Игра: Караван
Всё началось с того, что Людвика рассердилась…
- Ты бесчувственная, Одвета, - устало сказала она, - Тебе не дано понять, что такое любовь.
Я бы могла возразить.
Я знаю, что такое любовь.
Любовь – это месть.
Я поднялась из-за стола и ушла в свою комнату. Достала из шкафа свой видавший виды вещ.мешок и пару смен белья. Бросила все это на узкую койку и подошла к оружейному сейфу. Поднявшись на цыпочки, нашарила на верхней полке небольшой пластиковый мешок черного цвета - все, что осталось у меня от матери.
* * * *
Одвета XIX или просто «Девятнадцатая»…
25 лет назад.
Мне четыре года. Я помню, как мать приходила ко мне в комнату по ночам, гладила мои волосы и шептала «Как ты похожа на него». Пока одной осенней ночью моя бабка Восемнадцатая не застала мать за этим занятием.
Моей бабке было без разницы сплю я или нет. Она отвесила моей матери звонкую пощечину и процедила сквозь зубы «Дура. Ты не готова. Я потратила свою жизнь зря. Четыре круга вокруг леса, чтобы выветрить дурь из головы. И знай, что я убью его»… Тихий стон Девятнадцатой «Пожалуйста, мама»… Снова звук пощечины…
Я смотрю в окно, отчаянно цепляясь за подоконник. На улице настоящий ураган: сильный ветер гнёт деревья к земле, струи дождя хлестко бьют в окно… Вот мать выходит из дома на улицу, застёгивает до конца молнию на ветровке и бежит в лес… В эту же ночь Восемнадцатая уходит в ураган… Я остаюсь в доме одна.
Утром возвращается измотанная мать… Она принимает душ, переодевается. Мы с ней сидим на кухне, пьём из алюминиевых кружек горячий чай, когда возвращается бабка… Она проходит к столу и кидает перед матерью заляпанную кровью фотографию. Мать смотрит на неё, кивает головой… Только я вижу, как сильно сжала она кулаки под столом…
Бабка уходит. Мать уходит… Я снова одна. Смотрю на фотографию. На ней невысокий мужчина обнимает мою мать…
Беру эту фотографию и крадучись от бабки кладу её под подушку матери… Больше я эту фотографию не видела… Но каждую последующую ночь я стояла около дверей комнаты моей матери и слушала, как она тихонько скулит в подушку…
Когда мне исполнилось 15 лет, одним летним утром мать сказала «Скоро буду» и ушла навсегда…
Когда мне исполнилось 25 лет, в почтовом ящике я нашла небольшой чёрный пластиковый пакет с её вещами.
Любовь – это боль.
* * * *
Я высыпала содержимое пакета перед собой на полу: паспорт на имя Дженны Дийо, пара мелких монет, фотография… Черно-белая, матовая, потертая… На ней невысокий мужчина обнимает Девятнадцатую… Он улыбается… Она нет. Он счастлив. Она боится…
Моя мать не боялась никого и ничего. Значит, этот страх за него…
Любовь – это страх.
Но мне нужен простой тетрадный листок, на котором записано «будет нужна работа, звони» и номер телефона. Собираю все остальное в пакет и прячу его на место в сейф.
Достаю из сейфа мою «Beretta 90two» и большой нож… Этот нож принадлежал Восемнадцатой. Теперь он принадлежит мне.
Я сажусь на койку и начинаю разбирать пистолет. Оружие нужно содержать в порядке.
Заплакал малыш Вольф и Людвика что-то заворковала, успокаивая его…
* * * *
Людвика д'Эсте… Полтора года назад.
Я сидела около дверей комнаты, где на узкой солдатской походной койке, подтянув колени к груди, укрытая тонким серым шерстяным одеялом лежала Людвика. Она тихо плакала во сне, иногда звала «Вольф… Вольф...». Столько тоски было в этом зове, что я холодела. Я знала, что являюсь виной её слез и тоски… Людвика затихла. Но я все равно сидела на полу у дверей её комнаты. Я сидела так уже много ночей… Ждала, когда боль притупится… Но боль не проходила… Она перерастала в тоску, в скорбь…
Любовь – это тоска.
Однажды утром, глядя на стены, Людвика сказала, что такой ужасный серый цвет подходит только для казематов, где томятся смертники. Я вручила ей банковскую карту и предоставила полную свободу действий. С одним условием – мою комнату не трогать.
Теперь интерьер нашего дома можно было снимать для журнала «Модные интерьеры загородных домов». Стены были выкрашены в белый цвет, везде висели цветные занавески. В комнате, которую раньше занимала Девятнадцатая и которая теперь называлась важно «Гостиная» стояли новые шкафы с фарфоровой посудой и книгами, на стене висел большой телевизор, перед ним стоял большой диван.
Я держалась в стороне от всех этих перестановок, переселилась в комнату Восемнадцатой, потому что там стоял оружейный сейф. И целыми днями тренировалась, бегала вокруг леса, смазывала, чистила, полировала оружие. Моталась по ружейным магазинам…
В комнате Людвики пахло цветами и духами…
В моей комнате пахло порохом и оружейной смазкой.
А потом выяснилось, что Людвика беременна. Она была весела и счастлива. Она полнела, принимала витамины и я каждый вторник возила её на прием к врачу, потому что врач категорически отказывался приходить к нам в дом.
Через семь месяцев ожидания на свет появился сын Людвики.
Укладываясь спать, она сказала мне:
- Не уходи. Побудь тут. И пригляди за Вольфом.
Это имя полоснуло меня, как ножом:
- За кем?
- За моим сыном, Одвета. Неужели ты думала, что я назову его как-то иначе? Он сын своего отца. Он - Вольф фон Эберхард.
Людвика спала, а я смотрела на ночь за окном.
Я думала о том, что, несмотря на свою смерть, Вольф фон Эберхард победил нас. Много веков мы искали мести. Мы тренировались с самого детства, чтобы убить его. Мы рождались с его именем и умирали, проклиная его. Я убила его, а сейчас он вышел из нашей борьбы победителем. Его сын будет жить в доме Неруда и я Одвета ХХ Неруда несу ответственность за жизнь и благополучие этого малыша – Вольфа фон Эберхарда.
Все было зря. Все было напрасно. Все наше идиотское предназначение. Мне 29 лет. Я не умею любить, я не люблю жизнь. Я презираю себя…
* * * *
Наша жизнь изменилась. Теперь все было подчинено маленькому Вольфу…
Я снова перестала спать ночами. Я снова сидела под дверями комнаты Людвики и слушала, как она воркует над малышом. Столько нежности было в её голосе, что меня охватывала необъяснимая жгучая тоска.
Я убегала от нее в лес. Ночные пробежки в непогоду выветривают дурь из головы. Только не из моей…
Я не хотела быть там. Мне там не было места. Я жила в мире туманного мрака. Я не хотела ничего менять в своей жизни. Было уже поздно что-то менять. Меня вырастили такой, какая я была… Бесчувственная.
Пришло мое время…
Взяв вещмешок я вышла из своей комнаты. Постояла на пороге кухни, глядя как Людвика кормит малыша Вольфа, сказала «Скоро буду» и ушла…
Выехав из города, я остановилась, достала листок с номером телефона:
- Неруда. Мне нужна работа…
Карта игры "Караван" | Игровой чат | Форум | Дамский Клуб LADY