Конкурсные забавы

— Бобби, мне нужны эти коды доступа!
— Элли, прошу тебя, остановись. Месть ничего хорошего не принесет, ты лишь погубишь себя.
— Мне все равно! Понимаешь? Все равно! — Элисон глубоко вдохнула и добавила уже более спокойно: — Пока он беспечно живет в своем уютном мирке, мне жизни нет. Поэтому прошу тебя, Бобби, умоляю, ради Кэт, ты ведь был к ней неравнодушен, достань мне новый код доступа в жилище Мортимера Гроуби.
— Но почему он сменил прежний? — решил зайти с другого конца Роберт.
— Надеется, что теперь призрак Кэт не сможет попасть в дом.
— Призрак?!
— Ну, ты же знаешь, мы с моей единокровной сестрой внешне очень похожи.
— И ты исполнила роль призрака? — догадался Роберт. — Твое счастье, что никто не знает о твоем существовании.
— Да, это еще один плюс того, что отец отказался меня признать. А вот Кэт меня разыскала. Мы общались с ней. Делились секретами, мечтами. Мы не могли быть ближе, даже если бы росли вместе. И я не могу спокойно жить, зная, что ее убийца гуляет на свободе.
— Элли, послушай. В полиции говорят, что это передозировка наркотиками. Как мне ни горько признать, Кэт сама виновата.
— Она не наркоманка! И потом в ту ночь у нее был сексуальный контакт.
— Откуда ты знаешь?
— Я подкупила судмедэксперта. Он даже поделился со мной образцом ДНК.
— Ты подкупила? Откуда у тебя такие деньги? Ты же работаешь в библиотеке?!
— Это деньги Кэт. Незадолго до смерти она открыла на мое имя счет в банке, — смущенно пояснила Эллисон. — А во время своего прошлого визита в жилище Гроуби я нашла волосок на его подушке. Так вот, это Мортимер был с ней в ту ночь.
— Тогда нужно пойти с этим в полицию.
— Не поможет. Он откупится от любого обвинения.
— Понятно, — Роберт повесил голову. Когда же снова посмотрел на Элисон, в его глазах застыла боль. — Прежде чем я сделаю то, о чем ты просишь, хочу знать твой план.
— Я запугаю его, и он сам явится в полицию с повинной.
— Ты? Запугаешь Мортимера Гроуби? Если верить слухам, он сам кого угодно запугает.
— А ты не верь слухам.
— Элли, или ты рассказываешь мне все, или коды в пентхауз Гроуби тебе никогда не получить.
— Я знала, что ты заупрямишься, поэтому решила все тебе показать наглядно. — Элисон достала из сумки перчатки, длинное белое платье и косметичку.
— Ты собралась напугать его этим?!
— Не нужно делать поспешных выводов. Согласись, при должном антураже меня можно принять за сестру.
— Допустим, но этого мало, чтобы выбить признание из убийцы.
— Дай мне десять минут.
Ей понадобилось пятнадцать, но когда она вышла из ванной, Роберт лишь удивленно раскрыл рот: не знай он, что это Элисон, решил бы, что перед ним призрак Кэт.
— Ты убил меня, Мортимер. Признайся! — замогильным голосом произнесла Элисон.
Она подходила все ближе и ближе, ее обтянутые атласной тканью пальцы угрожающе скрючились, будто желали вырвать правду в случае неподчинения.
— Признайся! — Элисон застыла в футе от него, а в следующую секунду из кончиков пальцев на ее левой руке появились когти.
Роберт едва не умер от страха, когда рука с когтями пронеслась перед его лицом. Будь он Мортимером Гроуби, обязательно бы признался в убийстве.
— Черт побери, Элли! У меня чуть сердце не остановилось.
— Бобби, прости. Я не могла предупредить тебя заранее, все должно было быть максимально приближено к действительности.
— Да уж, ближе некуда! — проворчал Роберт. — Что это такое?
— Нравится?
— Нет! Откуда у тебя эти перчатки?
— Как ты правильно сказал, я — библиотекарь, но у меня есть талантливые друзья, которые могут прийти на помощь. А это, подарок старого друга. На вид обычная атласная перчатка, а в действительности произведение искусства. Смертоносная красота, — Элисон вытянула левую руку и подвигала пальцами, свет хищно блеснул на металлических когтях. — Так я получу коды доступа?
— Да, но я пойду с тобой.
— Нет! Если вдруг все пойдет не по плану, лучше, если я буду там одна.
— Если все пойдет не по плану, тебе понадобится поддержка.
— Бобби, прошу тебя, не упрямься. Если меня схватит полиция, мне нужен будет человек, который сможет устроить побег.
— Ты думаешь, я всесилен? — поинтересовался Роберт.
— Я надеюсь на это.
— Это не так.
— Тогда помолимся, чтобы у меня все получилось.
Роберт ничего не сказал, но выражение его лица говорило, что на молитвы полагаться не стоит.
— Когда я получу коды? — сменила тему Элисон.
— Скоро. Очень скоро.


Две с половиной недели спустя в газетах напечатали, что ночью Мортимер Гроуби выпал из окна своего пентхауза, расположенного на двадцать пятом этаже принадлежащей ему гостиницы «Джей-Энд-Би Хотел».
А в отчете судмедэксперта, поступившего на следующий день детективу, расследовавшему смерть Мортимера Гроуби, значилось, что на теле жертвы не было следов насилия, а в крови не содержалось никаких посторонних элементов, поэтому следует предположить, что это самоубийство.
Так легко было принять на веру слова судмедэксперта, но детективу не давали покоя свежие глубокие царапины на столе, что находился в комнате, из которой предположительно выпал Гроуби. Судя по следам, очень и очень большая кошка. Однако Гроуби не держал животных, да и в пентхаузе никого не оказалось. Так куда же она делась, эта большая кошка?

— Мистер Ноксли, благодарю вас за то, что сопроводили меня на этот скучный маскарад.
— Я не мог отказать вам в этой просьбе, мисс Эбкоумб.
— Знаете, мистер Ноксли, — она прикусила нижнюю губку, — я чувствую вину перед вами.
— Вы знаете, что я многим готов пожертвовать ради вас, мисс Эбкоумб. Даже поприсутствовать на вечере, который устраивает ваш брат. А теперь, когда я благополучно доставил вас домой, мне пора уходить.
— Но я не могу отпустить вас, не отблагодарив за оказанную мне услугу.
— И в чем же будет выражаться плата? — его левая бровь изогнулась дугой.
— Боже, Патрик! — воскликнула Эвелина Эбкоумб. — Мне надоела эта игра. Иди же ко мне.
И она сама поддалась к кавалеру, прижалась к его губам, изнывая от желания сбросить надоевшую одежду и отдаться страсти.
— Но вечер, и правда, был неимоверно скучным, — хмыкнул Патрик, отстранив от себя спутницу. — Я требую награду.
— Ладно, будет тебе награда, — кивнула Эвелина. — Пошли! — схватив его за шейный платок, повела за собой в гостиную.
Толкнув Патрика на софу, включила проигрыватель.
И пока Стиви Уандер пел о том, что позвонил сказать о своей любви, Эвелина неспешно сняла браслет с левой руки и положила его на столик. Затем принялась стягивать перчатку: один палец, второй, третий… И потом, когда плотная ткань безумно медленно скользила по ее руке, Эвелина пристально смотрела на сидящего на софе мужчину. Он же внимательно наблюдал за соблазнительницей.
Освободившись от перчатки, Эвелина скомкала ее и бросила Патрику. Он ловко поймал этот атласный презент.
Вторую перчатку она снимала столь же медленно, разжигая нетерпение в душе своего любовника. Затем подошла к Патрику и, накинув ему на шею перчатку, потянула к себе. Он был только рад исполнить этот приказ.
Когда их губы встретились, Эвелина...»

Телефонный звонок оторвал меня от чтения. Оставив книгу на постели, я устремилась к трезвонящему аппарату. На экране высветился номер моей самой лучшей подруги, Светки, а это означало, что разговор затянется надолго. И чтобы не терять времени, я решила выпить чая и отправилась на кухню.
И в этом была моя главная ошибка, но в тот момент я еще не знала этого. Попивая малиновый чай, слушала жалобы Светки, а их, как всегда, было море. И соседи сверху в очередной раз устроили вечеринку. И парень никак не желал делать предложение. И денег не хватало на очередную пару туфель. И весы сломались, иначе отчего утром они показали на целых четыреста восемнадцать грамм больше, нежели на прошлой неделе?
Время от времени у меня получалось вставить парочку слов в монолог Светки, но ей требовалось не сочувствие, а лишь мои несчастные ушки.
В общем, я смогла вернуться к Эвелине и Патрику лишь минут сорок спустя. По дороге в спальню предвкушала подробности, тем более что описания «этих» сцен у моего любимого автора получались весьма сочными и красочными, но без пошлости.
Я влетела в комнату… и застыла громом пораженная. Сибилла, моя египетская мау, сейчас лежала на кровати, но за время моего отсутствия она отвела душу, отомстив предмету, который посмел отвлечь мое внимание от нее бесценной персоны.
Подлетев к кровати, я упала на колени и попыталась собрать воедино изодранные листочки, но это было невозможно. Сибилла постаралась на славу. И мне оставалось лишь со слезами на глазах собирать клочки бумаги.
«Когда их губы встретились, Эвелина…» — взгляд зацепился за последнюю прочитанную строчку. Я снова попыталась найти продолжение, но в ворохе клочков все слова перепутались, и мне уже никогда не узнать, что она сделала.
— Сибилла, ну что ты наделала! — прикрикнула я.
Кошка открыла один глаз, обозрела меня, потом разбросанные по кровати бумаги и, не посчитав нужным как-то отреагировать, решила продолжить свой сон.
Я злилась. На себя за то, что не спрятала книгу. Но разве можно было предположить подобную неприятность? На Сибиллу, за ее кошмарный поступок. Однако раньше она никогда не вела себя подобным образом. На Светку, которая позвонила так не вовремя. Ну что ей стоило объявиться десятью минутами позже?
Во время уборки моя злость лишь набирала обороты.
Наконец, плюхнувшись на кровать, взяла Сибиллу на руки и начала гладить. Она сидела не вырывалась, лишь едва слышно урчала, видимо, понимала, что была неправа.
— А я все равно узнаю, что сделала Эвелина. Вот сэкономлю на твоих консервах и опять куплю эту книгу.
Сибилла окинула меня прищуренным взором и попыталась цапнуть за палец, но я успела отдернуть руку.
— Ладно, ладно, экономить на тебе не буду.
Общением с Сибиллой меня успокоило, и я больше не злилась. Ну, почти. Бушевавшее в душе любопытство не давало злости утихнуть до конца.
Видимо, придется прочитать в электронном варианте, хотя я этого страсть как не люблю, зато снова буду доброй и пушистой, впрямь, как моя Сибилла.

Еще в детстве Сабрина поняла, чем хочет заниматься. Стоило увидеть портрет Марии Бургундской с соколом, и все другие профессии отошли на второй план.
Родители надеялись, что это увлечение забудется с возрастом, но Сабрина просто молчала, не желая делиться своими планами на будущее, а потом огорошила известием, что перебирается из цивилизованного Лондона в далекий Шропшир. А все потому, что хочет занять должность помощника сокольничего на ферме Хоуби, расположенной недалеко от Освестри.
Сабрину отпустили скрепя сердце, еще бы, отец так надеялся, что она заменит его в семейном магазинчике. Она же с трудом переносила общение с людьми. Ее душа тянулась к птицам. Сабрина даже подумывала заняться орнитологией, но вовремя поняла, что нуждается в другом.
И теперь, десять лет спустя, была необычайно рада, что не побоялась перемен в своей жизни, пошла за мечтой. Она, Сабрина Велкридж, ведущий сокольничий на ферме Хоуби. И когда управляющий фермой решил сотворить рекламный буклет, именно ее фотографию поместили на первую страницу.
Сабрина до сих пор помнила тот день, когда проходили съемки. Она надела свой парадный костюм: замшевые штаны, широкий кожаный пояс, оливковый сюртук с вышивкой — и повязала черный шейный платок.
А накануне очень долго выбирала птицу. Все достойны позировать, но Сабрина отдала предпочтение Ферджи, черноголовому сапсану. Именно он был ее первой выдрессированной птицей.
Многие, очень многие охотники хотели заполучить сокола, которого тренировала она, а потом с гордостью рассказывали, как успешно прошла охота. И в эти минуты Сабрина испытывала гордость за своих питомцев.
Но самое большее удовольствие она ощущала в моменты общения с ними.
Вот и сейчас, зная лишь один способ усмирить муки ожидания, Сабрина отправилась к птицам. Остановившись перед Ферджи, сняла клобук, шапочку, закрывавшую глаза, и удивленно пробормотала:
— Тебя тоже что-то беспокоит, не так ли?
— Кра-кра-кра! — пронзительно вскрикнул Ферджи и помотал головой.
— Хочешь полетать?
Он молчал, лишь не мигая смотрел на своего тренера.
— Сейчас вернусь, — пообещала Сабрина, бросаясь за снаряжением.
Взяла колокольчик, вабило и перчатку, засунула это в ягдташ, специальную сумку, и пошла обратно.
Увидев тренера, Ферджи радостно захлопал крыльями.
— Да, малыш, скоро мы полетаем, — пробормотала Сабрина.
Прикрепив колокольчик к хвосту, проверила вертлюг и натянула перчатку, с двойным слоем кожи над большим, указательным и средним пальцем. Правой рукой ловко отвязала должик, кожаную тесьму, которая удерживала птицу на присаде.
— Давай, малыш, — сказала она, поднося руку в перчатке к Ферджи.
Сокол перелетел на кулак, впившись когтями в кожу, и радостно вскрикнул.
— Да, сейчас полетаем! — загорелась его воодушевлением Сабрина.
Стоило лишь выйти на улицу, и Ферджи хлопнул крыльями, желая тут же устремиться в небо. Попридержав его за должик, Сабрина успокаивающе произнесла:
— Знаю, малыш, хочешь в небо, но не сейчас. Еще немного.
Сразу за хозяйственными постройками раскинулся широкий луг.
— Видишь, мы уже почти пришли? — Отвязав должик, Сабрина приказала: — Лети! — Но сокол не спешил, будто передумал. — Давай же, лети! — она вскинула руку вверх. И пробормотала: — Только обязательно вернись ко мне.
И Ферджи устремился в небо. Туда, где облака, где солнце, где ветер!.. Где нет запретов, лишь только свобода — безбрежная, безграничная, умопомрачительная!..
Закинув голову, Сабрина наблюдала за полетом сокола. Что он видит? Что чувствует? Так хотелось бы хоть раз увидеть то, что доступно его взору, почувствовать то, что ощущает он, глядя на великолепие природы во время своего полета.
Но даже не видя и не чувствуя этого, Сабрина испытывала удивительный, ни с чем не сравнимый восторг. Все проблемы вдруг стали ничтожно малы и несущественны. Казалось, ей достаточно раскинуть руки, оттолкнуться от земли, и она полетит вслед за Ферджи.
— Бри! — пронеслось над лугом.
В первую секунду Сабрине показалось, что кричал Ферджи — он звал ее за собой, требуя проявить смелость и узнать, что такое истинная свобода. Но сокол не умел разговаривать.
— Бри!
К ней бежал Бобби, ее помощник.
— Стой!
Парнишка замер.
— Это важно!
— Сейчас нет ничего важнее Ферджи, — Сабрина указала в небо. Сокол кружил и кружил, оглашая все вокруг своим радостным криком.
Сабрина помахала вабилом, проволочным каркасом, на который были нашиты голубиные перья, и Ферджи устремился вниз. Смертельно острые когти впились в имитацию добычи, разрывая конструкцию, разбрасывая перья вокруг.
— Ферджи!
Он вскинул голову, недовольно вскрикнул, но все же перелетел на место. Сабрина надела клобук на голову соколу, а он в отместку еще крепче сжал когти, и если бы не плотная перчатка, поранил бы тренера.
— Ну все, все, малыш, — пробормотала Сабрина, успокаивающе погладив питомца по аспидно-серому крылу.
Ферджи потоптался немного на перчатке, но в этот раз был более осторожен.
— Умничка, — похвалила его Сабрина.
Заметив, что сокол успокоился, к ним подбежал Бобби.
— Так что случилось?
— Мистер Хоуби хочет вас видеть. Срочно.
— Подбери, — приказала Сабрина, указав на разлетевшиеся перья. А потом пробормотала: — И что такого могло случиться?
— Миссис Брошуорт сказала, что пришло письмо из Национального комитета сокольничих.
— Правда?!
Почувствовав напряжение Сабрины, Ферджи забил крыльями и снова впился когтями в перчатку.
— И что ответили?
— Не знаю. Миссис Брошуорт лишь сказала, что вам нужно срочно явиться к мистеру Хоуби.
Нетерпение гнало Сабрину вперед: очень уж ей хотелось узнать, приняли ее в команду, которая представит Англию на Международном фестивале сокольничих, или нет. Но прежде следовало завершить тренировку. Как она сказала Бобби, ничего важнее, чем общение тренера и птицы, нет и быть не может.

Это вечернее ожидание трамвая ничем не отличалось от предыдущего. Все та же толпа на остановке. Та же тяжелая сумка у меня в руках. Те же нетерпеливые взгляды, в которых читалось: «Где же трамвай?» А в ответ лишь тишина… и вдруг с необычайной силой заработало воображение.
Почему так всегда: приходит интересная идея, а возможности ее записать нет? Конечно, ручка и блокнот всегда со мной, но воспользоваться ими не могу: крошечную лавочку оккупировали старушки — ни присесть, ни даже сумку положить.
Я так завидую писателям из будущего: у них точно нет такой проблемы. Уверена, наука не обошла их своим вниманием. И только в воображении вспыхнула достойная мысль: нацепил специальные очки, достал перчаточку и печатай себе на виртуальной клавиатуре сколько душе угодно! А результат тут же заносится в телефон через вай-фай.
Эх, мне бы такую перчаточку, столько времени можно было бы сберечь: тут тебе и ожидание на кассе, и поход по врачам, и «охота» за справками, и сидение в кафе, и реклама по телевизору, и многое другое.
Ожидание стало бы моим любимым времяпрепровождением.
Ученые, спасите меня! Или, по крайней мере, подарите путевку в будущее, чтобы я могла насладиться всеми прелестями технологического прогресса.
Ладно, помечтали и хватит. Достав телефон, закинула сумку на плечо, сразу прогнувшись под ее тяжестью. И зачем только зашла в магазин за продуктами? Время от времени поглядывая не появится ли трамвай, я в спешке печатала СМС-ку с идеей, надеясь, что потом смогу расшифровать эти сокращения.
Подошел трамвай, но мысли были не о том, как поскорей попасть домой, а о виртуальной перчаточке. Будь она у меня, тут же начала бы писать историю для «Штучек», а так придется все отложить до позднего вечера. И еще неизвестно, останутся ли у меня силы, после утомительного рабочего дня, многочисленных хозяйственных дел и ежевечерней сказки для дочери?

Лабиринт жизни

Часть первая: Картер

Пятница, 21 сентября, 22:40
Картер вошел в бар: царившая внутри аура легкой извращенности давила на мозг, вынуждая немедленно покинуть помещение. Он бы так и сделал, но ему предстояло провести в этом царстве порока целых шестьдесят минут.
Стиснув зубы, он стремительно прошагал через зал и рухнул на стул у барной стойки.
– Виски.
Бармен быстро выполнил заказ, напоследок подмигнув симпатичному клиенту.
Будь это обычный бар, Картер, скорей всего, усмехнулся бы в ответ, а так лишь внутренне содрогнулся. К горлу подкатила горечь. Чтобы смыть этот неприятный привкус, пришлось в несколько глотков выпить содержимое бокала.
– Ух ты! – послышалось справа. Картер скосил глаза, но лучше бы он этого не делал: горечь вернулась. – Ты во всем такой стремительный?
– Повтори, – прохрипел он, возвращая бокал на стойку.
– Страстный и застенчивый, – послышался очередной комментарий. – Просто невероятно! Хочешь, я помогу тебе избавиться от стеснительности?
Картер почувствовал, как на плечо легла чья-то ладонь. С трудом подавив желание продемонстрировать хук слева, дернул плечом, освобождаясь от ненавистного прикосновения.
– Обойдусь своими силами, – буркнул он, хотя в мозгу вертелась парочка более конкретных фраз о том, что этот благодетель может сделать со своим предложением.
– Впервые ищешь партнера в баре, не так ли?
Похоже, кое-кто не понимал намеков.
Картер окинул навязчивого собеседника пристальным взглядом: сосед производил впечатление обычного мужика, так какого же черта он уродился геем?!
Видимо, приняв разглядывание за проявление интереса, собеседник расплылся в улыбке и поспешил представиться:
– Боб. А тебя как зовут?

– Не заинтересован, – процедил Картер и отвернулся.
Все-таки сосед оказался понятливым малым, и в течение следующих десяти минут было слышно, как он пытается закадрить кого-то другого. Попытка удалась, но не успел Картер облегченно вздохнуть, как на освободившиеся места уселась другая парочка. Они о чем-то мило щебетали. И вдруг Картер понял, что парочка обсуждает бейсбол. Немного послушав разговор, он едва сдержался, чтобы не прокомментировать замечание о действиях судьи Стокса, присудившего победу «Янкиз». Пришлось утолить это желание алкоголем.
Картер заказал очередную порцию виски, но не успел пригубить ароматный напиток, как слева произошла рокировка: на месте молчуна, нетерпеливо поглядывавшего на часы и неторопливо цедившего пиво, уселся улыбчивый блондин. Картер взмолился, чтобы новый сосед его не трогал, однако молитва не была услышана.
– Привет. Скучаешь? – Само собой, блондин обращался к нему, но Картер сделал вид, что ему в большей степени интересно содержимое стакана. – Кстати, я Стив. Меня тоже сегодня прокатили. Давай отомстим нашим обидчикам?
Мстить никому не хотелось, разве что одной очень языкатой особе, и он промолчал.
– Ты такой бука! – восхищенно протянул новый поклонник. Потом прижался к плечу Картера и томно прошептал: – Но мне такие нравятся.
Снова зачесались кулаки, и Картер поспешил воспользоваться фразой, показавшей положительные результаты в прошлый раз:
– Не заинтересован.
Однако сосед не собирался отступать.
– А если подумать?
– Я никого не ищу.
Оттолкнув навязчивого поклонника, встал – и пол стремительно вильнул в сторону. Но вот мир перестал качаться, и Картер направился к выходу, однако на середине пути остановился и взглянул на часы: его мучения почти закончились. Хотя слово «почти» не давало ему покоя.
Картер с тоской взглянул на выход – так близко и так далеко. Еще не время уходить, но и возвращаться за барную стойку тоже не хотелось. Лучше пересидеть оставшееся время в туалете. Прятаться – позорно, однако терпение на исходе, и лишь бог знает, чем закончится эта история, если на горизонте появится еще один поклонник.
Четверть часа спустя Картер решил покинуть свое убежище. Он стремительно шагнул в коридор. Его переполняла радость: он справился, он… натолкнулся на паренька, ошеломленно взиравшего на дверь. От столкновения тот отшатнулся.
– Не стоит глазеть по сторонам, парень! – посоветовал Картер, хватая его за руку.
И это соприкосновение стало поворотной точкой всего вечера.
Картер не мог поверить в произошедшее, вернее, в свою реакцию на это столь тривиальное событие. Однако реакция обычной отнюдь не была: участившийся пульс, сбившееся дыхание, жар, стремительной волной прокатившийся по телу. Будь причиной всего этого женщина, он, скорей всего, даже порадовался бы своим ощущениям. Да только все эти чувства вызвал к жизни мужчина. Мужчина!!! Картер в ужасе отпрянул.
– Эй, приятель!
Теперь уже парень вцепился в его руку, вынуждая вновь подумать о запретном.
– Что?!
Если и этот мальчишка начнет к нему клеиться, то… Картер боялся, что в этом случае его взрывной характер уж точно проявит себя во всей красе.
– Ты, случайно, не собираешься уходить из бара?
– Допустим.
– Не окажешь мне услугу?
– Какую?
Похоже, это не очередной поклонник.
– Один посетитель меня просто достал. Он приклеился ко мне как банный лист. И мне от него никак не отвязаться. Если бы я ушел с кем-то другим… – Парень умолк, позволяя Картеру самому додумать окончание. Не получив ответа, продолжил: – Например, с тобой.
Он же никак не мог решить, что делать. Да, он не гей, и его мужскому эго претила возможность, пусть даже и понарошку, предстать в образе партнера другого мужчины. Однако затуманенное алкоголем сознание настойчиво шептало, что нет ничего страшного в том, чтобы оказать услугу другому представителю своего пола, пусть даже и не совсем традиционной ориентации.
– Пожалуйста, – взмолился паренек.
– Ладно, шагай вперед, – буркнул Картер, мысленно проклиная свой альтруизм, во сто крат усиленный алкоголем. И потом, что такого могло случиться? На улице они расстанутся, и эта история забудется как страшный сон.
Уже у самого выхода на их пути появился Стив. Поигрывая бокалом пива, он сказал:
– Значит, нашел-таки себе компанию.
– Отвали! – проскрежетал Картер. Он уже чувствовал дыхание свободы, хотя, может, это алкоголь в крови туманил сознание.
– Мерзавец! – вознегодовал отвергнутый поклонник и плеснул содержимое бокала в своего обидчика.
– Ах ты!..
– Оставь его. Пойдем, – паренек потянул Картера в сторону выхода.
Позволив вывести себя на улицу, Картер попытался отлепить мокрую рубашку от кожи. Она же, казалось, прилипла намертво.
– Вот гадство.
– Я живу в паре кварталов, – сообщил паренек. – Давай заедем и решим, что делать с твоей рубашкой.
– Поехали, – согласился Картер. Нетрадиционная ориентация нового знакомого отошла на второй план. Единственным желанием в этот момент было избавиться от кисловатого амбре пива, которое, казалось, пропитало его насквозь.
– Кстати, я Алекс, – сказал паренек. Он просигналил таксисту, и через миг у тротуара притормозило желтое авто.
Картер устроился на заднем сидении и тоже представился.
Полчаса спустя, после душа, Картер вошел в гостиную. Новый знакомый сидел в кресле и потягивал пиво. При появлении гостя он замер, а потом внимательно обозрел его открытую всем ветрам грудь.
– Твоя рубашка мне чуток маловата, – поспешил оправдаться Картер, присаживаясь на диван.
Алекс кивнул и спросил:
– Пива? Или, может, чего-то покрепче?
– Виски. – Картер решил не понижать градус.
Залпом выпив виски, оказавшийся отличного качества, Картер посмотрел на Алекса.
– Что?
– Что «что»? – передразнил тот.
Картеру казалось, будто не взгляд Алекса скользит по его груди, а руки – нежные, теплые, любопытные.
– Что? – снова спросил Картер.
Он не услышал в ответ ни слова, и сам больше ничего не сказал, лишь с удивлением и предвкушением наблюдал за неторопливым приближением Алекса.
Воспоминание о его нетрадиционной ориентации всплыло в памяти, да только Картер не успел среагировать: Алекс скользнул ему на колени, а губы прижались к его губам. Они были такими нежными, мягкими.
Отринув волю, убеждения, логику, руководившую всеми его поступками, – тело будто жило какой-то другой жизнью. Картер обхватил лицо Алекса и притянул к себе, крепче впиваясь в его губы…

Суббота, 22 сентября, позднее утро.
Пробуждение оказалось мучительным. Картер чувствовал себя деревом, по которому стучат дятлы. И пусть каждая крошечная птичка создавала не такие уж большие неудобства, но их было много, и общее ощущение оказалось неприятным, а в некоторые моменты – чрезвычайно болезненным, особенно, когда он попытался открыть глаза. Мир вокруг сверкнул ярким светом и вновь померк, когда Картер зажмурился.
Вставать не хотелось, да и не моглось, однако жажда не давала насладиться обычным лежанием в кровати.
Вдруг сверкнула мысль – причиняя не столько боль, скорее нагоняя ужас: «Он не в своей постели».
Не открывая глаза, провел рукой по простыне. Куда подевался холодящий атлас постельного белья? Картер осторожно приоткрыл глаза. Вместо темно-синего атласа, его глазам предстала ослепительная белизна. Все бы ничего: ему не впервой просыпаться в чужой постели, однако избирательная память услужливо преподнесла воспоминание о визите в не совсем обычный бар, а потом добила поцелуем с Алексом.
Судорожное сглатывание перешло в сухой кашель. Хотелось выскочить из ненавистной постели, но ужасная правда лишила последних сил.
Скрипнула дверь, и Картер поспешно закрыл глаза. Однако попытка притвориться спящим с треском провалилась: тяжелое дыхание выдало с головой.
Послышался мелодичный смешок. Пораженный внезапной догадкой, Картер открыл глаза и не поверил им. Увиденное напоминало сказочный сон – удивительный, желанный. И Картер не хотел просыпаться. Правда была слишком ужасной, чтобы желать скорейшего пробуждения. Однако и оставаться в неведении он больше не мог, потому спросил:
– Ты настоящая?

Пятница, 21 сентября, 21:30
– Ты гомофоб, Картер! – прошипела Аманда.
– С чего ты взяла?
– Гомофоб!
– Уйми свою невесту, Сэт.
– Думаешь, это возможно? – поинтересовался тот.
– Откуда мне знать? – спросил Картер.
«Гомофоб!» – беззвучно произнесла Аманда.
– Сэт! – прошипел Картер.
– Мэнди, пожалуйста.
– Конечно, дорогой, – ответила она и бросила на Картера уничижающий взгляд.
– Да что я такого сказал?!
– Я видела твое лицо. Оно было красноречивее всяких слов.
– Я не…
– Докажи! – прервала его Аманда.
– Это просто бред какой-то.
– Итак, я права.
– Что я должен сделать? – прищурился Картер.
– Проведи в баре для гомосексуалистов час, всего лишь один час, и я поверю в твою адекватность.
– Думаешь, мне не наплевать на твое мнение?
– Картер!
– Сэт, – Картер повернулся к возмущенному другу, – мое согласие быть твоим шафером вовсе не значит, что я готов сносить оскорбления от твоей будущей жены.
– Твое согласие стать шафером отнюдь не значит, что ты им будешь, – заявила Аманда. – Мой кузен приедет на свадьбу со своим другом, и я должна быть уверена, что никто и ничто не испортит самый знаменательный день в моей жизни. Итак, Картер, или ты докажешь, что способен адекватно вести себя в присутствии людей нетрадиционной ориентации, или Сэту придется поискать другого шафера.
– Сэт, что за бред?!
– Картер, пожалуйста. – Тот послал другу умоляющий взгляд.
– Ладно, – сквозь зубы произнес Картер. – И где конкретно должна состояться пытка? Мне, знаешь ли, неизвестны адреса.
– По чистой случайности я знаю один.
– Кто бы сомневался, – пробормотал Картер. И в полный голос спросил: – Когда?
– Чем раньше, тем лучше, – улыбнулась Аманда.
И Картер решил не откладывать то, что можно сделать сегодня.

Часть вторая: Алекс

Понедельник, 17 сентября, 15:13
Алексис Боскхилл, а в жизни Лекси Метьюз, скрипя зубами, вслушивалась в телефонные гудки – протяжные, раздражающие, означающие, что Колин в который раз прячется от нее. Трубка с грохотом упала на рычаг. Но желание немедленно прояснить подробности письма вынудили Лекси снова позвонить своему вздорному литагенту.
– Алло, – наконец, ответил Колин.
Терпение вознаграждается, в ее же случае награду получила настырность.
– Колин, что это за бредовые идеи бродят в твоей голове? – с места в карьер рванула Лекси.
– Отчего же сразу бредовые? – обиделся он. – Я лишь предложил тебе попробовать что-то новое.
– Новое – это другой жанр. Или смена привычной точки зрения. Но совсем не то, что ты предлагаешь!
– А чем тебе не нравится фэм-слэш?
– Ты обалдел? Я пишу любовные романы – без садо, мазо и прочих извращений. Как, по-твоему, я должна писать о подобном? Читательницы меня не поймут. Да я сама себя не пойму!
– Лекси, дорогая, сейчас этот жанр пользуется успехом.
– Мне плевать! – воскликнула она. А потом вкрадчиво поинтересовалась: – У меня что, продажи упали?
– С последней книгой все не так хорошо, как мы надеялись.
– А киностудия все еще думает?
– Сегодня прислали письмо с отказом.
– Понятно. И все равно, Колин, я не смогу.
– Ладно, а если про мужчин?
– И чем это отличается от первого варианта?
– Ты бы могла одного из них перевоспитать к финалу.
– Я?!
– Твоя героиня.
– Ты так говоришь, будто это легко. Знаешь, в мозгу человека нет такого рычага, повернув который, можно разом изменить мировоззрение.
– Вот и напиши о том, как это все нелегко.
– Колин, я всегда обходила эту тему стороной, – жалобно произнесла Лекси, и это означало, что она почти сдалась.
– Не нужно решать прямо сейчас, – сделал уступку литагент и, ничего не услышав в ответ, продолжил: – Изучи объект, собери данные.
– Да кто станет со мной говорить о таком? Или у тебя уже есть источник?
– Нет, но я знаю, как собрать материал.
– И как? – настороженно поинтересовалась Лекси.
– Сходи в гей-клуб…
– Что?!
– …переодевшись в парня.
– Ну спасибо тебе, Колин, за очередное напоминание о моей нефигуристости!
– Нефи… – он сбился на втором слоге. – Что за словечки?
– Ты меня прекрасно понял.
– Я знаю одного классного гримера, тебя никто не уличит в обмане.
– Это полный бред, – ответила Лекси и выключила телефон.
Но работать не получалось. Она пересела на диванчик – ей следовало подумать.


Пятница, 21 сентября, 23:19
Пообщавшись с барменом (просто неистощимый кладезь информации), а также завязав знакомство с несколькими вполне адекватными парнями, Лекси даже начала получать удовольствие от происходящего. Нет, конечно, идти на поводу у Колина она не собиралась, но отчего бы не пообщаться с милыми людьми, если есть такая возможность.
Но вот к ней подсел долговязый блондин, представился Стивом и стал уговаривать прокатиться по городу на его «Харлее». Слова на нового знакомого не действовали, попытка пересесть на другой стул ничего не дала. Похоже, пора сворачивать изыскательные работы. Однако ночь еще только начиналась, и Лекси решила испробовать последнее средство: если спрятаться в туалете, может, настырный знакомый найдет другую цель, и тогда не нужно будет никуда уходить.
Однако Стив увязался за ней. К счастью, Лекси удалось ускользнуть от него, но потом перед ней встала проблема поинтереснее. Туалет был один. Мужской.
Лекси удивленно взирала на обозначение на двери, когда та распахнулась, выпустив в коридор просто умопомрачительный мужской экземпляр.
Когда Лекси испуганно отступила, он подхватил ее под руку и хрипловатым голосом произнес:
– Не стоит глазеть по сторонам, парень!
Незнакомец резко отпустил ее и отшатнулся, будто она была заразной.
– Эй, приятель! – Лекси с удивлением для себя обнаружила, что цепляется за его руку.
– Что?!
Лекси вздрогнула от язвительности, прозвучавшей в одном лишь слове, и заставила себя отпустить мужскую руку, однако не могла позволить ему уйти.
– Ты, случайно, не собираешься уходить из бара?
– Допустим.
– Не окажешь мне услугу?
– Какую?
– Один посетитель меня просто достал. Он приклеился ко мне как банный лист. И мне от него никак не отвязаться. Если бы я ушел с кем-то другим… – Лекси умолкла, радуясь, что особенности языка помогли ей избежать ошибки. Пока еще не хотелось открывать свое истинное лицо. – Например, с тобой.
Потенциальный спаситель молчал, и это убивало даже крошечную надежду на продолжение знакомства.
– Пожалуйста, – взмолилась Лекси.
– Ладно, шагай вперед, – буркнул мужчина, и она облегченно вздохнула.
Уже у самого выхода на их пути появился Стив. Поигрывая бокалом пива, он пристально смотрел на… Ее спутника?
– Значит, нашел-таки себе компанию.
– Отвали! — сказал, как отрезал.
– Мерзавец! – вознегодовал отвергнутый поклонник и плеснул содержимое бокала в своего обидчика.
– Ах ты!..
– Оставь его. Пойдем.
Она потянула спутника за руку.
Они без проблем выбрались на улицу.
– Вот гадство, – пробормотал мужчина, безуспешно пытаясь отлепить мокрую рубашку от кожи.
– Я живу в паре кварталов, – сказала Лекси. – Давай заедем и решим, что делать с твоей рубашкой.
– Поехали, – согласился он.
– Кстати, я Алекс, – сказала она, и просигналила таксисту, а через миг у тротуара притормозило желтое авто.
– Картер, – представился мужчина, устроившись на заднем сидении.
Полчаса спустя, нетерпеливо ожидая, когда гость выйдет из душа, Лекси взяла бутылку пива и отправилась в гостиную. Плюхнувшись в кресло, отхлебнула немного прямо из горлышка.
Едва только появился гость, Лекси изумленно замерла и обозрела его открытую всем ветрам грудь.
– Твоя рубашка мне чуток маловата, – поспешил оправдаться Картер, устроившись на диванчике.
Лекси кивнула и, сглотнув, спросила:
– Пива? Или, может, чего-то покрепче?
– Виски.
Она принесла Картеру выпивку. Одним махом опустошив бокал, он спросил:
– Что?
– Что «что»? – передразнила его Лекси, не в силах оторвать взгляд от накачанных мышц.
– Что? – снова спросил Картер.
Она не сказала ни слова. Ей казалось, будто на поверхность вынырнула другая личность, с иными желаниями и потребностями. И у этой личности не было ни совести, ни смущения.
Ведомая инстинктом, Лекси медленно подошла к Картеру и, скользнув ему на колени, поцеловала. В последний момент мелькнула мысль, что она так и не призналась в своей принадлежности к женскому полу. И как же это хорошо! Значит, Картер не отвергнет ее. Конечно, он все равно узнает правду, но, по крайней мере, она получить хоть немного удовольствия.
Когда же Картер обхватил ее лицо и притянул к себе, отвечая на поцелуй, все мысли разлетелись. Сейчас балом правило вожделение, а разум… разум вернется попозже.

Суббота, 22 сентября, раннее утро.
Лекси всегда была жаворонком. Да, порой ей тоже хотелось понежиться в постели, наслаждаясь уютом и теплом, но надолго ее не хватало, особенно, если в голове копошились идеи, то и дело складываясь в новую историю. Прямо как сейчас.
Высвободившись из объятий Картера, она продефилировала к шкафу за халатом, а у двери обернулась. Лежащий на кровати мужчина оказался настоящей загадкой: нетрадиционная ориентация совершенно не вязалась с минувшей ночью, а происшествие в баре не позволяло поверить его словам, что он не гей. Но почему же он это сказал? Ответа не было, и Лекси устремилась на кухню. Кофе поможет прочистить мозги, и можно будет начать творить.
Итак, начало истории уже положено: невообразимо чувственная ночь, которую героиня провела с незнакомцем, заронила в ее сердце любовь. Однако утро оказалось не таким уж радостным: прекрасный незнакомец сообщил, что он бисексуален и предложил все забыть, поскольку его действия – не более чем попытка разжечь ревность своего теперешнего партнера.
Продолжение пока виделось туманно, однако интуиция подсказывала, что эту историю получится раскрутить в привычном для себя жанре.
Опасаясь забыть ощущения, Лекси бросилась записывать все, что произошло вчера. Исписав полблокнота, она решила еще раз взглянуть на Картера. Ему предстояло стать прототипом героя, поэтому следовало запомнить каждую мелочь, каждую деталь.
Дверь скрипнула, напомнив о необходимости смазать петли. Лекси заглянула в спальню: глаза Картера были закрыты, но тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что он уже не спал. Похоже, притворялся.
Стоило Лекси рассмеяться, и он открыл глаза, в изумлении уставившись на нее.
– Ты настоящая?
– А ты как думаешь?
– А где… Алекс? – после некоторой заминки спросил Картер.
– Что ты помнишь о вчерашней ночи? – прищурилась она.
– Мало что. – Он помолчал, а потом выпалил: – Ладно, ничего!
– Вообще ничего?
– Бар. Визит сюда уже смутно. Поцелуй. А потом – начисто отшибло.
– Интересный поворот.
– Ты кто?
– Еще лучше.
– Где Алекс?
– Вообще супер! – буркнула Лекси и развернулась, чтобы уйти.
– Подожди! – Картер сел на кровати.
– Что?
– Пожалуйста, скажи, что вчера произошло.
– О, какие мы вдруг вежливые стали! – В его взгляде легко угадывалась паника, и Лекси решила не мучить Картера больше. Все-таки она не садистка. Но прежде хотелось прояснить один момент. – Прежде скажи, ты бисексуал?
Картер сглотнул и просипел:
– Нет. – Его глаза забегали, и он добавил: – До вчерашней ночи ничего подобного за собой не замечал.
– Если так, вчерашняя ночь ничего не изменила.
– В смысле?
– В смысле, что ты был со мной.
– А как же Алекс?
– Я и есть Алекс.
– Но…
– Достаточно! Мне надоел этот разговор.
Лекси пулей вылетела из спальни. «Дура!» – билось в голове. Уже успела напридумывать себе чудесное продолжение их знакомства, а он – мерзавец такой! – даже ничего не помнил.
Кофейник был пуст – и когда только она успела все выпить? Лекси занялась кофе, а потом, терпеливо ожидая результата, услышала, как хлопнула входная дверь. «Даже не попрощался!» Ну точно, мерзавец!
Лекси шмыгнула носом и закрыла глаза, но удержать соленую влагу не получилось. И пока она рвала на мельчайшие кусочки все записи, сделанные этим утром, слезы текли по щекам и капали на бумагу.
Никогда и ни за что она не будет писать про этого самодовольного типа! Хотя нет, одно произведение можно написать, но не любовный роман, а хоррор – ужасный-ужасный, жуткий-жуткий и с Картером в главной роли.
Лекси выбросила все, что осталось от блокнота, в мусорное ведро и пошла умываться.

Часть третья: Картер + Лекси

Воскресенье, 23 сентября, поздний вечер.
Вот уже который день Картер не мог избавиться от неприятного чувства. Да уж, трусость никого не порадует, а он попросту сбежал. Нужно было остаться и восполнить все пробелы в памяти, и не мучился бы он тогда неизвестностью.
А сон все не приходил. Картер перевернул подушку, взбил ее и снова лег. Стоило лишь закрыть глаза, и тут же замельтешили воспоминания…
На смену первому поцелую – осторожному, но любопытному – пришла страсть. «Еще! Еще! Еще!» – скандировало желание. Руки пустились в свободное путешествие, тела льнули друг к другу, дыхание смешивалось, и вдруг…
Все разом прекратилось.
– Мы не должны! – сказал Алекс. Он каким-то чудом умудрился сползти с колен Картера, и теперь стоял, скрестив руки на груди. Однако его шумное дыхание ничуть не вязалось с этим «не должны».
Впрочем, разумом Картер понимал, что нужно остановиться, но чей-то пьяный голосок вдруг прошептал на ухо: «А собственно почему? Ты же хочешь. Ну признайся, хочешь».
Картер мотнул головой и через силу выдавил:
– Ты прав, не должны.
– Прости, что поцеловал. Я понимаю, что для тебя это неприемлемо.
– Да, я не гей, – кивнул Картер. Но кого он пытался в этом убедить? Свое невесть откуда взявшееся желание или нового знакомого?
Будто не слыша этого признания, Алекс продолжил:
– Меня зовут Лекси. И прости, что ввела тебя в заблуждение.
– Ты девушка?
– Само собой.
Картер перевел взгляд на ее скрещенные руки.
– Чем богаты, тем и рады, – поджала губы она.
Облегчение! Неимоверное облегчение окатило Картера. Теперь, когда никаких запретов не существовало, он мог отдаться во власть инстинктам, а они требовали лишь одного: вернуть Алекс… тьфу! Лекси обратно.
Впрочем, похоже, ее подобная перспектива не прельщала.
– Послушай, Лекси, я не гей, – повторил Картер.
Она же недоверчиво прищурилась. Он мог бы объяснить, почему находился в том баре, но так жалко было тратить время на ненужные слова, когда каждая секунда потерянного удовольствия отзывалась болью во всем теле.
Картер поднялся, мотнул головой, вдруг закружившейся от резкой смены положения, и шагнул к Лекси. А в следующую секунду их губы уже слились в поцелуе…
Картер сел на кровати. О, теперь он все прекрасно помнил. Как Лекси повела его в спальню. Их раздевание наперегонки. И танцы на кровати. И наслаждение. Целую прорву чертового наслаждения!
Он не понимал, как мог все это забыть.
Он не знал, как сумеет дальше прожить без этого.
По крайней мере, в эту ночь Картер долго еще не мог заснуть, не в силах отделаться от будоражащих воспоминаний, которые возвращались, стоило лишь закрыть глаза.

Четверг, 27 сентября, ранний вечер.
Картер хотел отправиться к Лекси еще в понедельник, но… их прощание было не очень хорошим. Он даже фамилии ее не знал, не говоря уж о том, что она могла быть замужем или просто с кем-то встречаться. А о ее странной привычке переодеваться в мужчину лучше вообще промолчать.
Конечно, неправильно так думать о девушке, с которой стремился продолжить знакомство, но Картер не хотел попасть впросак. Поэтому он нанял детектива.
Отчет пришел в четверг, и Картер обрадовался: можно идти к Лекси хоть сейчас! Что он, собственно говоря, и сделал.
А потом нетерпеливо топтался у двери, раздумывая, что прежде следовало позвонить.
– Кто там?
К счастью, она дома!
– Картер. – И тишина. – Откроешь? Нам нужно поговорить.
Щелкнул замок. Лекси открыла дверь и обозрела его хмурым взглядом.
– Зачем пришел?
– Это тебе. – Картер протянул ей букет желтых роз.
– Мои любимые, – удивилась она.
– Повезло, – хмыкнул он. – Можно войти?
– Входи, – через силу ответила Лекси.
Картер вошел в гостиную и плюхнулся в кресло, заставив хозяйку дома онеметь от этой наглости. Она хотела снова спросить, зачем он пришел, но не успела.
– Я все вспомнил.
– Что ж, рада за тебя.
Это был не тот ответ, который хотелось услышать, и Картер решил зайти с другой стороны.
– Прости, что сбежал.
– Ладно, считай, все забыто.
– Но я не хочу забывать. – Лекси молчала, и Картер продолжил: – Давай сходим куда-нибудь. Поужинаем, расскажем друг другу, что привело нас обоих в тот бар. Мне очень хочется услышать твою историю.
– Нет, – покачала головой Лекси.
Картер встал.
– Да, я виноват перед тобой, но прошу, не принимай решение сгоряча. Мне кажется, у нас может кое-что получиться.
– Тебе кажется?
– Я уверен.
– Уходи, Картер.
– Не уйду! – Он сел обратно. – Не уйду, пока не согласишься.
– Ну ты и наглец! – хмыкнула Лекси.
– Я всегда добиваюсь того, чего хочу. – Во взгляде, обращенном на нее, отразились все его желания.
– Завтра. Заезжай за мной завтра в семь.
– Куда поедем?
– Сделай мне сюрприз.
– Ты не пожалеешь! – пообещал Картер.
Он вскочил, подбежал к Лекси и поцеловал.
Букет упал на пол, но никто не обратил на это внимания. Воспоминания о прошлом удовольствии и обещания будущего смешались воедино, распаляя тела и унося в мир, где господствовало вожделение.
– На это раз мы не будем торопиться, – тяжело дыша, пообещал Картер. Он провел пальцами по пылающей щеке Лекси и сказал: – Завтра. В семь. – Тяжело вздохнул и ушел.
Лекси закрыла за ним дверь, вернулась в гостиную и подняла букет. Несчастные розы, их нужно срочно реанимировать, но какие могут быть дела, если пальцы дрожат от нетерпения, в голове пустота, а единственное желание – чтобы Картер вернулся, и они закончили начатое.
Кто-то нетерпеливо постучал в дверь.
Лекси бросила букет на кресло и на крыльях любви полетела навстречу счастью.

Она открыла дверь, но Картер не спешил входить.
– Если ты скажешь мне уйти, я уйду.
Лекси смотрела на него, ничего не отвечая. Высокий, красивый – не мужчина, а мечта. Желваки ходят от едва сдерживаемых эмоций, а голубые глаза почти посерели от страсти. Ну как его отпустить? Не случилось бы чего.
Схватив Картера за галстук, Лекси втянула его в квартиру. Да-да, она это сделала только ради него самого. Ну и что, если он тут же ее поцеловал. Ну и что, если он подхватил ее на руки и понес в спальню. Ну и что…

P.s. Они пока не знали, что принесет им завтрашний день, но то, что было в настоящем, вселяло надежду на счастливое будущее.

Вот мне некоторые читатели говорили, что невозможно наутро запамятовать: было или не было? И не может все быть так хорошо, чтобы девушка захотела развития отношений. Ан нет, может. Вот, смотрите и наслаждайтесь. Фильм "Новогодняя жена" .

«Я тобой никогда не болела.
Лишь скучала. И грустной была.
Я тобой никогда не болела.
Так случилось — не моя ты судьба.

Были слезы. Не спорю — рыдала.
О тебе ли? Быть может, чуть-чуть».
«Ухожу», — мне сказал. И я знала,
Дней прошедших уже не вернуть.

Пусть все было подобно чуду,
Нет нужды больше помнить о том.
Значит, нужно забыть. И забуду!
Но проказница-память бережет фотографий альбом.

В нем так много событий:
Наши встречи, совместный досуг,
Юбилей, тобой позабытый,
Страсти взрыв и колечка круг.

Там признанье в любви,
Жаль лишь, что не твое.
Чувства все еще бродят в крови,
Но вот гордость диктует свое:

«Я тобой никогда не болела.
Лишь скучала. И грустной была.
Я тобой никогда не болела.
Так случилось — не моя ты судьба».

Все, сказала — а дальше одна.
Только бы не заплакать, сдержаться.
Но надежда мне жить помогла,
Научила снова смеяться.

Еще встречу того, кто будет
Сердцем предан мне и душой.
Знаю, он меня не осудит,
Что когда-то была я с тобой.

Будет все: и любовь, и счастье.
Будут радости встреч, поцелуй под луной,
Удивительный миг сладострастья...
Будет все: только с ним, не с тобой.

«Я тобой никогда не болела.
Лишь скучала. И грустной была.
Я тобой никогда не болела.
Так случилось — не моя ты судьба».

Скрипка необычайно похожа на женщину,
То тихо заплачет, то счастливо рассмеется,
И так же пленительно прекрасна.

В рояле чувствуется мужское начало:
Когда хочет, проявляет нежность,
А порой может рыкнуть басом.

Закрыв глаза, русоволосая скрипачка позволила себе погрузиться в чарующий мир музыки. Пальцы сменяли позиции на струнах, а скользящий туда-сюда смычок исторгал из старинного инструмента удивительную песню. То был голос чувств, эмоций. Он был прекрасен, но истинную его красоту можно было познать лишь в достойном обрамлении.
И вот наступила очередь пианиста. Тонкие пальцы ласкали клавиши — то здесь, то там — и откликом была удивительная мелодия, завораживавшая разум, покорявшая сердце.
Дивный дуэт скрипки и рояля не мог оставить никого равнодушным. Но в классной комнате не было ни единого слушателя — только те, кто творил эту удивительную магию музыки.
Но вот рояль замолчал. А в следующую секунду, жалобно вскрикнув, умолкла и скрипка. Тишина. И только птицы за окном продолжали вторить отзвучавшей мелодии.
— Неплохо получилось, — сказал пианист. — Знаешь, Анют, мне нравится твоя обработка. Надо бы записать.
Он потянулся к нотному листу — с дисгармоничным скрипом карандаш заскользил по бумаге.
— Коля, ну, как ты можешь быть так спокоен? — возмутилась Анна. Но злилась она недолго. Радость, переполнявшая девушку, осветила ее лицо счастливой улыбкой. — Скажи, ты рад? Доволен? Счастлив?
— Да, конечно, — отрешенно кивнул он, просматривая запись и пытаясь найти ошибку.
— Так покажи это! Я хочу увидеть хоть проблеск эмоций.
— Когда мы подпишем договор, ты все увидишь, а пока…
— Ты же знаешь, как я нетерпелива, — перебила его Анна.
Степенно положив скрипку и смычок в футляр, она бросилась пианисту, который продолжать изучать нотный ряд, и попыталась защекотать его. Ну, точно пятилетняя девчонка. Словно прошедшие двадцать лет ничуть не изменили ее характер.
— Давай же, смейся. Смейся, — приговаривала она.
— Ты сама напросилась, — прорычал Николай.
Вскочив из-за рояля, он подхватил проказницу на руки и закружил. Обняв его за шею, она заливисто смеялась.
Вдруг открылась дверь, и вошла пара.
— Катюш, тебе не кажется, что мы не вовремя пришли? — спросил высокий брюнет, обращаясь к спутнице.
— И не говори, Кир, — отозвалась она. Подозрительно оглядев веселящуюся парочку, поинтересовалась: — И чем вы тут занимаетесь?
— Репетируем, — усмехнулась Анна. И похлопала Николая по плечу: — Отпусти.
— Репетируете? — хмыкнула Катя. — Что именно?
Анна ей не ответила, потому что, лишь встав на ноги, бросилась к Кириллу и обняла его.
Он никак не прокомментировал неожиданные объятия, лишь спросил:
— К чему была такая срочность?
— Не говоря уж о таинственности, — поддержала его Катя, направляясь к Николаю.
— Как вы знаете, сегодня последняя репетиция перед концертом на день юбилея нашей всеми любимой консерватории, — начала Анна.
— И вдруг на репетицию пришел Степан Косовский… — продолжил Николай.
— Он руководитель оркестра при консерватории, — пояснила Анна. — Его привел мой бывший учитель, Иван Сергеевич.
— И вот Косовский пригласил нас в оркестр.
— И предложил самостоятельный номер в концертной программе.
— А это такая возможность…
— И путешествия! — мечтательно протянула Анна. — Мы с Колей счастливы. Правда? — она посмотрела на друга.
— Иначе и быть не может, — усмехнулся он. — Вот мы с Анютой и решили отпраздновать это событие.
— А с кем же праздновать, если не со своей второй половинкой? — сказала Анна.
— Именно ради празднования ты попросила захватить Катю и срочно явиться в… Постой, вспомню, — Кирилл на секунду задумался. — Ах да, в классную аудиторию номер сорок восемь.
— Именно поэтому.
— И почему я ничуть не злюсь за то, что ты отвлекла меня от работы? — задумчиво пробормотал Кирилл.
— Потому что ты меня любишь, — усмехнулась Анна.
— Мы волновались, — сказала Катя, не желая забывать, с какой скоростью Кирилл ехал в консерваторию.
— Прости, — Николай обнял девушку за талию. — Анюта у нас известная заводила. Идти поперек ее плана себе дороже.
— Ну и выбрал ты себе подругу, — проворчала Катя, хотя по ее глазам было видно, что она вовсе не злится.
— Что за наезды? — возмутилась Анна. — Не забывай, что это я вас познакомила.
— А ты не забывай, сестричка, что мой муж, — Катя нежно погладила Николая по плечу, — познакомил тебя со своим другом, — она указала на Кирилла.
— Снова начали, — буркнул Николай.
— Ладно, девочки, хватит спорить, кто кому больше добра сделал. Пошли праздновать.
И веселая четверка — шутя и смеясь — покинула классную комнату номер сорок восемь. Сегодня их ждал праздник, на котором не будет ни зависти, ни злопыхательства, лишь радость, смех и пожелания новых свершений.
Пройдут годы, и их дружба станет только крепче.
А ведь этого могло и не быть, не столкнись семь лет назад на лестнице в консерватории юная скрипачка Аня и мечтатель-пианист Коля…

Я никогда не любила осень. Сизые тучи, кажется, готовы упасть на голову. Пронизывающий до костей ветер треплет волосы, сумку, подол юбки, пиджак — в общем, все, что плохо закреплено. И тонны воды, льющейся с неба. А потом слякоть. Лужи. Брызги, летящие из-под колес машин.
Нет, я не любила осень, и она отвечала мне взаимностью, всякий раз при встрече одаривая меня хандрой.
Вот и в этом году в наших отношениях ничего не изменилось. А в придачу меня уволили и парень бросил. Вот я и позволила себе опустить руки.
Так легко было отрешиться от всего мира: родных, друзей, знакомых — и забыть о делах, которые раньше доставляли удовольствие. И даже в магазин ходить не нужно — спасибо за доставку на дом.
Закутавшись в плед, я смотрела на бегущих людей, на спешащие автомобили — и радовалась, что мне никуда не нужно. И даже дождь вдруг стал удивительно созвучен моему настроению. Порой я плакала вместе с природой.
День сменялся ночью, а потом снова наступал рассвет. Я обещала, что завтра обязательно возьму себя в руки, выйду в люди, куплю газету с объявлениями и начну искать работу.
А потом снова обещала. И опять. Опять…
Подруги звонили, пытались развеселить, звали на прогулку или на посиделки в кафе — но ответ был всегда один и тот же: «Как-нибудь в другой раз».
И вот однажды в дверь позвонили.
Я не стала открывать, решив, что это Ленка — видимо, телефонных бесед подруге мало, вот она и пришла меня помучить, так сказать, вживую.
Но визитер — я не была до конца уверена, что это Ленка — оказался очень настырным. Мне надоело слушать неутихающую трель звонка — ох, ладно, признаюсь, затычки из ваты не помогли — и я подошла к двери.
— Кто там?
Открывать, не спросивши, я уже давно отучилась, а в запотевший глазок ничего не увидела.
— Вам посылка.
Ага, конечно. Сначала посылка, а потом окажется, что это торговый агент.
— Я ничего не жду.
— Послушайте, я курьер. Примите посылку, — настойчиво повторил звонкий мужской голос. Похоже, совсем молодой парнишка. Что ж, кажется, для маньяка он слишком юн.
Кое-как пригладив пальцами волосы, открыла дверь.
Парень — на вид ему не больше семнадцати — в черной куртке надписью «Курьерская служба» заглянул в документы и спросил:
— Валерия Самойлова?
— Да, это я.
— Распишитесь.
Он протянул бланк и ручку.
— Что там? — я покосилась на коробку, небрежно оставленную на полу.
— Я доставляю посылки, а не упаковываю их.
— Понятно.
Я написала свою фамилию и вернула документы.
Весело насвистывая, курьер ушел, а я все никак не решалась внести в квартиру неожиданный подарок.
Наконец, сделала это. Ну, не вечно же стоять на пороге. Да и холодно как-то.
Открывать посылку я все же не спешила. Сначала заварила чай, хотя «заварила» — это громко сказано. Залила пакетик кипятком — и готово.
Потом долго грела озябшие пальцы о чашку. Затем неспеша выпила чай.
Когда отговорки закончились — взяла ножницы и начала вскрывать посылку. Процесс это был долгий. То ли у меня руки не оттуда выросли, то ли кто-то очень тщательно упаковал мой подарок. Но любопытство заставляло меня снова и снова идти на штурм упаковочной бумаги.
— Ух ты! — не сдержала я восхищенного вздоха, увидев резную шкатулку из красного дерева. — И кто же это у нас такой щедрый?
Но попытка найти нужную информацию оказалась неудачной: отправитель пожелал остаться неизвестным.
Закралась мысль, что эта прелесть — я не сдержалась и провела пальцами по цветам и завитушкам на крышке шкатулки — предназначалась вовсе не мне. Но курьер назвал мое имя, а значит, никакой ошибки нет.
Надеясь, что содержимое шкатулки прольет хоть немного света на эту тайну, я откинула крышку и удивленно хмыкнула — внутри оказались солнечные очки.
Этого я точно не ожидала! Уж скорей бы шкатулка оказалась пустой.
Присмотревшись, увидела, как что-то белее под очками. Все-таки была записка!
«В полдень. В парке у фонтана. И очки надень».
Нда, ясности не прибавилось.
А потом у меня что-то щелкнуло в голове: Ленка! Ну конечно же, это моя беспокойная подруга. Все ей неймется вытащить меня из трясины депрессии.
А если я этого не хочу?
Я вернула очки, даже примерять их не стала, и карточку в шкатулку. Захлопнула крышку. Снова закуталась в плед и выглянула в окно. Тучи низко нависли над землей. Похоже, скоро пойдет дождь. А что, если Ленка не взяла зонт? Ну, пусть и мокнет, проныра такая!
Но успокоиться я не могла: она же ради меня старается.
Минут через двадцать я уже стояла у двери. За секунду до того, как обуть кроссовки, вспомнила про очки. Разум твердил, что в преддверии дождя они вовсе не нужны, но ожидание чего-то интересного оказалось сильнее — и я сдалась.
Парк находился в каком-то квартале от моего дома, так что без проблем можно дойти пешком. И вскоре я уже сидела на одной из скамеек, расположенных вокруг фонтана, который работал лишь по праздникам.
Но где же Ленка? Уже двенадцать. Но подруги нигде не видно. Не дождалась? Или еще не пришла?
А может, прячется, ожидая, когда я надену очки?
Я оглядела близлежащие кустарники: если Ленка и прячется, то пока еще буйная зелень была ей хорошим прикрытием.
Рука по собственной воле потянулась к сумке за очками.
— Нет! — приказала я себе.
Довольно и того, что я в парке. А позориться и надевать в такой ненастный день солнечные очки уж точно не буду.
И вдруг, словно по заказу, небо прорезал солнечный луч: вначале робкий и крошечный, а потом он налился мощью и светом — я даже зажмурилась.
Ничего не оставалось, как надеть очки.
Выполнив просьбу неизвестного дарителя, стала ждать. Но никто не приходил…
— Ну же, лентяйки, приступайте к работе! — донес ветер чей-то недовольный голос. — Вы уже достаточно повеселились. Пора и потрудиться.
Я повернула голову, желая увидеть этих бездельниц, и... застыла с открытым ртом.
Рыжебородый коротышка в коричневых брюках и красном вязаном свитере стоял перед группой удивительных созданий. Крошечные, в разноцветных платьицах и с крылышками. Присмотревшись, я даже увидела остренькие ушки.
Эти существа смеялись и переговаривались, словно им и дела не было до низкорослого ворчуна. Он тоже это понял, поэтому нахмурился и сказал:
— Не заставляйте меня докладывать о вашем непослушании госпоже.
Угроза подействовала. Крошечные создания притихли.
— Берите инструмент.
Коротышка взмахнул рукой — из ниоткуда появилось ведерко с малярными кисточками.
— Чур, я желтую!
— А я хочу красную!
Снова загалдели работницы, бросаясь к ведерку.
Лишь одна подождала, пока толпа разойдется, и со вздохом, видимо, цвет не понравился, взяла последнюю желтую кисточку.
— Приступайте! — последовал приказ, и крохотульки разлетелись во все стороны. Весело напевая один и тот же куплет, принялись красить листья.
Впрочем, краски у них не было: крошечные создания просто водили кисточками по листьям, и те тут же меняли цвет. Возможно, стоило призадуматься, что, собственно, происходит, но прислушавшись к пению, я упустила это из виду.
Песня была такой задорной, что я начала подпевать:
«В желтый, красный и багряный,
Цвета осенней госпожи,
Мы покрасим листья рьяно.
А коль пропустим — подскажи!»
И видимо, очень увлеклась, потому что рыжий ворчун вдруг обернулся и посмотрел на меня. Я увидела его взгляд: сначала удивленный, а потом испуганный. Когда коротышка двинулся ко мне, я сорвала очки…
Ни веселых тружениц, ни ворчливого начальника — никого не было. Пустующий парк, неработающий фонтан — все как обычно.
Я посмотрела на солнечные очки. Неужели это они показывают мне такое?!
Похоже, ответить мог лишь тот, кто был сейчас невидим. Но беседа с ним казалась не лучшей идеей.
Нужно было уйти. По крайней мере, надевать очки уж точно не стоило. И все же я поддалась искушению.
— Привет! — сказал рыжий. Он стоял в шаге от меня и откровенно пялился. — И кто это у нас?
— Л-лера, — немного заикаясь пробормотала я.
— Человек, — задумчиво пробормотал он. — Значит, ты не из сезонной инспекции?
— Нет, — я покачала головой. — А вы кто?
— Джерут.
«Приятно познакомиться», — могла бы сказать я, но просто смотрела на него.
Он задумчиво пожевал губу, обернулся на подчиненных, а потом снова оглядел меня.
— Ладно, посижу немного с тобой.
Я подвинулась, и он, подпрыгнув, устроился рядом.
— Как ты понимаешь, я гном, — сказал Джерут. — Представители моей расы предпочитают работать на рудниках, но это не для меня. Вот я и выклянчил должность у Госпожи Осени. Слежу, чтобы эти проказницы, — он снова посмотрел на крошечных труженниц, веселящихся в кронах деревьев, — не увиливали от обязанностей.
— А кто они?
— Феи, — ответил Джерут и с подозрением посмотрел на меня.
— Ну да, конечно, феи, — только и пробормотала я.
— А скажи-ка мне, Лера, что ты знаешь о нашем мире?
Попытаться солгать? Или во всем признаться?
Видимо, я слишком долго думала, потому что Джерут все решил сам:
— Ты же о нас ничего не знаешь.
Я лишь вздохнула.
— И не видела нас до сих пор?
— Не видела.
Джерут внимательно оглядел меня.
— Это все очки? Да?
— Думаю, да, — кивнула я.
— А где ты их взяла?
— Мне их прислали. И прежде чем спросишь, скажу, что понятия не имею кто.
— Это и не важно, — махнул рукой Джерут. И спросил: — Так ты хочешь подробнее узнать, что делают феи?
Оно и так понятно: красят листья. Меня же беспокоило другое. Почему мой новый знакомый вдруг перестал тревожиться о том, что я, непосвященная, узнала о его мире. Не факт, что Джерут признается, если спросить напрямик, поэтому нужно усыпить его подозрительность.
— Да, пожалуйста, расскажи, — попросила я.
Гном откинулся на спинку скамейки и заговорил:
— Для вас, людей, все, что происходит в природе, само собой разумеющиеся события. На самом же деле, любое изменение — это нелегкий труд. Наш труд. — Джерут тяжело вздохнул, словно поделился тем, что давно уже тревожило его сердце. — Но оставим это. Ты хотела знать о феях. Лето, Осень, Зима, Весна — это четыре госпожи. Им подчиняются все магические существа. В свите Госпожи Осени в основном феи. Они готовят мир к приходу Зимы. Например, сейчас мы раскрашиваем листья в цвета осенней госпожи. Потом придется заново пробежаться по всем паркам, скверам, лесам: если какие-то листья не опадут сами, приходится им помогать. Есть еще феи, которые следят за полями и огородами. Без нас люди не узнают, что поспел виноград, тыква, калина и прочие овощи и фрукты.
— А что вы делаете, когда придет зима?
— Планета огромна, и мы не успеваем появиться сразу в каждом уголке нашей Земли, поэтому и осень у вас приходит не везде одновременно. Хотя и у нас бывает отпуск. Не долгий, но мы все же успеваем набраться сил к следующему году.
— А что это за сезонная инспекция?
— В ней работают эльфы. Они следят за тем, чтобы каждая пора наступала в свое время. Порой у нас случаются накладки в работе — и тогда происходит такое!.. — усмехнулся гном.
Я хотела спросить о том, где живут все феи, гномы и эльфы, но не успела.
— Лентяйки, а ну работать! — крикнул Джерут и побежал к феям, которые решили устроить себе перерыв. — Нам столько еще сегодня нужно сделать! Я лишу вас премии, если мы выбьемся из графика!
Феи вновь затянули веселую песенку и приступили к работе.
Джерут повернулся ко мне и подмигнул. Я улыбнулась в ответ.
Он больше ко мне не подошел, видимо, решил, что без его надзора работа застопорится. Феи трудились не покладая рук, и через полчаса я их уже не видела, только слышала веселое пение. А вскоре и оно затихло.
Я сняла очки. К моему изумлению, на кронах деревьев не оказалось ни одного покрашенного листочка. Словно и не было ни Джерута, ни тружениц-фей.
Снова надела: вот он, результат работы. Желтые, красные, багряные листья своим цветом напоминали, что уже пришла осень. И я решила, что краска должна будет проявиться со временем. Возможно, даже завтра. И я отправилась домой.
Дальнейшее помню смутно. Обратная дорога. Подъем по лестнице. Вошла. Разулась. И вдруг мне так захотелось спать. Я прилегла на кровать, а когда проснулась, за окном уже было темно.
К своему ужасу, я не обнаружила ни очков, ни записки, ни резной шкатулки. Даже упаковочной бумаги не было — я специально проверила мусорное ведро. Неужели все это сон? Но какой же красочный и необычный! Я не хотела верить, что встреча в парке мне приснилась, но разум подсказывал, что иного объяснения нет.
А когда я на следующий день шла в парк, то издалека увидела яркие цветные пятна на деревьях. Все-таки феи постарались на славу.

запятая не нужна