Страсти Яйце-Пьяццо (киносценарий/Мексика/стеб)

Аффтар, жжОшь давай еще
_________________

Я устала ставить теги Можно завтра? Вместо работы
_________________

Lark, договорились! Завтра, тоже вместо работы, читать буду)))

Серия 6, сцена 1. Кабак «Скальпио Бизонио». Игорь Игоревич и Владимир Владиславович.

Владимир Владиславович: Нет, все-таки Олеся Матвеевна была святой женщиной. Подумать только, оставила мне это изумительное чучело для ритуалов вуду. Только насчет Прелести я не очень понял. Что она имела в виду? Мне, конечно, нужны деньги, но не настолько же.
Игорь Игоревич (мрачно): Я теперь гораздо худшего мнения о ней. Более того, я ее, кажется, уже не люблю. Боже, зачем же я бросил Евстафью Юматовну?
Владимир Владиславович (в шоке): Как вы можете? Неужели вы только делали вид, что любите Олесю Матвеевну, а на самом деле вам нужны ее деньги?
Игорь Игоревич (устыдившись): Да, вы правы. (Рыдает): Бедная Олеся Матвеевна! Черт бы тебя побрал, Евстафья Юматовна!
Владимир Владиславович (успокоившись): Ну вот, так лучше!
Игорь Игоревич и Владимир Владиславович чокаются бокалами и выпивают еще по одной порции «Степных удобрений».

Серия 6, сцена 2. Полицио-де-Яйце. Томазо Грициньо и Прелесть.

Томазо Грициньо (решив прикольнуться): Добрый день, Прелесть, рад вас видеть. Вы арестованы.
Прелесть (испуганно): Если вы имеете в виду кражу наркотиков из аптеки, то я здесь ни при чем.
Томазо Грициньо: Нет, я имею в виду смерть Олеси Матвеевны Шняги-Корвалольо.
Прелесть (в гневе): Да ты че, ты на кого гонишь, че ты на меня тут пасть открываешь! При чем тут я и эта карга?!
Томазо Грициньо: При том, что в нее влюблен Дименцио, а вы любите его.
Прелесть: Ничего не знаю, у меня алиби.
Томазо Грициньо: Да что вы, очень интересно, и какое же?
Прелесть (торжествующе): Я спала пьяная в перевязочной.
Томазо Грициньо: И кто может это подтвердить?
Прелесть: Никто.
Томазо Грициньо: И что?
Прелесть: И ничего.
Томазо Грициньо: Ладно, не смею вас больше задерживать. Ну у вас и алиби – ни придерешься, ни подкопаешься. Чтоб я так жил. Однако никуда не выезжайте из нашего славного города.

Серия 6, сцена 3. Трупус-де-Яйце.

На похоронах Олеси Матвеевны уже знакомые нам люди. Евстафья Юматовна с ногами в гипсе и в инвалидной коляске готовится провести последний обряд. Игорь Игоревич и Владимир Владиславович стоят, обнявшись, и рыдают над гробом. Томазо Грициньо делает вид, что глубоко опечален, а на самом деле исподтишка следит за всеми. Акстисья Вольдемаровна с фотоаппаратом собирается сделать убойный материал для местной газеты «Яйце-Ревю». Наумия и Белоснежка стоят рядом, Белоснежка картинно сморкается в платок. Прелесть пришла непонятно зачем и принесла венок с надписью: «Дорогой покойнице от большой поклонницы».
Евстафья Юматовна: Поскольку наш местный падре ушел в отпуск за свой счет и не вернулся, я возьму на себя его обязанности и проведу этот тягостный обряд. Итак, приступим. Все мы неоднократно слышали, что Олеся Матвеевна просила похоронить свой прах на Марсе в банке из-под томатной пасты. Но, поскольку она официально не упомянула об этом в своем завещании, мы вынуждены похоронить ее на местном кладбище.
Владимир Владиславович (бьется в истерике): Нет, не смейте нарушать волю покойной! Если она хотела в банке, значит, надо в банке и на Марсе! Тащите дрова, будем кремировать!
Акстисья Вольдемаровна напрягается в ожидании скандала. Прелесть мрачно усмехается. Наумия в шоке.
Евстафья Юматовна: Владимир Владиславович, вы не в себе, успокойтесь. Игорь Игоревич, сделайте милость, придержите его.
Игорь Игоревич: Для вас все, что угодно, моя птичка!
Евстафья Юматовна: Продолжим. Покойся с миром, дорогая Олеся Матвеевна. Ты вступаешь в лучший из миров, и там тебя ждет твой дражайший супруг Леозн Колдобьевич.
Владимир Владиславович (вырываясь из рук Игоря Игоревича): Нет, неправда, она никогда не любила этого чмошника, вы все врете!
Акстисья Вольдемаровна делает фотографии орущего Владимира Владиславовича и помечает что-то в блокноте.
Евстафья Юматовна: Да мы можем нормально ее похоронить или нет?! Владимир Владиславович, успокойтесь. Томазо, а вы куда смотрите? Помогите Игорю Игоревичу держать этого придурка. Продолжим. Итак, в лучшем из миров ты встретишь Леозна Колдобьевича…
Владимир Владиславович (ему уже пытаются засунуть в рот кляп, а он все орет благим матом, в котором мата много, блага мало): Нет, не встретишь! Он горит в аду, твой ненаглядный!
Евстафья Юматовна подъезжает на инвалидной коляске и с размаху бьет Владимира Владиславовича в челюсть. Тот падает без чувств. Все аплодируют. Евстафья Юматовна чуть кланяется.
Евстафья Юматовна: Ладно, короче. Покойся с миром. Аминь! (Служащему кладбища, который, по совместительству, работает санитаром в больнице и в морге): Закапывайте!
Все расходятся в тоске.

Серия 6, сцена 4. Полицио-де-Яйце. После похорон. Томазо Грициньо и Белоснежка.

Томазо Грициньо: Дорогая Белоснежка, как приятно вас видеть в этот радостный день!
Белоснежка (укоризненно): Стыдитесь, молодой человек! Мы только что похоронили нашу дорогую Олесю Матвеевну.
Томазо Грициньо: А, ну да. Да, сегодня поистине скорбный день. Ладно, где вы были, когда Олесю Матвеевну сбил поезд?
Белоснежка: Не знаю. Может, в больнице у Наумии, а, может, у моей несчастной дочери, Людмилы Ярмольниковны, в той же больнице.
Томазо Грициньо: На месте преступления найдена улика, доказывающая, что именно вы причастны к смерти Олеси Матвеевны.
Белоснежка: И что это за улика? Предъявите!
Томазо Грициньо: Не предъявлю. Я на вас обиделся.
Белоснежка: Ну и не надо. Обойдусь как-нибудь.
Томазо Грициньо: Ладно. Обещайте, что вы не будете выезжать за пределы города и можете быть свободны.
Белоснежка: Обещаю. Только съезжу в Прагу на каникулы и вернусь.
Томазо Грициньо: Хорошо. Фотки из Праги потом покажете. Идите.

Серия 6, сцена 5. Санте-Тушканьо. Евстафья Юматовна, Наумия, Владимир Владиславович, Прелесть.

Палата № 13. Наумия и Евстафья Юматовна в думе. Заходит Владимир Владиславович, с ним Прелесть.
Владимир Владиславович (виновато): Дорогая Евстафья Юматовна, простите, что вчера вел себя, как последняя свинья.
Евстафья Юматовна: Ничего, я понимаю. Смерть Олеси Матвеевны – такой удар для всех нас.
Прелесть: Да-да, несомненно!
Владимир Владиславович: Уж хоть вы помолчите, Прелесть! Евстафья Юматовна, у меня для вас хорошая новость: можно снять гипс.
Евстафья Юматовна: Но прошла всего неделя!
Владимир Владиславович: Да-да, знаю, но ваши ноги чудом зажили. Повторяю, это чудо!
Евстафья Юматовна: Это не чудо, это все мои молитвы.
Владимир Владиславович: Ну, может быть, и так.
Евстафья Юматовна: Не «может быть», а точно.
Владимир Владиславович: Ну, как хотите. (Обращается к Наумии): Наумия, дорогая, у меня и для вас хорошая новость: мы вылечили симптомы будуреза, вы можете ехать домой!
Наумия (в слезах): Спасибо, доктор, я вам так благодарна! Так благодарна!
Владимир Владиславович (скромно опустив глаза): Не за что, дорогая, это моя работа (хотя я работаю за оклад, учтите!)
Наумия: Я побегу навестить маму, несчастную Людмилу Ярмольниковну.
Евстафья Юматовна: А мне надо в церковь, помолиться.
Позже. Церковь NDЯП.
Евстафья Юматовна: Господи, это чудо, что мои ноги излечились всего за неделю. Я хочу посвятить себя своей пастве (с твоего одобрения, конечно). Дай мне знак, если я поступаю правильно.
На нее падает дубовый крест.
Евстафья Юматовна (выбираясь из-под креста): Спасибо, Господи, теперь я поняла, в чем мое призвание!

Серия 7, сцена 1. Дом Томазо Грициньо. Томазо Грициньо и дух Леозна Колдобьевича.

Томазо Грициньо в белье Акстисьи Вольдемаровны стоит перед зеркалом в своей комнате. Как всегда, с излишним количеством геля на волосах.
Томазо Грициньо: Ну просто душат слезы, до чего же ты хорош, детка!
Хочет присмотреться к кружевам на белье, но вдруг видит Леозна Колдобьевича в зеркале вместо своего отражения. Леозн Колдобьевич в костюме розового зайчика.
Томазо Грициньо: Кто вы?
Леозн Колдобьевич: А пес его знает. А, нет, я Леозн Колдобьевич Корвалольо, покойный муж покойной Олеси Матвеевны.
Томазо Грициньо (дрожащим голосом): зачем вы здесь?
Леозн Колдобьевич: Опять пес его знает. Хотя нет, я пришел на тебя посмотреть.
Томазо Грициньо: Надеюсь, вы никому не расскажете о том, что вы здесь видели. Что вы хотите за молчание?
Леозн Колдобьевич: И снова пес его знает. А…
Томазо Грициньо (перебивает): Да где ж он, этот пес, который все это знает?!
Леозн Колдобьевич: А пес его знает. Ладно, шучу. Я хочу, чтобы ты эксгумировал мое тело и нашел убийцу Олеси Матвеевны.
Томазо Грициньо: Убийцу?! Но это же был несчастный случай!
Леозн Колдобьевич (смотрит на него с жалостью): Бедняга, ты явно думал не тем местом, когда закрывал дело. Ее убили.
Томазо Грициньо: Раз вы все знаете, может, еще скажете, кто убил?
Леозн Колдобьевич: А пес его знает. Короче, найди и пса, и убийцу.
Томазо Грициньо: Да где ж я вам его найду?
Леозн Колдобьевич: А пес его знает.
Томазо Грициньо : Да прекратите паясничать!
Леозн Колдобьевич поворачивается задом и машет хвостиком. Томазо Грициньо в восторге.
Леозн Колдобьевич: Мы еще встретимся, пес смердящий.
Томазо Грициньо: Ну почему же смердящий? Я моюсь. Иногда.
Но Леозн Колдобьевич уже ушел. Томазо Грициньо в замешательстве.

Серия 7, сцена 2. Дом Белоснежки. Подвал. Белоснежка и Леозн Колдобьевич, спящий летаргическим сном.

Белоснежка заходит в подвал в черной мантии, с готическим макияжем на лице. У нее в руках Книга Мертвых. Она берет мел и начинает чертить на полу вокруг гроба Леозна Колдобьевича пентаграмму. Заканчивает чертить пентаграмму. Встает рядом с гробом, держит книгу на вытянутых руках.
Белоснежка (загробным голосом): Леозн! Леозн! Приди! Вызываю твой дух, приди, Колдобьевич! (Теряет терпение): А ну, иди сюда, хренов дух! Зря я, что ли, мел перевожу на эти чертовы пентаграммы, прости Господи! (Начинает уговаривать): Ну, Леознчик! Ну, Колдобьевич! Ну будь хорошим мальчиком, иди к Белоснежке, а я тебе конфетку дам!
Опять выходит из себя, бьет тело Леозна Колдобьевича книгой, затем впадает в транс.

Серия 7, сцена 3. Кинотеатр «Конкордо-Пингвиньо». «Терминатор-3» в гоблинском переводе. Последний ряд. Последний сеанс. Он. Он. И места для поцелуев.

Владимир Владиславович (хриплым шепотом): Жора Корнев – пупсик, правда?
Рука Владимира Владиславовича ложится на колено Игоря Игоревича. Тот вздрагивает.
Игорь Игоревич: Да, конечно, он душка. А Вован противный.
Накрывает ладонь Владимира Владиславовича своей. Оба в экстазе.

Серия 7, сцена 4. NDЯП. Евстафья Юматовна.

Евстафья Юматовна сидит одна в ризнице, сочиняет письмо Папе Римскому: « Дорогой Папа, как вы там? Все в порядке? Вы смотрите, в вашем возрасте пора бросать все привычки, не только вредные. У меня неразрешимая проблема. Дело в том, что наш местный падре ушел в отпуск за свой счет, но на курорте встретил одинокого байкера, они поженились и уехали в Данию. Мы, соответственно, остались без падре, и я блюду, нет, блюжу, нет, отвечаю за нравственность нашего города в полном одиночестве. Прошу вас назначить меня мадре Яйце-Пьяццо, т.к. мужчин нормальной ориентации на роль падре у нас нет. Если же вы все-таки этого не сделаете, готовьтесь к тому, что падре, которого вы назначите, скоро будет ходить в розовой сутане с голубыми бантами. Это я не угрожаю, просто предупреждаю. В наших краях одинокому мужчине трудно оставаться мужчиной. Не могли бы вы мне также прислать календарик из Ватикана. Всегда ваша, Е.Ю. Кенсоньо.»

Серия 7, сцена 5. Ипподром «Турбулентус-Бизонио». Наумия проматывает наследство.

Наумия стоит, облокотившись о стойку трибуны, с биноклем в руках. Болеет за свою лошадь.
Наумия: Давай, давай, кляча! Шевели копытами! Блин, блин, БЛИН!
В азарте она не замечает, что какой-то бомж тырит у нее из сумочки все наличные, 6 платиновых кредиток, золотую ручку «Паркер», потом, подумав, берет всю сумочку, снимает с Наумии часы «Ролекс», шарфик и шляпку от «Шанель», пытается прихватить и платье, но не решается.
Наумия (в гневе): О, черт, проклятая кляча! Я на тебе уже 2 миллиона потеряла, мерзкая животина!
Зритель (презрительно): Вы бы, может, попробовали поставить на другую лошадь, а не на ту, которой 29 лет.
Наумия (резко): Идите к черту, моя лошадь, что хочу, то и делаю!
Зритель (удивленно): Ваша?! Вы ее купили? Сознательно? Вас не заставляли под пытками?!
Наумия (гордо): Да, я купила ее сама! У слепого мальчика за 10 миллионов. Он так радовался, бедняжка.
Зритель: Ну хоть слепому мальчику повезло. А вы сама-то не слепая?
Наумия: А будете обзываться, я вас сумочкой стукну. Моя лошадь еще всем даст прикурить!
Зритель: Да ей давно пора было бросить курить, не довело ее это до добра. А по поводу сумочки, ее еще 15 минут назад у вас стырил какой-то бомжара.
Наумия: А и хрен с ней! Там всего-то 28 миллионов было, мелочь. Пусть выпьет за мое здоровье!
Зритель ( восхищенно): Выходите за меня замуж!
Наумия (тонко улыбается): Обсудим!
_________________

Супер!


Блин, вот это я понимаю - алиби! Никакой кучи свидетелей, письменных свидетельств и ты ды, а тупо опустошенная бутылочка портвейна (или чего она там вылакала)

Так вот как духов вызывать надо! Конфетами приманивать)))))

О как! Раз - и на матрац (как мой благоверный любит говаривать)

Пы.Сы. А тегов и правда тьма-тьмущая Это ж сколько терпения надо иметь, чтобы их проставить?

Алиби у всех железное

Лучше шоколадными
Теги полбеды. В файлике, в котором у меня это все хранится, имена проставлены инициалами, вот вставлять вместо И.И., В.В., Е.Ю. и прочих полные имена - это вешалка))

Во второй части этой мегатрилогии я сразу ставила имена полностью, хоть и выбешивало. Там и сценки раза в 4 поболее, чем в "Я.П."
_________________

Записала!

Мдя... Не завидую))) Но может инициалами не страшно оставить? Все ж таки уже понятно, кто, кого и как Если что подсказки в первом посте))

Тащите, а мы оценим *потирает ручки*

Да не, если каждый раз придется лазить в первый пост, то это может отпугнуть моего потенциального третьего читателя


Как только пройдем историю Яйце-Пьяццо, так сразу возьмемся за "Бедного Жорика".

А пока

Серия 8, сцена 1. Трупус-де-Яйце. Томазо Грициньо, Акстисья Вольдемаровна, Евстафья Юматовна и мужики в сапогах, облепленных навозом.

Томазо Грициньо, Акстисья Вольдемаровна и Евстафья Юматовна стоят около могилы Леозна Колдобьевича. Мужики в сапогах, облепленных навозом, готовятся раскопать могилу. Акстисья Вольдемаровна готовится все сфотографировать и запротоколировать. Евстафья Юматовна держит наготове Библию, чтобы, в случае чего, изгнать дьявола.
Томазо Грициньо (мужикам в сапогах, облепленных навозом): Итак, приступим. Вскрывайте, дорогие.
Евстафья Юматовна (разгневана): Это не по-христиански, молодой человек! Не тревожьте умерших, не нарушайте волю Божью!
Томазо Грициньо (с сарказмом): Да прекратите, п-мадре Евстафья. А то, что мне мужик в костюме розового зайца является по ночам, да еще обзывается, это – по-христиански?
Акстисья Вольдемаровна (хочет поддержать брата): Да, это вообще уже ни в какие ворота не лезет!
Томазо Грициньо: Заткнись, Акстисья Вольдемаровна!
Евстафья Юматовна (в шоке): Мужчина? Ночью? В костюме? Зайца? Обзывается? (Мужикам в сапогах, облепленных навозом): Ну что варежки разинули? Быстро раскопали чертову могилу! (Крестится): Прости меня, Господи! (Томазо Грициньо): Пора изгнать эту нечисть, черт побери!
Акстисья Вольдемаровна (в шоке): Мадре Евстафья, вы выругались!
Евстафья Юматовна: Черт побери, буду ругаться, сколько захочу! Я пока не мадре.
Акстисья Вольдемаровна: Простите, Евстафья Юматовна, что сделала вам замечание.
Евстафья Юматовна: Прощаю, дитя мое, благослови тебя Бог! (мужикам с лопатами): Ну че зырите, в цирке, что ли? Работать!
Мужик с лопатой: Да не орите, падре, мадре, или как вас там. Уже все раскопали, нате, смотрите!
Все подходят к краю могилы, смотрят вниз. Лицо Томазо Грициньо. На нем недоумение, смешанное с еще большим недоумением. Лицо Акстисьи Вольдемаровны На нем недоумение, смешанное с любопытством. Лицо Евстафьи Юматовны. На нем недоумение, смешанное с ужасом. Лица мужиков с лопатами. На них ничего, ни единой мысли.
Евстафья Юматовна (крестится, потом орет дурным голосом): Нечистая! Демоны, замуровали! Отче наш! Свят, свят, свят!
Акстисья Вольдемаровна (делает снимки пустой могилы, на ходу придумывает заголовок): «Почтенный миллионер исчезает из могилы!», «Куда делся Леозн Колдобьевич?», «Инопланетяне – вот кто нас спасет!», «Покойник пропал. Ждет ли нас Апокалипсис?»
Томазо Грициньо (сначала стоит в ступоре, потом начинает орать, почему-то женским голосом): ААА! Помогите! Мертвецы оживают! Бегите! Спасайся, кто может!
Евстафья Юматовна (подойдя к нему, дает ему пощечину): Заткнись! Ты мужчина или кто?!
Томазо Грициньо (слабым голосом): Уже не знаю, ни в чем не уверен, накапайте корвалола.
Акстисья Вольдемаровна (похлопывает его по плечу и нащупывает бретельку своего лифчика, но решает пощадить его нервы и не устраивать сцен): Пойдем домой, Томазо. Попьешь молочка, поспишь, успокоишься.
Все расходятся в напряжении и страхе, что по дороге могут нарваться на ожившего мертвеца.

Серия 8, сцена 2. Спальня Владимира Владиславовича. Он и Он.

Золотые лучи восходящего солнца пробиваются через гардины и освещают ложе со смятыми простынями. Игорь Игоревич и Владимир Владиславович лежат на разных сторонах постели. Игорь Игоревич открывает глаза, удивленно смотрит на себя.
Игорь Игоревич (думает вслух): Где я? Кто я? Кто виноват? Что делать?
В поиске ответа поворачивается. Крик ужаса – проснулся Владимир Владиславович.
Владимир Владиславович: О! Не! Не может…
Игорь Игоревич: Кто не может? Я не могу? Да, я не могу! Да, да, да, не могу! Устал...
Владимир Владиславович: …быть! Не может быть!
Игорь Игоревич: Быть или не быть?
Владимир Владиславович: Быть. Вместе. Навсегда.
Игорь Игоревич: Отсюда и до гроба. О!
Владимир Владиславович: Не верю своему счастью! Не может…
Игорь Игоревич: Я уже могу, шалунишка.
И они заключают друг друга в жаркие объятия.

Серия 8, сцена 3. Больница Санте-Тушканьо. Палата Людмилы Ярмольниковны. Прелесть, Людмила Ярмольниковна в коме и Белка.

Людмила Ярмольниковна одна, в коме. Заходит Прелесть.
Прелесть: Доброе утро, цыпленочек. Хорошо спала? Мигрень не мучает? (Хихикает): Какая ж я острячка. А я тебе подарочек принесла. Угадай, что? Не можешь? Так я и знала! Угадай, в какой руке? Опять не можешь? Бедняжка! Ну, не буду мучить.
Прелесть достает из-за спины клетку, в клетке Белка в тельняшке. На клетке табличка с надписью «Крузенштерн». Белка бросается на прутья, рвет на себе тельняшку, орет благим беличьим матом. Прелесть достает из-за пазухи кулек из газеты «Яйце-ревю». В нем кокосовые орехи.
Прелесть: Корми животное, не забывай. Остальные орешки за дверью. Потом санитары внесут. Давай я тебе еще книжку почитаю, о норвежской кожевенной промышленности.
Садится и начинает читать. Крузенштерн в ужасе молча жрет остатки тельняшки. У Людмилы Ярмольниковны дергается рука, сжимает простынь и силится сложить пальцы в кукиш. Прелесть ничего не замечает, но от наблюдательного Крузенштерна ничто не может ускользнуть. Он в глубочайшей депрессии.

Серия 8, сцена 4. Спальня Владимира Владиславовича. Позже.

Игорь Игоревич и Владимир Владиславович лежат в постели, курят, наблюдают за все еще качающейся люстрой. Звонит мобильник Игоря Игоревича. Мелодия «Конкордо-Пингвиньо».
Игорь Игоревич (заплетающимся языком): А-э-о!
На другом конце провода веселый женский голос.
Голос: Игорь! Игоревич! Это я! Я уже на вокзале! Встречай меня, дорогой!
Игорь Игоревич (тот же звук): Кт-а-э-о?
Голос: Это же я, Изаура! Ньюсовна!
Игорь Игоревич (тот же звук): Кт-а-э-о?
Изаура Ньюсовна: 24 года назад! Лето. Бензоколонка. Полосатая шляпа. Я. Изаура. Ньюсовна.
Игорь Игоревич (ну вы сами знаете, тот же звук): Ничего не помню!
Изаура Ньюсовна: Запрягай тачку и двигай сюда. Надоело тут париться. (Вешает трубку)
Владимир Владиславович: А кто это?
Игорь Игоревич: Кт-а-э-о?
Владимир Владиславович: Она! Эта бабенка! Эта Изаура! Эта НЬЮСОВНА!
Игорь Игоревич: ?..
Владимир Владиславович: Ну ты у меня дождешься. Сейчас ты у меня получишь!
Игорь Игоревич: Не над-э-о! Я в домике.
Владимир Владиславович: А у меня есть ключик. Хочешь, покажу?
Игорь Игоревич: Не на-а-а-д-э-о!
Игорь Игоревич и Владимир Владиславович продолжают курить в тишине. Каждый в своей думе.

Серия 8, сцена 5. Белкус-Блохастус. Томазо Грициньо и Изаура Ньюсовна.

Изаура Ньюсовна идет по Белкус-Блохастус. На ней черное пальто, в одной руке букет желтых цветов, в другой – чемодан. На другой стороне улицы ее замечает Томазо Грициньо, возвращающийся с эксгумации. Какое-то время он стоит в ступоре, и под действием палящих солнечных лучей вокруг него образуется лужа жидкого геля для волос. Томазо Грициньо делает шаг в сторону Изауры Ньюсовны, и, как на грех, в этот самый момент из переулка выбегает горячий южный мужчина в сомбреро. Подошвы его сапог приходят в контакт с лужей геля, и великая физическая сила, имя которой – инерция, выносит его на мостовую, где его сбивает телега молочника, и, в результате действия другой физической силы, мужчине в сомбреро отрезает голову вместе с этим самым сомбреро. Томазо Грициньо ничего не замечает, так как действие происходит у него за спиной, а сам он поражен красотой Изауры Ньюсовны (вернее, остатками ее красоты). Но Изаура Ньюсовна видит ВСЕ.
Изаура Ньюсовна (в шоке): Эй, человек!
Томазо Грициньо: Вы мне?
Изаура Ньюсовна: А кому ж еще? Кроме нас с вами и трупа тут никого нет.
Томазо Грициньо (подпрыгивает от ужаса): Трупа? Вы, кажется, сказали «трупа»? Нет, нет, нет, если бы здесь был труп, кто-нибудь обязательно закричал бы.
Изаура Ньюсовна: Вы же и кричите. Вы, наверное, в полиции служите?
Томазо Грициньо: Да, а как вы догадались?
Изаура Ньюсовна: Я много чего повидала за свою жизнь, ковбой! У легавых всегда одна реакция на слово «труп». Так на трупешник не хотите посмотреть?
Томазо Грициньо оборачивается и неожиданно облегченно вздыхает.
Томазо Грициньо: Слава тебе, Господи, я думал, действительно труп.
Изаура Ньюсовна: А это что, не труп, что ли?
Томазо Грициньо: Да, вы правы, это труп, но не такой, как все, понимаете?
Изаура Ньюсовна: Нет, если честно, ничего не понимаю!
Томазо Грициньо: Его сбил Веселый Молочник. Он у нас тут каждую неделю одного-двоих сбивает. Мы уже и внимания не обращаем.
Изаура Ньюсовна: Ничего не понимаю. Что за молочник?
Томазо Грициньо: Ну, он раньше был местным молочником, но потом у него отобрали лицензию, и вот теперь он ездит на своей телеге по округе, сбивает людей. Непонятно зачем. Несчастный человек!
Изаура Ньюсовна: Да, вы правы. Так вы трупом не собираетесь заняться?
Томазо Грициньо: А чего им заниматься? Поваляется неделю, а если никто не заберет – койоты съедят.
Изаура Ньюсовна: Оригинально!
Томазо Гициньо: А давайте познакомимся! Меня зовут Томазо, а вас? Позвольте, я вас провожу.
Томазо Грициньо берет ее под руку, и по главной улице они направляются к солнцу.
_________________

Чуют мои почки, это будет то еще зрелище!

Тащусь от этой "пока не мадре" с богатым словарным запасом



Представила себе этакого рыхлого мужика с перекошенным фейсом, в переднике, с бидоном в громадной лапище Потрошитель тихо сопит под кроватью))

А я вечером выделю цитатами наиболее понравившиеся места В обед даже дверь в кабинет закрыла, чтоб не так громко было слышно, как я ржу
_________________

А уж я-то... как тащилась от ее прототипа, словами не передать.


Ага, только он ездит на телеге))Он, кстати, еще появится по ходу пьесы


Кобрита, ты нереально добрый человек))
_________________

Ларк, да ладно тебе угарать Мне ж реально нравится
_________________

Я и не угораю) Ты же видишь, сколько у меня читателей, и поддерживаешь Спасибо!
_________________

млин...было бы за что
_________________

а я вчера ночью начала читать - оторвацца не могла, еле спать легча.
щас дочитывать буду)))
классно, Ларк!
___________________________________