Cuba Libre. Запретные удовольствия Варадеро

На выставке

Так и хотелось сказать Да, босс. И вообще, хотелось говорить ему только Да.
Он притянул меня к себе так тесно, что я почувствовала его затвердевший член. Это было возбуждающе - чувствовать его возбуждение у всех на виду, не обращая тем не менее на себя внимания.
Я успела ухватить бокал шампанского у мимо проходившего официанта.

Сначала я подумала, что мне послышалось. Ведь я настроилась бороться. Настроилась добиваться Дорнана, а он намекает на будущее. Неужели не шутит? Хотя, о чём это я? Дорнан О`Майли такими вещами не шутит. Это тоже одна из его идеальных черт.
Он смотрел в мои глаза, будто передавая некое послание, скрытое ото всех вокруг и предназначенное мне одной.

Я чувствовала себя ошарашенной. Это было своего рода признание того, что он не намерен со мной расставаться. Это был вопрос, согласна ли я. Конечно, мужчинам тяжело сказать слова любви или прямо спросить о чём-то. Они лучше докажут всё на деле. О любви рано говорить, но то, что Дорнан О`Майли не хочет со мной расставаться, приводило меня в лёгкий трепет. Я с трудом скрыла улыбку триумфа, делая глоток шампанского и специально затягивая паузу. Но не слишком длинную.
- Думаю, вполне возможно.
Я улыбнулась.
- Какая программа у нас на вечер, Дорнан?

- Конечно, занимался. Вот минуту назад. – Я рассмеялся, инстинктивно повторяя движение Лусии. Она хотела куда-то пойти?

- О-ла-ла! Твоя бабуля – потрясная женщина. Она, наверное, была такая же красивая, как ты, Лусия, - сделал искренний комплимент, глядя, как в поблёскивают в полумраке комнаты полные губы девушки. На Кубе самые красивые девушки, и я сегодня буду танцевать с одной из самых красивых. – Конечно, пойдём. Мы же обещали поразить гринго своими умениями.

До бара было недалеко. По скоплению народа мы сразу поняли, что там танцуют парочки, соревнуясь друг с другом. Мы ждали своей очереди, а потом вышли на танцевальную площадку. О, как Лусия крутила бёдрами! Они ходили ходуном, выделывая виртуозные фигуры, привлекая мужские взгляды. Я не отставал, двигаясь с моей партнёршей синхронно и направляя её тело своими руками. Джей Ло была права! Совершенно права. Я улыбался, глядя в одухотворённое лицо Лусии. Она танцевала с душой, отдаваясь вся этому действу.


_________________

Она думала! Смотрела на него этим своим взглядом с поволокой, выбивающим почву из-под ног и думала о том, согласиться или нет разделить с ним будущее. Дорнан почувствовал неуверенность. А когда ничего не значащим тоном Татьяна спросила о планах на вечер, Дорнан ощущил злость, разливающуюся по венам. Он стиснул её запяcтье и не дал ей пить это чёртово шампанское. Движение вышло резким, на грани грубости, и тон отдавал металлом:
- Ты, кажется, не поняла, о чём я спрашиваю тебя, моя милая. Прямо отсюда я планирую поехать вместе с тобой ко мне домой, и я хочу знать, хочешь ли ты этого так же сильно, как я. Жить вместе, делить постель. Общие занятия и так далее. А если ты спрашиваешь о моих планах, то они заключаются в полном и безраздельном пользовании твоим телом. Но я побуду джентльменом и спрошу: чего хочешь ты?

Шампанское мне выпить не дали. Какая досада.

- Бинго! - Сказала я больше себе, чем ему. - Вот он, изъян!
Дорнан непонимающе смотрел на меня. Не ожидал такой реакции, наверное. Точно, как и я не ожидала такого безапелляционного тона, несмотря на всю эйфорию от происходящего со мной.
Улыбка сошла с моего лица.
- Побудешь джентльменом, говоришь? Судя по твоей интонации, о моём отказе не может быть и речи, я правильно поняла? Так я тебя удивлю. Я не буду делить с тобой постель, пока ты не научишься спрашивать, а не только приказывать.
Я резко развернулась, придерживая одной рукой платье, чтобы не запутаться. Больше всего я удивила себя, а не Дорнана, наверное. Ещё несколько минут назад я была готова на всё ради него, и вдруг всё переменилось. Но злость бушевала во мне вперемешку с задетой гордостью. Даже, если я потеряю работу и потрясающего мужчину, зато при мне останется моё достоинство. Ну, если слово "дурость" заменить на слово "достоинство". Ведь дура же! Но ничего с собой поделать не могу.
От злости я выпила залпом шампанское и швырнула бокал в урну.
- Вычтите мне из зарплаты, мистер О`Майли. - Зло пробормотала я.

Что? О чём речь? О чём говорит эта женщина?

Вот она, хвалёная женская эмансипация, когда отрицая все свои желания, чувства и инстинкт подчиняться силе, женщина отвоёвывает своё личное пространство. Дорнан наблюдал за выражением лица Татьяны, уже понимая, что перегнул палку, но в то же время не намереваясь идти на попятную так быстро. Кажется, она не была такой строптивой, когда принимала его в себя два раза за эти сутки. Значит, отдавать тело мы можем без проблем, а как только покушаются на личное пространство, то мы сразу становимся гордой королевой? Женщины!

- Ты выговорилась? – спросил он едко, проводив взглядом бокал, исчезнувший в урне.
Убрав руки в карманы, Дорнан пытался овладеть собой.
- Тебе так противна сама мысль подчиниться, признав свои желания, что ты будешь брыкаться до последнего? И что это за разговоры о зарплате? Если ты думаешь, что сейчас здесь разговаривают босс и подчинённая, то сразу же выкинь эти мысли из головы.
На них стали обращать внимания. Дорнан протянул руку и повёл свою эмансипированную женщину наружу. Вечерняя прохлада немного остудила кровь. В нише, увитой какими-то сильно пахнущими цветами, он притиснул её к стене и взял лицо в ладони, вглядываясь в выражение глаз.
- Зачем это всё? Ведь всё может быть очень просто и без проблем. Тебя обидел мой тон? Хочешь, чтобы я извинился? От этого ситуация не изменится. Просто мы пойдём к ней обходными путями. Ты хочешь так? Да? – Не удержавшись, он провёл большим пальцем по манящей нижней губе. – Я просто хочу тебя. Сейчас и потом, не загадывая сроков. Вот и всё.

Лусия уже отметила, что Анхель великолепно двигается. Она полностью отдалась музыке и рукам партнера, а красивая, чувственная мелодия сводила ее с ума. Когда музыка смолкла, зал оглушил их аплодисментами. Довольные собой, они подошли к стойке бара и заказали себе по коктейлю.
-За наш успех, - салютовала Лусия Анхелю . - А ты отлично танцуешь! Посещал школу танцев?
Она пила коктейль медленными глотками, поглядывая на Эрреру. Она вдруг с удивлением обнаружила, какая у него замечательная улыбка, открытая миру.
-Слушай, - она слегка понизила голос и придвинулась ближе к нему. - Давай развлечемся немного?
Он посмотрел на нее с явным интересом.
- Эй, это не то, что ты подумал, красавчик, - рассмеялась Лусия. -Предлагаю пошутить над кем-нибудь. У нас же остались еще те игрушки гринго? Давай подкинем в номер отеля одной пожилой парочке. Ходят, держатся за ручки, как влюбленные.
Она фыркнула, припоминая их.

Далеко уйти мне не дали. Не то, чтобы я расстроилась от этого...

Я только хмыкнула и пожала плечами.

- Дорнан, подчиняться я могу только на работе. Когда ты даёшь мне указания. А вне работы я могу подчиняться, когда захочу я и не люблю приказное тон в таких серьёзных делах, как совместное проживание.
Он взял меня за руку и вывел на улицу. Это было мудрым решением, потому что я не люблю сдерживать свои эмоции, а в толпе приходится говорить тихо. Но Дорнан притиснул меня к стене, прижимаясь всем телом и заглядывая в глаза. Это было нечестно. Он наверняка знал, как действует на меня. Я снова не могла связно мыслить и думала лишь о том, чтобы он перестал говорить и поцеловал меня.

Что? Голова была странно затуманена и всё снова приобретало совсем другие оттенки. Он что-то спросил. Надо ответить.
- Да. - Не вникая особо в суть, протянула я.

Его палец на моих губах... Не раздумывая, я обхватила его губами и обвела языком. Дорнан замолчал. Мне нравится, как я действую на него. Как он задерживает дыхание, когда я посасываю его палец.
Это какое-то безумие.
Я выпустила его палец и положила руки ему на плечи.
- Дорнан... - мягко начала я, - как бы тебе объяснить? Я тоже хочу тебя. Всё время. Это так...непривычно, странно и прекрасно. Я хочу быть с тобой рядом всё время, заниматься любовью, иметь общие дела. Но всё так быстро происходит. Возможно, между нами страсть, которая быстро пройдёт, если мы начнём жить вместе? Может, сначала стоит нам просто встречаться? Как ты думаешь? Нельзя просто взять и решить за нас двоих. К этому нужно прийти вместе.

Я легко прижалась к нему и положила голову ему на грудь. Так бы и стояла вечность. Прижавшись и слушая стук сердца.

Запыхавшиеся от танцев и оглушённые успехом, мы сели в баре потягивать вкусные коктейли. Лусия с интересом на меня поглядывала. Мне было интересно, что означает этот взгляд. Девушка была коробкой с секретами и выдавала их по одному за раз. Что я узнаю о ней сегодня? Комплимент польстил.
- Спасибо! Но и ты танцуешь не хуже. Да какая школа? Какой кубинец не танцует каждый праздник вместе с роднёй? Уверен, ты тоже именно дома научилась так двигать бёдрами. Ты зажгла там всех парней, Лусия.

- Ты…
"Ты о тех штучках?" – хотел спросить я, ведь не зря же мы их вчера с таким трудом добывали, но Лусия сразу обломала.

- Мои при мне, - неуверенно пробормотал, несколько удивлённый предложением. Хотя через пару-тройку таких сюрпризов я точно перестану удивляться. Идея озадачила и рассмешила. – Хочешь осчастливить других, Лусия? А, может, лучше осчастливить себя?
Задав этот сакраментальный вопрос, я со значением посмотрел на девушку напротив, которая замерла с соломинкой во рту.
_________________

- Ну, я немного ходила в танцевальную студию, -возразила Лусия, - а потом дома танцевала перед зеркалом. Хотела понравиться одному парню, и все вертелась. Так где игрушки, Анхель?

Вопрос прозвучал двусмысленно, и она запнулась, прежде , чем ответила ему. Если это был намек на более близкие отношения между ними, то вопрос застал ее врасплох. Анхель красивый парень, балагур, любимчик судьбы. Но этого недостаточно, чтобы запрыгнуть к ней в постель, потому что..Словом, она просто никогда не думала о том, чтобы затащить его в постель. Вот черт! А если ей все это показалось и он ничего такого не имел в виду?
- Я хочу осчастливить весь мир, Анхель, - уклончиво ответила Лусия. - Идем!
Они вернулись в отель с черного хода, чтобы не привлекать внимание портье, поднялись на второй этаж . Анхель спросил ее, откуда она знает, что в номере стариков нет, но она знала, что в это время они прогуливаются у воды, дышат воздухом. Лусия вытащила ключ и отперла дверь, в комнате был полумрак.
- Давай сюда игрушки, - протянула она руку к Анхелю.
Быстро положила их на кровать и выскочила обратно, Анхель за ней.
- А теперь и мы можем подышать воздухом у воды...

Она говорила разумные, адекватные вещи, и Дорнан бы даже подискутировал на тему разделения труда и личных отношений, если бы при слове "подчиняться" яркие картинки доминантного секса не ворвались в мозг, заглушая все разумные мысли. Он терял нить беседы, разговаривая с ней в такой позе, когда она так на него смотрела, он терялся в её взгляде, тонул в нём, думая только об одном – как он безумно, дико хочет ей владеть, как хочет подчинить себе всю её целиком. Чтобы у неё даже сил не осталось говорить все те вещи, которые ему так не нравятся.

И женщина в его объятиях соглашалась, медленно, но верно принимая его позицию.

Как зачарованный, он следил, как Татьяна поймала палец языком и всосала его в себя. Его обдало жаром, а дыхание будто украли. Он постарался вслушаться в те слова, что говорили женские губы, хотя соображать было чертовски сложно. Но он постарается ради неё, раз ей это так важно. Татьяна начала говорить, и уже знал, какими аргументами убедит её в том, что можно всё сделать по-другому. Но сначала он дал себе ощутить всю полноту чувств от откровенных признаний, которые слышал, может быть, не впервые, но в первый раз в своей жизни он верил каждому слову и тем чувствам, которые были в них вложены. Он мягко отстранил от себя Татьяну для того, чтобы приподнять пальцами за подборок и поймать взгляд.
- Знаешь, что мы сейчас сделаем? Забудем пока о Нью-Йорке и том, что нас может там ждать. Я хочу сегодня быть просто рядом с тобой. Здесь и сейчас. На этом острове, где всё пропитано свободой и чувственностью.
Он услышал шум прибоя и подумал о том, что давно не видел ночного берега, не купался в ночном море, не ступал босыми ногами по влажному песку. Он захотел всё это испытать с женщиной, которая впервые за долгое время пробудила в нём живого человека, а не рабочую бесчувственную машину.
- Я хочу купаться. Пошли, - сказал он и осёкся, вспомнив о просьбе Татьяны. – Будет глупо приехать на Кубу и не искупаться в море. Ты разделишь со мной эту ночь?

Это снова был мой идеальный Дорнан. Зачем говорить о будущем, если так хорошо сейчас? Наверное, во всём виноват воздух Кубы, но я не хотела думать о завтрашнем днем.
Я закивала, соглашаясь с Дорнаном и улыбнулась.

Глаза мои наверняка сияли ярче звёзд над нами, потому что я светилась от счастья.
- Да, Дорнан.
И тут я вспомнила важную вещь.
- Но я без купальника. И даже без лифчика.
Но он лишь улыбнулся и потянул за собой. Я поняла его без слов и, сначала оглядываясь, а потом наплевав на посторонних наблюдателей, сняла платье, когда мы добежали до моря и нырнула в тёплые волны.

Куба. Варадеро. Отель - номер - пляж - номер
На пляже было тихо и безлюдно, если не считать их с Тесс.
То ли ему крышу снесло окончательно, то ли он и в самом деле влюбился. И в кого?! В мисс "Ледышку", которая оказалась такой горячей, такой неистовой и страстной.
Ник дурачась упал на колени перед девушкой и, улыбаясь открыто и счастливо, сказал:
- Ты самая умопомрачительная женщина, Тесс. Я таких не встречал. Можешь верить, можешь не верить, но это так. Знаешь, я благодарен судьбе, отключению электричества и нашему уединению в бассейне. И всему, что нас свело вместе.
Тесс улыбалась в ответ на признания Ника в ответ и была невероятно красива и сексуальна в свете лучей уходящего солнца…

***

Ник и Тесс провели в постели номера в отеле несколько часов, им было так хорошо, что никто не хотел покидать уютную кровать. Обессиленные после бурного секча, Ник и Тесс лежали на смятых простынях, лениво лаская друг друга и целуясь. И вновь, потухший было костер страсти, разгорелся с новой силой. Словно и не было множественных оргазмов Тесс, которые заставляли её стонать и изгибаться навстречу глубоким толчкам Ника. Словно и не было ярких вспышек под веками Ника, когда он в очередной раз достигал вершины экстаза. Даже в пору бурной юности Хантер не совершал подобных подвигов и считал откровения друзей о нескольких актах подряд байками. А сегодня Ник смог убедиться, что чудеса возможны и он способен на многое. При условии, конечно, что рядом с ним такая зажигательная женщина. В его жилах течет кровь страстных и горячих предков, и она бурлила, кипела сегодня, несясь по венам, заставляя сердце биться учащенным ритмом…

***

Тесс. Сказочная женщина. Невероятно притягательная, жаркая, обжигающая, ненасытная, бесстыдная, изобретательная. Она была то послушной, нежной, подчиняющейся. То безжалостно диктовала ритм и заставляла умирать от наслаждения, вводя в состояние сладкой нирваны. Не женщина – мечта. Она могла быть разной. И при этом оставаться самой собой.
Как же слеп он был, когда называл Тесс «мисс Лелышка». За строгой внешностью «мисс Винтер» Ник не усемл разглядеть пылкую натуру. Урок усвоен, мистер Хантер. Не судите по одежке.

***

Они вышли из номера Тесс и спустились к пляжу, чтобы побыть вдвоем на берегу океана, слушая шум волн, крики птиц, любуясь на закат.
Сотрудники веселились на корпоративе, а Ник и Тесс наслаждались красотами Варадеро в компании друг друга.

Всё то, что происходило в этом тесном, горячем и влажном плену, в котором они оказались, могло носить только одно название - безумие. Фостер даже думать не хотел о том, что будет после. Она сбежит? Скажет, что ей было с ним неплохо и покинет его? Вернётся к своему Джону, Джерарду или как его там? И вообще, что за мысли в его голове? Почему всё то, что связано с Шивонн, вызывает в нём такую оторопь и страх того, что в следующую минуту её может не оказаться рядом? Он никуда и никогда её не отпустит. Это так же ясно, как то, что сейчас они выйдут из этого хаммама вместе и дальше просто обо всём поговорят, всё решат и... Стоп. Они выйдут не сейчас. Далеко не сейчас. Не теперь, когда грань наслаждения, которую они оба познали, столь остра, что скольжение по ней подобно движению по лезвию бритвы. Она настолько остра, что вызывает болезненно-сладкое удовольствие, ранее не испытанное ими. Разве можно добровольно отказаться от всего этого? От того, что происходит между ними сейчас?
Она называла его по имени. Прозвучавшее из её уст, оно стало самой отчаянной мольбой и самым непереносимым проклятием. Клеймом, как от оставившего на коже след раскалённого железа. Простые пять букв, которые из уст Шивонн казались особенными. Только она имела право произносить их так. Только из неё он имел право выбивать своё имя-крик, врываясь в её тесную глубину. Только ему принадлежала эта пытка, которую он заслужил, как заслуживают смертной казни за страшный грех. И он хотел заслуживать право пойти с ней на плаху снова и снова. Чтобы она вела его туда раз за разом, и она же была бы его палачом. Только она. Только с ним. Только скользя по этому лезвию...
Она оказалась сверху и стала творить с ним невероятные вещи. Помноженные на миллион осознанием того, что это руки и губы Шивонн делают с ним все эти безумства, ласки девушки становились почти что непереносимыми. Если у наслаждения и были грани, Дэвид Фостер дошёл до них, чтобы отодвинуть и снова идти вперёд. Рядом с ней. Сходя с ума от касания её губ и языка, едва сдерживаясь, чтобы не кончить. Ведь он же так хотел продлевать эту пытку до бесконечности. Это было даже не желание - потребность.
Шивонн продолжала испытывать Дэвида на самообладание, что сейчас держалось на тончайшей призрачной ниточке. Господи, дай ему сил дождаться того момента, когда он сможет наказать её за это. Её влажная киска, вкус которой он помнил до сих пор до чёрточки, была прямо перед его глазами. Она снова текла, только для него. И от осознания, что теперь Шивонн принадлежит только ему и будет хотеть только его, окончательно снесло крышу. Он не мог наблюдать за тем, как губы и язык девушки ласкают его член, и это тоже было штрихом его безумия. Зато сам Фостер мог поласкать лоно Шивонн пальцами. Всего одним. По влажным складочкам вниз к клитору, к которому он едва прикоснулся, чтобы снова подняться наверх и едва войти в неё. Она была растянута им совсем недавно, но уже снова стала узкой. Фостер вошёл сначала одним пальцем, почти сразу же вторым и замер так, любуясь на то, как плотно обхватывает лоно его пальцы. О том, что творит Шивонн ртом, он старался не думать. Только не сейчас. Если он кончит раньше времени, то на плаху он уже пойдёт по собственной воле, без сопровождения.
Начав плавно и осторожно двигать рукой, Фостер нажал пальцами, растягивая лоно сильнее. Пальцами второй руки едва прикоснулся к клитору, лаская его. Сколько раз она сможет кончить, когда с ним? Сколько раз могла кончать с другими? Это мысль неожиданно разозлила, поэтому движение, когда в Шивонн ворвался ещё один палец, вышло грубым. Она вскрикнула или ему так только показалось? Даже если она кричит, он всё равно продолжит, наказывая. Потому что с ним она будет кричать не только от удовольствия, но ещё и от боли, которую ей сможет подарить только он. Больше никаких мыслей о других и о том, как сладко кончается с ними. Никогда. Ни у неё, ни у него.

О, да. Он кончит ей в рот. Заставит её запомнить только его вкус, который станет для неё единственно возможным и отчаянно нужным. Только его она будет хотеть ощутить снова и снова и только о нём будет умолять. Он возьмёт её всеми способами, коих знает так много, что у Шивонн просто не останется ни времени, ни возможности думать о ком-то ещё.
- Не сейчас, - хрипло и надсадно, как капитуляция перед своей женщиной. Белый флаг, что он выкинул, даже не дождавшись начала военных действий. Белый флаг для неё одной. Подтверждающий её победу и его поражение. Поражение ли?
Нет, он не собирался сдаваться так рано. Он останется побеждённым, выйдя победителем с этого поля боя, чтобы она почувствовала его силу и его слабость, которую он станет проявлять только рядом с ней. Почти что оттолкнув Шивонн в сторону, Фостер сел, уложил девушку на спину и навис сверху. Ему хотелось быть над ней, чтобы она почувствовала себя распятой на мраморе. Прижатой к нему его телом. Чтобы почувствовала, что никуда не сможет больше деться. Пусть оставляет своё тавро на его спине в виде кровавых отметин, она под ним, она его, она его палач и она же его право на воскрешение.
Опираясь на руки, Фостер всматривался в затуманенные глаза Шивонн бесконечно долгих несколько секунд. Он видел, что она уже послушно раздвинула перед ним ноги, и это тоже сводило с ума. Разве можно быть настолько безумцем? Можно. С ней можно всё.
Ворвавшись в её лоно сразу на всю длину, Фостер стал двигаться жёстко и быстро, вбиваясь во влажную киску на полную глубину. Тут же почувствовал, как ноготки Шивонн впились в его ягодицы, подталкивая, словно ей чего-то не хватало в том, как он её трахал. Его ненасытная девочка хотела большего, и он готов был ей это дать сторицей.
Поцелуй был властным и таким же жёстким, как его движения в ней. Губы, шея, грудь. Прикусить сосок, тут же обводя его языком, словно извиняясь. Сколько он сможет выдерживать эту добровольную пытку? Минуту, две, десять? Крики, многократно усиленные эхом, отражающимся от мраморных стен, сладость жёстких и словно бы звериных поцелуев, жадность, с которой Шивонн принимала его в себя, - пытка такая же сладкая, как и болезненная.
Резко выйдя из девушки, Фостер одним движением оказался сидящим сверху над лицом Шивонн. Провёл членом по её губам, понуждая её открыть рот.
- Ты хотела, чтобы я кончил так? - вопрос-поражение в финальном бою.
На него не требовалось никакого ответа, кроме того, какой дала Шивонн, вбирая член в рот, давая Дэву возможность оказаться как можно глубже. Ласка её языка сводила с ума. Он снова вбивался в неё, только теперь вместо жаркого лона был не менее жаркий и влажный рот. Его идеальное безумие, его потребность на грани нехватки кислорода, его Шивонн.
Он больше не мог терпеть. Пусть принимает его поражение и празднует свою победу. Пусть чувствует его вкус, ощущает, как много этого вкуса у Дэвида для неё одной. Пусть знает, что этим он снова поставил на ней своё клеймо, оставил в ней след. Принадлежность ему одному.
Выйдя из её рта, Фостер понял, что только теперь с его губ перестал срываться животный рык. Она превратила его в зверя. Своего ручного зверя, который готов был делать всё, что она прикажет. Но сейчас его поражение было бы не полным, если бы Фостер не устроился на камне, не притянул Шивонн к себе на колени и не поцеловал жадно и властно. Собирая языком свой собственный вкус.
Его поражение не было бы и вполовину настолько полным, если бы он не зарылся лицом в её влажные волосы и не шепнул, стараясь совладать со сбившимся дыханием.
- Я люблю тебя, Шивонн. И ты только моя.

Уныние – грех. Но как не предаться этому греху, если мечта, можно сказать, всей жизни, так и останется не осуществленной. Розалия не заметила, как осушила бокал с рома до дна. В голове роились мысли – одна другой грустней. Луисита была самой любимой внучкой, самой ненаглядной. С самого первого дня жизни Лусия смогла забраться в сердце бабушки Розалии и отвоевать себе большую часть, оттеснив в сторонку других внуков и внучек. Смешливая, кокетливая, красивая непоседа вила веревки из бабули, у которой для любимой внучки в заветном уголке огромного буфета всегда лежали конфеты, шоколадки и прочие вкусности.
Нет, не хотела Роза мириться с тем, что Лусия отказалась от попытки найти свое счастье с заграничным женихом. Надо бы сделать вторую попытку. Вдруг девочка передумает и прислушается к здравому смыслу.

Закурив очередную сигару, старушка принялась строить новый план дальнейших действий.

Узнать бы, где сейчас этот Ник Хантер? Прилетел уже или еще нет? Где остановился? У своего родственника или поселился в отеле? Скорее всего, этот гринго остановился в отеле. Американцы все такие важные и богатые. Им подавай все самое лучшее. А дом у Мигелито, прямо скажем, не дворец. Вот бы Розалии заполучить этого Николаса в гости. Дом у Розалии – загляденье. Всем места хватит. И Нику, и Лусии. А где еще им знакомиться в более тесной обстановке?

Так, стоп! Хватит строить планы – пора их осуществлять!

Эпилог
В Нью-Йорк мы возвращались вместе. Новизна отношений, сексуальное влечение, вседозволенность в постели связали нас крепче брачных уз. Правда, съезжаться мы не торопились. В зависимости от того, где мы находились и до какой квартиры быстрее можно было добраться, там и ночевали.
Но постепенно наши отношения сошли на нет. Что послужило причиной, я не знаю. Мое раздолбайство, ревность Лорин или все вместе, но закончилось это тем, что однажды после ресторана мы просто разошлись по своим квартирам. Может быть, наши отношения и реанимировались бы со временем , но Лорин получила приглашение на работу в известный модельный дом в Европе и уехала туда на год. Редкие звонки превратились в редкие общения по интернету, и кто сказал последнее "пока" уже не восстановить.
Даже когда она вернулась, я об этом узнал только встретив ее в кабинете брата. Вежливый поцелуй в щеку, дежурная фраза "Как дела?" и все. Ничего не шевельнулось.
Но я благодарен Лорин за мое кубинское приключение, когда все мои чувства всколыхнулись и я впервые поверил, что могу покончить с холостяцким образом жизни.
Я по-прежнему один, занимаюсь любимым делом. И верю, что однажды встречу женщину, которая окрутит меня. Но для этого я должен ее полюбить. Сильно полюбить.