю, пытаясь понять, в каком месте девушка была унылой. Ноги - во! Остальное тоже ничего. Ну и, конечно, халатик! А главное, на его взгляд, даже тень печали не успела коснуться ее лица, когда она вошла на кухню. Теперь алконавт косился на студентку. Ему казалось, что у нее где-то припасен спирт, но она почему-то им ни с кем не делится.

Виталику всегда нравились соседи, которые после того, как прожили почти бок о бок (и порой даже пятой точкой к пятой точке, особенно, когда речь шла о кухне) не один день, вдруг начинали интересоваться вопросами, которые возникают у только-только въехавших после того как на брудершафт пошел пятый стакан. Вот он тут прожил немало и знать не знал, где учится Маша (он и имя-то запомнил с трудом), и честно говоря, узнавать не собирался, потому что ее место учебы было ему до лампочки Ильича.
Молодому человеку сразу вспомнился один известный фильм с гениальной крылатой фразой: "Как пройти в библиотеку?"
Вот этот вопрос ему казался очень похожим.

Виталик, хоть и был парнем, но мышей жаловал не очень. Родители говорили, что его преследует какой-то кошмар из детства, но дело скорее всего обстояло в чем-то еще. Вот кто-то боится пауков, кто-то змей, кто-то считает своим долгом прибить газеткой каждую встреченную муху, и думает, что если день прошел без такого действия, то он прошел зря. Отличия были в генах - не в тех, которые крокодилы, а в тех, которые состоят из каких-то там кислот.
Вот и сейчас, когда раздался пронзительный писк, Виталика скрутило, как спираль ДНК. Он не любил мышей, и не мог объяснить почему.

Маша начинала нравиться Виталику. И фигурка, вроде, неплохая, и каблуки на 183 сантиметра, и даже макияж на длинных ногтях. А еще она умница и комсомолка - в институте учится. Виталик тоже учился в институте, только он уже не помнил в каком, потому что года три там не появлялся. Впрочем, он не знал, продолжает ли он там учится, или его уже за непосещение выгнали...
В общем, главное, его привлекло желание нарваться на беседу. Как-то не с руки для антикоммунально настроенной личности - тех, как правило, на общее собрание жильцов коммуналки не выгонишь. А тут наоборот, сетования, что никого нет, и поговорить не с кем.

Виталик тоже решил напеть себе под нос песню.

"Я завтра брошу пить, вот удивится свет,
Прочту десяток книг и натяну вельвет,
Я выдавлю прыщи, я патлы остригу,
Тройной одеколон для рожи сберегу."

Виталик со смешком отозвался из кухни:
- Мир — дружба! Ферштейн? Ла бамба бамба, эль ниньо! Си ю туморров! Мерри кристмас!

Это было то немногое, что он помнил из иностранных языков, и не упускал шанса поддеть юную косплейершу, поселившуюся в коммуналке. Нет, он не имел ничего против японской культуры, но чем смотреть покемонов, а потом сварганить себе костюм из подручных средств, лучше было заняться чем-то более полезным и приятным для здоровья. Спортом, там. Например, литрболом... А уж когда косплейерша забывала, где живет, так вообще был самый шик.

- Зайдите в ваше купе, поезд скоро отправится! Следующая остановка - Нью-Йорк!

Виталик погладил кошку, и отрезал ей кусок тетьциминой колбасы из холодильника. Кошка хорошо отреагировала на этот вопрос студентки, и ему даже казалось странным, что из всех фраза не понравилась только им двоим. Еще у него где-то завалялась валерьянка, но ею делиться с кошкой пока было рано, потому что валерьянка была своя, а колбаса чужая. А чужим добром делиться всегда проще, чем своим, потому что иначе своего добра ни на кого не напасешься.

- И тебе не хворать, - Виталик покосился на Анатолия, но руки протягивать не стал. Впрочем, вряд ли Толик ее стал бы пожимать, но это к делу не имело ровным счетом никакого отношения.

Алконавт дохлебал суп неизвестного происхождения, вытер губы подолом одеяла, обнажив брюхо. Ничуть не смутившись этим фактом, он прошествовал к столу, отодвинул ногой табурет, и уселся на него, опершись локтями о стол. Немного подумав, он взял с подоконника газетку и карандаш, и начал набрасывать список жильцов на полях.

"По прошествии пяти страницчасов бдений.

Толик инутитивно свой в доску. Я бы с ним забухал, но он пака как-то не жаждет."

Виталик оторвался от своих записей и спросил:
- Толян, ты какое пиво любишь? - и вернулся к трактату.

Тетя Цима тоже похожа на свою но меньше чем Толян. Сердце у нее доброе, поэтому можно таскать ее продукты и дальше.

Кошка своя но не в доску. Нравится реакцией на студентку с её унылой Варей.
Еще нравится реакция на Бани с предложением опохмела, и хоть это несколько бесстатусно, но радует что мысли совпадают.
Надеюсь, доберемся и до валерьянки.


С Варей пить не хочу. Вообще не нравится диалог с Машей. Все вопросы не соответствуют выбранной роли.
Ну и, например, Толян с Тимуром что-то обсуждали, додумывая нехватающее из диалога (например, Тимур додумал про то, что Толян не играл в Варкрафт) но это следует логичным образом из предыдущего диалога (например, Толян сказал, что не в курсе, что такое переход на новый уровень).
Или диалог Вари с Толиком тоже какой-то более естественный.
А в диалоге с Машей чувствуется скованность. И информация о роли (не статусе) получается не опосредованным путем в ходе диалога, а в ходе прямых вопросов, которые выглядят странно.

Мышь не нравится интуитивно. Чем - не могу объяснить. Даже место в том сообщении локализовать сложно, потому что дайджест, и есть просто ощущение, что тут что-то не так. Навскидку не нравятся вопросы про Кошку (типа, чо зря пугать) и про окончание блокады (типа нефиг мышей варить). В общем, где-то тут собака порылась, но не знаю что закапывала, и что выкапывала.


С Машей сложно.
Не понравилась фраза про унылую Варю. Ну не было в том единственном сообщении Вари ни капли уныния или унылости или унывания или чего-то еще. То есть если это эмоция в сообщении, то ее нет, и не понятно, откуда оно взято.
А если это чисто для поддержания ролевки, то тут тоже нехорошо, потому что придумывать события, которых не было, особенно с негативным окрасом - это плохо.
С другой стороны понравились два сообщения с получасовым интервалом, где идет попытка нарваться на беседу. Не с руки мафу за два дня до хода провоцировать диалог.


Остальные пока никак не зацепили."

Виталик свернул газетку в трубочку, спрятал в складках одеяла и поплелся в свою комнату.

Валентина Федоровна напоминала непроспашемуся Виталику одного товарища с бородкой, который также любил вещать с броневиков. Создвалось ощущение, что она в духе партийных деятелей прошлого векамогла часами вещать о приходе светлого будущего, наступлении коммунизма, поражении капитализма, итогах пятилеток и проверке прописок. То что итоги пятилеток были столь же мифические, что и проверки подобного рода, Виталик решил вслух не говорить. Ну и дистанцирование себя от антикоммунальных элементов тоже не выглядело хорошо.
Тем более тут как-то не складывалось понимание - это она их считает асоциальными элементами или сказала для красного словца. Если первое, то не понятно с чего вдруг. Если второе, то смотри первую часть