Встретимся у кромки миров (любовно-фантастический роман)

Привет, дорогая!



Очень рада, остальных тоже жду!


Я тоже довольна! Спасибо Нине!

Она обязательно будет.

Не пропусти новые вкладки видео! Их раньше не было.
_________________

 » Парень кудрявый

_________________

 » Довоенные фотографии 3

_________________

 » Встретимся у кромки миров. Глава 6

Кто уверен в себе, тому чуждо чувство страха.
А так как предающийся печали испытывает также страх,
то отсюда следует, что храбрость с печалью несовместима.

Цицерон Марк Туллий

Кира

- Ба, а что будем делать с дверью?
- Соскребать сейчас бесполезно, опять намажут. Поэтому простыню наброшу. Днем не подойдут, побоятся - я с лопатой у двери встану. А до ночи что-нибудь придумаем. Ну, что Кирюха? Повоюем?
- Повоюем!
После чашки чая, которую выпила с удовольствием из-за поднявшегося настроения, я пошла выбирать одежду.
- Ты куда собралась? - ба внимательно следила, как я вытаскиваю из шифоньера сатиновые штаны и майку.
- К Инге схожу. Видишь, специально шаровары надеваю, чтобы удобнее было по заборам лазить. Беднягу закрыли, наверное. Иначе давно бы здесь был. Я его с детства знаю.
- А теперь взрослая, что ли? - усмехнулась бабуля, помогая заправить майку.
- Теперь взрослая. Со вчерашнего дня, - прыгая на одной ноге, сообщила ей. - Куда подевался второй? Не видела?
Ба подпихнула ногой сандалик.
Скрутив косы в тугую баранку, нацепила панаму.
- Хороша! - протянула бабушка. - Ты действительно на войну собралась?
- Ага! Ну, раз лопату ты себе оставляешь, можно я ухват возьму? - с удовольствием посмотрела, как у нее открылся от удивления рот.
Прошла на кухню, подцепила ухват, потрясла им, как копьем, и двинулась к выходу. Оглянувшись на застывшую бабулю, подмигнула и открыла настежь дверь.
- Ну, кто смелый! Подходи!

Ингмар

Тетка была гренадерского роста. В нашей семье все немаленькие. Порода такая. Викинги! Поэтому, улучив минуту, когда Марта вышла во двор покормить кур, я проскользнул в ее комнату. Не знаю, здравая эта мысль или нет, но попробовать стоило.
- Так и знала, что тебя не удержать. Смотри, будет отец меня пытать, скажу, что ничего не видела.
Услышав теткин голос, подскочил от неожиданности. Я был уверен, что нахожусь в комнате один.
Довольное лицо Марты смотрело на меня в окно со двора. Ее шляпа с широкими полями закрывала пол-лица.
Я подошел и сдернул с нее нужную мне вещь.
- Подожди, сейчас помогу, - тетка исчезла и вскоре появилась в комнате. Открыв шкаф, принялась перебирать вешалки с вещами.
- Эта подойдет, - показала она темную юбку, - вот еще жилет и рубаха с рукавом.
И стала все надевать на себя поверх того платья, что с утра было на ней.
Я опешил. И чего Марта надумала? Неужели не поняла, что это я для себя одежду готовил, чтобы стать на время собственной теткой? А как еще незаметно пробраться к дому Киры?
- Эх, молодежь! - Марта покачала головой. - Учить вас надо! Видел, сколько соседей на улице отирается?
Я кивнул. Конечно видел. Словно на первомайской демонстрации.
- А тут я кур покормлю в юбке и жилете, потом в дом зайду, там ты быстро переоденешься и направишься с ведром прямиком к колодцу. Так правильно будет? А если по-твоему сделать, то люди решат, что у них в глазах двоиться: Марта в платье кур кормит, а другая в юбке через забор лезет.
Я обескуражено почесал в затылке. Хорошая у меня тетка. Просто замечательная!

Кира

Как только я показалась на улице, люди молча расступились. На всякий случай я сделала выпад ухватом в сторону толпы. Кто-то вскрикнул.
Я победно положила его на плечо и двинулась в сторону дома Ингмара. Соседи провожали меня взглядами из-за заборов, куда кинулись от беды подальше. Бабка Нюра, одна из вчерашних бабушкиных товарок, юркнула в кусты.
- Так! Я накрепко запомню, кто боится мне в глаза смотреть!
Проходя мимо дома бабки Настасьи, другой бабкиной подружайки, специально древком ухвата прошлась по всему штакетнику. Грохот стоял знатный!
Настасья высунулась в окно, не понимая, что происходит. Я остановилась напротив, вскинула ухват, как ружье, и прицелилась в подслеповатую старуху.
- Боже ж ты мой! - вскрикнула та и попыталась спрятаться за косяком.
- Говори, бабка, кто дверь испоганил! Иначе стрелять буду! Ты же знаешь - я юный ворошиловский стрелок!
- Кира, деточка! Не стреляй! Это не я! Это подружка твоя, Галка!
Я растерялась, опустила "ружье".
- Как, Галка? Врешь небось!
- Я ей деготь сама дала. А она в обмен указала, где следы твоего позора искать!
- Позора?
- Весь поселок знает, чем ты на мельнице занималась, - озираясь по сторонам, тихо произнесла Настасья.
Эти слова убили меня. Медленно развернулась, кинув на прощание успокоительные слова:
- Бабка, живи. Пока.
Запал хулиганить кончился. Я поплелась дальше. Мешал ухват, хотелось его бросить, но было жалко, да и ба отругает за потерю «боевого духа».

Я переживала предательство подруги. За что она так со мной? Из-за Ингмара? Это был самый подходящий ответ. Вспомнила ее счастливые глаза, радость, что Инга пригласил на свидание. Эх, Галя, Галя. Дура малолетняя.
Так и дошла в терзаниях до дома друга, уже не видя людей, не обращая внимания на любопытные взгляды.
Калитка во двор Ингмара была закрыта. Я попыталась снять крюк, но напоролась на амбарный замок.
Ничего себе, забаррикадировались! Оборону держат? Или ушли все?

Я позвала Ингмара, тот не откликнулся. Решила проверить, может быть, дома заперли?
Не зря же я шаровары нацепила! Просунула ухват в щель, получилась отличная опора. Оттолкнулась от нее и перевалилась через забор, насмерть перепугав всех кур. Петух убегал первым.
- Защитник, - сплюнула я презрительно.
Дик залаял, но узнав меня, прыгнул ластиться.
- Где Ингмар? Веди!
Тот почему-то побежал к задней калитке, но дверь в дом открылась, что отвлекло пса.
- Это я! Кира! Можно зайти? Ты не откликался, - начала оправдываться я, но в ответ не прозвучало ни звука, ни шороха.

Я на цыпочках прошла в дом и услышала тихое:
- Дверь закрой, быстро!
Я зябко повела плечами от этого загадочного шепота и сделала то, что просили.
Из-за занавески показалась голова Марты, а потом, убедившись, что дверь закрыта, тетка Ингмара явила себя полностью.
Меня удивило ее поведение, и я выпалила первое, что пришло на ум:
- Здравствуйте, а Ингмар выйдет гулять?
- Да гуляет уже, - неторопливо ответила Марта, - не встретились что ли?
Я отрицательно покрутила головой.
- Он к тебе пошел.
- Я пойду тоже, ладно?
- Ну-ну. Дверь за собой закрой.
От растерянности пятясь задом, я покинула дом. Когда уже висела на заборе (и почему не попросила Марту открыть калитку?), заметила, что соседей собралось еще больше.
- Бесстыжая. Сама к парню лезет.
_________________

 » Встретимся у кромки миров. Глава 7

Не будь спутником предателя: он тебя столкнет на скользком месте.
Киргизская пословица

Ингмар

Я шел по улице, путаясь в длинной юбке. И как в ней тетка ходит? Осторожно поднял глаза, вокруг пусто. Все там, у моего дома или висят на заборе Киры. Ждут, приедет за мной милиция или нет. Наверное, и постовых выставили, чтобы не пропустить представление. Интересно, как сигналят друг другу?
Рядом раздался протяжный свист, и тут же чья-то рука хлопнула меня по заду. Я развернулся и треснул напавшего ведром.
Черт!
Старик-морячок лежал кулем на земле и не шевелился.
Убил?! Я встал у трупа на колени.
- Сильна ты Марта, - сказал мертвец, - за это и люблю.
Я сплюнул. Помог старику подняться, стряхнул с тощего зада пыль и тихо, на ухо, прошипел:
- Еще раз сунешься, загрызу.
Потрепанный жизнью морячок засмеялся и поковылял к скамейке у штакетника, я же поспешил на соседнюю улицу.

У дома Киры, как ни странно, никого не было. Поэтому, открыв калитку, я прошел к крыльцу.
Только протянул руку к двери, как получил лопатой по хребту.
Я как мог быстрее оглянулся, готовясь ведром дать достойный отпор.
Но увидев искаженное яростью лицо, руку опустил.
Хорошо, что лопатой била плашмя. Да и сила у бабки Пелагеи не та, что у Марты, иначе бы хана!
- Ах, ты гадюка! - не узнавая меня, прошипела Кирюхина бабушка. - С ведром дегтя приперлась!
- Бабка Пелагея, это я, Ингмар! - я в качестве защиты выставил перед собой ведро и заодно продемонстрировал, что оно пустое.
Та застыла с отведенной в сторону лопатой, готовой обрушиться в любой момент.
Я приподнял шляпу и широко улыбнулся, демонстрируя добрые намерения.
- Инга! - растерялась бабка. Окинув взглядом мой наряд, пригласила в дом. - А Кира к тебе пошла. Не встретились, значит.
- Не встретились. Я через заднюю калитку ушел, у дома дозор из соседей. Я пойду? Вдруг ее обидят?
- Иди. А чего приходил?
- Соли попросить. Тетка послала, - сказал первое что на ум пришло.
- Ведро что ли?
- Какое ведро? - недоумевая, я посмотрел в пустую тару.
- Ведро соли надо Марте?
- Э-э-э. Я пойду. Ладно?
- Ладно. А ведро, все-таки, зачем принес?
- Кто ест соль, тот и воду пьет, - я брякнул вспомнившуюся пословицу и почему-то задом попятился из дома.
До своего дома бежал, представляя, как соседи над Кирой измываются. Ведро бросать не стал, жалко. Да и тетка ругаться будет. Поэтому несся, задрав юбку рукой, на локте которой моталось ведро, а другой придерживал шляпу, чтобы не слетела с головы. Потеряю - Марта точно убьет!

Кира

Оглядывая любопытствующие лица хорошо знакомых людей, я занесла ногу, чтобы перевалиться на другую сторону, и когда, почти решилась спрыгнуть, увидела, что внизу торчит мой ухват, и если я брякнусь на него, то обязательно чего-нибудь сломаю. Боюсь, это будет не ухват. Понимание пришло в последнюю минуту, траекторию полета я изменить не успевала, поэтому своим вихлянием еще более усугубила ситуацию. Летела спиной вниз. Но упала в чьи-то руки. Человек крякнул от натуги. Женщина?!
А та спокойно поднялась, будто я ничего не весила, и не захотела выпускать с рук. Заглянув под поля шляпы, я узнала Инга. Улыбнулась ему и сказала:
- Ухват.
- Какой ухват?
- Там, внизу. Надо взять. Бабушка ругаться будет.
Со мной на руках он присел, я вытащила из забора ухват, и мы пошли вдаль. К морю. И было совершенно все равно, что подумают соседи, узнали они Инга или нет. Главное - мы вместе и нам хорошо.

Ингмар

Прижимая к себе Киру, указывающую мне ухватом куда идти, я был счастлив. Мне не мешала шляпа, потому что она позволяла смотреть на улыбающуюся Киру. Я забыл о ведре, которое еще у дома можно было закинуть за забор. Я даже не вспомнил, что одет в теткины вещи.
Мы вышли к морю и почти дошли до беседки, когда Кира скомандовала:
- Стой!
И соскользнула с моих рук, звякнув ухватом о ведро. Этот звук привлек внимание какой-то девушки, которая стояла у щита с нарисованным поездом, продолжающим спешить к станции Коммунизм. Это была Галка.
Она испуганно вскинула глаза и пошла бочком, пытаясь скрыться. Но уверенным движением Кира прижала подругу рогаткой ухвата к щиту.
- Попалась! - закричала она. - Ну, что, Галчонок, каяться будешь?
- О чем ты, Кира? Я никому ничего говорила! - затараторила пойманная девчонка.
Я с интересом наблюдал, пытаясь понять, что происходит. Объяснение не задержалось.
- А кто испачкал дегтем мою дверь?
- Ты чего, Кира, зачем мне это?
- Не ври, я все знаю! Тебя Настасья выдала! - потом обернулась ко мне: - Что делать будем с этой предательницей?
Я снял шляпу и увидел, как у Галки распахнулись от удивления глаза. Она, наконец, узнала меня.
- Отпусти ее, Кира! Не связывайся с говном, - потом обратился к Галке: - Не попадайся больше на глаза, зашибу.
Встав за спиной Киры, прижал ее одной рукой к себе, а другой взялся за ухват и помог отвести его от шеи девчонки.
Галка сползла по щиту вниз. Из ее рук выпал кусочек мела.
Я пошарил глазами по поверхности полотна и увидел элементарную формулу. Г+И=Л.
Я взял мел и исправил ошибку в уравнении, стерев неправильную букву. Дописал. Получилось К+И=Л. Так гораздо лучше.
- Запомни, Галчонок, предательством счастья не сыщешь.
Потом опять взял свою Киру на руки и продолжил прерванный маршрут. До беседки. Мы сразу забыли о той, что хлюпала носом за нашими спинами.
_________________

 » Встретимся у кромки миров. Глава 8

"Мне жаль, что твоя гнедая сломала ногу.
Боливару не снести двоих..." - пауза и вздох:
"Жаль, что твоя гнедая сломала ногу Боливару..."

Шутка неизвестного, прочитавшего О.Генри
"Дороги, которые мы выбираем"

Кира

Инга усадил меня на скамейку, взял из рук ухват и поставил рядом со своим ведром. Сел рядом, снял панамку и внимательно посмотрел в глаза.
- Как ты? Сильно досталось?
- За тебя испугалась. Скажи, зачем все это?
- Глупость и любопытство. Развлечение.
- Но мы же люди. Живые. Разве с нами так можно?
- Нельзя, Киреныш, нельзя.
Он замолчал. Было заметно, что он хочет что-то сказать, но не знает, как начать.
Я решила помочь.
- Говори. Не бойся. Я с тобой. Не предам, не отступлюсь.
- Я уезжаю.
- Когда?
- Завтра утром.
- Вернешься?
- Нет. Не в этом году. И не в следующем.
- Это из-за меня?
- Отец беспокоится. Мне нельзя попадать в неприятности. Собираюсь поступать в юридический и должен иметь безупречную характеристику, иначе не примут. Это очень серьезно, я всю жизнь к университету готовился. Буду юристом, как папа. Прости, что так получилось.
- И мы никогда не увидимся? Даже в Москве?
- Не знаю. Нет.
- И все это закончится, так и не начавшись?
Он молчал. Я все поняла. Он сдался!

Я резко встала и вырвала из его рук панамку, напялила на себя, взяла свой ухват и пошла в поселок. Он не остановил.
Что не так? Только что он нес меня на руках, писал К+И, а теперь это холодное, "прости, что так получилось"!
Не буду плакать! Не буду!
Но слезы ручьем потекли по лицу. Я сняла панамку, вытерла слезы, высморкалась, постаралась взять себя в руки. Не получилось. Ком в горле рос, хотелось кричать, плакать навзрыд. Почти ничего не видя перед собой, я побежала к дому.

Ингмар

- Папа, ты доволен? Выходи, я видел тебя.
- Ты все правильно сделал, сынок, - сказал отец, выходя из-за колонны. - Не нужно тебе это сейчас. Посмотри, на кого ты похож? Я принес твои брюки. Они там, у велосипеда.
Отец осторожно начал спускаться вниз. С этой стороны беседки не было лестницы. Я перемахнул через перила и пошел следом. Какая разница, где переодеваться?
Я увидел наш велосипед сразу, как зашел в беседку, а потом заметил и отца. Поэтому посадил Киру спиной к той колонне, за которой стоял папа. Нельзя было устраивать демарш при нем, ничего бы кроме скандала я не получил, а потому решил сказать те слова, что он хотел услышать.
Жаль, что обидел Киру. Теперь нужно решать проблему, как увидеться с ней. Не хочу объясняться в письме. Я должен видеть ее глаза.
- Во сколько мы завтра уезжаем?
- Машина придет в пять утра.

Весь вечер отец был рядом, контролировал, как собираю вещи, помогал увязать книги, которые я взял почитать на лето, не отходил ни на шаг. Не давал возможности подумать, все время что-то говорил.
Когда я собрался пойти погулять с Диком, папа попросил не уходить со двора. Сам сел с газетой на веранде. Черт, он караулил меня!
Соседи уже не донимали. Как поняли, что скорого ареста ждать не надо (папа устроил ликбез и популярно объяснил о презумпции невиновности), так и разошлись по своим домам. Но все равно были начеку!
Шансов улизнуть со двора не предвиделось.
Марта тоже получила нагоняй. К ней теперь не сунешься. Мальчишек, что бегают за забором, просить передать записку нельзя, они тоже участники скандала, мигом отнесут куда не надо. Что же делать?
Я записку написал еще днем, когда зашел в туалет.

Надо было видеть, как я ее писал! Снял с гвоздя всю пачку газетных прямоугольников, что так аккуратно нарезала тетка, выбрал тот, где поля пошире, разложил на колене и ... уронил карандаш в дырку. Пришлось вернуть бумагу на место и пойти в дом за другим.
Отец подозрительно наблюдал, как я хожу туда-сюда.
- Живот болит, - пояснил я.
Он кивнул головой и крикнул:
- Марта, что у нас есть от живота?
- У кого болит? - откликнулась та.
- У Ромео.
Я опять зашел в будку с сердечком. На этот раз получилось нормально: "Жду тебя в три часа ночи в беседке. Вопрос жизни и смерти. Твой Боливар".
Я специально так написал, она знала этот пароль. Когда-то Кира загнала в ногу крючок, и мы никак не могли остановить кровь. Ей было больно и страшно, поэтому я пытался отвлечь ее, рассказывая "Дороги, которые мы выбираем". А все началось с фразы "Боливар не вынесет двоих", когда раненая Кирюха взгромоздилась мне на спину, а ведро с уловом пришлось оставить на берегу. Тогда мы решили, что Боливар будет нашей тайной. Вот и пригодилась детская договоренность.

Кира

Ба сразу поняла, что меня опять обидели. Она сидела у двери с лопатой и поднялась, когда я зашла во двор.
- Можешь спрятать лопату. Больше не придут мазать дверь. Это была Галка, - буркнула я, поставив возле нее ухват, и прошла в свою комнату. Она, не выпуская свое оружие, поспешила следом.
- Что случилось?
- Ничего.
- Я же вижу.
- Ба, я потом расскажу. Посплю и расскажу, - я плюхнулась на кровать прямо в одежде и накрыла голову подушкой.
Бабуля еще немного потопталась, но потом тихо закрыла дверь и ушла к себе.
Я позволила своим слезам пролиться. Рыдала в подушку, била ее кулаками, ненавидела себя, поселок, море. Хотела к маме. Не заметила, как уснула.

Я проснулась, в комнате было темно. Спросонья не могла понять вечер сейчас или ночь. Полоска света под дверью показала, что ба не спит. Оправив одежду, я пошла к ней. Она опять сидела у открытой двери с лопатой и держала ее как древко знамени, поставленное у ног.
- Сильнее, сильнее три, - сказала она кому-то. С той стороны двери послышались скребущие звуки и сопение. Я подошла к бабушке, та улыбнулась мне.
- Кирюш, мы скоро закончим.
Из-за двери показалось красное лицо Галчонка. В руке, которой она вытерла пот со лба, было мочало. Глаза испуганные. Мне даже стало ее жалко, но я быстро убила это чувство, напомнив себе, что бывшая подруга сама же дверь и испортила.
- Не останавливайся, - скомандовала бабуля и хлопнула черенком лопаты об пол.
Я улыбнулась. Ба, сидящая на стуле с грозным видом напомнила мне Зевса-громовержца на троне.
Галка скрылась за дверью, и оттуда послышались шаркающие звуки и ворчание.
- Узурпаторша, Салтычиха, буржуйка.
- А за буржуйку, - протянула ба, - еще порог вымоешь.
За дверью застонали.
_________________

 » Довоенные плакаты и свидетельства

_________________

 » Встретимся у кромки миров. Глава 9

Мы распяты на циферблате часов.
Станислав Ежи Лец

Только время принадлежит нам.
Сенека

Ингмар

- Пусть Ромео пройдет на кухню и выпьет отвар черемухи! - зычно крикнула тетка.
- Уже не болит, - я начал было отпираться, но увидев ее кулак и знаки глазами, поспешил в дом.
На кухне тетка сунула в руки кружку и прошептала:
- Давай записку.
Я непроизвольно прижал руку к карману, где лежала записка, чем еще больше выдал себя. Тетка усмехнулась.
- Я дура? Не понимаю, зачем берут карандаш в уборную? Давай, не бойся. Там Галчонок возле калитки отирается, она отнесет.
- Она предательница!
- Тише, отец уже оглядывается! Знаю. Галка теперь расстарается, чтобы перед тобой оправдаться, да с ухватом Киры больше не захочет встречаться. Давай записку.
Я протянул, и Марта тут же спрятала ее в необъятном фартуке.

Для сохранения конспирации, я уселся рядом с отцом и стал потягивать горячий вяжущий напиток.
Интересно, что тетка придумает?
Та не заставила себя ждать.
- Пойду в магазин, соду куплю, штрудель в дорогу испеку, - тетка с кашолкой проследовала к калитке. Привстав, я увидел, как она подошла к Галке, стоявшей на другой стороне улицы и, «дружески» обняв за плечи, потащила ее в сторону сельпо.

Кира

Когда узурпаторша освободила рабыню, та зашла на кухню помыть руки. Я спокойно потягивала молочко, рассматривая ее через специально прищуренные глаза. Как на врага революции. Так ей!
Поникшие плечи, бесконечные вздохи, нарочито долгое мытье рук (а могла бы во дворе помыть).
Галка явно что-то задумала и тянет время.
- В рукомойнике уже нет воды, - подсказала я. Та, опять вздохнув, вытерлась полотенчиком и достала откуда-то из-за резинки шаровар туго свернутую газетную бумажку.
- Вот, Марта передала. Честное комсомольское - не читала.
Бросив прямоугольник на стол, она медленно пошла на выход. Из вредности я не стала говорить спасибо. Вот еще! Пусть прочувствует, предательница!

Как только Галка скрылась, я сразу начала разворачивать бумажку. От нетерпения руки дрожали.
Так.
"Жду тебя в три часа ночи в беседке. Вопрос жизни и смерти. Твой Боливар".
Что это? Боливар – условный знак Ингмара. Почему вопрос жизни и смерти? Он хочет встретиться до отъезда на станцию? Но к чему эта встреча? Все предельно ясно было сказано - дружба со мной ему во вред.
В волнении я забегала по кухне. Идти или не идти? Если бы он подписался, как Ингмар, скорее всего и не подумала бы, но Боливар… Это совсем другое. Пароль из детства. Нельзя не идти.

Ингмар

Как медленно идет время, когда ты в нетерпении! Я смотрел на часы каждые пять минут, но стрелка словно замерла. Крутился на диване, сбил все простыни, считал за ходиками, которые громко отстукивали минуты, не выдержав, вскакивал и всматривался в циферблат. Всего двенадцать!
В соседней комнате отец возился с документами. Стол освещала лампа под зеленым абажуром. Ее свет позволял видеть стрелки на ходиках. Как только лампа погаснет, придется определять время на ощупь, свет включить не смогу, это вызовет подозрения.
А пока папа что-то читал, писал, вычеркивал, опять писал.
Появился страх, что он так и не ляжет до самого отъезда. Но тут свет погас, зашуршали простыни, скрипнули пружины кровати, отец повздыхал и затих.
Сколько я лежал, вслушиваясь в его дыхание, не знаю. Мне казалось, что все, конец, я опоздал, но встать боялся.
Представив, что Кира сидит одна в темной беседке, я соскочил и подошел к двери.
Дыхание папы было спокойным и размеренным.
Циферблат часов в тусклом свете луны оказался неразличим, и пальцы не определили положение стрелок.
В отчаянии я снял ходики со стены и подошел к окну. Два часа.

"Не могу больше ждать, лучше я посижу у дома Киры и встречу ее там".
Я быстро оделся. Звякнув застежкой ремня и, мгновенно вспотев, затих. Прислушался. Нет, отец спит.

Кира

На кухню зашла бабуля, села рядом и пытливо посмотрела на меня.
- Зачем Галя приходила?
Я не стала таиться.
- Записку от Ингмара принесла, он просит встретиться. Я решила пойти.
- Сейчас?
- Нет, в три ночи.
- Что так?
- Ба, он рано утром уезжает. Навсегда. Сказал, что больше не увидимся. От меня одни неприятности.
- А теперь зовет?
- Зовет, и отказаться не могу. Он слово заветное написал. Я, наверное, спать не лягу, иначе пропущу время.
- Родная, у меня будильник есть.

Тщательно выставила стрелку, завела часы и легла. Не могла уснуть, прислушивалась к громкому тиканью. Вдруг вспомнила, что не проверила громкость и вообще, работает ли звонок. Покрутила стрелку до нужного часа, будильник так резко и громко завопил, что выронила его из рук. Металлическая крышка отскочила, обнажив внутренности, вывалившаяся пружина тут же взвилась клубком змей.
Черт! Что я наделала? И в кого я такая косорукая? Досадуя, я прошла на кухню за часами с кукушкой. Механизм, приводящий кукушку в действие, сломался, и бедная птица навсегда застыла в прерванном полете. Установила их на этажерке, прижала книгами и улеглась. Беспрестанно поглядывая на еле шевелящуюся стрелку, не заметила, как уснула.

Разбудил часто повторяющийся стук. Я не сразу поняла, что кто-то кидается в открытое окно. Быстро включила свет и обнаружила, что пол усеян молодым яблочками. Тут же вспомнила о назначенном времени и взглянула на часы.
Проспала! Лихорадочно начала одеваться, соображая, что метателем фруктов мог быть только Инга. Значит, он ждет на улице!
Я выскочила со скоростью пули, но не стала подходить к парню, чей силуэт вырисовывался в тусклом освещении уличного фонаря. В записке было сказано "в беседке", вот и встретимся там. Гордо пошагала к морю, навстречу свежему соленому ветру. А сзади шел тот, кто разбил мое сердце.

Ингмар

Отцовские ручные часы показывали три, а свет в комнате так и не зажегся. Записку точно передали - Марта шепнула после тайной встречи с Галчонком. Значит, Кира не собирается приходить в беседку.
От этой мысли снизу к груди прошла ноющая боль. Я должен объясниться, не смогу простить себе, если расстанусь с Кирой, не убедив, что она мне небезразлична. Надо разбудить ее!

Камней вокруг не нашел, но развесистая яблоня была усеяна зелеными плодами. Прицелился первым яблочком в окно, но оно попало в стену.
"Нужно поменять дислокацию!"
Пришлось оседлать забор с запасом зеленых яблок в карманах.
Наконец свет зажегся. Заспанная Кира стояла посреди комнаты и непонимающе оглядывалась. Чтобы не испугать, покинул наблюдательный пост.
Ожидание, волнение перед непростым объяснением, радость от грядущей встречи, желание обнять и не отпускать – такие чувства бушевали во мне, пока я ждал Киру.
Через несколько минут она гордо вышагивала в сторону беседки.

Я не зря выбрал это удаленное и обозреваемое место. В поселке слишком много чужих глаз. Не хотелось, чтобы мои откровения услышали соседи, порой не спящие даже ночью.
Я шел следом за Кирой, готовя слова, которые помогут все исправить.
_________________

 » Встретимся у кромки миров. Глава 10

Все влюбленные клянутся исполнить больше,
чем могут, и не исполняют даже возможного.

В. Шекспир

Поцелуй - это когда две души встречаются
между собой кончиками губ.

Гете

Кира

В беседке я развернулась лицом к темному морю. Поежилась от ветра, который здесь дул сильней.
Рокот набегающих волн казался тревожным. Они с каким-то отчаянием бросались на берег.
Краем глаза я наблюдала за Ингмаром. Он не сразу подошел, немного постоял у входа в беседку.
Почему медлит?
Я ожидала объяснений, а он вдруг шагнул и одним стремительным жестом обнял, и так крепко, будто хотел вдавить в себя.
Я почувствовала его отчаяние, поэтому не стала вырываться. Лишь мелькнула запоздалая мысль: куда подевалась моя гордость? Я развернулась и сомкнула руки за его спиной. Я застыла. И вся обратилась в слух.
- Кира, - выдохнул он, прижимая мою голову к груди, - любимая Кира...
Предательские слезы потекли по моим щекам. Он почувствовал, провел ладонью по волосам, успокаивая, словно маленького ребенка.
- Тшшш...
Мы стояли, не меняя позы, не двигаясь, не расцепляя объятий. Только громкое биение двух сердец. Слова оказались ненужными - мы понимали друг друга без них.
Мой короткий всхлип:
- Я обижена.
Ласковое движение его руки по всей длине спины:
- Прости.
Мой кулачок делает один укоризненный удар:
- Как ты мог?
Более тесное объятие и легкий поцелуй в висок:
- Прости.
Задираю голову:
- Мне этого мало.
Короткий поцелуй в щеку:
- А так?
Качаю головой:
- Нет, не прощаю.
Осторожно целует мокрые глаза:
- А так?
Мой длинный вздох:
- Ну, не знаю.
Теплые губы ищут мои:
- Прости.
Отвечаю на поцелуй:
- Прощаю...

Горячая волна медленно поднимается от коленок вверх. Голова кружится. Руки гладят, нежно трогают, сжимают. Губы уже болят, но это сладкая боль - наслаждаюсь ею, хочу еще. Наше дыхание сбивается окончательно, мы пытаемся отдышаться. Последний в череде поцелуев - поцелуй в висок, легкий, невесомый. Как точка.
Когда открыла глаза, с удивлением обнаружила, что стало светло - серое утро, еще без единого луча солнца, когда все кажется блеклым, не живым. Только два разгоряченных от поцелуев лица – яркое пятно в окружающей бесцветности.
Его руки держат мое лицо. Глаза наполнены нежностью. Всматриваюсь в них, стараюсь запомнить эту нежность, умирая от осознания неизбежности разлуки. Я вся стала одним большим чувством. Впитываю калейдоскоп эмоций, которыми он щедро делится со мной.
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя.
Долгий поцелуй. Опять кончился кислород.
За спиной послышался шум машины. Ингмар вскинул глаза, прищурился.
- Мне пора. Это отец.
Потом торопливое:
- Люблю, сильно люблю, - смотрит внимательно в глаза, пытаясь вколотить в мозг смысл слов. - Никогда не думай, что откажусь от тебя. Не сомневайся.
- Я буду ждать.
- Верь мне, я вернусь за тобой.
- Я буду ждать!

Утреннюю тишину разорвал автомобильный гудок. Из машины выскочил Дик и, виляя хвостом, сел у наших ног. Укоризненный взгляд отца заставил сжаться, но Инга, обернувшись на него всего на мгновение, ободряющее улыбнулся мне, сжал ладонь и тихо произнес:
- Верь мне, жди!
Что произошло дальше, было похоже на сон безумца.

Откуда-то с неба послышался тонкий свист, который стремительно превратился в рев, потом была ослепительная вспышка света, земля вздрогнула, поднялся вихрь из песка и камней. Я с ужасом увидела, как удивление в глазах Ингмара сменилось недоумением. Его тело, ставшее вдруг безвольным, неловко повалилось на пол.

Я кричу, но не слышу крика, опускаюсь на колени, не понимаю, что случилось, почему лежит, почему не шевелится?! Заглядываю в глаза, но вижу только застывший взгляд, устремленный в небо. Смотрю в это же небо, пытаясь понять, что там видит он, но ничего не нахожу, кроме серости, кричу не останавливаясь, срывая голос, переходя на болезненный, мучительный хрип.
Что-то теплое коснулось моих колен, смотрю вниз и не понимаю, откуда столько красного цвета в этом сером утре?
Хотела проснуться, но страшный сон продолжался, показывая, как в одно мгновение все может стать безобразным и безысходным.
Увидела руки отца, который поднимает тело сына, его искривленный в крике рот. Серость неудержимо наполняется черными красками - наступает темнота и забвение.

***
Мы встретились в последний раз,
Надеясь свидеться, но позже,
Был диалог без громких фраз,
И холодок от слов по коже.

Мы так стремились вместе быть,
Нас злые сплетни разлучили,
Но не смогли любовь убить,
На это не было причины.

Я слово ждать его дала,
Он обещал за мной вернуться,
Все вмиг разрушила беда -
И клятвы ложью обернутся.

Увидеть небо в тех глазах,
Что с нежностью вчера смотрели,
И знать, не будет никогда,
Той теплоты, что я хотела.

Что он погиб, а я жива -
Несправедливо, глупо, странно!
Клятв не забуду я слова:
Его ждать буду неустанно.
_________________

Привет, Таня!
регистрируюсь в твоей новой теме. Хорошо, что это произведение переехало. И новое название мне нравится
___________________________________

Привет, Нат!


Мне тоже все нравится! И новое место, и новое название, и старые друзья!
_________________

 » Встретимся у кромки миров. Часть 2 Глава 1

Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.
Сенека

Холодный нос тыкается в лицо, короткое робкое поскуливание переходит в протяжный, надрывный вой. Не открывая глаза, я протягиваю руку и натыкаюсь на теплый мохнатый бок. Вой прекращается. Мою ладонь лижут.
Я вздохнула, соображая, откуда в нашем доме собака. И почему так тяжело на душе? Я забыла что-то важное, что ускользает из моего сознания, как сон, который стремительно тает.
Я позвала бабушку, но не услышала своего голоса. Болит горло. Почему так жестко лежать? Поворачиваюсь на бок, рука задевает что-то липкое, холодное. Беру в руки кругляш. Открываю глаза- это мужские часы. В крови. И память мгновенно возвращается, а с ней возвращаются ужас, страх, отчаяние, осознание огромной беды.

Я лежу на полу беседки в огромной луже крови. Рядом собака, ее шерсть тоже в крови. В глазах собаки страх. Она готова убежать, но почему-то остается возле меня. Я слышу далекий шум. Голоса, крики, топот ног. Собака вскидывает голову, настораживает уши и громко лает. Не зло. Призывно. Мы здесь. Мы здесь.
Поднимаюсь сначала на четвереньки, собака радостно лижет лицо. Голова кружится, тошнит. Меня рвет. Собака убегает навстречу людям. Первая, кого я вижу – Марта. Подбегает и пытается меня поднять. Ей помогают мужские руки. Крики, вопросы, плачь. Не могу говорить, не знаю, как объяснить. Не верю, что произошедшее здесь не плод моей фантазии. Но откуда столько крови? Откуда взялась огромная воронка недалеко от беседки? С той стороны, где стоял Он. Опять ухожу в сон, липкий как кровь.

Я проснулась от того, что на кровать кто-то сел, и она прогнулась под его тяжестью. Мои губы смазали мокрой тряпицей. Сразу захотелось пить.
Сказала это вслух. Радостный шепот, бабушкины теплые руки и прохладная вкусная вода. Хорошо.
Открыла глаза. Ба сидит на кровати, Марта рядом на стуле.
- Как ты себя чувствуешь, деточка? – обе женщины напряженно ждали, когда отвечу.
- Хорошо, - услышала свой слабый голос, - ничего не болит.
- Слава богу, - бабушка перекрестилась. Никогда не делала этого при мне. Она изменилась: резко постарела, хотя ей чуть за пятьдесят, глаза красные от слез и бессонницы.
На пороге кто-то кашлянул. Это дядя Иван, председатель поселкового совета. Марта уступила ему стул и встала за спиной.
- Ты можешь говорить? – бабушка с досадой посмотрела на председателя, но промолчала. Видимо дело важное.
- Да, могу, - интересно, что хотят узнать?
- Что произошло тем утром? Откуда кровь?
- Кровь?
Тут нахлынули воспоминания: взрыв, крик, кровь и Он. Сжалось сердце, опять затошнило, началась рвота. Стало невозможно дышать, конвульсии сотрясали тело, комната и люди начали безумный танец, сливаясь в одно цветное пятно.
Кто-то прижимал к постели, кто-то колол руку, плакала бабушка, причитая и вспоминая святую заступницу, кого-то просили выйти и не мешать. Потом все стало стихать, отдаляться, и я провалилась в безразличную дремоту.

Выздоравливала медленно, все реже и реже окунаясь в страшные воспоминания, тихо убирая их фрагменты в надуманный сундук и крепко запирая на ключ, чтобы уже не болеть ими.
Постаралась оставить в памяти только веру в чудо, что Он выполнит свое обещание. «Верь мне, жди!» стучало у меня в голове и я, повинуясь этому призыву, неизменно отвечала «Верю».
Не выпускала из рук часы, стрелки застыли в одном положении. Пятнадцать минут шестого. Я даже не пыталась их завести или почистить. Мне не нужны были часы, мне нужна была вещь, которую Он держал в руках. Позже, когда я стала выходить из дома, надела их на руку и больше не снимала. Так было спокойнее.

Стали приходить люди, и я в сотый, тысячный раз рассказывала про взрыв. Сначала не понимала, почему недоверчиво воспринимали рассказ, но потом все прояснилось. Не нашли Его тело, ни отец, ни водитель машины не вернулись в поселок. След машины обрывался у маяка, который тоже был разрушен бомбежкой. Но под обломками ничего не обнаружили. Эти загадки будоражили местные умы.

Пока болела, жизнь поселка резко изменилась. Сразу после взрыва пропало электричество. В воздухе повис страх. Никто не мог объяснить, откуда прилетела бомба, никто не слышал шум самолета. Жители не могли найти объяснение многим вещам, которые вдруг начали происходить вокруг.
Так и не взошло солнце, низкий туман наползал с трех сторон на поселок, но ни разу не пересек невидимую черту. Люди боялись заходить в этот туман.
Поначалу ничего не подозревали. Местный участковый ушел в район доложить о необычном взрыве и не вернулся, в этот же день после обеда письмоносица Дуся уехала на станцию за газетами и как провалилась. Ее мать, переживая, чувствуя беду, взяла у Марты велосипед и не появилась ни в этот, ни на следующий день.
Несколько семей дачников, в том числе Паша с беременной женой, испугавшись взрыва, решили прервать отпуск, и Иван попросил их позвонить со станции в район. Все ждали, что приедет комиссия расследовать взрывы и уничтожение маяка, но ни один человек извне не появился в поселке.
Иван сам хотел поехать в район, но его заплаканная жена и три дочери вцепились в мужика и не выпустили за порог, хотя он их клял и ругал, кричал, что должен во всем сам разобраться. Собравшиеся на крик соседи поддержали семью и решили не отпускать единственного уполномоченного власти, оставшегося с ними на этот момент.

Две недели жители поселка "Старая мельница" ждали, что приедут люди из района, появится электричество, тучи разойдутся, выглянет солнце и рассеет туман своими лучами. Но ничего этого так и не произошло.

Однажды ко мне в комнату заглянула через окно Галка. Отодвигая занавеску и горшок с геранью, уселась на подоконнике.
Я уже не злилась на нее, последние события стерли из памяти неблаговидность ее поступка, просто мы перестали быть подругами.
- Слышала, - осторожно начала она, - председатель объявил сходку?
В комнату, услышав чужой голос, зашла бабушка и села на кровать. Она всячески ограждала меня, боясь возвращения болезни.
- В двенадцать часов все жители должны собраться у беседки, - произнеся последнее слово, Галка осеклась, но я не проявила никаких эмоций, поэтому продолжила, - будем решать, что дальше делать. Еще один человек ушел и не вернулся.
- Кто? - хором спросили мы с бабушкой.
- Пантелеймон, - это тот самый дед-морячок, который очень любил посмеяться над смущением женщин. Галка между тем продолжала: - Он два дня назад втихую взял свою лодку и поплыл по морю за маяк. Хотел этим путем до района добраться и самому все узнать. Его дочь до вечера не хватилась, но когда старик не пришел на ужин, забила тревогу и нашла у него под подушкой записку, где черным по белому написано, если он не вернется до сегодняшнего утра, считать его погибшим смертью храбрых. Народ волнуется, поэтому, я думаю, придут все. Нужно послушать, что скажет дядя Иван.

Мы согласились, что идти надо. Ба хотела оставить меня дома, но я заверила, что чувствую себя хорошо.
Страшило само место, где будет проводиться собрание, но решила - нужно перебороть себя, иначе придется всю жизнь обходить беседку стороной. И потом, это место, где я последний раз видела Его живым. Даже в мыслях не могла произнести имя, казалось, если назову, то все, что случилось во время взрыва окажется явью. Признаюсь, не верила, что Он умер. Поэтому придумала игру: не называю Его имени - Он живой.
_________________

Тань, я смотрю, ты пока не все перенесла из старой темы. правишь что-то? или просто времени не хватило
___________________________________

Мне только сегодня утром пришло сообщение, что могу открыть новую тему. Ничего не исправляю. Только добавила видео.
_________________

 » Туман

_________________