Последний шанс

Получив ключи, Фабрицио отнес вещи Неллы в ее комнату, посоветовал не выходить, не предупредив его, и отправился убеждать свою жену в том, что если уж они все так удачно собрались в одном месте спустя месяц, то пора бы и возвращаться домой.
У двери в комнату поднял и поставил рядом упавшее ведро, обошел разлитую воду и толкнул дверь.
Мысль, что он не хотел бы ее напугать странно не вязалась с желанием потребовать возвращения Лауры немедленно. Объяснения его волновали ничтожно мало, их можно выслушать и дома. "Его" комната была пуста, бросив сумку у кровати, Фабрицио направился в смежную, полагая, что найдет жену там.

Она спала. Невероятно, но она заснула. От нервного напряжения или просто усталости после перелета, но Лаура так и спала, как упала на кровать, в одежде. Волосы разметались, и снова, как и всегда, падали на лицо жены.
Из-за нее он целый месяц не видел сына, она сбежала, ни слова ему не сказав и выставила его посмешищем перед их семьями. Теперь же требует развод. О чем, вообще, она только думает?!
К нему ведь должно было вернуться прежнее желание вытрясти из нее душу. Но Фабрицио видел только девочку, без сил заснувшую на кровати.
Потому пробормотав сквозь зубы ругательство, предпочел отправиться в душ и смыть грязь.
Когда он вышел, на ходу вытирая полотенцем шею, она все еще спала. Фабрицио бросил полотенце на спинку стула и опустился на кровать рядом с ней. Ладонь слишком верно легла на тонкую щиколотку, вверх по теплой коже. Она потянулась сквозь сон, мягко, как кошка, и мужчина невольно сжал пальцы.
Желание сжать так же пальцы на ее шее боролось с совершенно другим.
Просыпайся, дорогая жена. Объяснения он все же начнет выслушивать еще в пансионе.
- Как путешествие, синьора Марелли? Ваш отдых? Надеюсь, вам хорошо спалось? - вежливый тон, от которого она вздрогнула, быстро оборачиваясь к нему.

Шторм, о котором без умолку болтала Минни, пока они шли к пансиону, внёс свои коррективы и в убранство "Эллады", дополнив обстановку симпатичными вёдрами и спешащими по делам рабочими. Тайлер не любил сидеть в номере, когда отдыхал. Поэтому данный факт его интересовал мало. Лишь бы была сухая постель и с потолка ночью не капало, а всё остальное он как-нибудь переживёт.

Риду нравилось то, как незнакомка оглядывает его татуировки, покрывающие руки от запястий до плеч. Было в этом взгляде что-то интимное и одновременно невинно-порочное. Словно интерес девушки простирался несколько дальше красочных рисунков, набитых на коже. И снова взгляд его, в котором без труда можно было прочесть ответный интерес, остановился на губах девушки. Минерва, словно прочитав его мысли (впрочем, что их читать, когда они написаны на лице Тайлера и так?), встала рядом и подхватила его под руку, вызвав у Рида желание рассмеяться, которое он благополучно проигнорировал. Минни не меняется, теперь понятно, откуда в её голове столько мыслей о возможных Тайлеровых изменах. Хотя надо было быть честным с самим собой: теперь у Минервы в сто раз больше оснований беспокоиться, чем тогда, когда она придумывала себе несуществующие адюльтеры мужа.
К незнакомке подошёл мужчина, который что-то вполголоса ей сказал, и Тайлер снова едва не закатил глаза - оказывается личный цербер есть не только у него.
Получив ключи и подхватив три сумки с вещами, (Рид всегда удивлялся тому, что можно взять такого с собой на отдых на два дня?) самая маленькая из которых принадлежала Тайлеру, Рид направился наверх, чтобы занять номер, принять душ, переодеться и спуститься на осмотр окрестностей. Желательно, без Минервы. И с приятным удивлением обнаружил, что привлекательная незнакомка с мужем, будет жить в соседнем номере.
Открыв дверь перед Минни, Тайлер приостановился, наблюдая за тем, как муж незнакомки придерживает дверь перед женой, и довольно бесцеремонно заявил:
- Надеюсь, скоро увидимся.
И не успела девушка (ответ мужика Рида волновал в последнюю очередь) ответить, как Тайлер зашёл в свой номер, закрыл ногой дверь и кинул сумки на пол. Теперь оставалось надеяться, что Минерва не устроит ему очередной разбор полётов.

Подъехали новые гости, и всё внимание хозяек пансиона оказалось отвлечено вновь приехавшими, поэтому Меланта вышла во двор, желая немного оглядеться. Ведь ночью ей не удалось разглядеть ничего, кроме крыльца. А прожить здесь ей, видимо придётся не один день. Убегая из дома, она оставила записку, что хочет навестить отца, но к этому моменту Костас наверняка уже обнаружил её исчезновение, что ни к какому отцу она не поехала. Меланта еле сдержала дрожь, подумав, как он сейчас бушует, и вышла на солнце, надеясь, что солнечные лучи согреют её изнутри.

Дом, в котором располагался пансион, оказался очень старым. И... любимым... это было видно по той заботливости, с которой его реставрировали, сохраняя мельчайшие детали. За дальней стеной вдаль уходили виноградники. Как он отличался от того мраморного мавзолея, набитого антиквариатом, в котором было трудно даже дышать, который Костас с гордостью именовал своим домом и который за пять лет брака так и не стал домом для неё. Она никогда туда не вернётся, ни за что.

Огромная чёрная собака, носящаяся по двору, налетела на неё, и Меланта сначала испуганно вскрикнула, едва удержавшись на ногах, но потом, протянув руку, несмело погладила зверя по голове. Тот рыкнул, но голову не убрал, и Меланта погладила его ещё раз, уже смелее.

- Ты меня не укусишь, правда? Хороший мальчик. - Пёс настороженно посмотрел и лизнул её руку. Меланта улыбнулась.

Она всегда хотела иметь собаку, но отец не разрешал, мотивируя тем, что у него аллергия. Хотя на самом деле просто не желал, чтобы животное ненароком не погрызло что-то из его сокровищ. А Костас... Вскоре после свадьбы Меланта принесла домой маленький тёплый комочек. Когда Костас увидел его, то поднял крик и щенок, видимо от испуга, тявкнул на него... куда он пропал Меланта так и не узнала, она тогда пролежала несколько дней не в силах подняться.

На террассу выкатилась женщина в инвалидном кресле, Валентина.



Развод. Это слово снова вернуло Меланту в реальность. Именно за этим она сюда приехала. Она станет свободной.
А потом... потом никто уже не запретит ей завести собаку. Может быть не такую большую. А хотя - любую.

Она подошла к Валентине, стягивая тёмные очки.

- Госпожа Фереа, вы не скажете, к кому я тут должна обратиться по поводу развода?

Нервы и дорога, все это дало о себе знать. Ей казалось она полежит минутку, и будет готовиться к встрече с Фабрицио, но сон попросту украл ее, нежно затягивая в темное забытьё. Никаких ведений, или хоть чего похожего на сон. Лауре показалось, что она закрыла глаза, а в следующую секунду, теплая мужская ладонь уверенно легла на ногу, обжигая кожу прикосновением. Девушка вздрогнул, с трудом поборов желание отпрянуть в сторону и сжаться в комок. Еще до того как она испуганно распахнула глаза, она уже знала, кто сидит рядом с ней на кровати. И тут же волной прокатились те самые чувства, что заставили ее бежать от этого мужчины прочь, она опять испытывала страх и злость. Ей хотелось забиться в дальний угол и замереть там, не подавая признаков жизни и одновременно с этим, ей до безумия хотелось вцепиться в него ногтями, расцарапать, ударить, наорать, хоть как-то выплеснуть все то, что скопилось в ее душе. Но она лишь нервно сглотнула и зло бросила.
-Не трогай меня.
Его прикосновения будили в ней слишком противоречивые чувства, и сейчас она не в силах совладать с этим, поэтому, она немного отодвигается от мужа, и лишь после этого садиться на кровати, опуская одну ногу на пол. Босой ступней, ощущая ворс ковра, она опирается на носочек, перенося вес тела, кажется, секунда и она сорвется с места и побежит. И все же находит в себе силы остаться на месте и заговорить уже совсем другим тоном, негромко и ровно произнося слова, но не смотрит на него. Смотреть в его глаза выше ее сил.
- Долгая дорога и тяжёлый перелет. Надеюсь, ты добрался лучше.
Ничего назначившее слова, но произнести ему в глаза, сказать слово развод, она не может. И злость волной поднимается в ней, сбивая дыхание, заставляя сжать зубы с силой, она порывисто встает на ноги, и делает шаг в сторону от мужа.
Ее ноздри нервно вбирают воздух, раздуваясь, в глазах кипит обида, злость. Но она молчит о главном, не в силах начать этот разговор. Она так долго играла роль тихой и покорной жены, что уже не знает какая она на самом деле, и хватит ли сил пойти до конца. Но ради сына она найдет в себе силы, будет стараться сделать все, чтобы получить шанс жить дальше нормальной жизнью.

- Да, природа сегодня к нам немилосердна, но надеюсь эта мелочь не испортит вам впечатления, отпребывания у нас в Фессалии.

- Вы хотели что-то спросит, госпожа Адамини? Ваш муж ещё не приехал?

- Добрый день, - изображая любезную хозяйку Александра улыбнулась подошедшей к ним женщине. - Добро пожаловать в "Элладу" и "Послений шанс". Мы с сестрой рады привествовать вас в нашем доме. Меня зовут Александра Фареа, сестру- Валентина, если что-то понадобится, мы всегда рады помочь. Если вы назовёте свою фамилию, я с удовольствием найду ваши ключи и Мария проводит вас в вашу комнату.


- Рада привествовать вас, Мистер Рид, Миссис Рид. Я Александра Фареа, хозяйка "Эллады", моя сестра ВалентинаФареа - ваш адвокат. Ваш номер на первом этаже, по коридору третья дверь налево.

Гости всё прибывали и прибывали, а уборка поваленых деревьев была в самом разгаре. Александра обернулась в посиках сестры. Она только что была здесь, разговаривала с той женщиной...

Дорогие гости, просим прощения, форс-мажор в реале.
Но теперь я снова с вами, готова ответить на любые вопросы

Во двор въехала ещё одна машина, из которой вышли двое. Девушка совсем молоденькая и надо же, уже развод, мимоходом заметила про себя Александра. Но лучше уж так, как её сестра... Сама Алекс предпочитала учиться на чужих ошибках, а уж сколько она всего видела с тех пор, как они с сестрой открыли своё агенство, хоть пособие для наивных дурочек издавай, опыта хватило бы на десяток томов, не меньше.

- Доброе утро, синьор Марелли, синьора, - улыбнулась она молоденькой женщине, - надеюсь вы с женой хорошо доехали? Меня зовут Александра Фарео, ваш номер на втором этаже

- Простите, синьорина, - Александра ещё раз улыбнулась девушке.
- Конечно, у нас найдётся уютная комната, - одну минутку, я уточню. Да, соседние апартаменты как раз свободны. Ваши ключи. Приятного отдыха, если возникнут вопросы, обращайтесь.

Слова рефреном из недавнего прошлого, заставили сжать пальцы ладони, спокойно лежавшей поверх одеяла, в кулак.
- Ты повторяешься, - то, как стремительно она рвется прочь от него, выдавало ее. Сохранять спокойствие было проще, глядя на то, что бушует в ней. Проще, но терпение не беспредельно.

Он вынужден разговаривать с ее макушкой, но она надеется его одолеть. Желание поднять ее подбородок, коснувшись пальцами, пробуждается так естественно. Но Лаура снова дернется от его рук.

Сколько, оказывается, страсти скрывалось в ней, пока она тихо следовала за ним и была тем, что он хотел видеть все эти годы. Хотел ли?
- К чему это представление, жена, - не по имени, подчеркивая ее статус и принадлежность ему. - К чему побег? Развод в глуши. Ты не могла сказать мне о том, чего тебе не хватает? Или ты просто решила так устроить для нас отдых вместе?
Конечно, не могла. Ему ведь только сейчас стало хоть немного интересно, что же творится в ее голове.
- Что ты будешь делать, если дам тебе развод? Ты полагаешь, я оставлю Джино тебе? Ты ошибаешься, милая.
Он не поднимается, наблюдать за ней стоящей над ним, давая ей хотя бы иллюзию физического превосходства, так занятно, что Фабрицио сам не отдает себе отчета, что чувство, просыпающееся в нем...самый настоящий азарт.

- У меня имя есть Фабрицио, но кажется, тебя это никогда не волновало
Порывисто начинает она говорить, не в силах сдержать нотки злости в голосе. Обида, накопленная годами, ревётся наружу, толкая говорить непривычным для нее тоном, и смотреть в его глаза. Да сейчас она смотрит на своего мужа, смотрит внимательно, не отводя своих глаз, ее зрачок расширен, и глаза кажутся почти черными из-за этого.
- У нас нет вместе Фабрицио. Нет, и никогда не было, и ты сам так решил. А развод неизбежное в данном случае, событие, которое ты мог бы и сам предвидеть.
Мог бы предвидеть и мог бы не допустить. Сделать хоть что-то. Но ему этого не нужно. Ее муж живет для себя прежде всего, и это единственное, что о нем она знает наверняка.

Она уже открывает рот, чтобы ответить на его первый вопрос, как муж напоминает о сыне. Сердце попросту пропускает удар, а в горле встает ком, она не может вдохнуть целую вечность, с трудом проталкивая в легкие такой необходимый воздух, а в глазах темнеет, от злости и страха. Он не может отобрать у нее Джино, ее сына, единственное существо в этом мире, в котором она нуждается, и который нуждается в ней. Её маленький мальчик, лучик света в ее жизни.
- Это мой сын Фабрицио! Мой! И …
Она не в силах найти слова. А говорить мужу несколько ей дорог ребенок. Как она устала от всего этого. Как ей больно и обидно, да в конце концов ей просто страшно. Настолько страшно, что она почти готова идти на уступки. Но что-то заставляет ее сделать глубокий вдох и продолжить разговор.
- Никто не отбирает у тебя мальчика. Ты и раньше видел его лишь по выходным, если конечно бывал дома, а не шлялся Бог знает где.
А что еще она может сказать? Ничего. Ее руки сжимаются в кулаки, так что костяшки пальцев белеют, а ногти до крови впиваются в ладонь, отрезвляя болью.

несколько минут раньше

- Нет, конечно. - Меланта покачала головой. - Погода, это такая мелочь. Сегодня уже солнце и о буре напоминает только свежий воздух. А от пребывания в Фессалии я жду только хорошего.


Муж? Костас... здесь?

- Нет, и надеюсь не приедет! - Вырвалось у неё. - Да, я хотела узнать... мне сказали, что тут помогают быстро получить развод.

- Добрый день и будем знакомы, Александра. Валентина, - кивнула хозяйкам Тери. - Мы заказывали номер на фамилию Фросинос. Меня зовут Элевтерия, а это мой муж, Закариос, - представилась она.
Приветливые хозяйки пансиона быстро закончили с формальностями, вручили им ключи и проводили до номера.
- Хочу поесть, поспать и прогуляться. Поесть - в первую очередь. Прочие два пункта, как получится, - заявила Элевтерия, когда они шли по коридору к двери своей комнаты. Зак молча шагал чуть позади, никак не реагируя на слова жены. Но Тери, собственно, реакции и не ждала, просто ставила в известность о своих ближайших планах. И была почти уверена, что ни в одном из этих пунктов Закариос к ней не присоединится.
Оказавшись в номере, он первым делом примет душ, переоденется. А потом, скорее всего, усядется где-нибудь, достанет свой iPad и погрузится в процесс дистанционного руководства своим бизнесом. Часа два он точно будет плотно занят делом, не реагируя ни на какие внешние раздражители.
На этаже, где располагались номера, они снова столкнулись с парой из числа приезжих, с которой встретились внизу. И оказалось, что они соседи.
Пока Зак открывал дверь, тем же самым занялся татуированный парень. Тери снова куда-то уплыла, засмотревшись, как двигаются рисунки на руках незнакомца. А впрочем, не совсем уж и незнакомца. Как он там назвался? Тайлер и Минерва Рид, если она не ошибается.
Мужчины почти синхронно справились с замками и, придержали двери, пропуская своих дам в комнаты. Заходя внутрь, Тери, краем глаза успела уловить, как сосед чуть отклонился назад, выглядывая из дверного проема и, изобразив небрежную улыбочку, произнес:

...И двери номеров одновременно захлопнулись.
Аккуратно пристроив багаж в сторонке, Зак повернулся к Элевтерии.
- Я не ослышался? Этот расписной выразил надежду скоро увидеться? - муж указал большим пальцем за свое плечо на дверь.
- Да, он именно так и сказал, - отозвалась Элевтерия, сбрасывая туфли и проходя в комнату.
- А я в свою очередь очень надеюсь, что встреча с присутствующими не являются обязательной частью здешнего времяпровождения. Чем бы они тут не занимались, в этом "Последнем шансе"... - пробормотал Зак и направился в ванную. - В программе ведь не предусмотрено ничего типа дурацкой групповой терапии. Ведь нет же? - он остановился и пристально посмотрел на жену, ожидая ответа.
- Конечно, нет! Ничего такого, Зак, успокойся, - ответила Тери. Он кивнул и исчез в дверях. - Я займу душ на минуту? - донеслось до неё через мгновение.
- Пожалуйста, занимай, - откликнулась она и, раскинув руки, рухнула на кровать, прямо поверх ярко-синего покрывала.

...Через полчаса, оставив мужа в номере, Элевтерия спустилась вниз. Зак (как и предполагалось), отказался идти с ней заявив, что еще не голоден, и ему надо заняться делом.
Тери собиралась распросить хозяев, где можно перекусить и есть ли смысл идти на прогулку после учиненных ночным ураганом разрушений.
_________________

Упрек настолько детский, что он поражается тому, как это приходит ей в голову.

Он все же поднимается так же, как и она, и когда жена отступает на полшага, несмотря на свое же упрямство выстоять, резко тянет ее на себя обратно, но убирает руку.
- В тебе говорит что-нибудь, кроме вдруг проснувшейся оскорбленной гордости?! Ты подумала о чем-нибудь? О том, что мы все думали, когда ты исчезла в тот день? - он не собирается ей рассказывать, что чувствовали не "мы", он сам. - О том, что это сейчас все тихо и гладко, потому что официально ты решила отдохнуть у родителей. Ты ведь не думаешь, что паршивые газетенки обглодают это событие до мельчайших деталей, которых и быть-то не могло?

Наш. Но от ее крика "мой" исправление становится ненужным.

- Где? - он пропускает упрек в невнимании к сыну, спрашивает, поражаясь спокойствию в собственном голосе. Пусть выскажется, если хочет говорить, закончится все равно так, как скажет он.
И пока он ждет ее ответа слова бьют по ней, хотя он этого совсем не хотел.
- Ты не знаешь жизни, Лаура! - он все же повышает голос, но тут же берет себя в руки. - Ты всегда жила под опекой, своего отца или моей. И никогда не задумывалась о том, чтобы ценить это. Что ты будешь делать, если твой собственный отец не поддержит тебя?! Что ты, вообще, можешь?
Если ее не поддержит отец, возможно, есть кто-то другой...и мысль эта как тонкой и хлесткой плеткой по нервам, одновременно сжигает и отрезвляет.
- Так значит, все это время ты меня ненавидела? Не испытывала ничего, только страх? - он смотрит на нее, склонившись, физически вместе с ней ощущая то, как ее колотит.

Раздается стук в дверь.

- Да, я еще не имела счастья, - быстрый взгляд на брата, - вляпаться в такой кошмар. - гораздо тише добавляет Тони, когда брат выходит, чтобы забрать багаж.

Катастрофа. Такой шанс пожить подальше, вне постоянного присмотра брата потерян.
- Спасибо, - с улыбкой пропела Тони, забирая ключи.
Тони провожает Фаба, отправившегося к Лауре, взглядом. Поражается чертовски сильному желанию перекрестить обоих и дверь номера.
Распаковывать все вещи она не стала. Нужно дождаться хотя бы вечера, чтобы быть уверенной, что они тут остаются, а зная характер брата, уверенной нельзя быть ни в чем. Тони приняла душ, что всегда было лучшим после перелетов, переоделась в свое любимое цветастое платье с тонким шнурком завязки на шее. Прихватила шляпку и сумку, бросив в нее очки, кошелек и документы.
Прежде всего ей хотелось узнать, могут ли их накормить в пансионе и что из достопримечательностей в округе можно посмотреть.
Но для начала стоит вытащить тех двоих из комнаты, закрытые пространства надолго им противопоказанны.
Тони постучалась в дверь номера брата и Лауры, смутно различая отголоски разговора на повышенных тонах. Постучалась, и не долго думая, вошла. Если разговаривают, значит, скорее всего одеты. Есть надежда.
- Лаура, рада тебя видеть, - как ни в чем ни бывало, вклиниваясь между ними и обнимая жену брата. - Не бей его, иногда он хороший.
Она могла предположить, что неприятна невестке так же, как общение с ее братом, но в конце концов, их отношения никогда не были плохими.
- Ужасно проголодалась, - не замечая настроение брата, который предпочел бы, чтобы она тут не появлялась. - Что вы думаете о том, чтобы спуститься вниз?
_________________

Гордость. Возможно гордость, но не только гордость задета. Есть что-то, о чем она только смутно догадывается, чего никогда не было. Другая жизнь, теплые объятья человека, который тебе дорог, желание дотронуться до любимого мужчины, угодить ему не из страха или потому, что это нужно, а просто так, лишь потому, что он есть. И она как любя женщина на этой планете, хочет этих чувств, она хочет быть поддержкой, а не предметом мебели, она хочет любви. Вот только сможет ли она сама любить, научится ли смотреть на мужчину, как на друга, а не как на врага, который вторгается в твою жизнь, сминая и разрушая все, что является твоим я. Лаура молчала, довольно долго, позволяя мужу высказать все, задать вопросы, озвучить упреки. Ее била неравная дрожь от близости этого мужчины, он гипнотизировал ее как удав мышонка, и ей требовалось очень много сил, чтобы привычно, покорно, не кивнуть головой. Подумать только он упрекает ее в эгоизме! Он говорит ей, что она не думает о других! Это возмутительно! Она вскидывает голову, и ее пальчик упирается ему в грудь, с силой ударяя ноготком о ткань рубашки.
- Ты выставлял меня посмешищем три года! Три года, ты жил, будто меня нет. Ты заводил себе любовниц. Ты сейчас мне говоришь о том, что я должна была подумать о других!?
Она набирает воздух в легкие и резко отдергивает руку от мужа, отступая на шаг, понимая, что слова который она скажет дальше, могут заставить его потерять контроль. Но она хочет сделать больно ему, хотя бы задеть его гордость, хоть немного отомстить за все те дни, когда она слышала этот шепот за спиной. Когда каждый смотрел на нее как на наивную дурочку, которая не видит дальше собственного носа.
- Фабрицио Марелли ты совсем меня не знаешь. И не тебе говорить мне о последствиях, если моя семья отвернется от меня, я не останусь одна. И в моем сердце нет ненависти.
Припечатывает она. Намеренно не говоря, что отец уже встал на ее сторону, что её семья не бросит. Пусть он думает что хочет, пусть. А вот ненависти и правда, нет, злость, обида, страх, все перемещалось, но ненависти нет.

Лаура вздрагивает и с каким-то затаенным страхом косится на двери. Кого там еще нечистый принес?! Хотя надо отметить принес вовремя, до того как она наговорила лишнего. И до того, как Фабрицио вышел из себя.

Растерянно она обнимет девушку в ответ. И моргая смотрит на неё как на видение. Она то что тут делает?!
- Тони?
Лаура хмуриться.
- А что здесь делаешь ты?
все спрашивает она отступая подальше и от мужа и от его сестры. В душе благодаря Тонни за то, что она сейчас пришла и находится рядом. С ней есть шанс, что они с Фабрицио будут говорить и не метать гром и молнии.

Попалась Баглиони и теперь с ним развожусь!
Тони ясно понимает, что ее юмор никто из двоих сейчас не оценит. Потому выбирает более нейтральное:
- Несу мир и благоденствие, - сдержав улыбку, должен же хоть кто-то сохранять легкость. Ей совершенно безразлично то, с каким выражением на нее смотрит Фабрицио. Хотя она рискует больше Лауры, вряд ли он возьмется выпороть жену, а вот сестру может попробовать.

Судя по тому, как Лаура старается держаться подальше от брата, передышка ей не помешает. Если они сами не могут понять, чего хотят, Тони точно знает, на чьей она стороне. И в ее планах улететь из Греции с ними обоими.
- Ходят слухи, что тут сносно кормят, - врет, понятия не имеет, как кормят в пансионе. Если еда у них такая же, как кровати, лучше им разузнать, где ближайший ресторан. Тони разворачивает Фабрицио за плечи. - Лаура, если тебе надо переодеться, мы с братом подождем тебя внизу. Я есть хочу! - с обвинением глядя на упирающегося брата.

Наконец, они спустились в холл и Тони огляделась в поисках госпожи Фереа, чтобы узнать у нее, будет ли ужин.
_________________

Пронесшаяся ночью буря не только перевешала вывески, но и выдрала с корнями кусты, раскидала куски черепицы и досок и уронила несколько деревьев. Максиму было бесконечно жаль "Ламборджини", который подарил ему отец в день окончания юридического факультета Болонского университета. Максим был послушным сыном и прилежным студентом. Несмотря на все безобидные и не очень шалости, присущие студенческой жизни, он окончил университет с отличием.
За что и был поощрен отцом. "Ламборджини" была восхитительна! Максим относился к ней, как к любимой девушке - с восторгом и трепетом. Он любил её все эти годы, даже не смотря на то, что модель уже считалась морально устаревшей и даже взял её с собою в Грецию, когда родители решили его туда отправить к родственникам матери Максима. Отец был уверен, что сыну миллионера в Италии открыты все дороги, а Максим должен всего добиться сам. Как можно "всего" добиться, если этого "всего" у тебя с детства в избытке, Максим не знал, но предполагал, что отец имел в виду именно профессиональные навыки, качества и, как итог, признание Максима в высших юридических кругах. Именно это, наверное, было тем "самым", чего Максим должен добиться. И вместо того, чтобы ехать сейчас в Монако на отдых с друзьями, Максим ехал в местечко Йокл, что в Фессалии.

Чтобы не скучать в этом захолустье (надо ли говорить, что захолустьем Максим считал целиком всю Греции, но никогда и никому бы не признался в этом) он взял с собой свою любимую машину. И сейчас валяющиеся на дороге кусты и обломки, грозили причинить ущерб "Ламборджини" в виде царапин, вмятин и прочих неприятностей, которые навряд ли будут устранены автосервисом этой глухомани. В Фессалии водятся только доисторические обломки и туристы. Ни одного толкового механика тут днем с огнем не сыщешь!

Дорога резко поворачивала, огибая гору, на которой одиноко стоял старый дом. Максим завернул голову, разглядывая дом, пожалел тех, кто живет в этом доме, и ... чуть не въехал в ободранный джип, который стоял за грузовой машиной, которая стояла за такси, которое стояло за обшарпанным "Вольво". Путь Максиму преграждала колонна из четырех машин и группа из шести мужчин, которые бурно жестикулируя что-то доказывали лежащему на дороге дереву. Максим отогнал свою красавицу на обочину, опасаясь того, что в нее может въехать какой-нибудь неосторожный, немолодой и завистливый автомобиль и подошел к группе мужчин. Он долго слушал сетования типа "Ай-ай-ай, как нехорошо, что эта штука тут лежит!", "Дорожные службы заняты на других участках трассы!", "Ждать придется дооолго, но что делать?" и вежливо предложил помочь оттащить это дерево с дороги. Шестеро мужчин повернулись к нему, пристально оглядели его модные джинсы и футболку, которая стоила столько же, сколько старенький джип в хвосте колонны и ... согласились принять его помощь. В результате общих усилий, дерево было удалено с проезжей части, что привело в хорошее расположение духа шестерых мужчин, которые похлопав Максима по спине, запрыгнули в свои машины и разъехались по своим делам, оставив Максима стоять на обочине дороги и печально глядеть на свои грязные ладони. Он представил белый кожаный салон своей красавицы и понял, что это видение не совместимо с грязью на его руках и - Максим печально вздохнул - джинсах.
Делать было нечего и Максим пошел просить помощи у бедолаг, живущих в старом доме на горе. Зря, что ли он их пожалел.
Миновав подъездную дорожку, рабочих, которые с энтузиазмом что-то пилили, немолодую женщину с ведром и еще пару женщин и мужчин, Максим поднялся на террасу. Это жилище было не просто обитаемо, но его обитали были многочисленны! Максим подивился про себя этому факту, и обратился к собравшимся на террасе:

- Здравствуйте. Прошу прощения за беспокойство, но со мной приключилась небольшая неприятность. - Максим указал глазами на свои джинсы и развел в стороны ладони. - Могу ли я воспользоваться ванной комнатой?