Чужие тайны. Александринка

Агата поверила. Поверила, ни капли не сомневаясь, что ничто не встанет преградою между ними. Откуда бралась такая уверенность, она не знала, но Глеб Иванович говорил так убедительно, что невозможно было не поверить.

И в это Агата поверила, потому что в Глебе Ивановиче интереснейшим образом переплелись серьёзность с балагурством, и всё это вместе для неё стало сосредоточием самого лучшего человека на свете, и по какому-то невероятному, счастливому стечению обстоятельств, ей не только повезло такого человека встретить, но и влюбиться в него, а также получить признание в ответных чувствах. "Моя" на его устах заставляло трепетать всё её существо и снова хотеть сладостных поцелуев. А пока она будто слилась с Глебом Ивановичем, изучая его, постигая, внимая горячность его тела и твёрдость намерений, нежась в объятиях и рисуя в воображении всё, что их ожидает. Но всё же дела требовали их насущного внимания.

- Я понимаю, - кивнула Агата, во всём соглашаясь.

- Именно так, - успела ответить Агата прежде, чем Глеб Иванович принялся снова её целовать с всевозрастающим пылом, в котором она была ему равной. И не было ей ни капельки стыдно. Напротив, хотелось поскорее выйти замуж. Ах, скорее бы рассказать Аннушке обо всём!

Ахнув, Агата прижала пальцы к губам. С какими страшными людьми сталкивается Глеб Иванович у себя в театре. Нужно немедленно арестовать эту Монд и заставить раскрыть все карты!

- А если она слежку заметит? Не лучше ли заставить говорить Амалию Казимировну? Пусть расскажет, где находится Наум Михайлович, - осмелилась предложить она.

Дойдя до ворот Летнего, что оказались в этот час незапертыми, Аннушка смело вошла в них и ускорила шаги, затылком чувствуя, что за нею следят. Страх сменился злостью на то, что ей помехою в её деле будет какой-то незнакомец. Почти что добежав до клёна, того самого, возле которого они с Агатою утром собирали листья, Аннушка быстро спряталась за ним и принялась наблюдать за тем, кто покажется на дорожке следом, стараясь ничем не выдать своего укрытия. И тут же услышала жалобное:
- Барышня! Барышня, где вы? Как в воду канули... Неужто потерялись из виду? Ась? Ой страшно мне, страшно... Ой, отзовитесь лучше! Господи помилуй, избави от лукавого, ой святая Богородица, заступись!
Мстительно наблюдая за тем, как Дуня истово крестится, стоя на дорожке Летнего и испуганно озираясь, Анна с облегчением выдохнула, не торопясь откликаться.
- Кто послал тебя следить за Аннушкой, а ну признавайся! - громко зашептала она, в темноте едва распознавая черты лица Дуни, что таращилась в никуда, пытаясь понять, кто рядом.
- Ой, барышня, ведь вы это! Ай, ну что же вы творите, ась? Так и до могилы недалеко...
- Недалеко до могилы тебе будет, Дуня, коли ты за мною вот так следить станешь, - наконец, смилостивившись над несчастной, вышла из-за дерева Анна. - Кто тебя просил за мною красться? Напугала, дурная!
- Так я не со зла. Я же помочь вам хотела, прикрытие какое обеспечить, ежели бы вы в беду попали.
Аннушка покачала головою и быстро зашагала в сторону пруда, едва приметного в темноте, чьи воды сверкали в лунном свете.
- Прикрытие ты мне обеспечить можешь, если немедля домой вернёшься, да матушке скажешь, что спим мы с Агатою. Так что ступай, Дуня, пока я не осерчала.
Служанка колебалась несколько секунд, а после, очевидно решив, что дома она будет нужнее, да и барышне ничего не угрожает, кивнула.
- Вы только это, Анна Павловна, обернитесь уж поскорее, с каким бы кавалером вы тут ни встречались.
И споро, пока Аннушка не одумалась и не обрела дар речи, зашагала к выходу.

А Анне было чем заняться. Она принялась осматривать траву в поисках медальона, стараясь думать исключительно о том, как они с Петром Тимофеевичем прогуливались тут совсем недавно. Эти мысли отвлекали её от страхов, что рождали внутри неё неясные тени и шорохи, которые Аннушка слышала то тут, то там. Уговаривая себя, что это всего лишь плод её воображения, она старательно шарила в траве руками, и совсем скоро чаяния её были вознаграждены.
Вместе с найденным медальоном, казалось, к ней вернулся сам ангел-хранитель, и Аннушка, прижав к груди найденное украшение, поспешно поднялась на ноги.
Вновь оказавшись на дорожке, девушка поняла, что ночь за эти краткие минуты стала окончательно непроглядной, да и с неба, ко всему, стал накрапывать мелкий дождик. Кое-как добредя в темноте до клёна, Аннушка устроилась на холодной земле, прислонившись спиною к его стволу и решила, что самым разумным ей будет обождать здесь, пока рассвет не позволит ей вернуться домой. С мыслями о найденном медальоне, которые тут же сменились воспоминаниями о том, как Уваров обнимал её, успокаивая и шепча какие-то слова, Аннушка прикрыла глаза, почти сразу же проваливаясь в сон.

К тому времени, как Уваров нашел молодого банкира и Ольгу Ивановну, к ним в буфете успели присоединиться господин Курагин с Агатой Павловной. Шифровка, найденная в вещах Амалии Монд , не могла разом ответить на все их вопросы. Большинство символов были знакомы Петру, но без ключа даже опытному шифровальщику понадобиться немало времени, чтобы разрешить загадку. Хотя, одного такого опытного он знал. Достав из кармана бумагу и карандаш, Уваров принялся копировать зашифрованное послание, стараясь не упустить ни малейшей детали. Помимо всего прочего, на кон поставлена как минимум жизнь одного человека.
- К моему огромному сожалению, не могу ни опровергнуть , ни подтвердить ваши подозрения, Глеб Иванович. Но с определенной долей уверенности могу утверждать, что похитители , или же люди их нанимавшие, отчаянно нуждались в финансовой поддержке банкирского дома Ярцевых, а Наум Михайлович, будучи человеком не только деловым , но и порядочным, отказался вкладывать деньги в сомнительное предприятие. – Излагал свою версию Уваров, старательно прорисовывая на листе последнюю строку шифровки, и кивнул Михаилу, - Миша, найдите мадам и скажите что на все про все у нее не больше получаса. Пусть вытащит, что сможет. Дело чрезвычайной важности и не терпит отлагательств. – И, вновь повернувшись к Курагину, добавил. – Признаюсь, ваша версия имеет право на жизнь. Исходя из сочетания двух соседствующих с указанным вами символами – вот здесь, видите? - ткнул острием карандаша во вторую строку записки, - и вот этих трех крайних, делаю вывод, что речь идет о перемещении важного груза водным путем. К сожалению, больше ничего конкретно сказать не могу. Давайте подождем немного.
Большинство склонялось установить слежку за мадемуазель Монд, а между тем Агата Павловна подала замечательную идею. Оставалось только найти вышеозначенную девицу и хорошенько припугнуть. Ожидая новостей от Михаила, Уваров вновь окунулся в свои мысли, совершенно далекие от расследования. Отправилась ли Анна отдыхать в это позднее время, или все еще бдит у постели больного отца. Удивительная девушка с открытой улыбкой, мечтающая о небе , которая терпеть не может малиновое варенье и сбегает из домашнего заточения через окно… Та, о ком он не мог перестать думать ни на минуту.
По Михаилу можно было часы сверять. Пробежав несколько раз взглядом знакомые каллиграфические строки, Уваров нахмурился и продемонстрировал расшифрованные фрагменты мужчинам.
- Что скажете?

*друзья мои, если что-то не так – перепишу. Содержание шифровки – на ваше усмотрение.

- Ценю ваше предложение, Агата Павловна, но в делах столько опасных, как это, следует с осторожностью и предусмотрительностью выбирать методы действия, - мягко возразил Игнат, обращая свой взор на Петра Тимофеевича, который в этой время с завидным умением читал тайные знаки на найденной шифровке, а после передал её своему человеку с наказом сделать всё возможное для извлечения данных. События, начавшиеся с того момента, как к отцу обратилась некая группа лиц, стали обретать свои очертания. Мало какое мероприятие могло обойтись без крупной суммы денег. А где банки, там и деньги. За отказом могли следовать угрозы, шантаж, а в данном случае похищение. Ярцева больше всего беспокоил вопрос о том, имеет ли теперь ценность жизнь его отца, или его сделали расходной монетой в деле, представляющим государственную, или, скорее, антигосударственную важность.

- Что бы было, не встреться вы на моем пути, Пётр Тимофеевич, - не переставал благодарить Ярцев, переваривая полученную информацию. Имеет ли отправка груза связь с его отцом, неясно, но других зацепок у них не было. В ожидании человека Петра Тимофеевича строили планы и предположения, также следили за временем – вскоре должен был окончиться спектакль.

- Скажу, что нужно немедля следовать в порт. Через пару часов отправляется фрегат "Архангельск", как раз-таки с неизвестным ценным грузом, и вот здесь уже не так важна Амалия Монд, а пора бы уже подключать власти. Что скажете, Пётр Тимофеевич, Глеб Иванович? Предлагаю поехать первыми, а жандармерия прибудет как раз, чтобы схватить преступников. За жизнь моего отца остаётся только молиться…

С этими словами Ярцев поднялся с места, подавая руку Ольге Ивановне и отводя её чуть в сторонку. Проводя вдоль тонких пальцев медленно своими, он вперил взгляд в пол:

- В вашем праве, Ольга Ивановна, следовать за нами или нет. В любом случае я постараюсь гарантировать вашу безопасность, но кто знает, с кем нам предстоить столкнуться. Так что выбор за вами.

- Не стоит благодарности Игнат Наумович. Чем могу, только бы наше предприятие увенчалось успехом, в чем целиком и полностью уповаю на Господню волю. – Спокойно ответил Уваров, все еще вертя в руках незашифрованную часть записки.

- В таком случае не будем терять времени, пока спектакль не закончился и наши экипажи не заблокировали отъезжающие из театра господа.
Пока Ярцев разговаривал с вдовою, вероятно уговаривая ее отправиться домой, дабы не подвергала себя опасности, Уваров предупредил господина Курагина и Агату Павловну, что будет ожидать на улице, и с тем поспешно удалился. Не хватало сейчас пересечься с Ефросинией Федоровной, чтобы Ковалева подумала будто Перт не захотел сопровождать ее в театр. Странные все-таки у нее с дочерьми отношения, в особенности с младшей. Что ей мешало взять дочь с собой в театр и позволить юной особе хоть немного развеяться , в голове не укладывалось. Петр был огорчен, если не сказать больше, ведь желание видеть Анну рядом с собой грозилось перерасти в навязчивую идею. Едва ли он мог припомнить, когда в последний раз так скучал по женщине, не успев распрощаться с нею. Разве только юности.
Вечерний воздух был наполнен прохладой и свежестью колючего ветра, первого предвестника близящейся зимы. Тучи сгустились, закрыв собой бледный лик убыльной луны и далекие звезды. Поплотнее запахнув полы пальто, Уваров кивнул адъютанту, и твердым шагом направился к экипажу. На полпути его едва не сбил с ног чумазый сорванец лет десяти в расхристанной телогрейке. В тусклом освещении уличных фонарей и лица-то его разглядеть не удалось, не то что за шиворот схватить. Малец шустро увернулся и мгновенно растворился в темном переулке, будто и не было его. Если бы не клочок мятой бумаги, материализовавшийся в руке Уварова таинственным образом, Петр вполне мог вообразить, что сознание сыграло с ним весьма злую шутку.
- Не ко времени , Миша, все не ко времени. – пробежав глазами пару строчек нацарапанных на газетном обрывке, Уваров с хрустом сжал бумагу в ладони и принялся нетерпеливо раскачиваться с пятки на носок в привычной своей манере.
- Петр Тимофеевич? – осторожно поинтересовался адъютант .
- В Летний мне нужно, немедля с агентом нашим встретиться. Либо сейчас , либо через три дня. А в нашем деле каждый день промедления смерти подобен.- Уваров на минуту задумался, прежде чем решить, как поступит, - Голубчик, оставайтесь здесь, дождитесь Игната Наумыча и Глеба Иваныча и езжайте с ними в порт. А я следом прибуду . Надеюсь разговор с агентом надолго не задержит.
- Может я вместо вас в Летний могу поехать?
- Нет, Миша, я сам.- И с тем запрыгнул в экипаж, бросив кучеру привычное «Трогай!»


К тому времени, как Уваров прибыл в оговоренное место у ворот Летнего, началась противная морось. Ступив в окружность светлого пятна на тротуаре, отбрасываемого фонарем, подождал условленные три минуты и только тогда заметил, как от статуи отделилась темная фигура.
Наверняка нечистый вздумал попутать нынче все уваровские планы. Неожиданно из ворот сада выскочила закутанная в огромный платок худенькая женская фигурка и направилась как раз туда, где находился агент. Догнав женщину в несколько больших шагов, Уваров бесцеремонно схватил ее за шиворот и повернул лицом к фонарю, чтобы получше рассмотреть…
- Тьху ты…
- Пустите барин, я ж ничего худого…
- Маня или как тебя там?– Силясь вспомнить, как зовут девицу, слегка тряхнул ее и уточнил, - Из дома Ковалевых?
- Дуня я. – обиженно отозвалась, утирая кулачком проступившие слезы, которые, как известно у баб всегда наготове, чуть что не по-ихнему.
- И что тебе понадобилось здесь в такое время? - Хорошо еще , что вовремя вспомнил лицо дворовой и не принял за шпионку.
- Так ить барышня… она побежала, а я за ей. Она с центральной аллеи в сторону озерка и я следом. А потом пропала. Ив друг из-за дерева кааак напугает, а у меня чуть сердце…
- Тихо ты. Раскудахталась, - вновь нетерпеливо тряхнув девицу заставил, наконец ,умолкнуть. Нетрудно догадаться, за какой барышней она пошла. Внутри все похолодело от страха за Анну. Сказать, что Уваров был зол – не сказать ничего. Глупая девчонка на ночь глядя мало того что потащилась одна через город, так ведь бродит сейчас неизвестно где и неизвестно с кем. Недостаточно видать на чердаке запирали. В душе Уварова билось два желания – хорошенько выпороть Анну ремнем за ее вопиющую выходку, а после заключить в объятья и больше никогда от себя не отпускать. Но для начала, не мешало бы найти. Дуняша звонко пискнула и Петр, сообразив , что делает ей больно, ослабил хватку.
- Да как ты могла одну ее оставить, непутевая! - укоризненно покачал головой и в сторону ворот подтолкнул. - Хватит скулить, веди туда, где видела Анну Павловну в последний раз.


Одного вида одиноко лежащей под кленом фигурки хватило, чтобы все мысли о неминуемом наказании мигом выветрились из головы. Аня спала прямо на земле, обхватив себя руками и мелко подрагивая от холода. Сейчас она казалась такой одинокой и покинутой, что уваровское сердце едва не разорвалось от беспокойства и переполняющих его смешанных чувств. Нежно проведя пальцами по холодной мокрой щеке, стараясь не напугать, Петр убрал влажную прядь, выбившуюся из-под съехавшей на бок шляпки. Позволил себе несколько долгих секунд полюбоваться спящей девушкой , прежде чем огромные голубые глаза распахнулись, изумленно глядя на него из под густых ресниц, и только после этого подхватил на руки и, укутав в пальто, понес к ожидавшему на аллее экипажу под негромкие причитания Дуняши.
- Совсем вы себя не бережете, Анна Павловна, - потемневшие глаза глядели на сидящую напротив девушку с легким укором, пока Уваров совершенно непозволительным образом стягивал перчатки с окоченевших хрупких ладоней и медленно , стараясь не причинить боль растирал их легкими, уверенными движениями до тех пор , пока кожа под его пальцами не порозовела.
- Вы хоть понимаете, чем могла закончиться для вас ночь, проведенная на холодной сырой земле? - не унимался Уваров, неотрывно глядя в растерянное лицо, обрамленное растрепавшимися рыжими прядями. Смех и грех, тайный советник его превосходительства ведет себя точь в точь как старая ворчливая дуэнья. По возрасту он как раз подходит для такой роли, едва ли не со злостью констатировал, мысленно обращаясь к самому себе, в то время как пальцы продолжали нежно гладить согретые его стараниями узкие ладошки. От желания притянуть ее к себе на колени и согреть своим дыханием чуть полноватую нижнюю губу, которую она сейчас старательно закусывает, чтобы не расплакаться, воздух застревал в горле, не позволяя сделать следующий вдох. Растрепанная и напуганная, сейчас она казалась еще прекрасней и желанней, чем в момент их знакомства.
Невероятным усилием воли, Уваров заставил себя выпустить руки Анны и, уставившись в непроглядную ночь за окошком экипажа, катившего в порт, сообщил будничным тоном:
- Вы останетесь в экипаже до моего возвращения и даже думать забудьте, что сможете улизнуть. Позже, когда решу все свои дела в порту, я отвезу вас домой.

- Кабы я знал, Игнат Наумович, - покачал головой Курагин, искренне сочувствуя Ярцеву. - Но определённо, положение наше затрудняется с каждой найденною деталью сего дела.

Курагин бросил на Агату восхищённый взгляд. Нет, он точно не ошибся в своём выборе и едва они покончат с этим делом, как он женится на ней, пусть тайно, пусть со свадьбою на весь Петербург, но женится. Вон как бесстрашно предложила практически пытать актрису. Агате Павловне, в таком случае, уж точно жизнь со служителем театру ни по чём.
- Душа моя, какое ценное замечание, но боюсь, что в случае, если Монд солжёт нам - а так, смею вас заверить и будет - пока мы проверим правдивость её слов, потеряем драгоценное время. - Чуть нагнувшись к ней, чтобы слышала только она, добавил: - Но пыл мне ваш определённо нравится.

Что Курагину нравилось в Уварове, так это то, что Пётр Тимофеевич без излишней болтовни, на которую лично Курагин был мастер, чётко и быстро обрисовал истинное положение их дел. Внимательно, чтобы не упустить ни единой детали, следя за указаниями Уварова, Курагин кивал на его вопросы, и потихоньку в голове его начинала проясняться картина того, с чем же им пришлось столкнуться.
- Давайте подождём, - согласился он. - Тем паче, если признаться честно, совсем мне нежелательно, чтобы сие дело обрело такой размах. Мне некогда совсем им заниматься, - пожал он плечами и добавил доверительным тоном: - Я женюсь.

- Едемте же! - воодушевился Курагин, поднимаясь с места. - Агата Павловна, я бы отправил вас домой нынче, но скажу вам честно: мне будет куда более спокойно, ежели вы будете рядом со мною.
Глеб Иванович и мысли не мог допустить, что когда Агата будет с ним, с нею может что-то случиться. Он скорее превратится в особо изощрённого убийцу и прикончит любого, кто решит нанести ей вред, чем позволит хоть волоску упасть с её головы. Оттого и решение это казалось ему более чем правильным.
Пётр Тимофеевич уговорился встретиться с ними возле театра и Курагин, предупредив Ярцева и вдову, что они с Агатою будут ждать их у экипажей, немедля повёл свою невесту прочь из театра.
Оказавшись в карете, просто захлопнул дверцу и стоило вознице прикрикнуть на лошадей, когда Ярцев и Ольга Ивановна заняли свой экипаж и отправились в порт, Курагин притянул Агату к себе, чтобы снова завладеть её устами в жарком поцелуе, угрожающем перерасти в настоящий пожар. Впрочем, Курагин умел сдерживать неверные порывы, ибо награда его в виде супруги, которой он покажет все прелести любви, ждала его совсем скоро. Стоит только добраться до церкви по окончании их трудного дела.

Разум все же не до конца покинул мужчин, и они решили все-таки обратиться к жандармам. Ольга Ивановна испытала от этого облегчение. Ярцев приняв решение, уже не отступал от него и поднялся из-за стола, увлекая вдову за собой. Ольга успела подумать, что сейчас ее отправят домой, мучится в ожидании. Она даже представила себе как меряет свою спальню шагами, закусывая губы, в нервном томительном неведенье. Но разве она сможет настоять и отправиться с Игнатом. Да и будет ли от этого хоть какой-то толк, кроме возможности быть подле него? Она не знала. Сильные надежные руки , нежно держали ее за пальчики, поглаживая отвлекая от всех мыслей и переживаний. Близость этого мужчины волновала Ольгу, и она заново переживала это странное и неуместное сейчас волнение, горячей волной растыкающее от его пальцев по кожи, мурашками разбегающееся по всему телу. Ярцев не смотрел на нее, мужчина по каким-то совим причинам смотрел в пол. Ольга недоверчиво слушала его слова.

Ее не отсылают? Но как же? Она замялась, и что-то в ней заметалось, стремясь выбрать между разумностью и желанием во что бы то не стало быть рядом. И разум проиграл в это неравной борьбе.
- С вашего позволения я отправлюсь с вами. Игнат Наумович, для меня ожидание вас будет невыносимым. И если, что-то должно случиться, я желаю быть подле вас.
Она смело высказала свое решение, смотря прямо на него. И он оторвал свой взгляд от пола, с каким-то недоверием вглядываясь в ее лицо. Ольга вспыхнула румянцем, его взгляд обжигал не меньше сем прикосновения, заставляя сердце замирать. Она освободила свою руку и протянула ладонь к его лицу, ей до безумия хотелось дотронуться до него, ласково погладить его упрямо сжатые губы. Но девушка не решилась, рука замерла на полпути , и пальчики сжались выдавая ее нерешительность. Ольга тряхнула головой и уверенно взяла Ярцева под руку. Так они и отправились к экипажам. Стоило им тронуться с места в сторону порта, Ольга прикрыла глаза, и ее рука рассеяно погладила его ладонь. Мужчина так и не выпустил ее руки, взяв ее когда помогал садиться, он продолжал нежно сжимать хрупкую женскую ладонь.

"И, определённо, нам своими силами в этом деле не обойтись," – без конца звучало в голове, а страх холодной струйкой заползал в душу. Приключения в небольших количествах бодрят кровь и привносят в жизнь разнообразие, но когда дело касается государственных дел, простым людям лучше отойти в сторонку и дать исполнить обязанности жандармерии. Вслух Агата этого не сказала, видя решимость Глеба Ивановича помочь попавшим в беду, лишь крепко сжала его руку, поддерживая всеми силами. Если уж суждено им быть вместе, то и в этой непростой ситуации она его не оставит. Сердце в волнении забилось пуще прежнего. Того и гляди, выскочит.

Мужчинам не понравилось её предложение, но они постарались мягко отговорить от намерения пытать актриску. На замечание Игната Наумовича Агата просто кивнула, а вот на своего жениха обратила, конечно же, более пристальное внимание.
- Вы, как всегда, правы, Глеб Иванович, - согласилась она, довольная последним комплиментом о своём горячем пыле. Агату всегда неимоверно раздражало, что люди приписывают ей надуманные достоинства наподобие кротости или спокойствия, но она-то знала, как знала и сестра, что они очень похожи по характеру. Вот взять ту же склонность к проказам. Разве ж удерживала Агата сестру хоть от одной? Отнюдь. Первая спешила принять живое участие в каждой из них. Но нет же, люди закостенели в своём мнении о ней. Посему ей так приятно было видеть, что Глеб Иванович видит её настоящую.

Агате стало неловко, что она услышала последний комментарий, и она сделала вид, что этого не было, но сердце грела мысль, что сиё уже не тайна и оглашается каждому.

- Я ни в коем случае не хочу домой! – воскликнула Агата, когда всё пришло в движение. В этом деле она хотела пойти до конца. Быстро разделившись на пары, участники опасного предприятия разошлись по экипажам, чтобы отправиться в порт. Ночь накрывала холодный и сырой Петербург, но внутри движущегося экипажа было тепло и так сладко в объятиях любимого мужчины, который будто бы не мог дождаться, пока они окажутся наедине. Агата демонстрировала пыл, который недавно хвалил Глеб Иванович, отвечая на его горячие поцелуи и позволяя делать с ней всё, что ему заблагорассудится. Да вот только приехали они слишком быстро и очнулись от толчка, когда извозчик остановил лошадей, и Агата себя обнаружила в совершенно растрёпанном виде.
- Вы, Глеб Иванович, поразительный умелец всё успевать, - улыбнулась Агата, застёгивая пуговицы и поправляя волосы. Губы её горели, как и вся она сама. – Кто бы мог подумать, что в таком опасном приключении мы умудримся целоваться. Но пора нам отправляться на дело. Глеб Иванович, снова на Вас полагаюсь.

Обговорив возможный ход действий, вышли из экипажа, сразу же нырнув в тёмную непроглядную ночь. Холод окутывал, проникая глубоко внутрь и выстужая весь жар. Или это был страх? Со всех сторон надвигались воображаемые тени, и только уверенная крепкая рука Глеба Ивановича была Агате опорой. Чёрные воды переливались в лунном свете, освещающем силуэт корабля. Безмолвно покачиваясь на волнах, он хранил какие-то свои тайны. Двигаясь тихой поступью ближе к нему, Агата с Глебом Ивановичем прятались за наставленные друг на друга ящики, перебегая от одного нагромождения к другому, пока до корабля не осталось буквально несколько шагов.
- Что же дальше? – прошептала Агата, и вдруг ей нестерпимо захотелось чихнуть. Уткнувшись в плечо Глебу Ивановичу, она тихонько чихнула, но этот звук в тишине прозвучал как выстрел. Из-за палубы корабля вырисовались мощные фигуры. Задохнувшись от страха, Агата быстро заговорила:
- Нас заметили! Надо убираться отсюда, пока не пристрелили. Простите, Глеб Иванович, это я виновата. Не надо было мне следова…
Поток самобичевания прекратился, когда ладонь Глеба Ивановича зажала ей рот, а потом её накрыли губы, на мгновение заставившие забыть обо всём, пока громкий оклик не заставил Агату отпрянуть от жениха.
- И кто это тут у нас? Ночное свидание? Не могли места получше найти? - проговорил громила с длинным оружием в руках, оказавшись рядом с ними.
- Ну-ка убирайтесь, - проговорил другой, с сиплым голосом и не менее угрожающим оружием. – Не место здесь шашни устраивать.
И они могли бы убраться подобру-поздорову, если бы не появились вдруг рядом Амалия Монд и её подозрительный сопровождающий.
- Так-так, - заговорил он, узнав обоих. – Господин Курагин и его очаровательная спутница. Не терпится выразить Амалии Казимировне восхищение её талантами?

- Ввериться в руки Господа нам всём только и остаётся.

- Будем верить в лучшее, Глеб Иванович, - крепясь из последних сил, отвечал Ярцев.

- Поспешим. Встретимся в порту, - попрощался Игнат, оборачиваясь к вдове.

- Ольга Ивановна, дай Бог, вы об этом решении не пожалеете, а я со своей стороны не чувствую в себе возможности оставаться вдали от вас.
Минута откровения пришлась совершенно некстати на то время, когда нужно было делать всё возможное, чтобы ни минуты не терять, но именно в такие моменты подчас решаются важнейшие моральные дилеммы и принимаются жизненные решения. И сейчас, рассматривая в ярком свете театральных светильников бледное лицо вдовы, исполненное беспокойства, встречая её смелый взгляд, Ярцев ещё более укрепился в решении войти в жизнь этой сильной, отважной женщины с добрым сердцем. Отчего-то Ольга Ивановна покрылась румянцем. Видно, его взгляд был слишком смел. Рука её, тянущаяся к его лицу, упала вниз. Приняв какое-то решение, женщина взяла Ярцева за руку и повела к экипажам. Ехать вот так, скрепя руки, Ярцев мог бесконечно долго. На него напало умиротворение, короткое, неоправданное, но также желанное, как затишье перед бурей. И чувства, бесновавшиеся внутри, улеглись на время, поджидая, когда им позволено будет вспыхнуть вновь. Когда прибыли на место, Ярцев первым делом погасил лампу. Две бесшумные чёрные тени двигались в тиши ночи, сокрытые туманной дымкой, и остановились, когда услышали голоса.

Ад и все дьяволы! Господина Курагина и Агату Павловну поймали бандиты. Это он привёл их сюда. По его вине честные люди могут пострадать.
- Ольга, - твёрдо сказал он в темноту, тесно прижимая к себе вдову, обрисовывая контуры лица руками. – Ищите Петра Тимофеевича, ищите жандармов. Я отвлеку бандитов. Будьте осторожны!
Стремительный поцелуй не был прощанием. Он был обещанием всего того, что ждало их впереди. И Ярцев вложил в него всего себя, а после вышел из темноты.
- Отпустите их! Они ни в чём не виноваты. Я искал своего отца, Наума Михайловича Ярцева, похищенного неизвестными.
Мужчины и женщина, в которой Игнат узнал актрису Амалию Монд, резко обернулись к нему, направив узкие дула. Выражения их лиц скрывала темнота.
- Сегодняшний вечер богат на сюрпризы. Господин Ярцев, а вам не откажешь в находчивости! – проговорил один из неизвестных, даже в темноте выделявшихся среди прочих. Явно лидер. – К сожалению, господин Курагин и его спутница нас уже изрядно задержали. Слишком много неожиданностей за последний вечер. Прошу меня извинить, но времени разбираться с лишними свидетелями у меня нет, посему следуйте за нами.
Так всех троих под прицелом сопроводили на корабль, связали и бросили в трюм, затхлый и сырой. При скудном освещении мало что было видно. Оставалась одна надежда на Ольгу Ивановну и Петра Тимофеевича. В углу кто-то зашевелился, со стоном измученного человека спрашивая, кто они такие. Короткое облегчение затопило сердце Ярцева. Отец. Живой. Переместившись к нему, насколько позволяли верёвки, Игнат поведал растроганному старику, как они здесь оказались. В темноте совещались, что делать, гадали, куда уходит судно, и какой груз везут, чем занимается группа неизвестных. Не говорили только об одном: какая участь их может ожидать в случае отплытия "Архангельска".

Аннушке снилась маменька. Отчего-то она была совсем не Ефросиньей Фёдоровной, а той незнакомкой, чей портрет содержался внутри медальона. Но это вовсе не пугало Анну. Напротив - она была счастлива, что всё разрешилось. И что нашлось простое объяснение тому недовольству, которое столь щедро выливалось на Аннушку со стороны Ефросиньи Фёдоровны.
Они с маменькой гуляли по полю, и так славно было вдыхать душистый воздух, напоенный ароматами луговых цветов. И так славно было нежиться в лучах тёплого солнца и слушать мамин голос. А после матушка остановилась, и Аннушка оказалась с ней лицом к лицу.
- Ты нынче совсем взрослая стала, Аннушка, - проговорила мама, улыбаясь дочери. - Но всё также можешь обрести небо.
А после тихо рассмеялась и, протянув руку, провела пальцами по щеке Ани.

Аннушка распахнула глаза, не сразу понимая, где она находится и что рядом с нею делает Пётр Тимофеевич. После этого ей в голову стрелой влетела мысль о том, что она, должно быть, уснула прямо в Летнем. А следом за этим щёки её обожгло волной стыда. И когда Уваров закутал её в своё пальто, подхватил на руки и куда-то понёс, она не смогла вымолвить ни слова, всё также сгорая от стыда.
Всё происходило как во сне, с той лишь разницею, что ощущения тепла и света, которые были в сновидении Анны, сменились прохладой осенней дождливой ночи. Но неизменным оставалось одно: рядом с нею и во сне, и в реальности был тот человек, которого она хотела видеть подле себя.

А Аннушка всё также сидела молча, наблюдая за движениями Петра Тимофеевича и пылала одновременно от странных желаний, будоражащих кровь и от вызываемого ими стеснения. Такое допускать приличная девушка была не должна, но Аннушка, несмотря на это, не сделала ровным счётом ничего для того, чтобы остановить Уварова. И обжигающие прикосновения его ладоней было ощущать так славно и сладостно, что неприличность ситуации казалась уже закономерною.

- Я это сделала не специально, - тихо запротестовала Аннушка, не в силах отвести взгляда от лица Петра Тимофеевича. - Я же совершенно не предполагала, что засну. А возвращаться домой мне казалось опасным, - пробормотала она, понимая, насколько глупо звучат эти слова после того, как Анна пришла в Летний ночью, презрев все мысли о вероятной опасности.
Они куда-то направлялись, и Аннушка поймала себя на мысли, что ей совершенно не важно, куда именно. Близость Уварова, эта новая с ним встреча, казалась ей маленьким чудом, от которого решительно не было сил отказаться.

Анна нахмурилась, покоробленная тоном и тем, что именно ей было сказано. С одной стороны, Пётр Тимофеевич оказал ей неоценимую услугу и проявил заботу о ней. С другой, она не заслужила подобного тона. И ничего ему не сделала, чтобы он говорил с ней подобным образом.
- Пётр Тимофеевич, я очень благодарна вам за участие, но вероятно, будет лучше для нас обоих, если мы с вами не станем делать вид, что я нуждаюсь в наставлении на путь истинный. Я свободная девушка, и "улизнуть", как вы изволили выразиться, никуда не собираюсь. Если мне будет надобно, я покину вашу карету ровно в тот момент, когда сама сочту нужным.
И, подняв подбородок, стала тоже смотреть в окно кареты, едва сдерживаясь, чтобы не спросить, куда они всё же едут.
- И спасибо вам ещё раз, за заботу. Простите, за то, что доставила вам столько трудностей, - всё же добавила Аннушка, чтобы её тирада не казалась настолько неуважительной, насколько её мог посчитать таковой Уваров.

Ах, как отрадно было слышать эти слова. И как хотелось сделать так, чтобы Агата не пожалела о том, что она положилась на него.
Такие мысли кружили голову Курагина, всё ещё пьяную от жарких поцелуев, которые так щедро расточала Агата Павловна по дороге к порту. И которые он приправлял ноткой безумных касаний и совсем уж непозволительных ласк. Но, - как уговаривал себя Глеб Иванович, - Агата теперь уже совсем его невеста, а следовательно, он может позволить себе чуть больше, чем то могло бы быть в иных обстоятельствах. К тому же, - продолжал уговаривать себя Курагин, - он никогда бы не зашёл в подобном слишком далеко.
- Ах, Агата Павловна, не дразните зверя, - с поразительной для нынешнего положения вещей серьёзностью, откликнулся Курагин. - Мы ведь можем и проверить, что ещё мы умудримся делать в столь опасном приключении.
И дабы не смущать больше девицу, вышел из экипажа, предварительно обговорив план, что был тем самым, что способно было отвлечь мысли Курагина от его прелестницы.
А после оказались они в таком месте, от нахождения в котором захватывало дух. И абрис корабля, покачивающегося на волнах, и атмосфера самой этой ночи, которая так щедро была окрашена цветами опаски и тайн, и то, как они с Агатою крались под сенью затянутого осенними тучами небосвода. Всё это восхищало и пугало одновременно. Был бы Курагин поэтому - непременно выдал бы целую эпопею, воодушевлённый тем, где именно они оказались. Но он лишь крался рядом с Агатою вдоль бесчисленных рядов ящиков.

И вот тот момент, когда они были на волосок от гибели. Прибегнув к тому методу, который казался Курагину наиболее действенным, Глеб Иванович неистово целовал Агату, пока окрик со стороны не прервал очарование момента...

И только Курагин хотел ответить ему в своей обычной шутовской манере, как к ним присоединился ещё и Ярцев, а после их всех, совершенно "гостеприимным" образом препроводили в трюм.
Устроившись удобнее, Курагин сдул со лба прядку волос и попытался приблизиться к Агате Павловне, на чём свет стоит кляня тех, кто посмел так обращаться с дамою. Нет, он решительно с таким положением вещей согласен не был, мало того, собирался при случае лишить этих лиходеев парочки причинных мест. Чтобы впредь им было неповадно творить такое.
- Нет уж, Агата Павловна, - прошептал Курагин, - делайте со мной, что хотите, но едва мы выберемся отсюда, я потребую с вас моральную компенсацию. Мы немедля едим в церковь, где вы становитесь моей женою, - безапелляционно заявил он невесте.
А после непродолжительных совещаний о том, что делать дальше, Господь услышал чаяния Курагина о женитьбе, явив тех, кого лицезреть было милее всего в эту минуту. Не успел корабль отойти от порта, как в трюм ворвались жандармы.
- Слава Господу! - возблагодарил Бога Глеб Иванович, хотя, честь по чести, должен был благодарить, наверное, Самойлову с Уваровым.
И когда их освобождали и препровождали из трюма, он лишь сжимал в руке ладонь Агаты и благодарил всех святых за то, что ему в спутницы досталась такая отважная и бесконечно любимая им женщина.

- Охотно верю, что не специально, - Развивать эту тему дальше, после того как девушка возмущенно поджала губы в ответ на непозволительно резкие слова Петра, было лишним. Он сожалел о том, что под влиянием эмоций набросился на и без того испуганную Анну и отчитал как неразумного ребенка. Естественно, привыкший к тому, что его слова обычно не обсуждались, Уваров просить прощения не собирался. Лишь смягчил серьезное выражение лица легкой улыбкой и поинтересовался:
- Вы нашли свой потерянный талисман, Анна Павловна?

Помимо эффектной внешности, природа наградила Анну Павловну характером и умением постоять за себя. Уваров невольно улыбнулся еще шире, с любопытством разглядывая рассерженную зардевшуюся барышню. Румянец ей необычайно идет, а часто вздымающаяся высокая грудь, от которой невозможно взгляд оторвать – просто наказание для увлеченного мужчины. Уваров слегка покачал головой. Рядом с такой скучать не придется. Беда. Ведь он все чаще и чаще представлял Анну своей и рядом с собой. Слегка подавшись вперед, Петр оперся ладонями о мягкую спинку сиденья по обе стороны от головы Анны, заключив тем самым в импровизированную клетку. Сладкие даже на вид губы девушки оказались в опасной близости от его, четко выговаривающих каждое слово:
- Ну конечно, Анна Павловна, я вам не указ. С чего бы вам следовать моим дружеским советам? Только прежде чем решите удалиться, будь те так добры, поставить меня в известность. Буду премного благодарен.

- Никаких трудностей, Анна Павловна, - Одним неуловимым движением скользнуть пальцами по раскрасневшейся щеке, наслаждаясь нежностью и мягкостью прохладной кожи и возможно нарваться на пощечину – такая малость, в сравнении с удовольствием и мукой, дарованными таким простым, почти невинным прикосновением. – Полон надежды, что вам была приятна моя забота.
Экипаж неожиданно остановился, и Уварову пришлось с силой вдавить пальцы в спинку, чтобы не потерять равновесие. Снаружи доносились негромкие голоса. Все не ко времени. Удержавшись от неприличного ругательства, Петр слегка отодвинулся от смущенной девушки и убрал руку.
- Аня, дождитесь меня. Я не прощу себе, если с вами что-нибудь случиться.
Вместо желанного поцелуя, Уваров ограничился легким прикосновением губ к маленьким тонким пальчикам и быстро, чтобы не передумать, покинул экипаж.


Все еще накрапал дождь и Петр, на ходу запахнув полы пальто, направился в сторону знакомой женской фигурки, показавшейся из-за второго экипажа, возможно принадлежавшего Ярцеву.
Ольга Ивановна, в том нет сомнения. Но где же остальные? Зря Игнат Наумыч не дождался его приезда, а то обстоятельство, что рядом с вдовой не было Агаты Павловны, только усиливало его тревогу. К счастью, Миша оказался рядом и они вместе с госпожой Самойловой вкратце объяснили, что произошло в его отсутствие. Мешкать – смерти подобно. «Архангельск» вот-вот отчалит а вместе с ним попавшие в ловушку люди.
- Ольга Ивановна, голубушка, оставайтесь здесь до прибытия жандармов. Сделаю все, что в моих силах, - Поклонившись вдове, повернулся к адъютанту, - Миша. – И зашагал к пристани.

Адъютант кивнул и без лишних вопросов растворился в ночи следом за его высокоблагородием. На протяжении более десятка лет совместной службы, мужчины научились понимать друг друга с полуслова. Первоочередная задача сейчас состояла в том, чтобы задержать отплытие «Архангельска» как можно дольше. По словам вдовы, похитители вооружены до зубов. С двумя саблями и двумя пистолетами против нескольких ружей не шибко повоюешь. Придется брать хитростью.
Две фигуры бесшумно пробираясь меж нагромождений ящиков прикрытых брезентом, наконец вышли на причал и Уваров подал знак Михаилу остаться позади, но при этом не пропадать из виду, а сам неторопливым шагом направился к маячившим у трапа фигурам.
- Добрый вечер, господа. Павлов Илья Лукич, городское таможенное управление , уполномочен инспектировать сопроводительные документы на перевозимый вами груз, - Сухо отрапортовал Уваров, втайне надеясь , что вышедший навстречу «господин» не водит с Павловым личного знакомства. – С кем имею честь говорить?
- Не поздновато ли для инспекции, господин Павлов? – Мягкий вкрадчивый голос говорившего будто тупым лезвием ударил по до предела натянутым нервам. Петр невольно внутренне подобрался, опасаясь, что сейчас его выведут на чистую воду и настороженно посмотрел на ружья в руке собеседника.
- Милостивый государь, вы выполняете свою работу, а мне, уж будьте так добры, позвольте выполнять свою. – Пришлось потрудиться, играя роль рассерженного на начальство и весь белый свет чиновника, который вместо отдыхать в уютном тепле дома, вынужден торчать ночью на пристани в сырую погоду. Для пущей убедительности Уваров дважды чихнул и , достав из кармана пальто белоснежный платок, шумно высморкался. – Извольте предъявить документы, иначе моему помощнику придется немедля вызвать патруль.
- Смею заверить, груз зарегистрирован по всем правилам и в повторной проверке нет нужды. Мы и так опаздываем с отплытием.
- Если все в порядке, а я уверен, что так оно и есть, - Без особого энтузиазма махнул рукой Уваров, давая понять, что проверка - чистая формальность, - Будьте покойны, я вас надолго не задержу.
Мужчина удалился, а Уваров тем временем продолжал делать вид, что без особого интереса рассматривает носки собственных сапог.
Шум и голоса позади возвестили о прибытии жандармов , на пристани началась суматоха , прогремело несколько выстрелов и после короткой потасовки, жандармы ворвались на корабль.

Они добрались до порта, как бы не хотелось Ольге, чтобы их путь был вечным, они прибыли. И лишь в тот миг, когда ее нога касалась выщербленной мостовой, вдова осознала, какую глупость совершила, отправившись с Ярцевым. Слабая, хрупкая женщина, она станет обузой, и никакой пользы от ее присутствия не будет. Они крались в ночи словно воры, старясь двигаться в тени и не дышать. Самойловой казалось, что ее дыхание и стук сердца, слышен в ночи не хуже колокольного звона. И не будь она рядом с банкиром, она бы бросилась бежать прочь из порта. Но мужчина одним своим присутствием успокаивал ее и делал сильной, способной выдержать страх. Они замерли в ночи слыша голоса, и даже вдове было понятно, что их новые друзья попали в беду.

Ярцев говорил тихо, но в его голосе звучала сталь. Он не собирался отступать и был готов ринуться на помощь друзьям. Ольге же оставалось только тихо замереть подле него, и осознавать, что теперь она боится до паники. Но животный страх сбежал, стоило только губам Ярцева коснуться ее в поцелуи. Она прижалась к нему, с трудом удерживая себя, от того, чтобы схватить его за руку и никуда не пускать. Малодушие, ей на секунду даже показалось, что она сможет удержать его от попыток спасти друзей. Но вдова безжалостно раздавило это чувство, отпуская мужчину в темноту. Она стояла закуси губу вслушиваясь в слова и понимая, что молодых людей уводят на корабль. С трудом она выждала еще несколько долгих минут, и тихо двинулась в сторону экипажей, пытаясь понять, где она сейчас будет искать жандармов. Она запретила себе думать о Ярцеве. Сосредотачиваясь лишь на мысли как найти помощь.
Стоя в тени экипажа, Ольга была готова заскулить от бессилия, как появился Уваров. Она старалась объяснить и рассказать все, что видела и знала. И молилась про себя, что бы не стало поздно. Петр Тимофеевич был на удивление спокойным и деятельным.

Со вздохом она посмотрела в спину ушедшим мужчинам. Стоять и ждать, она была готова метаться по пристани, настолько внутри все бурлило от переживаний, и мысли в голове хаотично носились, заставляя заламывать руки. Именно в таком состоянии ее и застали жандармы. Сбивчиво, и уже не таясь она рассказала все людям в форме, указывая на корабль и просто умоляя их действовать быстрее. Стоило Ольге замокнуть как все пришло в движение, жандармы побежали в сторону корабля, раздались выстрелы и ее сердце ухнуло вниз. Сдержав крик, она сама уже бежала в сторону судна, не думая, что окажется в опасности. Она бежала лишь с одной мыслью, лишь бы Ярцев оказался жив. Столпотворение людей, кого-то вели под руки жандармы. Картинки мелькали перед глазами, будто она катиться на карусели, мелькали лица, слышались голоса. Но нигде она не видела банкира, и когда страх стал настолько сильным, что от него темнело в глазах, она увидела его фигуру. Не сдерживая себя, вдова буквально подлетела к Игнату, и замерла.
- Славу Богу вы живы!
Впрочем, благодарить следовало прежде всего Петра Тимофеевича, но его рядом не было. Облегчение от того, что все разрешилось, волной прокатилось по телу, и Ольга поняла, что ей просто тяжело стоять, ноги совершенно ватные, а в голове не единой мысли, только какие-то клочки тумана. Она с трудом осознавала, что вцепилась в руку банкира, не хуже клеща и следовала за ним все время, пока он общался с жандармерией, пока отправлял своего отца домой. В себя она пришла лишь на крыльце собственного дома, все так же держа Ярцева под руку.
- Вы зайдете?
Вопрос она задала с затаенной надеждой. Ей очень не хотелось отпускать Ярцева. И к ее облегчению он согласился побыть с ней немного.

Анну охватили настолько контрастные чувства, что она не понимала в них ровным счётом ничего. Ни того, что она ощущает в первую очередь, что средь всего этого важно, а что нет. Ни того, что ей со всем эти делать. И наряду с желанием насладиться близостью мужчины, который за такой короткий промежуток времени стал ей настолько важен, возникла почти что потребность оказаться от него как можно дальше. И Анна не узнавала сама себя.
- Нашла, - тихо ответила она, безотчётно передёргивая плечами от тех воспоминаний о сне, что вновь охватили её, стоило подумать о медальоне. - И даже не пришлось никого утруждать.

Последующие действия Уварова, когда он вдруг оказался ещё ближе, а руки Петра Тимофеевича оказались расставленными по обеим сторонам от её головы, напугали Аннушку ещё сильнее. И вновь полярные желания - немедля бежать и остаться здесь, подле него - властвовали над её душой в этот момент.
- Дружеским? - не думая о том, что спрашивает, выпалила Анна. - Если дружеским, то, разумеется, поставлю вас в известность, - пообещала она, не понимая, что именно огорчает её в этом эпитете.

- Очень приятна, - мгновенно растеряв весь свой пыл, с которым некоторое время назад она бросилась защищать свою свободу, ответила Анна, совершенно сбитая с толку тем, как простое прикосновение к её щеке напрочь лишило её полярности чувств, оставляя только одно: странное, неизведанное до этого возбуждение, пламенем разнёсшееся по венам. - Но я бы не хотела, чтобы вы, чтобы я... Видели меня в таком виде, - быстро прибавила она, чтобы не передумать.

И только теперь Аннушка поняла, что они куда-то прибыли, и экипаж остановился. Заслышала голоса, доносящиеся снаружи, и сразу же вышла из оцепенения, в котором оказалась по вине этого момента, где был он и она. И такое жаркое прикосновение его губ к её ладони...

Первое время Анна сидела спокойно, даже почти не вертелась на довольно удобном сидении экипажа. Ей на ум постоянно приходила последняя фраза Уварова, и в ней так сладостно было видеть то, чего там, вероятно, не было. Он просто заботился о том, чтобы Анна была доставлена домой в целости и сохранности. Но почему же так хочется соврать себе, что за этой заботой есть нечто большее?
В таких мыслях прошло ещё немного времени, Аннушка безотчётно открывала и закрывала медальон, когда до неё донеслись звуки стрельбы. Больше оставаться на месте она не могла. В порту мог быть не только Пётр Тимофеевич, но и Агата, которая, возможно, оказалась здесь по какому-то стечению обстоятельств.
Распахнув дверцы кареты, Анна спустилась по лесенке и побежала туда, откуда раздавался шум.

Пока жандармы уводили с корабля связанных преступников, а прибывший вместе с ними чиновник допрашивал капитана и команду, Уваров, пользуясь властью, данной занимаемой им должностью , беспрепятственно проник в каюту главаря банды. Обнаруженные им документы представляли определенный интерес для министерства, но изъял он лишь один, о существовании которого до поры не должен был знать никто. Истина проста, и, как правило, всегда лежит на поверхности. Жандармы взяли пешек, не ведающих и половины всей правды. Организаторы же летают столь высоко, что приземлить их и призвать к ответу удастся далеко не сразу, или, что вероятнее всего, они и вовсе выйдут сухими из воды.
Петр еще раз просмотрел найденные им бумаги и поднялся на палубу. Заложников к тому времени освободили и благополучно препроводили на берег. По словам чинуши, Ярцев-старший жив и невредим, хоть и чувствует себя не важно, остальные отделались легким испугом.
- Домой, Петр Тимофеевич? – привычка Михаила неслышно подкрадываться несколько раздражала, но в остальном он более чем устраивал Уварова, потому данное неудобство он не считал значительным.
- Нет, Миша. У меня осталось незавершенным одно очень важное дело. – Уваров проводил взглядом пару, удаляющуюся с пристани. Курагин, на лице которого облегчение, смешанное с радостью, бережно поддерживая невесту под локоть, уводил барышню прочь от пережитого ужаса. Игната Наумовича, нигде не было видно. Видимо, ответил на все вопросы жандармов и поспешил отвезти отца домой. Оно и к лучшему. Сейчас пожилому банкиру необходим отдых, а о его самочувствии Петр справится завтра.
С губ сорвался тяжкий вздох, когда на пристани появилась Анна. Глупо было полагать, что она дождется его в экипаже и не броситься сломя голову в самую гущу событий, заслышав выстрелы. Девушка заговорила с одним из жандармов и начала обеспокоенно осматриваться вокруг. Даже в скупом свете фонарей на ее лице была заметна усталость, а щеки вновь побледнели на холоде.
- На сегодня все, Михаил, можете отправляться домой. – На адъютанта Уваров так и не взглянул, сейчас все его мысли были заняты женщиной, ожидающей на пристани…


- Кого-то ищете , Анна Павловна? Самонадеянно с моей стороны предполагать, что меня. – Приблизившись к девушке, Петр остановился и заложил руки за спину, опасаясь , что не сдержится, обнимет и прижмет ее к груди на глазах у все еще суетившихся на пристани жандармов и моряков – И все же, полон надежды, что это именно так.

Если бы вчера кто-нибудь сказал Уварову, что уже сегодня он будет сходить с ума по рыжеволосой девчонке с, ранившей в самое сердце, живой улыбкой, и тревожно вглядываться в, кажущиеся огромными на бледном личике, глаза, стараясь найти в них ответы на все свои вопросы, он бы посмеялся над наглецом. Сейчас же было не до смеха. Все же не сдержался, сжал маленькую холодную ладошку в своей. Неподвижно стоял, изучая тонкие черты Анны, одновременно выписывая большим пальцем сложные узоры на тыльной стороне ладони похитительницы своего спокойствия, ворвавшейся в его жизнь, где все обыденно и рассчитано по минутам, подобно свежему ветру. Лишь когда понял, что молчание, повисшее между ними , тянется непозволительно долго, приглушенно произнес:

- Если вы беспокоитесь о сестрице вашей, то Агата Павловна жива-здорова. Господин Курагин о ней позаботится. Еще в театре Глеб Иванович сообщил мне, что сделал ей предложение не далее как сегодня вечером. Уж будьте спокойны, невесту свою господин Курагин никому в обиду не даст.
Девушка едва заметно вздрогнула и Уваров мысленно отругал себя за то , что продолжает держать ее на холоде. В том, что рядом с ней мысли путались , отчасти сама девушка и виновата. Преступление быть настолько прекрасной и желанной. И одновременно недосягаемой для него.
Ведь у такой красавицы вполне возможно есть суженый. От одной мысли о сопернике Уваров нахмурился и поспешно поднял голову, чтобы Анна не заметила смену его настроения.

- Помнится, вы говорили, что моя забота вам вовсе не в тягость, - Слегка приобняв за плечи, Петр повел Анну в сторону экипажей, втайне надеясь, что барышня не откажется провести с ним еще какое-то время. - Позвольте мне отвести вас домой. Уже поздно и вы, вероятно , устали. Хотя, признаю, мне вовсе не хочется так быстро расставаться с вами.